– Прости.
За столом воцарилась полная тишина. Я ждала, что Читт меня подбодрит, скажет: «Мы найдём Лукаса, Элора. Я уже занимаюсь этим». Но он не произнёс ни слова. В моём понимании это выглядело так – он бессилен. Обычный артист, который зависит от своей компании. Что он может? Что есть в его власти? Ничего, кроме шоу-бизнеса.
Внезапно у меня зазвонил телефон, и сердце моё ухнуло вниз. Я смотрела на перевёрнутый экраном вниз телефон и не двигалась. Читт тоже смотрел на айфон.
– Почему не отвечаешь? – спросил он.
Со страхом, что это Вон, я взяла телефон. И тут же выдохнула. Звонил папа.
– Это папа! – с глупой улыбкой воскликнула я. – Алло? Пап?
– Здравствуй, красавица! Звоню узнать, как ты там. Дэниел вернулся домой, а ты всё ещё там. Может, скажешь, какие у тебя проблемы. Я попробую их решить. Нужен адвокат? Или поднять другие связи? Только скажи, дочка…
Лишнее движение, и я не увижу Лукаса.
– Нюансы есть, но не критично, пап. Пока справляюсь. Мы с… Читтапоном помирились, и я останусь у него пока. Не волнуйся.
– С Читтапоном Ли? – недовольно переспросил Джереми. – Ну, если ты считаешь, что он твой человек…
– Он всегда был моим человеком, пап, – говоря это, я смотрела на Читта, а он улыбался и посылал мне воздушные поцелуи. – Не волнуйся за меня. Если понадобится помощь, я позвоню тебе.
– Это мне нравится. Звони сразу же. И… будь осторожна.
– Да.
Думаю, мои слова о переезде успокоили Читта. Он ни о чем меня не спрашивал, а перед уходом сказал, что любит. Я сама потянулась к его губам. Мне этот поцелуй был так же необходим, как воздух. Потому что, вероятнее всего, он последний.
Как только Читт уехал, я схватила телефон и написала сообщение Вону:
ЕСЛИ Я СОГЛАШУСЬ, ЧТО ДАЛЬШЕ?
~~~
– Вон, помнишь тот хит в дуэте с Читтапоном Ли? – обратился к нему менеджер. – Организаторы требуют исполнения этой песни на сцене. Ты как?
– А если откажусь?
– Нельзя.
– Мне не хочется выступать и вообще сотрудничать с Читтом.
– Вон, сколько раз повторять: ваши личные недомолвки пусть остаются за пределами компании. Это ваша работа. За этими дверями хоть глотку друг другу перегрызите, а на сцене вы должны сиять и быть командой.
– Ладно. Когда выступление?
– Через неделю. А сейчас Читтапон приедет и вы пойдёте на репетицию.
Вон закрыл глаза и вдохнул прохладный воздух кондиционера, чтобы не выйти из себя. Но тут пришло сообщение от Элоры, и Вон воспрял духом.
ЕСЛИ Я СОГЛАШУСЬ, ЧТО ДАЛЬШЕ?
Лицо Вона озарилось улыбкой. Он начал писать ответ.
– Ты идёшь? Читтапон уже разминается в зале.
Вон улыбнулся ещё шире.
– Иду.
И нажал на «отправить».
А вот теперь можно встретиться с Читтапоном Ли.
~~~
Последняя сумка лежала в багажнике. Я закрыла крышку и перевела дыхание. Внутри творилось что-то невероятное. Смешались страх, волнение, отчаяние и чувство предвкушения. Когда руки легли на руль, я поняла, насколько сильно они дрожат.
Я позвонила Тхэ Мину.
– Спасибо за гостеприимство. Переезжаю к Читту, – выдавила я в трубку, когда он ответил.
– Приезжайте, когда пожелаете. Двери моего дома всегда открыты.
– Знаю, Тхэ Мин. Спасибо.
Посидев немного в тишине, я глубоко вздохнула и позвонила Корбину.
– Элора! Наконец-то! Я думал, ты забыла своего брата!
– Брось, мы каждый день созваниваемся. Но я как раз насчёт этого и звоню. Не смогу выходить на связь несколько дней. Не теряй, ладно?
– А в чём дело? – насторожился Корбин.
Я старалась говорить так, будто в моей жизни нет никаких перемен.
– Всё просто. Мы с Читтом помирились, а значит, уделим друг другу побольше времени.
– А как же… Лукас?
– Лукас у Вона, но он пока не хочет его отдавать. Мы что-нибудь придумаем.
– Можем отцовские связи подключить…
– Папа уже предлагал. Только здесь другая страна и другие законы. Я не хочу доводить до суда. Уверена, Вон отдаст мне сына.
– Не нравится мне всё это, – заподозрил мой брат. – Он давно должен был отдать тебе сына, по первому же требованию! Что за детский сад!
– Если не отдаст, позвоню отцу и нашим адвокатам. Но позволь мне сначала уладить это дело мирным путём.
Корбин остался недоволен нашим разговором, отчего у меня сжалось до боли сердце. Они чувствуют, и это понятно. Но я обдумывала все варианты и пришла к выводу, что сколько бы денег у меня не было, ничего не выйдет. Разные страны, которые имеют разные подходы к опеке над детьми. Брак не был зарегистрирован, а ребёнок находится на территории отца уже два года. Я говорила с адвокатами ещё до отъезда: они не дали гарантий, процесс займёт годы, а Лукаса могут увезти ещё дальше, и я или мой отец не сможем помешать.
Вон хитёр. Если он решит исчезнуть, мне будет почти невозможно его найти. Каждый мой официальный шаг – это риск потерять сына навсегда.
Но главное даже не это. Я мать, и для меня важно не травмировать ребёнка.
Моя жизнь – сплошные подставы, каждый раз меня разлучали с мужем, моей судьбой управляли другие. На этот раз я сама позволю это сделать. Не перекладывая ответственность в чужие руки, я сама решу, как действовать.
Это борьба не только за ребёнка, но и борьба за право быть хозяйкой собственной судьбы.
Достав телефон, я ещё раз взглянула на сообщение Вона:
ДАЛЬШЕ ТЫ СОБИРАЕШЬ ВЕЩИ И ЕДЕШЬ КО МНЕ. ВЕЙМИН ТЕБЯ ВСТРЕТИТ. А УТРОМ ТЫ УЖЕ ОБНИМЕШЬ СЫНА.
Так какой у меня выбор? Судиться годами, потерять Лукаса в безызвестности или утром обнять своего мальчика? Любая женщина на моём месте ступила бы в это болото ради своего чада.
Я завела мотор.
Квартира Читтапона встретила меня тишиной и приятным цитрусовым запахом. Коты в недоумении глазели на меня.
– Мы могли бы быть счастливыми, – вслух с грустью сказала я. – Но я собираюсь обмануть вашего хозяина. Осознанно обмануть.
Я обошла квартиру. Она была маленькой, но уютной. Как подумаю, что на этих же диванах сидела Фаррен, в дрожь бросает. Но пересилив себя, я села и взяла листок бумаги. От руки будет лучше. С минуту я просто думала. Симпатичный котик устроился по соседству, разглядывая незнакомку.
Я склонилась над бумагой.
Дорогой Читт,
Пишу это с тяжестью в груди и с благодарностью за те редкие мгновения, которые между нами были. Я возвращаюсь в Орландо.
Это решение далось мне нелегко. Любовь к тебе – это не красивая метафора, она жива и тепла внутри меня; и в то же время я поняла, что сейчас мне нужно уйти, чтобы не потерять себя окончательно. Здесь слишком много чужих правил и старых болевых нитей, которые тянут нас в разные стороны. Я просто не могу больше оставаться в месте, где чувствую себя чужой.
Пожалуйста, не читай в этом отказа от того, что было. Это не отречение. Это попытка сохранить то хорошее, что есть в нас, не превратив это в публичную битву. Мне важно уйти тихо, без шума и обвинений. Ради нас обоих, ради того света, что между нами когда-то вспыхивал и может быть недолгим, но честным.
Я не прошу ответа. Я прошу одного – уважения к моему решению. Не ищи меня, пожалуйста. Не нужно доказывать, что ты кого-то потерял. Если это любовь, она выживет без преследований и драм, и станет оружием.
Я никогда не забуду тебя и того, что у нас было. Но сейчас мой путь идёт в другую сторону, и я должна пройти его одна.
С любовью и благодарностью,
Элора
PS.: Пишу от руки и ставлю подпись, чтобы ты не сомневался в том, что это мои строчки.
Прикрепила письмо магнитом на холодильник, а на стол положила своё колечко. Читт видел его и знает, что я почти его не снимала. Пусть сохранит, если захочет.
Спустя час Веймин впустил меня в квартиру со всеми вещами. Я попросила его поехать и отдать машину, которую я арендовала. Веймин уехал, а я осталась одна со своими мыслями. Телефон отключила.
За окном небо расплакалось дождём, и я представила, что это слёзы Читта…
~~~
– Элора? Я дома! – крикнул Читт, внося пакеты с продуктами в дом. На часах было около одиннадцати, и он не был уверен в том, что Элора уснула.
Но в ответ ему мяукали коты, а Элора не откликнулась.
– Элора? – растерянно позвал он, проходя в комнату. Пусто.
В квартире её не было, и он хотел было звонить, когда заметил колечко на столе. Он поднял его и сжал в кулаке.
Она была здесь?
Наконец он увидел её письмо, и сердце кровью облилось от страха и волнения.
Он отказывался воспринимать эти строки. Она уходит, говорит ему не искать, а каждое слово было ножом, обрезавшим надежду. Боль его была странно тихой, как если бы его сердце училось принимать невозможное. Он понимал: Элора решилась идти своим путём, только что натолкнуло её на эту мысль? С каждым ударом дождя о стекло Читтапон ощущал пустоту, которую оставила её любовь.
За столом воцарилась полная тишина. Я ждала, что Читт меня подбодрит, скажет: «Мы найдём Лукаса, Элора. Я уже занимаюсь этим». Но он не произнёс ни слова. В моём понимании это выглядело так – он бессилен. Обычный артист, который зависит от своей компании. Что он может? Что есть в его власти? Ничего, кроме шоу-бизнеса.
Внезапно у меня зазвонил телефон, и сердце моё ухнуло вниз. Я смотрела на перевёрнутый экраном вниз телефон и не двигалась. Читт тоже смотрел на айфон.
– Почему не отвечаешь? – спросил он.
Со страхом, что это Вон, я взяла телефон. И тут же выдохнула. Звонил папа.
– Это папа! – с глупой улыбкой воскликнула я. – Алло? Пап?
– Здравствуй, красавица! Звоню узнать, как ты там. Дэниел вернулся домой, а ты всё ещё там. Может, скажешь, какие у тебя проблемы. Я попробую их решить. Нужен адвокат? Или поднять другие связи? Только скажи, дочка…
Лишнее движение, и я не увижу Лукаса.
– Нюансы есть, но не критично, пап. Пока справляюсь. Мы с… Читтапоном помирились, и я останусь у него пока. Не волнуйся.
– С Читтапоном Ли? – недовольно переспросил Джереми. – Ну, если ты считаешь, что он твой человек…
– Он всегда был моим человеком, пап, – говоря это, я смотрела на Читта, а он улыбался и посылал мне воздушные поцелуи. – Не волнуйся за меня. Если понадобится помощь, я позвоню тебе.
– Это мне нравится. Звони сразу же. И… будь осторожна.
– Да.
Думаю, мои слова о переезде успокоили Читта. Он ни о чем меня не спрашивал, а перед уходом сказал, что любит. Я сама потянулась к его губам. Мне этот поцелуй был так же необходим, как воздух. Потому что, вероятнее всего, он последний.
Как только Читт уехал, я схватила телефон и написала сообщение Вону:
ЕСЛИ Я СОГЛАШУСЬ, ЧТО ДАЛЬШЕ?
~~~
– Вон, помнишь тот хит в дуэте с Читтапоном Ли? – обратился к нему менеджер. – Организаторы требуют исполнения этой песни на сцене. Ты как?
– А если откажусь?
– Нельзя.
– Мне не хочется выступать и вообще сотрудничать с Читтом.
– Вон, сколько раз повторять: ваши личные недомолвки пусть остаются за пределами компании. Это ваша работа. За этими дверями хоть глотку друг другу перегрызите, а на сцене вы должны сиять и быть командой.
– Ладно. Когда выступление?
– Через неделю. А сейчас Читтапон приедет и вы пойдёте на репетицию.
Вон закрыл глаза и вдохнул прохладный воздух кондиционера, чтобы не выйти из себя. Но тут пришло сообщение от Элоры, и Вон воспрял духом.
ЕСЛИ Я СОГЛАШУСЬ, ЧТО ДАЛЬШЕ?
Лицо Вона озарилось улыбкой. Он начал писать ответ.
– Ты идёшь? Читтапон уже разминается в зале.
Вон улыбнулся ещё шире.
– Иду.
И нажал на «отправить».
А вот теперь можно встретиться с Читтапоном Ли.
~~~
Последняя сумка лежала в багажнике. Я закрыла крышку и перевела дыхание. Внутри творилось что-то невероятное. Смешались страх, волнение, отчаяние и чувство предвкушения. Когда руки легли на руль, я поняла, насколько сильно они дрожат.
Я позвонила Тхэ Мину.
– Спасибо за гостеприимство. Переезжаю к Читту, – выдавила я в трубку, когда он ответил.
– Приезжайте, когда пожелаете. Двери моего дома всегда открыты.
– Знаю, Тхэ Мин. Спасибо.
Посидев немного в тишине, я глубоко вздохнула и позвонила Корбину.
– Элора! Наконец-то! Я думал, ты забыла своего брата!
– Брось, мы каждый день созваниваемся. Но я как раз насчёт этого и звоню. Не смогу выходить на связь несколько дней. Не теряй, ладно?
– А в чём дело? – насторожился Корбин.
Я старалась говорить так, будто в моей жизни нет никаких перемен.
– Всё просто. Мы с Читтом помирились, а значит, уделим друг другу побольше времени.
– А как же… Лукас?
– Лукас у Вона, но он пока не хочет его отдавать. Мы что-нибудь придумаем.
– Можем отцовские связи подключить…
– Папа уже предлагал. Только здесь другая страна и другие законы. Я не хочу доводить до суда. Уверена, Вон отдаст мне сына.
– Не нравится мне всё это, – заподозрил мой брат. – Он давно должен был отдать тебе сына, по первому же требованию! Что за детский сад!
– Если не отдаст, позвоню отцу и нашим адвокатам. Но позволь мне сначала уладить это дело мирным путём.
Корбин остался недоволен нашим разговором, отчего у меня сжалось до боли сердце. Они чувствуют, и это понятно. Но я обдумывала все варианты и пришла к выводу, что сколько бы денег у меня не было, ничего не выйдет. Разные страны, которые имеют разные подходы к опеке над детьми. Брак не был зарегистрирован, а ребёнок находится на территории отца уже два года. Я говорила с адвокатами ещё до отъезда: они не дали гарантий, процесс займёт годы, а Лукаса могут увезти ещё дальше, и я или мой отец не сможем помешать.
Вон хитёр. Если он решит исчезнуть, мне будет почти невозможно его найти. Каждый мой официальный шаг – это риск потерять сына навсегда.
Но главное даже не это. Я мать, и для меня важно не травмировать ребёнка.
Моя жизнь – сплошные подставы, каждый раз меня разлучали с мужем, моей судьбой управляли другие. На этот раз я сама позволю это сделать. Не перекладывая ответственность в чужие руки, я сама решу, как действовать.
Это борьба не только за ребёнка, но и борьба за право быть хозяйкой собственной судьбы.
Достав телефон, я ещё раз взглянула на сообщение Вона:
ДАЛЬШЕ ТЫ СОБИРАЕШЬ ВЕЩИ И ЕДЕШЬ КО МНЕ. ВЕЙМИН ТЕБЯ ВСТРЕТИТ. А УТРОМ ТЫ УЖЕ ОБНИМЕШЬ СЫНА.
Так какой у меня выбор? Судиться годами, потерять Лукаса в безызвестности или утром обнять своего мальчика? Любая женщина на моём месте ступила бы в это болото ради своего чада.
Я завела мотор.
Квартира Читтапона встретила меня тишиной и приятным цитрусовым запахом. Коты в недоумении глазели на меня.
– Мы могли бы быть счастливыми, – вслух с грустью сказала я. – Но я собираюсь обмануть вашего хозяина. Осознанно обмануть.
Я обошла квартиру. Она была маленькой, но уютной. Как подумаю, что на этих же диванах сидела Фаррен, в дрожь бросает. Но пересилив себя, я села и взяла листок бумаги. От руки будет лучше. С минуту я просто думала. Симпатичный котик устроился по соседству, разглядывая незнакомку.
Я склонилась над бумагой.
Дорогой Читт,
Пишу это с тяжестью в груди и с благодарностью за те редкие мгновения, которые между нами были. Я возвращаюсь в Орландо.
Это решение далось мне нелегко. Любовь к тебе – это не красивая метафора, она жива и тепла внутри меня; и в то же время я поняла, что сейчас мне нужно уйти, чтобы не потерять себя окончательно. Здесь слишком много чужих правил и старых болевых нитей, которые тянут нас в разные стороны. Я просто не могу больше оставаться в месте, где чувствую себя чужой.
Пожалуйста, не читай в этом отказа от того, что было. Это не отречение. Это попытка сохранить то хорошее, что есть в нас, не превратив это в публичную битву. Мне важно уйти тихо, без шума и обвинений. Ради нас обоих, ради того света, что между нами когда-то вспыхивал и может быть недолгим, но честным.
Я не прошу ответа. Я прошу одного – уважения к моему решению. Не ищи меня, пожалуйста. Не нужно доказывать, что ты кого-то потерял. Если это любовь, она выживет без преследований и драм, и станет оружием.
Я никогда не забуду тебя и того, что у нас было. Но сейчас мой путь идёт в другую сторону, и я должна пройти его одна.
С любовью и благодарностью,
Элора
PS.: Пишу от руки и ставлю подпись, чтобы ты не сомневался в том, что это мои строчки.
Прикрепила письмо магнитом на холодильник, а на стол положила своё колечко. Читт видел его и знает, что я почти его не снимала. Пусть сохранит, если захочет.
Спустя час Веймин впустил меня в квартиру со всеми вещами. Я попросила его поехать и отдать машину, которую я арендовала. Веймин уехал, а я осталась одна со своими мыслями. Телефон отключила.
За окном небо расплакалось дождём, и я представила, что это слёзы Читта…
~~~
– Элора? Я дома! – крикнул Читт, внося пакеты с продуктами в дом. На часах было около одиннадцати, и он не был уверен в том, что Элора уснула.
Но в ответ ему мяукали коты, а Элора не откликнулась.
– Элора? – растерянно позвал он, проходя в комнату. Пусто.
В квартире её не было, и он хотел было звонить, когда заметил колечко на столе. Он поднял его и сжал в кулаке.
Она была здесь?
Наконец он увидел её письмо, и сердце кровью облилось от страха и волнения.
Он отказывался воспринимать эти строки. Она уходит, говорит ему не искать, а каждое слово было ножом, обрезавшим надежду. Боль его была странно тихой, как если бы его сердце училось принимать невозможное. Он понимал: Элора решилась идти своим путём, только что натолкнуло её на эту мысль? С каждым ударом дождя о стекло Читтапон ощущал пустоту, которую оставила её любовь.
