Элора
PS.: Пишу от руки и ставлю подпись, чтобы ты не сомневался в том, что это мои строчки.
Закончив, он поднял глаза на Вики и сказал:
– Элора явно солгала Читтапону. В чём подвох?
У Вики не нашлось слов прокомментировать всё это.
Читт позвонил.
– Ты прочитал?
– Да.
– Она должна была переехать ко мне. Я оставил ей ключи, а вечером нашёл эту записку. И ведь поверил в эти строки.
– Если это было бы правдой, сегодня она приехала бы домой.
– Я уже позвонил кое-кому, чтобы проверили, брала ли Элора билеты куда бы то ни было.
– Уверен, она всё ещё в Корее.
– Только где?
– Она могла встретиться с Воном?
– Исключено. Я говорил с ним час назад. Могу заверить, что он не особо интересуется ею. Обрадовался, когда я сказал, что она уехала.
– Можешь поговорить с Воном опять? – настаивал Корбин. – Попробуй подловить его на чём-то. А ещё лучше – загляни к нему.
– Сомневаюсь, что Вон замешен. Но для нашего общего спокойствия я, конечно, сделаю, как ты просишь. Я брошу все силы на то, чтобы найти её. Обещаю.
Корбин вздохнул, затем спокойно, но твёрдо сказал:
– Надеюсь, на этот раз ты не бросишь её в беде. Однажды она спасла тебя. Твоя очередь.
– Не сомневайся во мне.
Пока Корбин разговаривал с Читтапоном, Вики перечитывала записку. Её смутили сразу несколько фраз. Она хмурилась, вчитываясь в слова подруги. Как только Корбин закончил, она сказала:
– «Если это любовь, она выживет без преследований и драм» – разве неясно, что Элора чётко определяет границы? Она просит его не звонить, не преследовать. Тем самым она огораживает себя от подозрений. Меня ещё смущает последняя её фраза: «Сейчас мой путь идёт в другую сторону, и я должна пройти его одна».
– Я не понимаю. Наверное, вам, девчонкам, легче проследить собственную логику. Но мне это не дано.
– Оно и видно! Поэтому Читт не отреагировал. И ты не догоняешь. Элора куда-то уехала. У неё был план. Эта записка так и пестрит сообщениями о том, что она куда-то вляпалась.
– Думаешь, это связано с Лукасом?
– А с кем ещё?
– Но Читт утверждает, что Вон не замешан. Они общались буквально сегодня. Конечно, Читт проверит, но… вряд ли.
– У Элоры мог появиться план, и чтобы не втягивать Читта или кого-то из нас, взялась за него в одиночку. Сестру свою не знаешь?
Они уставились друг на друга. Вики первая отвела глаза, вдруг смутившись. Раньше она не обращала внимания на Корбина, но в этот момент ей показалось, что он слишком уж внимательно её разглядывает.
– Что делать теперь… ума не приложу, – наконец сказал он.
– А что нам остаётся? Ждать новостей от Читта. Он к ней ближе, как ни крути.
~~~
Мне не спалось всю ночь. Не мой дом, не моя кровать. Здесь всё было чужим. Даже запах меня угнетал. В душе творилось непонятно что. Внутри шла борьба: правильно ли я сделала, что нырнула в этот омут? Может, стоило рискнуть? Потом пришла к выводу, что поздно что-либо менять.
Утром я встала, наверное, раньше всех. В доме стояла тишина. Дети мирно спали в своих комнатах. Чиса и Пён тоже ещё не поднялись. Я вышла на крыльцо. Предрассветный двор казался вымершим. Тусклые фонари всё ещё горели, растекаясь жёлтыми пятнами по мокрому асфальту. Воздух был влажным. Всю ночь шёл дождь. Я глубоко вдохнула свежий воздух, затем спустилась по ступенькам и направилась к забору. Пора было изучить немного эту местность.
За забором – дорога, и ни души. Только лёгкий шум ветра, шелест листвы где-то наверху. Одна сторона дороги уходила в холмы. Я пыталась вспомнить, с какой стороны мы приехали, но память отказывалась мне помогать. Я была слишком взволнована из-за предстоящей встречи с Лукасом, что упустила этот момент.
Обернувшись, я посмотрела на дом. Он выглядел приветливо, но я не могла отделаться от чувства, что даже сейчас, в эту минуту, за мной кто-то наблюдает. В глаза бросилась светлая штукатурка и трещина, тянущаяся от окна к крыше. У стены лежал детский велосипед, брошенный набок, цепь свисала, будто сломанная. Справа качели лениво покачивались, хотя ветра не было.
Мой взгляд скользнул к пристройке за домом – невысокой, с приоткрытой дверью. Там темнело что-то неразличимое. Я предположила, что именно там Пён складывает чайные листы.
Я подняла голову и долго смотрела в небо. Тишина давила. Даже птицы, казалось, не решались петь.
Где я была и где оказалась.
Скрипнула дверь. Резко опустив голову, я увидела Пёна. На нём были джинсы и футболка с воротником. Он улыбнулся мне и помахал. Я направилась к крыльцу.
– Доброе утро, Пён!
– Ты рано проснулась.
– Да. Новое место. Как правило, я не сразу привыкаю. А ещё здесь очень тихо.
– Согласен. Я бы тоже не смог спать где-то, кроме собственной кровати.
Я помолчала, затем рискнула спросить:
– Здесь совсем нет соседей? А если что-то случится?
– Я не думал об этом, когда покупал дом. Если что-то случится, этого не избежать в независимости, есть поблизости соседи или нет.
– Но ведь скучно жить самим по себе.
Сбоку открылось окно, выглянула голова Чисы.
– Элора, не поможешь мне завтрак приготовить?
Я перевела взгляд на Пёна. Он незаметно кивнул и сказал, что через два часа помощница приедет. А пока Чиса справлялась одна.
Я вошла в дом.
Утро началось занятно. Я никогда не готовила корейские завтраки. А тут и суп с морской капустой, омлет рулетом кёранмари, который Чиса приготовила для детей; мелкие закуски, вроде кимчи и обжаренных побегов папоротника.
– С чего мне начать, Чиса? – спросила я, пока мешала суп. Где-то в глубине дома слышался детский смех, и она поняла, что я имею в виду.
– Даже не знаю. Попробуй сначала с ним подружиться. Не дави, не напоминай, что ты мама. Просто дружи.
– Он не слишком приветлив.
Меня удивляло, почему Чиса не интересуется, почему я его «бросила». Или она знала?
– Ты мама с опытом. Наверное, стоит прислушаться, – и я улыбнулась, игнорируя её колючий взгляд.
– Хватит уже мешать этот суп, – резко сказала она, отбирая у меня ложку и кастрюлю. – Давай накрывать на стол.
Молча развернувшись к столу, я принялась за дело. Дети приближались к кухне, и я с замиранием сердца ждала, когда появится Лукас. Он вбежал первым, но на меня не взглянул. Забрался на свой стул, схватил палочки и приступил к трапезе. А я растерянно смотрела то на него, то на Чису. Я ведь понятия не имела, как с детьми обращаться. От осознания этого я впала в отчаяние.
Тем не менее, когда появился Пён и другие дети, атмосфера стала веселее. Я старалась вести себя естественно, хотя это и не так легко было сделать. Лукас сидел рядом с Намджином, старшим сыном Чисы, как приклеенный. Болтал ножками и увлечённо ел омлет.
Мне хотелось с ним заговорить, но я никак не могла придумать, с чего начать. Как с ним подружиться? В конце концов, я облизала сухие губы и попыталась улыбнуться.
– Ты… хорошо спал? – обратилась я к Лукасу мягко, насколько могла, а потом поняла, какой это глупый вопрос.
Он посмотрел на меня коротко, как смотрят на незнакомку в магазине, затем снова уткнулся в тарелку. Ответа, как и ожидалось, не последовало. Он принялся за суп.
Мой корейский был не такой уж и хороший. Может, в этом дело? Я сделала ещё одну попытку:
– Тебе нравится миёк-кук? Он полезный. Ты, наверное, любишь… суп?
Нелепо. Ребёнку два года, он любит не суп, а внимание.
Лукас снова не ответил. Только взял ложку и, будто нарочно, отвернулся от меня и всем телом повернулся к Пёну.
– Пён самчхон, смотли! – сказал мальчик, показывая, как зачерпывает суп. В отличие от многих детей в этом возрасте, Лукас умел есть сам.
Пён широко улыбнулся, поправил ему руку, сказал что-то неразборчивое по-корейски, и Лукас удовлетворённо кивнул.
Я сидела рядом и не знала, куда деваться. Каждая попытка будто отрезала меня от него ещё больше. Но я не сдавалась:
– Лукас, может… после завтрака поиграем? Я могла бы показать тебе много разных и интересных игр.
Он даже глаз не поднял.
Такой маленький, а уже упрямый. Неужели он никогда не думал, почему у Ёнсама и Намджуна есть мама, а у него нет? Любой ребёнок нуждается в маме. Почему же Лукас не стремится познакомиться со мной? Или это мне наказание за то, что я его долго не принимала после родов? Ну конечно, мало мне наказаний.
Шум ложек казался громче слов. Я смотрела в свою почти нетронутую тарелку. Горло сжалось от боли. Я не заплакала лишь потому, что не хотела показывать свою слабость.
В голове крутились мысли: «Может, зря я всё это затеяла? Лукас не знает меня. Он не хочет меня. И я не умею быть той, кем должна быть для него. Я упустила свой шанс».
Хуже всего было то, что никто не сказал ничего плохого.
Они просто… ели.
Жили.
А я – пустое место за их столом.
~~~
Давно он здесь не был. Читт смотрел на дверь квартиры Вона. Когда-то они здесь подолгу тусили, обсуждали планы на жизнь, свои гонорары и карьеру; пили соджу, а иногда напивались до беспамятства. А когда Читт женился, перестал сюда приходить. И вот он снова здесь.
Не по своему желанию.
Корбину кажется странным исчезновение Элоры, и теперь Читт волновался всерьёз. Они с Воном говорили, и ничего подозрительного Читт выявить не мог. Но убедиться всё же стоило.
Он нажал на кнопку звонка и отошёл. За дверью послышалось шорканье, затем дверь открыл Веймин.
– Ого! – удивился он. – Читтапон Ли! Привет! А Вона нет, если ты к нему.
– Вот как? И когда он вернётся?
– Не знаю. Он обычно допоздна в студии торчит. Ну… или с девчонками зажигает.
– Я могу его подождать? – на самом деле это была уловка. Читт хотел войти в квартиру, и если Веймин его не пустит, значит есть что скрывать.
Но Веймин без колебаний отошёл в сторону.
– Конечно, заходи.
Внутри квартиры было тихо. На столике Веймин разложил книги и конспекты. Ничто не говорило о том, что здесь есть кто-то ещё, кроме Веймина. Читт развернулся к нему и замялся.
– Можешь, позвонить Вону и узнать, когда он вернётся? Я потерял его номер. Только не говори, что я здесь.
– Что-то случилось? – забеспокоился Веймин, или же сделал вид.
– Ничего серьёзного. Я по поводу нашего дуэта хотел переговорить. Он звал… не сегодня, правда. Думал, сюрприз сделаю.
– Ааа, ладно. Сейчас позвоню…
– Хотя нет! Не звони. Я в студию поеду.
И Читт на самом деле поехал в студию, но Вона там уже не застал.
Деревенская жизнь не для меня. Я даже предположить не могла, что будет так тоскливо и одиноко в этой глуши. Во дворе бегали дети, кричали, визжали. Где-то за домом работала газонокосилка. Чиса время от времени выглядывала в окно, чтобы сделать замечание детям. А я? Я сидела на верхней ступеньке крыльца и думала о том, где могла бы быть сейчас.
Здесь все мне чужие. Даже Лукас, которого сама родила. Он по-прежнему меня не замечал. Конечно, он и не мог меня помнить, ведь Вон увёз его совсем крохой. Однако со мной любой согласится: если ребёнку рассказывать про маму, он её будет любить заочно. От мысли, что Вон сделал всё, чтобы мой собственный сын возненавидел меня, хотела его задушить. Если вот прямо сейчас Вон приедет, я, клянусь, вытрясу из него душу.
– Лови!
Я не успела среагировать, и мяч угодил мне в челюсть. Успев ухватиться за него, бросила обратно в руки Намджину. Он бросил обратно. Вдохновившись тем, что хоть кто-то захотел со мной поиграть, подкинула мяч.
– Поймаешь так?
Намджун проследил за полётом мяча, а когда тот приземлился, побежал за ним. Но я тоже побежала.
– Поспорим, я первая возьму мячик!
Засмеявшись, Намджун ускорился. Я делала это специально, чтобы вызвать азарт у мальчика. Ёнсам первый заинтересовался. Лукас продолжал наматывать круги на велосипеде и жужжать, изображая мотор.
Мы с Намджуном снова стали кидать мяч, а когда тот ускользал, мчались за ним наперегонки. Через некоторое время Ёнсам к нам присоединился. Я ждала Лукаса. Но ему это было неинтересно. Он будто в своём маленьком мирке находился, и на нас ему было плевать.
Вернулся Пён. Увидев нас за игрой, он широко улыбнулся.
– Развлекаетесь? Парни, вы не утомили нашу гостью?
– Ну что вы, Пён, – сказала я, подходя ближе, – с ними весело.
Его взгляд метнулся в сторону Лукаса, затем вернулся ко мне. Я медленно покачала головой – без результата.
– Дай ему время.
– Вы голодны? – проигнорировав его слова, спросила я и стала подниматься по ступенькам. Но вдруг Намджун и Ёнсам обхватили меня с двух сторон и закричали:
– Нет, не уходи. Мы ещё играть хотим. Пожалуйста, сукмо!
Сукмо – жена дяди. Меня в дрожь бросило, стоило осознать смысл этого обращения. Даже детям уже известно, кто я такая.
– Сукмо поиграет с вами позже, – мягко сказал Пён. – Скоро обед. Бегите в дом и как следует вымойте руки и лицо.
Мальчишки с визгом скрылись в доме. Лукас не реагировал. Он нажимал на сигнал и имитировал мотор.
– Лукас? – позвал его Пён. Мой сын посмотрел на него. – Почему сидишь? Слышал, что я сказал?
– Где папа?
Этот вопрос резал ножом по сердцу. Я сглотнула ком и снова стала подниматься.
– Папа приедет, если ты будешь послушным мальчиком. Бери тетю Элору за руку и иди умывайся. Бегом!
«Тётя Элора» – ушам своим не верю! Я понимала, что Пён не намеревался меня обидеть, он действовал в интересах ребёнка. Лукас, тем не менее, не взял меня за руку, а прошёл мимо, как проходят мимо столбов или других предметов мебели. Проглотив обиду, я вошла в дом и сразу направилась помогать Чисе на кухне, стараясь избегать сочувственного взгляда Пёна. Впрочем, сочувствовал ли он – это мне ещё предстояло узнать.
~~~
К утру следующего дня стало ясно, что Элора Бессон Южную Корею не покидала, а значит, в Орландо она не приедет. Озабоченный этим Корбин не спал всю ночь, обдумывая, как лучше поступить. Ноле и отцу он пока решил не сообщать. Он всё ещё верил, что раз Элора написала Читту записку для отвода глаз, значит, что-то задумала. Будь это похищение, дело обстояло бы иначе.
Выйдя из душа, Корбин снова проверил телефон. Новостей от Читтапона всё ещё не было.
Корбин чертыхнулся.
И только он хотел как следует высушить волосы полотенцем, раздался звонок. Но схватив телефон, понял, что это не Читт. Ему звонила Вики.
– Приедешь в салон? Я рассказала всё Заку.
– Одеваюсь и выезжаю, – сказал Корбин и отбросил полотенце. Теперь ему нужен был фен.
В гостиной Нола громко с кем-то общалась по телефону. Корбин проскользнул мимо и остался незамеченным. Но навстречу шёл Дэниел.
– Корбин, уходишь?
– Да, с Заком встречаюсь. А что?
– Нет, ничего.
Они бы разошлись, но Корбин не удержался от вопроса:
– Эй, Дэн, пока ты был в Корее, Элора не делилась с тобой о каких-либо планах?
Прищур Дэниела говорил о том, что он заподозрил что-то неладное. Он оглянулся на мать, которая быстро вышла в сад.
– Что случилось?
Корбин подумал, затем резко выдохнул.
– Без тебя не обойтись. Поехали со мной. По дороге объясню.
К счастью, Дэниел не задал больше ни одного лишнего вопроса, а молча проследовал за младшим братом в машину. А по дороге выслушал Корбина. Он долго хмурился, не понимая, что произошло. Он старался придать лицу спокойное выражение и сосредоточиться на своих мыслях, однако внутри себя он уже бил тревогу.
– Перед отъездом я её не видел. Не смог попрощаться и написал сообщение.
– Да. Она написала мне о твоём возвращении домой, так что она прочитала твоё сообщение. А исчезла позже.
PS.: Пишу от руки и ставлю подпись, чтобы ты не сомневался в том, что это мои строчки.
Закончив, он поднял глаза на Вики и сказал:
– Элора явно солгала Читтапону. В чём подвох?
У Вики не нашлось слов прокомментировать всё это.
Читт позвонил.
– Ты прочитал?
– Да.
– Она должна была переехать ко мне. Я оставил ей ключи, а вечером нашёл эту записку. И ведь поверил в эти строки.
– Если это было бы правдой, сегодня она приехала бы домой.
– Я уже позвонил кое-кому, чтобы проверили, брала ли Элора билеты куда бы то ни было.
– Уверен, она всё ещё в Корее.
– Только где?
– Она могла встретиться с Воном?
– Исключено. Я говорил с ним час назад. Могу заверить, что он не особо интересуется ею. Обрадовался, когда я сказал, что она уехала.
– Можешь поговорить с Воном опять? – настаивал Корбин. – Попробуй подловить его на чём-то. А ещё лучше – загляни к нему.
– Сомневаюсь, что Вон замешен. Но для нашего общего спокойствия я, конечно, сделаю, как ты просишь. Я брошу все силы на то, чтобы найти её. Обещаю.
Корбин вздохнул, затем спокойно, но твёрдо сказал:
– Надеюсь, на этот раз ты не бросишь её в беде. Однажды она спасла тебя. Твоя очередь.
– Не сомневайся во мне.
Пока Корбин разговаривал с Читтапоном, Вики перечитывала записку. Её смутили сразу несколько фраз. Она хмурилась, вчитываясь в слова подруги. Как только Корбин закончил, она сказала:
– «Если это любовь, она выживет без преследований и драм» – разве неясно, что Элора чётко определяет границы? Она просит его не звонить, не преследовать. Тем самым она огораживает себя от подозрений. Меня ещё смущает последняя её фраза: «Сейчас мой путь идёт в другую сторону, и я должна пройти его одна».
– Я не понимаю. Наверное, вам, девчонкам, легче проследить собственную логику. Но мне это не дано.
– Оно и видно! Поэтому Читт не отреагировал. И ты не догоняешь. Элора куда-то уехала. У неё был план. Эта записка так и пестрит сообщениями о том, что она куда-то вляпалась.
– Думаешь, это связано с Лукасом?
– А с кем ещё?
– Но Читт утверждает, что Вон не замешан. Они общались буквально сегодня. Конечно, Читт проверит, но… вряд ли.
– У Элоры мог появиться план, и чтобы не втягивать Читта или кого-то из нас, взялась за него в одиночку. Сестру свою не знаешь?
Они уставились друг на друга. Вики первая отвела глаза, вдруг смутившись. Раньше она не обращала внимания на Корбина, но в этот момент ей показалось, что он слишком уж внимательно её разглядывает.
– Что делать теперь… ума не приложу, – наконец сказал он.
– А что нам остаётся? Ждать новостей от Читта. Он к ней ближе, как ни крути.
~~~
Мне не спалось всю ночь. Не мой дом, не моя кровать. Здесь всё было чужим. Даже запах меня угнетал. В душе творилось непонятно что. Внутри шла борьба: правильно ли я сделала, что нырнула в этот омут? Может, стоило рискнуть? Потом пришла к выводу, что поздно что-либо менять.
Утром я встала, наверное, раньше всех. В доме стояла тишина. Дети мирно спали в своих комнатах. Чиса и Пён тоже ещё не поднялись. Я вышла на крыльцо. Предрассветный двор казался вымершим. Тусклые фонари всё ещё горели, растекаясь жёлтыми пятнами по мокрому асфальту. Воздух был влажным. Всю ночь шёл дождь. Я глубоко вдохнула свежий воздух, затем спустилась по ступенькам и направилась к забору. Пора было изучить немного эту местность.
За забором – дорога, и ни души. Только лёгкий шум ветра, шелест листвы где-то наверху. Одна сторона дороги уходила в холмы. Я пыталась вспомнить, с какой стороны мы приехали, но память отказывалась мне помогать. Я была слишком взволнована из-за предстоящей встречи с Лукасом, что упустила этот момент.
Обернувшись, я посмотрела на дом. Он выглядел приветливо, но я не могла отделаться от чувства, что даже сейчас, в эту минуту, за мной кто-то наблюдает. В глаза бросилась светлая штукатурка и трещина, тянущаяся от окна к крыше. У стены лежал детский велосипед, брошенный набок, цепь свисала, будто сломанная. Справа качели лениво покачивались, хотя ветра не было.
Мой взгляд скользнул к пристройке за домом – невысокой, с приоткрытой дверью. Там темнело что-то неразличимое. Я предположила, что именно там Пён складывает чайные листы.
Я подняла голову и долго смотрела в небо. Тишина давила. Даже птицы, казалось, не решались петь.
Где я была и где оказалась.
Скрипнула дверь. Резко опустив голову, я увидела Пёна. На нём были джинсы и футболка с воротником. Он улыбнулся мне и помахал. Я направилась к крыльцу.
– Доброе утро, Пён!
– Ты рано проснулась.
– Да. Новое место. Как правило, я не сразу привыкаю. А ещё здесь очень тихо.
– Согласен. Я бы тоже не смог спать где-то, кроме собственной кровати.
Я помолчала, затем рискнула спросить:
– Здесь совсем нет соседей? А если что-то случится?
– Я не думал об этом, когда покупал дом. Если что-то случится, этого не избежать в независимости, есть поблизости соседи или нет.
– Но ведь скучно жить самим по себе.
Сбоку открылось окно, выглянула голова Чисы.
– Элора, не поможешь мне завтрак приготовить?
Я перевела взгляд на Пёна. Он незаметно кивнул и сказал, что через два часа помощница приедет. А пока Чиса справлялась одна.
Я вошла в дом.
Утро началось занятно. Я никогда не готовила корейские завтраки. А тут и суп с морской капустой, омлет рулетом кёранмари, который Чиса приготовила для детей; мелкие закуски, вроде кимчи и обжаренных побегов папоротника.
– С чего мне начать, Чиса? – спросила я, пока мешала суп. Где-то в глубине дома слышался детский смех, и она поняла, что я имею в виду.
– Даже не знаю. Попробуй сначала с ним подружиться. Не дави, не напоминай, что ты мама. Просто дружи.
– Он не слишком приветлив.
Меня удивляло, почему Чиса не интересуется, почему я его «бросила». Или она знала?
– Ты мама с опытом. Наверное, стоит прислушаться, – и я улыбнулась, игнорируя её колючий взгляд.
– Хватит уже мешать этот суп, – резко сказала она, отбирая у меня ложку и кастрюлю. – Давай накрывать на стол.
Молча развернувшись к столу, я принялась за дело. Дети приближались к кухне, и я с замиранием сердца ждала, когда появится Лукас. Он вбежал первым, но на меня не взглянул. Забрался на свой стул, схватил палочки и приступил к трапезе. А я растерянно смотрела то на него, то на Чису. Я ведь понятия не имела, как с детьми обращаться. От осознания этого я впала в отчаяние.
Тем не менее, когда появился Пён и другие дети, атмосфера стала веселее. Я старалась вести себя естественно, хотя это и не так легко было сделать. Лукас сидел рядом с Намджином, старшим сыном Чисы, как приклеенный. Болтал ножками и увлечённо ел омлет.
Мне хотелось с ним заговорить, но я никак не могла придумать, с чего начать. Как с ним подружиться? В конце концов, я облизала сухие губы и попыталась улыбнуться.
– Ты… хорошо спал? – обратилась я к Лукасу мягко, насколько могла, а потом поняла, какой это глупый вопрос.
Он посмотрел на меня коротко, как смотрят на незнакомку в магазине, затем снова уткнулся в тарелку. Ответа, как и ожидалось, не последовало. Он принялся за суп.
Мой корейский был не такой уж и хороший. Может, в этом дело? Я сделала ещё одну попытку:
– Тебе нравится миёк-кук? Он полезный. Ты, наверное, любишь… суп?
Нелепо. Ребёнку два года, он любит не суп, а внимание.
Лукас снова не ответил. Только взял ложку и, будто нарочно, отвернулся от меня и всем телом повернулся к Пёну.
– Пён самчхон, смотли! – сказал мальчик, показывая, как зачерпывает суп. В отличие от многих детей в этом возрасте, Лукас умел есть сам.
Пён широко улыбнулся, поправил ему руку, сказал что-то неразборчивое по-корейски, и Лукас удовлетворённо кивнул.
Я сидела рядом и не знала, куда деваться. Каждая попытка будто отрезала меня от него ещё больше. Но я не сдавалась:
– Лукас, может… после завтрака поиграем? Я могла бы показать тебе много разных и интересных игр.
Он даже глаз не поднял.
Такой маленький, а уже упрямый. Неужели он никогда не думал, почему у Ёнсама и Намджуна есть мама, а у него нет? Любой ребёнок нуждается в маме. Почему же Лукас не стремится познакомиться со мной? Или это мне наказание за то, что я его долго не принимала после родов? Ну конечно, мало мне наказаний.
Шум ложек казался громче слов. Я смотрела в свою почти нетронутую тарелку. Горло сжалось от боли. Я не заплакала лишь потому, что не хотела показывать свою слабость.
В голове крутились мысли: «Может, зря я всё это затеяла? Лукас не знает меня. Он не хочет меня. И я не умею быть той, кем должна быть для него. Я упустила свой шанс».
Хуже всего было то, что никто не сказал ничего плохого.
Они просто… ели.
Жили.
А я – пустое место за их столом.
~~~
Давно он здесь не был. Читт смотрел на дверь квартиры Вона. Когда-то они здесь подолгу тусили, обсуждали планы на жизнь, свои гонорары и карьеру; пили соджу, а иногда напивались до беспамятства. А когда Читт женился, перестал сюда приходить. И вот он снова здесь.
Не по своему желанию.
Корбину кажется странным исчезновение Элоры, и теперь Читт волновался всерьёз. Они с Воном говорили, и ничего подозрительного Читт выявить не мог. Но убедиться всё же стоило.
Он нажал на кнопку звонка и отошёл. За дверью послышалось шорканье, затем дверь открыл Веймин.
– Ого! – удивился он. – Читтапон Ли! Привет! А Вона нет, если ты к нему.
– Вот как? И когда он вернётся?
– Не знаю. Он обычно допоздна в студии торчит. Ну… или с девчонками зажигает.
– Я могу его подождать? – на самом деле это была уловка. Читт хотел войти в квартиру, и если Веймин его не пустит, значит есть что скрывать.
Но Веймин без колебаний отошёл в сторону.
– Конечно, заходи.
Внутри квартиры было тихо. На столике Веймин разложил книги и конспекты. Ничто не говорило о том, что здесь есть кто-то ещё, кроме Веймина. Читт развернулся к нему и замялся.
– Можешь, позвонить Вону и узнать, когда он вернётся? Я потерял его номер. Только не говори, что я здесь.
– Что-то случилось? – забеспокоился Веймин, или же сделал вид.
– Ничего серьёзного. Я по поводу нашего дуэта хотел переговорить. Он звал… не сегодня, правда. Думал, сюрприз сделаю.
– Ааа, ладно. Сейчас позвоню…
– Хотя нет! Не звони. Я в студию поеду.
И Читт на самом деле поехал в студию, но Вона там уже не застал.
ГЛАВА 11
Деревенская жизнь не для меня. Я даже предположить не могла, что будет так тоскливо и одиноко в этой глуши. Во дворе бегали дети, кричали, визжали. Где-то за домом работала газонокосилка. Чиса время от времени выглядывала в окно, чтобы сделать замечание детям. А я? Я сидела на верхней ступеньке крыльца и думала о том, где могла бы быть сейчас.
Здесь все мне чужие. Даже Лукас, которого сама родила. Он по-прежнему меня не замечал. Конечно, он и не мог меня помнить, ведь Вон увёз его совсем крохой. Однако со мной любой согласится: если ребёнку рассказывать про маму, он её будет любить заочно. От мысли, что Вон сделал всё, чтобы мой собственный сын возненавидел меня, хотела его задушить. Если вот прямо сейчас Вон приедет, я, клянусь, вытрясу из него душу.
– Лови!
Я не успела среагировать, и мяч угодил мне в челюсть. Успев ухватиться за него, бросила обратно в руки Намджину. Он бросил обратно. Вдохновившись тем, что хоть кто-то захотел со мной поиграть, подкинула мяч.
– Поймаешь так?
Намджун проследил за полётом мяча, а когда тот приземлился, побежал за ним. Но я тоже побежала.
– Поспорим, я первая возьму мячик!
Засмеявшись, Намджун ускорился. Я делала это специально, чтобы вызвать азарт у мальчика. Ёнсам первый заинтересовался. Лукас продолжал наматывать круги на велосипеде и жужжать, изображая мотор.
Мы с Намджуном снова стали кидать мяч, а когда тот ускользал, мчались за ним наперегонки. Через некоторое время Ёнсам к нам присоединился. Я ждала Лукаса. Но ему это было неинтересно. Он будто в своём маленьком мирке находился, и на нас ему было плевать.
Вернулся Пён. Увидев нас за игрой, он широко улыбнулся.
– Развлекаетесь? Парни, вы не утомили нашу гостью?
– Ну что вы, Пён, – сказала я, подходя ближе, – с ними весело.
Его взгляд метнулся в сторону Лукаса, затем вернулся ко мне. Я медленно покачала головой – без результата.
– Дай ему время.
– Вы голодны? – проигнорировав его слова, спросила я и стала подниматься по ступенькам. Но вдруг Намджун и Ёнсам обхватили меня с двух сторон и закричали:
– Нет, не уходи. Мы ещё играть хотим. Пожалуйста, сукмо!
Сукмо – жена дяди. Меня в дрожь бросило, стоило осознать смысл этого обращения. Даже детям уже известно, кто я такая.
– Сукмо поиграет с вами позже, – мягко сказал Пён. – Скоро обед. Бегите в дом и как следует вымойте руки и лицо.
Мальчишки с визгом скрылись в доме. Лукас не реагировал. Он нажимал на сигнал и имитировал мотор.
– Лукас? – позвал его Пён. Мой сын посмотрел на него. – Почему сидишь? Слышал, что я сказал?
– Где папа?
Этот вопрос резал ножом по сердцу. Я сглотнула ком и снова стала подниматься.
– Папа приедет, если ты будешь послушным мальчиком. Бери тетю Элору за руку и иди умывайся. Бегом!
«Тётя Элора» – ушам своим не верю! Я понимала, что Пён не намеревался меня обидеть, он действовал в интересах ребёнка. Лукас, тем не менее, не взял меня за руку, а прошёл мимо, как проходят мимо столбов или других предметов мебели. Проглотив обиду, я вошла в дом и сразу направилась помогать Чисе на кухне, стараясь избегать сочувственного взгляда Пёна. Впрочем, сочувствовал ли он – это мне ещё предстояло узнать.
~~~
К утру следующего дня стало ясно, что Элора Бессон Южную Корею не покидала, а значит, в Орландо она не приедет. Озабоченный этим Корбин не спал всю ночь, обдумывая, как лучше поступить. Ноле и отцу он пока решил не сообщать. Он всё ещё верил, что раз Элора написала Читту записку для отвода глаз, значит, что-то задумала. Будь это похищение, дело обстояло бы иначе.
Выйдя из душа, Корбин снова проверил телефон. Новостей от Читтапона всё ещё не было.
Корбин чертыхнулся.
И только он хотел как следует высушить волосы полотенцем, раздался звонок. Но схватив телефон, понял, что это не Читт. Ему звонила Вики.
– Приедешь в салон? Я рассказала всё Заку.
– Одеваюсь и выезжаю, – сказал Корбин и отбросил полотенце. Теперь ему нужен был фен.
В гостиной Нола громко с кем-то общалась по телефону. Корбин проскользнул мимо и остался незамеченным. Но навстречу шёл Дэниел.
– Корбин, уходишь?
– Да, с Заком встречаюсь. А что?
– Нет, ничего.
Они бы разошлись, но Корбин не удержался от вопроса:
– Эй, Дэн, пока ты был в Корее, Элора не делилась с тобой о каких-либо планах?
Прищур Дэниела говорил о том, что он заподозрил что-то неладное. Он оглянулся на мать, которая быстро вышла в сад.
– Что случилось?
Корбин подумал, затем резко выдохнул.
– Без тебя не обойтись. Поехали со мной. По дороге объясню.
К счастью, Дэниел не задал больше ни одного лишнего вопроса, а молча проследовал за младшим братом в машину. А по дороге выслушал Корбина. Он долго хмурился, не понимая, что произошло. Он старался придать лицу спокойное выражение и сосредоточиться на своих мыслях, однако внутри себя он уже бил тревогу.
– Перед отъездом я её не видел. Не смог попрощаться и написал сообщение.
– Да. Она написала мне о твоём возвращении домой, так что она прочитала твоё сообщение. А исчезла позже.
