А в отпуск мы ездили на Кавказ или в Крым. Вечером после пляжа, всегда шли в ресторан. Мама очень любила танцевать. Где она теперь? Хоть бы была живой…
Затаив дыхание, Арина слушала его. Про красоту сибирского края, про родительскую семью, про завод, куда отец брал его часто. В дверь позвонили.
Павел ушел за ширму и оттуда уже не вернулся. Вместо него вышел ЗЕК.
Снова отец и дочь остались вдвоем. Они молча сидели за столом и им казалось, что с ними рядом незримо присутствует Паша. Его тень никуда не ушла.
- Какой это ужас, папка… ведь он не виновен. Ну, почему его держат там? Кто виноват?
- Я не могу всего рассказать тебе, дочь. Со временем, думаю, это будет возможным. Если оно, это время, наступит. А пока – надо терпеть и молчать.
- Почему – терпеть и молчать?! Ты понимаешь, сколько их там, таких как он?! Кто не виновен и так страдает?!
- Я понимаю, но мы бессильны что-либо сделать. Мы можем только..
- Кормить его паршивыми бутербродами, да?!
Сегодня она впервые шла домой без отца. Шла быстро, глядя на снег под ногами, который впервые ее не радовал…
Но следующим вечером она снова открыла дверь в мастерскую. Паша стоял на своем месте. На опухшем лице у него красовался огромный фингал, рука была замотана в окровавленный бинт. Он осторожно улыбнулся ей разбитыми, окровавленными губами.
Арина в ужасе уронила тяжелую сумку: - Что случилось?!
- Представляешь, они его били. Поняли, что тут его кормят, учуяли запах нормальной еды. Как звери. Отомстили за то, что он не делится с ними. На лице отца, между бровями, пролегла суровая складка.
- Но, как они могут?!
- Там не все политзаключенные как Павел, дочь. Там есть и матерые уголовники. Этим убить человека – как прибить комара. Им все равно. Этих людей почти не кормят. За кусок колбасы они могут свободно убить.
- А если его и, правда, прикончат?!
Отец задумчиво посмотрел в пол, потом, вскинув голову, как будто что-то придумал, пошел в коридор. Оттуда донесся его голос, он говорил с кем-то по телефону:
- Иван Петрович, я возмущен. Сроки поджимают, а у меня сплошные перерывы в работе. Как – что случилось?! Кто посмел тронуть мою модель?! Что значит, не страшно?! И как мне его ваять с опухшим лицом?! А если его завтра прибьют?! Я не могу доделывать работу с другой моделью! Мне нужен этот, пока я не кончу дело. Что я предлагаю? Оставить его у себя. Поживет тут, поспит на моем диване. Да куда он сбежит?! Кругом полно милиционеров. Я за него отвечаю. Нет, Ваш сотрудник мне тут не нужен! Я - человек искусства и не желаю видеть здесь эту харю! Он мешает мне работать. От его вида у меня опускаются руки!
Если бы ситуация не была столь серьезной, Арина бы посмеялась. В голосе отца появились визгливые, капризные нотки. Он отчитывал какого-то высокого начальника на том конце провода как сварливая теща или жена. Наконец, облегченно, вздохнув, он положил трубку.
- Ну, все, Павел, ты остаешься тут, в моем распоряжении. Как минимум, месяц. А дальше… А дальше – посмотрим.
Это была их большая тайна с отцом. По дороге в мастерскую Арина забегала в столовую, где брала полноценный горячий обед. Павлу купили пижаму.
- Арина, ему надо купить еще фруктов. Принеси шоколада. Он должен быть бодр, ему долго стоять. А сил пока не хватает.
- Не надо, Виктор Иванович. Тихо попросил Павел, опустив голову: - Мне будет очень тяжело без всего этого, там…
- Пашенька, мне нужно чтобы у тебя была нормальная мышечная масса. И бодрость для долгих сеансов. Ты должен хорошо и правильно питаться. Или не выдержишь. И мне ты нужен с нормальными формами тела, а не с… Про возвращение… попробую что-то придумать.. во всяком случае, задержу тебя здесь максимально надолго.
_______________________
- Аринка, ты про нас совсем забыла. Ты куда исчезаешь почти каждый вечер? Подруги Лида и Катя уже не раз пытались выведать, почему Арина почти не приходит на каток, который она обожала и прочие дружеские встречи и посиделки.
- Ой, девочки, я когда-нибудь вам расскажу! А пока…
- Что значит, пока?! Возмущается Катя: - Мы хотим сейчас! Что за секреты от нас?!
- Отстань, Катька! Ты что – не видишь? У нее же роман!
Арина смотрит на подруг, по лицу ее начинает расползаться улыбка.
« - Девчонки! Какие вы молодцы! Мне и придумывать теперь ничего не надо. Вы все придумали за меня!».
- Ойй, девочкииии…. Она картинно заказывает глаза к зимнему небу и хватается за красные от мороза щеки: - У меня такой роман… такой роман!
- С КЕМ?!
- Пока не могу сказать. Он военный.
В «девичьем» институте, да еще на таком факультете, парней почти нет. Девчонки хватают Арину за шубу.
- Осторожно, порвете!
- Порвем. Если все не расскажешь. Давай, говори.
- Ну, он лейтенант, летчик. Познакомились в метро. Высокий блондин с голубыми глазами. Служит на севере. У него сейчас отпуск и он пока здесь, в Москве. А потом…
- Ух тыыы, везет же тебе! Катька смотрит на нее с завистью. Лида – с сомнением.
- Погоди. Он же уедет. Ты что: поедешь за ним?
- Лид, что ты пристала?! У нас распределение через полгода. Ну и уедет к нему: учителя нужны везде.
- А как же твой Венечка? Который столько времени за тобой таскается?
- Лида, да кому нужен этот ее институтский вздыхатель?! Столько лет за ней ходит и .. ни рыба, ни мясо! Забудь про эту «медузу»!
- Это правда. Но все-таки… Лида щурит глаза: - Ты что – готова поехать на Север?
- Лида! Мы все через полгода рванем неизвестно куда! У нас будет распределение и в Москве останутся лишь единицы. Ты не забыла? Часть ее мужа напишет ходатайство и будет она учить детей в гарнизоне. Ну?!
- А что ты за нее отвечаешь? И зачем ты их женишь? У них все только в самом начале!
- Тем более! Отстань от нее! Пусть гуляет, вздыхает, целуется. Он скоро уедет и она вернется к нам на каток.
- Лида, Катя права. У нас все только в самом начале и ничего непонятно. Но я его жутко люблю. А дальше.. потом будет видно.
« - Как же вы хотели, мои дорогие подруги, узнать все подробности, что даже не заметили, как я вам вру. А ведь за четыре года совместной учебы вы бы могли узнать меня и получше. Однако, сейчас мне это на руку».
Арина продолжает рассказывать: про кино и театры, про рестораны и прочее, куда, по мнению всех девушек, ее должен водить кавалер.
- А цветы? Он тебе дарит цветы?
- Катя, какие цветы?! Декабрь на дворе. И потом: ты не забыла ее мать и бабку?! Эти фурии никого до нее не допустят. С цветами будет понятно, что у Арины появилось любовь. Верно я говорю?
- Верно, Лидочка, верно. Поэтому каждый вечер я у вас на катке или с вами в кино. Уговор?
- Конечно! Они дали ей честное слово.
Девчонкам интересны подробности. Если роман прекратится, Арина им никогда ничего не расскажет. Будет просто нечего рассказать. Поэтому надо молчать и покрывать влюбленных. Чтобы подругам первыми знать, что у них происходит. В этом Арина была совершенно уверена.
_____________________
Отец всегда был главный мужчиной ее жизни. Нет, у нее случались легкие увлечения, но… дальше кино и конфет дело никогда не заходило. Не было человека, который бы глубоко запал в ее сердце.
Вот уже месяц Арина боялась признаться себе, что ждет тех вечеров, когда надо идти к отцу в мастерскую. Он запретил ей бывать там каждый вечер. Строгие старшие женщины могут заподозрить неладное. Им ничего не надо знать. Да и диплом на носу. Поэтому днем она прилежно училась, а вечером.. ноги сами несли ее к папе и к …
- Паша, привет! Горячий обед, как всегда! И я принесла тебе книжки.
- Носи ему книги, дочь. Носи все, что он просит и больше. Помимо пищи телесной, ему нужна пища духовная. Так ему легче будет перенести все, что ему уготовано дальше.
- А… что его ждет?
- Пока я не знаю… Надеюсь, что только хорошее…
- Какой ты у меня умный, папка!
Арина записалась в библиотеку и таскала Павлу книги огромными сумками. Он просто «глотал» их. Это была и художественная литература и книги по геологии и много других научных книг. Мощности районной библиотеки скоро были исчерпаны и отец сделал ей пропуск в Ленинку.
- Арина, ты записалась в Ленинскую библиотеку?
- Да, мама, готовлюсь к диплому.
- Какая ты молодец! Мама, Арина ходит в Ленинку!
- Ты молодец, внучка! Дисциплина и любовь к науке будут тебе очень на пользу. Инесса Петровна, глухо постукивая тростью, подходит к Арине и покровительственно целует ее в лоб. На бабушке длинный бархатный халат, седые волосы уложены в красивую прическу.
- Я собиралась подарить тебе это на Новый год. Но, думаю, можно и сейчас. Это доставит тебе радость.
Она достает из кармана маленькую коробочку, открывает и показывает Арине:
- Это серьги нашей прабабушки. Они с бриллиантами. На надо выходить в них каждый вечер. Только в театр и обязательно в сопровождении мужчины. Могут снять. Ты поняла?
- Конечно!
- Мама, не рановато ли ей делать такие подарки?
- Не рано. Своим прилежанием она доказала это. И к тому же… я могу не дожить до того момента, когда ее будет сопровождать всюду муж…
Инесса Петровна аккуратно промокает белоснежным кружевным платочном глаза и, повернувшись, также царственно «выплывает» из комнаты, оставляя за собой шлейф дорогих французских духов.
- Ариша, что это было?! Заговорщицки шепчет отец.
- Да я просто забыла свой пропуск на столике в прихожей, папка. А мама увидела.
- И это оказалось там очень на руку. Подмигивает ей весело отец.
Приближался Новый год. Нарядная Москва сверкала: горела иллюминация, ярко светились новогодние витрины, заставляя сердце радостно биться в предвкушении веселого праздника.
Мысли Арины в такое время обычно крутились вокруг подарков и нарядов, а теперь…
- Папка, где Паша будет встречать новый год?
- Думаю, здесь. Работу я не закончил, и вообще не намерен его отпускать.
- Но.. ведь ему будет скучно здесь одному.
- Мы придем к нему после новогодней ночи. Отпразднуем вместе.
- И все? Ему нужен подарок.
- Ты права… что же ему подарить? Придумал!
Отец открыл свой шкаф: - Тут у меня есть костюм. Забирал из химчистки и забыл отнести домой. В принципе, ему подойдет.
- Ты хочешь подарить ему этот костюм?
- Нет. Павел! Подойди-ка сюда!
Костюм оказался Пашке почти впору. Светлосерая тонкая шерсть оттеняла белизну его кожи и очень шла к серым глазам.
- Пашка, ну, ты у нас франт!
Паша зарделся, как девушка, потупив глаза.
- Арина, иди в гараж и пригони сюда нашу машину. Давай покажем Павлу праздничную столицу!
- Ой, папка.. а не…???
- Не переживай. Меня никто не остановит. Спецпропуск.
За окном машины мелькала вереница огней. И глаза Павла светились, как две рождественские звезды. Или в них отражались огни новогодней столицы?
- Паш, ты будешь еще мороженое?
- Арина, с непривычки у него заболит живот.
- Не заболит, он уже привык к нормальной человеческой пище.
Они прогулялись по улице Горького вниз к Красной площади. Поглазели на нарядную толпу, зашли в Александровский сад.
- Теперь куда? Можем сходить в ресторан.
- Нет. Это было сказано с такой силой и болью, что отец с Ариной мгновенно остановились, с удивлением глядя на Пашу.
- Что с тобой, Паша? Тревожно спросил Аринин отец.
- Я.. мне тяжело будет от всего отвыкать… мне же потом обратно… на стройку. Прошу вас, поедем назад. Мне тяжело…
- Виктор Иванович, здравствуйте! Решили прогуляться в такой прекрасный вечер? Правильно сделали! А кто это с Вами? Ну, Вашу красавицу-дочь я знаю…а кто этот юноша? Неужели мой заключенный?
Позади них стоял высокий, седой генерал в форме НКВД. Его тяжелый взгляд уперся в Павла.
- Ну да, это он!
Отец быстро встал между ними, загородив собой Пашу:
- Иван Петрович, создание произведения искусства – это не только слепое копирование человеческих черт. Это еще и внесение в скульптуру… определенной энергетики и ауры. У моей модели должно быть соответствующее выражение лица. Это должен быть уверенный в себе, свободный и счастливый молодой человек. А не угрюмый зек, закованный в цепи. Я не могу взять и вылепить ему «счастливые мышцы». Они нужны мне в реальности! Мне этого в Павле всегда не хватало. Для этого я вывез его сюда.
- А если бы этот «счастливый парень» сбежал?
- Но, он же тут!
- Это Ваше счастье, что он тут. Если бы было иначе, мы с Вами вдвоем пошли бы работать на стройку. И не вольными каменщиками, а под конвоем! Вам надоела Ваша дочь и свободная жизнь? И Ваше счастливое лицо, как Вы его называете? Вы почему не поставили меня в известность, что собираетесь показать Вашему… кхм.. гостю Москву?
- Но я же прекрасно знал, что Вы не допустите! Вот и решился.. рискнул.
- Под конвоем, может и допустил бы.
- Под конвоем ни у кого не может быть счастья.
- Ну, я этого счастья не наблюдаю у него и сейчас. Он бледный и дрожит, как заяц. Вы же не собираетесь ваять с него зайца? По-моему, Ваш эксперимент провалился. Везите его назад. И больше таких фокусов прошу не выкидывать. А Ваше счастье, Виктор Иванович, в том, что нас поджимают сроки и я не могу их срывать. Или Ваш кхм ... "счастливчик" уже сегодня вечером ел бы свою баланду на стройке.
Генерал козырнул и, развернувшись, исчез в новогодней толпе.
Всю дорогу обратно в машине была тишина. Они боялись глядеть друг на друга. Им казалось, что с ними вместе в машине едет конвой.
В мастерской Павел быстро переоделся и лег на диван, накрывшись одеялом с головой.
Отец и дочь остались вдвоем, потерянно глядя друг на друга.
На следующий день Арина боялась идти в мастерскую. Вдруг Павла там нет? Вдруг его увезли? Всю первую пару она просидела, как на иголках и в перерыв кинулась в телефон-автомат.
- Папка! Как дела? Паша с тобой?
- Все хорошо, дочь. Не переживай, он со мной. Генерал звонил и отчитал меня еще раз. Но он вполне себе вменяемый и все хорошо понимает. За такой инцидент, при огласке, он бы лишился погон. Так что в его интересах молчать. Павел с нами надолго.
Арина летела вечером в мастерскую, как на крыльях. Ей не мешала даже тяжелая сумка с обедом и книгами.
- Пашка, привет! Уф, как же я рада тебя видеть!
Она приветствовала его весело, легко, как старого друга. Как будто они встретились на катке или в кино.
Паша смотрел на нее как-то растерянно.. а потом перевел взгляд на отца. Виктор Иванович лукаво улыбался.
Арина покраснела и.. заторопилась на кухню, тараторя по дороге про то, какие хорошие книжки она принесла сегодня и как на улице холодно.
Год подходил к концу. Вечерами отец почти не бывал в мастерской. Его постоянно вызывали на какие-то совещания, он ругался, говорил, что так невозможно работать.. Но, видимо, отказаться было нельзя.
Арина и Павел оставались вдвоем. Она по-прежнему кормила его горячим обедом, приносила нужные книги. Вместе они пили кофе и говорили, говорили… Им было интересно вдвоем.
- Ты прости, но мы не сможем встретить с тобой новый год. Но я приду к тебе на следующий день.
- Простить? О чем ты, Арина? Вы столько для меня сделали, что я перед вами в неоплатном долгу. Я буду спать, читать новые книжки и буду ждать тебя утром в гости.
Затаив дыхание, Арина слушала его. Про красоту сибирского края, про родительскую семью, про завод, куда отец брал его часто. В дверь позвонили.
Павел ушел за ширму и оттуда уже не вернулся. Вместо него вышел ЗЕК.
Снова отец и дочь остались вдвоем. Они молча сидели за столом и им казалось, что с ними рядом незримо присутствует Паша. Его тень никуда не ушла.
- Какой это ужас, папка… ведь он не виновен. Ну, почему его держат там? Кто виноват?
- Я не могу всего рассказать тебе, дочь. Со временем, думаю, это будет возможным. Если оно, это время, наступит. А пока – надо терпеть и молчать.
- Почему – терпеть и молчать?! Ты понимаешь, сколько их там, таких как он?! Кто не виновен и так страдает?!
- Я понимаю, но мы бессильны что-либо сделать. Мы можем только..
- Кормить его паршивыми бутербродами, да?!
Сегодня она впервые шла домой без отца. Шла быстро, глядя на снег под ногами, который впервые ее не радовал…
Но следующим вечером она снова открыла дверь в мастерскую. Паша стоял на своем месте. На опухшем лице у него красовался огромный фингал, рука была замотана в окровавленный бинт. Он осторожно улыбнулся ей разбитыми, окровавленными губами.
Арина в ужасе уронила тяжелую сумку: - Что случилось?!
- Представляешь, они его били. Поняли, что тут его кормят, учуяли запах нормальной еды. Как звери. Отомстили за то, что он не делится с ними. На лице отца, между бровями, пролегла суровая складка.
- Но, как они могут?!
- Там не все политзаключенные как Павел, дочь. Там есть и матерые уголовники. Этим убить человека – как прибить комара. Им все равно. Этих людей почти не кормят. За кусок колбасы они могут свободно убить.
- А если его и, правда, прикончат?!
Отец задумчиво посмотрел в пол, потом, вскинув голову, как будто что-то придумал, пошел в коридор. Оттуда донесся его голос, он говорил с кем-то по телефону:
- Иван Петрович, я возмущен. Сроки поджимают, а у меня сплошные перерывы в работе. Как – что случилось?! Кто посмел тронуть мою модель?! Что значит, не страшно?! И как мне его ваять с опухшим лицом?! А если его завтра прибьют?! Я не могу доделывать работу с другой моделью! Мне нужен этот, пока я не кончу дело. Что я предлагаю? Оставить его у себя. Поживет тут, поспит на моем диване. Да куда он сбежит?! Кругом полно милиционеров. Я за него отвечаю. Нет, Ваш сотрудник мне тут не нужен! Я - человек искусства и не желаю видеть здесь эту харю! Он мешает мне работать. От его вида у меня опускаются руки!
Если бы ситуация не была столь серьезной, Арина бы посмеялась. В голосе отца появились визгливые, капризные нотки. Он отчитывал какого-то высокого начальника на том конце провода как сварливая теща или жена. Наконец, облегченно, вздохнув, он положил трубку.
- Ну, все, Павел, ты остаешься тут, в моем распоряжении. Как минимум, месяц. А дальше… А дальше – посмотрим.
Это была их большая тайна с отцом. По дороге в мастерскую Арина забегала в столовую, где брала полноценный горячий обед. Павлу купили пижаму.
- Арина, ему надо купить еще фруктов. Принеси шоколада. Он должен быть бодр, ему долго стоять. А сил пока не хватает.
- Не надо, Виктор Иванович. Тихо попросил Павел, опустив голову: - Мне будет очень тяжело без всего этого, там…
- Пашенька, мне нужно чтобы у тебя была нормальная мышечная масса. И бодрость для долгих сеансов. Ты должен хорошо и правильно питаться. Или не выдержишь. И мне ты нужен с нормальными формами тела, а не с… Про возвращение… попробую что-то придумать.. во всяком случае, задержу тебя здесь максимально надолго.
_______________________
- Аринка, ты про нас совсем забыла. Ты куда исчезаешь почти каждый вечер? Подруги Лида и Катя уже не раз пытались выведать, почему Арина почти не приходит на каток, который она обожала и прочие дружеские встречи и посиделки.
- Ой, девочки, я когда-нибудь вам расскажу! А пока…
- Что значит, пока?! Возмущается Катя: - Мы хотим сейчас! Что за секреты от нас?!
- Отстань, Катька! Ты что – не видишь? У нее же роман!
Арина смотрит на подруг, по лицу ее начинает расползаться улыбка.
« - Девчонки! Какие вы молодцы! Мне и придумывать теперь ничего не надо. Вы все придумали за меня!».
- Ойй, девочкииии…. Она картинно заказывает глаза к зимнему небу и хватается за красные от мороза щеки: - У меня такой роман… такой роман!
- С КЕМ?!
- Пока не могу сказать. Он военный.
В «девичьем» институте, да еще на таком факультете, парней почти нет. Девчонки хватают Арину за шубу.
- Осторожно, порвете!
- Порвем. Если все не расскажешь. Давай, говори.
- Ну, он лейтенант, летчик. Познакомились в метро. Высокий блондин с голубыми глазами. Служит на севере. У него сейчас отпуск и он пока здесь, в Москве. А потом…
- Ух тыыы, везет же тебе! Катька смотрит на нее с завистью. Лида – с сомнением.
- Погоди. Он же уедет. Ты что: поедешь за ним?
- Лид, что ты пристала?! У нас распределение через полгода. Ну и уедет к нему: учителя нужны везде.
- А как же твой Венечка? Который столько времени за тобой таскается?
- Лида, да кому нужен этот ее институтский вздыхатель?! Столько лет за ней ходит и .. ни рыба, ни мясо! Забудь про эту «медузу»!
- Это правда. Но все-таки… Лида щурит глаза: - Ты что – готова поехать на Север?
- Лида! Мы все через полгода рванем неизвестно куда! У нас будет распределение и в Москве останутся лишь единицы. Ты не забыла? Часть ее мужа напишет ходатайство и будет она учить детей в гарнизоне. Ну?!
- А что ты за нее отвечаешь? И зачем ты их женишь? У них все только в самом начале!
- Тем более! Отстань от нее! Пусть гуляет, вздыхает, целуется. Он скоро уедет и она вернется к нам на каток.
- Лида, Катя права. У нас все только в самом начале и ничего непонятно. Но я его жутко люблю. А дальше.. потом будет видно.
« - Как же вы хотели, мои дорогие подруги, узнать все подробности, что даже не заметили, как я вам вру. А ведь за четыре года совместной учебы вы бы могли узнать меня и получше. Однако, сейчас мне это на руку».
Арина продолжает рассказывать: про кино и театры, про рестораны и прочее, куда, по мнению всех девушек, ее должен водить кавалер.
- А цветы? Он тебе дарит цветы?
- Катя, какие цветы?! Декабрь на дворе. И потом: ты не забыла ее мать и бабку?! Эти фурии никого до нее не допустят. С цветами будет понятно, что у Арины появилось любовь. Верно я говорю?
- Верно, Лидочка, верно. Поэтому каждый вечер я у вас на катке или с вами в кино. Уговор?
- Конечно! Они дали ей честное слово.
Девчонкам интересны подробности. Если роман прекратится, Арина им никогда ничего не расскажет. Будет просто нечего рассказать. Поэтому надо молчать и покрывать влюбленных. Чтобы подругам первыми знать, что у них происходит. В этом Арина была совершенно уверена.
_____________________
Отец всегда был главный мужчиной ее жизни. Нет, у нее случались легкие увлечения, но… дальше кино и конфет дело никогда не заходило. Не было человека, который бы глубоко запал в ее сердце.
Вот уже месяц Арина боялась признаться себе, что ждет тех вечеров, когда надо идти к отцу в мастерскую. Он запретил ей бывать там каждый вечер. Строгие старшие женщины могут заподозрить неладное. Им ничего не надо знать. Да и диплом на носу. Поэтому днем она прилежно училась, а вечером.. ноги сами несли ее к папе и к …
- Паша, привет! Горячий обед, как всегда! И я принесла тебе книжки.
- Носи ему книги, дочь. Носи все, что он просит и больше. Помимо пищи телесной, ему нужна пища духовная. Так ему легче будет перенести все, что ему уготовано дальше.
- А… что его ждет?
- Пока я не знаю… Надеюсь, что только хорошее…
- Какой ты у меня умный, папка!
Арина записалась в библиотеку и таскала Павлу книги огромными сумками. Он просто «глотал» их. Это была и художественная литература и книги по геологии и много других научных книг. Мощности районной библиотеки скоро были исчерпаны и отец сделал ей пропуск в Ленинку.
- Арина, ты записалась в Ленинскую библиотеку?
- Да, мама, готовлюсь к диплому.
- Какая ты молодец! Мама, Арина ходит в Ленинку!
- Ты молодец, внучка! Дисциплина и любовь к науке будут тебе очень на пользу. Инесса Петровна, глухо постукивая тростью, подходит к Арине и покровительственно целует ее в лоб. На бабушке длинный бархатный халат, седые волосы уложены в красивую прическу.
- Я собиралась подарить тебе это на Новый год. Но, думаю, можно и сейчас. Это доставит тебе радость.
Она достает из кармана маленькую коробочку, открывает и показывает Арине:
- Это серьги нашей прабабушки. Они с бриллиантами. На надо выходить в них каждый вечер. Только в театр и обязательно в сопровождении мужчины. Могут снять. Ты поняла?
- Конечно!
- Мама, не рановато ли ей делать такие подарки?
- Не рано. Своим прилежанием она доказала это. И к тому же… я могу не дожить до того момента, когда ее будет сопровождать всюду муж…
Инесса Петровна аккуратно промокает белоснежным кружевным платочном глаза и, повернувшись, также царственно «выплывает» из комнаты, оставляя за собой шлейф дорогих французских духов.
- Ариша, что это было?! Заговорщицки шепчет отец.
- Да я просто забыла свой пропуск на столике в прихожей, папка. А мама увидела.
- И это оказалось там очень на руку. Подмигивает ей весело отец.
Приближался Новый год. Нарядная Москва сверкала: горела иллюминация, ярко светились новогодние витрины, заставляя сердце радостно биться в предвкушении веселого праздника.
Мысли Арины в такое время обычно крутились вокруг подарков и нарядов, а теперь…
- Папка, где Паша будет встречать новый год?
- Думаю, здесь. Работу я не закончил, и вообще не намерен его отпускать.
- Но.. ведь ему будет скучно здесь одному.
- Мы придем к нему после новогодней ночи. Отпразднуем вместе.
- И все? Ему нужен подарок.
- Ты права… что же ему подарить? Придумал!
Отец открыл свой шкаф: - Тут у меня есть костюм. Забирал из химчистки и забыл отнести домой. В принципе, ему подойдет.
- Ты хочешь подарить ему этот костюм?
- Нет. Павел! Подойди-ка сюда!
Костюм оказался Пашке почти впору. Светлосерая тонкая шерсть оттеняла белизну его кожи и очень шла к серым глазам.
- Пашка, ну, ты у нас франт!
Паша зарделся, как девушка, потупив глаза.
- Арина, иди в гараж и пригони сюда нашу машину. Давай покажем Павлу праздничную столицу!
- Ой, папка.. а не…???
- Не переживай. Меня никто не остановит. Спецпропуск.
За окном машины мелькала вереница огней. И глаза Павла светились, как две рождественские звезды. Или в них отражались огни новогодней столицы?
- Паш, ты будешь еще мороженое?
- Арина, с непривычки у него заболит живот.
- Не заболит, он уже привык к нормальной человеческой пище.
Они прогулялись по улице Горького вниз к Красной площади. Поглазели на нарядную толпу, зашли в Александровский сад.
- Теперь куда? Можем сходить в ресторан.
- Нет. Это было сказано с такой силой и болью, что отец с Ариной мгновенно остановились, с удивлением глядя на Пашу.
- Что с тобой, Паша? Тревожно спросил Аринин отец.
- Я.. мне тяжело будет от всего отвыкать… мне же потом обратно… на стройку. Прошу вас, поедем назад. Мне тяжело…
- Виктор Иванович, здравствуйте! Решили прогуляться в такой прекрасный вечер? Правильно сделали! А кто это с Вами? Ну, Вашу красавицу-дочь я знаю…а кто этот юноша? Неужели мой заключенный?
Позади них стоял высокий, седой генерал в форме НКВД. Его тяжелый взгляд уперся в Павла.
- Ну да, это он!
Отец быстро встал между ними, загородив собой Пашу:
- Иван Петрович, создание произведения искусства – это не только слепое копирование человеческих черт. Это еще и внесение в скульптуру… определенной энергетики и ауры. У моей модели должно быть соответствующее выражение лица. Это должен быть уверенный в себе, свободный и счастливый молодой человек. А не угрюмый зек, закованный в цепи. Я не могу взять и вылепить ему «счастливые мышцы». Они нужны мне в реальности! Мне этого в Павле всегда не хватало. Для этого я вывез его сюда.
- А если бы этот «счастливый парень» сбежал?
- Но, он же тут!
- Это Ваше счастье, что он тут. Если бы было иначе, мы с Вами вдвоем пошли бы работать на стройку. И не вольными каменщиками, а под конвоем! Вам надоела Ваша дочь и свободная жизнь? И Ваше счастливое лицо, как Вы его называете? Вы почему не поставили меня в известность, что собираетесь показать Вашему… кхм.. гостю Москву?
- Но я же прекрасно знал, что Вы не допустите! Вот и решился.. рискнул.
- Под конвоем, может и допустил бы.
- Под конвоем ни у кого не может быть счастья.
- Ну, я этого счастья не наблюдаю у него и сейчас. Он бледный и дрожит, как заяц. Вы же не собираетесь ваять с него зайца? По-моему, Ваш эксперимент провалился. Везите его назад. И больше таких фокусов прошу не выкидывать. А Ваше счастье, Виктор Иванович, в том, что нас поджимают сроки и я не могу их срывать. Или Ваш кхм ... "счастливчик" уже сегодня вечером ел бы свою баланду на стройке.
Генерал козырнул и, развернувшись, исчез в новогодней толпе.
Всю дорогу обратно в машине была тишина. Они боялись глядеть друг на друга. Им казалось, что с ними вместе в машине едет конвой.
В мастерской Павел быстро переоделся и лег на диван, накрывшись одеялом с головой.
Отец и дочь остались вдвоем, потерянно глядя друг на друга.
На следующий день Арина боялась идти в мастерскую. Вдруг Павла там нет? Вдруг его увезли? Всю первую пару она просидела, как на иголках и в перерыв кинулась в телефон-автомат.
- Папка! Как дела? Паша с тобой?
- Все хорошо, дочь. Не переживай, он со мной. Генерал звонил и отчитал меня еще раз. Но он вполне себе вменяемый и все хорошо понимает. За такой инцидент, при огласке, он бы лишился погон. Так что в его интересах молчать. Павел с нами надолго.
Арина летела вечером в мастерскую, как на крыльях. Ей не мешала даже тяжелая сумка с обедом и книгами.
- Пашка, привет! Уф, как же я рада тебя видеть!
Она приветствовала его весело, легко, как старого друга. Как будто они встретились на катке или в кино.
Паша смотрел на нее как-то растерянно.. а потом перевел взгляд на отца. Виктор Иванович лукаво улыбался.
Арина покраснела и.. заторопилась на кухню, тараторя по дороге про то, какие хорошие книжки она принесла сегодня и как на улице холодно.
Год подходил к концу. Вечерами отец почти не бывал в мастерской. Его постоянно вызывали на какие-то совещания, он ругался, говорил, что так невозможно работать.. Но, видимо, отказаться было нельзя.
Арина и Павел оставались вдвоем. Она по-прежнему кормила его горячим обедом, приносила нужные книги. Вместе они пили кофе и говорили, говорили… Им было интересно вдвоем.
- Ты прости, но мы не сможем встретить с тобой новый год. Но я приду к тебе на следующий день.
- Простить? О чем ты, Арина? Вы столько для меня сделали, что я перед вами в неоплатном долгу. Я буду спать, читать новые книжки и буду ждать тебя утром в гости.
