Я устало кивнул. Просто не делается ничего.
3.8.1. Выйди вон
Я осторожно выглянул на улицу. Никого. Потянулся, наклонился – размялся. Вдохнул полной грудью осенний воздух.
Последние дни я не приближался к окнам, не раздвигал занавески, не показывался в лавке. Ходил в магазин, надевая солнцезащитные очки и дедушкину кепку.
– Здоров!
Я вздрогнул и прямо перед собой увидел Сергея.
– Не видать тебя. Хандришь?
– Отдыхаю, – ответил я. Сказать, от людей, язык не повернулся.
– Завтра баню затоплю, – сказал бармен, – к вечеру.
Я вспомнил о городской ванной комнате. Услышал возмущенное гудение труб при большом напоре воды, увидел лужи брызг на кафельном полу, запотевшее зеркало.
– Топи, – равнодушно сказал я.
Поторопись я на поезд и помоюсь раньше, чем Сергей.
Он кивнул. Хотел что-то сказать, но промолчал. Я тоже. Сказать было нечего.
3.8.2. Шанс
Свет в обеих комнатах горел, ночник был включен, но видел я лишь темноту. Замечал ее, клубившуюся по углам, неумолимо наползающую.
Я привык оставаться один на один с проблемой, но сейчас я не был один. Вся деревня стояла на моей побежденной стороне. Но и против меня стояла тоже. Раньше я нес ответственность за себя, теперь – за каждого жителя, оставшегося и без сидра, и без яблок.
«Если бы представился шанс начать заново, я сделал бы по-другому. Не готовил пюре. Нарезал яблоки дольками. Кожуру бы с них не счищал. Не вырезал бы сердцевину. Залил яблоки водой, и дело с концом».
Я сдул пыль с чемодана, открыл его. Выгреб из шкафа свои вещи и бросил комом в разверстую пасть.
«Единственное, на что бы обращал внимание – на чистоту. На чистоту рук, яблок, банок. Чистота – залог здоровья».
Отключил питание ноутбука, сложил зарядку. Сделал пару бутербродов в дорогу.
«Но шанс я упустил».
Присел на дорожку. Надо было попрощаться с Павлом Никифоровичем и Лизой, зайти к бабе Томе.
«Шанс всей деревни».
Я собрал остатки еды из холодильника, положил в пакет бабы Томы яблочное варенье и покинул дом. Но, оказавшись на улице, направился к замку Высокого Папы.
3.8.3. Нуждается ли Высокий Папа в любви
Он моему приходу не удивился. Прошел в дом, дверь оставил открытой.
Я последовал за ним.
– Вы оказались правы, – сказал я.
Сан Саныч сел на пузатый диван, облокотился на спинку. Я сел в тощее гостевое кресло, что стояло напротив.
– Когда сказали, что ничего не получится. С сидром.
Он внимательно смотрел на меня, сощурив глаза.
– Тогда, в кабаке… Мне стоило послушать. Я, действительно, о сидре не знаю, – только произнеся вслух, я это понял. Сан Саныч не был мне врагом, пока я сам не посчитал его таковым. И теперь я не чувствовал по отношению к нему ни страха, ни ненависти.
– Все бы ничего, – усмехнулся Высокий Папа, – если бы яблоки были твои. Но ты же чужие взял.
– Да, – согласился я, – это правда.
Я подвел деревню, что спорить?
Несколько секунд мы с Высоким Папой молча смотрели друг на друга.
«Даже если ничего не выгорит, – подумал я, – все будет хорошо. Все к лучшему».
– Что же ты теперь хочешь? – спросил Сан Саныч. Он был по-настоящему деловым человеком.
– Яблоки, – ответил я.
3.8.4. Счастье безумных
– Я хотел купить яблоки. Все, что Вы еще не продали.
Сан Саныч удивленно подался вперед. Но вскоре взгляд его стал осмысленным.
– Я понял, совесть заела. Отдать хочешь? Ущерб возместить.
Я задумался. Скупить у Сан Саныча яблоки и отдать деревенским взамен тех, что они потратили на сидр. Эта идея мне в голову не приходила.
Предположение Высокого Папы звучало благороднее моей задумки. И явно разумнее. Высокий Папа сам, судя по всему, был благоразумнее.
– Для сидра, – ответил я, потупившись. – Я хочу заняться сидром.
Сан Саныч расхохотался, но смех был неестественный. Посмотрел как на сумасшедшего. Я и правда был на него похож. На одержимого, который никак не может успокоиться и смириться с поражением. Это даже меня испугало.
– Ты только сказал, что не смыслишь в сидре. И тебе опять нужны яблоки?
Вопрос был риторический, но я ответил.
– Нужны.
«И дело не только в потраченных яблоках. Дело во вложенном труде тех, кто помогал. И в неоправданных надеждах».
Высокий Папа смерил меня взглядом. Моя одержимость резонировала с его собственной.
– Положим, я продам тебе яблоки, – усмехнулся он. – И у тебя опять ничего не выйдет.
– Я знаю секрет.
«Он приведет меня к успеху. Когда-нибудь. Хотя, может, и не в этот раз».
– Какой еще секрет? – Высокий Папа презрительно поджал губы, но глаза его заблестели.
Когда Сергей, обнаружив меня в окружении тары с плесенью и яблочным уксусом, поделился остатками бабушкиного пива, я понял, в чем состоял секрет напитка. Понял, почему пиво по вкусу напоминало мне мед, Кролику – персики, Чудику – что-то давно забытое из детства, Анне Павловне – малину, а старожилу и председателю деревни Зиновию Аркадьевичу – первый поцелуй.
Высокий Папа не являлся человеком, которому я охотно рассказал бы этот секрет. И не потому, что я был жадиной, а потому что он бы его не понял.
– Нужно поспрашивать, найти людей, – ворчливо заметил Сан Саныч. – Отобрать яблоки. Инструмент опять же. Бочки новые купить.
– Да, это все правильно, – сказал я. – Но денег у меня нет. Не хватит даже на яблоки.
«Будь у меня деньги, я бы сюда не пришел».
– Мне нужна помощь, – не теряя темпа, сказал я. – Все свои деньги я потратил на деревню. Но Вы можете помочь.
– Я? – ошалело переспросил Сан Саныч.
– Да, Вы. Помните, в каком состоянии была деревня? Дороги разбиты, вода мутная. Еще и света нет.
Высокий Папа вперил в меня взгляд. Он шевелил губами, и я слышал беззвучные ругательства.
– Я за дорогу заплатил, за колонку. Степанычу, чтобы колодец почистил. Вы понимаете, о чем я?
Я вспомнил, как Высокий Папа накинулся на меня у забора. Как я окаменел от страха, зажмурил глаза и терпел побои. Сейчас я со смехом продолжил:
– И да, я обещаю, что сидр будет бесплатным. Для Вас – абсолютно бесплатным.
3.9.0. Без хвоста
Выходя от Высокого Папы, я улыбался. Он больше не был самым страшным человеком на деревне. Таким человеком был я. И сам Высокий Папа меня боялся.
Я был безумен, и мне это нравилось. Энергия во мне задыхалась, я не знал, куда ее деть. Оставив пакет с едой и яблочным вареньем на лавке возле дома бабы Томы, я быстрым шагом направился по дороге к полю.
Трава на поле выросла высокой, идти стало тяжело. Но мне нужно было как следует устать, и я продолжал идти. Пока не услышал жалобный писк.
Я остановился и прислушался. Звук повторился.
– Эй, – тихо сказал я и сделал шаг вперед. В траве увидел черную кошку.
Я смотрел на нее, а она – на меня. Спокойно сидела в траве, будто ждала моего появления.
Я уже видел ее, эту самую кошку. И не столько видел, сколько должен был. Именно так: в это время и в этом месте.
– Кис, кис, кис. Дина!
Я шагнул по направлению к ней. Но кошка мгновенно изменила позу и опрометью бросилась прочь.
– Дина! – в порыве схватить ее за хвост я кинулся на землю с вытянутыми руками.
– Поймал! – крикнул я. Но кошка испустила дикий вопль.
От страха сделать ей больно, лишить хвоста, я ослабил хватку, и она вырвалась, оставив на моих ладонях объемный клок шерсти.
Я вскочил на ноги, но животное двигалось быстрее. Не прошло и трех секунд, как я потерял Дину в траве.
– Вот глупое животное, – сказал я, озираясь по сторонам. – Дина!
В ответ на зов впереди затрепетала трава. Недолго думая, я бросился в погоню.
– До чего же ты дура, – ворчливо думал я, не разбирая дороги. Мысль о том, что кошка Алисы останется в поле одна на зиму, отчаянно гнала меня вперед. К тому же я не хотел возвращаться в город с пустыми руками. – Вся в хозяйку.
3.9.1. Черные точки
Я бежал и бежал. Как обезумевший от запаха добычи гончий пес.
Пот тек с меня ручьями, я выбился из сил. Осеннее солнце жарило на редкость немилосердно. Глаза слезились, и, сколько я ни всматривался в траву, кошачьих следов не находил.
«То, что я делаю, полнейшая глупость, – на бегу думал я. – Эта кошка наверняка за километры, припала мордой к луже и пьет. А я, дикий, бегу по полю, пять минут до полного обезвоживания, и думаю спасти ее от неминуемой смерти».
Но я бежал и бежал.
«Хорошо, если найду Дину у лужи, хоть какая-то вода».
Я слышал запах пороха, свист и улюлюканье, топот бегущих за мной лошадей. Уже Алиса сидела у лужи и смеялась, думая, что я ни за что ее не найду.
– Алиса! – звал я и прислушивался. Припадал к земле, чтобы различить ее шаги.
Когда инстинкт самосохранения взял верх, я остановился. В глазах мелькали черные точки.
«То ли Дина расщепилась в воздухе на мельчайшие частицы, то ли я умираю», – подумал я.
Нагнулся к полусогнутым коленям, уперев в них руки. Так и стоял в позе уставшего марафонца. Спустя пару минут стало легче. Я поднял голову, чтобы растереть затекшую шею, и остолбенел.
Перед глазами у меня, как мираж в пустыне, возникла роща. Невысокие деревья, дающие прохладу. Я закрыл глаза, помотал головой, облизнул языком запекшиеся губы.
Открыл глаза – и о чудо – роща была на месте.
– Не может быть, – сказал я.
Поморгал и опять уставился на островок с деревьями.
«Роща, – осенило меня. – Яблоневая роща!»
Я подошел поближе. У ближайшего дерева сидела Дина.
–Ты подумай! – воскликнул я. Кошка опять вывела меня к саду, как путеводный клубок ниток из сказок.
Увидев меня, Дина забралась на верхушку яблони. Устроилась поудобнее на одной из веток, уставилась зелеными глазами.
– Ну и сиди там, – благодушно позволил я и протянул руку за яблоком в надежде успокоить жажду.
3.9.2. Застрявший клубок
Коснувшись моей кожи, яблоко отделилось от ветки и легло в ладонь. Словно ждало, когда я за ним приду.
Яблоко было идеально – красное, круглое.
Я откусил огромный кусок. Плод был сочный и невероятно вкусный: и сладкий, и кислый, и горький. Все в одном.
– Обалдеть, – сказал я, кидая на землю третий огрызок. – В деревне таких яблок нет.
Я вспомнил о сидре:
– Раньше, может, и были. Но теперь точно нет.
Наевшись, я сорвал еще одно яблоко. Покрутил его в руках.
– Из таких отменный сидр бы получился, да?
Дина сидела, не шелохнувшись.
– Нужно собрать.
Я оглянулся, и новая мысль резанула меня по сердцу. Со мной не было ни корзинки, ни таза, ни пакета – никакой тары для переноса фруктов из рощи.
Недолго думая, я снял верхнюю одежду. Завязал узлы на рукавах рубашки, штанинах джинсов. Сорвав плоды, наполнил ими одежду. Я жалел, что не ежик, что на спине моей не растут иголки.
Когда рукава рубашки затрещали по швам, а штанины надулись, я прикинул, что количества собранного мне не хватит и на десять литров.
– Тут, что ли, останешься? – спросил я, поднимая голову.
Кошка сидела на прежнем месте и внимательно следила за моими движениями.
Я сделал вид, что ухожу. Дина мяукнула.
Я оглянулся и увидел, как беспомощно она перебирает лапками.
– Та-а-ак. С дерева слезть не можешь, – резюмировал я. – Что же делать?
Я попытался залезть на дерево. Ветки яблони, с легкостью выдерживавшие кошку, подо мной трещали.
Можно было сходить домой за лестницей, заодно прихватить тару для яблок. Однако не приходилось сомневаться, что я, в совершенстве владея топографическим кретинизмом, дорогу к роще не найду.
3.9.3. Туда и обратно
Я шел в трусах по полю и, доставая из рубашки яблоки, кидал их в траву. Они были так же бесполезны, как и крошки хлеба на дороге, но я не сомневался, что смогу найти рощу снова. Там меня ждала кошка Алисы.
Алиса. Она снова меня спасала.
Завидев коровник, я побежал.
– Ты куда, парень? – окликнул у колодца Ефрем. – Портки потерял?
– Тележка есть? – сообразил я.
– Во дворе. Зачем тебе?
– Надо!
Я забежал во двор к Анне Павловне, схватил лестницу и тележку.
Темнело. Я боялся, что кошка Алисы не дождется меня, попробует спуститься самостоятельно. А потом ищи ветра в поле.
По примятой траве, оставленным яблокам и чутью, обостренному страхом, я нашел дорогу обратно в дикую рощу. Кошка сидела на дереве.
– Ладно, беру слова обратно, – сказал я ей, – не такая уж ты и дура!
3.10.0. Благодарственная мантра
– Ух, какие крупные! – приговаривал Зиновий Аркадьевич.
Телега, наполненная яблоками, произвела фурор среди местного населения. С самого утра у моей калитки стояли председатель и другие любопытствующие. Теперь они обрывали плоды, тянущие ветки к земле.
– А красивые какие! – ахала баба Тома.
Она собирала яблоки в корзинку, соседка Клара – в ведра, Зиновий Аркадьевич – в карманы штанов. Я собирал плоды в садовую тележку Анны Павловны с не меньшей энергией, чем остальные, но про себя сомневался. Вспоминая прошлую неудачу, боялся испоганить дикие яблоки так же, как до этого деревенские.
«С пшеницей нужно разговоры вести, как с человеком, – писала бабушка в дневнике. – Я ее и похвалю, и побраню. А она рада стараться: растет на зависть».
Следуя примеру Зиновия Аркадьевича и бабы Томы, я нашептывал:
– Красивые яблоки, крупные яблоки.
– Соберем. Ни одному пропасть не дадим, – поддержала Лизетт, гладя кору деревьев. – Спасибо вам, милые яблони.
3.10.1. На пути к спасению
«Оставлю велик, возьмем лестницу и пару ведер».
Готовый поворачивать с шоссе, я увидел знакомую фигуру на автобусной остановке.
– Эй! – крикнул я, поворачивая руль.
Чудик нехотя обернулся. На голове не было ни одной из шапочек.
– Так и не поймешь, какой день недели, – сказал я, слезая с велосипеда.
Чудик смущенно потер лысый затылок. Он равнодушно уставился на корзину с яблоками из чудесной рощи, которую я прицепил к велосипеду.
– Оттуда? – сообразив, спросил Чудик. И немного оживился.
Он взял яблоко, впился зубами в нежную плоть и прикрыл глаза.
– Нет, – сказал Чудик, – не то.
– Не то? – спросил я.
– Обычные яблоки. Даже кислые.
Яблоки действительно были невкусными.
Не были они все в одном – и сладкими, и кислыми, и горькими. Они были просто кислыми. Одним словом, дичка.
Возможно, как и мне, отцу Чудика, обезумевшему от жажды и долгой погони за животным, яблоки показались вкусными. А потом воображение, не ограниченное реальным положением вещей, дорисовало остальное. Роща выглядела недосягаемой, и в семейном предании Чудика раз попробованные фрукты имели неповторимые вкусовые качества.
– В деревне часто преувеличивают, – сказал Чудик. – Жизнь такая. Не с чем сравнивать.
Следуя этой логике, бабушкино пиво считалось вкусным только потому, что, кроме бабушкиного и дешевого из автолавки, жители не пробовали никакого другого. И Высокий Папа мог сварить не менее достойное пиво из любой пшеницы, выращенной на любом поле из любых семян.
Но я знал, что бабушкино пиво на самом деле вкусное. Потому что у нее был секрет.
Любовь бабушки, щедро вложенная в каждую крупинку ее земли, в каждый колосок на пшеничном поле, в каждую бочку сваренного пива. В дела, которыми она занималась. В людей, которые ее окружали. Любовь, которая поддерживала, утешала, вдохновляла.
Вот что мы чувствовали, когда пили бабушкино пиво. Любовь имела для меня вкус меда, который дед получал с пчелиных ульев. Для Кролика – персиков, привозимых по возвращении из долгих поездок отцом. Для Чудика – чего-то давно забытого из детства. Малины, заботливо прятавшей ее, маленькую, от злобного петуха, для Анны Павловны. Для старожила и председателя деревни Зиновия Аркадьевича – первого поцелуя.
3.8.1. Выйди вон
Я осторожно выглянул на улицу. Никого. Потянулся, наклонился – размялся. Вдохнул полной грудью осенний воздух.
Последние дни я не приближался к окнам, не раздвигал занавески, не показывался в лавке. Ходил в магазин, надевая солнцезащитные очки и дедушкину кепку.
– Здоров!
Я вздрогнул и прямо перед собой увидел Сергея.
– Не видать тебя. Хандришь?
– Отдыхаю, – ответил я. Сказать, от людей, язык не повернулся.
– Завтра баню затоплю, – сказал бармен, – к вечеру.
Я вспомнил о городской ванной комнате. Услышал возмущенное гудение труб при большом напоре воды, увидел лужи брызг на кафельном полу, запотевшее зеркало.
– Топи, – равнодушно сказал я.
Поторопись я на поезд и помоюсь раньше, чем Сергей.
Он кивнул. Хотел что-то сказать, но промолчал. Я тоже. Сказать было нечего.
3.8.2. Шанс
Свет в обеих комнатах горел, ночник был включен, но видел я лишь темноту. Замечал ее, клубившуюся по углам, неумолимо наползающую.
Я привык оставаться один на один с проблемой, но сейчас я не был один. Вся деревня стояла на моей побежденной стороне. Но и против меня стояла тоже. Раньше я нес ответственность за себя, теперь – за каждого жителя, оставшегося и без сидра, и без яблок.
«Если бы представился шанс начать заново, я сделал бы по-другому. Не готовил пюре. Нарезал яблоки дольками. Кожуру бы с них не счищал. Не вырезал бы сердцевину. Залил яблоки водой, и дело с концом».
Я сдул пыль с чемодана, открыл его. Выгреб из шкафа свои вещи и бросил комом в разверстую пасть.
«Единственное, на что бы обращал внимание – на чистоту. На чистоту рук, яблок, банок. Чистота – залог здоровья».
Отключил питание ноутбука, сложил зарядку. Сделал пару бутербродов в дорогу.
«Но шанс я упустил».
Присел на дорожку. Надо было попрощаться с Павлом Никифоровичем и Лизой, зайти к бабе Томе.
«Шанс всей деревни».
Я собрал остатки еды из холодильника, положил в пакет бабы Томы яблочное варенье и покинул дом. Но, оказавшись на улице, направился к замку Высокого Папы.
3.8.3. Нуждается ли Высокий Папа в любви
Он моему приходу не удивился. Прошел в дом, дверь оставил открытой.
Я последовал за ним.
– Вы оказались правы, – сказал я.
Сан Саныч сел на пузатый диван, облокотился на спинку. Я сел в тощее гостевое кресло, что стояло напротив.
– Когда сказали, что ничего не получится. С сидром.
Он внимательно смотрел на меня, сощурив глаза.
– Тогда, в кабаке… Мне стоило послушать. Я, действительно, о сидре не знаю, – только произнеся вслух, я это понял. Сан Саныч не был мне врагом, пока я сам не посчитал его таковым. И теперь я не чувствовал по отношению к нему ни страха, ни ненависти.
– Все бы ничего, – усмехнулся Высокий Папа, – если бы яблоки были твои. Но ты же чужие взял.
– Да, – согласился я, – это правда.
Я подвел деревню, что спорить?
Несколько секунд мы с Высоким Папой молча смотрели друг на друга.
«Даже если ничего не выгорит, – подумал я, – все будет хорошо. Все к лучшему».
– Что же ты теперь хочешь? – спросил Сан Саныч. Он был по-настоящему деловым человеком.
– Яблоки, – ответил я.
3.8.4. Счастье безумных
– Я хотел купить яблоки. Все, что Вы еще не продали.
Сан Саныч удивленно подался вперед. Но вскоре взгляд его стал осмысленным.
– Я понял, совесть заела. Отдать хочешь? Ущерб возместить.
Я задумался. Скупить у Сан Саныча яблоки и отдать деревенским взамен тех, что они потратили на сидр. Эта идея мне в голову не приходила.
Предположение Высокого Папы звучало благороднее моей задумки. И явно разумнее. Высокий Папа сам, судя по всему, был благоразумнее.
– Для сидра, – ответил я, потупившись. – Я хочу заняться сидром.
Сан Саныч расхохотался, но смех был неестественный. Посмотрел как на сумасшедшего. Я и правда был на него похож. На одержимого, который никак не может успокоиться и смириться с поражением. Это даже меня испугало.
– Ты только сказал, что не смыслишь в сидре. И тебе опять нужны яблоки?
Вопрос был риторический, но я ответил.
– Нужны.
«И дело не только в потраченных яблоках. Дело во вложенном труде тех, кто помогал. И в неоправданных надеждах».
Высокий Папа смерил меня взглядом. Моя одержимость резонировала с его собственной.
– Положим, я продам тебе яблоки, – усмехнулся он. – И у тебя опять ничего не выйдет.
– Я знаю секрет.
«Он приведет меня к успеху. Когда-нибудь. Хотя, может, и не в этот раз».
– Какой еще секрет? – Высокий Папа презрительно поджал губы, но глаза его заблестели.
Когда Сергей, обнаружив меня в окружении тары с плесенью и яблочным уксусом, поделился остатками бабушкиного пива, я понял, в чем состоял секрет напитка. Понял, почему пиво по вкусу напоминало мне мед, Кролику – персики, Чудику – что-то давно забытое из детства, Анне Павловне – малину, а старожилу и председателю деревни Зиновию Аркадьевичу – первый поцелуй.
Высокий Папа не являлся человеком, которому я охотно рассказал бы этот секрет. И не потому, что я был жадиной, а потому что он бы его не понял.
– Нужно поспрашивать, найти людей, – ворчливо заметил Сан Саныч. – Отобрать яблоки. Инструмент опять же. Бочки новые купить.
– Да, это все правильно, – сказал я. – Но денег у меня нет. Не хватит даже на яблоки.
«Будь у меня деньги, я бы сюда не пришел».
– Мне нужна помощь, – не теряя темпа, сказал я. – Все свои деньги я потратил на деревню. Но Вы можете помочь.
– Я? – ошалело переспросил Сан Саныч.
– Да, Вы. Помните, в каком состоянии была деревня? Дороги разбиты, вода мутная. Еще и света нет.
Высокий Папа вперил в меня взгляд. Он шевелил губами, и я слышал беззвучные ругательства.
– Я за дорогу заплатил, за колонку. Степанычу, чтобы колодец почистил. Вы понимаете, о чем я?
Я вспомнил, как Высокий Папа накинулся на меня у забора. Как я окаменел от страха, зажмурил глаза и терпел побои. Сейчас я со смехом продолжил:
– И да, я обещаю, что сидр будет бесплатным. Для Вас – абсолютно бесплатным.
Глава 3.9. Дежавю
3.9.0. Без хвоста
Выходя от Высокого Папы, я улыбался. Он больше не был самым страшным человеком на деревне. Таким человеком был я. И сам Высокий Папа меня боялся.
Я был безумен, и мне это нравилось. Энергия во мне задыхалась, я не знал, куда ее деть. Оставив пакет с едой и яблочным вареньем на лавке возле дома бабы Томы, я быстрым шагом направился по дороге к полю.
Трава на поле выросла высокой, идти стало тяжело. Но мне нужно было как следует устать, и я продолжал идти. Пока не услышал жалобный писк.
Я остановился и прислушался. Звук повторился.
– Эй, – тихо сказал я и сделал шаг вперед. В траве увидел черную кошку.
Я смотрел на нее, а она – на меня. Спокойно сидела в траве, будто ждала моего появления.
Я уже видел ее, эту самую кошку. И не столько видел, сколько должен был. Именно так: в это время и в этом месте.
– Кис, кис, кис. Дина!
Я шагнул по направлению к ней. Но кошка мгновенно изменила позу и опрометью бросилась прочь.
– Дина! – в порыве схватить ее за хвост я кинулся на землю с вытянутыми руками.
– Поймал! – крикнул я. Но кошка испустила дикий вопль.
От страха сделать ей больно, лишить хвоста, я ослабил хватку, и она вырвалась, оставив на моих ладонях объемный клок шерсти.
Я вскочил на ноги, но животное двигалось быстрее. Не прошло и трех секунд, как я потерял Дину в траве.
– Вот глупое животное, – сказал я, озираясь по сторонам. – Дина!
В ответ на зов впереди затрепетала трава. Недолго думая, я бросился в погоню.
– До чего же ты дура, – ворчливо думал я, не разбирая дороги. Мысль о том, что кошка Алисы останется в поле одна на зиму, отчаянно гнала меня вперед. К тому же я не хотел возвращаться в город с пустыми руками. – Вся в хозяйку.
3.9.1. Черные точки
Я бежал и бежал. Как обезумевший от запаха добычи гончий пес.
Пот тек с меня ручьями, я выбился из сил. Осеннее солнце жарило на редкость немилосердно. Глаза слезились, и, сколько я ни всматривался в траву, кошачьих следов не находил.
«То, что я делаю, полнейшая глупость, – на бегу думал я. – Эта кошка наверняка за километры, припала мордой к луже и пьет. А я, дикий, бегу по полю, пять минут до полного обезвоживания, и думаю спасти ее от неминуемой смерти».
Но я бежал и бежал.
«Хорошо, если найду Дину у лужи, хоть какая-то вода».
Я слышал запах пороха, свист и улюлюканье, топот бегущих за мной лошадей. Уже Алиса сидела у лужи и смеялась, думая, что я ни за что ее не найду.
– Алиса! – звал я и прислушивался. Припадал к земле, чтобы различить ее шаги.
Когда инстинкт самосохранения взял верх, я остановился. В глазах мелькали черные точки.
«То ли Дина расщепилась в воздухе на мельчайшие частицы, то ли я умираю», – подумал я.
Нагнулся к полусогнутым коленям, уперев в них руки. Так и стоял в позе уставшего марафонца. Спустя пару минут стало легче. Я поднял голову, чтобы растереть затекшую шею, и остолбенел.
Перед глазами у меня, как мираж в пустыне, возникла роща. Невысокие деревья, дающие прохладу. Я закрыл глаза, помотал головой, облизнул языком запекшиеся губы.
Открыл глаза – и о чудо – роща была на месте.
– Не может быть, – сказал я.
Поморгал и опять уставился на островок с деревьями.
«Роща, – осенило меня. – Яблоневая роща!»
Я подошел поближе. У ближайшего дерева сидела Дина.
–Ты подумай! – воскликнул я. Кошка опять вывела меня к саду, как путеводный клубок ниток из сказок.
Увидев меня, Дина забралась на верхушку яблони. Устроилась поудобнее на одной из веток, уставилась зелеными глазами.
– Ну и сиди там, – благодушно позволил я и протянул руку за яблоком в надежде успокоить жажду.
3.9.2. Застрявший клубок
Коснувшись моей кожи, яблоко отделилось от ветки и легло в ладонь. Словно ждало, когда я за ним приду.
Яблоко было идеально – красное, круглое.
Я откусил огромный кусок. Плод был сочный и невероятно вкусный: и сладкий, и кислый, и горький. Все в одном.
– Обалдеть, – сказал я, кидая на землю третий огрызок. – В деревне таких яблок нет.
Я вспомнил о сидре:
– Раньше, может, и были. Но теперь точно нет.
Наевшись, я сорвал еще одно яблоко. Покрутил его в руках.
– Из таких отменный сидр бы получился, да?
Дина сидела, не шелохнувшись.
– Нужно собрать.
Я оглянулся, и новая мысль резанула меня по сердцу. Со мной не было ни корзинки, ни таза, ни пакета – никакой тары для переноса фруктов из рощи.
Недолго думая, я снял верхнюю одежду. Завязал узлы на рукавах рубашки, штанинах джинсов. Сорвав плоды, наполнил ими одежду. Я жалел, что не ежик, что на спине моей не растут иголки.
Когда рукава рубашки затрещали по швам, а штанины надулись, я прикинул, что количества собранного мне не хватит и на десять литров.
– Тут, что ли, останешься? – спросил я, поднимая голову.
Кошка сидела на прежнем месте и внимательно следила за моими движениями.
Я сделал вид, что ухожу. Дина мяукнула.
Я оглянулся и увидел, как беспомощно она перебирает лапками.
– Та-а-ак. С дерева слезть не можешь, – резюмировал я. – Что же делать?
Я попытался залезть на дерево. Ветки яблони, с легкостью выдерживавшие кошку, подо мной трещали.
Можно было сходить домой за лестницей, заодно прихватить тару для яблок. Однако не приходилось сомневаться, что я, в совершенстве владея топографическим кретинизмом, дорогу к роще не найду.
3.9.3. Туда и обратно
Я шел в трусах по полю и, доставая из рубашки яблоки, кидал их в траву. Они были так же бесполезны, как и крошки хлеба на дороге, но я не сомневался, что смогу найти рощу снова. Там меня ждала кошка Алисы.
Алиса. Она снова меня спасала.
Завидев коровник, я побежал.
– Ты куда, парень? – окликнул у колодца Ефрем. – Портки потерял?
– Тележка есть? – сообразил я.
– Во дворе. Зачем тебе?
– Надо!
Я забежал во двор к Анне Павловне, схватил лестницу и тележку.
Темнело. Я боялся, что кошка Алисы не дождется меня, попробует спуститься самостоятельно. А потом ищи ветра в поле.
По примятой траве, оставленным яблокам и чутью, обостренному страхом, я нашел дорогу обратно в дикую рощу. Кошка сидела на дереве.
– Ладно, беру слова обратно, – сказал я ей, – не такая уж ты и дура!
Глава 3.10. Последний раунд
3.10.0. Благодарственная мантра
– Ух, какие крупные! – приговаривал Зиновий Аркадьевич.
Телега, наполненная яблоками, произвела фурор среди местного населения. С самого утра у моей калитки стояли председатель и другие любопытствующие. Теперь они обрывали плоды, тянущие ветки к земле.
– А красивые какие! – ахала баба Тома.
Она собирала яблоки в корзинку, соседка Клара – в ведра, Зиновий Аркадьевич – в карманы штанов. Я собирал плоды в садовую тележку Анны Павловны с не меньшей энергией, чем остальные, но про себя сомневался. Вспоминая прошлую неудачу, боялся испоганить дикие яблоки так же, как до этого деревенские.
«С пшеницей нужно разговоры вести, как с человеком, – писала бабушка в дневнике. – Я ее и похвалю, и побраню. А она рада стараться: растет на зависть».
Следуя примеру Зиновия Аркадьевича и бабы Томы, я нашептывал:
– Красивые яблоки, крупные яблоки.
– Соберем. Ни одному пропасть не дадим, – поддержала Лизетт, гладя кору деревьев. – Спасибо вам, милые яблони.
3.10.1. На пути к спасению
«Оставлю велик, возьмем лестницу и пару ведер».
Готовый поворачивать с шоссе, я увидел знакомую фигуру на автобусной остановке.
– Эй! – крикнул я, поворачивая руль.
Чудик нехотя обернулся. На голове не было ни одной из шапочек.
– Так и не поймешь, какой день недели, – сказал я, слезая с велосипеда.
Чудик смущенно потер лысый затылок. Он равнодушно уставился на корзину с яблоками из чудесной рощи, которую я прицепил к велосипеду.
– Оттуда? – сообразив, спросил Чудик. И немного оживился.
Он взял яблоко, впился зубами в нежную плоть и прикрыл глаза.
– Нет, – сказал Чудик, – не то.
– Не то? – спросил я.
– Обычные яблоки. Даже кислые.
Яблоки действительно были невкусными.
Не были они все в одном – и сладкими, и кислыми, и горькими. Они были просто кислыми. Одним словом, дичка.
Возможно, как и мне, отцу Чудика, обезумевшему от жажды и долгой погони за животным, яблоки показались вкусными. А потом воображение, не ограниченное реальным положением вещей, дорисовало остальное. Роща выглядела недосягаемой, и в семейном предании Чудика раз попробованные фрукты имели неповторимые вкусовые качества.
– В деревне часто преувеличивают, – сказал Чудик. – Жизнь такая. Не с чем сравнивать.
Следуя этой логике, бабушкино пиво считалось вкусным только потому, что, кроме бабушкиного и дешевого из автолавки, жители не пробовали никакого другого. И Высокий Папа мог сварить не менее достойное пиво из любой пшеницы, выращенной на любом поле из любых семян.
Но я знал, что бабушкино пиво на самом деле вкусное. Потому что у нее был секрет.
Любовь бабушки, щедро вложенная в каждую крупинку ее земли, в каждый колосок на пшеничном поле, в каждую бочку сваренного пива. В дела, которыми она занималась. В людей, которые ее окружали. Любовь, которая поддерживала, утешала, вдохновляла.
Вот что мы чувствовали, когда пили бабушкино пиво. Любовь имела для меня вкус меда, который дед получал с пчелиных ульев. Для Кролика – персиков, привозимых по возвращении из долгих поездок отцом. Для Чудика – чего-то давно забытого из детства. Малины, заботливо прятавшей ее, маленькую, от злобного петуха, для Анны Павловны. Для старожила и председателя деревни Зиновия Аркадьевича – первого поцелуя.
