– У тебя нет. У тебя нет ключа.
1.2.1. Жалостливый кавалер
– Может, это Кролик?
– Зачем ему?
– Ты же сама сказала, что они поссорились.
«Меня твои делишки не волнуют, и кончай здесь околачиваться», – вот, что сказал Сергей Кролику.
Лизетт пожала плечами.
– Страшно за него, – сказала она.
– Думаю, все в порядке.
Девушка заперла Пещеру.
– Боишься, что стул украдут? Сломанный… И зачем закрывать, если у всех ключи?
– У тебя-то нет, – напомнила Лизетт.
Я рассердился.
– Почему ты вообще со мной разговариваешь? Я же вор!
Лизетт посмотрела на меня с осуждением.
– Я пойду.
На ее глазах появились слезы.
– Ну что ты?! – сказал я. – Найдешь ты Сергея, все будет хорошо.
Я обнял ее и услышал тяжелый стук сердца. «У нее словно барометр на несчастья в груди спрятан».
– Ладно. Пойдем к Папе. Может, он что-то знает, – галантным кавалером я не был, но был кавалером жалостливым.
1.2.2. Замок Высокого Папы
Высокий Папа жил в большом доме, облицованном серым камнем. С террасой на втором этаже и балконом на третьем.
Он стоял на веранде и держал в руках чашку с блюдцем.
– Здравствуйте, – крикнул я через забор.
Высокий Папа тупо уставился на меня.
– Приятного чаепития!
Он перевел взгляд на Лизетт, а потом отвернулся.
– Сан Саныч, – крикнула она. – Вы Сережу не видали?
Высокий Папа мотнул головой.
– А куда делся Кролик?
Сан Саныч не удостоил меня ответом.
– Здесь нам ловить нечего, – обратился я к Лизетт.
– Куда же теперь?
– К Сергею. Может, он вернулся.
1.2.3. Добрый знак
Мы шли в тишине. Лизетт задумчиво смотрела под ноги, а я не знал, о чем говорить. Мой опыт общения с женщинами не был велик.
– Эй, – прервала молчание Лизетт, – а как твои яблони?
– Яблони? Нормальные яблони, яблони как яблони.
– За ними смотреть нужно. Ты смотришь?
– Смотрю, – сказал я.
Чего на них смотреть, не убегут же, в самом деле. Я ни разу не зашел в сад, чтобы не портить настроение ни себе, ни деревьям.
– Надо белить их, – продолжала Лизетт, – обрезать. У тебя в саду пара молодых, за ними очень нужно смотреть. Ты смотришь?
– Смотрю, – глухо отозвался я.
– Хорошо, – согласилась девушка.
Я пожал плечами и решил перевести тему:
– Мне сегодня сон приснился.
Лизетт не ответила, но подошла поближе.
– Я долго блуждал по пещере, обычной пещере в лесу. Так вот, я блуждал и думал, что никогда не выберусь. А потом увидел свет и...
– Это хороший знак, – перебила Лизетт, улыбнувшись. – Добрый знак. Из тьмы к свету выйдешь.
Каким бы маленьким ни был мой опыт общения с женщинами, я знал, что им известна таинственная система «знаков».
– Мы скоро дойдем, вон тот дом, – сказала Лизетт, указав носом на двухэтажный особняк, обнесенный коричневым сайдингом. По голосу я понял, что она устала.
1.2.4. Дама сердца
На удивление Сергей был дома. И был не один.
Лизетт развернулась и вышла, хлопнув дверью. Бармен осоловело посмотрел ей вслед. Чокнувшись с подругой, он выпил рюмку водки. В наготе та выглядела естественнее, чем многие другие при параде.
Я повернулся, чтобы уйти, но заметил у двери мольберт. Сергей нарисовал даму сердца на озере в лесу. И было это, видимо, на рассвете.
Я постоял немного перед полотном, потом посмотрел на незнакомку. Она была пьяна и некрасива. Ровно такая же женщина заглядывала вчера в кабак, когда я буравил глазами дверь в ожидании Кролика.
1.2.5. Все сходится
Когда я вышел, Лизетт нигде не было. Я вздохнул с облегчением: женщины, не выказывающие эмоции обидчику, обычно погружают в них случайных людей. Снова утешать Лизетт не хотелось. Мне предстояло разбираться с собственными проблемами.
«Итак, – думал я, огородами возвращаясь домой. – Кролик хотел рассказать, кто меня подставил, но его увел Высокий Папа. И в делишках, участвовать в которых отказался Сергей, скорее всего, замешаны они оба.
Все сходится. Только что именно?»
1.2.6. Яблочный шифр
Дома меня поджидала Лизетт.
– Ты меня обманул! – зашипела она, как только я ступил на порог. – Ты просто обманщик!
Я наклонил голову и вопросительно на нее посмотрел.
– Ты не смотришь за яблонями!
Она разревелась и опрометью бросилась прочь. Словно не Сергей ей сердце разбил, а я.
Три вишни у ограды, пара слив и много яблонь. Я терпеть не мог сад. Если бы не память о бабушке, срубил бы деревья в тот же миг, что переехал.
Думая превозмочь неприязнь к яблокам и сделать приятное Лизе, я нашел в сарае краску для побелки и кисточку.
Деревья выглядели устало.
Я с грустью посмотрел на них, поставил краску и лег на скамейку. Сквозь ветви я смотрел на облака, а они все плыли и плыли.
А потом рядом с моим ухом упало яблоко. Ветки антоновки ломились от плодов.
Я протянул руку и сорвал самый крупный. На кожуре были выбиты буквы. «А», «Л», «И». Четвертую букву не разобрать.
Я все вертел и вертел яблоко, и никак не мог насытить зрение. Буквы отчетливо выступали на кожуре – все, кроме одной. Я читал слева-направо и справа-налево. Составляя из букв слово, чувствовал с яблоком глубокую связь. Словно оно знало обо мне что-то, чего еще не мог знать я.
«Пожалуй, сохраню его», – решил я и увидел, как на месте непонятной буквы из яблока наружу вылез огромный жирный червь.
В омерзении отбросил плод подальше от себя.
1.2.7. Щи
Лизетт вернулась после того, как я с трагической физиономией и пауком в волосах вылез из сада. Молча обследовала холодильник, заглянула в каждый шкафчик на кухне и включила плиту. Вскоре я был накормлен.
Женщины используют нас как хотят: то им нужна груша для битья, то не отвечающий ни за что младенец.
Строить диалог Лизетт не пыталась. Она сидела рядом и хлебала щи. Один раз хмыкнула и два раза пожала плечами.
Наевшись, я вытянул под столом ноги.
Она подняла на меня голову и сказала:
– Давай останемся друзьями.
Я согласно кивнул. Лизетт встала, собрала тарелки и положила в раковину. Подошла к кровати и сняла сарафан.
«Уж больно все похоже на сон».
Только я это подумал, Лизетт ушла, не попрощавшись. Сарафан лежал на кровати как прямое доказательство нереальности происходящего: как правило, женщины не уходили от меня без одежды.
Я открыл тяжелые веки и уставился на небо. Оно давило и угнетало.
Яблок на деревьях не было, набухали почки.
«Интересно, какие знаки Лиза усмотрела бы в этом сне», – подумал я.
Голова трещала, меня мутило. Солнце болезненно светило в глаза.
Я приподнялся на локте. Мокрая рубашка прилипла к телу. Чертыхнувшись, встал и зарекся когда бы то ни было красить яблони.
Я вышел из сада и направился к дому. На крыльце сидел Кролик.
1.3.0. Клуб
– Выпить есть чего? – спросил Кролик. При слове «выпить» он привычно сузил глаза и вжал голову в плечи.
– Нет.
Мы постояли.
– Пошли в клуб, – сказал Кролик.
По средам клуб пустовал. Местные ходили туда по вторникам.
В этот день приезжала продуктовая машина, полная нарезных батонов, подозрительной колбасы и сигарет без фильтра. Водитель открывал кузов, и люди, с утра стоявшие в очереди, тут же смешивались в толпу. Они брали автолавку на абордаж и в мгновение ока сметали товары.
Участвуя в действе, я получал локтем по уху и то и дело терял галоши в лужах. Стоит ли колбаса, что продавали в автолавке, таких жертв, никто не спрашивал.
После нападения на машину женщины расходились по домам готовить, а мужики располагались в клубе и запивали купленным пивом самогон. Курили, играли в карты и домино. В общем, вторник был отличным днем. Отличным от всех остальных дней недели.
Сегодня была среда. По средам автолавка не приезжала, и клуб не работал. Но я об этом не подумал.
1.3.1. Лисенок в поле
– Я знаю, что это ты.
Кролик не ответил.
– Ты и кто-то еще.
– Ребята из Солнечного, – сказал Кролик. – Отличные, кстати, парни!
– Чтобы я уехал, так?
Кролик молчал.
– А Высокий Папа?
– Он денег уплатил. Чего было делать?
– Понятно.
– Смотри, – Кролик толкнул меня в бок.
Я поднял голову и увидел в поле лисенка.
Он стоял, навострив уши, и следил за нами. В узкой мордочке чувствовалось застывшее напряжение. Раз – и лисенок длинными прыжками помчался в сторону леса. Мне бы последовать его примеру, но я увлекся разговором.
– Пугливый, – сказал Кролик.
«Свободный», – подумал я.
– А если я все расскажу? Если в деревне узнают?
– Кто тебе поверит?
«Кто тебе захочет поверить?» – услышал я.
– Кто ты, а кто он?! – продолжил Кролик. – Ты здесь без году неделя, и никому не нравишься.
– Почему?
– Да по всему!
Кролик подошел к двери клуба и откинул щеколду.
– Иди, – сказал он.
В помещении было темно. Электричество в клуб не провели, а ставни на окнах были закрыты.
Я вошел. Кролик захлопнул за моей спиной дверь, заскрежетала щеколда.
– Ты охренел, что ли?
Кролик не ответил. Я услышал, как он сходит с крыльца.
Я застучал по двери.
– Кролик!
Со злости я ударил ногой по скамейке, очертания которой угадывались в темноте. Она была прибита к полу. Я треснул кулаком по столу, но и тогда ничего не изменилось. Я был заперт в клубе.
«Ну я и дурак! Настоящий олух».
Несколько минут самобичевания, и я различил стрекот сверчков. Он нарастал, нарастал, и вскоре мне стало казаться, что на земле, кроме меня и сверчков, больше никого нет. А потом я понял, что и меня нет. Одни сверчки.
1.3.2. Эй
Когда наступила ночь, я был уже достаточно затравлен. Я твердил: «По-моему я уже достаточно затравлен. Можно же меня выпустить, наконец!»
Но меня не выпускали.
«Если с Кроликом что случится, я умру, – сокрушался я. – Автолавка приедет только через неделю – люди найдут мой труп, с минуту на него посмотрят, и побегут за колбасой с сигаретами».
Я подошел к окну, закрытому тяжелыми ставнями. Сверчки на секунду умолкли, но застрекотали с новой силой. В щелочку я разглядел лунную дорожку, пересекающую поле.
Я вернулся на скамейку у двери. Облокотился на стол и положил голову на руки.
– Придется у него спросить, – услышал я женский голос и мигом проснулся. – Хотя что он обо мне подумает!
Я резко поднял голову, чуть не вывихнув затекшую шею.
Дверь в клуб была открыта. Женскую фигуру на пороге освещала луна.
– Простите. Я Вам помешала? Но мне совершенно необходимо знать, где я нахожусь.
Я ничего не понял. Прошел мимо девушки и спустился с крыльца.
– Эй! – то ли с отчаянием, то ли с обидой сказала она.
Я замер. В этом одном ее слове «эй» заключалась вся сила женского словаря.
Обернулся.
– Я потеряла кошку, – сказала она. – А потом потерялась сама.
1.3.3. Алиса из Солнечного поселка
Она шла за мной на некотором расстоянии, а я напряженно вслушивался в ее шаги.
– Мы скоро придем.
Затылком почувствовал, как она кивнула.
Я открыл калитку, пропуская ее вперед.
– Или Вас к Анне Павловне? К соседке моей отвести?
– Наверное, нет, – раздумывая, ответила незнакомка. Достала карманные часы и более уверенным тоном добавила. – Четыре ночи. Я останусь.
Я кивнул и провел ее в дом.
В доме было дико. И не потому, что в мое отсутствие здесь кто-то побывал – на полу остались грязные следы, валялось зерно, люк в подвал был открыт. Нет.
В доме было дико из-за Алисы.
Казалось, при ней вещи скукожились и стали маленькими. А я, наоборот, стал огромным. Огромным и неловким. Поставил чайник на плиту, но долго не мог зажечь спичку; доставая чашки, уронил на пол блюдце; рассыпал сахар и утопил в кипятке чайные пакетики вместе с этикетками.
Девушка следила за моими движениями, но помочь не пыталась.
Когда чай был готов, я сел напротив.
На вид ей было двадцать. Длинные золотистые локоны, большие карие глаза и короткий нос.
– Что это за деревня? – спросила она.
– Шахматная, – ответил я.
– А, – что-то прикидывая в уме, она дотронулась пальцем до кончика короткого носа. – Мне кажется, сначала я шла на юг, а потом на север.
Она серьезно на меня посмотрела.
– С другой стороны я и «право» с «лево» путаю. Я из Солнечного поселка. Это далеко отсюда?
– Нет, – сказал я.
– А что Вы делали в том доме? – поинтересовалась она.
– Со сверчками разговаривал, – ответил я.
– Это хорошо. А то я бы до сих пор одна бродила.
Я вспомнил лисенка, и меня передернуло.
– Там лисы, – прочитала она мои мысли.
– Да, я видел сегодня одну.
– Алиса. Меня зовут Алиса.
– Кеша, – опомнился я. – Приятно познакомиться.
Мы чокнулись мятными пряниками.
1.3.4. Грабеж
Алисе я постелил в соседней комнате.
Она почистила зубы пальцем, одолжила рубашку и отправилась к себе.
Я спустился в подвал. Первое, что бросилось в глаза – опрокинутые железные бочки. Бочки были пусты, но на стенках налипло зерно.
Не успев задуматься, зачем нужно было класть зерно в бочки, я увидел нетронутую горстку крысиного яда. Крысы покинули мой дом, как только я примирился с их соседством. Я не раздражался их присутствию, перестал замечать следы жизнедеятельности, и они ушли. До этого железо с успехом отражало их нападения.
«Сначала воры взломали бабушкин амбар, теперь подвал вскрыли. Но зачем им зерно из подвала? Его можно где угодно купить!»
1.3.5. Дурацкая идея
Встал я около восьми. Набрал в колодце воду, наполнил рукомойник. Поставил на плиту чайник. Зашел к Анне Павловне одолжить кусок сыра и масло.
Когда Алиса появилась в столовой, та была освещена солнечным светом и моей добротой.
– Вы поможете искать кошку? – спросила она.
– К сожалению, я плохо знаю местность.
– Ну, моя кошка ее тоже не знает. Мы только приехали, и она сразу пропала.
– Понятно, – сказал я.
– Так Вы пойдете со мной? – спросила Алиса, глядя на меня большими требовательными глазами.
– Почему бы и нет, – ответил я.
Идея была дурацкая, но делать было нечего. Не яблони же красить.
1.4.0. Кролик уходит от ответа
– Доброе утро! – в столовую без стука вошел Кролик. Он радостно улыбался. – А я думаю, куда ты пропал.
Мне стоило бы молча взять ружье и направить его на Кролика. Но ружья у бабушки не было.
Был самурайский меч, привезенный из города. Но его стырил дядя Паша. Пьяница, что жил в канаве на краю деревни и навещал мою сердобольную бабушку, когда прижимало. Он долго и мучительно прощался с белым светом в лице бабушки, просил прощение за грехи, и та, разжалобившись, наливала рюмку самогона. Дядя Паша на подъеме сил делал бабушке предложение руки и сердца и вскапывал картошку, какое бы время года ни было. История всегда заканчивалась одинаково: отыскав бабушкину заначку, дядя Паша удирал без оглядки, чтобы в следующий раз просить прощение и за это тоже.
Вот он-то и стырил мой самурайский меч, чтобы обменять на бутылку дурного пойла.
– Иди ты …, – я заметил округлившиеся глаза Алисы и смолчал.
– Ну что ты, как маленький, шуток не понимаешь? – то ли обиженным, то ли сердитым тоном спросил Кролик.
Он поклонился.
– Барышня.
– Алиса.
– Элис! – воскликнул Кролик. – Какое замечательное имя.
Вечно он коверкал женские имена. Лизу звал не иначе, как Лизетт, а мою бабушку – Антонией, а не Антониной.
– А я вас раньше не видел, – продолжил Кролик. – Вы откуда?
Я подошел к нему, загородив Алису.
– Слушай, Кролик, – прошипел я ему на ухо. – Исчезни, а?
– Хм, – сказал Кролик и, обойдя меня, занял мой табурет напротив девушки. Он по-хозяйски подлил кипятка в мою кружку, взял кусок хлеба и принялся завтракать.
1.2.1. Жалостливый кавалер
– Может, это Кролик?
– Зачем ему?
– Ты же сама сказала, что они поссорились.
«Меня твои делишки не волнуют, и кончай здесь околачиваться», – вот, что сказал Сергей Кролику.
Лизетт пожала плечами.
– Страшно за него, – сказала она.
– Думаю, все в порядке.
Девушка заперла Пещеру.
– Боишься, что стул украдут? Сломанный… И зачем закрывать, если у всех ключи?
– У тебя-то нет, – напомнила Лизетт.
Я рассердился.
– Почему ты вообще со мной разговариваешь? Я же вор!
Лизетт посмотрела на меня с осуждением.
– Я пойду.
На ее глазах появились слезы.
– Ну что ты?! – сказал я. – Найдешь ты Сергея, все будет хорошо.
Я обнял ее и услышал тяжелый стук сердца. «У нее словно барометр на несчастья в груди спрятан».
– Ладно. Пойдем к Папе. Может, он что-то знает, – галантным кавалером я не был, но был кавалером жалостливым.
1.2.2. Замок Высокого Папы
Высокий Папа жил в большом доме, облицованном серым камнем. С террасой на втором этаже и балконом на третьем.
Он стоял на веранде и держал в руках чашку с блюдцем.
– Здравствуйте, – крикнул я через забор.
Высокий Папа тупо уставился на меня.
– Приятного чаепития!
Он перевел взгляд на Лизетт, а потом отвернулся.
– Сан Саныч, – крикнула она. – Вы Сережу не видали?
Высокий Папа мотнул головой.
– А куда делся Кролик?
Сан Саныч не удостоил меня ответом.
– Здесь нам ловить нечего, – обратился я к Лизетт.
– Куда же теперь?
– К Сергею. Может, он вернулся.
1.2.3. Добрый знак
Мы шли в тишине. Лизетт задумчиво смотрела под ноги, а я не знал, о чем говорить. Мой опыт общения с женщинами не был велик.
– Эй, – прервала молчание Лизетт, – а как твои яблони?
– Яблони? Нормальные яблони, яблони как яблони.
– За ними смотреть нужно. Ты смотришь?
– Смотрю, – сказал я.
Чего на них смотреть, не убегут же, в самом деле. Я ни разу не зашел в сад, чтобы не портить настроение ни себе, ни деревьям.
– Надо белить их, – продолжала Лизетт, – обрезать. У тебя в саду пара молодых, за ними очень нужно смотреть. Ты смотришь?
– Смотрю, – глухо отозвался я.
– Хорошо, – согласилась девушка.
Я пожал плечами и решил перевести тему:
– Мне сегодня сон приснился.
Лизетт не ответила, но подошла поближе.
– Я долго блуждал по пещере, обычной пещере в лесу. Так вот, я блуждал и думал, что никогда не выберусь. А потом увидел свет и...
– Это хороший знак, – перебила Лизетт, улыбнувшись. – Добрый знак. Из тьмы к свету выйдешь.
Каким бы маленьким ни был мой опыт общения с женщинами, я знал, что им известна таинственная система «знаков».
– Мы скоро дойдем, вон тот дом, – сказала Лизетт, указав носом на двухэтажный особняк, обнесенный коричневым сайдингом. По голосу я понял, что она устала.
1.2.4. Дама сердца
На удивление Сергей был дома. И был не один.
Лизетт развернулась и вышла, хлопнув дверью. Бармен осоловело посмотрел ей вслед. Чокнувшись с подругой, он выпил рюмку водки. В наготе та выглядела естественнее, чем многие другие при параде.
Я повернулся, чтобы уйти, но заметил у двери мольберт. Сергей нарисовал даму сердца на озере в лесу. И было это, видимо, на рассвете.
Я постоял немного перед полотном, потом посмотрел на незнакомку. Она была пьяна и некрасива. Ровно такая же женщина заглядывала вчера в кабак, когда я буравил глазами дверь в ожидании Кролика.
1.2.5. Все сходится
Когда я вышел, Лизетт нигде не было. Я вздохнул с облегчением: женщины, не выказывающие эмоции обидчику, обычно погружают в них случайных людей. Снова утешать Лизетт не хотелось. Мне предстояло разбираться с собственными проблемами.
«Итак, – думал я, огородами возвращаясь домой. – Кролик хотел рассказать, кто меня подставил, но его увел Высокий Папа. И в делишках, участвовать в которых отказался Сергей, скорее всего, замешаны они оба.
Все сходится. Только что именно?»
1.2.6. Яблочный шифр
Дома меня поджидала Лизетт.
– Ты меня обманул! – зашипела она, как только я ступил на порог. – Ты просто обманщик!
Я наклонил голову и вопросительно на нее посмотрел.
– Ты не смотришь за яблонями!
Она разревелась и опрометью бросилась прочь. Словно не Сергей ей сердце разбил, а я.
Три вишни у ограды, пара слив и много яблонь. Я терпеть не мог сад. Если бы не память о бабушке, срубил бы деревья в тот же миг, что переехал.
Думая превозмочь неприязнь к яблокам и сделать приятное Лизе, я нашел в сарае краску для побелки и кисточку.
Деревья выглядели устало.
Я с грустью посмотрел на них, поставил краску и лег на скамейку. Сквозь ветви я смотрел на облака, а они все плыли и плыли.
А потом рядом с моим ухом упало яблоко. Ветки антоновки ломились от плодов.
Я протянул руку и сорвал самый крупный. На кожуре были выбиты буквы. «А», «Л», «И». Четвертую букву не разобрать.
Я все вертел и вертел яблоко, и никак не мог насытить зрение. Буквы отчетливо выступали на кожуре – все, кроме одной. Я читал слева-направо и справа-налево. Составляя из букв слово, чувствовал с яблоком глубокую связь. Словно оно знало обо мне что-то, чего еще не мог знать я.
«Пожалуй, сохраню его», – решил я и увидел, как на месте непонятной буквы из яблока наружу вылез огромный жирный червь.
В омерзении отбросил плод подальше от себя.
1.2.7. Щи
Лизетт вернулась после того, как я с трагической физиономией и пауком в волосах вылез из сада. Молча обследовала холодильник, заглянула в каждый шкафчик на кухне и включила плиту. Вскоре я был накормлен.
Женщины используют нас как хотят: то им нужна груша для битья, то не отвечающий ни за что младенец.
Строить диалог Лизетт не пыталась. Она сидела рядом и хлебала щи. Один раз хмыкнула и два раза пожала плечами.
Наевшись, я вытянул под столом ноги.
Она подняла на меня голову и сказала:
– Давай останемся друзьями.
Я согласно кивнул. Лизетт встала, собрала тарелки и положила в раковину. Подошла к кровати и сняла сарафан.
«Уж больно все похоже на сон».
Только я это подумал, Лизетт ушла, не попрощавшись. Сарафан лежал на кровати как прямое доказательство нереальности происходящего: как правило, женщины не уходили от меня без одежды.
Я открыл тяжелые веки и уставился на небо. Оно давило и угнетало.
Яблок на деревьях не было, набухали почки.
«Интересно, какие знаки Лиза усмотрела бы в этом сне», – подумал я.
Голова трещала, меня мутило. Солнце болезненно светило в глаза.
Я приподнялся на локте. Мокрая рубашка прилипла к телу. Чертыхнувшись, встал и зарекся когда бы то ни было красить яблони.
Я вышел из сада и направился к дому. На крыльце сидел Кролик.
Глава 1.3. Идиотское положение
1.3.0. Клуб
– Выпить есть чего? – спросил Кролик. При слове «выпить» он привычно сузил глаза и вжал голову в плечи.
– Нет.
Мы постояли.
– Пошли в клуб, – сказал Кролик.
По средам клуб пустовал. Местные ходили туда по вторникам.
В этот день приезжала продуктовая машина, полная нарезных батонов, подозрительной колбасы и сигарет без фильтра. Водитель открывал кузов, и люди, с утра стоявшие в очереди, тут же смешивались в толпу. Они брали автолавку на абордаж и в мгновение ока сметали товары.
Участвуя в действе, я получал локтем по уху и то и дело терял галоши в лужах. Стоит ли колбаса, что продавали в автолавке, таких жертв, никто не спрашивал.
После нападения на машину женщины расходились по домам готовить, а мужики располагались в клубе и запивали купленным пивом самогон. Курили, играли в карты и домино. В общем, вторник был отличным днем. Отличным от всех остальных дней недели.
Сегодня была среда. По средам автолавка не приезжала, и клуб не работал. Но я об этом не подумал.
1.3.1. Лисенок в поле
– Я знаю, что это ты.
Кролик не ответил.
– Ты и кто-то еще.
– Ребята из Солнечного, – сказал Кролик. – Отличные, кстати, парни!
– Чтобы я уехал, так?
Кролик молчал.
– А Высокий Папа?
– Он денег уплатил. Чего было делать?
– Понятно.
– Смотри, – Кролик толкнул меня в бок.
Я поднял голову и увидел в поле лисенка.
Он стоял, навострив уши, и следил за нами. В узкой мордочке чувствовалось застывшее напряжение. Раз – и лисенок длинными прыжками помчался в сторону леса. Мне бы последовать его примеру, но я увлекся разговором.
– Пугливый, – сказал Кролик.
«Свободный», – подумал я.
– А если я все расскажу? Если в деревне узнают?
– Кто тебе поверит?
«Кто тебе захочет поверить?» – услышал я.
– Кто ты, а кто он?! – продолжил Кролик. – Ты здесь без году неделя, и никому не нравишься.
– Почему?
– Да по всему!
Кролик подошел к двери клуба и откинул щеколду.
– Иди, – сказал он.
В помещении было темно. Электричество в клуб не провели, а ставни на окнах были закрыты.
Я вошел. Кролик захлопнул за моей спиной дверь, заскрежетала щеколда.
– Ты охренел, что ли?
Кролик не ответил. Я услышал, как он сходит с крыльца.
Я застучал по двери.
– Кролик!
Со злости я ударил ногой по скамейке, очертания которой угадывались в темноте. Она была прибита к полу. Я треснул кулаком по столу, но и тогда ничего не изменилось. Я был заперт в клубе.
«Ну я и дурак! Настоящий олух».
Несколько минут самобичевания, и я различил стрекот сверчков. Он нарастал, нарастал, и вскоре мне стало казаться, что на земле, кроме меня и сверчков, больше никого нет. А потом я понял, что и меня нет. Одни сверчки.
1.3.2. Эй
Когда наступила ночь, я был уже достаточно затравлен. Я твердил: «По-моему я уже достаточно затравлен. Можно же меня выпустить, наконец!»
Но меня не выпускали.
«Если с Кроликом что случится, я умру, – сокрушался я. – Автолавка приедет только через неделю – люди найдут мой труп, с минуту на него посмотрят, и побегут за колбасой с сигаретами».
Я подошел к окну, закрытому тяжелыми ставнями. Сверчки на секунду умолкли, но застрекотали с новой силой. В щелочку я разглядел лунную дорожку, пересекающую поле.
Я вернулся на скамейку у двери. Облокотился на стол и положил голову на руки.
– Придется у него спросить, – услышал я женский голос и мигом проснулся. – Хотя что он обо мне подумает!
Я резко поднял голову, чуть не вывихнув затекшую шею.
Дверь в клуб была открыта. Женскую фигуру на пороге освещала луна.
– Простите. Я Вам помешала? Но мне совершенно необходимо знать, где я нахожусь.
Я ничего не понял. Прошел мимо девушки и спустился с крыльца.
– Эй! – то ли с отчаянием, то ли с обидой сказала она.
Я замер. В этом одном ее слове «эй» заключалась вся сила женского словаря.
Обернулся.
– Я потеряла кошку, – сказала она. – А потом потерялась сама.
1.3.3. Алиса из Солнечного поселка
Она шла за мной на некотором расстоянии, а я напряженно вслушивался в ее шаги.
– Мы скоро придем.
Затылком почувствовал, как она кивнула.
Я открыл калитку, пропуская ее вперед.
– Или Вас к Анне Павловне? К соседке моей отвести?
– Наверное, нет, – раздумывая, ответила незнакомка. Достала карманные часы и более уверенным тоном добавила. – Четыре ночи. Я останусь.
Я кивнул и провел ее в дом.
В доме было дико. И не потому, что в мое отсутствие здесь кто-то побывал – на полу остались грязные следы, валялось зерно, люк в подвал был открыт. Нет.
В доме было дико из-за Алисы.
Казалось, при ней вещи скукожились и стали маленькими. А я, наоборот, стал огромным. Огромным и неловким. Поставил чайник на плиту, но долго не мог зажечь спичку; доставая чашки, уронил на пол блюдце; рассыпал сахар и утопил в кипятке чайные пакетики вместе с этикетками.
Девушка следила за моими движениями, но помочь не пыталась.
Когда чай был готов, я сел напротив.
На вид ей было двадцать. Длинные золотистые локоны, большие карие глаза и короткий нос.
– Что это за деревня? – спросила она.
– Шахматная, – ответил я.
– А, – что-то прикидывая в уме, она дотронулась пальцем до кончика короткого носа. – Мне кажется, сначала я шла на юг, а потом на север.
Она серьезно на меня посмотрела.
– С другой стороны я и «право» с «лево» путаю. Я из Солнечного поселка. Это далеко отсюда?
– Нет, – сказал я.
– А что Вы делали в том доме? – поинтересовалась она.
– Со сверчками разговаривал, – ответил я.
– Это хорошо. А то я бы до сих пор одна бродила.
Я вспомнил лисенка, и меня передернуло.
– Там лисы, – прочитала она мои мысли.
– Да, я видел сегодня одну.
– Алиса. Меня зовут Алиса.
– Кеша, – опомнился я. – Приятно познакомиться.
Мы чокнулись мятными пряниками.
1.3.4. Грабеж
Алисе я постелил в соседней комнате.
Она почистила зубы пальцем, одолжила рубашку и отправилась к себе.
Я спустился в подвал. Первое, что бросилось в глаза – опрокинутые железные бочки. Бочки были пусты, но на стенках налипло зерно.
Не успев задуматься, зачем нужно было класть зерно в бочки, я увидел нетронутую горстку крысиного яда. Крысы покинули мой дом, как только я примирился с их соседством. Я не раздражался их присутствию, перестал замечать следы жизнедеятельности, и они ушли. До этого железо с успехом отражало их нападения.
«Сначала воры взломали бабушкин амбар, теперь подвал вскрыли. Но зачем им зерно из подвала? Его можно где угодно купить!»
1.3.5. Дурацкая идея
Встал я около восьми. Набрал в колодце воду, наполнил рукомойник. Поставил на плиту чайник. Зашел к Анне Павловне одолжить кусок сыра и масло.
Когда Алиса появилась в столовой, та была освещена солнечным светом и моей добротой.
– Вы поможете искать кошку? – спросила она.
– К сожалению, я плохо знаю местность.
– Ну, моя кошка ее тоже не знает. Мы только приехали, и она сразу пропала.
– Понятно, – сказал я.
– Так Вы пойдете со мной? – спросила Алиса, глядя на меня большими требовательными глазами.
– Почему бы и нет, – ответил я.
Идея была дурацкая, но делать было нечего. Не яблони же красить.
Глава 1.4. Вслед за кошкой
1.4.0. Кролик уходит от ответа
– Доброе утро! – в столовую без стука вошел Кролик. Он радостно улыбался. – А я думаю, куда ты пропал.
Мне стоило бы молча взять ружье и направить его на Кролика. Но ружья у бабушки не было.
Был самурайский меч, привезенный из города. Но его стырил дядя Паша. Пьяница, что жил в канаве на краю деревни и навещал мою сердобольную бабушку, когда прижимало. Он долго и мучительно прощался с белым светом в лице бабушки, просил прощение за грехи, и та, разжалобившись, наливала рюмку самогона. Дядя Паша на подъеме сил делал бабушке предложение руки и сердца и вскапывал картошку, какое бы время года ни было. История всегда заканчивалась одинаково: отыскав бабушкину заначку, дядя Паша удирал без оглядки, чтобы в следующий раз просить прощение и за это тоже.
Вот он-то и стырил мой самурайский меч, чтобы обменять на бутылку дурного пойла.
– Иди ты …, – я заметил округлившиеся глаза Алисы и смолчал.
– Ну что ты, как маленький, шуток не понимаешь? – то ли обиженным, то ли сердитым тоном спросил Кролик.
Он поклонился.
– Барышня.
– Алиса.
– Элис! – воскликнул Кролик. – Какое замечательное имя.
Вечно он коверкал женские имена. Лизу звал не иначе, как Лизетт, а мою бабушку – Антонией, а не Антониной.
– А я вас раньше не видел, – продолжил Кролик. – Вы откуда?
Я подошел к нему, загородив Алису.
– Слушай, Кролик, – прошипел я ему на ухо. – Исчезни, а?
– Хм, – сказал Кролик и, обойдя меня, занял мой табурет напротив девушки. Он по-хозяйски подлил кипятка в мою кружку, взял кусок хлеба и принялся завтракать.
