Этьен расхаживал вокруг меня, так, что уже начинала кружиться голова в попытке уследить за ним:
- Мир слишком сложен для тебя. Ты - книжный мальчик. Вот и нужно было остаться здесь, среди книг, со своим любящим опекуном. И не вставать у меня на пути, не лезть не в своё дело - а оно не твоё. Но теперь поздно. И даже эти стены тебя не укроют. Даже здесь не безопасно.
Я слышал нарастающий шорох, еле слышный топоток и попискивание. И огладывался, пытаясь найти источник звука. Он, казалось, шёл изо всех щелей. Этьен улыбался:
- Я должен тебя оставить, друг мой. Потому что даже я не люблю подобных зрелищ.
Крысы. Это были они. Это их хвосты шуршали по камням, коготки легонько цокали, голодные носы вдыхали воздух в поисках пищи.
Я мысленно провёл линию вокруг себя.
- Не поможет, - мягкий, сладкий голос, - ты их не удержишь. Ты слаб.
Крысы столпились у возведённого мной невидимого барьера. Я отчётливо видел их жадные носы, чёрные глазки смотрели на меня. Одна из них шагнула внутрь круга.
И в следующий миг волна их тел накрыла меня. Я чувствовал их лапы, хвосты. Их зубы. И закричал.
Кажется, я всё ещё кричал, когда осознал себя сидящим на диване. Я в квартире Жасмин. И это её ладони согревали мои. А сама она сидела у моих коленей, глядя мне в лицо:
- Ты кричал, - произнесла она, словно извиняясь, что потревожила меня.
Я был между сном и реальностью, образы и ощущения накладывались одно на другое: кирпичные стены, крысы; Жасмин, держащая мои руки в своих.
- Да, прости.
- За что? - мягко спросила она.
- Я, должно быть, напугал тебя.
Жасмин покачала головой:
- Тебе не за что извиняться.
Я не знал, что сказать. И молча сидел, глядя в пол. На неё я не мог смотреть. Слова, сказанные Этьеном, всё ещё звучали в моей голове. Он прав: я слабак. Книжный червь. Беспомощный и бесполезный.
Но я чувствовал, как боль и холод выходят из меня. Я ощущал тепло. И тепло это исходило из ладоней Жасмин. Поняв это, я отдёрнул свои руки.
- Я не хочу, чтобы ты делала это, - я взглянул на неё: она непонимающе смотрела на меня.
- Не хочу, чтобы ты принимала эту боль. Не хочу, чтобы ты согревала меня. Я… я не заслуживаю этого.
Она смотрела, всё ещё не понимая. Хотя теперь в её взгляде сквозили обида и упрёк.
- Оставь меня. Я… Не хочу, чтобы ты видела меня таким! - я встал и отошёл к окну. Как сказать ей, чтобы она поняла?! Я не хотел обижать её. Но обидел. И не знал, что делать дальше. Мои мысли и чувства метались в хаосе.
Я понял, что Жасмин стоит рядом, и обернулся. И тут же получил звонкую пощёчину.
- Лучше? Пришёл в себя?
Как ни странно, но да. Боль отрезвила меня и вернула к моменту «здесь и сейчас». Я кивнул:
- Ага. Спасибо.
- Не за что. Обращайся, если снова понадобится, - Жасмин скрестила руки на груди и покачала головой. Выглядела она сердито, но при этом забавно - так что я невольно улыбнулся.
Она взглянула на меня и тоже не удержалась от улыбки:
- Извини.
- Тебе не за что извиняться. Я веду себя… не лучшим образом, я знаю.
- Всё в порядке, Виктор. Я ведь… понимаю, - она смотрела на меня, и глаза её казались совсем тёмными в полумраке комнаты. И в этом полумраке вернулись образы из сна.
- Он знает об Оливере. И о монастыре.
- Он взял их из твоей памяти?
- Или из памяти Анри. Я успел ему кое-что рассказать, - и теперь я жалел об этом, - Даже не знаю, можно ли надеяться, что Этьен ограничится образами и снами. Что он не тронет тех, кто близок мне и дорог. Я не знаю, как защитить вас.
Кажется, Жасмин заметила, что я и её включил в этот круг, но предпочла не говорить об этом:
- Ты можешь управлять снами так же, как и твой брат. Ты сможешь защитить наши сны, - она не дала мне возразить, - Пусть не так легко и сразу, но сможешь. А в реальности… что ж, жизнь вообще - опасная штука.
- Но иногда она опасней, чем могла бы быть. Может быть, тебе, Джеффри и Оливеру нужно куда-то уехать - хоть на время.
- Я не уеду - ты это знаешь. И очень сомневаюсь, что твои друзья согласятся спасать свои жизни и бросить тебя одного. Виктор, прекрати решать за других.
Я хотел что-то возразить. Но, глядя на сердитое лицо Жасмин, передумал:
- Тогда мне нужно остановить Этьена как можно скорее.
Она тут же смягчилась:
- Что ты видел во сне?
Я немного помедлил, но, всё же, рассказал о своём столкновении с Этьеном.
Жасмин взглянула на меня, чуть нахмурившись:
- Как ты понял, что перед тобой - не Оливер?
- Хм. Как сказать. «Присутствие» - всегда более полное, одушевленное, чем «образ», «проекция». Это как… как живой человек и изображающий его робот. Конечно, умелый мастер может создать робота, почти не отличающегося от человека - внешне и по поведению. Теоретически. Но в реальности большинство отличит одного от другого. Во всяком случае, я отличаю образ от присутствия.
- Интересно, я смогу их различить?
- Сможешь, если потренируешься.
Жасмин в задумчивости уселась обратно на диван:
- На самом деле, всё не так плохо: теперь мы кое-что знаем об Этьене, и о том, как он действует. Нужно лишь выяснить, где его уязвимые места.
Я сел рядом:
- Что у нас есть? Что его самого держали в подвале в возрасте восьми - десяти лет?
Жасмин кивнула:
- Мужчина по имени Джон Кэссиди.
- И что, похоже, они до сих пор связаны - раз мы видели Этьена в его сне. И потому, что Этьен быстро нас нашёл.
- Ты думаешь…
- Что Этьен настолько ненормален, чтобы поддерживать отношения со своим мучителем? Думаю, с него станется. И он назвал Кэссиди своим рабом.
- И теперь Джон Кэссиди - слуга Этьена? - Жасмин поморщилась.
Я кивнул:
- Очень может быть.
- Безумие, - она покачала головой.
- Похоже, Этьен любит рискованные игры.
- И у него есть как минимум один помощник.
- И мой брат, - добавил я с горечью, - так или иначе, но он создаёт сны по указанию Этьена. И, похоже, он делает это лучше, чем я.
- Если бы освободить Анри из-под влияния… - Жасмин в задумчивости закусила губу, - Мы можем поговорить с ним во сне?
- Я постараюсь. Но и при встрече мне не удалось растормошить его. Боюсь, это будет непросто.
- Но что ещё мы можем сделать? - у неё явно закончились идеи. Поэтому я вернулся к своей, единственной:
- Постараться узнать, где они скрываются. Пойти туда и забрать Анри.
И, помолчав, добавил:
- У меня есть пистолет. И я умею стрелять. Джеффри меня научил.
В любых других обстоятельствах я был бы рад, что удивил Жасмин.
Когда я вернулся к Анри, он так и сидел на кровати, блуждая рассеянным взглядом по комнате. Я взял стул и уселся перед ним. Теперь он был вынужден смотреть на меня, но в мои глаза так и не взглянул.
- Я хочу, чтобы ты помнил брата, мой дорогой Анри. Сохрани воспоминания о нём. Твой брат бросил тебя. Ты ему не нужен.
- Не нужен, - голос тихий, как умирающее эхо, и почти такой же бесплотный.
Помолчав, он произнёс:
- Я хочу домой.
- Домой?
- В твоё поместье. Там просторно. А здесь - так тесно, в этой комнате, - он взглянул на закрытое ставнями окно. Я закрыл его намертво, чтобы исключить для Анри возможность понять, где он.
- Давай вернёмся, - он наконец-то посмотрел мне в глаза - тусклым, почти безжизненным взглядом. Во мне проснулась жалость, но…
- Сначала я должен разобраться с твоим братом. Наказать его за то, что он предал тебя.
Анри покачал головой.
- Он может быть нам полезен. Твой Виктор. Но может быть и опасен. Я не хочу, чтобы ты общался с ним без моего разрешения.
- Оставь его в покое.
- Ты защищаешь его?
- Тебе не достаточно меня, Этьен?! Моей жизни?!
Неожиданный всплеск эмоций. Куда же подевалась апатия? Анри смотрел на меня… Нет, в его взгляде не было ни злости, ни возмущения - скорее, горькое отчаяние.
- Как драматично. Но ты сам виноват - ты привёл меня к нему.
- Оставь его. Ведь у тебя есть я, - а вот это уже похоже на злость.
- Я подумаю над этим. Если будешь себя хорошо вести.
- Я буду. Когда вернёмся домой, - Анри не сводил с меня глаз.
Я изобразил задумчивость:
- Посмотрим.
- Я ненавижу тебя, Этьен.
Проигнорировав его злость, я встал и направился к двери:
- Веди себя хорошо.
- Иди к чёрту!
Определённо, в ярости он нравился мне больше, чем в апатии.
Я ощутил себя голодным - со всеми этими событиями и размышлениями я не ел со вчерашнего вечера. Да и пленника надо бы покормить.
Холодильник на кухне был заполнен полуфабрикатами и готовой едой. Мы сделали запасы, на всякий случай. Если бы я был у себя в имении - ни за что бы не стал есть эту замороженную гадость. Вытащив наугад пару упаковок - как оказалось, бифштекс и куриное филе с гарниром - я сунул их в микроволновку.
Выложив всё на две тарелки, я отправился к Анри. Он встретил меня настороженным взглядом.
- Что будешь: курицу с рисом или мясо с картошкой?
- Курицу.
Я протянул ему тарелку.
Какое-то время мы молчали, занятые едой. Потом Анри спросил:
- Что собираешься делать дальше?
Я пожал плечами. Конкретных планов у меня не было:
- Импровизировать, - я улыбнулся.
Анри хмуро смотрел на меня.
- Послушай. Я не собираюсь делать с твоим братом что-то ужасное. Во всяком случае, до тех пор, пока он не захочет сделать это со мной. А, боюсь, он может этого захотеть. Но тебе - не всё ли равно? Вы - чужие люди. Он отлично обходился без тебя все эти годы, Анри. Да и ты, как мне кажется. Ты помнишь, как мы жили вдвоём?
Он кивнул.
- Разве тебе было плохо?
- Нет. Но я ничего не помнил. Не помнил своей семьи, - просто вселенская печаль на лице.
Я вздохнул:
- Лучше бы и не вспоминал.
Он покачал головой:
- Лучше бы всех этих лет с тобой не было. Лучше бы не было тебя.
Почему-то это задело меня за живое. Я встал:
- Знаешь, Анри. Я ведь могу быть и жестоким. Я могу прекратить всю эту болтовню с тобой и просто приказывать. Ты сделаешь всё, что я скажу.
- А ты не боишься меня сломать? Ведь тогда ты лишишься не только своей любимой игрушки, но и ценного инструмента.
- Хм. Но ведь есть ещё твой брат, - я усмехнулся и вышел, оставив его злиться и обдумывать своё положение в одиночестве.
Ближе к вечеру вернулся Кэссиди.
- Почему так долго? - не то, чтобы я скучал по нему, конечно.
- Думаешь, легко следить за монахом? - он посмотрел на меня исподлобья, - В монастырь так просто не войдёшь, не привлекая внимания. А наружу они выходят только на службу во внешний храм.
- И?
- Я нашёл этого Оливера, - он достал из-за пазухи мини-камеру и протянул мне, - Надеюсь, фото получились, - не так просто сфотографировать священника в храме.
Я взял камеру и подключил к ноутбуку. Просмотрел фотографии: некоторые вышли вполне сносно - мой шпион набирался опыта. Во всяком случае, можно разглядеть этого Оливера: он явно старше меня - думаю, ему под пятьдесят, как и Ланкастеру; достаточно высок, чёрные волосы коротко стрижены - на вид ничего особенного. Но чувствуется в нём какое-то напряжение: во взгляде, в позах. Хорошо бы взглянуть на него живьём.
- Что ты можешь сказать про него? - я обернулся к Кэссиди.
- Да ничего такого. Обычный поп, - ему явно не терпелось закончить наш разговор.
- А подробнее? Расскажи всё, что ты видел.
- Да что тут рассказывать. Я услышал, как к нему обращаются по имени - так и вычислил. Он провёл службу в соборе, принял исповедь у желающих - и ушёл обратно в свой застенок.
Что за скудный ум и язык. Где детали? Мне нужны детали. Вечно всё из него вытаскивать приходится.
- Джон. Стой спокойно и смотри на меня. Сейчас ты расскажешь мне всё, как было. Всё - что - ты - видел. Говори.
- В монастырь так просто не пускают всех подряд, во внутренний двор. Так что я пошёл в собор - но дневная служба уже закончилась, а до вечерней было ещё далеко. Я снова вышел на улицу и стал слоняться вокруг храма и во внешнем дворике, надеясь узнать, кто из монахов тот чёртов Оливер, которого ты послал меня искать. Хотелось курить. Но в монастыре - нельзя, и дома ты мне запрещаешь. И… - он замолчал.
- Что дальше? Что было дальше, Джон?
- Я… мне стало плохо.
- Плохо?
- Голова… удушье…
- А. Ты что-то нехорошее подумал про меня. Хотел убить, наверное. В очередной раз. И тебе стало плохо, - я не без злорадства усмехнулся. Конечно, я вложил в его голову код, запрещающий любые опасные для меня действия, - И что дальше?
- Ко мне подошёл этот самый поп. Спросил, как я себя чувствую и не нужно ли вызвать врача. Я ответил: нет, не надо. В этот момент заявился другой монах, и назвав его «Отец Оливер», сказал, что его ждёт прихожанка. Тот кивнул ему и спросил у меня, не хочу ли я хотя бы присесть и выпить воды или чаю. Я подумал, что на ловца и зверь, и сказал - ага, не откажусь. Он отвёл меня в храм, усадил на скамью. Спросил, что мне принести: чаю или воды, и вышел.
Через пару минут он вернулся с чашкой чая, убедился, что я в порядке, и направился к ожидавшей его женщине. Она, кажись, была чем-то расстроена. Я не слышал, о чём они говорят. Но зато сделал фотографии. И должен сказать, так он хорошо с ней поговорил, что она совсем успокоилась, аж на лицо просветлела. Есть в нём что-то, что успокаивает.
Потом он вернулся ко мне, сказал, что я похож на приезжего и спросил, есть ли мне где жить и на что. Я ответил, что да, с этим порядок. На что он сказал, что если мне нужна будет помощь, то я могу прийти сюда и спросить настоятеля, отца Оливера - это он и есть. Я кивнул: спасибо, так и сделаю. И решил, что пора сваливать оттуда - и так глаза намозолил.
- Да уж, незаметно - это не про тебя. Что ж, наш святой отец - на вид вполне таков. Но, как известно, святости способствуют прошлые грехи. Уверен, что он - не исключение. Ладно, на сегодня ты свободен. Но присматривай за дверью в квартиру: если кто-то выйдет или войдёт без моего разрешения - это будет последний промах в твоей жизни.
Интересно, когда Виктор спит? Пора бы мне встретиться с ним самим. Узнать получше. Произвести разведку боем.
Анри расхаживал по комнате, когда я вошёл. Я не дал ему возможности ничего сказать - хватит этих разговоров. Просто дёрнул его за руку и усадил на кровать:
- Спи, мой дорогой. Спи крепко и хорошо. И возьми меня с собой. Отведи меня к своему брату.
Чтобы он ни думал, он не мог ослушаться. Анри закрыл глаза. Я сел рядом и погрузил себя в транс, переходящий в сон.
Мы нашли Виктора на удивление быстро и близко: он и какая-то девчонка стояли в подвале и из-за стеллажа наблюдали… как Джон Кэссиди разбирается со мной девятилетним, прикованным наручниками к трубе. Злость вскипела во мне мгновенно. Я едва удержался, чтобы не разметать тут всё и вся к чёртовой матери:
- Так-так, у нас гости.
Девушка обернулась. Виктор медлил. Но, всё же, повернулся и он.
- Отлично. Мне даже не нужно тебя искать, - я кивнул в сторону девчонки, - А это кто? Твоя подружка?
- Никто, - Виктор собрался было дать дёру, прихватив и девушку.
Но я успел схватить её за руку:
- Куда-то собрались? А я хотел познакомиться ближе и продолжить наше общение, - я взглянул на девушку. Она смотрела на меня. И было что-то странное в её взгляде. Какое-то пронизывающее внимание. И почти полное отсутствие страха. Да кто она такая?
Тут Виктор дёрнул её сильнее, и они исчезли.
- Анри, кто она? Кто она, Анри - отвечай!
«Я не знаю. Я не знаю её».
Ладно. Он не может врать - я запретил ему. Придётся выяснить это как-то иначе. Но есть ещё кое-что.
- Мир слишком сложен для тебя. Ты - книжный мальчик. Вот и нужно было остаться здесь, среди книг, со своим любящим опекуном. И не вставать у меня на пути, не лезть не в своё дело - а оно не твоё. Но теперь поздно. И даже эти стены тебя не укроют. Даже здесь не безопасно.
Я слышал нарастающий шорох, еле слышный топоток и попискивание. И огладывался, пытаясь найти источник звука. Он, казалось, шёл изо всех щелей. Этьен улыбался:
- Я должен тебя оставить, друг мой. Потому что даже я не люблю подобных зрелищ.
Крысы. Это были они. Это их хвосты шуршали по камням, коготки легонько цокали, голодные носы вдыхали воздух в поисках пищи.
Я мысленно провёл линию вокруг себя.
- Не поможет, - мягкий, сладкий голос, - ты их не удержишь. Ты слаб.
Крысы столпились у возведённого мной невидимого барьера. Я отчётливо видел их жадные носы, чёрные глазки смотрели на меня. Одна из них шагнула внутрь круга.
И в следующий миг волна их тел накрыла меня. Я чувствовал их лапы, хвосты. Их зубы. И закричал.
Кажется, я всё ещё кричал, когда осознал себя сидящим на диване. Я в квартире Жасмин. И это её ладони согревали мои. А сама она сидела у моих коленей, глядя мне в лицо:
- Ты кричал, - произнесла она, словно извиняясь, что потревожила меня.
Я был между сном и реальностью, образы и ощущения накладывались одно на другое: кирпичные стены, крысы; Жасмин, держащая мои руки в своих.
- Да, прости.
- За что? - мягко спросила она.
- Я, должно быть, напугал тебя.
Жасмин покачала головой:
- Тебе не за что извиняться.
Я не знал, что сказать. И молча сидел, глядя в пол. На неё я не мог смотреть. Слова, сказанные Этьеном, всё ещё звучали в моей голове. Он прав: я слабак. Книжный червь. Беспомощный и бесполезный.
Но я чувствовал, как боль и холод выходят из меня. Я ощущал тепло. И тепло это исходило из ладоней Жасмин. Поняв это, я отдёрнул свои руки.
- Я не хочу, чтобы ты делала это, - я взглянул на неё: она непонимающе смотрела на меня.
- Не хочу, чтобы ты принимала эту боль. Не хочу, чтобы ты согревала меня. Я… я не заслуживаю этого.
Она смотрела, всё ещё не понимая. Хотя теперь в её взгляде сквозили обида и упрёк.
- Оставь меня. Я… Не хочу, чтобы ты видела меня таким! - я встал и отошёл к окну. Как сказать ей, чтобы она поняла?! Я не хотел обижать её. Но обидел. И не знал, что делать дальше. Мои мысли и чувства метались в хаосе.
Я понял, что Жасмин стоит рядом, и обернулся. И тут же получил звонкую пощёчину.
- Лучше? Пришёл в себя?
Как ни странно, но да. Боль отрезвила меня и вернула к моменту «здесь и сейчас». Я кивнул:
- Ага. Спасибо.
- Не за что. Обращайся, если снова понадобится, - Жасмин скрестила руки на груди и покачала головой. Выглядела она сердито, но при этом забавно - так что я невольно улыбнулся.
Она взглянула на меня и тоже не удержалась от улыбки:
- Извини.
- Тебе не за что извиняться. Я веду себя… не лучшим образом, я знаю.
- Всё в порядке, Виктор. Я ведь… понимаю, - она смотрела на меня, и глаза её казались совсем тёмными в полумраке комнаты. И в этом полумраке вернулись образы из сна.
- Он знает об Оливере. И о монастыре.
- Он взял их из твоей памяти?
- Или из памяти Анри. Я успел ему кое-что рассказать, - и теперь я жалел об этом, - Даже не знаю, можно ли надеяться, что Этьен ограничится образами и снами. Что он не тронет тех, кто близок мне и дорог. Я не знаю, как защитить вас.
Кажется, Жасмин заметила, что я и её включил в этот круг, но предпочла не говорить об этом:
- Ты можешь управлять снами так же, как и твой брат. Ты сможешь защитить наши сны, - она не дала мне возразить, - Пусть не так легко и сразу, но сможешь. А в реальности… что ж, жизнь вообще - опасная штука.
- Но иногда она опасней, чем могла бы быть. Может быть, тебе, Джеффри и Оливеру нужно куда-то уехать - хоть на время.
- Я не уеду - ты это знаешь. И очень сомневаюсь, что твои друзья согласятся спасать свои жизни и бросить тебя одного. Виктор, прекрати решать за других.
Я хотел что-то возразить. Но, глядя на сердитое лицо Жасмин, передумал:
- Тогда мне нужно остановить Этьена как можно скорее.
Она тут же смягчилась:
- Что ты видел во сне?
Я немного помедлил, но, всё же, рассказал о своём столкновении с Этьеном.
Жасмин взглянула на меня, чуть нахмурившись:
- Как ты понял, что перед тобой - не Оливер?
- Хм. Как сказать. «Присутствие» - всегда более полное, одушевленное, чем «образ», «проекция». Это как… как живой человек и изображающий его робот. Конечно, умелый мастер может создать робота, почти не отличающегося от человека - внешне и по поведению. Теоретически. Но в реальности большинство отличит одного от другого. Во всяком случае, я отличаю образ от присутствия.
- Интересно, я смогу их различить?
- Сможешь, если потренируешься.
Жасмин в задумчивости уселась обратно на диван:
- На самом деле, всё не так плохо: теперь мы кое-что знаем об Этьене, и о том, как он действует. Нужно лишь выяснить, где его уязвимые места.
Я сел рядом:
- Что у нас есть? Что его самого держали в подвале в возрасте восьми - десяти лет?
Жасмин кивнула:
- Мужчина по имени Джон Кэссиди.
- И что, похоже, они до сих пор связаны - раз мы видели Этьена в его сне. И потому, что Этьен быстро нас нашёл.
- Ты думаешь…
- Что Этьен настолько ненормален, чтобы поддерживать отношения со своим мучителем? Думаю, с него станется. И он назвал Кэссиди своим рабом.
- И теперь Джон Кэссиди - слуга Этьена? - Жасмин поморщилась.
Я кивнул:
- Очень может быть.
- Безумие, - она покачала головой.
- Похоже, Этьен любит рискованные игры.
- И у него есть как минимум один помощник.
- И мой брат, - добавил я с горечью, - так или иначе, но он создаёт сны по указанию Этьена. И, похоже, он делает это лучше, чем я.
- Если бы освободить Анри из-под влияния… - Жасмин в задумчивости закусила губу, - Мы можем поговорить с ним во сне?
- Я постараюсь. Но и при встрече мне не удалось растормошить его. Боюсь, это будет непросто.
- Но что ещё мы можем сделать? - у неё явно закончились идеи. Поэтому я вернулся к своей, единственной:
- Постараться узнать, где они скрываются. Пойти туда и забрать Анри.
И, помолчав, добавил:
- У меня есть пистолет. И я умею стрелять. Джеффри меня научил.
В любых других обстоятельствах я был бы рад, что удивил Жасмин.
Глава 6. ЭТЬЕН. НОВЫЕ ИГРУШКИ
Когда я вернулся к Анри, он так и сидел на кровати, блуждая рассеянным взглядом по комнате. Я взял стул и уселся перед ним. Теперь он был вынужден смотреть на меня, но в мои глаза так и не взглянул.
- Я хочу, чтобы ты помнил брата, мой дорогой Анри. Сохрани воспоминания о нём. Твой брат бросил тебя. Ты ему не нужен.
- Не нужен, - голос тихий, как умирающее эхо, и почти такой же бесплотный.
Помолчав, он произнёс:
- Я хочу домой.
- Домой?
- В твоё поместье. Там просторно. А здесь - так тесно, в этой комнате, - он взглянул на закрытое ставнями окно. Я закрыл его намертво, чтобы исключить для Анри возможность понять, где он.
- Давай вернёмся, - он наконец-то посмотрел мне в глаза - тусклым, почти безжизненным взглядом. Во мне проснулась жалость, но…
- Сначала я должен разобраться с твоим братом. Наказать его за то, что он предал тебя.
Анри покачал головой.
- Он может быть нам полезен. Твой Виктор. Но может быть и опасен. Я не хочу, чтобы ты общался с ним без моего разрешения.
- Оставь его в покое.
- Ты защищаешь его?
- Тебе не достаточно меня, Этьен?! Моей жизни?!
Неожиданный всплеск эмоций. Куда же подевалась апатия? Анри смотрел на меня… Нет, в его взгляде не было ни злости, ни возмущения - скорее, горькое отчаяние.
- Как драматично. Но ты сам виноват - ты привёл меня к нему.
- Оставь его. Ведь у тебя есть я, - а вот это уже похоже на злость.
- Я подумаю над этим. Если будешь себя хорошо вести.
- Я буду. Когда вернёмся домой, - Анри не сводил с меня глаз.
Я изобразил задумчивость:
- Посмотрим.
- Я ненавижу тебя, Этьен.
Проигнорировав его злость, я встал и направился к двери:
- Веди себя хорошо.
- Иди к чёрту!
Определённо, в ярости он нравился мне больше, чем в апатии.
Я ощутил себя голодным - со всеми этими событиями и размышлениями я не ел со вчерашнего вечера. Да и пленника надо бы покормить.
Холодильник на кухне был заполнен полуфабрикатами и готовой едой. Мы сделали запасы, на всякий случай. Если бы я был у себя в имении - ни за что бы не стал есть эту замороженную гадость. Вытащив наугад пару упаковок - как оказалось, бифштекс и куриное филе с гарниром - я сунул их в микроволновку.
Выложив всё на две тарелки, я отправился к Анри. Он встретил меня настороженным взглядом.
- Что будешь: курицу с рисом или мясо с картошкой?
- Курицу.
Я протянул ему тарелку.
Какое-то время мы молчали, занятые едой. Потом Анри спросил:
- Что собираешься делать дальше?
Я пожал плечами. Конкретных планов у меня не было:
- Импровизировать, - я улыбнулся.
Анри хмуро смотрел на меня.
- Послушай. Я не собираюсь делать с твоим братом что-то ужасное. Во всяком случае, до тех пор, пока он не захочет сделать это со мной. А, боюсь, он может этого захотеть. Но тебе - не всё ли равно? Вы - чужие люди. Он отлично обходился без тебя все эти годы, Анри. Да и ты, как мне кажется. Ты помнишь, как мы жили вдвоём?
Он кивнул.
- Разве тебе было плохо?
- Нет. Но я ничего не помнил. Не помнил своей семьи, - просто вселенская печаль на лице.
Я вздохнул:
- Лучше бы и не вспоминал.
Он покачал головой:
- Лучше бы всех этих лет с тобой не было. Лучше бы не было тебя.
Почему-то это задело меня за живое. Я встал:
- Знаешь, Анри. Я ведь могу быть и жестоким. Я могу прекратить всю эту болтовню с тобой и просто приказывать. Ты сделаешь всё, что я скажу.
- А ты не боишься меня сломать? Ведь тогда ты лишишься не только своей любимой игрушки, но и ценного инструмента.
- Хм. Но ведь есть ещё твой брат, - я усмехнулся и вышел, оставив его злиться и обдумывать своё положение в одиночестве.
Ближе к вечеру вернулся Кэссиди.
- Почему так долго? - не то, чтобы я скучал по нему, конечно.
- Думаешь, легко следить за монахом? - он посмотрел на меня исподлобья, - В монастырь так просто не войдёшь, не привлекая внимания. А наружу они выходят только на службу во внешний храм.
- И?
- Я нашёл этого Оливера, - он достал из-за пазухи мини-камеру и протянул мне, - Надеюсь, фото получились, - не так просто сфотографировать священника в храме.
Я взял камеру и подключил к ноутбуку. Просмотрел фотографии: некоторые вышли вполне сносно - мой шпион набирался опыта. Во всяком случае, можно разглядеть этого Оливера: он явно старше меня - думаю, ему под пятьдесят, как и Ланкастеру; достаточно высок, чёрные волосы коротко стрижены - на вид ничего особенного. Но чувствуется в нём какое-то напряжение: во взгляде, в позах. Хорошо бы взглянуть на него живьём.
- Что ты можешь сказать про него? - я обернулся к Кэссиди.
- Да ничего такого. Обычный поп, - ему явно не терпелось закончить наш разговор.
- А подробнее? Расскажи всё, что ты видел.
- Да что тут рассказывать. Я услышал, как к нему обращаются по имени - так и вычислил. Он провёл службу в соборе, принял исповедь у желающих - и ушёл обратно в свой застенок.
Что за скудный ум и язык. Где детали? Мне нужны детали. Вечно всё из него вытаскивать приходится.
- Джон. Стой спокойно и смотри на меня. Сейчас ты расскажешь мне всё, как было. Всё - что - ты - видел. Говори.
- В монастырь так просто не пускают всех подряд, во внутренний двор. Так что я пошёл в собор - но дневная служба уже закончилась, а до вечерней было ещё далеко. Я снова вышел на улицу и стал слоняться вокруг храма и во внешнем дворике, надеясь узнать, кто из монахов тот чёртов Оливер, которого ты послал меня искать. Хотелось курить. Но в монастыре - нельзя, и дома ты мне запрещаешь. И… - он замолчал.
- Что дальше? Что было дальше, Джон?
- Я… мне стало плохо.
- Плохо?
- Голова… удушье…
- А. Ты что-то нехорошее подумал про меня. Хотел убить, наверное. В очередной раз. И тебе стало плохо, - я не без злорадства усмехнулся. Конечно, я вложил в его голову код, запрещающий любые опасные для меня действия, - И что дальше?
- Ко мне подошёл этот самый поп. Спросил, как я себя чувствую и не нужно ли вызвать врача. Я ответил: нет, не надо. В этот момент заявился другой монах, и назвав его «Отец Оливер», сказал, что его ждёт прихожанка. Тот кивнул ему и спросил у меня, не хочу ли я хотя бы присесть и выпить воды или чаю. Я подумал, что на ловца и зверь, и сказал - ага, не откажусь. Он отвёл меня в храм, усадил на скамью. Спросил, что мне принести: чаю или воды, и вышел.
Через пару минут он вернулся с чашкой чая, убедился, что я в порядке, и направился к ожидавшей его женщине. Она, кажись, была чем-то расстроена. Я не слышал, о чём они говорят. Но зато сделал фотографии. И должен сказать, так он хорошо с ней поговорил, что она совсем успокоилась, аж на лицо просветлела. Есть в нём что-то, что успокаивает.
Потом он вернулся ко мне, сказал, что я похож на приезжего и спросил, есть ли мне где жить и на что. Я ответил, что да, с этим порядок. На что он сказал, что если мне нужна будет помощь, то я могу прийти сюда и спросить настоятеля, отца Оливера - это он и есть. Я кивнул: спасибо, так и сделаю. И решил, что пора сваливать оттуда - и так глаза намозолил.
- Да уж, незаметно - это не про тебя. Что ж, наш святой отец - на вид вполне таков. Но, как известно, святости способствуют прошлые грехи. Уверен, что он - не исключение. Ладно, на сегодня ты свободен. Но присматривай за дверью в квартиру: если кто-то выйдет или войдёт без моего разрешения - это будет последний промах в твоей жизни.
Интересно, когда Виктор спит? Пора бы мне встретиться с ним самим. Узнать получше. Произвести разведку боем.
Анри расхаживал по комнате, когда я вошёл. Я не дал ему возможности ничего сказать - хватит этих разговоров. Просто дёрнул его за руку и усадил на кровать:
- Спи, мой дорогой. Спи крепко и хорошо. И возьми меня с собой. Отведи меня к своему брату.
Чтобы он ни думал, он не мог ослушаться. Анри закрыл глаза. Я сел рядом и погрузил себя в транс, переходящий в сон.
Мы нашли Виктора на удивление быстро и близко: он и какая-то девчонка стояли в подвале и из-за стеллажа наблюдали… как Джон Кэссиди разбирается со мной девятилетним, прикованным наручниками к трубе. Злость вскипела во мне мгновенно. Я едва удержался, чтобы не разметать тут всё и вся к чёртовой матери:
- Так-так, у нас гости.
Девушка обернулась. Виктор медлил. Но, всё же, повернулся и он.
- Отлично. Мне даже не нужно тебя искать, - я кивнул в сторону девчонки, - А это кто? Твоя подружка?
- Никто, - Виктор собрался было дать дёру, прихватив и девушку.
Но я успел схватить её за руку:
- Куда-то собрались? А я хотел познакомиться ближе и продолжить наше общение, - я взглянул на девушку. Она смотрела на меня. И было что-то странное в её взгляде. Какое-то пронизывающее внимание. И почти полное отсутствие страха. Да кто она такая?
Тут Виктор дёрнул её сильнее, и они исчезли.
- Анри, кто она? Кто она, Анри - отвечай!
«Я не знаю. Я не знаю её».
Ладно. Он не может врать - я запретил ему. Придётся выяснить это как-то иначе. Но есть ещё кое-что.
