— А жезл? Он прям весь алмазный? — оживилась я.
— О, да, госпожа. Он целиком выточен из огромного алмаза. — Она сделала эффектную паузу и улыбнулась. — И сейчас он украшает собой простую пещеру на краю океана в Ямато.
Я аж поперхнулась от этих слов! Здоровенный алмаз в виде жезла без дела валяется где-то в заброшенной пещере?! Мы с сокровищницей буквально рыдаем в два голоса!
— Но недостойной показалось мало добыть жезл, — продолжала тем временем японка. — Недостойная решила украсть корону Императора Ямато…
Вот тут проняло даже Белогора. Он глубоко вздохнул, стараясь придать себе прежний бесстрастный вид. Смог, конечно, но с немалым трудом.
— Вот только не говори, что ты и корону императора сперла и оставила ее в какой-нибудь глуши, — я присвистнула.
Однако Ли-Сан отрицательно качнула головой.
— Недостойная переоценила свои силы, — ответила она. — Этот урок мне еще предстоит осмыслить, ибо подобен он коану, понимание которого просвещает разум и превозносит дух.
— Подобен чему? — не поняла я.
— Как звучит хлопок одной ладонью? — вместо ответа, спросила Ли-Сан.
Я открыла рот, чтобы ответить, и… закрыла. Ах ты ж! И в самом деле, как?
— Это и есть коан, — оценив мою реакцию, удовлетворенно сообщила девушка.
Ага, понятно. Понятно, что ничего не понятно.
— Император приказал поймать и казнить меня, но недостойная смогла спастись и покинуть Ямато. И через год странствий оказалась тут, — японка сделала паузу. — Где не смогла справиться с духовными терзаниями и…
— И решила обчистить мою сокровищницу, — со смехом вмешался Аладдин. — Но не на того напала!
— Сегун совершенно прав, — вздохнула Ли-Сан. — Его дух и разум оказались сильнее. Но, да простит великий Ала Ад-Дин недостойную, жизнь я выиграла.
— Но не свободу, — напомнил тот. — Твоя свобода зависит сейчас от них, — от бросил взгляд в нашу сторону. — Поможешь освободить отца царевны Марьи, и будем считать, что ты прощена.
— Сегун невероятно щедр, — произнесла девушка. — И я с благодарностью принимаю это предложение, так как…
— А ну-ка не спеши, — неожиданно вмешался Белогор. — Прежде, чем мы договоримся, скажи лучше, что за оберег на твоей шее висит. И как ты, оборотень, столь долгое время держишь человечье обличие вдали от собственной земли.
Аладдин поперхнулся вином.
Я же недоверчиво уставилась на японку. Оборотень? Она? Помнится, не так давно встречалась я с оборотнями, так те были здоровыми бугаями, как на подбор. Она ну вот вообще никак на них не походила.
Однако Ли-Сан даже не изменилась в лице. Потрясающая выдержка!
— Господин совершенно прав и, надеюсь, когда-нибудь он объяснит недостойной, как смог определить ее сущность? Я действительно кицунэ. Или, если по-вашему, лиса-оборотень.
Вот вам и Ли-Сан! Лиса, и все тут!
— То есть как оборотень? — Будур с тревогой переводила взгляд с мужа на Белогора и обратно.
— Я знал об этом, — посерьезнев, ответил Аладдин. — Она выдала себя, когда пыталась проникнуть к нам в сокровищницу. Но не говорил тебе, не хотел беспокоить. Однако таких подробностей о удерживании формы не знал, так что теперь мне тоже интересно, как это возможно.
Будур слегка прищурилась от неудовольствия, но разборку с мужем, видимо, решила отложить. Вместо этого тоже вопросительно посмотрела на Ли-Сан.
Вот теперь на лице девушки проскользнула легкая растерянность. Она неуверенно и с явной неохотой вытащила из-за пазухи кожаный ремешок с крохотным мешочком, который носила на шее.
— В этом амулете земля Ямато, — тихо произнесла девушка. — Благодаря ему я могу путешествовать по миру, обращаясь лишь тогда, когда хочу сама.
— Что ж, в таком случае на этой земле ты и дашь свою клятву, — холодно произнес Белогор. — Сожми амулет в руке, Ли-Сан.
Та кинула затравленный взгляд на Аладдина, но ослушаться не осмелилась — сжала мешочек. Следом на ее руку тотчас опустилась ладонь Белогора.
— А теперь слушай внимательно, — сказал колдун, глядя ей прямо в глаза. — Я, Наволод, Белый Князь Нави, беру с тебя нерушимую клятву. Клянешься ли ты, кицунэ Ли-Сан, помогать царевне Марье в освобождении отца ее, Кощея Бессмертного, из полона вражеского и возвращении в родные земли?
Японка вздрогнула. Она неотрывно смотрела на колдуна, словно не могла отвести взгляда от его глаз.
— Клянусь… — еле слышно прошептала она.
И глаза Белогора натурально так вспыхнули изумрудным светом. На миг сквозь иллюзию проступило его истинное лицо, а по руке, накрывавшей кулак девушки, быстро пробежал всполох бледного пламени.
— Твоя клятва услышана и принята. Земля твоего рода ей свидетель, — заключил Белогор, отпуская ее руку и отступая на шаг. После чего посмотрел на меня и как ни в чем не бывало добавил: — Вот теперь ты можешь ей верить. Ли-Сан сделает все, что от нее зависит, для того чтобы твой отец вернулся домой. И только потом ее клятва будет исполнена.
— Спасибо, — пробормотала я.
Даже думать не хочу, что может случиться с этой девушкой, если она решит не исполнять свое обещание. Но, судя по изрядно побледневшему лицу японки, явно ничего хорошего.
— Что ж, раз мы все решили, можно это дело отметить и возвращаться обратно, — разрядил обстановку Аладдин.
После чего бокалы с вином наконец-то были опустошены, и мы вновь погрузились на ковер-самолет. Аладдин и Белогор — одинаково спокойные и улыбчивые, Будур и Ли-Сан — серьезные и задумчивые. А я… я просто уставшая.
Да, вернувшись в Аграбу, я поняла, насколько сильно вымотал меня этот день. Путешествие по Нави, шумный город, знакомство с Аладдином и мунафаса — чрезмерно много даже для активной студентки.
Бодрящего эффекта от Источника здесь не было, поэтому я буквально падала с ног. И когда, простившись со всеми, наконец оказалась в спальне, один лишь вид роскошной кровати вызвал неуемную зевоту.
Однако сон ненадолго отступил, когда мой взгляд упал на окно.
Солнце уже зашло и на город опустилась ночь. Но какая она была! Бархатная, иссня-черная, с огромными яркими звездами, такими, которых я не видела никогда в жизни. На безлунное, словно усыпанное несчетным множеством крупных бриллиантов небо хотелось смотреть не отрываясь.
Не выдержав, я задула свечи в подсвечниках и подошла к окну. Села на низенький широкий подоконник, притянула вазу с виноградом…
Но тут в дверь вежливо постучали.
— Царевна Марья, ты не спишь? — раздался негромкий голос.
Будур? В такой час? Что ей понадобилось?
Очень велик был соблазн промолчать, дать понять, что уже сплю, но я сделала над собой усилие и откликнулась:
— Нет! Прошу тебя, заходи.
Будур отворила дверь и легкой тенью скользнула ко мне в комнату. Понимающе посмотрела на погасшие свечи и одетую меня, сидящую на подоконнике, и быстренько устроилась рядом. После чего с самым хитрым видом продемонстрировала небольшую бутылочку и два изящных бокала.
— Составишь мне компанию, Марья? — предложила она. — Аладдин заснул, как только добрался до подушки, а мне не спится. Всегда любила ночную Аграбу. Да и у тебя, смотрю, душа к ней лежит.
— Да, — согласилась я. — Город действительно очень красивый. А небо… у нас оно совсем другое.
Будур споро разлила вино по бокалам и подняла свой, сказав:
— Горячие тосты — дело мужчин. Мы, женщины, мудрее. Так что обойдемся без ритуалов, — и пригубила первая.
Я последовала ее примеру. Ого! А это вино куда крепче, чем то, что мы пили днем. Но приятное, терпковатое, с легкой кислинкой. Удачный выбор для того, чтобы расслабиться перед сном.
— Знаешь, ведь мы впервые познакомились с Ала Ад-Дином, когда я так же вечером сидела у окна, — она улыбнулась своим воспоминаниям. — Это было очень быстрое знакомство. И забавное. Он тогда убегал от стражников по нашему саду, забрался на дерево, чтобы сбить их со следа, и увидел меня. А я — его. Мне послали воздушный поцелуй, и в тот момент я посчитала Ала наглым невоспитанным мужланом, — Будур хихикнула. — Указала на него страже, а Ал погрозил мне пальцем.
Тут уж, представив эту картину, фыркнула и я.
— Сбежал?
— Разумеется, — царевна кивнула. — Для Ала нет препятствий. Взять ту же мунафаса. Ал ведь не просто эти испытания придумал. Поверь, он при желании может пройти все их сам.
— Ого! — я едва удержалась от того, чтобы присвистнуть.
Во взгляде Будур промелькнула гордость, и она действительно имела право гордиться своим мужем.
— Еще вина?
Оказалось, я как-то незаметно опустошила весь бокал. Но вино было вкусным, так что отказываться не стала.
— А ты? Как познакомилась со своим женихом? — полюбопытствовала царевна.
— О-о, это было очень горячее знакомство. Во всех смыслах, — поделилась я. — Белогор меня с сестрой спутал, мы с ней двойняшки. А сестру мою он не любит. Сильно. Впрочем, ее никто не любит. Отец ее наследства вот лишил, за то, что она замуж против его воли вышла.
— Понимаю, ссоры с отцом и у меня по поводу женихов бывали, — кивнула Будур, подливая вина в мой бокал. — И что случилось, когда правда раскрылась?
— Ну, он извинился и… в общем, опрометчиво дал мне обещание свою вину э-э искупить, — сделав пару глотков и чувствуя, что в голове слегка зашумело, ответила я. — Потом на меня напали, он спас, ну и как-то так вышло, что сделал предложение.
— Романтичное спасение, — Будур мечтательно вздохнула. — Конечно, тут вряд ли откажешь. Тем более, если мужчина не просто силен, но и симпатичен. Он ведь, несмотря на первую ссору, все равно был тебе симпатичен? Я права?
Ой, какой вопрос хороший! И ведь, если припомнить самое-самое первое впечатление, так оно и было! И хотя бы сейчас, в женском разговоре, я уже могу себе в этом признаться?
Опустошив очередной бокал, для храбрости, я глубоко вздохнула и сообщила:
— Да.
— Хорошо, что я единственная дочь, — задумчиво протянула Будур. — Не хотела бы я бороться за мужчину с собственной сестрой.
— Да мы, вроде, не боролись, — смутилась я. — Мы, конечно, не ладим, но причина другая. И вообще она замужем уже.
— Значит, тебе повезло, — согласилась царевна и хитро прищурилась. — И все же, кто он на самом деле? Что за колдун такой? Представлялся нам Белогором, а когда брал клятву с Ли-Сан, назвался Наволодом и Белым Князем. И никто из наших чародеев прочитать его не может, даже я.
Хм, так Будур у нас не просто чародейка, а сильнейшая из них по крайней мере в Аграбе? Занятно.
Впрочем, понимание лишь скользнуло по краю сознания, которое уже находилось в изрядном подпитии. Так что я лишь плечами пожала:
— Колдун, как колдун. Оба имени его настоящие, так что тут все без обмана. Я лично предпочитаю его звать Белогором. А Белый Князь — титул его родины. У него там холодно и гора белая от инея. Вот.
И некультурно икнула.
Потом, правда, запоздало рот рукой прикрыла и извинилась, но Будур только понимающе улыбнулась.
— Ясно. Но он сильный колдун? — уточнила она.
— Не знаю. Наверное. Я в колдунах не разбираюсь, сама магии не обучена, — честно призналась я.
— Но ты хотя бы знаешь, сам он на себя маскировку набросил, или это кто-то другой сделал? — продолжала выпытывать царевна.
— Ну-у…
Ответить на этот вопрос я не успела — в дверь настойчиво постучались.
И кто это на ночь глядя?
— Войдите! — разрешила я.
На пороге появился Белогор. Легок на помине!
Оглядел нас, мазнул взглядом по бокалам. В сумраке я не могла видеть выражение лица, так что скорее каким-то шестым чувством ощутила эмоцию легкого недовольства. Впрочем, это могло мне и показаться. Ибо с чего вдруг?
— О, ты не одна, — спокойно, впрочем, произнес он. — В таком случае, прошу прощения. Не хотел вам мешать, просто пришел пожелать спокойной ночи.
Спокойной ночи? Мне? А-а, точно! Я же вроде как его невеста!
Вспомнив об этом, замутненный алкоголем разум сообразил, что на слова Белогора необходимо как-то отреагировать, тем более после всех откровений, которые я озвучила Будур. Как ведут себя невесты в Аграбе и вообще в этом мире, я не знала, но за этот день вроде бы ничего особенного в отношениях Аладдина и Будур не заметила. Поэтому решила действовать так, как это принято в моем мире. Чуть покачнувшись, поднялась с подоконника, подошла к Белогору и произнесла:
— Спокойной ночи, милый.
После чего скользнула пальцами по мужским плечам, встала на цыпочки и коснулась губами его губ.
И почувствовала, как он вздрогнул. Весь, словно от электрического разряда.
Неужели настолько не ожидал, что такое возможно?
Пожалуй, я бы даже обрадовалась, что произвела столь сильный эффект, вот только жесткие губы Белогора остались недвижимы. Словно я целовала не живого человека, а алебастровую маску.
Нет, я, конечно, не ожидала страстных объятий, но… но стоять-то столбом тоже не стоило!
«А, может, ему просто не нравится?» — новое предположение неприятно резануло, заставив замереть. Я даже слегка отрезвела.
И вместе с этим пришло сожаление о собственном поступке. Ведь можно было просто обозначить поцелуй, все равно тут темно! А я набросилась на него, как тогда на Глеба. Вот только Глеб-то хоть был моим реальным парнем, а не фиктивным женихом по договоренности!
Дальше позориться не стоило. Еще оставался шанс сделать вид, что не очень-то и хотелось и вообще это всего лишь часть выданной роли. Я попыталась отстраниться, но…
Но в этот момент Белогор вдруг ответил. Уверенно, сильно, так, что разом бросило в жар, а сердце застучало как сумасшедшее.
Одновременно одна из рук колдуна зарылась в мои волосы и оттянула голову чуть назад. Вторая же обвила мою талию, прижимая к горячему телу. Не сильно, но достаточно для того, чтобы показать — хозяин положения теперь он.
И я не могла этому сопротивляться. Наоборот, потянулась навстречу, принимая столь внезапную и напористую ласку. Это кружило голову куда сильнее любого вина. За считанные секунды я потеряла способность нормально дышать. Каждый вздох был словно подарком от мужчины, который полностью подчинил меня.
Сколько продлилось это безумие, даже примерно сказать не могла. Я вообще потеряла чувство места и времени, и будь моя воля, вовсе не вернулась бы в реальность. Но и это решили за меня.
Все прекратилось резко. Удерживающие меня руки исчезли, а Белогор, словно опомнившись, отстранился.
Пытаясь унять сбившееся дыхание и прийти в себя, я замутненным взглядом обвела спальню, и обнаружила, что Будур здесь уже нет. Видимо, тактично решила не мешать и ушла, пока мы…
Ох!
Запоздалое смущение опалило щеки. Какое же счастье что тут темно!
И как теперь себя вести? Что сказать? Ведь надо же, наверное, что-то сказать?
Мысли хаотично запрыгали в голове словно белки. Однако первым прервал молчание Белогор.
— Тебе не обязательно было это делать, — глухо сказал он.
Это он что думает, я через силу его поцеловала?! Считает меня настолько расчетливой? Хотя… а что еще тут можно подумать? И, главное, что я хочу, чтобы он подумал?
Нет, такие вещи нужно обдумывать на трезвую голову.
— Я должна была поддержать легенду, — не нашла ничего более умного для ответа я.
— Легенду? А-а, да, конечно, — протянул Белогор. Мотнул головой и, развернувшись к выходу, бросил: — Что ж, уже поздно. Ложись спать, царевна.
Царевна… ох как же надоело это обезличенное обращение!
— Марья, — вырвалось само собой.
— Что? — он остановился.
— Меня Марьей зовут. Все, — пояснила я. — Только ты царевной, а не по имени.
— О, да, госпожа. Он целиком выточен из огромного алмаза. — Она сделала эффектную паузу и улыбнулась. — И сейчас он украшает собой простую пещеру на краю океана в Ямато.
Я аж поперхнулась от этих слов! Здоровенный алмаз в виде жезла без дела валяется где-то в заброшенной пещере?! Мы с сокровищницей буквально рыдаем в два голоса!
— Но недостойной показалось мало добыть жезл, — продолжала тем временем японка. — Недостойная решила украсть корону Императора Ямато…
Вот тут проняло даже Белогора. Он глубоко вздохнул, стараясь придать себе прежний бесстрастный вид. Смог, конечно, но с немалым трудом.
— Вот только не говори, что ты и корону императора сперла и оставила ее в какой-нибудь глуши, — я присвистнула.
Однако Ли-Сан отрицательно качнула головой.
— Недостойная переоценила свои силы, — ответила она. — Этот урок мне еще предстоит осмыслить, ибо подобен он коану, понимание которого просвещает разум и превозносит дух.
— Подобен чему? — не поняла я.
— Как звучит хлопок одной ладонью? — вместо ответа, спросила Ли-Сан.
Я открыла рот, чтобы ответить, и… закрыла. Ах ты ж! И в самом деле, как?
— Это и есть коан, — оценив мою реакцию, удовлетворенно сообщила девушка.
Ага, понятно. Понятно, что ничего не понятно.
— Император приказал поймать и казнить меня, но недостойная смогла спастись и покинуть Ямато. И через год странствий оказалась тут, — японка сделала паузу. — Где не смогла справиться с духовными терзаниями и…
— И решила обчистить мою сокровищницу, — со смехом вмешался Аладдин. — Но не на того напала!
— Сегун совершенно прав, — вздохнула Ли-Сан. — Его дух и разум оказались сильнее. Но, да простит великий Ала Ад-Дин недостойную, жизнь я выиграла.
— Но не свободу, — напомнил тот. — Твоя свобода зависит сейчас от них, — от бросил взгляд в нашу сторону. — Поможешь освободить отца царевны Марьи, и будем считать, что ты прощена.
— Сегун невероятно щедр, — произнесла девушка. — И я с благодарностью принимаю это предложение, так как…
— А ну-ка не спеши, — неожиданно вмешался Белогор. — Прежде, чем мы договоримся, скажи лучше, что за оберег на твоей шее висит. И как ты, оборотень, столь долгое время держишь человечье обличие вдали от собственной земли.
Аладдин поперхнулся вином.
Я же недоверчиво уставилась на японку. Оборотень? Она? Помнится, не так давно встречалась я с оборотнями, так те были здоровыми бугаями, как на подбор. Она ну вот вообще никак на них не походила.
Однако Ли-Сан даже не изменилась в лице. Потрясающая выдержка!
— Господин совершенно прав и, надеюсь, когда-нибудь он объяснит недостойной, как смог определить ее сущность? Я действительно кицунэ. Или, если по-вашему, лиса-оборотень.
Вот вам и Ли-Сан! Лиса, и все тут!
— То есть как оборотень? — Будур с тревогой переводила взгляд с мужа на Белогора и обратно.
— Я знал об этом, — посерьезнев, ответил Аладдин. — Она выдала себя, когда пыталась проникнуть к нам в сокровищницу. Но не говорил тебе, не хотел беспокоить. Однако таких подробностей о удерживании формы не знал, так что теперь мне тоже интересно, как это возможно.
Будур слегка прищурилась от неудовольствия, но разборку с мужем, видимо, решила отложить. Вместо этого тоже вопросительно посмотрела на Ли-Сан.
Вот теперь на лице девушки проскользнула легкая растерянность. Она неуверенно и с явной неохотой вытащила из-за пазухи кожаный ремешок с крохотным мешочком, который носила на шее.
— В этом амулете земля Ямато, — тихо произнесла девушка. — Благодаря ему я могу путешествовать по миру, обращаясь лишь тогда, когда хочу сама.
— Что ж, в таком случае на этой земле ты и дашь свою клятву, — холодно произнес Белогор. — Сожми амулет в руке, Ли-Сан.
Та кинула затравленный взгляд на Аладдина, но ослушаться не осмелилась — сжала мешочек. Следом на ее руку тотчас опустилась ладонь Белогора.
— А теперь слушай внимательно, — сказал колдун, глядя ей прямо в глаза. — Я, Наволод, Белый Князь Нави, беру с тебя нерушимую клятву. Клянешься ли ты, кицунэ Ли-Сан, помогать царевне Марье в освобождении отца ее, Кощея Бессмертного, из полона вражеского и возвращении в родные земли?
Японка вздрогнула. Она неотрывно смотрела на колдуна, словно не могла отвести взгляда от его глаз.
— Клянусь… — еле слышно прошептала она.
И глаза Белогора натурально так вспыхнули изумрудным светом. На миг сквозь иллюзию проступило его истинное лицо, а по руке, накрывавшей кулак девушки, быстро пробежал всполох бледного пламени.
— Твоя клятва услышана и принята. Земля твоего рода ей свидетель, — заключил Белогор, отпуская ее руку и отступая на шаг. После чего посмотрел на меня и как ни в чем не бывало добавил: — Вот теперь ты можешь ей верить. Ли-Сан сделает все, что от нее зависит, для того чтобы твой отец вернулся домой. И только потом ее клятва будет исполнена.
— Спасибо, — пробормотала я.
Даже думать не хочу, что может случиться с этой девушкой, если она решит не исполнять свое обещание. Но, судя по изрядно побледневшему лицу японки, явно ничего хорошего.
— Что ж, раз мы все решили, можно это дело отметить и возвращаться обратно, — разрядил обстановку Аладдин.
После чего бокалы с вином наконец-то были опустошены, и мы вновь погрузились на ковер-самолет. Аладдин и Белогор — одинаково спокойные и улыбчивые, Будур и Ли-Сан — серьезные и задумчивые. А я… я просто уставшая.
Да, вернувшись в Аграбу, я поняла, насколько сильно вымотал меня этот день. Путешествие по Нави, шумный город, знакомство с Аладдином и мунафаса — чрезмерно много даже для активной студентки.
Бодрящего эффекта от Источника здесь не было, поэтому я буквально падала с ног. И когда, простившись со всеми, наконец оказалась в спальне, один лишь вид роскошной кровати вызвал неуемную зевоту.
Однако сон ненадолго отступил, когда мой взгляд упал на окно.
Солнце уже зашло и на город опустилась ночь. Но какая она была! Бархатная, иссня-черная, с огромными яркими звездами, такими, которых я не видела никогда в жизни. На безлунное, словно усыпанное несчетным множеством крупных бриллиантов небо хотелось смотреть не отрываясь.
Не выдержав, я задула свечи в подсвечниках и подошла к окну. Села на низенький широкий подоконник, притянула вазу с виноградом…
Но тут в дверь вежливо постучали.
— Царевна Марья, ты не спишь? — раздался негромкий голос.
Будур? В такой час? Что ей понадобилось?
Очень велик был соблазн промолчать, дать понять, что уже сплю, но я сделала над собой усилие и откликнулась:
— Нет! Прошу тебя, заходи.
Будур отворила дверь и легкой тенью скользнула ко мне в комнату. Понимающе посмотрела на погасшие свечи и одетую меня, сидящую на подоконнике, и быстренько устроилась рядом. После чего с самым хитрым видом продемонстрировала небольшую бутылочку и два изящных бокала.
— Составишь мне компанию, Марья? — предложила она. — Аладдин заснул, как только добрался до подушки, а мне не спится. Всегда любила ночную Аграбу. Да и у тебя, смотрю, душа к ней лежит.
— Да, — согласилась я. — Город действительно очень красивый. А небо… у нас оно совсем другое.
Будур споро разлила вино по бокалам и подняла свой, сказав:
— Горячие тосты — дело мужчин. Мы, женщины, мудрее. Так что обойдемся без ритуалов, — и пригубила первая.
Я последовала ее примеру. Ого! А это вино куда крепче, чем то, что мы пили днем. Но приятное, терпковатое, с легкой кислинкой. Удачный выбор для того, чтобы расслабиться перед сном.
— Знаешь, ведь мы впервые познакомились с Ала Ад-Дином, когда я так же вечером сидела у окна, — она улыбнулась своим воспоминаниям. — Это было очень быстрое знакомство. И забавное. Он тогда убегал от стражников по нашему саду, забрался на дерево, чтобы сбить их со следа, и увидел меня. А я — его. Мне послали воздушный поцелуй, и в тот момент я посчитала Ала наглым невоспитанным мужланом, — Будур хихикнула. — Указала на него страже, а Ал погрозил мне пальцем.
Тут уж, представив эту картину, фыркнула и я.
— Сбежал?
— Разумеется, — царевна кивнула. — Для Ала нет препятствий. Взять ту же мунафаса. Ал ведь не просто эти испытания придумал. Поверь, он при желании может пройти все их сам.
— Ого! — я едва удержалась от того, чтобы присвистнуть.
Во взгляде Будур промелькнула гордость, и она действительно имела право гордиться своим мужем.
— Еще вина?
Оказалось, я как-то незаметно опустошила весь бокал. Но вино было вкусным, так что отказываться не стала.
— А ты? Как познакомилась со своим женихом? — полюбопытствовала царевна.
— О-о, это было очень горячее знакомство. Во всех смыслах, — поделилась я. — Белогор меня с сестрой спутал, мы с ней двойняшки. А сестру мою он не любит. Сильно. Впрочем, ее никто не любит. Отец ее наследства вот лишил, за то, что она замуж против его воли вышла.
— Понимаю, ссоры с отцом и у меня по поводу женихов бывали, — кивнула Будур, подливая вина в мой бокал. — И что случилось, когда правда раскрылась?
— Ну, он извинился и… в общем, опрометчиво дал мне обещание свою вину э-э искупить, — сделав пару глотков и чувствуя, что в голове слегка зашумело, ответила я. — Потом на меня напали, он спас, ну и как-то так вышло, что сделал предложение.
— Романтичное спасение, — Будур мечтательно вздохнула. — Конечно, тут вряд ли откажешь. Тем более, если мужчина не просто силен, но и симпатичен. Он ведь, несмотря на первую ссору, все равно был тебе симпатичен? Я права?
Ой, какой вопрос хороший! И ведь, если припомнить самое-самое первое впечатление, так оно и было! И хотя бы сейчас, в женском разговоре, я уже могу себе в этом признаться?
Опустошив очередной бокал, для храбрости, я глубоко вздохнула и сообщила:
— Да.
— Хорошо, что я единственная дочь, — задумчиво протянула Будур. — Не хотела бы я бороться за мужчину с собственной сестрой.
— Да мы, вроде, не боролись, — смутилась я. — Мы, конечно, не ладим, но причина другая. И вообще она замужем уже.
— Значит, тебе повезло, — согласилась царевна и хитро прищурилась. — И все же, кто он на самом деле? Что за колдун такой? Представлялся нам Белогором, а когда брал клятву с Ли-Сан, назвался Наволодом и Белым Князем. И никто из наших чародеев прочитать его не может, даже я.
Хм, так Будур у нас не просто чародейка, а сильнейшая из них по крайней мере в Аграбе? Занятно.
Впрочем, понимание лишь скользнуло по краю сознания, которое уже находилось в изрядном подпитии. Так что я лишь плечами пожала:
— Колдун, как колдун. Оба имени его настоящие, так что тут все без обмана. Я лично предпочитаю его звать Белогором. А Белый Князь — титул его родины. У него там холодно и гора белая от инея. Вот.
И некультурно икнула.
Потом, правда, запоздало рот рукой прикрыла и извинилась, но Будур только понимающе улыбнулась.
— Ясно. Но он сильный колдун? — уточнила она.
— Не знаю. Наверное. Я в колдунах не разбираюсь, сама магии не обучена, — честно призналась я.
— Но ты хотя бы знаешь, сам он на себя маскировку набросил, или это кто-то другой сделал? — продолжала выпытывать царевна.
— Ну-у…
Ответить на этот вопрос я не успела — в дверь настойчиво постучались.
И кто это на ночь глядя?
— Войдите! — разрешила я.
На пороге появился Белогор. Легок на помине!
Оглядел нас, мазнул взглядом по бокалам. В сумраке я не могла видеть выражение лица, так что скорее каким-то шестым чувством ощутила эмоцию легкого недовольства. Впрочем, это могло мне и показаться. Ибо с чего вдруг?
— О, ты не одна, — спокойно, впрочем, произнес он. — В таком случае, прошу прощения. Не хотел вам мешать, просто пришел пожелать спокойной ночи.
Спокойной ночи? Мне? А-а, точно! Я же вроде как его невеста!
Вспомнив об этом, замутненный алкоголем разум сообразил, что на слова Белогора необходимо как-то отреагировать, тем более после всех откровений, которые я озвучила Будур. Как ведут себя невесты в Аграбе и вообще в этом мире, я не знала, но за этот день вроде бы ничего особенного в отношениях Аладдина и Будур не заметила. Поэтому решила действовать так, как это принято в моем мире. Чуть покачнувшись, поднялась с подоконника, подошла к Белогору и произнесла:
— Спокойной ночи, милый.
После чего скользнула пальцами по мужским плечам, встала на цыпочки и коснулась губами его губ.
И почувствовала, как он вздрогнул. Весь, словно от электрического разряда.
Неужели настолько не ожидал, что такое возможно?
Пожалуй, я бы даже обрадовалась, что произвела столь сильный эффект, вот только жесткие губы Белогора остались недвижимы. Словно я целовала не живого человека, а алебастровую маску.
Нет, я, конечно, не ожидала страстных объятий, но… но стоять-то столбом тоже не стоило!
«А, может, ему просто не нравится?» — новое предположение неприятно резануло, заставив замереть. Я даже слегка отрезвела.
И вместе с этим пришло сожаление о собственном поступке. Ведь можно было просто обозначить поцелуй, все равно тут темно! А я набросилась на него, как тогда на Глеба. Вот только Глеб-то хоть был моим реальным парнем, а не фиктивным женихом по договоренности!
Дальше позориться не стоило. Еще оставался шанс сделать вид, что не очень-то и хотелось и вообще это всего лишь часть выданной роли. Я попыталась отстраниться, но…
Но в этот момент Белогор вдруг ответил. Уверенно, сильно, так, что разом бросило в жар, а сердце застучало как сумасшедшее.
Одновременно одна из рук колдуна зарылась в мои волосы и оттянула голову чуть назад. Вторая же обвила мою талию, прижимая к горячему телу. Не сильно, но достаточно для того, чтобы показать — хозяин положения теперь он.
И я не могла этому сопротивляться. Наоборот, потянулась навстречу, принимая столь внезапную и напористую ласку. Это кружило голову куда сильнее любого вина. За считанные секунды я потеряла способность нормально дышать. Каждый вздох был словно подарком от мужчины, который полностью подчинил меня.
Сколько продлилось это безумие, даже примерно сказать не могла. Я вообще потеряла чувство места и времени, и будь моя воля, вовсе не вернулась бы в реальность. Но и это решили за меня.
Все прекратилось резко. Удерживающие меня руки исчезли, а Белогор, словно опомнившись, отстранился.
Пытаясь унять сбившееся дыхание и прийти в себя, я замутненным взглядом обвела спальню, и обнаружила, что Будур здесь уже нет. Видимо, тактично решила не мешать и ушла, пока мы…
Ох!
Запоздалое смущение опалило щеки. Какое же счастье что тут темно!
И как теперь себя вести? Что сказать? Ведь надо же, наверное, что-то сказать?
Мысли хаотично запрыгали в голове словно белки. Однако первым прервал молчание Белогор.
— Тебе не обязательно было это делать, — глухо сказал он.
Это он что думает, я через силу его поцеловала?! Считает меня настолько расчетливой? Хотя… а что еще тут можно подумать? И, главное, что я хочу, чтобы он подумал?
Нет, такие вещи нужно обдумывать на трезвую голову.
— Я должна была поддержать легенду, — не нашла ничего более умного для ответа я.
— Легенду? А-а, да, конечно, — протянул Белогор. Мотнул головой и, развернувшись к выходу, бросил: — Что ж, уже поздно. Ложись спать, царевна.
Царевна… ох как же надоело это обезличенное обращение!
— Марья, — вырвалось само собой.
— Что? — он остановился.
— Меня Марьей зовут. Все, — пояснила я. — Только ты царевной, а не по имени.
