Яр исчезал.
Маги ведь точно должны быть теплокровными. Должны. Должны, Ярослав! Ты должен быть здесь, рядом, со мной, ты должен быть рядом, несмотря на то, что я постоянно говорю тебе всякие гадости.
Я подняла голову, вгляделась в его обеспокоенное лицо. Слезы сами брызнули из глаз, и я не смогла их контролировать.
— Все будет хорошо, Яна, — повторил Яр едва заметными губами. — Я верю в тебя, и я всегда… всегда буду рядом. Что бы ни произошло…
Последние слова прозвучали подобно шепоту ветра, и я едва смогла их различить.
Теперь я точно осталась одна. Я знала.
Получается, Вика растворилась тоже, ещё до Яра — тепло ушло, и душа молчала.
Одинокая душа.
Я опустилась на холодную ступень, ту, на которой только что стояла, и прислонилась головой к не менее холодным перилам. Лишь слезы, которые бежали из глаз, согревали. Но и они, упав с моих щек, становились льдинками, колко ударяющими руки.
Холодно.
Я сама себя не узнавала. Разве это я? Та Яна, которая всегда бежит вперед, не оборачиваясь на тех, кто отстает? Разве это та Яна, что летом так рьяно пыталась раскрыть секрет нечисти, что через окно взбиралась к белому, чтобы заглянуть в его душу…
К белому.
Надеюсь, с ними все хорошо. Тетя бы не посмела, наверное, их обидеть. Ведь они со мной, и я ими дорожу, пусть и не признаюсь в этом. Тетя не позволила бы себе…
Впрочем, что я о ней знаю?
Лишь то, что ее называют Янтарной и что когда-то она была сестрой моей матери.
И что она владеет черной магией, а ведьмы должны быть злыми и безжалостными, не то что я.
Так с чего ей вдруг беречь меня, зачем жалеть? Только я сама могу себе помочь. Себе — и Вике, и Яру. И отцу, который меня ищет. И Владу, всеми силами пытающемуся помочь нам.
Не время сидеть и горевать о своей судьбе. Какая уж есть.
Если мне и положено страдать чуть больше, чем другим — что ж, я принимаю это. Но не позволю окружающим страдать из-за меня. Я эгоистична не настолько, чтобы закрывать глаза на чужие проблема.
И я все смогу.
Даже несмотря на холод.
Я поднялась и прислонилась к перилам.
Холодно.
Поднялась на несколько ступеней вперед.
Холодно.
Преодолела три лестничных пролета.
Становилось теплее.
И тогда я решила: это знак, что я все делаю правильно, что иду в верном направлении. Это как в детской игре, в которую я играть донельзя не любила…
Я вдруг решила вернуться к тому месту, где все началось.
На самом деле, начал, ведущих к любопытным последствиям, в моей жизни было множество, но самое ближайшее из них случилось на предпоследнем сверху этаже, у окна, за которым стоят оранжево-розовые деревья и бежит кристальный ручей.
Окна, в которое я смотрела, едва оказавшись здесь.
Я шла к этому месту, не особо надеясь, что приду, потому что вдруг забыла к нему дорогу. Но с каждым шагом внутри меня разгорался огонь, и вскоре, возле очередного поворота, жар стал невыносимым.
Либо отступила зима, либо… либо рядом находилась живая душа, и именно ее волнения я уловила.
С трепещущим сердцем я завернула за угол и остановилась.
Возле того самого окна стояла женщина в черном платье в пол, скрытая за пышными волнистыми волосами. Руки она сложила перед собой, и я не могла их видеть. Передо мной предстало только черное полотно, укрытое каштановым облаком.
Я замерла.
В полной тишине мы простояли, пожалуй, не меньше нескольких минут, и только тогда женщина у окна произнесла:
— А знаешь, Яна… Осень — это мое любимое время года. Посмотри на эту красоту, — она чуть кивнула, и ветер будто всколыхал волны ее волос. — Это слишком красиво, чтобы существовать в реальности.
Это был тот самый голос, что обращался ко мне сегодняшним утром.
Передо мной стояла она, Янтарная, моя тетя, которая пообещала избавить замок от лишних людей и после выйти со мной на связь — и выполнила свое обещание.
— Что тебе от меня нужно? — спросила я, чувствуя, что голос дрожит.
Сердце трепетало, как пойманная в клетку птица.
Дыхание участилось.
Кровь прилила к лицу, выступил пот, и я наверняка выглядела ужасно. Но Янтарная не оборачивалась, то ли не желая смущать меня, то ли стараясь скрыть свое лицо.
И молчала.
— Выпусти меня отсюда, — я перешла к приказам. — Отправь меня туда, где находятся… — замолчала, не в силах подобрать нужное слово.
— Твои друзья? — Янтарная рассмеялась, и ее смех походил на перезвон холодных драгоценных камней. — Ты не можешь назвать их друзьями, Яна, — ты сама знаешь, что друзей у тебя нет. Но я могу им стать. Я могу…
— Мне не нужен такой друг.
— Ты ничего не поняла. — Янтарная помотала головой: на море начался шторм. — Глупая… Впрочем, я могу простить тебе твою упорность — в нашей семье ей обладают все.
— В моей семье, — поправила ее я. — В семье моего отца, к которой ты не относишься.
— Правда? — Янтарная вновь рассмеялась. — Что ж, такое звание достойна носить и семья твоего отца. Но и наша тоже. Вспомни свою мать — она добилась того, чего захотела, не обернулась, чтобы посмотреть на тебя и Алексея, чтобы подумать, что будет лучше вам… Потому что она была упорна в достижении своей цели, согласна?
— Хватит, — попросила я тихо. Слышать слова тети было больно — и это именно потому, что они являлись правдой.
— А теперь посмотри на меня, — продолжила Янтарная, но так и не обернулась. Она сама поняла свою оплошность и чуть наклонила голову в сторону — волосы скользнули вбок. Я могу поклясться чем угодно, что в тот момент она улыбалась. Через пару мгновений тетя заметила: — На меня ты посмотришь позже… Просто услышь меня, представь. Я ушла из семьи, когда мне было девятнадцать. Никчемная, бездарная ведьма. А теперь… — Янтарная развела руки в стороны, и я наконец-то увидела ее ладони с тонкими пальцами, увешенными крупными перстнями. — Теперь все это принадлежит мне, и это поместье, и портал, по которому вы переместились сквозь тысячи километров, и магия этого мира — мне. Чувствуешь?
— Да, — ответила я тихо.
Я стояла и околдовано смотрела на Янтарную.
Именно потому, что чувствовала.
Я не могла поверить ей или, более того, довериться, но в ее словах таилась великая сила, которой я, глупая ведьма, не могла не восхищаться.
— Когда ты выразишь свое согласие, — продолжила Янтарная, — или когда я заставлю тебя согласиться, случится одно событие, чудо, самое необычайное из всех, и оно сделает нам с тобой хорошо и правильно. Чувствуешь? Но пока…
Картинка бледнела с каждым мгновением, распадалась на частицы… Я что-то говорила и сразу забывала эти слова. Теперь я понимала, как чувствовал себя Яр, когда пытался что-то мне донести, растворяясь так же, как и я сейчас.
Может быть, и он забыл, что пообещал мне?
«И я всегда… всегда буду рядом».
«Никчемная, бездарная ведьма».
Янтарная наконец-то повернулась ко мне лицом, но я не успела рассмотреть его — уже в следующее мгновение моя душа мчалась прочь, преодолевая те самые километры, и тянула за собой непослушное тело…
Этот полет длился секунду — или вечность.
Я успела лишь моргнуть — или прожить новую, полноценную жизнь. Но такую же бессмысленную.
А потом полет сквозь время и пространство закончился, и начался самый обычный полет, с высоты, к земле. Я осознала, что камнем падаю вниз, только когда приземлилась.
Быть может, тетя решила напоследок меня прибить?
Но почему тогда я не чувствую твердость земли и боль от поломанных костей?
Глаза были закрыты, я и сама не поняла, почему. Но поспешила их распахнуть. Интересно ведь было узнать, где я оказалась и почему болевой шок никак не закончится.
Распахнула.
Над головой простилалось сероватое осеннее небо с птицами-точками, стаей летящими в неизвестном мне направлении. Может, и на юг… Слева располагался знакомый, шабашный, особняк, и это придало надежды. Я близко!
А вот справа…
Я повернула голову и снизу вверх посмотрела на парня, который, как оказалось, держал меня на руках. Первая мысль: вот, почему я выжила. Вторая: я ведь видела его прежде!..
— Кирилл? — голос неожиданно охрип.
— Яна, — отозвался он.
У него были черные локоны и темно-карие глаза. Щетина на подбородке и щеках. Благородная горбинка на длинноватом носу. Светлые губы.
Я смотрела и не могла отвести взгляд. Вспомнила тепло, которое чувствовала при первой нашей встрече. И как он мне улыбнулся. И как согласился помочь, даже не предполагая, что потребует от него сумасшедшая девчонка.
Я и не надеялась когда-либо ещё увидеть его.
А он сам пришел навстречу. Да так успешно, что успел спасти меня от падения.
— Что ты тут делаешь? — не выдержала я.
— Проходил мимо, — ответил Кирилл. — Разрешишь?
Я кивнула, не уточняя, что именно должна разрешать. И Кирилл осторожно поставил меня на землю. Но не ушел — остался стоять, совсем рядом. А я так и не смогла отвести взгляд.
— Проходил мимо, — повторила я, пытаясь что-то разглядеть его в глазах. — Тут?
— Да, тут, — согласился Кирилл. Качнул головой, и я будто очнулась от забытья, в котором находилась после перемещения. Отшагнула назад, поняв, что стою слишком близко — но не осознав, почему я, несмотря ни на что, так хочу быть ещё как можно ближе к нему. — Я колдун, Яна, — признался он, и я вздрогнула. — Друг Влада Никитина.
— Друг? — переспросила я глупо. — А где сам Влад?
— Рядом, — отозвался Кирилл неопределенно. — Скоро будет.
— Это хорошо, — заметила я. И зачем-то призналась: — Мы с ним давно не виделись. Больше недели. Учеба, понимаешь… И на шабаш он не пришел. А ты был на шабаше? Мы ведь встретились совсем рядом с этим местом.
Я подняла голову, вновь встречаясь с Кириллом взглядом.
Сама не понимала в тот момент, что за бред несу. Но что-то ведь надо было говорить. Иначе снова навалится забытье.
Вот только свое я отговорила.
— Не был, отвлекли другие дела, — отозвался он. — Хотя очень хотел побывать. Говорят, там сама Наталья Заболоцкая объявила тебя своей ученицей. Как племянницу.
— Ты знал? — удивилась я. — Знал, что я — это я?
— Узнал только после нашего знакомства, — ответил Кирилл, — и даже после шабаша. После, когда ты исчезла — об этом тоже все знают. А скоро узнают, что вернулась… Так что ты не зря назвала мне свое имя, Яна, — закончил он. — Я рад, что познакомился с тобой прежде, чем узнал…
«И я», — хотелось сказать мне.
Но слова застряли внутри, и я не смогла произнести ни одно. Я стояла и смотрела в глаза Кирилла. И прокручивала в голове его слова.
Я рад, я рад, я рад.
Прежде, чем.
В одно мгновение мне показалось, будто душа Кирилла тянется к моей собственной, чтобы сотворить с ней нечто, но я на автомате оборвала эти нити — или для собственного утешения придумала, что оборвала. Наклонила голову и посмотрела на Кирилла свежим взглядом.
Он оказался не так прост, как я могла подумать вначале.
— Мне пора, — произнесла я тихо, будто боялась.
Кирилл кивнул, отпуская.
И я помчалась прочь, не зная, от кого убегаю — от него ли, от себя.
Притяжение было слишком сильным, и шагов через десять я обернулась, чтобы вновь увидеть Кирилла. Я не позволяла себе смотреть — но не могла отвернуться.
Если бы Кирилл все ещё стоял там, я бы бросилась к нему, не раздумывая.
Но он исчез, и даже трава в том месте, где он находился, стояла гладкая и прямая. Будто я все это время разговаривала сама с собой. Такое я могу. Но самостоятельно себя словить мне не удалось бы, я ещё не настолько гениальная.
Кирилл.
Кто ты такой? Что тебе нужно от Яны, с некоторых пор, как ты сам заявил, донельзя прославленной?
Я с затаенным разочарованием вновь сдвинулась с места. Прошла одну дорожку, другую, миновала те самые кусты, за которыми подслушивала разговор, и приблизилась к воротам, ведущим с территории особняка. В мой прошлый вечер в этом городе они были открыты наполовину, сейчас же наружу (или внутрь, как посмотреть) вела лишь узкая щель. Будто специально для такой мыши, как я.
Я выскользнула наружу.
И машин на парковке сейчас была не пара десятков, а всего лишь одна, незнакомая.
Я замерла, не зная, куда двигаться дальше. Сумка осталась в обители Янтарной, а вместе с ней — телефон, ключи и деньги. Такую меня даже домой не примут.
Но тут распахнулась дверца той самой машины — мышь Яну все же заметили, — и из нее вышла тетя. Моя настоящая тетя, которую я знаю столько же, сколько себя.
Она чуть прищурилась, будто не узнавала меня. Но уже через секунду на лице тети расцвела улыбка, и она пошла в мою сторону.
Простые темные джинсы. Расстёгнутая бордовая куртка. Темные волосы в коротком черном хвосте.
Это была уже не та черная ведьма, великолепная в своей гордости, устроившая шабаш и назначавшая меня своей ученицей, которую я видела в последний раз.
Справедливости ради, во мне тоже от той ученицы мало что осталось. Помятое платье, грязные волосы. И туфли, которые я наконец-то начала чувствовать на собственных ногах. Мои, не Викины. Волшебство, не иначе. Волшебство — и забота. Вот только с сумкой так почему-то не сработало.
А следом подумала мимолетом: хорошо, что я не ощущала туфли раньше. Красиво ушла от Кирилла. Меня ведь с некоторых пор волнует, как я ухожу.
Первым делом тетя обняла меня, и я обняла тетю в ответ. На каблуках я была её даже выше, чем на целую голову, но все равно ощущала себя маленькой девочкой.
От тети исходил древесный запах. И это успокаивало. Не то чтобы я собиралась вот-вот погрузиться в истерику, но тяжесть произошедших событий будто только сейчас начала меня доходить.
И Вика с Яром.
Где они? С ними все хорошо?
Янтарная говорила, что у нас нет друзей, а есть только мы сами.
Но я и не называла их друзьями; я попросту беспокоилась о них. Я умудряюсь переживать даже за тех, кто влип в неприятности добровольно, что уж говорить о несчастных, кто влип в неприятности по моей вине?..
— Яна, — прошептала тетя мне в ухо. — Как ты?
— Неопределенно, — призналась я. — Тетя, а ты давно здесь?
— Несколько часов, — ответила она. — С тех самых пор, когда сюда вернулась Вика.
Изначально я хотела спросить, видела ли тетя его, Кирилла, знает ли, кто он такой. Но зацепилась за слова про Вику. То ли действительно переживала за нее больше, чем за своего недавнего знакомого, то ли просто решила промолчать, как будто мне было, что скрывать.
— Вика вернулась?
— Целая и невредимая, — отозвалась тетя. — И рассказала все, что знала сама. Ох, Яна…
Она тяжело вздохнула и крепче прижалась ко мне.
И кто бы разглядел в нас двух ведьм? Тетю и племянницу, которым кое-что пришлось пережить — пожалуйста. Но не ведьм.
Чувства сильнее магии. Так говорят белые.
Но у нас, черных, наши чувства и есть наша магия.
Пусть и в тот хрупкий момент я совсем не чувствовала свою колдовскую душу.
— Ты знаешь про Янтарную? — спросила я шепотом, как будто боялась, что кто-то может нас подслушать.
— Я знаю, — отозвалась тетя.
— И знала до того, как все произошло?
— Да, — пробормотала она.
— Одной мне ничего не сказали, — не спрашивала, а утверждала я.
Тетя ослабила объятия, отошла на шаг и посмотрела в мои глаза своими, темными-темными:
— Мы скрывали это для твоего же блага, Яна. Не хотелось приносить тебе еще большую… боль.
— Конечно, — согласилась я. — Кто-то блокирует мне душу и отправляет на бой с нечистью. Кто-то скрывает, что у моей матери была младшая сестра, ведьма, сбежавшая от родителей! Конечно, — повторила я, распаляясь ещё больше, — зачем мне вообще что-то знать.
Маги ведь точно должны быть теплокровными. Должны. Должны, Ярослав! Ты должен быть здесь, рядом, со мной, ты должен быть рядом, несмотря на то, что я постоянно говорю тебе всякие гадости.
Я подняла голову, вгляделась в его обеспокоенное лицо. Слезы сами брызнули из глаз, и я не смогла их контролировать.
— Все будет хорошо, Яна, — повторил Яр едва заметными губами. — Я верю в тебя, и я всегда… всегда буду рядом. Что бы ни произошло…
Последние слова прозвучали подобно шепоту ветра, и я едва смогла их различить.
Теперь я точно осталась одна. Я знала.
Получается, Вика растворилась тоже, ещё до Яра — тепло ушло, и душа молчала.
Одинокая душа.
Я опустилась на холодную ступень, ту, на которой только что стояла, и прислонилась головой к не менее холодным перилам. Лишь слезы, которые бежали из глаз, согревали. Но и они, упав с моих щек, становились льдинками, колко ударяющими руки.
Холодно.
Я сама себя не узнавала. Разве это я? Та Яна, которая всегда бежит вперед, не оборачиваясь на тех, кто отстает? Разве это та Яна, что летом так рьяно пыталась раскрыть секрет нечисти, что через окно взбиралась к белому, чтобы заглянуть в его душу…
К белому.
Надеюсь, с ними все хорошо. Тетя бы не посмела, наверное, их обидеть. Ведь они со мной, и я ими дорожу, пусть и не признаюсь в этом. Тетя не позволила бы себе…
Впрочем, что я о ней знаю?
Лишь то, что ее называют Янтарной и что когда-то она была сестрой моей матери.
И что она владеет черной магией, а ведьмы должны быть злыми и безжалостными, не то что я.
Так с чего ей вдруг беречь меня, зачем жалеть? Только я сама могу себе помочь. Себе — и Вике, и Яру. И отцу, который меня ищет. И Владу, всеми силами пытающемуся помочь нам.
Не время сидеть и горевать о своей судьбе. Какая уж есть.
Если мне и положено страдать чуть больше, чем другим — что ж, я принимаю это. Но не позволю окружающим страдать из-за меня. Я эгоистична не настолько, чтобы закрывать глаза на чужие проблема.
И я все смогу.
Даже несмотря на холод.
Я поднялась и прислонилась к перилам.
Холодно.
Поднялась на несколько ступеней вперед.
Холодно.
Преодолела три лестничных пролета.
Становилось теплее.
И тогда я решила: это знак, что я все делаю правильно, что иду в верном направлении. Это как в детской игре, в которую я играть донельзя не любила…
Я вдруг решила вернуться к тому месту, где все началось.
На самом деле, начал, ведущих к любопытным последствиям, в моей жизни было множество, но самое ближайшее из них случилось на предпоследнем сверху этаже, у окна, за которым стоят оранжево-розовые деревья и бежит кристальный ручей.
Окна, в которое я смотрела, едва оказавшись здесь.
Я шла к этому месту, не особо надеясь, что приду, потому что вдруг забыла к нему дорогу. Но с каждым шагом внутри меня разгорался огонь, и вскоре, возле очередного поворота, жар стал невыносимым.
Либо отступила зима, либо… либо рядом находилась живая душа, и именно ее волнения я уловила.
С трепещущим сердцем я завернула за угол и остановилась.
Возле того самого окна стояла женщина в черном платье в пол, скрытая за пышными волнистыми волосами. Руки она сложила перед собой, и я не могла их видеть. Передо мной предстало только черное полотно, укрытое каштановым облаком.
Я замерла.
В полной тишине мы простояли, пожалуй, не меньше нескольких минут, и только тогда женщина у окна произнесла:
— А знаешь, Яна… Осень — это мое любимое время года. Посмотри на эту красоту, — она чуть кивнула, и ветер будто всколыхал волны ее волос. — Это слишком красиво, чтобы существовать в реальности.
Это был тот самый голос, что обращался ко мне сегодняшним утром.
Передо мной стояла она, Янтарная, моя тетя, которая пообещала избавить замок от лишних людей и после выйти со мной на связь — и выполнила свое обещание.
— Что тебе от меня нужно? — спросила я, чувствуя, что голос дрожит.
Сердце трепетало, как пойманная в клетку птица.
Дыхание участилось.
Кровь прилила к лицу, выступил пот, и я наверняка выглядела ужасно. Но Янтарная не оборачивалась, то ли не желая смущать меня, то ли стараясь скрыть свое лицо.
И молчала.
— Выпусти меня отсюда, — я перешла к приказам. — Отправь меня туда, где находятся… — замолчала, не в силах подобрать нужное слово.
— Твои друзья? — Янтарная рассмеялась, и ее смех походил на перезвон холодных драгоценных камней. — Ты не можешь назвать их друзьями, Яна, — ты сама знаешь, что друзей у тебя нет. Но я могу им стать. Я могу…
— Мне не нужен такой друг.
— Ты ничего не поняла. — Янтарная помотала головой: на море начался шторм. — Глупая… Впрочем, я могу простить тебе твою упорность — в нашей семье ей обладают все.
— В моей семье, — поправила ее я. — В семье моего отца, к которой ты не относишься.
— Правда? — Янтарная вновь рассмеялась. — Что ж, такое звание достойна носить и семья твоего отца. Но и наша тоже. Вспомни свою мать — она добилась того, чего захотела, не обернулась, чтобы посмотреть на тебя и Алексея, чтобы подумать, что будет лучше вам… Потому что она была упорна в достижении своей цели, согласна?
— Хватит, — попросила я тихо. Слышать слова тети было больно — и это именно потому, что они являлись правдой.
— А теперь посмотри на меня, — продолжила Янтарная, но так и не обернулась. Она сама поняла свою оплошность и чуть наклонила голову в сторону — волосы скользнули вбок. Я могу поклясться чем угодно, что в тот момент она улыбалась. Через пару мгновений тетя заметила: — На меня ты посмотришь позже… Просто услышь меня, представь. Я ушла из семьи, когда мне было девятнадцать. Никчемная, бездарная ведьма. А теперь… — Янтарная развела руки в стороны, и я наконец-то увидела ее ладони с тонкими пальцами, увешенными крупными перстнями. — Теперь все это принадлежит мне, и это поместье, и портал, по которому вы переместились сквозь тысячи километров, и магия этого мира — мне. Чувствуешь?
— Да, — ответила я тихо.
Я стояла и околдовано смотрела на Янтарную.
Именно потому, что чувствовала.
Я не могла поверить ей или, более того, довериться, но в ее словах таилась великая сила, которой я, глупая ведьма, не могла не восхищаться.
— Когда ты выразишь свое согласие, — продолжила Янтарная, — или когда я заставлю тебя согласиться, случится одно событие, чудо, самое необычайное из всех, и оно сделает нам с тобой хорошо и правильно. Чувствуешь? Но пока…
Картинка бледнела с каждым мгновением, распадалась на частицы… Я что-то говорила и сразу забывала эти слова. Теперь я понимала, как чувствовал себя Яр, когда пытался что-то мне донести, растворяясь так же, как и я сейчас.
Может быть, и он забыл, что пообещал мне?
«И я всегда… всегда буду рядом».
«Никчемная, бездарная ведьма».
Янтарная наконец-то повернулась ко мне лицом, но я не успела рассмотреть его — уже в следующее мгновение моя душа мчалась прочь, преодолевая те самые километры, и тянула за собой непослушное тело…
Этот полет длился секунду — или вечность.
Я успела лишь моргнуть — или прожить новую, полноценную жизнь. Но такую же бессмысленную.
А потом полет сквозь время и пространство закончился, и начался самый обычный полет, с высоты, к земле. Я осознала, что камнем падаю вниз, только когда приземлилась.
Быть может, тетя решила напоследок меня прибить?
Но почему тогда я не чувствую твердость земли и боль от поломанных костей?
Глаза были закрыты, я и сама не поняла, почему. Но поспешила их распахнуть. Интересно ведь было узнать, где я оказалась и почему болевой шок никак не закончится.
Распахнула.
Над головой простилалось сероватое осеннее небо с птицами-точками, стаей летящими в неизвестном мне направлении. Может, и на юг… Слева располагался знакомый, шабашный, особняк, и это придало надежды. Я близко!
А вот справа…
Я повернула голову и снизу вверх посмотрела на парня, который, как оказалось, держал меня на руках. Первая мысль: вот, почему я выжила. Вторая: я ведь видела его прежде!..
— Кирилл? — голос неожиданно охрип.
— Яна, — отозвался он.
У него были черные локоны и темно-карие глаза. Щетина на подбородке и щеках. Благородная горбинка на длинноватом носу. Светлые губы.
Я смотрела и не могла отвести взгляд. Вспомнила тепло, которое чувствовала при первой нашей встрече. И как он мне улыбнулся. И как согласился помочь, даже не предполагая, что потребует от него сумасшедшая девчонка.
Я и не надеялась когда-либо ещё увидеть его.
А он сам пришел навстречу. Да так успешно, что успел спасти меня от падения.
— Что ты тут делаешь? — не выдержала я.
— Проходил мимо, — ответил Кирилл. — Разрешишь?
Я кивнула, не уточняя, что именно должна разрешать. И Кирилл осторожно поставил меня на землю. Но не ушел — остался стоять, совсем рядом. А я так и не смогла отвести взгляд.
— Проходил мимо, — повторила я, пытаясь что-то разглядеть его в глазах. — Тут?
— Да, тут, — согласился Кирилл. Качнул головой, и я будто очнулась от забытья, в котором находилась после перемещения. Отшагнула назад, поняв, что стою слишком близко — но не осознав, почему я, несмотря ни на что, так хочу быть ещё как можно ближе к нему. — Я колдун, Яна, — признался он, и я вздрогнула. — Друг Влада Никитина.
— Друг? — переспросила я глупо. — А где сам Влад?
— Рядом, — отозвался Кирилл неопределенно. — Скоро будет.
— Это хорошо, — заметила я. И зачем-то призналась: — Мы с ним давно не виделись. Больше недели. Учеба, понимаешь… И на шабаш он не пришел. А ты был на шабаше? Мы ведь встретились совсем рядом с этим местом.
Я подняла голову, вновь встречаясь с Кириллом взглядом.
Сама не понимала в тот момент, что за бред несу. Но что-то ведь надо было говорить. Иначе снова навалится забытье.
Вот только свое я отговорила.
— Не был, отвлекли другие дела, — отозвался он. — Хотя очень хотел побывать. Говорят, там сама Наталья Заболоцкая объявила тебя своей ученицей. Как племянницу.
— Ты знал? — удивилась я. — Знал, что я — это я?
— Узнал только после нашего знакомства, — ответил Кирилл, — и даже после шабаша. После, когда ты исчезла — об этом тоже все знают. А скоро узнают, что вернулась… Так что ты не зря назвала мне свое имя, Яна, — закончил он. — Я рад, что познакомился с тобой прежде, чем узнал…
«И я», — хотелось сказать мне.
Но слова застряли внутри, и я не смогла произнести ни одно. Я стояла и смотрела в глаза Кирилла. И прокручивала в голове его слова.
Я рад, я рад, я рад.
Прежде, чем.
В одно мгновение мне показалось, будто душа Кирилла тянется к моей собственной, чтобы сотворить с ней нечто, но я на автомате оборвала эти нити — или для собственного утешения придумала, что оборвала. Наклонила голову и посмотрела на Кирилла свежим взглядом.
Он оказался не так прост, как я могла подумать вначале.
— Мне пора, — произнесла я тихо, будто боялась.
Кирилл кивнул, отпуская.
И я помчалась прочь, не зная, от кого убегаю — от него ли, от себя.
Глава 7. Чувства сильнее
Притяжение было слишком сильным, и шагов через десять я обернулась, чтобы вновь увидеть Кирилла. Я не позволяла себе смотреть — но не могла отвернуться.
Если бы Кирилл все ещё стоял там, я бы бросилась к нему, не раздумывая.
Но он исчез, и даже трава в том месте, где он находился, стояла гладкая и прямая. Будто я все это время разговаривала сама с собой. Такое я могу. Но самостоятельно себя словить мне не удалось бы, я ещё не настолько гениальная.
Кирилл.
Кто ты такой? Что тебе нужно от Яны, с некоторых пор, как ты сам заявил, донельзя прославленной?
Я с затаенным разочарованием вновь сдвинулась с места. Прошла одну дорожку, другую, миновала те самые кусты, за которыми подслушивала разговор, и приблизилась к воротам, ведущим с территории особняка. В мой прошлый вечер в этом городе они были открыты наполовину, сейчас же наружу (или внутрь, как посмотреть) вела лишь узкая щель. Будто специально для такой мыши, как я.
Я выскользнула наружу.
И машин на парковке сейчас была не пара десятков, а всего лишь одна, незнакомая.
Я замерла, не зная, куда двигаться дальше. Сумка осталась в обители Янтарной, а вместе с ней — телефон, ключи и деньги. Такую меня даже домой не примут.
Но тут распахнулась дверца той самой машины — мышь Яну все же заметили, — и из нее вышла тетя. Моя настоящая тетя, которую я знаю столько же, сколько себя.
Она чуть прищурилась, будто не узнавала меня. Но уже через секунду на лице тети расцвела улыбка, и она пошла в мою сторону.
Простые темные джинсы. Расстёгнутая бордовая куртка. Темные волосы в коротком черном хвосте.
Это была уже не та черная ведьма, великолепная в своей гордости, устроившая шабаш и назначавшая меня своей ученицей, которую я видела в последний раз.
Справедливости ради, во мне тоже от той ученицы мало что осталось. Помятое платье, грязные волосы. И туфли, которые я наконец-то начала чувствовать на собственных ногах. Мои, не Викины. Волшебство, не иначе. Волшебство — и забота. Вот только с сумкой так почему-то не сработало.
А следом подумала мимолетом: хорошо, что я не ощущала туфли раньше. Красиво ушла от Кирилла. Меня ведь с некоторых пор волнует, как я ухожу.
Первым делом тетя обняла меня, и я обняла тетю в ответ. На каблуках я была её даже выше, чем на целую голову, но все равно ощущала себя маленькой девочкой.
От тети исходил древесный запах. И это успокаивало. Не то чтобы я собиралась вот-вот погрузиться в истерику, но тяжесть произошедших событий будто только сейчас начала меня доходить.
И Вика с Яром.
Где они? С ними все хорошо?
Янтарная говорила, что у нас нет друзей, а есть только мы сами.
Но я и не называла их друзьями; я попросту беспокоилась о них. Я умудряюсь переживать даже за тех, кто влип в неприятности добровольно, что уж говорить о несчастных, кто влип в неприятности по моей вине?..
— Яна, — прошептала тетя мне в ухо. — Как ты?
— Неопределенно, — призналась я. — Тетя, а ты давно здесь?
— Несколько часов, — ответила она. — С тех самых пор, когда сюда вернулась Вика.
Изначально я хотела спросить, видела ли тетя его, Кирилла, знает ли, кто он такой. Но зацепилась за слова про Вику. То ли действительно переживала за нее больше, чем за своего недавнего знакомого, то ли просто решила промолчать, как будто мне было, что скрывать.
— Вика вернулась?
— Целая и невредимая, — отозвалась тетя. — И рассказала все, что знала сама. Ох, Яна…
Она тяжело вздохнула и крепче прижалась ко мне.
И кто бы разглядел в нас двух ведьм? Тетю и племянницу, которым кое-что пришлось пережить — пожалуйста. Но не ведьм.
Чувства сильнее магии. Так говорят белые.
Но у нас, черных, наши чувства и есть наша магия.
Пусть и в тот хрупкий момент я совсем не чувствовала свою колдовскую душу.
— Ты знаешь про Янтарную? — спросила я шепотом, как будто боялась, что кто-то может нас подслушать.
— Я знаю, — отозвалась тетя.
— И знала до того, как все произошло?
— Да, — пробормотала она.
— Одной мне ничего не сказали, — не спрашивала, а утверждала я.
Тетя ослабила объятия, отошла на шаг и посмотрела в мои глаза своими, темными-темными:
— Мы скрывали это для твоего же блага, Яна. Не хотелось приносить тебе еще большую… боль.
— Конечно, — согласилась я. — Кто-то блокирует мне душу и отправляет на бой с нечистью. Кто-то скрывает, что у моей матери была младшая сестра, ведьма, сбежавшая от родителей! Конечно, — повторила я, распаляясь ещё больше, — зачем мне вообще что-то знать.
