Она смеяться прекратила и со всей вежливостью сняла руку с пояса. Снова пацану не удалось подкатить. Он ведь подкатывал ко мне, да? Я могу собой гордиться?..
Мыслями я вернулась к Яру, которого встретила до шабаша. Насколько я помнила, летом он больше думал об учебе и геройстве, чем о девушках. Но с тех пор все могло измениться. Откуда мне знать, чем он живет сейчас?
Это воспоминание тут же сменило другое. Кирилл. Парень с той стороны дороги, неожиданно пришедший мне на помощь.
В душе зажглась теплая искра (благо, уже через мгновение она погасла), и я заметила уверенно:
— Яна. Меня зовут Яной. Необязательно называть занудой того, чье имя вылетело из головы.
— Оно у тебя не настолько сложное, чтобы его забывать, — просветила меня Вика.
— А ты мне нравишься, Яна, — заметил Артем. Выражение радости на лице Вики после этой фразы поблекло. — Увы, но имя мне твое знакомо, при том, что чужда мне душа. Как звучит?
— Поэт, что ли? — я фыркнула. Артем кивнул, Илья закатил глаза, и я заметила: — Знаю я одного поэта, из ваших современных, и, скажем честно…
— Лучше?
— Лучше, ага. Он лучше. А душа у меня самая обычная.
Тетя прервала нашу бессмысленную беседу.
Она появилась в зале через одну из невзрачных дверей, и о ее появлении оповестил затихающий гул и усилившееся сияние ламп. Я обернулась. Тетя шла плавно, величественно, высоко подняв голову. На ней было черное платье с открытыми плечами, но длинными рукавами, обтягивающее до талии, а после — юбкой-солнцем укрывающее ноги. Темные кудри лежали совсем непривычно, стали чуть более крупными. Глаза затемнила подводка, губы посветлели благодаря нюдовой помаде.
Я и не сразу узнала ее. Привыкла к совсем другой тете, теплой, домашней. Ведь даже после того, как к тете вернулась память, она оставалась с нами заботливой.
Время не стоит на месте — оно постоянно приносит нам все новые и новые изменения.
Но я надеялась, что внутри тетя осталась прежней.
Тетя прошла в центр зала, словила мой взгляд и улыбнулась уголками губ. Она огляделась вокруг — свет вокруг померк, сосредоточившись вокруг нее. Тетя была королевой этого бала. Настоящей черной ведьмой. Несокрушимой. Сломленной когда-то давно, но сумевшей восстановиться. А такое не каждому дано. Я-то знаю.
Она начала говорить, и голос крыльями воронов поднимался наверх, к высокому потолку. Микрофон не требовался — тетя и без того говорила четко, уверенно, а никто и не собирался мешать этому рассказу, прерывать его шепотками.
Тетя немного рассказала о том, что случилось прежде — не дрогнул ни один мускул на ее лице, — а потом сообщила, что собирается равноправно вернуться. Но, так как из-за ее опустошенного резерва толку от тети как от ведьмы мало, она хочет передать свои знания другим.
Тетя объявила себя наставницей, а в магическом мире это если не редкое, то не слишком частое явление. Колдуны если и берут себе учеников, то так, по одному-два. Об этом общественности не объявляют, договариваются лично. Так отец Владом обзавелся, например. По просьбе дедушки Влада.
У Влада вообще семейство интересное: родители у него не являются колдунами, зато колдуют бабушка по отцовской линии и отец — по материнской. И эти бабушка с дедушкой относятся к издавна соперничающим семьям. Поэтому бабушке всегда было очень завидно, что Влад проводят время с дедушкой. А дедушке — что с бабушкой. И он отдал внучка нейтральной стороне. Влад мне как-то на это жаловался, лет пять назад. Говорил, что у него от бабушек-дедушек уже голова идет кругом.
Ну, что взять с тринадцатилетнего ребенка.
У кого-то к такому времени вообще ни бабушки, ни дедушки не осталось.
И если с моими бабушкой и дедушкой по материнской линии все понятно — их для меня как будто не существует, — то вот с родителями моего отца и тети все сложнее. Их отец, известный в те времена колдун, исчез около двадцати лет назад, да так и не вернулся. Официальная версия такова: во время ритуала он затребовал слишком много энергии — ее не хватило, и сердце остановилось, не смев существовать без души. Бабушка Мирослава ушла семь лет спустя, когда мне было четыре. У нее тоже остановилось сердце, да только не из-за колдовства — из-за старости.
Я ее почти совсем не помнила. Знала, что она жила далеко, была такой же талантливой, как тетя, и такой же упорной, как отец. Что у нее были наши с отцом глаза. И что я ей очень нравилась — но маленькая Яна за три встречи этого как-то не осознала.
До одиннадцати лет бабушкой и дедушкой служили мне мамины родители. Все каникулы я проводила у бабушки Кати и дедушки Пети. Кроме мамы детей у них не было, поэтому вниманием меня не обделяли. Своим одиннадцатым летом я уехала от них, так толком и не распрощавшись — знала, что через пару месяцев случится новая встреча.
Встреча не случилась, ну да что мне сейчас об этом жалеть? Я и без того слишком отвлеклась на воспоминания и потеряла нить повествования. Тем более, что в зале стало так тихо… И все почему-то внимательно смотрят на меня.
И тетя в том числе.
Я бросила на нее непонимающий взгляд.
— Да, Яна, — подтвердила тетя, — ты станешь моей первой ученицей. Я расскажу тебе все, что знаю сама.
— Я? — уточнила на всякий случай. По-моему, я прослушала ну о-о-очень многое. — Первой ученицей?..
— Да, — тетя величественно кивнула. — Нужно же мне узнать, как работать с современной молодежью. — Кто-то в зале улыбнулся. — Через пару месяцев к тебе присоединятся другие ученики. Думаю, мне есть, чем поделиться с тобой и твоими ровесниками.
— Такая честь… — пробормотала я. Абсолютно растерялась: что вообще говорят в таких ситуациях? Покраснела. Опустила глаза. Протянула: — Наверное, это было бы неплохо.
Тетя по-доброму усмехнулась.
На этом прецедент был исчерпан.
Шабаш вновь потек своим ходом, все снова разошлись по группкам, а я, чтобы не быть втянутой в очередной бестолковый разговор, поднялась на второй этаж — там было тихо, темно и безлюдно, и вышла на балкон подышать свежим воздухом.
Закат погас, на безоблачном небе проявлялись звезды — брызги краски на темно-синем полотне, подсвеченном красноватым ореолом городских огней. Похолодало — платье из паутины явно не предназначалось для подобных вечеров. Я обняла себя за плечи, но с балкона не ушла.
Подумать только! Я стану ученицей тети. Теперь мне придется усиленно учить биологию, математику, русский язык и магию одновременно. Отличное сочетание… Особенно если учесть, что отец от меня как от ученицы не отказывается. А у него иногда бывают приступы обучения, когда хочется завалить родную дочку кучей всякого материала, чтобы она выгребалась, как могла.
Так всегда происходит. То пусто, что аж делать нечего и хочется демонов вызывать, то густо, что не знаешь, куда прятаться.
Я спряталась на балкон.
И стояла там, разглядывая звездное небо. Не скажу, что в полной тишине — с первого этажа доносились людские голоса и звон бокалов. Но, если ты умеешь абстрагироваться от постороннего шума, это не слишком тебе мешает.
Мое абстрагирование закончилось, когда взгляд, сползший с неба и пробежавший по бусам золотых огней, зацепился за силуэт, сидящий на лавочке у ближайшего к нашему особняку подъезда. Нагнулась вперед, сощурилась. Я ещё не пила, чтобы видеть глюки. И витамин А принимаю, так что куриной слепотой не страдаю. Может, конечно, от учебы зрения скоро лишусь, а пока…
— Яр, — прошептала я.
Сама еле расслышала, что уж говорить о силуэте в сером пальто, с кудрями русых волос?..
— Яр, — повторила чуть громче. За спиной послышались шаги, я обернулась, но никого там не обнаружила.
Нет, так продолжаться не может. Так и крыша съедет, не попрощавшись.
Я сбежала на первый этаж, промчалась сквозь толпу колдунов, словив удивленный Викин взгляд, забежала в гардеробную. Запыхавшаяся, отдала номерок девчонке-гардеробщице и уже через несколько секунд держала в руках пальто. Выходя, столкнулась с тетей и пообещала, что скоро приду обратно.
Она кивнула.
Возникло дежавю: кажется, подобные обещания я ей уже давала, и с возвращением тети памяти ничего не поменилось. Но не могла же я сказать ей, что иду к Яру?.. Даже так — к гипотетическому Яру. Хотя тетя его, конечно, помнит. Должна помнить ещё с деревни. Но разве тогда она знала, что он белый маг?
Зато я — знала.
Всегда знала, с первой встречи, что он дурачок, каких поискать.
Я накинула пальто на платье и сумку, не став его застегивать, и выскочила на улицу.
Нет, и правда! Если задуматься: какой белый маг, находящийся в здравом уме, будет сидеть рядом со скоплением черных так ненапряженно и открыто? Причем я ещё при своей нелюбви к белым — абсолютный адекват. А есть среди нас такие, кто готов их разорвать на лоскутки и продать в качестве сувениров. И я сейчас не шучу. Встречаются на свете психи.
Поэтому, конечно, в стороне остаться я не могла. Чувствовала какую-то ответственность, что ли.
Яр заметил меня, когда я покинула территорию особняка и вышла за кованую черную ограду. Он поднялся, флегмантично глядя на меня. Я нахмурилась. Но приблизилась.
— И снова здрасьти, — пробурчала, не поднимая головы, чтобы не встретиться с его взглядом. — Просто сказать. Совсем рядом, буквально в ста метрах, проходит шабаш черных, и я бы тебе не советовала тут тусоваться. Найди себе лавочку подальше.
— Привет, — отозвался он. — Спасибо. Яна? — Яр замолчал, и мне пришлось поднять голову — и сразу же закатить глаза, чтобы показать всю степень своего недовольства. — Так вот. Я пока что не могу воспользоваться твоим советом.
— Это ещё почему?
— Потому что я жду тебя. А где тот свой вихрастый дружок?
— Какой ещё вихрастый дружок? — не поняла я. — У тебя жаргон похлеще моего. То черные, то вихрастые — и все дружки. И с чего это ты меня ждешь?
— Поговорить.
— Опять? — я улыбнулась. Получилось нерадостно. — Никакая нечисть в округе не бушует. Ну а если и бушует, то это уже не моих рук дело и не моего ума забота. Так что же тебе нужно?
— Ведьма, — произнес Яр, заглядывая в мои глаза. — Что произошло?
— А что должно было?
— Если меня не обманывает память, мы расставались если не друзьями, то хорошими приятелями. Но сейчас ты вновь общаешься со мной, как с недостойным внимания.
В глазах Ярослава отразились огни, но не уличных фонарей и окон — огни его затрепетавшей души.
— Потому что ты действительно не достоин моего внимания, — пробормотала я. Яр расслышал, уточнил:
— Честно? Слишком обидно звучит.
— Куда честнее, белый! — взмахнула рукой. — В общем, я тебя предупредила, и теперь делай с этими предупреждениями, что хочешь. А мне пора. Обратно. И не нужно меня ждать, — я взглянула на него. — Наши пути разошлись ещё летом, и если сам ты этого не понял, то вот — подсказываю.
Яр сложил руки на груди и спросил:
— Что на этот раз?
Я опешила, но уже в следующее мгновение взяла себя в руки:
— Все хорошо. Ровно до того момента, пока не появляешься ты.
— Ещё скажи, ведьма, что и та нечисть — моих рук дело.
— А вот теперь обижаться пора мне!..
Ярослав рассмеялся, но я на провокации не поддалась, даже не улыбнулась. Уже собралась развернуться и уйти, как Яр произнес:
— Между прочим, я пытался написать тебе ВКонтакте, Яна Заболоцкая.
— Доступ только для друзей, Ярослав Синицын, — отозвалась я. — Друзья — только черные и обыкновенные люди. Ты ни к тем, ни к другим не относишься. Особенный. А потому…
И я сделала несколько шагов по направлению к особняку.
— У тебя пальто съехало с левого плеча, — прозвучало за спиной.
Я, все-таки поправив пальто, обернулась и уточнила:
— Тебе что, совсем нечем заняться?..
Яр, как доблестный капитан пиратского корабля, стоял у лавочки, будто у штурвала, и смотрел вдаль. «Вдалью» являлась я. Поднявшийся ветер встрепал русые волны на его голове. Темнота подчеркивала правильные черты лица, а серое пальто добавляло глазам глубину.
Красивый, что уж! Но глупый, как пробка. Конечно, родиться и красивым, и умным не каждому удается. Мне вот не удалось ни то, ни другое…
Возвращаться в особняк я не стала. Осторожно прошла около забора, своим любимым потайным путем, в парк. Подышать свежим воздухом. Да-да, просто подышать. К тому же, я не одна была такая дурочка. По парку гуляло ещё несколько черных. Кто-то сидел на лавочках, кто-то задумчиво обходил кусты, будто решал важнейшие вопросы мироздания. Быть или не быть? Верить или не верить? Чувствовать или осознавать?
Было темно и грустно ровно до того момента, пока я не заметила кудри тети за одним из желтых высоких кустов, ещё удерживающих непослушные листья на ветвях. Я почти приблизилась к ней, но потом замерла: тетя стояла там не одна.
Кустик, кустик, помоги и сбереги! Я сжалась и замерла. И вот так всегда: вляпаться, значит, не боюсь, а вот спастись трушу…
Пришлось стоять и подслушивать. Очень некрасиво, но что мне оставалось? Нельзя же просто так взять и уйти, извинившись.
Сквозь тьму и листья тетин собеседник различался плохо, но я смогла разглядеть короткие волосы, явно светлые, и темную, под цвет окружающей среды, куртку. Он был намного выше тети, где-то с Влада. И смотрел на тетю внимательно и сосредоточенно, будто боялся, что упустит хотя бы звук, хотя бы взгляд.
— Ты обещал мне умереть, — вдруг произнесла тетя с горечью в голосе. — Почему же ты все ещё здесь?
— Обещал. Но не обещал не воскресать. Теперь, когда ты все вспомнила, я должен быть рядом. Понимаешь, Наташа?
И было в этой Наташе что-то такое… Что-то такое, заставляющее сжаться даже окаменевшее от боли сердце.
Наташа.
Три слога, но чувств — сколько?..
— Теперь, когда я все вспомнила, ты точно не должен быть здесь, — заметила тетя тихо. — Потому что правда может выплыть наружу. Что ты будешь делать тогда?
Мужчина несколько секунд молчал, потом ответил:
— Я придумаю.
— Как глупо…
— Точно. Очень глупо. Глупо было тогда тебя оставлять, смирившись с этой утратой. Глупо было сдаться и не заняться твоим поиском. Время… — на мгновение он замолчал. — Как песок сквозь пальцы. И я не могу позволить себе упустить ещё больше.
— Как видишь, я научилась справляться со всем сама.
— И с сыном?..
— Но ведь…
Последние слова прозвучали, будто в тумане.
И показались бессмысленными, как вся наша жизнь.
Запретный разговор, до того настолько волновавший меня, вдруг перестал иметь всякое значение. Я почувствовала всплеск магии совсем рядом, близко-близко, около души, и закрутила головой, пытаясь увидеть его причину. Вокруг ничего заметного не оказалось, но душа, не желающая успокоиться, сама потянула меня навстречу этой магии. И я направилась за ней.
Я вышла из-за кустов — кажется, какая-то противная ветка злостно хрустнула, разоблачив меня, но мне было без разницы — и побежала в направлении магического всплеска. И я даже не удивилась, когда рядом возник Яр, целый и невредимый, если не считать застрявшего в волосах резного листочка рябины.
Хотя нет. Ярослав затормозил меня на целую секунду. Я спросила у него:
— И что ты тут делаешь? — и заметила следом: — Впрочем, можешь не отвечать.
А потом продолжила путь.
Яр пошел за мной.
Источник магии я обнаружила: им оказалась сияющая чернильно-черная бездна, раскинувшаяся на плитках одной из площадок парка. Диаметром бездна была не больше метра, но сколько силы несла в себе!...
Мыслями я вернулась к Яру, которого встретила до шабаша. Насколько я помнила, летом он больше думал об учебе и геройстве, чем о девушках. Но с тех пор все могло измениться. Откуда мне знать, чем он живет сейчас?
Это воспоминание тут же сменило другое. Кирилл. Парень с той стороны дороги, неожиданно пришедший мне на помощь.
В душе зажглась теплая искра (благо, уже через мгновение она погасла), и я заметила уверенно:
— Яна. Меня зовут Яной. Необязательно называть занудой того, чье имя вылетело из головы.
— Оно у тебя не настолько сложное, чтобы его забывать, — просветила меня Вика.
— А ты мне нравишься, Яна, — заметил Артем. Выражение радости на лице Вики после этой фразы поблекло. — Увы, но имя мне твое знакомо, при том, что чужда мне душа. Как звучит?
— Поэт, что ли? — я фыркнула. Артем кивнул, Илья закатил глаза, и я заметила: — Знаю я одного поэта, из ваших современных, и, скажем честно…
— Лучше?
— Лучше, ага. Он лучше. А душа у меня самая обычная.
Тетя прервала нашу бессмысленную беседу.
Она появилась в зале через одну из невзрачных дверей, и о ее появлении оповестил затихающий гул и усилившееся сияние ламп. Я обернулась. Тетя шла плавно, величественно, высоко подняв голову. На ней было черное платье с открытыми плечами, но длинными рукавами, обтягивающее до талии, а после — юбкой-солнцем укрывающее ноги. Темные кудри лежали совсем непривычно, стали чуть более крупными. Глаза затемнила подводка, губы посветлели благодаря нюдовой помаде.
Я и не сразу узнала ее. Привыкла к совсем другой тете, теплой, домашней. Ведь даже после того, как к тете вернулась память, она оставалась с нами заботливой.
Время не стоит на месте — оно постоянно приносит нам все новые и новые изменения.
Но я надеялась, что внутри тетя осталась прежней.
Тетя прошла в центр зала, словила мой взгляд и улыбнулась уголками губ. Она огляделась вокруг — свет вокруг померк, сосредоточившись вокруг нее. Тетя была королевой этого бала. Настоящей черной ведьмой. Несокрушимой. Сломленной когда-то давно, но сумевшей восстановиться. А такое не каждому дано. Я-то знаю.
Она начала говорить, и голос крыльями воронов поднимался наверх, к высокому потолку. Микрофон не требовался — тетя и без того говорила четко, уверенно, а никто и не собирался мешать этому рассказу, прерывать его шепотками.
Тетя немного рассказала о том, что случилось прежде — не дрогнул ни один мускул на ее лице, — а потом сообщила, что собирается равноправно вернуться. Но, так как из-за ее опустошенного резерва толку от тети как от ведьмы мало, она хочет передать свои знания другим.
Тетя объявила себя наставницей, а в магическом мире это если не редкое, то не слишком частое явление. Колдуны если и берут себе учеников, то так, по одному-два. Об этом общественности не объявляют, договариваются лично. Так отец Владом обзавелся, например. По просьбе дедушки Влада.
У Влада вообще семейство интересное: родители у него не являются колдунами, зато колдуют бабушка по отцовской линии и отец — по материнской. И эти бабушка с дедушкой относятся к издавна соперничающим семьям. Поэтому бабушке всегда было очень завидно, что Влад проводят время с дедушкой. А дедушке — что с бабушкой. И он отдал внучка нейтральной стороне. Влад мне как-то на это жаловался, лет пять назад. Говорил, что у него от бабушек-дедушек уже голова идет кругом.
Ну, что взять с тринадцатилетнего ребенка.
У кого-то к такому времени вообще ни бабушки, ни дедушки не осталось.
И если с моими бабушкой и дедушкой по материнской линии все понятно — их для меня как будто не существует, — то вот с родителями моего отца и тети все сложнее. Их отец, известный в те времена колдун, исчез около двадцати лет назад, да так и не вернулся. Официальная версия такова: во время ритуала он затребовал слишком много энергии — ее не хватило, и сердце остановилось, не смев существовать без души. Бабушка Мирослава ушла семь лет спустя, когда мне было четыре. У нее тоже остановилось сердце, да только не из-за колдовства — из-за старости.
Я ее почти совсем не помнила. Знала, что она жила далеко, была такой же талантливой, как тетя, и такой же упорной, как отец. Что у нее были наши с отцом глаза. И что я ей очень нравилась — но маленькая Яна за три встречи этого как-то не осознала.
До одиннадцати лет бабушкой и дедушкой служили мне мамины родители. Все каникулы я проводила у бабушки Кати и дедушки Пети. Кроме мамы детей у них не было, поэтому вниманием меня не обделяли. Своим одиннадцатым летом я уехала от них, так толком и не распрощавшись — знала, что через пару месяцев случится новая встреча.
Встреча не случилась, ну да что мне сейчас об этом жалеть? Я и без того слишком отвлеклась на воспоминания и потеряла нить повествования. Тем более, что в зале стало так тихо… И все почему-то внимательно смотрят на меня.
И тетя в том числе.
Я бросила на нее непонимающий взгляд.
— Да, Яна, — подтвердила тетя, — ты станешь моей первой ученицей. Я расскажу тебе все, что знаю сама.
— Я? — уточнила на всякий случай. По-моему, я прослушала ну о-о-очень многое. — Первой ученицей?..
— Да, — тетя величественно кивнула. — Нужно же мне узнать, как работать с современной молодежью. — Кто-то в зале улыбнулся. — Через пару месяцев к тебе присоединятся другие ученики. Думаю, мне есть, чем поделиться с тобой и твоими ровесниками.
— Такая честь… — пробормотала я. Абсолютно растерялась: что вообще говорят в таких ситуациях? Покраснела. Опустила глаза. Протянула: — Наверное, это было бы неплохо.
Тетя по-доброму усмехнулась.
На этом прецедент был исчерпан.
Шабаш вновь потек своим ходом, все снова разошлись по группкам, а я, чтобы не быть втянутой в очередной бестолковый разговор, поднялась на второй этаж — там было тихо, темно и безлюдно, и вышла на балкон подышать свежим воздухом.
Закат погас, на безоблачном небе проявлялись звезды — брызги краски на темно-синем полотне, подсвеченном красноватым ореолом городских огней. Похолодало — платье из паутины явно не предназначалось для подобных вечеров. Я обняла себя за плечи, но с балкона не ушла.
Подумать только! Я стану ученицей тети. Теперь мне придется усиленно учить биологию, математику, русский язык и магию одновременно. Отличное сочетание… Особенно если учесть, что отец от меня как от ученицы не отказывается. А у него иногда бывают приступы обучения, когда хочется завалить родную дочку кучей всякого материала, чтобы она выгребалась, как могла.
Так всегда происходит. То пусто, что аж делать нечего и хочется демонов вызывать, то густо, что не знаешь, куда прятаться.
Я спряталась на балкон.
И стояла там, разглядывая звездное небо. Не скажу, что в полной тишине — с первого этажа доносились людские голоса и звон бокалов. Но, если ты умеешь абстрагироваться от постороннего шума, это не слишком тебе мешает.
Мое абстрагирование закончилось, когда взгляд, сползший с неба и пробежавший по бусам золотых огней, зацепился за силуэт, сидящий на лавочке у ближайшего к нашему особняку подъезда. Нагнулась вперед, сощурилась. Я ещё не пила, чтобы видеть глюки. И витамин А принимаю, так что куриной слепотой не страдаю. Может, конечно, от учебы зрения скоро лишусь, а пока…
— Яр, — прошептала я.
Сама еле расслышала, что уж говорить о силуэте в сером пальто, с кудрями русых волос?..
— Яр, — повторила чуть громче. За спиной послышались шаги, я обернулась, но никого там не обнаружила.
Нет, так продолжаться не может. Так и крыша съедет, не попрощавшись.
Я сбежала на первый этаж, промчалась сквозь толпу колдунов, словив удивленный Викин взгляд, забежала в гардеробную. Запыхавшаяся, отдала номерок девчонке-гардеробщице и уже через несколько секунд держала в руках пальто. Выходя, столкнулась с тетей и пообещала, что скоро приду обратно.
Она кивнула.
Возникло дежавю: кажется, подобные обещания я ей уже давала, и с возвращением тети памяти ничего не поменилось. Но не могла же я сказать ей, что иду к Яру?.. Даже так — к гипотетическому Яру. Хотя тетя его, конечно, помнит. Должна помнить ещё с деревни. Но разве тогда она знала, что он белый маг?
Зато я — знала.
Всегда знала, с первой встречи, что он дурачок, каких поискать.
Я накинула пальто на платье и сумку, не став его застегивать, и выскочила на улицу.
Нет, и правда! Если задуматься: какой белый маг, находящийся в здравом уме, будет сидеть рядом со скоплением черных так ненапряженно и открыто? Причем я ещё при своей нелюбви к белым — абсолютный адекват. А есть среди нас такие, кто готов их разорвать на лоскутки и продать в качестве сувениров. И я сейчас не шучу. Встречаются на свете психи.
Поэтому, конечно, в стороне остаться я не могла. Чувствовала какую-то ответственность, что ли.
Яр заметил меня, когда я покинула территорию особняка и вышла за кованую черную ограду. Он поднялся, флегмантично глядя на меня. Я нахмурилась. Но приблизилась.
— И снова здрасьти, — пробурчала, не поднимая головы, чтобы не встретиться с его взглядом. — Просто сказать. Совсем рядом, буквально в ста метрах, проходит шабаш черных, и я бы тебе не советовала тут тусоваться. Найди себе лавочку подальше.
— Привет, — отозвался он. — Спасибо. Яна? — Яр замолчал, и мне пришлось поднять голову — и сразу же закатить глаза, чтобы показать всю степень своего недовольства. — Так вот. Я пока что не могу воспользоваться твоим советом.
— Это ещё почему?
— Потому что я жду тебя. А где тот свой вихрастый дружок?
— Какой ещё вихрастый дружок? — не поняла я. — У тебя жаргон похлеще моего. То черные, то вихрастые — и все дружки. И с чего это ты меня ждешь?
— Поговорить.
— Опять? — я улыбнулась. Получилось нерадостно. — Никакая нечисть в округе не бушует. Ну а если и бушует, то это уже не моих рук дело и не моего ума забота. Так что же тебе нужно?
— Ведьма, — произнес Яр, заглядывая в мои глаза. — Что произошло?
— А что должно было?
— Если меня не обманывает память, мы расставались если не друзьями, то хорошими приятелями. Но сейчас ты вновь общаешься со мной, как с недостойным внимания.
В глазах Ярослава отразились огни, но не уличных фонарей и окон — огни его затрепетавшей души.
— Потому что ты действительно не достоин моего внимания, — пробормотала я. Яр расслышал, уточнил:
— Честно? Слишком обидно звучит.
— Куда честнее, белый! — взмахнула рукой. — В общем, я тебя предупредила, и теперь делай с этими предупреждениями, что хочешь. А мне пора. Обратно. И не нужно меня ждать, — я взглянула на него. — Наши пути разошлись ещё летом, и если сам ты этого не понял, то вот — подсказываю.
Яр сложил руки на груди и спросил:
— Что на этот раз?
Я опешила, но уже в следующее мгновение взяла себя в руки:
— Все хорошо. Ровно до того момента, пока не появляешься ты.
— Ещё скажи, ведьма, что и та нечисть — моих рук дело.
— А вот теперь обижаться пора мне!..
Ярослав рассмеялся, но я на провокации не поддалась, даже не улыбнулась. Уже собралась развернуться и уйти, как Яр произнес:
— Между прочим, я пытался написать тебе ВКонтакте, Яна Заболоцкая.
— Доступ только для друзей, Ярослав Синицын, — отозвалась я. — Друзья — только черные и обыкновенные люди. Ты ни к тем, ни к другим не относишься. Особенный. А потому…
И я сделала несколько шагов по направлению к особняку.
— У тебя пальто съехало с левого плеча, — прозвучало за спиной.
Я, все-таки поправив пальто, обернулась и уточнила:
— Тебе что, совсем нечем заняться?..
Яр, как доблестный капитан пиратского корабля, стоял у лавочки, будто у штурвала, и смотрел вдаль. «Вдалью» являлась я. Поднявшийся ветер встрепал русые волны на его голове. Темнота подчеркивала правильные черты лица, а серое пальто добавляло глазам глубину.
Красивый, что уж! Но глупый, как пробка. Конечно, родиться и красивым, и умным не каждому удается. Мне вот не удалось ни то, ни другое…
Возвращаться в особняк я не стала. Осторожно прошла около забора, своим любимым потайным путем, в парк. Подышать свежим воздухом. Да-да, просто подышать. К тому же, я не одна была такая дурочка. По парку гуляло ещё несколько черных. Кто-то сидел на лавочках, кто-то задумчиво обходил кусты, будто решал важнейшие вопросы мироздания. Быть или не быть? Верить или не верить? Чувствовать или осознавать?
Было темно и грустно ровно до того момента, пока я не заметила кудри тети за одним из желтых высоких кустов, ещё удерживающих непослушные листья на ветвях. Я почти приблизилась к ней, но потом замерла: тетя стояла там не одна.
Кустик, кустик, помоги и сбереги! Я сжалась и замерла. И вот так всегда: вляпаться, значит, не боюсь, а вот спастись трушу…
Пришлось стоять и подслушивать. Очень некрасиво, но что мне оставалось? Нельзя же просто так взять и уйти, извинившись.
Сквозь тьму и листья тетин собеседник различался плохо, но я смогла разглядеть короткие волосы, явно светлые, и темную, под цвет окружающей среды, куртку. Он был намного выше тети, где-то с Влада. И смотрел на тетю внимательно и сосредоточенно, будто боялся, что упустит хотя бы звук, хотя бы взгляд.
— Ты обещал мне умереть, — вдруг произнесла тетя с горечью в голосе. — Почему же ты все ещё здесь?
— Обещал. Но не обещал не воскресать. Теперь, когда ты все вспомнила, я должен быть рядом. Понимаешь, Наташа?
И было в этой Наташе что-то такое… Что-то такое, заставляющее сжаться даже окаменевшее от боли сердце.
Наташа.
Три слога, но чувств — сколько?..
— Теперь, когда я все вспомнила, ты точно не должен быть здесь, — заметила тетя тихо. — Потому что правда может выплыть наружу. Что ты будешь делать тогда?
Мужчина несколько секунд молчал, потом ответил:
— Я придумаю.
— Как глупо…
— Точно. Очень глупо. Глупо было тогда тебя оставлять, смирившись с этой утратой. Глупо было сдаться и не заняться твоим поиском. Время… — на мгновение он замолчал. — Как песок сквозь пальцы. И я не могу позволить себе упустить ещё больше.
— Как видишь, я научилась справляться со всем сама.
— И с сыном?..
— Но ведь…
Последние слова прозвучали, будто в тумане.
И показались бессмысленными, как вся наша жизнь.
Запретный разговор, до того настолько волновавший меня, вдруг перестал иметь всякое значение. Я почувствовала всплеск магии совсем рядом, близко-близко, около души, и закрутила головой, пытаясь увидеть его причину. Вокруг ничего заметного не оказалось, но душа, не желающая успокоиться, сама потянула меня навстречу этой магии. И я направилась за ней.
Я вышла из-за кустов — кажется, какая-то противная ветка злостно хрустнула, разоблачив меня, но мне было без разницы — и побежала в направлении магического всплеска. И я даже не удивилась, когда рядом возник Яр, целый и невредимый, если не считать застрявшего в волосах резного листочка рябины.
Хотя нет. Ярослав затормозил меня на целую секунду. Я спросила у него:
— И что ты тут делаешь? — и заметила следом: — Впрочем, можешь не отвечать.
А потом продолжила путь.
Яр пошел за мной.
Источник магии я обнаружила: им оказалась сияющая чернильно-черная бездна, раскинувшаяся на плитках одной из площадок парка. Диаметром бездна была не больше метра, но сколько силы несла в себе!...
