Раум широко ухмыльнулся и показал Тасе оттопыренный большой палец, но при взгляде на лицо девушки смутился, перестал улыбаться и спрятал руки за спину.
И очень правильно сделал.
Мэл покачнулся, и вцепился в перила, чтобы не упасть. Он чувствовал себя так, словно только что получил смертельный удар. Кровь тяжело стучала в висках, перед глазами стояло лицо Таси — обиженное, сердитое, а в ушах звучали ее последние слова.
Она не должна, не может его бросить! Потому что…
Потому что без нее все теряет смысл. Разве можно жить без воздуха? А без Таси?
На мгновение Мэлу показалось, что он вернулся в прошлое. Туда, в страшный миг, когда проснулся и впервые осознал себя калекой. Понял, что навсегда потерял нечто важное, и теперь обречен всю жизнь мириться с этим.
Но тогда у него хотя бы была ненависть к Андросу. Она утешала, поддерживала, давала силы жить и действовать. Сейчас ненавидеть было некого. Разве что самого себя.
Он медленно со свистом выпустил воздух. Нужно уйти с лестницы. В любой момент здесь может появиться кто-нибудь из гостей. Нельзя, чтобы его видели в таком состоянии. Он не имеет права показывать слабость!
“Для чего? — тоскливо спросил внутренний голос. — Тебя только что бросила самая прекрасная женщина на свете, а ты волнуешься о мнении высшего света. Зачем эта крысиная грызня за право называться первым среди ди Небиросов?”
— Затем, что это все, что у меня осталось, — прошептал он немеющими губами.
Покачиваясь как пьяный, Мэл добрался до верхней площадки. Поборол идиотский порыв направится к комнате Раума — что он им скажет? Что тут вообще можно сказать?
Бросила… Она его бросила. Совсем, как в том кошмаре, который снился почти каждую ночь.
Ладно, он же знал, что так будет. Знал, что Тася не останется с ним, что однажды она уйдет. Мэл и так получил куда больше счастья, чем заслужил.
Он знал, что она уйдет, и знал, что будет больно. Но никогда не думал, что будет настолько больно.
Постояв на площадке, демон свернул направо, в коридор, ведущий к розовым покоям. Их с Тасей комнаты…
Или уже не их? Интересно, как скоро она захочет забрать свои вещи?
Было ошибкой приезжать в Грейторн Холл. Проклятый дом не терпит чужого счастья, он высасывает силы и радость, оставляя взамен опустошение и отчаяние.
Красные ромбы на синей ковровой дорожке маячили перед глазами, раздражали. Невыносимо чесалось между лопатками — верный признак приближающейся неконтролируемой трансформации. Мэл стискивал зубы и шел вперед. Нельзя. Он должен владеть собой. Всегда владеть собой, не давать волю чувствам, не позволять лишних слов. Сдержанность — залог выживания для бескрылого бастарда. Даже если этот бастард вот-вот будет официально признан наследником. Даже если у этого бастарда так тоскливо на душе, что хочется сдохнуть.
Он добрался до нужной двери, ввалился внутрь и даже не забыл повернуть ключ в замке, отгораживаясь от всего мира. Добрел до спальни, упал лицом на кровать. Горничная перестелила постель, но подушка еще хранила еле уловимый запах Таси. Мэл вцепился в нее зубами и тихо завыл.
Тася шла за Раумом по коридору, ощущая себя сердитой и ужасно несчастной одновременно. Желание разрыдаться от острого чувства несправедливости и обиды сменялось сожалением о только что сказанных словах, но потом она вспоминала тон Мэла и снова начинала злиться.
Да что это вообще такое?! Чем она заслужила подобные подозрения? Разве давала хоть раз повод усомниться в себе?
Отношения невозможны без доверия, и Тася доверяла своему мужчине. Ему же достаточно было в ответ вслушаться в ее чувства, чтобы понять, что она не лжет. Но вместо этого, он предпочел оскорблять ее грязными намеками.
Ради него Тася готова была вытерпеть пренебрежение высшего света, оскорбительные статьи в газетах, необходимость общаться с прочими демонами и даже его кузена. А Мэл, оказывается, все это время видел в ней девицу легкого поведения.
Раум остановился у одной из дверей, ковырнул ключом в замке и сделал приглашающий жест.
— Добро пожаловать в мои скромные холостяцкие покои, сладенькая. Я мечтал, но даже не надеялся, что ты зайдешь ко мне.
“Я буду молчать. Не стану с ним ругаться, он только этого и добивается”, — мысленно напомнила себе Тася, входя в комнату.
Обстановка внутри напоминала пятизвездочный отель — роскошный и безликий. Девушка обернулась, сложив руки на груди, и выжидательно уставилась на беловолосого.
Того, казалось, совсем не смутил ее строгий взгляд.
— Кстати, детка, я прямо впечатлен и поражен, как красиво и решительно ты отшила очкарика. Не хочешь сменить статус и стать невестой наследника клана ди Форкалонен? — небрежно продолжал Раум.
— Нет.
— Понимаю, тебе нужно время, чтобы подумать, — он подмигнул. — Как насчет пяти минут?
— И через пять минут и через пять лет ответ будет “Нет”, Раум. И я не бросала Мэла. Мы просто поссорились.
— Но почему ты не хочешь дать мне шанс? — он резко прекратил улыбаться. Словно сбросил маску циничной и похабной сволочи. На красивом не совсем человеческом лице появилось тоскливое и голодное выражение. Так голодающий смотрит на кусок хлеба.
Тася вздохнула. Лучше бы Раум продолжал хамить и фиглярствовать. Когда он становился таким, ей где-то глубоко в душе становилось его жалко.
— Мы уже обсуждали это, Раум, — грустно сказала она. — Я помню, как ты унижал меня. И никогда не буду с мужчиной, для которого я — секс-игрушка и подстилка.
Он сглотнул.
— Это не так! Да, мне нравилось играть с тобой, но только потому, что тебе это нравилось тоже. Ты всегда была согласна в душе. Даже если говорила “нет”. Особенно, если говорила “нет”, — демон сделал шаг, и Тася попятилась. — Ты — хитрая ханжа, детка! Я помню, как ты возбуждалась каждый раз, когда я заставлял тебя сделать что-то непристойное. Получала удовольствие и оставалась невинной овечкой в собственных глазах, обвиняя во всем меня.
Во время этой страстной речи его голос звучал все громче, а сам Раум подходил все ближе, заставляя Тасю пятиться, пока она не прижалась спиной к стене.
— Пожалуйста, позволь мне попытаться! Нам же было хорошо вместе, — он придвинулся ближе, почти вплотную. Склонился над ее запрокинутым лицом.
Тася замерла. Запах его кожи, жадный огонек в красных глазах, опасная близость его тела — все это разбудило дремавшие воспоминания. Вспомнились безвольная слабость, сладостное и пугающее отсутствие контроля над своей жизнью, и изысканная смесь возбуждения и унижения, в которую раз за разом окунал ее беловолосый демон.
— Давай попробуем, детка, — искушающе прошептал Раум, почти касаясь губами ее губ. — Вот увидишь, на этот раз я буду паинькой. Стану таким, каким тебе хочется. Могу даже превратиться в такого же заботливого зануду, как мой очкастый кузен.
Напоминание о Мэле привело в чувство.
— Нет! — Тася резко вскинула руки, упираясь в грудь демона. — Ничего не получится, Раум. И мы здесь не за этим. Снимки…
Лицо ди Форкалонена исказилось от злости, глаза полыхнули яростью, и Тасе стало страшно. Но это длилось не более мгновения. Затем Раум взял себя в руки и снова ухмыльнулся кривой похабной ухмылкой.
— А, верно. Я и забыл. Ты не успокоишься, пока не отберешь у меня все.
Тася протяжно выдохнула, и поздравила себя со счастливым избавлением от искушения.
— Спектрографии, Раум! Я хочу, чтобы мы их сожгли!
— Понял, понял, — буркнул ди Форкалонен. Отвернулся от девушки с подчеркнуто независимым видом, пересек комнату, остановившись у письменного стола. И замер.
Тася смотрела на него, а демон смотрел на стол и чесал в затылке.
— И где? — спросила она.
— Сейчас, — в движениях Раума появилась какая-то поспешность, суетливость, которая совсем не шла ему. Он по-очереди открыл каждый ящик стола, пошарил внутри. Потом рысью подбежал к прикроватной тумбочке, заглянул в нее, выругался и направился к шкафу.
Тася следила за его перемещениями, ощущая в душе неприятный холодок. Далекое предчувствие катастрофы усилилось, стало почти нестерпимым.
— Раум, что происходит? — спросила она, мечтая, чтобы все это было просто очередным розыгрышем и попыткой потрепать ее нервы.
Демон обернулся, и у Таси внутри что-то оборвалось, когда она увидела его виноватое лицо.
— Детка… — сипло выдавил он. — Кейс со снимками… Его нет.
Конец ознакомительного отрывка
И очень правильно сделал.
***
Мэл покачнулся, и вцепился в перила, чтобы не упасть. Он чувствовал себя так, словно только что получил смертельный удар. Кровь тяжело стучала в висках, перед глазами стояло лицо Таси — обиженное, сердитое, а в ушах звучали ее последние слова.
Она не должна, не может его бросить! Потому что…
Потому что без нее все теряет смысл. Разве можно жить без воздуха? А без Таси?
На мгновение Мэлу показалось, что он вернулся в прошлое. Туда, в страшный миг, когда проснулся и впервые осознал себя калекой. Понял, что навсегда потерял нечто важное, и теперь обречен всю жизнь мириться с этим.
Но тогда у него хотя бы была ненависть к Андросу. Она утешала, поддерживала, давала силы жить и действовать. Сейчас ненавидеть было некого. Разве что самого себя.
Он медленно со свистом выпустил воздух. Нужно уйти с лестницы. В любой момент здесь может появиться кто-нибудь из гостей. Нельзя, чтобы его видели в таком состоянии. Он не имеет права показывать слабость!
“Для чего? — тоскливо спросил внутренний голос. — Тебя только что бросила самая прекрасная женщина на свете, а ты волнуешься о мнении высшего света. Зачем эта крысиная грызня за право называться первым среди ди Небиросов?”
— Затем, что это все, что у меня осталось, — прошептал он немеющими губами.
Покачиваясь как пьяный, Мэл добрался до верхней площадки. Поборол идиотский порыв направится к комнате Раума — что он им скажет? Что тут вообще можно сказать?
Бросила… Она его бросила. Совсем, как в том кошмаре, который снился почти каждую ночь.
Ладно, он же знал, что так будет. Знал, что Тася не останется с ним, что однажды она уйдет. Мэл и так получил куда больше счастья, чем заслужил.
Он знал, что она уйдет, и знал, что будет больно. Но никогда не думал, что будет настолько больно.
Постояв на площадке, демон свернул направо, в коридор, ведущий к розовым покоям. Их с Тасей комнаты…
Или уже не их? Интересно, как скоро она захочет забрать свои вещи?
Было ошибкой приезжать в Грейторн Холл. Проклятый дом не терпит чужого счастья, он высасывает силы и радость, оставляя взамен опустошение и отчаяние.
Красные ромбы на синей ковровой дорожке маячили перед глазами, раздражали. Невыносимо чесалось между лопатками — верный признак приближающейся неконтролируемой трансформации. Мэл стискивал зубы и шел вперед. Нельзя. Он должен владеть собой. Всегда владеть собой, не давать волю чувствам, не позволять лишних слов. Сдержанность — залог выживания для бескрылого бастарда. Даже если этот бастард вот-вот будет официально признан наследником. Даже если у этого бастарда так тоскливо на душе, что хочется сдохнуть.
Он добрался до нужной двери, ввалился внутрь и даже не забыл повернуть ключ в замке, отгораживаясь от всего мира. Добрел до спальни, упал лицом на кровать. Горничная перестелила постель, но подушка еще хранила еле уловимый запах Таси. Мэл вцепился в нее зубами и тихо завыл.
***
Тася шла за Раумом по коридору, ощущая себя сердитой и ужасно несчастной одновременно. Желание разрыдаться от острого чувства несправедливости и обиды сменялось сожалением о только что сказанных словах, но потом она вспоминала тон Мэла и снова начинала злиться.
Да что это вообще такое?! Чем она заслужила подобные подозрения? Разве давала хоть раз повод усомниться в себе?
Отношения невозможны без доверия, и Тася доверяла своему мужчине. Ему же достаточно было в ответ вслушаться в ее чувства, чтобы понять, что она не лжет. Но вместо этого, он предпочел оскорблять ее грязными намеками.
Ради него Тася готова была вытерпеть пренебрежение высшего света, оскорбительные статьи в газетах, необходимость общаться с прочими демонами и даже его кузена. А Мэл, оказывается, все это время видел в ней девицу легкого поведения.
Раум остановился у одной из дверей, ковырнул ключом в замке и сделал приглашающий жест.
— Добро пожаловать в мои скромные холостяцкие покои, сладенькая. Я мечтал, но даже не надеялся, что ты зайдешь ко мне.
“Я буду молчать. Не стану с ним ругаться, он только этого и добивается”, — мысленно напомнила себе Тася, входя в комнату.
Обстановка внутри напоминала пятизвездочный отель — роскошный и безликий. Девушка обернулась, сложив руки на груди, и выжидательно уставилась на беловолосого.
Того, казалось, совсем не смутил ее строгий взгляд.
— Кстати, детка, я прямо впечатлен и поражен, как красиво и решительно ты отшила очкарика. Не хочешь сменить статус и стать невестой наследника клана ди Форкалонен? — небрежно продолжал Раум.
— Нет.
— Понимаю, тебе нужно время, чтобы подумать, — он подмигнул. — Как насчет пяти минут?
— И через пять минут и через пять лет ответ будет “Нет”, Раум. И я не бросала Мэла. Мы просто поссорились.
— Но почему ты не хочешь дать мне шанс? — он резко прекратил улыбаться. Словно сбросил маску циничной и похабной сволочи. На красивом не совсем человеческом лице появилось тоскливое и голодное выражение. Так голодающий смотрит на кусок хлеба.
Тася вздохнула. Лучше бы Раум продолжал хамить и фиглярствовать. Когда он становился таким, ей где-то глубоко в душе становилось его жалко.
— Мы уже обсуждали это, Раум, — грустно сказала она. — Я помню, как ты унижал меня. И никогда не буду с мужчиной, для которого я — секс-игрушка и подстилка.
Он сглотнул.
— Это не так! Да, мне нравилось играть с тобой, но только потому, что тебе это нравилось тоже. Ты всегда была согласна в душе. Даже если говорила “нет”. Особенно, если говорила “нет”, — демон сделал шаг, и Тася попятилась. — Ты — хитрая ханжа, детка! Я помню, как ты возбуждалась каждый раз, когда я заставлял тебя сделать что-то непристойное. Получала удовольствие и оставалась невинной овечкой в собственных глазах, обвиняя во всем меня.
Во время этой страстной речи его голос звучал все громче, а сам Раум подходил все ближе, заставляя Тасю пятиться, пока она не прижалась спиной к стене.
— Пожалуйста, позволь мне попытаться! Нам же было хорошо вместе, — он придвинулся ближе, почти вплотную. Склонился над ее запрокинутым лицом.
Тася замерла. Запах его кожи, жадный огонек в красных глазах, опасная близость его тела — все это разбудило дремавшие воспоминания. Вспомнились безвольная слабость, сладостное и пугающее отсутствие контроля над своей жизнью, и изысканная смесь возбуждения и унижения, в которую раз за разом окунал ее беловолосый демон.
— Давай попробуем, детка, — искушающе прошептал Раум, почти касаясь губами ее губ. — Вот увидишь, на этот раз я буду паинькой. Стану таким, каким тебе хочется. Могу даже превратиться в такого же заботливого зануду, как мой очкастый кузен.
Напоминание о Мэле привело в чувство.
— Нет! — Тася резко вскинула руки, упираясь в грудь демона. — Ничего не получится, Раум. И мы здесь не за этим. Снимки…
Лицо ди Форкалонена исказилось от злости, глаза полыхнули яростью, и Тасе стало страшно. Но это длилось не более мгновения. Затем Раум взял себя в руки и снова ухмыльнулся кривой похабной ухмылкой.
— А, верно. Я и забыл. Ты не успокоишься, пока не отберешь у меня все.
Тася протяжно выдохнула, и поздравила себя со счастливым избавлением от искушения.
— Спектрографии, Раум! Я хочу, чтобы мы их сожгли!
— Понял, понял, — буркнул ди Форкалонен. Отвернулся от девушки с подчеркнуто независимым видом, пересек комнату, остановившись у письменного стола. И замер.
Тася смотрела на него, а демон смотрел на стол и чесал в затылке.
— И где? — спросила она.
— Сейчас, — в движениях Раума появилась какая-то поспешность, суетливость, которая совсем не шла ему. Он по-очереди открыл каждый ящик стола, пошарил внутри. Потом рысью подбежал к прикроватной тумбочке, заглянул в нее, выругался и направился к шкафу.
Тася следила за его перемещениями, ощущая в душе неприятный холодок. Далекое предчувствие катастрофы усилилось, стало почти нестерпимым.
— Раум, что происходит? — спросила она, мечтая, чтобы все это было просто очередным розыгрышем и попыткой потрепать ее нервы.
Демон обернулся, и у Таси внутри что-то оборвалось, когда она увидела его виноватое лицо.
— Детка… — сипло выдавил он. — Кейс со снимками… Его нет.
Конец ознакомительного отрывка
