– Я хочу вернуть этот мир, – срывающимся голосом произнес Мальчик свое требование, сам не веря в свою наглость. – Ты дал обет помощи и объединения.
– Я помогу тебе, – ответил Кантарион.
– Но нужна сила двух, чтобы создать мир, – сказала Первая Девочка.
– Твоя сила еще не полная, наших двух все равно будет недостаточно, – подтвердил наставник, обращаясь к Мальчику.
Вместе с Кантарионом у детей появилась надежда на то, что получится восстановить разрушенный мир, и их не подвергнут изгнанию. Им хотелось на это надеяться. Но предлагаемого поглощения могло быть недостаточно. И ими опять начало овладевать отчаяние.
Подруги вскрикнули от неожиданности, полагая, что их раскрыли. Потому что к ним приблизилась еще одна фигура в желтых одеяниях.
– Не ожидал тебя увидеть, – произнес Кантарион, приподняв бровь.
– Сам не ожидал, – ответил Данталион, и подойдя к Лизе, протянул руку ладонью вверх.
Девушка не зная, что нужно делать, несмело подала ему свою руку.
– Верни монетку, пожалуйста, – уточнил свою просьбу Данталион.
Лиза одернула руку, но все равно не поняла, о чем он говорит.
– У тебя в кармане, – подсказал Клим.
Девушка не без труда нашла карман на своем комбинезоне. Остальные лишь молча наблюдали за этими достаточно долгими поисками. Лиза вынула монетку и передала Данталиону.
– Все повторяется, Кантарион, как и перед нашей инициацией, – сказал тот.
– На этот раз можно исправить ситуацию.
– Мальчик хочет, чтобы ты исполнил ритуал объединения силы?
– Да, – ответил Кантарион.
– Но вашей силы не хватит для восстановления мира
– Не хватит.
– Ты ведь …, – Мальчик не мог произнести вслух имя Данталиона, потому что оно было запрещено.
– Судя по тому, что ты не можешь назвать мое имя, ты все правильно понял. Это я, – с грустной улыбкой сказал Данталион.
– Вы с Кантарионом случайно уничтожили мир, как и мы сейчас, – произнесла Первая Девочка. – Но тогда вы не могли ничего сделать. …
– А сейчас вы вдвоем можете помочь нам восстановить разрушенный мир, – закончила мысль Вторая.
– Если бы я не повзрослел, то сам бы предложил помощь, но теперь у меня нет желания что-то исправлять или заглаживать вину, – ответил Данталион, который окинул всех взглядом, словно прощаясь, и немного присел, как перед прыжком.
– А разве это не ситуация важного выбора? – быстро произнесла Вторая Девочка и показала свою монетку.
– А для нас это очень важно, – поддержал ее Мальчик.
Данталион остановился и медленно поднял на ладони свою монету. Все замерли. Клим закрыл глаза и сжал кулаки. Монетка подпрыгнула вверх, быстро вращаясь, потом словно замерла на мгновенье и также быстро упала обратно в ладонь. Данталион медленно покачал головой, снова посмотрел на всех и подпрыгнув исчез в темноте.
– Что же теперь будет? – воскликнула Первая Девочка.
– Я буду пробовать. – решительно сказал Мальчик и сделал шаг вперед. – Я объединяюсь с Кантарионом.
Он развел руки и закрыл глаза, повторяя про себя формулу слияния, лишь слегка шевеля губами. Кантарион тоже начал произносить ее. Возникло ощущение, что их слова материализуются и образуют вихрь, который подхватил их обоих, закружил и смешал как в блендере. Когда вихрь остановился, Мальчик был один. Он немного изменился, взгляд стал другим, а движения – более уверенными.
– Севирал это ты? – спросила Вторая Девочка.
– И да, и нет, – ответил он. – Потом разберусь, а сейчас займемся созданием мира.
– А ты умеешь? – спросила Первая Девочка.
– Кажется, умею. Возьмите по волоску у этих созданий.
Девочки преодолевая брезгливость подошли к Лизе и Климу, протянули руки к их волосам. Клим дал им выдернуть свой волос, но Лиза отстранялась, не разрешая этого сделать. Тогда Клим, взял девушку за руку и осторожно сам выдернул ее длинный русый волос. После чего передал его Второй Девочке, которая в благодарность даже немного улыбнулась.
Мальчик взял у подруг волоски и подбросил их вверх, закрыв глаза и начиная произносить про себя формулу творения. Волоски вспыхнули и образовали огненный шарик, от которого начали тянуться новые мировые линии. Замелькали знакомые образы. Но когда Мальчик прекратил шептать и открыл глаза, линии стали утончаться и исчезать. Он снова закрыл глаза и начал повторять словесную формулу. И снова мировые линии стали расти и множиться. Но Мальчику становилось всё сложнее и сложнее. В конце концов он упал на колени полностью обессиленный. Созданный мир какое-то время был устойчивым, но потом линии стали лопаться, пока не остался только огненный шарик, который исчез последним. Два волоска упали перед, все еще стоящим на коленях, Мальчиком. И в этот момент их со всех сторон обступили фигуры в желтом. Девочки в ужасе прижались друг к другу, и в знак раскаяния опустили головы.
Клим открыл глаза. Ему огромных усилий стоило представить эту сцену. Он не очень понял, почему его видения никогда не сбываются. Но это единственное, что юноша мог сделать в данной ситуации – представить себе самый неблагоприятный вариант развития событий, чтобы он никогда не сбылся.
Данталион разжав ладонь, взглянул на монетку и, обведя присутствующих ничего не выражающим взглядом произнес.
– Я выполню слияние силы.
Обе Девочки подпрыгнули от радости, а Мальчик улыбался от облегчения и от предвкушения потрясающего опыта.
– Что мне делать? – спросил он.
– Произноси формулу слияния, как я вас учил, называя наши имена, – сказал Кантарион.
– Как мне его называть?
– Данталион, – сказала Лиза, удивив желтых детей своей осведомленностью.
Мальчик произнес про себя нужную формулу. После чего его самого, Данталиона и Кантариона закрутило в вихре, пока все трое не слились в одну фигуру, которая принимала облик то одного, то другого, то кого-то среднего между ними. В коне концов, трансформации прекратились, и Мальчик снова стал похож на самого себя, но только немного выше и старше.
– Севирал? – спросила Вторая Девочка.
– Да, это все еще я, – отозвался Мальчик.
– Ты знаешь, что нужно делать?
– Да.
Клим, не дожидаясь указаний, выдернул свой волос и волос Лизы. Севирал протянул руку и волоски сами вырвались из ладони Клима, под удивленные взгляды девочек, озадаченных действиями Клима, который явно знал об этом ритуале больше, чем они. Волоски взлетели вверх, переплетаясь. Потом так же, как и в видении юноши, они превратились в сверкающий шар точки сборки, из которого начали расходиться многочисленные мировые линии. На этот раз процесс образования мира шел гораздо более интенсивно. Снова замелькали знакомые образы.
Клим вдруг совершенно явственно услышал голос Призрака школы:
– Вам пора возвращаться. Возьми Лизу за руку.
Юноша немного помедлил, глядя на завораживающую картину возрождающегося мира, и сжал руку девушки. Лиза вопросительно посмотрела на него. Их ладони вспыхнули желтым светом, и они исчезли из этого странного места, очутившись на пустой утренней крыше своей школы.
08.00
Крыша и вид, открывающийся с нее, казались прежними, как и до превращений.
– Это что? – спросила Лиза, сама не веря своим глазам.
– Все вернулось? – конкретизировал вопрос Клим.
Константин Кириллович, одетый в свой обычный учительский костюм, посмотрел вдаль, а затем на молодых людей.
– Да. В целом, вернулось.
Лиза, словно очнувшись от оцепенения, схватила свой гаджет и, набирая маму, отошла на несколько шагов.
– Мамочка?
– Я в школе.
– В нашей …
– Открыта…
– С друзьями …
– Кушала …
Лиза еще дальше отошла, продолжая разговор. Клим заглянул в свой телефон, родители были на месте, и ни одного циркача в контактах.
– У меня все хорошо, – вернулась сияющая Лиза, – а у тебя.
– Тоже все на месте.
Клим и Лиза посмотрели на Константина Кирилловича, который правильно понял, о чем они сейчас думали.
– Нет, все произошедшее вам не приснилось и не привиделось, – улыбнулся он.
– Но в это трудно поверить, – сказал Клим.
– Да, к тому же для остальных – ничего этого не было, – подтвердил математик.
– Я и сама ничего не поняла, – призналась Лиза.
– Если в двух словах, то дети более высшего, по сравнению с нашим, мира уничтожили все мировые линии, играя.
– И уничтожили наш мир?
– Почти. Мира уже нет без линий, но его можно восстановить по точке сборки или образцам материи.
– Но почему дети не хотели его восстановить, раз сами разрушили? – спросила Лиза, вспоминая произошедшее.
– Для нас они почти боги, но все равно – дети. Они боялись только одного – наказания взрослых. И хотели просто сбежать.
– И тогда ты бросила в них шар, – Клим обратился к Лизе. – Зачем ты это сделала?
– Не знаю. Бросила и все.
– Лиза, ты имеешь доступ к абсолютному знанию, даже не отдавая себе отчет в этом. Но твои объяснения – лишь способ скрыть тот факт, что ты совершенно не знаешь, откуда эти знания к тебе приходят, – улыбнулся Константин Кириллович. – Кинув шар, с одной стороны, ты уничтожила мир, а с другой – его спасла.
– Да, но я совсем не поняла. Что там дальше было, – честно призналась девушка.
– Кантарион дал обет, по которому он, с одной стороны, подталкивал учеников нарушать правила и вторгаться в другие миры, а с другой – предлагал им помощь в экстренных случаях.
– Он все это подстроил? – спросил Клим.
– Не конкретно это, но подобная ситуация сложилась бы рано или поздно.
– Какая? – поинтересовалась Лиза, которая еще больше запутывалась.
– Когда кто-нибудь из учеников разрушит какой-нибудь мир. И восстановить его можно будет только совершив ритуал слияния, впустив в себя Кантариона.
– Там же был и Данталион.
– Да, восстановление точки сборки требует еще больше силы. Понадобилось слияние троих.
– У них же получилось, – попыталась пробиться через все эти сложности Лиза.
– Получилось. Но теперь эмоциональность подростка соединилась с силой двух взрослых богов. И никто не знает, что может произойти дальше.
Сработал вызов у Лизы.
– Мама звонит, – обрадовано сказала она и отбежала в сторону, чтобы ответить.
– Ты сам догадался, что если хочешь, чтобы что-то случилось – должен представить нечто противоположное? – спросил учитель Клима.
– Данталион сказал …. только я не понял до конца ...
– Твои воображаемые ситуации обладают силой свершившихся фактов и поэтому в этом мире уже не повторяются.
– Почему?
– Сам полностью не разобрался, – признался Константин Кириллович. – Я – Призрак школы, что-то вроде наблюдателя. Весь сегодняшний день я метался между мирами, но у меня нет силы, чтобы их менять. А в вас с Лизой осколки такой силы есть.
– Откуда?
– Чувствую, что скоро это узнаем, – ответил Константин Кириллович, поднял два пальца, заканчивая разговор и направился было к выходу с крыши. Но сделав несколько шагов оглянулся, и убедившись, что его никто не видит, превратился в белое облако. Вылетел с крыши и исчез в вентиляционной трубе.
Но нельзя сказать, что его вообще никто не видел. Ворона, пролетавшая в этот момент мимо, каркнула, удивленная превращением человека в облако, и начала кружась набирать высоту.
Как это ни странно, но только сейчас, наблюдая такой экстравагантный уход математика, и Клим, и Лиза окончательно поверили в реальность всего того, что с ними произошло. Лиза, закончив разговаривать по телефону, подошла к Климу.
Юноше хотелось обнять девушку, но пока он думал насколько это уместно, она его взяла за руку.
– Кое-что все-таки изменилось, – сказал Клим, указывая на солнце.
– Но знаем об этом только мы с тобой, – ответила ему Лиза.
Все тела отбрасывали одну тень. Потому что в небе ярко светило единственное солнце, созданное, как и все остальное вокруг, из двух волосков.
1 Неделя
Понедельник
Лиза, сопровождаемая биглем по кличке Бим, шла мимо светящихся шаров – огромных одуванчиков. Может и не одуванчиков, но очень на них похожих, только очень больших, с человеческий рост, и светящихся изнутри. Собака бежала немного впереди, иногда теряясь среди движущихся в разных направлениях человеческих фигур, но неизменно возвращаясь. Неожиданно перед девушкой появился, словно вырос из-под земли, казак с восточным крючковатым носом, с взглядом дерзким и измученным одновременно. И как часто бывает во снах, Лиза точно знала, что перед ней Григорий Мелехов.
– Нет, я не Григорий из Тихого Дона, – сказал казак. – Я его прототип, Харлампий Васильевич Ермаков.
¬ Лиза.
– Белые или красные? – спросил Харлампий, погладив усы и улыбаясь.
– В каком смысле?
– Воевал я и за красных, и за белых, и за царя, и за бандитов. Всю жизнь свою выбирал.
– А я не люблю выбирать, – призналась девушка.
Харлампий уступил Лизе дорогу, и когда она продолжила движение, пошел рядом, придерживая рукой висящую на поясе шашку.
– Не любишь или не умеешь? Сдается мне, что это то же самое.
– Умею, кажется. Мне даже говорят, что я правильно всегда выбираю, но неправильно все понимаю и неверно рассуждаю. А я не понимаю, как можно правильно выбирать, если неверно рассуждать?
– Выбирай то, что сама считаешь более верным.
– А как я могу считать что-то верным, если я все неправильно понимаю?
Это был сильный аргумент, и некоторое время они шли молча, размышляя над ним.
– Ладно, я тебе в этом не советчик. Со своими бы делами разобраться, – рассмеялся казак и громко свистнул.
Тут же примчался Бим, сделал круг, не сбавляя скорость, и умчался в направлении, которое ему указал Харлампий. Теперь казак не просто шел рядом с девушкой, а куда-то ее вел через сказочный луг. Впрочем, удивительным и сказочным он Лизе совсем не казался.
Все, что мы видим во сне, может нас напугать, но никогда не удивит – все в нем кажется привычным, как правило. А удивляться в этом сновидении было чему. Все в нем, от деревьев до камней, словно было сотканным из длинных волокон разных оттенков. Растения же были не только причудливыми, но и очень большими. Обыкновенная трава и та покрывала девушку с головой. Но даже при такой высокой растительности отовсюду было видно возвышение похожее на курган, с подобием смотровой площадки наверху.
Среди многочисленных человеческих фигур и растений мелькал хвост Бима, который бежал впереди, словно точно зная, куда они идут.
– Куда мы идем? – спросила девушка у Ермакова.
– Зависеть будет от твоего выбора, как я полагаю.
– Не люблю же выбирать, – повторила Лиза.
– Я бы тоже не выбирал, но меня заставляли это делать, снова и снова.
– Шолохов?
– Жизнь, судьба, обстоятельства. Как хочешь это называй, но у меня не было выбора только в том смысле, что нужно было обязательно выбирать.
– Между красными и белыми?
– И не только. Между Натальей и Аксиньей, например, тоже.
– А мне-то из чего выбирать?
– Что же за жизнь без трудного выбора? – хохотнул Харлампий. – Сама решай из чего. Я же только сопровождаю тебя здесь и то, только потому, что ты читала обо мне на ночь.
– И куда вы меня сопровождаете? – спросила Лиза.
– К той, которая осветит путь.
– К лампочке что ли? – засмеялась девушка.
– Сама ты лампочка! – улыбнулся казак. – Привыкай к тому, что здесь говорят загадками.
– И зачем это? Чтобы все было еще загадочней? – продолжала смеяться Лиза.
– Сейчас покажу. Опиши, что видишь, – попросил Харлампий, указывая на толстое дерево.
– Ну, дерево, – не очень уверенно сказала Лиза, ожидая подвоха.
И ожидание сразу оправдалось – дерево превратилось в огромный кактус.
– Я помогу тебе, – ответил Кантарион.
– Но нужна сила двух, чтобы создать мир, – сказала Первая Девочка.
– Твоя сила еще не полная, наших двух все равно будет недостаточно, – подтвердил наставник, обращаясь к Мальчику.
Вместе с Кантарионом у детей появилась надежда на то, что получится восстановить разрушенный мир, и их не подвергнут изгнанию. Им хотелось на это надеяться. Но предлагаемого поглощения могло быть недостаточно. И ими опять начало овладевать отчаяние.
Подруги вскрикнули от неожиданности, полагая, что их раскрыли. Потому что к ним приблизилась еще одна фигура в желтых одеяниях.
– Не ожидал тебя увидеть, – произнес Кантарион, приподняв бровь.
– Сам не ожидал, – ответил Данталион, и подойдя к Лизе, протянул руку ладонью вверх.
Девушка не зная, что нужно делать, несмело подала ему свою руку.
– Верни монетку, пожалуйста, – уточнил свою просьбу Данталион.
Лиза одернула руку, но все равно не поняла, о чем он говорит.
– У тебя в кармане, – подсказал Клим.
Девушка не без труда нашла карман на своем комбинезоне. Остальные лишь молча наблюдали за этими достаточно долгими поисками. Лиза вынула монетку и передала Данталиону.
– Все повторяется, Кантарион, как и перед нашей инициацией, – сказал тот.
– На этот раз можно исправить ситуацию.
– Мальчик хочет, чтобы ты исполнил ритуал объединения силы?
– Да, – ответил Кантарион.
– Но вашей силы не хватит для восстановления мира
– Не хватит.
– Ты ведь …, – Мальчик не мог произнести вслух имя Данталиона, потому что оно было запрещено.
– Судя по тому, что ты не можешь назвать мое имя, ты все правильно понял. Это я, – с грустной улыбкой сказал Данталион.
– Вы с Кантарионом случайно уничтожили мир, как и мы сейчас, – произнесла Первая Девочка. – Но тогда вы не могли ничего сделать. …
– А сейчас вы вдвоем можете помочь нам восстановить разрушенный мир, – закончила мысль Вторая.
– Если бы я не повзрослел, то сам бы предложил помощь, но теперь у меня нет желания что-то исправлять или заглаживать вину, – ответил Данталион, который окинул всех взглядом, словно прощаясь, и немного присел, как перед прыжком.
– А разве это не ситуация важного выбора? – быстро произнесла Вторая Девочка и показала свою монетку.
– А для нас это очень важно, – поддержал ее Мальчик.
Данталион остановился и медленно поднял на ладони свою монету. Все замерли. Клим закрыл глаза и сжал кулаки. Монетка подпрыгнула вверх, быстро вращаясь, потом словно замерла на мгновенье и также быстро упала обратно в ладонь. Данталион медленно покачал головой, снова посмотрел на всех и подпрыгнув исчез в темноте.
– Что же теперь будет? – воскликнула Первая Девочка.
– Я буду пробовать. – решительно сказал Мальчик и сделал шаг вперед. – Я объединяюсь с Кантарионом.
Он развел руки и закрыл глаза, повторяя про себя формулу слияния, лишь слегка шевеля губами. Кантарион тоже начал произносить ее. Возникло ощущение, что их слова материализуются и образуют вихрь, который подхватил их обоих, закружил и смешал как в блендере. Когда вихрь остановился, Мальчик был один. Он немного изменился, взгляд стал другим, а движения – более уверенными.
– Севирал это ты? – спросила Вторая Девочка.
– И да, и нет, – ответил он. – Потом разберусь, а сейчас займемся созданием мира.
– А ты умеешь? – спросила Первая Девочка.
– Кажется, умею. Возьмите по волоску у этих созданий.
Девочки преодолевая брезгливость подошли к Лизе и Климу, протянули руки к их волосам. Клим дал им выдернуть свой волос, но Лиза отстранялась, не разрешая этого сделать. Тогда Клим, взял девушку за руку и осторожно сам выдернул ее длинный русый волос. После чего передал его Второй Девочке, которая в благодарность даже немного улыбнулась.
Мальчик взял у подруг волоски и подбросил их вверх, закрыв глаза и начиная произносить про себя формулу творения. Волоски вспыхнули и образовали огненный шарик, от которого начали тянуться новые мировые линии. Замелькали знакомые образы. Но когда Мальчик прекратил шептать и открыл глаза, линии стали утончаться и исчезать. Он снова закрыл глаза и начал повторять словесную формулу. И снова мировые линии стали расти и множиться. Но Мальчику становилось всё сложнее и сложнее. В конце концов он упал на колени полностью обессиленный. Созданный мир какое-то время был устойчивым, но потом линии стали лопаться, пока не остался только огненный шарик, который исчез последним. Два волоска упали перед, все еще стоящим на коленях, Мальчиком. И в этот момент их со всех сторон обступили фигуры в желтом. Девочки в ужасе прижались друг к другу, и в знак раскаяния опустили головы.
Клим открыл глаза. Ему огромных усилий стоило представить эту сцену. Он не очень понял, почему его видения никогда не сбываются. Но это единственное, что юноша мог сделать в данной ситуации – представить себе самый неблагоприятный вариант развития событий, чтобы он никогда не сбылся.
Данталион разжав ладонь, взглянул на монетку и, обведя присутствующих ничего не выражающим взглядом произнес.
– Я выполню слияние силы.
Обе Девочки подпрыгнули от радости, а Мальчик улыбался от облегчения и от предвкушения потрясающего опыта.
– Что мне делать? – спросил он.
– Произноси формулу слияния, как я вас учил, называя наши имена, – сказал Кантарион.
– Как мне его называть?
– Данталион, – сказала Лиза, удивив желтых детей своей осведомленностью.
Мальчик произнес про себя нужную формулу. После чего его самого, Данталиона и Кантариона закрутило в вихре, пока все трое не слились в одну фигуру, которая принимала облик то одного, то другого, то кого-то среднего между ними. В коне концов, трансформации прекратились, и Мальчик снова стал похож на самого себя, но только немного выше и старше.
– Севирал? – спросила Вторая Девочка.
– Да, это все еще я, – отозвался Мальчик.
– Ты знаешь, что нужно делать?
– Да.
Клим, не дожидаясь указаний, выдернул свой волос и волос Лизы. Севирал протянул руку и волоски сами вырвались из ладони Клима, под удивленные взгляды девочек, озадаченных действиями Клима, который явно знал об этом ритуале больше, чем они. Волоски взлетели вверх, переплетаясь. Потом так же, как и в видении юноши, они превратились в сверкающий шар точки сборки, из которого начали расходиться многочисленные мировые линии. На этот раз процесс образования мира шел гораздо более интенсивно. Снова замелькали знакомые образы.
Клим вдруг совершенно явственно услышал голос Призрака школы:
– Вам пора возвращаться. Возьми Лизу за руку.
Юноша немного помедлил, глядя на завораживающую картину возрождающегося мира, и сжал руку девушки. Лиза вопросительно посмотрела на него. Их ладони вспыхнули желтым светом, и они исчезли из этого странного места, очутившись на пустой утренней крыше своей школы.
08.00
Крыша и вид, открывающийся с нее, казались прежними, как и до превращений.
– Это что? – спросила Лиза, сама не веря своим глазам.
– Все вернулось? – конкретизировал вопрос Клим.
Константин Кириллович, одетый в свой обычный учительский костюм, посмотрел вдаль, а затем на молодых людей.
– Да. В целом, вернулось.
Лиза, словно очнувшись от оцепенения, схватила свой гаджет и, набирая маму, отошла на несколько шагов.
– Мамочка?
– Я в школе.
– В нашей …
– Открыта…
– С друзьями …
– Кушала …
Лиза еще дальше отошла, продолжая разговор. Клим заглянул в свой телефон, родители были на месте, и ни одного циркача в контактах.
– У меня все хорошо, – вернулась сияющая Лиза, – а у тебя.
– Тоже все на месте.
Клим и Лиза посмотрели на Константина Кирилловича, который правильно понял, о чем они сейчас думали.
– Нет, все произошедшее вам не приснилось и не привиделось, – улыбнулся он.
– Но в это трудно поверить, – сказал Клим.
– Да, к тому же для остальных – ничего этого не было, – подтвердил математик.
– Я и сама ничего не поняла, – призналась Лиза.
– Если в двух словах, то дети более высшего, по сравнению с нашим, мира уничтожили все мировые линии, играя.
– И уничтожили наш мир?
– Почти. Мира уже нет без линий, но его можно восстановить по точке сборки или образцам материи.
– Но почему дети не хотели его восстановить, раз сами разрушили? – спросила Лиза, вспоминая произошедшее.
– Для нас они почти боги, но все равно – дети. Они боялись только одного – наказания взрослых. И хотели просто сбежать.
– И тогда ты бросила в них шар, – Клим обратился к Лизе. – Зачем ты это сделала?
– Не знаю. Бросила и все.
– Лиза, ты имеешь доступ к абсолютному знанию, даже не отдавая себе отчет в этом. Но твои объяснения – лишь способ скрыть тот факт, что ты совершенно не знаешь, откуда эти знания к тебе приходят, – улыбнулся Константин Кириллович. – Кинув шар, с одной стороны, ты уничтожила мир, а с другой – его спасла.
– Да, но я совсем не поняла. Что там дальше было, – честно призналась девушка.
– Кантарион дал обет, по которому он, с одной стороны, подталкивал учеников нарушать правила и вторгаться в другие миры, а с другой – предлагал им помощь в экстренных случаях.
– Он все это подстроил? – спросил Клим.
– Не конкретно это, но подобная ситуация сложилась бы рано или поздно.
– Какая? – поинтересовалась Лиза, которая еще больше запутывалась.
– Когда кто-нибудь из учеников разрушит какой-нибудь мир. И восстановить его можно будет только совершив ритуал слияния, впустив в себя Кантариона.
– Там же был и Данталион.
– Да, восстановление точки сборки требует еще больше силы. Понадобилось слияние троих.
– У них же получилось, – попыталась пробиться через все эти сложности Лиза.
– Получилось. Но теперь эмоциональность подростка соединилась с силой двух взрослых богов. И никто не знает, что может произойти дальше.
Сработал вызов у Лизы.
– Мама звонит, – обрадовано сказала она и отбежала в сторону, чтобы ответить.
– Ты сам догадался, что если хочешь, чтобы что-то случилось – должен представить нечто противоположное? – спросил учитель Клима.
– Данталион сказал …. только я не понял до конца ...
– Твои воображаемые ситуации обладают силой свершившихся фактов и поэтому в этом мире уже не повторяются.
– Почему?
– Сам полностью не разобрался, – признался Константин Кириллович. – Я – Призрак школы, что-то вроде наблюдателя. Весь сегодняшний день я метался между мирами, но у меня нет силы, чтобы их менять. А в вас с Лизой осколки такой силы есть.
– Откуда?
– Чувствую, что скоро это узнаем, – ответил Константин Кириллович, поднял два пальца, заканчивая разговор и направился было к выходу с крыши. Но сделав несколько шагов оглянулся, и убедившись, что его никто не видит, превратился в белое облако. Вылетел с крыши и исчез в вентиляционной трубе.
Но нельзя сказать, что его вообще никто не видел. Ворона, пролетавшая в этот момент мимо, каркнула, удивленная превращением человека в облако, и начала кружась набирать высоту.
Как это ни странно, но только сейчас, наблюдая такой экстравагантный уход математика, и Клим, и Лиза окончательно поверили в реальность всего того, что с ними произошло. Лиза, закончив разговаривать по телефону, подошла к Климу.
Юноше хотелось обнять девушку, но пока он думал насколько это уместно, она его взяла за руку.
– Кое-что все-таки изменилось, – сказал Клим, указывая на солнце.
– Но знаем об этом только мы с тобой, – ответила ему Лиза.
Все тела отбрасывали одну тень. Потому что в небе ярко светило единственное солнце, созданное, как и все остальное вокруг, из двух волосков.
Часть вторая
1 Неделя
Понедельник
Лиза, сопровождаемая биглем по кличке Бим, шла мимо светящихся шаров – огромных одуванчиков. Может и не одуванчиков, но очень на них похожих, только очень больших, с человеческий рост, и светящихся изнутри. Собака бежала немного впереди, иногда теряясь среди движущихся в разных направлениях человеческих фигур, но неизменно возвращаясь. Неожиданно перед девушкой появился, словно вырос из-под земли, казак с восточным крючковатым носом, с взглядом дерзким и измученным одновременно. И как часто бывает во снах, Лиза точно знала, что перед ней Григорий Мелехов.
– Нет, я не Григорий из Тихого Дона, – сказал казак. – Я его прототип, Харлампий Васильевич Ермаков.
¬ Лиза.
– Белые или красные? – спросил Харлампий, погладив усы и улыбаясь.
– В каком смысле?
– Воевал я и за красных, и за белых, и за царя, и за бандитов. Всю жизнь свою выбирал.
– А я не люблю выбирать, – призналась девушка.
Харлампий уступил Лизе дорогу, и когда она продолжила движение, пошел рядом, придерживая рукой висящую на поясе шашку.
– Не любишь или не умеешь? Сдается мне, что это то же самое.
– Умею, кажется. Мне даже говорят, что я правильно всегда выбираю, но неправильно все понимаю и неверно рассуждаю. А я не понимаю, как можно правильно выбирать, если неверно рассуждать?
– Выбирай то, что сама считаешь более верным.
– А как я могу считать что-то верным, если я все неправильно понимаю?
Это был сильный аргумент, и некоторое время они шли молча, размышляя над ним.
– Ладно, я тебе в этом не советчик. Со своими бы делами разобраться, – рассмеялся казак и громко свистнул.
Тут же примчался Бим, сделал круг, не сбавляя скорость, и умчался в направлении, которое ему указал Харлампий. Теперь казак не просто шел рядом с девушкой, а куда-то ее вел через сказочный луг. Впрочем, удивительным и сказочным он Лизе совсем не казался.
Все, что мы видим во сне, может нас напугать, но никогда не удивит – все в нем кажется привычным, как правило. А удивляться в этом сновидении было чему. Все в нем, от деревьев до камней, словно было сотканным из длинных волокон разных оттенков. Растения же были не только причудливыми, но и очень большими. Обыкновенная трава и та покрывала девушку с головой. Но даже при такой высокой растительности отовсюду было видно возвышение похожее на курган, с подобием смотровой площадки наверху.
Среди многочисленных человеческих фигур и растений мелькал хвост Бима, который бежал впереди, словно точно зная, куда они идут.
– Куда мы идем? – спросила девушка у Ермакова.
– Зависеть будет от твоего выбора, как я полагаю.
– Не люблю же выбирать, – повторила Лиза.
– Я бы тоже не выбирал, но меня заставляли это делать, снова и снова.
– Шолохов?
– Жизнь, судьба, обстоятельства. Как хочешь это называй, но у меня не было выбора только в том смысле, что нужно было обязательно выбирать.
– Между красными и белыми?
– И не только. Между Натальей и Аксиньей, например, тоже.
– А мне-то из чего выбирать?
– Что же за жизнь без трудного выбора? – хохотнул Харлампий. – Сама решай из чего. Я же только сопровождаю тебя здесь и то, только потому, что ты читала обо мне на ночь.
– И куда вы меня сопровождаете? – спросила Лиза.
– К той, которая осветит путь.
– К лампочке что ли? – засмеялась девушка.
– Сама ты лампочка! – улыбнулся казак. – Привыкай к тому, что здесь говорят загадками.
– И зачем это? Чтобы все было еще загадочней? – продолжала смеяться Лиза.
– Сейчас покажу. Опиши, что видишь, – попросил Харлампий, указывая на толстое дерево.
– Ну, дерево, – не очень уверенно сказала Лиза, ожидая подвоха.
И ожидание сразу оправдалось – дерево превратилось в огромный кактус.
