ЧТ0 ПОСТЕСНЯЛЯ ОПИСАТЬ ТОЛСТОЙ
Предисловие
«Анна Каренина» - одна из бесчисленных историй измены жены со времен Елены Троянской. Роман признают самым выдающимся романом о страстной любви, о котором 150 лет спорят и 100 лет экранизируют. Если отбросить пиетет перед именем Толстого, то роман в «сухом остатке» непревзойденный гимн естественному сексуальному влечению с широчайшим спектром определений: от возвышенной высокоморальной любви (учебники, феминисты) до банальной похоти (женоненавистники и ханжи).
Тем не менее в романе нет ни одного (!) не то что описания, но даже обозначения сцены соития! Как будто автор остался недоволен своими попытками в рамках приличий 19-го века довести до читателя накал этой страсти и ограничился лишь сообщением о грехопадении Анны и описанием мук ее совести «после». Он обошел молчанием краеугольный эпизод, на котором построен роман, его кульминацию! Эпизод, перевернувший жизнь и ее, и мужа, и любимого, и, наконец, сына!
Ведь какие бы ни были «бабочки в паху» или изощренная прелюдия, но для семейных женщин, впервые после долгих лет благопристойной жизни впускающих в себя второго в жизни мужчину, первые мгновения самые напрягающие в измене. И как не описать ее ощущения в этот момент, какими бы сумбурными они ни были?!
Но пришел век кино и ничто не мешало сделать это в экранизациях! Показать ее интимную жизнь в ее главных фазах: с мужем «до», с обоими до отказа ему, потом океан безоглядной страсти с любовником, наконец ее угасание.
Но мэтры не рискнули и получили вал недовольства зрителя.
Я представил здесь свое «видение» взаимоотношений героев «треугольника», во многом отличающихся от классических. Позволил себе не взваливать на читателя домысливание эротичных картин «по умолчанию» и свою версию дополнил эпизодами эволюции интимной жизни героини с обоими своими мужчинами как дорогу к трагичному финалу.
Во избежание обвинений в плагиате цитаты из классического текста выделены курсивом, а имена заменены.
Пробуждение
Спальня в особняке замминистра Сергея Михайловича Самарина. Его жена Ольга Андреевна уже в постели, в непрозрачном пеньюаре, укрытая до груди. Вошел муж, с игривой усмешкой осведомился:
— Не против ли любимая женушка исполнить супружеский долг?
Она ответила ему в тон:
— Как можно быть против!
Он прикрутил фитиль лампы, оставил полумрак. Сбросил на кресло халат, остался в рубашке до колен и кальсонах.
Тогда в добропорядочных семьях «исполняли долг» не нагими, а в спальной одежде. Она стянула панталоны, он кальсоны. Умудрились не обнажить друг перед другом «срамных мест»!
Сергей Михайлович лег рядом, поцеловал в губы, плечи, провел рукой по груди. Всякие прелюдии и нетрадиционные забавы в те времена мужья оставляли для походов к любовницам и в известные дома. С женами исключали их, опасаясь разбудить чреватую соблазнами чувственность.
Он ощутил эрекцию, перебрался на нее под одеяло. Она подтянула пеньюар к пупку и он вошел. Секс у них всегда в этой и только в этой позе…
Он чмокнул ее в лоб, перебрался на свою половину, пожелал спокойной ночи, заснул. Ольга опустила пеньюар. Перед глазами возникло его лицо во время близости: такое же, как и «до». Мгновения всплеска эмоций при апогее и… всё…
Она лежала с открытыми глазами и вспоминала редкие эпизоды в своей жизни, связанные с сексом.
…Тяпа умчалась вглубь сада и она поспешила за ней. Услышала слабые стоны за кустарником и раздвинула ветки. Перед глазами предстал голый зад конюха, ритмично толкающего обхватившую рябину женщину с завернутыми до пояса юбками! На звук он повернул голову, Ольга отскочила и с трепещущим сердцем убежала к террасе…
Вечером, подавая ужин, кухарка Фрося надменно на нее взглянула и криво усмехнулась. Еще наглее щерил зубы при встрече конюх. Обедневших дворян Арбенских не уважала даже челядь…
Второй раз она увидела через окно кухни: Фрося сидела на столе, а у нее между колен трудился приехавший брат Стива.
Следующий раз был уже в брачную ночь, в темноте. Помнила сумбурно из-за поглотившего все мысли волнения…...
А дальше уже так, как сегодня. Несколько раз до рождения сына была близка к оргазму, но и только. Упоминания в книгах о бурных страстях приписала обычным в них преувеличениям. Их отсутствие с мужем сочла нормой и постаралась мысли на эту тему из головы выбросить.
Мужские гениталии она «видела» только у скульптур и недоумевала: даже у Геракла «он» был явно скромнее, чем у мужа, хотя оценить размер могла только по ощущению — «вживую» мужнин не видела…
Гостиная Самариных. Завтрак втроем с восьмилетним сыном Александром. Обычные вопросы: все ли хорошо на службе у него, как успехи в учебе у сына, что нового слышала в «свете»…
— Кстати о свете. Княгиня Волховская пригласила в свой салон. Не будешь против? Мне, откровенно говоря, надоело общение в среде, где самая младшая старше меня лет на десять.
— Разумеется нет, хотя слышал про него разное. Пойди, присмотрись.
Встают.
— Пройдем в кабинет, там среди писем есть тебе от брата. Не припомню такого…
…Она читает, он собирает портфель, замечает, что она хмурится.
— Что там, надеюсь, ничего серьезного?
— С женой нелады. Долли не намерена прощать его очередной адюльтер. Стива надеется, что только я могу на нее повлиять. Зовет меня. Что посоветуешь?
— Мое отношение к нарушению обещания, данного при венчании, ты знаешь. Семья святое и ради нее стоит переступить через любые обиды.
— Дам телеграмму, что приеду. Попробую помирить.
— Я возьму билет в императорский класс. Ближайшего дня ждать с неделю.
***
Салон княгини Екатерины Волховской, Кэти — это зал на первом этаже и комнаты яруса на втором в отдельной постройке при дворце Волховских, место тусовки тогдашней «продвинутой» элиты. Ольга уже раз пять его посещала. Ей было двадцать семь и смертельно наскучило девятилетнее общение в чопорной и зажатой условностями традиционной среде.
Здесь же царила атмосфера раскованности при обсуждении любых тем, возраст не старше сорока. Особенно ее поразили разговоры об адюльтере как о чем-то обыденном и не очень предосудительном. И она поняла, почему мужчин было мало и подолгу они не задерживались: они оставались только для флирта при наличии потенциальной любовницы.
Ольга в основном слушала и Кэти решила взять красивую даму из высшего света под свою опеку…
Подходит к группе дам. Обсуждают модную книгу.
— Ужасно пикантно, на грани, но не могла оторваться!
— Я же говорила…
Кэти с Ольгой отходят.
— О какой книге речь?
— «Золотой осел», перевод с античного, тут она из рук в руки переходит, редкость. Она сейчас у меня, специально для Вас придержала
— Спасибо, Вы так любезны.
— Только мужу лучше о ней не знать.
— А что там такого!?
— Начнете, сами решите…
Кэти отошла к двоюродному брату, флигель-адъютанту свиты Великого князя, графу Алексею Корецкому.
— Алекс, опять только заглянул и уже уходишь?
— Так те же лица, Кэт.
— Не скажи. Знаком с Ольгой, женой знаменитого Самарина? Она стала захаживать, пригляделся бы.…
Он оглянулся.
— Красивая… слышал про нее: зануда и недотрога, время жалко тратить.
Кэти усмехается
— Тем интереснее. Кстати, муж старше нее лет на двадцать… Ладно, иди.
Он еще раз оглянулся на Самарину, на миг представил ее на корточках перед своей ширинкой. У всех полковых ловеласов эта поза приходила в голову при первом же взгляде на пригодную для секса женщину. Презрительно скривил губы и вышел.
***
Ольга не знала, что муж из довольно обширной библиотеки удалил все книги с откровениями о сексуальной стороне жизни, и о соитии смогла почерпнуть лишь скудные сведения, но такое!!
Уже с первых страниц зачитанной чуть не до дыр книги она поняла: Сергей Михайлович не должен ее увидеть!
«… Луций во власти необузданного и уже мучительного желания, приоткрыл одежду и показал Фотиде, с каким нетерпением жаждет он любви…
Она медленно опускается над ним на корточки; часто приседая и волнуя гибкую спину свою сладострастными движениями…»
Ольга услышала шаги и поспешно задвинула книгу под подушку.
***
Ольга возвращает книгу Кэти .
— Какие впечатления?
— Ну… откровенно уж очень.
— Не понравилось, значит, читать про интимную жизнь?
Кэти пытливо всматривается ей в лицо. Ольга стесняется признаться, что читала взахлеб, но и выглядеть святошей в ее глазах совсем не хочет.
— И фантазии всё… Матрона с ослом, придумают же такое…
«Именно интимные сцены тебя и зацепили, дорогая», подумала Кэти. Вслух предложила:
— Я дам другую, там не фантазии. Не против?
— Нет. Кэти , спрошу прямо. Я чувствую Ваше желание сделать мне приятное и ценю это. Но почему?
— Отвечу тоже прямо. Все, кого Вы здесь видите, мне симпатичны, но близких нет. Почему-то мне кажется, что мы с Вами можем ими стать. Не хотели бы?
— Буду рада.
Они приобнялись и приложись щеками.
***
Вторая книга была про оргии в древнем Риме…
«…Флавий возлег на медвежью шкуру. Его фаллос был уже готов к подвигам и призывно покачивался, почти достигая пупка. Златовласая рабыня из варваров Хельга выбралась из латрума, обтерла гладко выбритые окрестности своего огнедышащего кратера. Присела над ним, взяла в руку его вожделеющее орудие и приставила к жерлу вулкана. Медленно впустила его под звуки дикого стона его хозяина. Подошел Марий, встал над приятелем вплотную к ее лицу. Хельга взялась за его фаллос, нежно облизала головку и медленно вобрала в рот. Он был для нее как вкуснейший леденец с орехами и медом, осыпанный семечками кунжута. Она наслаждалась им и услышала стон Мария…»
…Ольга захлопнула книгу. Лицо пылало, сердце колотилось. Представила себя в позе этой рабыни на муже: получилось! Потом его же в позе Мария! А при картине ее чуть не стошнило…
Книгу она открыла через день. Пролистала, останавливаясь на эротических эпизодах, и отложила:
«В основном все повторяется и уже не так возбуждает. А зачем Кэти мне книги так настоятельно подсовывала?..»
Ольга признала факт: читать о позах и страстях было грешно, но притягательно!
Когда представляла в них себя с мужем, у него была… голова Байрона! Другие всплывавшие в памяти мужчины в картинах не удерживались.
Ее смущал такой хотя и невинный, но все же блуд. Но это была ее тайна, тот самый «скелет в шкафу». Стала представлять в них присутствующих женщин и будто вскрывала скрытую от глаз часть их жизни.
Она фыркнула, зевнула и заснула.
***
Ольга с Кэти шли по балкону над залом салона.
— Кэти , хочу знать наперед: мы будем откровенны друг с другом?
— Я смогу. А почему спрашиваешь?
Они остановились.
— Эти эротические книги. Ты ведь не случайно мне их дала?
Кэти прислонилась к балюстраде. Задумалась, будто собираясь с мыслями.
— Не случайно. Скажи, ты ведь знаешь, что говорят обо мне и Дашкевиче?
— Да.
— Это правда, но, как говорится, свечку никто не держал.
— А это важно?
— Важнее всего. Делаешь вид, что это только слухи и как бы тишь да гладь!
— Ты влюблена в Дашкевича?
— Милая Ольга! Главнее то, что ни я не влюблена в Волховского, ни он в меня. Но сейчас я имею то, что мне нужно: и взаимную страсть, и штиль в семье. Князь, кстати, тоже не скучает. Его любовница жена пароходчика Савельева, урожденная графиня Долгих.
— А книги?
Кэти спросила после секундной паузы:
— Ольга , ты счастлива? Только откровенно.
Ольга молчала.
— Понимаю. «Он порядочный, заботливый, добрый». А страсть между вами есть?! Не забывай, мы договорились и это сугубо между нами.
— А почему думаешь, что нет? Я всем довольна с Сергеем Михайловичем.
Кэти улыбнулась.
— Но если страсти нет, то рано или поздно появится и твой Дашкевич. И лучше не зачахнуть, не познав радости страстного соития. Вот я и хотела тебя разбудить. Потому что лучше сделать ошибку и потом сожалеть, чем мучиться всю жизнь от того, что ее не сделала.
Кэти взяла ее под руку:
—Ну, а если ты счастлива с мужем во всех смыслах, то и слава богу и никакие книги твое счастье не нарушат…
Ольга ехала домой, была встревожена.
«Да, у нас с Сергеем Михайловичем нет страсти, как в книгах, но пока и не влекло ни к кому другому!..»
Она отогнала эти мысли и стала думать о предстоящей поездке в Москву с ответственной миссией в семью брата.
***
Поезд остановился и Корецкий поднялся в вагон. У дверей купе пропустил выходящую Ольгу. Вежливо кивнул. Протискиваясь, она встретилась с ним глаза в глаза. У обоих «интерес». Он проводил ее взглядом, захотел еще раз увидеть ее лицо и в конце прохода она оглянулась! В выражении ее миловидного лица что-то особенно ласковое и нежное, свет в глазах светился против ее воли в чуть заметной улыбке.
Мысли, которые занимали Ольгу и Алексея, отличались.
«Не красавец, но благороден, смотрел с интересом… таким взглядом…».
«Хороша, было бы приятно ее разложить… И заманчиво, черт подери - такая недоступная…»
Но было и общее: их обоих «зацепило», но они даже не подозревали об этом…
В купе Корецкий обнимает мать.
— Как доехала?
— Отлично, спасибо попутчице, проговорили всю дорогу. Я от нее в восторге.
— Я ее видел у Кэти . И о чем же говорили?
—Обо всем, в основном о семейном. Я о семье твоего брата, твоей карьере, она о своей семье, о сыне, очень дружна с ним.
Выходят. Ольгу встречает брат, они несколько впереди. У кареты она оборачивается, явно ищет Корецкого взглядом. Он улыбается ей, в карете спрашивает мать.
—А что она говорила о муже?
— Безмерно уважает. Он ходячая добродетель.
Она лукаво улыбается.
— Нас знакомили, еще до Ольги. А почему спрашиваешь, не интрижку ли надумал?
— А ты не одобришь?
— С каких это пор я бываю против! Наоборот, престижная была бы связь, на пользу положению в «свете». Да и ей встряска не помешает.
Смеются.
***
Ольга с женой брата, берет ее за руки.
— Он любит и уважает только тебя, просто слаб бороться с соблазнами. Он страшно переживает, себя без семьи не представляет. Вот меня позвал. Прости его, Долли.
— А ты бы простила?
— Да, но мне не придется. Сергей Михайлович другой и сильный.
— Я уверена, пройдет время и он опять сорвется.
— Думаю, что нет. Но даже если так, то семья превыше всего. Прости его еще раз, не пожалеешь!
Помолчали.
— Через два дня бал. Мэри очень переживает, влюблена в него.
— А он?
—Наверное. Не зря же маман приехала.
У Ольги по лицу пробегает тень.
…Она у окна, снег. Перед глазами его взгляд из-под козырька, мимолетная улыбка…
…Он у окна, снег. Перед глазами ее светящиеся глаза, румяные губы в улыбке, такие притягательные…
…Бал… Каждый раз, как он говорил с Ольгой, в глазах ее вспыхивал радостный блеск. Ольга улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он становился серьезен…
Только близко к концу ее взгляд наткнулся на смотрящую на нее с детской обидой потухшую Мэри. Ольга замечает осуждающие взгляды, будто просыпается и быстро покидает зал.
