А я не могла надышаться икто, красноглазым, угрюмым. Я прилипала к его коже хуже пиявки, ощущая панический страх и физическую боль при необходимости разорвать прикосновение. Он гладил по спине, успокаивал и заглядывал в лицо. А я задавалась вопросами: зачем мы сделали это с нами? Зачем потерялись в собственном одиночестве? Зачем ввязались в игры богов? Бесплотным голосом у него в голове я чувствовала себя намного лучше, чем теперь в собственном теле. Трусиха. Прятаться от мира и отгораживаться Раяном было куда удобнее, чем в одиночку разгребать весь этот шлак.
На третьи сутки мы уже летели обратно, каждую свободную минуту занимая обучением. Но и это время подошло у концу.
Шелковый пеньюар на голое тело только усилил нервозность. От холода постоянно хотелось обнять плечи. Напоследок я уткнулась лбом в своего красноглазого зверя, не в силах сказать хоть слово. Одинокая слеза скатилась по щеке.
Казалось, пафосное «я вернусь» или «до встречи» опорочат момент и все что происходит между нами. Поэтому я лишь стерла непрошеную влагу и с усилием отстранилась от второго, заметив в его глазах такую же бурю, что рвалась из груди.
Блондин подал руку, на лужайку возле величественной резиденции богов целого сектора ступили двое смотрителей, возвращаясь к делам и подданным после короткого перерыва на переговоры о выгоде их планируемого союза.
Даниасар эн Сианор Маринеш терима Эльтас- смотритель сектора VQ53975
Эхо ровного шага гулко отражалось от стен самого глубокого из подвалов городской тюрьмы. Сырые, неровные и холодные своды еще ни разу с самой постройки не видывали настолько высоких гостей. Тем удивительнее смотрелись белые одежды в царстве мрака и отчаяния.
Удивленные выкрики, просьбы о помиловании и льстивый шепот остались наверху, скрытые толщей камня. Так глубоко не могло проникнуть ничто из обычной мирной суеты летнего дня. Как и ничто не смогло бы вырваться наружу. Обрюзгший начальник тюрьмы полон гордости от того, что заслужил внимание и роль провожатого для самого cмотрителя, вел все ниже и дальше, куда не проникал дневной свет и не входил ни один проверяющий. Кристалл на держателе тускло мерцал.
Высший был раздражен. Впрочем, ни четкость шагов, ни мимика, ни голос не выдали состояния хозяина. Всему виной отсутствие девчонки. Кан оказался прав: она – ребенок, младше Раяна, что по меркам лондинов считалось детством. Ее сверстники еще проходят обучение у Харона, но никак не правят секторами. Как самый молодой из смотрителей, Даниасар осознавал последствия недовольства света посмевшими вырваться из четкого порядка условностей выскочками. В череде грядущих событий, возраст – самая меньшая из причин для недовольства светлых. Но, как за первым комом лавины, за собой повлечет массу других.
Яри ворвалась вихрем в его жизнь, перевернула все с ног на голову и выпорхнула в мир жестоких интриг. Стало не ясно, достаточный якорь высший оставил при себе? Сможет ли икто вернуть девчонку назад, к нему? Всего за несколько дней высший привык к белому вихрю её деятельной натуры, привык к необычной внешности и ярким живым кристаллам. Даже к колким репликам и вечной дистанции. А теперь её не было рядом, что ужасно злило. Неустанный разум то и дело выстраивал планы возвращения блудной невесты. Иногда трепетные, иногда весьма коварные. Что раздражало еще больше, потому что приходилось усилить контроль. Эмоциям не место в мире логики и жестокости. Эмоциям, что поглотили его достаточно давно.
Лонди усмехнулся собственным мыслям. Только самоиронии ему не хватало.
Наконец тюремщик остановился у тяжелой металлической двери, зазвенел ключами. Длинная ладонь требовательно протянулась, чтоб забрать связку.
- Жди наверху. Сюда никто не должен заходить пока не свершится правосудие. – Мелодичный голос заскользил вдоль стен. За дверью послышался лязг цепей.
Острый запах пота, испражнений и рвоты сбивал с ног у порога камеры. Рваное дыхание и колючий взгляд встречали собственного палача.
-Не ждал тебя так скоро, - хриплый каркающий голос бывшего наместника Сатор не имел ничего общего с плавностью языка лондинов.
Высший снял и аккуратно сложил белоснежный плащ.
- Не скоро, но все же ждал, а еще надеялся и верил, что найдется тот, кто поможет покинуть эти стены и это тело. Воспаленный разум спутался при просчете вероятностей?
Темные глаза пленного с такими же темными кругами вокруг поливали ненавистью, хотя говорить тот продолжил практически ровно.
- Без дарованных Хароном благ, с возможностями среднестатистического жителя обычного мира, я все еще тебе нужен. Светлый разум стоит больше нескольких никчемных жизней. Станешь отрицать?
Быстрым стремительным движением высший навис над пленником, чтоб выплюнуть в лицо слова:
- Конкретно эти несколько жизней я решил присвоить. Они мои! – сорванный контроль. Власть, которой никогда не воспользоваться пленному. Уже спокойнее, но так же ядовито, - Именно поэтому ты довольствуешься ролью разменной монеты. А твоя смерть станет свадебным подарком той, что вы по ошибке назвали Яри.
Пленник сжал зубы, но взгляд не отвел.
- Что знаешь обо мне? – отстраняясь и уже на общем. Он выудил из-за пояса продолговатый сверток. Отошел к каменной нише, разворачивая.
- Любимчик Харона, - отплатил пленник пошлым прозвищем. – Без семьи, без покровителей, по воле самого создателя обретший наши миры и звезды. Многие восхищаются тобой, многие ненавидят, многие из тех и других побывали в твоей постели.
- Не завидуй, - лонди даже шутливо улыбнулся. – Как бы ко мне не относились, но хотят все. Тебя же не хотел никто. Не подкладывали дочерей, чтоб заключить выгодный контракт. Власти и возможностей было более чем достаточно… Но я разочарован. Ближайший сосед не потрудился изучить меня более тщательно. Дурная репутация не достойна внимания сиятельных? Заметь данную шутку судьба подкинула вовсе не по моей вине. «Недооцененные вероятности – скорейший путь краха»(из учений Харона). Лучшим же из любовников я стал совершенно не из тяги к постельным удовольствиям. Знания – самое мощное оружие в арсенале высших. Знание анатомии, рефлексов и процессов человеческого тела – вот мой инструмент. Добавь к этому сиан-тен, мимические проявления чувств и достаточно быстрый анализ оппонента. Харон учит всех. Не все берут одно и то же.
- К чему эти утомительные объяснения? Избавь от них и от цепей, раз я тебе нужен. Представление затянулось.
Неуловимое движение и пленника обжог быстрый укол, занося в кровь коктейль, способный превратить в пытку даже самое безобидное касание.
- Мы еще даже не начали. – Нагло усмехнулся высший в изможденное лицо. – Это был ферон. Уверен, ты помнишь о его свойствах. – По лицу пленника пробежала судорога, но жесткий разум возобновил контроль. – Объяснения нужны были Женера Сим. Он терпит твое сознание в собственной голове. Он боится боли и расскажет все секреты лишь затем, чтоб скорее получить избавление в нежных руках смерти.
Высший нажал на одну из болевых точек возле ключицы. Узник взвыл натягивая цепи.
- Контроль над телом не всегда получает тот, чей разум сильнее. Иногда достаточно непреодолимого желания, иногда поглощающих эмоций. Я обеспечу вас и тем и другим. И если Кэллеасар Диад способен оградить сознание от боли, то Женера Сим не владеет и долей подобных умений.
Слова межевались с точечными нажатиями на узлы нервных окончаний, пока от пленника не послышались первые несдержанные крики.
- Вот видишь, стоит только захотеть, и контроль поддастся более сильному из желаний.
Пленник молчал, поджимая губы в тонкую линию. Рваное дыхание и нередкие судороги не поддавались воле скорейшего разума. Но в его глубине мелькали вариации. Доступные второму обитателю тесного сознания, они лишь усилили панику, заставили метаться мысли и искать знания, что смогут стать полезными. Пленник взвыл от боли, когда непривычные к постороннему присутствию личности столкнулись. Его желудок не выдержал, орошая слизью и без того грязный пол камеры.
Даниасар развернул наконец сверток, что принес с собой. Взял в руки одну из тонких металлических спиц с небольшим крючком на конце и поднял на узника совершенно серьезный холодный взгляд.
- Меня интересует количество и расположение шпионов, что действуют в секторе VQ53975.
Вместе со словами, первая спица медленно вошла в плоть, проткнув и подцепив крюком нервный узел.
Через несколько часов, увидев cветлейшего смотрителя выходящего из подземелий, тюремщик чуть было не сполз по стеночке. От страха колени ослабели. Он видывал многое за годы службы: беспринципных воров, жестоких убийц и даже одержимых маньяков. Ни один из преступников не пугал его больше, чем высший лонди выражением спокойной задумчивости на забрызганном кровью лице. Белоснежный некогда наряд приобрел россыпь бурых и совсем ещё ярких красных пятен.
Мгновенно оценив реакцию тюремщика, Даниасар послал сигнал Элю, затребовав полную смену одежды с доставкой от иктовиан. Ожидание потратил на инструктаж тюремщика, объяснение степени ответственности за тайну содержания опаснейшего из нарушителей равновесия. Умыться и привести в порядок растрепавшиеся волосы так же не забыл.
Икто он встретил в немом молчании. На вопросительный взгляд ответил кивком головы. Скоро переоделся, не смущаясь присутствия раба, аккуратно свернул испорченные одежды и вложил в руки Раяна, предлагая отыгрывать роль носильщика до конца.
Дорога до дома не заняла много времени. Он привычно не замечал липкого обожания в глазах подданных и шепотков за спиной. Было над чем подумать, хотя информации удалось добыть ничтожно мало. Кэллеасар раз за разом терял и перехватывал контроль. По недосказанным фразам лонди легко дорисовывал картину действительности. Рисунок выходил до отвратительного скверным. Альмон и Такерон давно пришли к соглашению разделить его сектор, но плели каждый собственную вязь шпионских игр. Агенты регулярно докладывали светлым господам, вели подрывную деятельность. В последнее время почти не скрывались.
По всему выходило, что благодарить девчонку он должен не только за спокойствие своих миров, но и за собственную жизнь, что висела на волоске неведения над пропастью чужих интриг. Её непредсказуемое вмешательство оказалось спасительно своевременным. А добытая из наруча информация дороже звёзд.
«Хочу владеть информацией, а не вычленять нужное из бесполезного» - слова приобретали смысл. Не просто капризы, не просто упрямство. Сколько ещё сюрпризов скрывает в себе это дитя затерянного мира? Сможет ли он принести достойную благодарности плату за каждое благо, что ворвалось и перевернуло его жизнь с покупкой беспокойного икто?
Мысли плавно переместились на раба, что поджимая губы сдерживал поток рвущихся слов. Что известно именно ему? Что из себя представляет в отдельности от девчонки? Нуждается ли ещё в присутствии светлого? Будет ли таять от невинных прикосновений или оттолкнет, как использованную вещь?
Больше всего Даниасара мучила ревность. Грызли сомнения, нужен ли он он этим двоим. Ведь их тандем полон и гармоничен. Взаимен до невозможности. Но чувствуют ли они хоть что-то к нему, к лондину, кроме зависимости собственным обещаниям?
Яри четко дала понять, что не готова открыть ему двери собственной души. Не удивительно. Даже несколько предсказуемо. Но отступить не мог, просто обязан стать нужнее воздуха, точно так же как эти двое заменили ему дыхание. Жить как раньше, в полусне, без эмоций, без стремлений, в неведении и забвении, он больше не сможет. Поэтому вывернется из кожи лишь бы стать необходимым, как следующий удар сердца.
За низким столиком в кресле напротив икто сидел как на иголках. Видя задумчивость лонди, не решался заговорить. Неисправным компасом мысли крутились вокруг оторванной точки бытия. Переливались тревогами, раздражением и тоской.
- Говори. Интересно знать твою оценку ситуации. Достаточно ли сил вложено в наше благополучие?
Красные глаза сверкнули неодобрением.
- Теми ли мерами ты измеряешь благо, лонди?
- Объясни. – Понять их логику, выверты объединенных сознаний как не старался высший не мог.
- Только что ты истязал собрата, хотя сам же объявил, что он должен жить. Что сделаешь с нами, когда достигнешь собственных целей?
Они словно говорят на разных языках и вместо того, чтоб помочь друг другу, лишь увеличивают пропасть непонимания. Ожидания их далеки. Светлый откинулся на спинку кресла. Терпения и времени на приручение своенравного икто никогда не было жаль.
- Пленник жив и будет жить столько, сколько понадобится. О комфорте его жизнедеятельности я забочусь с наибольшей выгодой для дальнейшего управления немалой территорией. – Он впился в лицо раба кристальным взглядом. – Скажи, разве я казался белым и пушистым, добреньким и глупым, что обвиняешь в жестокости и скрытых мотивах? Ты ещё не увидел, кто я есть?
Лицо икто пошло пятнами, желваки заиграли, кулаки сжались в бессильной ярости.
- Как я мог забыть, лонди? Напоминание очень кстати.
В противоположность вспыльчивому рабу, Даниясар лениво закинул ногу на ногу.
- Все еще ненавидишь?
Раб подавился вдохом и не смог соврать в первую очередь самому себе. Да, обижен. Да, зол. За то, что отпустил его Ри. Заставил в одиночку подвергаться опасности общения с прочими лондинами. Сумасшедшими в собственной жестокости и искаженным понимаем высшего блага. Бросил её одну.
Все эмоции были считаны. Слова не всегда служат лучшим ответом.
- Как думаешь, ты нужен ей?
Мог бы спросить иначе. Кружить вокруг разрывающих нутро переживаний. Но обманываться самому – не позволительно. Эти двое важнее секторов.
- Ри не предаст, если ты об этом, - на этот раз растерянность и уверенность. Странная смесь.
- Ты слышал её мысли, составлял с ней план. Кроме глупого уговора, причин возвращаться у неё нет. Она получила тело, получила власть смотрителя. Зачем мы ей?
Кривая усмешка подняла левый уголок губ раба.
- Похоже, лонди, ты тоже забыл, кто мы есть. Мы – не лондины. Не действуем, подчиняясь извращённой логике в желании достичь наибольшей выгоды. Мы – части одного целого. Мы импульсивны и подвержены эмоциям. Поступаем по велению сердца, потому как по-другому не можем.
«Что же велят ваши сердца? Есть ли там место для зависимого непреодолимой тягой светлого?» Хотелось кричать и бить себя в грудь, туда где ныло и болело неразделённое чувство. Но вместо этого лонди плавно поднялся и подошёл к окну, скрыв от раба прорывающуюся горечь.
- Я вам не нужен. Лишь инструмент, помощник. Не более. Дурак! Поставил все на кон.
Откровения ошеломляли. Блондин хоть и был неотъемлемой частью действительности, но безусловной, само собой разумеющейся. Его чувства не брались в расчет. Как же могли они не видеть ни рефлекторную тягу молодых тел, а желания души разделить бремя непростых решений. Стремления одинокого существа быть нужным и важным, пусть только им двоим. Таким же одиноким и потерянным, не имеющим ничего и никого, кроме друг друга.
Икто тихонько подошёл к сгорбленной фигуре у окна. Не решаясь обнять, замер за спиной, вглядываясь над плечом в цветение сада. Что он мог дать блондину? Собственную неуверенность? Может страх? Сумбур и неразбериху собственных чувств?
На третьи сутки мы уже летели обратно, каждую свободную минуту занимая обучением. Но и это время подошло у концу.
Шелковый пеньюар на голое тело только усилил нервозность. От холода постоянно хотелось обнять плечи. Напоследок я уткнулась лбом в своего красноглазого зверя, не в силах сказать хоть слово. Одинокая слеза скатилась по щеке.
Казалось, пафосное «я вернусь» или «до встречи» опорочат момент и все что происходит между нами. Поэтому я лишь стерла непрошеную влагу и с усилием отстранилась от второго, заметив в его глазах такую же бурю, что рвалась из груди.
Блондин подал руку, на лужайку возле величественной резиденции богов целого сектора ступили двое смотрителей, возвращаясь к делам и подданным после короткого перерыва на переговоры о выгоде их планируемого союза.
Даниасар эн Сианор Маринеш терима Эльтас- смотритель сектора VQ53975
Эхо ровного шага гулко отражалось от стен самого глубокого из подвалов городской тюрьмы. Сырые, неровные и холодные своды еще ни разу с самой постройки не видывали настолько высоких гостей. Тем удивительнее смотрелись белые одежды в царстве мрака и отчаяния.
Удивленные выкрики, просьбы о помиловании и льстивый шепот остались наверху, скрытые толщей камня. Так глубоко не могло проникнуть ничто из обычной мирной суеты летнего дня. Как и ничто не смогло бы вырваться наружу. Обрюзгший начальник тюрьмы полон гордости от того, что заслужил внимание и роль провожатого для самого cмотрителя, вел все ниже и дальше, куда не проникал дневной свет и не входил ни один проверяющий. Кристалл на держателе тускло мерцал.
Высший был раздражен. Впрочем, ни четкость шагов, ни мимика, ни голос не выдали состояния хозяина. Всему виной отсутствие девчонки. Кан оказался прав: она – ребенок, младше Раяна, что по меркам лондинов считалось детством. Ее сверстники еще проходят обучение у Харона, но никак не правят секторами. Как самый молодой из смотрителей, Даниасар осознавал последствия недовольства света посмевшими вырваться из четкого порядка условностей выскочками. В череде грядущих событий, возраст – самая меньшая из причин для недовольства светлых. Но, как за первым комом лавины, за собой повлечет массу других.
Яри ворвалась вихрем в его жизнь, перевернула все с ног на голову и выпорхнула в мир жестоких интриг. Стало не ясно, достаточный якорь высший оставил при себе? Сможет ли икто вернуть девчонку назад, к нему? Всего за несколько дней высший привык к белому вихрю её деятельной натуры, привык к необычной внешности и ярким живым кристаллам. Даже к колким репликам и вечной дистанции. А теперь её не было рядом, что ужасно злило. Неустанный разум то и дело выстраивал планы возвращения блудной невесты. Иногда трепетные, иногда весьма коварные. Что раздражало еще больше, потому что приходилось усилить контроль. Эмоциям не место в мире логики и жестокости. Эмоциям, что поглотили его достаточно давно.
Лонди усмехнулся собственным мыслям. Только самоиронии ему не хватало.
Наконец тюремщик остановился у тяжелой металлической двери, зазвенел ключами. Длинная ладонь требовательно протянулась, чтоб забрать связку.
- Жди наверху. Сюда никто не должен заходить пока не свершится правосудие. – Мелодичный голос заскользил вдоль стен. За дверью послышался лязг цепей.
Острый запах пота, испражнений и рвоты сбивал с ног у порога камеры. Рваное дыхание и колючий взгляд встречали собственного палача.
-Не ждал тебя так скоро, - хриплый каркающий голос бывшего наместника Сатор не имел ничего общего с плавностью языка лондинов.
Высший снял и аккуратно сложил белоснежный плащ.
- Не скоро, но все же ждал, а еще надеялся и верил, что найдется тот, кто поможет покинуть эти стены и это тело. Воспаленный разум спутался при просчете вероятностей?
Темные глаза пленного с такими же темными кругами вокруг поливали ненавистью, хотя говорить тот продолжил практически ровно.
- Без дарованных Хароном благ, с возможностями среднестатистического жителя обычного мира, я все еще тебе нужен. Светлый разум стоит больше нескольких никчемных жизней. Станешь отрицать?
Быстрым стремительным движением высший навис над пленником, чтоб выплюнуть в лицо слова:
- Конкретно эти несколько жизней я решил присвоить. Они мои! – сорванный контроль. Власть, которой никогда не воспользоваться пленному. Уже спокойнее, но так же ядовито, - Именно поэтому ты довольствуешься ролью разменной монеты. А твоя смерть станет свадебным подарком той, что вы по ошибке назвали Яри.
Пленник сжал зубы, но взгляд не отвел.
- Что знаешь обо мне? – отстраняясь и уже на общем. Он выудил из-за пояса продолговатый сверток. Отошел к каменной нише, разворачивая.
- Любимчик Харона, - отплатил пленник пошлым прозвищем. – Без семьи, без покровителей, по воле самого создателя обретший наши миры и звезды. Многие восхищаются тобой, многие ненавидят, многие из тех и других побывали в твоей постели.
- Не завидуй, - лонди даже шутливо улыбнулся. – Как бы ко мне не относились, но хотят все. Тебя же не хотел никто. Не подкладывали дочерей, чтоб заключить выгодный контракт. Власти и возможностей было более чем достаточно… Но я разочарован. Ближайший сосед не потрудился изучить меня более тщательно. Дурная репутация не достойна внимания сиятельных? Заметь данную шутку судьба подкинула вовсе не по моей вине. «Недооцененные вероятности – скорейший путь краха»(из учений Харона). Лучшим же из любовников я стал совершенно не из тяги к постельным удовольствиям. Знания – самое мощное оружие в арсенале высших. Знание анатомии, рефлексов и процессов человеческого тела – вот мой инструмент. Добавь к этому сиан-тен, мимические проявления чувств и достаточно быстрый анализ оппонента. Харон учит всех. Не все берут одно и то же.
- К чему эти утомительные объяснения? Избавь от них и от цепей, раз я тебе нужен. Представление затянулось.
Неуловимое движение и пленника обжог быстрый укол, занося в кровь коктейль, способный превратить в пытку даже самое безобидное касание.
- Мы еще даже не начали. – Нагло усмехнулся высший в изможденное лицо. – Это был ферон. Уверен, ты помнишь о его свойствах. – По лицу пленника пробежала судорога, но жесткий разум возобновил контроль. – Объяснения нужны были Женера Сим. Он терпит твое сознание в собственной голове. Он боится боли и расскажет все секреты лишь затем, чтоб скорее получить избавление в нежных руках смерти.
Высший нажал на одну из болевых точек возле ключицы. Узник взвыл натягивая цепи.
- Контроль над телом не всегда получает тот, чей разум сильнее. Иногда достаточно непреодолимого желания, иногда поглощающих эмоций. Я обеспечу вас и тем и другим. И если Кэллеасар Диад способен оградить сознание от боли, то Женера Сим не владеет и долей подобных умений.
Слова межевались с точечными нажатиями на узлы нервных окончаний, пока от пленника не послышались первые несдержанные крики.
- Вот видишь, стоит только захотеть, и контроль поддастся более сильному из желаний.
Пленник молчал, поджимая губы в тонкую линию. Рваное дыхание и нередкие судороги не поддавались воле скорейшего разума. Но в его глубине мелькали вариации. Доступные второму обитателю тесного сознания, они лишь усилили панику, заставили метаться мысли и искать знания, что смогут стать полезными. Пленник взвыл от боли, когда непривычные к постороннему присутствию личности столкнулись. Его желудок не выдержал, орошая слизью и без того грязный пол камеры.
Даниасар развернул наконец сверток, что принес с собой. Взял в руки одну из тонких металлических спиц с небольшим крючком на конце и поднял на узника совершенно серьезный холодный взгляд.
- Меня интересует количество и расположение шпионов, что действуют в секторе VQ53975.
Вместе со словами, первая спица медленно вошла в плоть, проткнув и подцепив крюком нервный узел.
Через несколько часов, увидев cветлейшего смотрителя выходящего из подземелий, тюремщик чуть было не сполз по стеночке. От страха колени ослабели. Он видывал многое за годы службы: беспринципных воров, жестоких убийц и даже одержимых маньяков. Ни один из преступников не пугал его больше, чем высший лонди выражением спокойной задумчивости на забрызганном кровью лице. Белоснежный некогда наряд приобрел россыпь бурых и совсем ещё ярких красных пятен.
Мгновенно оценив реакцию тюремщика, Даниасар послал сигнал Элю, затребовав полную смену одежды с доставкой от иктовиан. Ожидание потратил на инструктаж тюремщика, объяснение степени ответственности за тайну содержания опаснейшего из нарушителей равновесия. Умыться и привести в порядок растрепавшиеся волосы так же не забыл.
Икто он встретил в немом молчании. На вопросительный взгляд ответил кивком головы. Скоро переоделся, не смущаясь присутствия раба, аккуратно свернул испорченные одежды и вложил в руки Раяна, предлагая отыгрывать роль носильщика до конца.
Дорога до дома не заняла много времени. Он привычно не замечал липкого обожания в глазах подданных и шепотков за спиной. Было над чем подумать, хотя информации удалось добыть ничтожно мало. Кэллеасар раз за разом терял и перехватывал контроль. По недосказанным фразам лонди легко дорисовывал картину действительности. Рисунок выходил до отвратительного скверным. Альмон и Такерон давно пришли к соглашению разделить его сектор, но плели каждый собственную вязь шпионских игр. Агенты регулярно докладывали светлым господам, вели подрывную деятельность. В последнее время почти не скрывались.
По всему выходило, что благодарить девчонку он должен не только за спокойствие своих миров, но и за собственную жизнь, что висела на волоске неведения над пропастью чужих интриг. Её непредсказуемое вмешательство оказалось спасительно своевременным. А добытая из наруча информация дороже звёзд.
«Хочу владеть информацией, а не вычленять нужное из бесполезного» - слова приобретали смысл. Не просто капризы, не просто упрямство. Сколько ещё сюрпризов скрывает в себе это дитя затерянного мира? Сможет ли он принести достойную благодарности плату за каждое благо, что ворвалось и перевернуло его жизнь с покупкой беспокойного икто?
Мысли плавно переместились на раба, что поджимая губы сдерживал поток рвущихся слов. Что известно именно ему? Что из себя представляет в отдельности от девчонки? Нуждается ли ещё в присутствии светлого? Будет ли таять от невинных прикосновений или оттолкнет, как использованную вещь?
Больше всего Даниасара мучила ревность. Грызли сомнения, нужен ли он он этим двоим. Ведь их тандем полон и гармоничен. Взаимен до невозможности. Но чувствуют ли они хоть что-то к нему, к лондину, кроме зависимости собственным обещаниям?
Яри четко дала понять, что не готова открыть ему двери собственной души. Не удивительно. Даже несколько предсказуемо. Но отступить не мог, просто обязан стать нужнее воздуха, точно так же как эти двое заменили ему дыхание. Жить как раньше, в полусне, без эмоций, без стремлений, в неведении и забвении, он больше не сможет. Поэтому вывернется из кожи лишь бы стать необходимым, как следующий удар сердца.
За низким столиком в кресле напротив икто сидел как на иголках. Видя задумчивость лонди, не решался заговорить. Неисправным компасом мысли крутились вокруг оторванной точки бытия. Переливались тревогами, раздражением и тоской.
- Говори. Интересно знать твою оценку ситуации. Достаточно ли сил вложено в наше благополучие?
Красные глаза сверкнули неодобрением.
- Теми ли мерами ты измеряешь благо, лонди?
- Объясни. – Понять их логику, выверты объединенных сознаний как не старался высший не мог.
- Только что ты истязал собрата, хотя сам же объявил, что он должен жить. Что сделаешь с нами, когда достигнешь собственных целей?
Они словно говорят на разных языках и вместо того, чтоб помочь друг другу, лишь увеличивают пропасть непонимания. Ожидания их далеки. Светлый откинулся на спинку кресла. Терпения и времени на приручение своенравного икто никогда не было жаль.
- Пленник жив и будет жить столько, сколько понадобится. О комфорте его жизнедеятельности я забочусь с наибольшей выгодой для дальнейшего управления немалой территорией. – Он впился в лицо раба кристальным взглядом. – Скажи, разве я казался белым и пушистым, добреньким и глупым, что обвиняешь в жестокости и скрытых мотивах? Ты ещё не увидел, кто я есть?
Лицо икто пошло пятнами, желваки заиграли, кулаки сжались в бессильной ярости.
- Как я мог забыть, лонди? Напоминание очень кстати.
В противоположность вспыльчивому рабу, Даниясар лениво закинул ногу на ногу.
- Все еще ненавидишь?
Раб подавился вдохом и не смог соврать в первую очередь самому себе. Да, обижен. Да, зол. За то, что отпустил его Ри. Заставил в одиночку подвергаться опасности общения с прочими лондинами. Сумасшедшими в собственной жестокости и искаженным понимаем высшего блага. Бросил её одну.
Все эмоции были считаны. Слова не всегда служат лучшим ответом.
- Как думаешь, ты нужен ей?
Мог бы спросить иначе. Кружить вокруг разрывающих нутро переживаний. Но обманываться самому – не позволительно. Эти двое важнее секторов.
- Ри не предаст, если ты об этом, - на этот раз растерянность и уверенность. Странная смесь.
- Ты слышал её мысли, составлял с ней план. Кроме глупого уговора, причин возвращаться у неё нет. Она получила тело, получила власть смотрителя. Зачем мы ей?
Кривая усмешка подняла левый уголок губ раба.
- Похоже, лонди, ты тоже забыл, кто мы есть. Мы – не лондины. Не действуем, подчиняясь извращённой логике в желании достичь наибольшей выгоды. Мы – части одного целого. Мы импульсивны и подвержены эмоциям. Поступаем по велению сердца, потому как по-другому не можем.
«Что же велят ваши сердца? Есть ли там место для зависимого непреодолимой тягой светлого?» Хотелось кричать и бить себя в грудь, туда где ныло и болело неразделённое чувство. Но вместо этого лонди плавно поднялся и подошёл к окну, скрыв от раба прорывающуюся горечь.
- Я вам не нужен. Лишь инструмент, помощник. Не более. Дурак! Поставил все на кон.
Откровения ошеломляли. Блондин хоть и был неотъемлемой частью действительности, но безусловной, само собой разумеющейся. Его чувства не брались в расчет. Как же могли они не видеть ни рефлекторную тягу молодых тел, а желания души разделить бремя непростых решений. Стремления одинокого существа быть нужным и важным, пусть только им двоим. Таким же одиноким и потерянным, не имеющим ничего и никого, кроме друг друга.
Икто тихонько подошёл к сгорбленной фигуре у окна. Не решаясь обнять, замер за спиной, вглядываясь над плечом в цветение сада. Что он мог дать блондину? Собственную неуверенность? Может страх? Сумбур и неразбериху собственных чувств?
