- Не знаю, говорит, забудьте про него, и всё. Как будто его и нет вовсе. Сказал, что через пару дней. Что через пару дней? – сам у себя спросил Томас.
- Да как это? Где же это видано? Как мы можем такое забыть?
- Не знаю, Ами. Я и сам пока ничего не понимаю, но мне кажется, не знаю даже.… Нет.… Это всё бред какой-то! - Томас развёл руками. – Но я слово дал. Перекрестился. Понимаешь?
- Вот твоя старая голова. Не мог сказать «нет». Вечно идёшь у него на поводу. Наобещаешь с три короба и ходишь лысину чешешь. Не ходить на фильм нашего Джонни, да где ж это видано? Все пойдут, а мы не пойдём. Не мог сказать «нет», - запричитала Амалия, орудуя тряпкой. – Как будто и нет его вовсе. Да где же это видано? Что мы соседям скажем? Тётушке Фаре?
- Пойду как раз ей позвоню - предупрежу, что мы не пойдём, - сказал Томас, виновато опустив голову, и пошаркал к телефону.
- И Эмили предупреди. Она тоже собиралась, - напомнила Амелия.
Большинство жителей Реддинга были адептами протестантской церкви. Почти каждый житель мог дословно процитировать наизусть большую часть Библии, а на воскресных службах было не протолкнуться. В отношении к религии родители Джона не были исключением.
Амелия и Томас переехали в Реддинг, когда у них уже было двое детей и огромный багаж жизненного опыта выживания в нищете. Но несмотря ни на что Вайеры мечтали о большой многодетной семье. На момент переезда в этот уютный городишко Амелия была уже на девятом месяце. Поэтому Рой может себя по праву считать коренным жителем этого места. Томас очень радовался ещё одному сыну и тем возможностям, которые представились здесь. Наконец-то их мечта начала осуществляться.
Они поселились в небольшом домике. Да, он был неидеален и требовал значительного ремонта, но своё жилище – это уже что-то. К тому же Томас получил постоянную работу со стабильной зарплатой и перестал перебиваться случайными заработками. У него впервые в жизни появились выходные, которые он мог проводить с семьёй и тратить на обустройство своего маленького, но такого уютного жилища.
Он устроился на ферму имени Эддисона. Хозяйство было довольно крупным - очень многие жители Реддинга работали там. Джон брался за любую работу: помогал в заготовке сена, чинил технику, занимался ремонтом построек, пас коров, убирал мусор. Те, кто работал с ним, сразу отметили его трудолюбие и его по-настоящему золотые руки, которые были способны оживить любую испорченную вещь.
Люди в Реддинге оказались просто замечательные. Они очень тепло и по-доброму отнеслись к новым соседям. Томас и подумать не мог, что после стольких бед они когда-нибудь окажутся в таком райском местечке.
Позже Томас и Амелия узнали, что одной из причин столь дружественного отношения к ним является в том числе и религиозность местных жителей. Люди почитали Святое писание и Иисуса Христа. Они молились перед едой, ходили в церковь по воскресеньям. И в этом не было ничего сектантского или фанатичного, никто не заставлял Томаса или Амелию вступать в их ряды. Томас и Амелия сделали свой выбор вполне осознанно, видя, в какое райское место превратился этот городок под воздействием веры. Раз уж судьба их привела сюда – пусть будет так.
Но далеко не всех удавалось спасти с помощью вероучений. Нет-нет, то и дело появлялись редкие исключения, не желающие жить по заповедям Божьим. Что ими двигало? Что тянуло их вниз? Вероятно, мир так устроен - он не может быть идеальным по определению.
Одним таким исключением стала младшая дочь Томаса – Мэри. Она всегда была своенравной и очень независимой. Она не любила делать то, что не по душе. Ей не нравилось читать Библию и ходить на воскресные проповеди. Каким-то непостижимым образом, родившись в столь религиозном месте, она абсолютно не интересовалась темой религии. Вероятно, Мэри вообще не верила в Бога.
Будучи маленькой, она открыто демонстрировала своё недовольство, но, став постарше и ощутив реальное давление со стороны взрослых, которые уже не просто просили с улыбкой на лице, а фактически заставляли изучать Святое Писание, она стала закрываться в своём мирке, ненавидя Бога и эту «дурацкую книжку» о нём. Возможно, ей нужна была вовсе не религия, а что-то совсем иное. Но окружающие люди, привыкнув к определённому устройству мира, просто не видели другого пути и пытались её склонить на тот, который считали единственно верным. То, что безотказно срабатывало с одними детьми, не сработало с ней. Естественно, ничего хорошего из этого не вышло, и, когда появилась такая возможность, ребёнок, забитый, но с очень крепким внутренним стержнем, начал протестовать в открытую. Это был настоящий бунт. И ни родители, ни учителя уже ничего не могли сделать, потому что молодой девушке с уже достаточно окрепшей психикой было совершенно наплевать на их мнение. Постоянно навязывая нормы морали, родители получили обратный эффект. Мэри полностью отрицала любые нормы, и, наоборот, назло всем старалась делать как раз то, что нельзя.
Однако большинство детей Томаса, включая Джона, всё-таки удалось приобщить к вере. Джон до сих пор хранил в машине маленькую Библию и иногда в свободное время почитывал её.
Обычно в кинотеатре Реддинга собиралось не очень много народа, и основной публикой, как правило, была молодёжь. Но в эту субботу всё было иначе: свободные места в зале отсутствовали. Возле стен по бокам и сзади толпились люди: они были готовы смотреть фильм даже в таком положении. Однако многие желающие не смогли попасть на премьеру. Они продолжали дежурить возле входа, а некоторые, особо активные, периодически предпринимали попытки пробраться внутрь, но кинотеатр был просто неспособен вместить больше.
Изначально многие не одобряли выбор профессии Джона Вайера, так как актёры явно служили другим богам, но, когда жители города увидели «Книжную любовь» и «Поющие мечты», они искренне порадовались за своего птенца, который с таким головокружительным успехом вылетел из родного гнезда. Одним словом, все были в предвкушении и ждали чего-то особенно прекрасного. Чувствовалось, как синхронно ускорилось сердцебиение всех, кто был в кинозале, когда свет погас и зазвучало: «В главных ролях: Джон Вайер…» и на экране появилось знакомое лицо.
Кстати, по заказу кинокомпании «Дримс Пикчерз» в Реддинг был приглашён репортёр, который должен был осветить в прессе это событие - премьеру «Граней любви» в родном городе Джона Вайера.
Однако новый фильм с участием Джона поверг публику Реддинга в настоящий шок. Зная специфику городка, фильмы подобного содержания сюда просто не привозили, так как здесь они явно не пользовались спросом, но этот фильм никто не стал цензурировать, потому что на фильмы Джона Вайера, как правило, ходили все без исключения.
Сейчас же разворачивалась совсем иная ситуация. Пришедшие на премьеру зависли в явном напряжении. Около десятка человек ушло прямо с сеанса, так и не дождавшись финала. В некоторых сценах, особенно в сцене, где Джон крупным планом целует другого мужчину, прокатилась волна недовольства по залу. Зрители уже открыто демонстрировали негативное отношение к происходящему на экране. Некоторые требовали остановить показ прямо сейчас.
В итоге сеанс действительно был остановлен. Люди не торопились расходиться, бурно шумя и обсуждая фильм. Каждый хотел высказать своё мнение. Из толпы доносились грубые реплики в адрес фильма и роли Джона Вайера.
- Как он мог? Решиться играть такое! Какой позор!
Один из зрителей выкрикнул на живого старичка, который в это время появился на выходе:
- Старина Харви, что ты нам включил?
- Так я это… - остановился старичок. Он нервно поглаживал свою абсолютно белую бороду, и глазки его быстро бегали из стороны в сторону в поисках оправдания случившемуся. – Это ж… Это же наш Джонни, - наконец выдавил он. - Я не думал, что это…
Старичок пожал плечами, не находя больше нужных слов.
Из числа зрителей вышел весьма статный, слегка полный человек преклонного возраста. С виду он, вроде бы, излучал простоту и дружелюбие, но если внимательно присмотреться - где-то глубоко в глазах явно читалась опасная хитринка. Он умело камуфлировал её под обличием доброты и простодушия. Это был пастор – человек, пользующийся большим авторитетом:
- Уважаемые жители Реддинга, прошу всех успокоиться и не галдеть. Мы – цивилизованные люди. Пожалуйста, соблюдайте правила приличия! Не надо устраивать балаган!
Слова проповедника самым волшебным образом подействовали на толпу. Люди начали приходить в себя.
- Родители Джона здесь? – задал проповедник вопрос. Ответа не последовало. Кто-то из толпы выкрикнул:
- Позор им! Позор их отпрыску!
Выкрикивающего поддержали. Пастор стал опять утихомиривать публику. Когда присутствующие снова успокоились, встала Эмили и ответила:
- Нет, преподобный. Родителей здесь нет. Из моей семьи только я пошла на премьеру.
- Позор им! Позор! – опять раздался крик и толпы, и снова люди начали галдеть.
Пастор на этот раз не стал останавливать людей – он просто стоял и внимательно наблюдал за происходящим. Людям необходимо было выплеснуть всё, что в них сидело, и он им дал такую возможность. Несколько минут он терпеливо ждал, пока все успокоятся. Его невозмутимый и спокойный вид заставил всех вскоре снова замолчать. Пастор продолжил:
- Разве они не должны были прийти на премьеру? Уже две недели они только о ней и говорят.
- Нет, преподобный, они позвонили мне и сказали, что не пойдут, - ответила скромно Эмили.
- Да, и мне позвонили, - выступила из толпы тётушка Фара, - сказали то же самое. А ведь они ещё и званый ужин хотели устроить по такому случаю.
- Они объяснили почему? – заинтересовался пастор.
- Нет, не объяснили, преподобный, - продолжала говорить тётушка Фара. - Мне позвонил Томас и сказал, что они с женой, к сожалению, не смогут присутствовать на премьере.
- Они сказали, что им звонил Джон и попросил их об этом, - ответила Эмили.
- Что, сам позвонил и попросил? – удивился пастор.
- Да, - закивала головой Эмили.
- Он объяснил, почему? – продолжал спрашивать пастор.
- Нет. Ну или, по крайней мере, родители мне об этом ничего не сказали, - предположила Эмили.
- Хорошо, спасибо за информацию, Эмили. Миссис Фара, - пастор кивнул женщине. Далее он обратился ко всем присутствующим:
- Уважаемые жители, предлагаю поступить следующим образом. Мы отменяем показ этого дьявольского творения в нашем городе!
Публика тут же взорвалась одобрительными возгласами. Пастор поднял обе руки вверх, обозначая, что он ещё не закончил. Все снова успокоились.
- И хочу всех попросить пока не сообщать Вайерам о том, что здесь произошло. Постарайтесь каким-то образом избежать разговоров с ними на эту тему, в особенности не надо проявлять нетерпимости и злословить. И, Эмили, задержись, пожалуйста, на секундочку – надо поговорить.
В глазах людей читалось недопонимание, но пастор не просто так находился на своём месте – он сразу почуял неладное: Томас и Амелия, которые при каждой встрече, светясь от счастья, непременно упоминали о долгожданной премьере, вдруг в последний момент отказываются идти на неё. Странная просьба их сына. Здесь точно что-то произошло. Стоило сначала разобраться, в чём дело.
Пообщавшись с Эмили с глазу на глаз, пастор ещё раз убедился, что та толком ничего не знает. Необходимо было напрямую поговорить с родителями Джона. Он решил, что сделает это завтра после воскресной службы. За последние десять лет Вайеры не пропустили ни одной из них, а значит, и завтра точно придут. Нужно было хорошенько подумать, о чём будет этот разговор.
Когда в Реддинге шла премьера, а Томас и Амелия сидели дома с выключенным телевизором, они уже оба понимали, что нарушат слово, данное сыну. Они не могли делать вид, что ничего не происходит. Не могли перестать думать об этом. Даже в молчании чувствовалось тяжёлое ожидание, а удобные домашние кресла больше походили на электрические стулья.
Но всё же они не стали полностью игнорировать просьбу Джона. Они решили, что пока не пойдут на сам фильм, но если просто немного узнают о нём от других людей, то как бы останутся невиновными. Люди всегда ищут оправдания своим поступкам, даже самым дурным, и они тоже искали. Они посчитали, что таким образом они практически ничего не нарушат, но в то же время, возможно, смогут как-то помочь сыну. В какой-то степени это действительно оправдывало их. После премьеры они решили позвонить Эмили: она ведь тоже собиралась пойти туда.
- Да, привет, мам, - ответила дочь.
- Ты где сейчас? – Амелия решила зайти аккуратно на интересующую её тему.
- Я на работе.
- Как на работе? Разве у тебя не выходной сегодня? – возмутилась мать.
- Да меня тут вызвали срочно. Пришлось премьеру тоже пропустить, - Эмили сама заранее ответила на тот вопрос, который волновал родителей больше всего. Она прекрасно понимала, почему звонит мать. Пастор предупредил её, что такое может быть. И вместе с ним они решили, что ей не стоит пытаться ничего выяснять, так как родители сразу почувствуют что-нибудь неладное. Если родители позвонят Эмили, пастор предложил ответить, что она вообще не ходила на фильм, иначе они от неё не отстанут, пока не узнают всех подробностей. Эмили согласилась.
«Значит, она ничего не знает», - подумала Амелия. - А завтра у тебя выходной? – продолжила она как ни в чём не бывало.
- Да, выходной.
- Заедешь к нам? А то я тут столько еды приготовила. Теперь не знаем, куда девать.
- Хорошо, я постараюсь заскочить, - сухо ответила Эмили. – Ладно, мам, я пойду работать – уже вызывают.
- Хорошо. Только после обеда заезжай. С утра на службу пойдём. Звони завтра тогда, - попрощалась Амелия.
Так как звонок Эмили не принёс ожидаемого результата, попробовали позвонить тётушке Фаре. Её телефон упорно не отвечал. После пяти попыток родители Джона решили, что надо прекратить поиски. Эмили, от которой они могли узнать всё, что нужно, не попала на премьеру. Тётушка Фара не брала трубку. Наверное, необходимо было прислушаться ко всем этим знакам и проявить должное терпение. Судьба будто сама подсказывала, что пока не стоит нарушать данное ими слово. В любом случае всё скоро станет ясно.
В городках наподобие Реддинга, где жизнь размеренна и спокойна, люди часто живут по привычке, никоим образом не нарушая установленного порядка дня, и привычку эту можно определить буквально во всём, даже в, казалось бы, самых незначительных мелочах. Таким образом, всё превращается в некий ритуал, который повторяется с завидным постоянством.
К примеру, Амелия ходила на рынок за продуктами только в определённые дни. Она шла строго по одному и тому же маршруту, останавливаясь возле одних и тех же торговых точек, приблизительно, на одно и то же время. Городок был небольшим и дружным, поэтому на рынке все прекрасно друг друга знали. Амелия застревала там в среднем на два часа, затем возвращалась домой. Этого времени было вполне достаточно, чтобы купить всё, что нужно, и обойти всех своих подружек, естественно, строго соблюдая очередность.
То же самое касалось и Томаса. По средам он постоянно ходил играть в боулинг, а в пятницу с самого утра пропадал в гараже.
- Да как это? Где же это видано? Как мы можем такое забыть?
- Не знаю, Ами. Я и сам пока ничего не понимаю, но мне кажется, не знаю даже.… Нет.… Это всё бред какой-то! - Томас развёл руками. – Но я слово дал. Перекрестился. Понимаешь?
- Вот твоя старая голова. Не мог сказать «нет». Вечно идёшь у него на поводу. Наобещаешь с три короба и ходишь лысину чешешь. Не ходить на фильм нашего Джонни, да где ж это видано? Все пойдут, а мы не пойдём. Не мог сказать «нет», - запричитала Амалия, орудуя тряпкой. – Как будто и нет его вовсе. Да где же это видано? Что мы соседям скажем? Тётушке Фаре?
- Пойду как раз ей позвоню - предупрежу, что мы не пойдём, - сказал Томас, виновато опустив голову, и пошаркал к телефону.
- И Эмили предупреди. Она тоже собиралась, - напомнила Амелия.
Глава 54. Вспышка прошлого «Переезд в Реддинг»
Большинство жителей Реддинга были адептами протестантской церкви. Почти каждый житель мог дословно процитировать наизусть большую часть Библии, а на воскресных службах было не протолкнуться. В отношении к религии родители Джона не были исключением.
Амелия и Томас переехали в Реддинг, когда у них уже было двое детей и огромный багаж жизненного опыта выживания в нищете. Но несмотря ни на что Вайеры мечтали о большой многодетной семье. На момент переезда в этот уютный городишко Амелия была уже на девятом месяце. Поэтому Рой может себя по праву считать коренным жителем этого места. Томас очень радовался ещё одному сыну и тем возможностям, которые представились здесь. Наконец-то их мечта начала осуществляться.
Они поселились в небольшом домике. Да, он был неидеален и требовал значительного ремонта, но своё жилище – это уже что-то. К тому же Томас получил постоянную работу со стабильной зарплатой и перестал перебиваться случайными заработками. У него впервые в жизни появились выходные, которые он мог проводить с семьёй и тратить на обустройство своего маленького, но такого уютного жилища.
Он устроился на ферму имени Эддисона. Хозяйство было довольно крупным - очень многие жители Реддинга работали там. Джон брался за любую работу: помогал в заготовке сена, чинил технику, занимался ремонтом построек, пас коров, убирал мусор. Те, кто работал с ним, сразу отметили его трудолюбие и его по-настоящему золотые руки, которые были способны оживить любую испорченную вещь.
Люди в Реддинге оказались просто замечательные. Они очень тепло и по-доброму отнеслись к новым соседям. Томас и подумать не мог, что после стольких бед они когда-нибудь окажутся в таком райском местечке.
Позже Томас и Амелия узнали, что одной из причин столь дружественного отношения к ним является в том числе и религиозность местных жителей. Люди почитали Святое писание и Иисуса Христа. Они молились перед едой, ходили в церковь по воскресеньям. И в этом не было ничего сектантского или фанатичного, никто не заставлял Томаса или Амелию вступать в их ряды. Томас и Амелия сделали свой выбор вполне осознанно, видя, в какое райское место превратился этот городок под воздействием веры. Раз уж судьба их привела сюда – пусть будет так.
Но далеко не всех удавалось спасти с помощью вероучений. Нет-нет, то и дело появлялись редкие исключения, не желающие жить по заповедям Божьим. Что ими двигало? Что тянуло их вниз? Вероятно, мир так устроен - он не может быть идеальным по определению.
Одним таким исключением стала младшая дочь Томаса – Мэри. Она всегда была своенравной и очень независимой. Она не любила делать то, что не по душе. Ей не нравилось читать Библию и ходить на воскресные проповеди. Каким-то непостижимым образом, родившись в столь религиозном месте, она абсолютно не интересовалась темой религии. Вероятно, Мэри вообще не верила в Бога.
Будучи маленькой, она открыто демонстрировала своё недовольство, но, став постарше и ощутив реальное давление со стороны взрослых, которые уже не просто просили с улыбкой на лице, а фактически заставляли изучать Святое Писание, она стала закрываться в своём мирке, ненавидя Бога и эту «дурацкую книжку» о нём. Возможно, ей нужна была вовсе не религия, а что-то совсем иное. Но окружающие люди, привыкнув к определённому устройству мира, просто не видели другого пути и пытались её склонить на тот, который считали единственно верным. То, что безотказно срабатывало с одними детьми, не сработало с ней. Естественно, ничего хорошего из этого не вышло, и, когда появилась такая возможность, ребёнок, забитый, но с очень крепким внутренним стержнем, начал протестовать в открытую. Это был настоящий бунт. И ни родители, ни учителя уже ничего не могли сделать, потому что молодой девушке с уже достаточно окрепшей психикой было совершенно наплевать на их мнение. Постоянно навязывая нормы морали, родители получили обратный эффект. Мэри полностью отрицала любые нормы, и, наоборот, назло всем старалась делать как раз то, что нельзя.
Однако большинство детей Томаса, включая Джона, всё-таки удалось приобщить к вере. Джон до сих пор хранил в машине маленькую Библию и иногда в свободное время почитывал её.
Глава 55. Жители Реддинга на премьере «Граней любви»
Обычно в кинотеатре Реддинга собиралось не очень много народа, и основной публикой, как правило, была молодёжь. Но в эту субботу всё было иначе: свободные места в зале отсутствовали. Возле стен по бокам и сзади толпились люди: они были готовы смотреть фильм даже в таком положении. Однако многие желающие не смогли попасть на премьеру. Они продолжали дежурить возле входа, а некоторые, особо активные, периодически предпринимали попытки пробраться внутрь, но кинотеатр был просто неспособен вместить больше.
Изначально многие не одобряли выбор профессии Джона Вайера, так как актёры явно служили другим богам, но, когда жители города увидели «Книжную любовь» и «Поющие мечты», они искренне порадовались за своего птенца, который с таким головокружительным успехом вылетел из родного гнезда. Одним словом, все были в предвкушении и ждали чего-то особенно прекрасного. Чувствовалось, как синхронно ускорилось сердцебиение всех, кто был в кинозале, когда свет погас и зазвучало: «В главных ролях: Джон Вайер…» и на экране появилось знакомое лицо.
Кстати, по заказу кинокомпании «Дримс Пикчерз» в Реддинг был приглашён репортёр, который должен был осветить в прессе это событие - премьеру «Граней любви» в родном городе Джона Вайера.
Однако новый фильм с участием Джона поверг публику Реддинга в настоящий шок. Зная специфику городка, фильмы подобного содержания сюда просто не привозили, так как здесь они явно не пользовались спросом, но этот фильм никто не стал цензурировать, потому что на фильмы Джона Вайера, как правило, ходили все без исключения.
Сейчас же разворачивалась совсем иная ситуация. Пришедшие на премьеру зависли в явном напряжении. Около десятка человек ушло прямо с сеанса, так и не дождавшись финала. В некоторых сценах, особенно в сцене, где Джон крупным планом целует другого мужчину, прокатилась волна недовольства по залу. Зрители уже открыто демонстрировали негативное отношение к происходящему на экране. Некоторые требовали остановить показ прямо сейчас.
В итоге сеанс действительно был остановлен. Люди не торопились расходиться, бурно шумя и обсуждая фильм. Каждый хотел высказать своё мнение. Из толпы доносились грубые реплики в адрес фильма и роли Джона Вайера.
- Как он мог? Решиться играть такое! Какой позор!
Один из зрителей выкрикнул на живого старичка, который в это время появился на выходе:
- Старина Харви, что ты нам включил?
- Так я это… - остановился старичок. Он нервно поглаживал свою абсолютно белую бороду, и глазки его быстро бегали из стороны в сторону в поисках оправдания случившемуся. – Это ж… Это же наш Джонни, - наконец выдавил он. - Я не думал, что это…
Старичок пожал плечами, не находя больше нужных слов.
Из числа зрителей вышел весьма статный, слегка полный человек преклонного возраста. С виду он, вроде бы, излучал простоту и дружелюбие, но если внимательно присмотреться - где-то глубоко в глазах явно читалась опасная хитринка. Он умело камуфлировал её под обличием доброты и простодушия. Это был пастор – человек, пользующийся большим авторитетом:
- Уважаемые жители Реддинга, прошу всех успокоиться и не галдеть. Мы – цивилизованные люди. Пожалуйста, соблюдайте правила приличия! Не надо устраивать балаган!
Слова проповедника самым волшебным образом подействовали на толпу. Люди начали приходить в себя.
- Родители Джона здесь? – задал проповедник вопрос. Ответа не последовало. Кто-то из толпы выкрикнул:
- Позор им! Позор их отпрыску!
Выкрикивающего поддержали. Пастор стал опять утихомиривать публику. Когда присутствующие снова успокоились, встала Эмили и ответила:
- Нет, преподобный. Родителей здесь нет. Из моей семьи только я пошла на премьеру.
- Позор им! Позор! – опять раздался крик и толпы, и снова люди начали галдеть.
Пастор на этот раз не стал останавливать людей – он просто стоял и внимательно наблюдал за происходящим. Людям необходимо было выплеснуть всё, что в них сидело, и он им дал такую возможность. Несколько минут он терпеливо ждал, пока все успокоятся. Его невозмутимый и спокойный вид заставил всех вскоре снова замолчать. Пастор продолжил:
- Разве они не должны были прийти на премьеру? Уже две недели они только о ней и говорят.
- Нет, преподобный, они позвонили мне и сказали, что не пойдут, - ответила скромно Эмили.
- Да, и мне позвонили, - выступила из толпы тётушка Фара, - сказали то же самое. А ведь они ещё и званый ужин хотели устроить по такому случаю.
- Они объяснили почему? – заинтересовался пастор.
- Нет, не объяснили, преподобный, - продолжала говорить тётушка Фара. - Мне позвонил Томас и сказал, что они с женой, к сожалению, не смогут присутствовать на премьере.
- Они сказали, что им звонил Джон и попросил их об этом, - ответила Эмили.
- Что, сам позвонил и попросил? – удивился пастор.
- Да, - закивала головой Эмили.
- Он объяснил, почему? – продолжал спрашивать пастор.
- Нет. Ну или, по крайней мере, родители мне об этом ничего не сказали, - предположила Эмили.
- Хорошо, спасибо за информацию, Эмили. Миссис Фара, - пастор кивнул женщине. Далее он обратился ко всем присутствующим:
- Уважаемые жители, предлагаю поступить следующим образом. Мы отменяем показ этого дьявольского творения в нашем городе!
Публика тут же взорвалась одобрительными возгласами. Пастор поднял обе руки вверх, обозначая, что он ещё не закончил. Все снова успокоились.
- И хочу всех попросить пока не сообщать Вайерам о том, что здесь произошло. Постарайтесь каким-то образом избежать разговоров с ними на эту тему, в особенности не надо проявлять нетерпимости и злословить. И, Эмили, задержись, пожалуйста, на секундочку – надо поговорить.
В глазах людей читалось недопонимание, но пастор не просто так находился на своём месте – он сразу почуял неладное: Томас и Амелия, которые при каждой встрече, светясь от счастья, непременно упоминали о долгожданной премьере, вдруг в последний момент отказываются идти на неё. Странная просьба их сына. Здесь точно что-то произошло. Стоило сначала разобраться, в чём дело.
Пообщавшись с Эмили с глазу на глаз, пастор ещё раз убедился, что та толком ничего не знает. Необходимо было напрямую поговорить с родителями Джона. Он решил, что сделает это завтра после воскресной службы. За последние десять лет Вайеры не пропустили ни одной из них, а значит, и завтра точно придут. Нужно было хорошенько подумать, о чём будет этот разговор.
***
Когда в Реддинге шла премьера, а Томас и Амелия сидели дома с выключенным телевизором, они уже оба понимали, что нарушат слово, данное сыну. Они не могли делать вид, что ничего не происходит. Не могли перестать думать об этом. Даже в молчании чувствовалось тяжёлое ожидание, а удобные домашние кресла больше походили на электрические стулья.
Но всё же они не стали полностью игнорировать просьбу Джона. Они решили, что пока не пойдут на сам фильм, но если просто немного узнают о нём от других людей, то как бы останутся невиновными. Люди всегда ищут оправдания своим поступкам, даже самым дурным, и они тоже искали. Они посчитали, что таким образом они практически ничего не нарушат, но в то же время, возможно, смогут как-то помочь сыну. В какой-то степени это действительно оправдывало их. После премьеры они решили позвонить Эмили: она ведь тоже собиралась пойти туда.
- Да, привет, мам, - ответила дочь.
- Ты где сейчас? – Амелия решила зайти аккуратно на интересующую её тему.
- Я на работе.
- Как на работе? Разве у тебя не выходной сегодня? – возмутилась мать.
- Да меня тут вызвали срочно. Пришлось премьеру тоже пропустить, - Эмили сама заранее ответила на тот вопрос, который волновал родителей больше всего. Она прекрасно понимала, почему звонит мать. Пастор предупредил её, что такое может быть. И вместе с ним они решили, что ей не стоит пытаться ничего выяснять, так как родители сразу почувствуют что-нибудь неладное. Если родители позвонят Эмили, пастор предложил ответить, что она вообще не ходила на фильм, иначе они от неё не отстанут, пока не узнают всех подробностей. Эмили согласилась.
«Значит, она ничего не знает», - подумала Амелия. - А завтра у тебя выходной? – продолжила она как ни в чём не бывало.
- Да, выходной.
- Заедешь к нам? А то я тут столько еды приготовила. Теперь не знаем, куда девать.
- Хорошо, я постараюсь заскочить, - сухо ответила Эмили. – Ладно, мам, я пойду работать – уже вызывают.
- Хорошо. Только после обеда заезжай. С утра на службу пойдём. Звони завтра тогда, - попрощалась Амелия.
Так как звонок Эмили не принёс ожидаемого результата, попробовали позвонить тётушке Фаре. Её телефон упорно не отвечал. После пяти попыток родители Джона решили, что надо прекратить поиски. Эмили, от которой они могли узнать всё, что нужно, не попала на премьеру. Тётушка Фара не брала трубку. Наверное, необходимо было прислушаться ко всем этим знакам и проявить должное терпение. Судьба будто сама подсказывала, что пока не стоит нарушать данное ими слово. В любом случае всё скоро станет ясно.
Глава 56. Воскресное служение
В городках наподобие Реддинга, где жизнь размеренна и спокойна, люди часто живут по привычке, никоим образом не нарушая установленного порядка дня, и привычку эту можно определить буквально во всём, даже в, казалось бы, самых незначительных мелочах. Таким образом, всё превращается в некий ритуал, который повторяется с завидным постоянством.
К примеру, Амелия ходила на рынок за продуктами только в определённые дни. Она шла строго по одному и тому же маршруту, останавливаясь возле одних и тех же торговых точек, приблизительно, на одно и то же время. Городок был небольшим и дружным, поэтому на рынке все прекрасно друг друга знали. Амелия застревала там в среднем на два часа, затем возвращалась домой. Этого времени было вполне достаточно, чтобы купить всё, что нужно, и обойти всех своих подружек, естественно, строго соблюдая очередность.
То же самое касалось и Томаса. По средам он постоянно ходил играть в боулинг, а в пятницу с самого утра пропадал в гараже.
