Мелкие изумрудные и бледно-розовые зерна начали постепенно растворяться в горячей воде и по комнате поплыл чудесный аромат мэвлийской магнолии. Я с наслаждением уселась в ванну и вдохнула любимый запах. Уж не знаю, кого благодарить, титана-создателя или ту же Ирию Небесную, но с Мариссой мне повезло.
- Кстати, Марисса, а что вообще говорят люди по поводу приезда драконов?
- Да ничего особенного, - она пожала плечами и начала намыливать мочалку, - Говорят, что герцог отдает драконам часть земель на дальнем севере. Не просто так, конечно, а в аренду. Правда, зачем - никто не знает, там же давно ничего не растет.
Я отстранено кивнула. Меня мало интересовал вопрос: зачем драконам сдался кусок промерзлой земли.
- А еще - что приехали рейены как-то уж больно вовремя! И ведут себя слишком громко и деятельно.
- Что значит – слишком?
Марисса приложила палец ко рту и прошептала, озираясь по сторонам.
- Поговаривают…Но это очень робкие слухи, госпожа Трис, что над Янтарными горами снова видели птиц Рухх.
- Сильфы! – ахнула я, неосознанно прижимая к себе мочалку, надеясь найти в ней защиту.
- Сильфы, - огорченно кивнула Марисса.
Их было не видно и не слышно очень давно!
Неужели крылатые снова решили отвоевать потерянное?!
Что-то много для меня сегодня новостей – и драконы, и Ливи с Миррой, и сильфы…
Надеюсь, титаны-создатели не захотят окончательно испортить мне день, и я не услышу о беременности старой Берты-кухарки. Это было бы уже перебором!
Я расслабилась в ванной, постаравшись выбросить из головы все мысли, и хорошие, и плохие. Как там учат последователи духов оро – надо представить себя пушинкой в небе, которую ничто не волнует, ничто не беспокоит, у которой нет забот и проблем.
Попробуем. Итак, я - пушинка. Легкая, невесомая, я парю под облаками и со мной играет легкий ветерок…
Интересно, на что все-таки рассчитывает Мирра? Что бы там братец ни говорил насчет драконов, но племянник короля - достаточно лакомый кусочек в наших дебрях, от него так просто не откажешься ради непонятной жизни на Янтарной гряде. И если Мирабелла тоже знает про ритуал саш-хаад, а она-то уж точно знает, то зачем тогда сестрице желать этого фальшивого брака с драконами?
Или сестрица просто не хочет замуж за племянника короля? Но они с детства знакомы, жених - парнишка неплохой, правда, чуть забитый и молчаливый, ну так и Мирабелла у нас не цирковая акробатка. По-моему, они вместе очень неплохо смотрятся.
Или ей мозги Оливия промывает? Той-то вряд ли нравится идея замужества со старым маркграфом, вот она и тащит сестру за собой. Мирра всегда на Ливи оглядывалась...
Слишком много новостей!
Нет, нет, нет, я же пушинка! Я же кувыркаюсь от легких дуновений ветра и отдыхаю на перистых облаках.
Я – пушинка, я пушинка, белая, легкая и … и безмозглая.
Все равно не получается забыть ни про саш-хаад, ни про замужество Оливии, ни про вновь появившихся сильфов. Я расстроено окунулась в остывающую воду.
Кстати, о замужестве. Надо будет хотя бы напоследок зайти и познакомится со своей будущей мачехой. Милор говорил, что она уже беременна. Что ж, какой бы ни была эта Аридия, дочь Санторнов, но я искренне желала ей сына. Не хочу, чтобы повторилась судьба моей маменьки, будь она неладна, и еще один ребенок оказался брошенным. Ведь мне просто случайно повезло, что тетушка Мартина набралась храбрости, высказала герцогу свое «фу, какой вы гадкий» и взяла меня на воспитание. А иначе - кто знает, как бы я жила. И где. И жила бы вообще.
Малахитовый левиафан в водяной клепсидре лениво помахивал хвостом на пяти часах пополудни.
Мыслей куча, событий море, а времени – со спичечную головку. Пора одеваться и готовиться к приходу портних, обещанных папенькой.
- Марисса! Полотенце!
Одеться я успела едва-едва. Только застегнула последнюю пуговицу на широком манжете, как в спальню деловито вошла невысокая стройная женщина в темно-зеленом платье с роскошной вышивкой по подолу. Я ее знала – мистрис Рауф, личная белошвейка самого герцога, его покойной жены госпожи Ислин, а позже – наследницы Оливии. Выходит, папенька всерьез готовит меня к отправке в Янтарные горы, раз даже свою драгоценную швею передал мне.
Мистрис Рауф держалась так, как будто дрын проглотила – если чуть наклонится, то он либо ее сверху проткнет, либо снизу продырявит (ох, и попадет мне от тетушки Мартины, что я использую простонародные словечки, но глядя на портниху, по другому и не скажешь). Спина донельзя прямая, подбородок высоко задран, глаза холодно оглядывают свысока все и всех. На поясе у портнихи висела небольшая сумочка со швейными принадлежностями, из которой выглядывали большие ножницы и длинная бобина тонких наметочных ниток. На левый рукав платья вместо браслета была приколота пухлая игольница, а шею, словно ожерельем, украшали несколько полотняных лент для подбивки подола.
Не представляясь, портниха смерила меня изучающим взглядом и скривила губы.
Да, знаю, я - не идеал, я - не Оливия, для которой мистрис Рауф шила последние десять лет. У меня небольшая грудь и узкие бедра, темные волосы непонятного оттенка – то ли каштанового, то ли просто коричневого, обычные карие глаза. Правда, кожа белая, почти прозрачная, прямой нос и точеные скулы, но кто это замечает, когда рядом золотоволосая красавица Ливи?
При виде мистрис Рауф Марисса вытянулась в струнку, а затем буквально упала на пол в реверансе. Что и говорить, среди слуг портниха слыла почти легендой, сумев пробиться из простых городских швей в привилегированную группу избранных мастеров-ремесленников. Еще, конечно, не госпожа, но уже и не служанка. Умело и со вкусом одевая семью герцога и его приближенных, она смогла добиться безграничного уважения со стороны его светлости и обожествления от всех остальных.
- Госпожа Лиатрис, ты зря оделась, - бросила мне портниха, отдергивая с окна тяжелую штору, - я не буду измерять тебя через платье.
Она ногой подвинула мне небольшой пуфик и кивнула на него головой, - мол, вставай. Я сбросила туфли и в одних чулках вскочила на табурет. Мистрис Рауф повернулась ко все еще склонившейся в глубоком реверансе горничной:
- Так, девушка, – скомандовала белошвейка, - раздень свою госпожу и разверни вон то зеркало к свету.
Марисса поднялась на ноги и услужливо бросилась выполнять приказ. Тяжелое зеркало в массивной дубовой оправе повернула к окну, с меня почти рывком содрала платье. Спасибо, хоть по доброте душевной оставила мне панталоны и корсет.
И застыла ледяной статуей, ожидая новых приказов своей богини. Но та уже не обращала на усердного адепта никакого внимания, и вовсю занималась моей оголенной персоной.
- Руку. Вторую. Плечо. Наклонись. Повернись…
Белошвейка отдавала мне короткие приказы, что делать, и я беспрекословно подчинялась. Рулетка с лентой мелькала в ее руках, змейкой хищно меня обвивая. Сначала мистрис Рауф полностью меня измерила, затем, взяв в руки карандаш и стопку бумаг, начала набрасывать силуэт моего будущего платья. Она рисовала, бесцеремонно разглядывая меня со всех сторон, ругалась как портовый грузчик, комкала черновики и бросала на пол. Марисса подбирала мятую бумагу, чтобы выбросить, но я заметила, что пару листков с эскизами хитрюга все-таки запрятала в корсаж.
- С тобой придется повозиться, госпожа, - буркнула мистрис Рауф сквозь зубы, когда наконец, результат на бумаге ее удовлетворил. Скомандовала Мариссе, чтобы та принесла из комнат Оливии альбом с образцами и начала подбирать мне ткань для наряда. Я заикнулась было, что привезла немного материала с собой – не зря ж обогатила нимрисского купца на двадцать семь талеров. Но мистрис Рауф мельком глянула на купленные ткани и одним махом их отвергла:
- Это тряпки для черни, не для дочери герцога.
Особенно ее возмутил яркий бирюзовый шелк, гладкий, блестящий, не ткань, а сказка. Она грубо швырнула его в сторону двери:
- Какой глупец тебе его продал? Это ведь не твой цвет абсолютно. Да еще и так вульгарно блестит!
- Но, мистрис Рауф, это же шелк…
- Только алый! – рявкнула на меня портниха, - И парча!
- Но это низерийский шелк! Я отдала…
- Ты дочь герцога, госпожа, тебе не к лицу считать монеты! – мистрис Рауф гордо задрала подбородок, - Только алая парча и винный бархат!
Я обреченно кивнула, соглашаясь. Парча и бархат тоже хороши, но в красном я была чересчур яркой и вызывающей. Привлекающей слишком много внимания, которого мне совсем не хотелось.
И еще мне было искренне жаль шелка. Нежный, удивительно красивый, струей льющийся в пальцах. Марисса подхватила с пола ткань, что одиноко валялась у самого порога тусклой бирюзой, и, подмигнув мне, утащила ее в спальню.
Издевательства надо мной мистрис Рауф продолжались до самого ужина…
Клепсидра показывала почти семь вечера, пора идти в столовую на ужин. Папенька крайне не любил, когда кто-либо из семейства опаздывал к ужину, а учитывая, что мне сегодня уже приласкалось от его светлости, то повторения такой любезности как-то не хотелось.
Из комнаты я в буквальном смысле выползала. Все-таки стоять на постаменте на протяжении двух часов с постоянными указаниями мистрис Рауф «повернись, нагнись, подними руку…» - это изощренный тип издевательств. Я поневоле зауважала Оливию, она-то проводит время с портнихой-садисткой гораздо больше моего.
Шла я медленно, ноги от двухчасового стояния еще немного подрагивали от усталости, кивала в ответ на поклоны встречающихся слуг, как вдруг…
- Трис!!
Дикие вопли заставили окружающих нервно вздрогнуть.
Я обернулась. Ко мне со всех ног неслись два ярких шарика в шелковых оборочках – Беата и Алейна, мои младшие сестры-близняшки. Им было всего по шесть лет, но от их проказ порой шатался весь замок. Свою няню Селину они оставили далеко позади, ее силуэт я заметила только у лестницы на этаж.
- Трис, Трис, Трис! – они догнали меня и запрыгали вокруг, мельтеша и пританцовывая, - Ты приехала, Трис!
- А мы тебя так ждали, Трис!
- Наконец-то!
- Почему так долго, Трис?
- Мы тебя в окно каждый день глядели!
- Бета мне даже ноги сегодня отдавила! – Алейна показала сестре язык.
- А ты не подвинулась! – Беата ткнула ту кулачком.
- Ты мне каблуком прям по пальцам!
- Да ты сама виновата!
- Замолчи!
- Нет, ты замолчи!
- Трис, ну скажи ты ей! – тянула меня за юбку Алейна.
- Трис ничего не будет говорить! – а это уже Беата с другой стороны.
- Трис?
- Трис!!
- Ну, Трис?
От верещания и постоянного мельтешения у меня аж голова закружилась. Беата в синем платье с розовыми хризантемами по подолу и Алейна в таком же зеленом, но с желтыми ромашками, превратились в большой разноцветный клубок, который крутился, подпрыгивал, вертелся кувырком и дергал мое платье. И при этом визжал от радости, кипел от возмущения, смеялся и ругался даже на меня.
- Трис, ну что ты молчишь?
- Потому что я запретила ей говорить!
- Да ты вообще вредина!
- Нет, это ты вредина!
- Трис!
- Ну Трис же!
- Ты нам сказку на ночь сегодня расскажешь?
- Ну пожалуйста, Трис!
- Ну, Трис!
- А то Селина рассказывает так неинтересно, что мы засыпаем!
- Ну пожалуйста! – этот кружащийся калейдоскоп не давал мне даже слово вставить.
- Так, стоп! – прикрикнула я на них.
Близняшки застыли в тех позах, что застал их мой окрик. Беата подпрыгивала на одной ноге, хватаясь за мою руку, Алейна в попытке дотянуться до моей шеи, надеюсь, чтобы обнять, повисла на моей юбке. Я ровно поставила одну и отцепила от платья другую.
- Во-первых, я тоже вас очень рада видеть!
Девчонки снова принялись скакать вокруг меня, но я грозно нахмурилась и строго оборвала их восторги:
- Во-вторых, сказка будет, но только после того, как Селина мне доложит, что вы съели весь ужин!
И круговорот начался по новой, только теперь уже от возмущения и обиды.
- Ужин?
- Я не хочу ужин!
- Я тоже не хочу!
- Ну, Трис!
- Ну пожалуйста!
- Ну что ты вредничаешь?
- Там опять небось будет молоко!
Близняшки скривили мордочки гримасами различной степени противности:
- Фу!
- Молоко!
- Гадость!
И переглянувшись, синхронно закивали.
- Вы даже не знаете, что подадут на ужин, - резонно заметила я.
- Все равно ничего вкусного! – скорчившись в брезгливости, ответила Беата, а Алейна ей вторила:
- Будет гадость!
- Забавные девчушки! – раздался вдруг насмешливый мужской голос, - Кажется, это младшие дочери его светлости.
- Да, брат, Беата и Алейна, - лениво вторил ему второй мужчина, - Нам их не представляли.
- Но я наслышан.
- Неудивительно, - усмехнулся второй, - Они очень… яркие девочки.
Не знаю, что меня заставило замереть статуей - то ли тот факт, что разговаривали именно братья, и я почему-то сразу догадалась, что драконы, то ли голос второго, странно знакомый, волнующий, с бархатистыми нотками. Такой раз услышишь и никогда не забудешь. Вот и я не забыла. Только где же я его слышала?
Но реакция близняшек меня неприятно удивила. При первых же словах незнакомцев Беата и Алейна мигом прекратили кавардак и замолчали. Очень медленно развернулись. Их глаза становились все больше и больше от переполнявшего ужаса.
- Леат Алефиан, леат Вейлариан, - смелая Беата едва слышно промямлила приветствие и робко склонилась перед каждым драконом в кривоватом реверансе. Алейна же мигом спряталась за меня, чуть выглядывая из-за широкой юбки.
Внешне драконы действительно были похожи друг на друга: одинаково высокие, стройные и подтянутые, но в то же время сила чувствовалась в каждом их движении. Скуластые лица с темными глазами, прямые носы, тонкие, но красиво очерченные губы. Свои иссиня-черные волосы Алефиан стриг очень коротко, Вейлариан же собирал длинную гриву в низкий хвост. Бархатные камзолы, у одного темно-зеленого цвета, у второго – темно-синего, почти черного, в тон им – штаны, плотно обтягивающие стройные ноги, и высокие сапоги.
Я бы не назвала драконов красавцами, но что-то притягивающее в них было.
За голенищем правого сапога у Вейлариана виднелась рукоять ножа, и меня это почему-то рассердило. Никто в здравом уме не нападет на гостей в замке герцога, это было бы нарушением закона о гостеприимстве.
Вейлариан уважительно, как взрослой, поклонился сестре:
- Леата Беата, я не ошибся?
Девочка испуганно кивнула и тоже шмыгнула за мою спину. Дракон обратился внимание уже на меня:
- А вы, благородная леата, как я понимаю Лиатрис, третья дочь герцога.
Я присела в реверансе:
- К вашим услугам, леаты.
Алефиан подошел чуть ближе:
- У вас красивое имя, леата. Оно означает…
- Небесный цветок, - ответил ему за меня Вейлариан, - Вам оно очень подходит, леата. Вы действительно похожи на цветок.
- Благодарю, - я повторно присела.
По этикету мне полагалось покраснеть в смущении и начать лепетать благодарственные слова. Как же, великие драконы обратили толику своего внимания на недостойную меня.
Но меня неприятно удивил тот факт, что близняшки их испугались. Обычно сестры так себя не вели, наоборот, любознательные девчонки старались проводить с гостями все свободное время. Надо будет с сестричками поговорить и выяснить, что же произошло между ними и драконами.
Я, все еще сидя в реверансе, подняла голову.
- Кстати, Марисса, а что вообще говорят люди по поводу приезда драконов?
- Да ничего особенного, - она пожала плечами и начала намыливать мочалку, - Говорят, что герцог отдает драконам часть земель на дальнем севере. Не просто так, конечно, а в аренду. Правда, зачем - никто не знает, там же давно ничего не растет.
Я отстранено кивнула. Меня мало интересовал вопрос: зачем драконам сдался кусок промерзлой земли.
- А еще - что приехали рейены как-то уж больно вовремя! И ведут себя слишком громко и деятельно.
- Что значит – слишком?
Марисса приложила палец ко рту и прошептала, озираясь по сторонам.
- Поговаривают…Но это очень робкие слухи, госпожа Трис, что над Янтарными горами снова видели птиц Рухх.
- Сильфы! – ахнула я, неосознанно прижимая к себе мочалку, надеясь найти в ней защиту.
- Сильфы, - огорченно кивнула Марисса.
Их было не видно и не слышно очень давно!
Неужели крылатые снова решили отвоевать потерянное?!
Глава 9 (часть 2)
Что-то много для меня сегодня новостей – и драконы, и Ливи с Миррой, и сильфы…
Надеюсь, титаны-создатели не захотят окончательно испортить мне день, и я не услышу о беременности старой Берты-кухарки. Это было бы уже перебором!
Я расслабилась в ванной, постаравшись выбросить из головы все мысли, и хорошие, и плохие. Как там учат последователи духов оро – надо представить себя пушинкой в небе, которую ничто не волнует, ничто не беспокоит, у которой нет забот и проблем.
Попробуем. Итак, я - пушинка. Легкая, невесомая, я парю под облаками и со мной играет легкий ветерок…
Интересно, на что все-таки рассчитывает Мирра? Что бы там братец ни говорил насчет драконов, но племянник короля - достаточно лакомый кусочек в наших дебрях, от него так просто не откажешься ради непонятной жизни на Янтарной гряде. И если Мирабелла тоже знает про ритуал саш-хаад, а она-то уж точно знает, то зачем тогда сестрице желать этого фальшивого брака с драконами?
Или сестрица просто не хочет замуж за племянника короля? Но они с детства знакомы, жених - парнишка неплохой, правда, чуть забитый и молчаливый, ну так и Мирабелла у нас не цирковая акробатка. По-моему, они вместе очень неплохо смотрятся.
Или ей мозги Оливия промывает? Той-то вряд ли нравится идея замужества со старым маркграфом, вот она и тащит сестру за собой. Мирра всегда на Ливи оглядывалась...
Слишком много новостей!
Нет, нет, нет, я же пушинка! Я же кувыркаюсь от легких дуновений ветра и отдыхаю на перистых облаках.
Я – пушинка, я пушинка, белая, легкая и … и безмозглая.
Все равно не получается забыть ни про саш-хаад, ни про замужество Оливии, ни про вновь появившихся сильфов. Я расстроено окунулась в остывающую воду.
Кстати, о замужестве. Надо будет хотя бы напоследок зайти и познакомится со своей будущей мачехой. Милор говорил, что она уже беременна. Что ж, какой бы ни была эта Аридия, дочь Санторнов, но я искренне желала ей сына. Не хочу, чтобы повторилась судьба моей маменьки, будь она неладна, и еще один ребенок оказался брошенным. Ведь мне просто случайно повезло, что тетушка Мартина набралась храбрости, высказала герцогу свое «фу, какой вы гадкий» и взяла меня на воспитание. А иначе - кто знает, как бы я жила. И где. И жила бы вообще.
Малахитовый левиафан в водяной клепсидре лениво помахивал хвостом на пяти часах пополудни.
Мыслей куча, событий море, а времени – со спичечную головку. Пора одеваться и готовиться к приходу портних, обещанных папенькой.
- Марисса! Полотенце!
Одеться я успела едва-едва. Только застегнула последнюю пуговицу на широком манжете, как в спальню деловито вошла невысокая стройная женщина в темно-зеленом платье с роскошной вышивкой по подолу. Я ее знала – мистрис Рауф, личная белошвейка самого герцога, его покойной жены госпожи Ислин, а позже – наследницы Оливии. Выходит, папенька всерьез готовит меня к отправке в Янтарные горы, раз даже свою драгоценную швею передал мне.
Мистрис Рауф держалась так, как будто дрын проглотила – если чуть наклонится, то он либо ее сверху проткнет, либо снизу продырявит (ох, и попадет мне от тетушки Мартины, что я использую простонародные словечки, но глядя на портниху, по другому и не скажешь). Спина донельзя прямая, подбородок высоко задран, глаза холодно оглядывают свысока все и всех. На поясе у портнихи висела небольшая сумочка со швейными принадлежностями, из которой выглядывали большие ножницы и длинная бобина тонких наметочных ниток. На левый рукав платья вместо браслета была приколота пухлая игольница, а шею, словно ожерельем, украшали несколько полотняных лент для подбивки подола.
Не представляясь, портниха смерила меня изучающим взглядом и скривила губы.
Да, знаю, я - не идеал, я - не Оливия, для которой мистрис Рауф шила последние десять лет. У меня небольшая грудь и узкие бедра, темные волосы непонятного оттенка – то ли каштанового, то ли просто коричневого, обычные карие глаза. Правда, кожа белая, почти прозрачная, прямой нос и точеные скулы, но кто это замечает, когда рядом золотоволосая красавица Ливи?
При виде мистрис Рауф Марисса вытянулась в струнку, а затем буквально упала на пол в реверансе. Что и говорить, среди слуг портниха слыла почти легендой, сумев пробиться из простых городских швей в привилегированную группу избранных мастеров-ремесленников. Еще, конечно, не госпожа, но уже и не служанка. Умело и со вкусом одевая семью герцога и его приближенных, она смогла добиться безграничного уважения со стороны его светлости и обожествления от всех остальных.
- Госпожа Лиатрис, ты зря оделась, - бросила мне портниха, отдергивая с окна тяжелую штору, - я не буду измерять тебя через платье.
Она ногой подвинула мне небольшой пуфик и кивнула на него головой, - мол, вставай. Я сбросила туфли и в одних чулках вскочила на табурет. Мистрис Рауф повернулась ко все еще склонившейся в глубоком реверансе горничной:
- Так, девушка, – скомандовала белошвейка, - раздень свою госпожу и разверни вон то зеркало к свету.
Марисса поднялась на ноги и услужливо бросилась выполнять приказ. Тяжелое зеркало в массивной дубовой оправе повернула к окну, с меня почти рывком содрала платье. Спасибо, хоть по доброте душевной оставила мне панталоны и корсет.
И застыла ледяной статуей, ожидая новых приказов своей богини. Но та уже не обращала на усердного адепта никакого внимания, и вовсю занималась моей оголенной персоной.
- Руку. Вторую. Плечо. Наклонись. Повернись…
Белошвейка отдавала мне короткие приказы, что делать, и я беспрекословно подчинялась. Рулетка с лентой мелькала в ее руках, змейкой хищно меня обвивая. Сначала мистрис Рауф полностью меня измерила, затем, взяв в руки карандаш и стопку бумаг, начала набрасывать силуэт моего будущего платья. Она рисовала, бесцеремонно разглядывая меня со всех сторон, ругалась как портовый грузчик, комкала черновики и бросала на пол. Марисса подбирала мятую бумагу, чтобы выбросить, но я заметила, что пару листков с эскизами хитрюга все-таки запрятала в корсаж.
- С тобой придется повозиться, госпожа, - буркнула мистрис Рауф сквозь зубы, когда наконец, результат на бумаге ее удовлетворил. Скомандовала Мариссе, чтобы та принесла из комнат Оливии альбом с образцами и начала подбирать мне ткань для наряда. Я заикнулась было, что привезла немного материала с собой – не зря ж обогатила нимрисского купца на двадцать семь талеров. Но мистрис Рауф мельком глянула на купленные ткани и одним махом их отвергла:
- Это тряпки для черни, не для дочери герцога.
Особенно ее возмутил яркий бирюзовый шелк, гладкий, блестящий, не ткань, а сказка. Она грубо швырнула его в сторону двери:
- Какой глупец тебе его продал? Это ведь не твой цвет абсолютно. Да еще и так вульгарно блестит!
- Но, мистрис Рауф, это же шелк…
- Только алый! – рявкнула на меня портниха, - И парча!
- Но это низерийский шелк! Я отдала…
- Ты дочь герцога, госпожа, тебе не к лицу считать монеты! – мистрис Рауф гордо задрала подбородок, - Только алая парча и винный бархат!
Я обреченно кивнула, соглашаясь. Парча и бархат тоже хороши, но в красном я была чересчур яркой и вызывающей. Привлекающей слишком много внимания, которого мне совсем не хотелось.
И еще мне было искренне жаль шелка. Нежный, удивительно красивый, струей льющийся в пальцах. Марисса подхватила с пола ткань, что одиноко валялась у самого порога тусклой бирюзой, и, подмигнув мне, утащила ее в спальню.
Издевательства надо мной мистрис Рауф продолжались до самого ужина…
Глава 9 (часть 3)
Клепсидра показывала почти семь вечера, пора идти в столовую на ужин. Папенька крайне не любил, когда кто-либо из семейства опаздывал к ужину, а учитывая, что мне сегодня уже приласкалось от его светлости, то повторения такой любезности как-то не хотелось.
Из комнаты я в буквальном смысле выползала. Все-таки стоять на постаменте на протяжении двух часов с постоянными указаниями мистрис Рауф «повернись, нагнись, подними руку…» - это изощренный тип издевательств. Я поневоле зауважала Оливию, она-то проводит время с портнихой-садисткой гораздо больше моего.
Шла я медленно, ноги от двухчасового стояния еще немного подрагивали от усталости, кивала в ответ на поклоны встречающихся слуг, как вдруг…
- Трис!!
Дикие вопли заставили окружающих нервно вздрогнуть.
Я обернулась. Ко мне со всех ног неслись два ярких шарика в шелковых оборочках – Беата и Алейна, мои младшие сестры-близняшки. Им было всего по шесть лет, но от их проказ порой шатался весь замок. Свою няню Селину они оставили далеко позади, ее силуэт я заметила только у лестницы на этаж.
- Трис, Трис, Трис! – они догнали меня и запрыгали вокруг, мельтеша и пританцовывая, - Ты приехала, Трис!
- А мы тебя так ждали, Трис!
- Наконец-то!
- Почему так долго, Трис?
- Мы тебя в окно каждый день глядели!
- Бета мне даже ноги сегодня отдавила! – Алейна показала сестре язык.
- А ты не подвинулась! – Беата ткнула ту кулачком.
- Ты мне каблуком прям по пальцам!
- Да ты сама виновата!
- Замолчи!
- Нет, ты замолчи!
- Трис, ну скажи ты ей! – тянула меня за юбку Алейна.
- Трис ничего не будет говорить! – а это уже Беата с другой стороны.
- Трис?
- Трис!!
- Ну, Трис?
От верещания и постоянного мельтешения у меня аж голова закружилась. Беата в синем платье с розовыми хризантемами по подолу и Алейна в таком же зеленом, но с желтыми ромашками, превратились в большой разноцветный клубок, который крутился, подпрыгивал, вертелся кувырком и дергал мое платье. И при этом визжал от радости, кипел от возмущения, смеялся и ругался даже на меня.
- Трис, ну что ты молчишь?
- Потому что я запретила ей говорить!
- Да ты вообще вредина!
- Нет, это ты вредина!
- Трис!
- Ну Трис же!
- Ты нам сказку на ночь сегодня расскажешь?
- Ну пожалуйста, Трис!
- Ну, Трис!
- А то Селина рассказывает так неинтересно, что мы засыпаем!
- Ну пожалуйста! – этот кружащийся калейдоскоп не давал мне даже слово вставить.
- Так, стоп! – прикрикнула я на них.
Близняшки застыли в тех позах, что застал их мой окрик. Беата подпрыгивала на одной ноге, хватаясь за мою руку, Алейна в попытке дотянуться до моей шеи, надеюсь, чтобы обнять, повисла на моей юбке. Я ровно поставила одну и отцепила от платья другую.
- Во-первых, я тоже вас очень рада видеть!
Девчонки снова принялись скакать вокруг меня, но я грозно нахмурилась и строго оборвала их восторги:
- Во-вторых, сказка будет, но только после того, как Селина мне доложит, что вы съели весь ужин!
И круговорот начался по новой, только теперь уже от возмущения и обиды.
- Ужин?
- Я не хочу ужин!
- Я тоже не хочу!
- Ну, Трис!
- Ну пожалуйста!
- Ну что ты вредничаешь?
- Там опять небось будет молоко!
Близняшки скривили мордочки гримасами различной степени противности:
- Фу!
- Молоко!
- Гадость!
И переглянувшись, синхронно закивали.
- Вы даже не знаете, что подадут на ужин, - резонно заметила я.
- Все равно ничего вкусного! – скорчившись в брезгливости, ответила Беата, а Алейна ей вторила:
- Будет гадость!
- Забавные девчушки! – раздался вдруг насмешливый мужской голос, - Кажется, это младшие дочери его светлости.
- Да, брат, Беата и Алейна, - лениво вторил ему второй мужчина, - Нам их не представляли.
- Но я наслышан.
- Неудивительно, - усмехнулся второй, - Они очень… яркие девочки.
Не знаю, что меня заставило замереть статуей - то ли тот факт, что разговаривали именно братья, и я почему-то сразу догадалась, что драконы, то ли голос второго, странно знакомый, волнующий, с бархатистыми нотками. Такой раз услышишь и никогда не забудешь. Вот и я не забыла. Только где же я его слышала?
Но реакция близняшек меня неприятно удивила. При первых же словах незнакомцев Беата и Алейна мигом прекратили кавардак и замолчали. Очень медленно развернулись. Их глаза становились все больше и больше от переполнявшего ужаса.
- Леат Алефиан, леат Вейлариан, - смелая Беата едва слышно промямлила приветствие и робко склонилась перед каждым драконом в кривоватом реверансе. Алейна же мигом спряталась за меня, чуть выглядывая из-за широкой юбки.
Внешне драконы действительно были похожи друг на друга: одинаково высокие, стройные и подтянутые, но в то же время сила чувствовалась в каждом их движении. Скуластые лица с темными глазами, прямые носы, тонкие, но красиво очерченные губы. Свои иссиня-черные волосы Алефиан стриг очень коротко, Вейлариан же собирал длинную гриву в низкий хвост. Бархатные камзолы, у одного темно-зеленого цвета, у второго – темно-синего, почти черного, в тон им – штаны, плотно обтягивающие стройные ноги, и высокие сапоги.
Я бы не назвала драконов красавцами, но что-то притягивающее в них было.
За голенищем правого сапога у Вейлариана виднелась рукоять ножа, и меня это почему-то рассердило. Никто в здравом уме не нападет на гостей в замке герцога, это было бы нарушением закона о гостеприимстве.
Вейлариан уважительно, как взрослой, поклонился сестре:
- Леата Беата, я не ошибся?
Девочка испуганно кивнула и тоже шмыгнула за мою спину. Дракон обратился внимание уже на меня:
- А вы, благородная леата, как я понимаю Лиатрис, третья дочь герцога.
Я присела в реверансе:
- К вашим услугам, леаты.
Алефиан подошел чуть ближе:
- У вас красивое имя, леата. Оно означает…
- Небесный цветок, - ответил ему за меня Вейлариан, - Вам оно очень подходит, леата. Вы действительно похожи на цветок.
- Благодарю, - я повторно присела.
По этикету мне полагалось покраснеть в смущении и начать лепетать благодарственные слова. Как же, великие драконы обратили толику своего внимания на недостойную меня.
Но меня неприятно удивил тот факт, что близняшки их испугались. Обычно сестры так себя не вели, наоборот, любознательные девчонки старались проводить с гостями все свободное время. Надо будет с сестричками поговорить и выяснить, что же произошло между ними и драконами.
Я, все еще сидя в реверансе, подняла голову.
