Мужики все тупорылые, на морды смотрят да на сиськи, короче, втрескался он в неё по самые уши.
– Даже дураку понятно было, что она на деньги его клюнула, а не на него, – вставила Меланья.
Ярус поднял руку, якобы любуясь браслетом на своей руке, и тихо спросил у Аглосьи: «А как же Мося?»
– Она глупая, обмани, – застёгивая пояс на талии Яруса, ответила она.
Сплетни, что может быть привлекательнее для старушек, чем сплетни? Пусть это даже старые жительницы подводного царства русалки-лобасты. Но эта плохая человеческая привычка не только не обошла стороной эти существа, напротив, она глубоко укоренилась в подводном царстве, и эти старушки за сотни лет преуспели в ней немало.
– Да, поженились они и стали жить-поживать да добра
наживать, – удобно расположившись в кресле, продолжила Пелагея, прикрыв единственный глаз, войдя во вкус рассказчицы, – только добра у Водяного видимо-невидимо, чего его наживать? А вот работ-невпроворот, вон какие океянские просторы и везде порядок нужно поддерживать, следить за соблюдением морских законов. Поэтому он подолгу дома не бывал, – излагала Пелагея историю любви несравненной с Водяным, – А Бева молодая, скучно ей было ждать мужа одной, вот она и завела роман с Жаропеплом.
– Как с Жаропеплом? – перебил Пелагею Ярус, услышав имя своего заклятого врага, – он же огненный, а Бева, как бы ни совсем?
– Не боись, у Жаропепла всё продумано, – открыла глаз Пелагея и тут же закрыла – у него для этих дел предохранительное средство есть – «Антижар», который не даёт спалить его очередную пассию от жаркой любви. Да, так вот, приплывает Водяной с работы, а Бева с Жаропеплом на бережку кувыркаются. Ну, Водяной охладил немного Жаропепла, так, что ему мало не показалось.
– Почему ты мне помогаешь? – шепнул Ярус, заглянув в голубые глаза Аглосьи и обнаружив там целую бездну скорби.
– Ты, – Аглосья замерла на секунду и совсем тихо добавила, – похож на моего парня, которого я любила.
– Год красавчик чихал и кашлял, – продолжала Меланья, – а Бева, это же надо самому царю изменила!
– Да какая разница, царь не царь, мужику она изменила, – резонировала свою мысль Пелагея.
Аглосья поняла, что Меланья и Пелагея утратили бдительность в наблюдении за Ярусом, так как затронули такую благодатную тему для сплетен, как тему измены и предательства, и она смело продолжила шёпотом: «Год назад, когда я была ещё живой, мы пошли с ним купаться. Мы купались и целовались – это были самые счастливые минуты…»
– А он сырость развёл и спрашивает у ей: «Как же ты могла Бевочка? Я же тебя люблю», – Пелагея рассказывала историю по ролям, искусно обыгрывая мужской и женский голоса, – а она ему прямо так и говорит: «Ты – холодный, а мне захотелось горячего мужчину!» Короче, поскандалили они и развелись. Отправил Водяной свою Беву в речку Вонючку, где она когда-то и утопилась.
Повесив на шею Яруса медальон, напоминающий огромный старинный пятак, Аглосья продолжила говорить ему прямо в ухо: «Потом я вышла на берег, а он сказал, что ещё раз нырнёт и тоже выйдет. Я вытиралалась и любовалась любимым…»
– Да, так вот, Бева не будь дурой, возьми да и подай в Речной Донный Суд на раздел имущества, то бишь всего океяна, – увлечённо говорила Пелагея.
– Это её Жаропепел обиженный надоумил, – прищурилась Меланья.
– Да её и учить не надо было, та ещё пройдоха – усмехнулась Пелагея.
– И что суд? – спросил Ярус.
– А что суд, суд, как суд. Нет таких судей, которые бы не мечтали о хорошей взятке.
Аглосья заплыла Ярусу за спину и, продолжая вешать ему на шею ожерелье из камней, ракушек и жемчугов низко опустив голову, продолжила: «Потом я увидела, как он начал тонуть. Я бросилась ему на помощь, нырнула и лицом к лицу увидела русалку, топящую моего любимого…»
– А драгоценностей Бева себе тайком от Водяного ох, сколько пригребла, – продолжила Пелагея, – и подкупила она вначале Речной Донный Суд, потом Морской Донный Суд, а потом даже Суд Мирового Океяна. И отсудила себе все подземные воды, хотя это только два процента от всего мирового океяна, но зато, это же чистейшая пресная вода, вот так-то, – закончила Пелагея.
– Да и к Жаропеплу своему поближе, – добавила Меланья.
Юноша ждал продолжения рассказа Аглосьи, она грустно посмотрела на него и тихо сказала: «Я схватила её за волосы, русалка отпустила моего жениха, но потянула меня с собой и утопила. Это была Бева. Так я стала русалкой».
– Бежим со мной, – шепнул Ярус, переполняемый нежностью, жалостью и состраданием к Аглосье.
– Да, и где богатства больше вверху или внизу – размышляя, наморщила лоб Меланья, – это, поди ж ты, никому неизвестно.
– Я русалка, мне уже не помочь, – произнесла Аглосья, одевая на голову Яруса венок из лилий и, как будто случайно, коснулась рукой его плеча, и он отчётливо почувствовал холод неживой руки, – ты обязан спастись, потому что я это делаю не только ради тебя, но и ради своего любимого. А у меня, видимо, судьба такая – мужчин спасать, наберись терпения, ты должен быть счастлив со своей девушкой.
В благодарность Ярус незаметно сжал её холодную кисть, а она взглянула на него скорбными глазами, как смотрят со старых фотографий женщины, провожающие своих мужей на войну. Ярус вдруг понял, что теперь он просто обязан спастись и не только ради себя и Зены, но и ради этой погибшей девочки.
– Ну, что, Аглосья, готово? А то, что-то заболтались мы здесь, – сморщилась Пелагея, видно, не очень довольная тем, что слишком много рассказала будущему русалу.
– Да, всё готово, – бодро ответила та.
– Давай, быстро доложи Беве, что молодой вже готов, один плавник там, другой здесь.
– Слушаюсь, – сказала Аглосья, и, поправив венок из лилий на голове юноши, шепнула ему: «Удачи тебе, Ярус!», быстро выплыла из комнаты.
– А Жаропепел, и в самом деле, Беве помог суды выиграть, раз она выполнила его просьбу и затащила тебя под воду, – закончила рассказ Пелагея, и громко почесала свой большой нос всеми когтями одной руки.
– Что Вы сказали? – напрягся Ярус.
– Что слышал, – буркнула Пелагея.
– Так это по желанию Жаропепла я здесь оказался? – возмущённо спросил он.
– А ты как думал? Эт по его наводке, милок, – пискнула Меланья.
– Вот, так-так! – нахмурился Ярус.
– А ты что думал? Что ты такой очешуенный, невъикренный, что сама Бева только о тебе и мечтает? – с усмешкой спросила Пелагея, – конечно, ты милай мальчик, и несравненная с удовольствием с тобой поразвлекается с подачи Жаропепла.
– Не будет меня, не будет проблем у Жаропепла, – сделав вывод, грустно произнёс Ярус.
СВАДЬБА
Дверь открылась, появилась белокурая голова Аглосьи, которая доложила, что всё готово, и Бева разрешила начинать. Лобасты кряхтя всплыли с кресел и, поторапливая будущего русала, поплыли к выходу. Юноша остановился около огромного зеркала. Его отражение не было похоже на прежнего Яруса, перед ним стоял взрослый мужик и со всеми этими цацками он напоминал индейца из дикого племени.
– Ну, как, нравится? – заботливо произнесла Пелагея, поправляя венок на его голове.
– Неплохой новогодний наряд, хотя появиться в нём на праздничной ёлке в одних трусах, в браслетах, ожерельях и с венком на голове было бы как-то не по сезону, – грустно сказал Ярус.
Пелагея открыла дверь и, выглянув из комнаты, прытко поводя большим носом, произнесла: «Усё готово, можно начинать!»
– Что ж, – подумал Ярус, направляясь к двери, – видимо, судьбой уготовано, мне пройти и русалочью свадьбу. Я пройду этот унизительный процесс для того, чтобы попасть в комнату Бевы. Найду берёзку, в ней иглу, а там посмотрим.
Он вошёл в тронный зал за Меланьей, Пелагея плыла следом.
Тут уже было всё готово, конечно, свадебных столов и кушаний
не было, но народу, если можно было назвать так русалок, собралось добрых полсотни. Ярус даже не ожидал, что их окажется так много, у каждой русалки в честь праздника в волосах была заколота белая лилия. Все они плавали отдельными стайками, посредине зала вальяжно расположилась элита подводного царства – лобасты. Судя по всему, приплыли если не все, то очень многие. Некоторые опирались на палки, некоторые на костыли, те, которые уже не могли самостоятельно плавать, поддерживали более крепкие лобасты.
Справа от лобаст плавали мощные мавки, которые и здесь успевали похвастаться друг перед другом своей мускулатурой, но увидев юношу, замерли, прищурились и сопровождали злобным взглядом каждое его движение. Грыля смотрела на Яруса открыто ухмыляясь – разминая шею, она наклоняла голову влево, вправо, делала вращательные движения кистями и предплечьями рук, как будто сейчас ей предстояла схватка на борцовском ковре. Слева от лобаст скромно жались друг к другу салаги подводного мира – щекотухи. В центре стайки находилась Аглосья, когда её взгляд встретился с взглядом Яруса, она чуть прикрыла веки и опустила голову, тем самым дала понять, что она поддерживает и переживает за него.
Пелагея взяла Яруса за руку и провела в центр зала, Меланья подплыла к подружкам-лобастам и подбоченясь гордо спросила:
«Ну что, хорош?» Те русалки, которые совершали отрицательные тики, как по команде начали совершать утвердительные кивки.
– Да, не плох, я бы с ним поиграла в папу с мамой, – сказала лобаста на костылях, и чтобы было понятно остальным, в какую игру она поиграла, сделала несколько движений костылями, напоминающих движения лыжника. Рядом стоящие лобасты, брызнули от смеха, попискивая и похрюкивая при этом.
– Главное, что он не очень старый, – с трудом разгибаясь под огромным горбом, интеллигентно произнесла тощая русалка, пытаясь дрожащими руками приложить к глазам монокль.
– С пивком пойдёт, – облизывая волосатую верхнюю губу, испещрённую глубокими стрелками морщин произнесла тучная русалка, опуская парео и приоткрывая длинные висячие груди.
– А по какому поводу, собственно, собрались, – по замысловатой кривой подплыла к ним ещё одна лобаста с сизым носом.
– Та Бева замус выхотит, – плохо выговаривая слова, ответила лобаста на костылях.
– Поздравляю, значит, погуляем, – нетрезво качнула головой сизеносая, потёрла скрюченные руки и, вытащив из рукава накидки привязанную на резинке флягу, сделала большой глоток.
Заиграла медленная музыка, красиво дополняемая звуками спокойного морского прибоя. Видимо, это было условным сигналом – русалки начали переплывать, занимать определённые места. Мавки всплыли вверх, уступая лобастам дорогу; те медленно, не тратя сил, переместились ближе к трону. С краю строя оказались щекотухи, которые подплыли к мавкам, но в целях безопасности соблюдали дистанцию. В конце концов, все русалки выстроились в две шеренги лицом к лицу, создав коридор от дверей SPA-салона до трона. Меланья схватила Яруса за руку и оказавшись в строю лобаст, юноша почувствовал, как кто-то ущепнул его за задницу. Обернувшись, он увидел, старую русалку на костылях, которая высунув синий язык сквозь коричневые зубы, радостно улыбаясь, промямлила: «Ой, хорос, птенсик!»
– Мадам, у Вас селюсть вставная отклеилась, – передразнивая лобасту, прошепелявил Ярус и окинув взглядом всю эту ораву жадно глядящих на него неудовлетворённых русалок, подумал: «Это хорошо ещё, что у них царица есть, которая держит всех в ежовых рукавицах. А если бы у них анархия была и командовала ими какая-нибудь матка Махно1, так меня бы уже давно на части разорвали и растащили по всему дворцу!»
1Батька Махно, украинский анархист красного толка и революционер, участник гражданской войны 1917-1922 гг. на территории России. Командовал Революционной повстанческой армией Украины.
Музыка затихла, и Пелагея, стоящая в шеренге напротив Яруса громко крикнула: «Её Величество, несравненная Бева!» Зазвучал марш, временами заглушаемый звуками бушующего океана. Дверь открылась, и в тронный зал вплыла сияющая Бева. Вместо голубого повседневного пеньюара на ней было длинное белое платье, ниспадающее до кончика хвоста. На голове у неё красовалась золотая корона с массивным голубым камнем, на запястьях были такие же браслеты, как и у Яруса.
– А вот и невеста, – ухмыльнулся про себя Ярус, – здесь было всё, арбузные груди, и массивный затылок, так кажется было у Ильфа и Петрова, а у моей ещё и хвост есть, о, я уже её своей называю, прости меня, Зеночка, я не это имел ввиду, ты у меня единственная.
Бева величаво проплыла между шеренгами русалок, на мгновенье задержавшись напротив Яруса, окинув его взглядом и, видимо оставшись довольной нарядом жениха, улыбнулась, проплыла дальше и уселась на трон. Музыка прекратилась, Меланья вытолкнула Яруса из строя русалок и повернула его лицом к Беве.
– Несравненная Бева, разрешите представить Вам претендента на почетную должность русала Вашего Величества, Яруса, – растягивая слова и делая длинные паузы, торжественно доложила Пелагея.
Бева гордо качнула головой.
– Плыви к Беве и подай ей руку, – негромко сказала Меланья.
– Плыву, – с сарказмом ответил Ярус и не спеша, пошёл к трону.
Подойдя к Беве, он протянул ей руку, она всплыла с трона и, резко дёрнув юношу за руку, повернула его лицом к русалкам. Он стоял рядом с плавающей царицей, не доставая ей до плеча.
Заиграл марш Мендельсона.
– Несравненная Бева, согласны ли Вы взять в русалы Яруса? – торжественно спросила Пелагея.
– Согласна, – с важностью произнесла Бева.
– Провозглашаю Яруса двадцать вторым русалом Вашего Величества! – громко крикнула Пелагея.
– Постойте, – недоумённо перебил Ярус, – а я, почему меня никто, не спрашивает, согласен ли я стать русалом?
Все русалки дружно рассмеялись.
– А твоё мнение никого не интересует, – Бева сильно, как тисками, сжала Ярусу руку, – понял?
– Понял, – поморщившись, ответил Ярус.
– Провозглашаю Яруса русалом Вашего Величества, – ещё громче повторила Пелагея.
Раздались бурные аплодисменты, все русалки радостно захлопали в ладоши, загремели костылями, и только Аглосья смотрела на действо грустными глазами, даже не поднимая рук для аплодисментов. Из строя русалок выплыла Меланья и протянула Беве и Ярусу два широких пояса, украшенных камнями.
– В честь долгой и верной русалочьей жизни попрошу русалочихся1 обменяться поясами, – умилённо произнесла Пелагея.
1Русалочихся – брачующихся (авт.)
Бева развернула к себе Яруса, наклонилась, одела на него пояс с красными камнями и привычным движением ловко застегнула на широкую пряжку.
– Теперь ты, – негромко сказала Бева и сладостно подняла руки.
Ярусу наклоняться не пришлось, потому что необъятная талия Бевы была у него перед лицом. Обхватить её руками, он не смог бы, поэтому ему пришлось один конец пояса забрасывать на талию с одной стороны и ловить с другой, что удалось только с третьего раза. Но это, как оказалось, была ещё не самая большая проблема. Сложности возникли у Яруса при застёгивании пояса, который оказался не резиновый, а за семь лет прошедших с того времени, когда у царицы был последний русал, её талия претерпела большие изменения, проще говоря, она стала гораздо толще и концы пряжки даже близко не сходились.
Возникла непредвиденная пауза. В это время заскучавшая сизеносая лобаста, слегка покачиваясь, оторвала свой взгляд от пола и, подёргав за костыли соседнюю лобасту, уже плохо выговаривая слова, тихо спросила: «А по какому поводу, собственно, собрались?»
– Даже дураку понятно было, что она на деньги его клюнула, а не на него, – вставила Меланья.
Ярус поднял руку, якобы любуясь браслетом на своей руке, и тихо спросил у Аглосьи: «А как же Мося?»
– Она глупая, обмани, – застёгивая пояс на талии Яруса, ответила она.
Сплетни, что может быть привлекательнее для старушек, чем сплетни? Пусть это даже старые жительницы подводного царства русалки-лобасты. Но эта плохая человеческая привычка не только не обошла стороной эти существа, напротив, она глубоко укоренилась в подводном царстве, и эти старушки за сотни лет преуспели в ней немало.
– Да, поженились они и стали жить-поживать да добра
наживать, – удобно расположившись в кресле, продолжила Пелагея, прикрыв единственный глаз, войдя во вкус рассказчицы, – только добра у Водяного видимо-невидимо, чего его наживать? А вот работ-невпроворот, вон какие океянские просторы и везде порядок нужно поддерживать, следить за соблюдением морских законов. Поэтому он подолгу дома не бывал, – излагала Пелагея историю любви несравненной с Водяным, – А Бева молодая, скучно ей было ждать мужа одной, вот она и завела роман с Жаропеплом.
– Как с Жаропеплом? – перебил Пелагею Ярус, услышав имя своего заклятого врага, – он же огненный, а Бева, как бы ни совсем?
– Не боись, у Жаропепла всё продумано, – открыла глаз Пелагея и тут же закрыла – у него для этих дел предохранительное средство есть – «Антижар», который не даёт спалить его очередную пассию от жаркой любви. Да, так вот, приплывает Водяной с работы, а Бева с Жаропеплом на бережку кувыркаются. Ну, Водяной охладил немного Жаропепла, так, что ему мало не показалось.
– Почему ты мне помогаешь? – шепнул Ярус, заглянув в голубые глаза Аглосьи и обнаружив там целую бездну скорби.
– Ты, – Аглосья замерла на секунду и совсем тихо добавила, – похож на моего парня, которого я любила.
– Год красавчик чихал и кашлял, – продолжала Меланья, – а Бева, это же надо самому царю изменила!
– Да какая разница, царь не царь, мужику она изменила, – резонировала свою мысль Пелагея.
Аглосья поняла, что Меланья и Пелагея утратили бдительность в наблюдении за Ярусом, так как затронули такую благодатную тему для сплетен, как тему измены и предательства, и она смело продолжила шёпотом: «Год назад, когда я была ещё живой, мы пошли с ним купаться. Мы купались и целовались – это были самые счастливые минуты…»
– А он сырость развёл и спрашивает у ей: «Как же ты могла Бевочка? Я же тебя люблю», – Пелагея рассказывала историю по ролям, искусно обыгрывая мужской и женский голоса, – а она ему прямо так и говорит: «Ты – холодный, а мне захотелось горячего мужчину!» Короче, поскандалили они и развелись. Отправил Водяной свою Беву в речку Вонючку, где она когда-то и утопилась.
Повесив на шею Яруса медальон, напоминающий огромный старинный пятак, Аглосья продолжила говорить ему прямо в ухо: «Потом я вышла на берег, а он сказал, что ещё раз нырнёт и тоже выйдет. Я вытиралалась и любовалась любимым…»
– Да, так вот, Бева не будь дурой, возьми да и подай в Речной Донный Суд на раздел имущества, то бишь всего океяна, – увлечённо говорила Пелагея.
– Это её Жаропепел обиженный надоумил, – прищурилась Меланья.
– Да её и учить не надо было, та ещё пройдоха – усмехнулась Пелагея.
– И что суд? – спросил Ярус.
– А что суд, суд, как суд. Нет таких судей, которые бы не мечтали о хорошей взятке.
Аглосья заплыла Ярусу за спину и, продолжая вешать ему на шею ожерелье из камней, ракушек и жемчугов низко опустив голову, продолжила: «Потом я увидела, как он начал тонуть. Я бросилась ему на помощь, нырнула и лицом к лицу увидела русалку, топящую моего любимого…»
– А драгоценностей Бева себе тайком от Водяного ох, сколько пригребла, – продолжила Пелагея, – и подкупила она вначале Речной Донный Суд, потом Морской Донный Суд, а потом даже Суд Мирового Океяна. И отсудила себе все подземные воды, хотя это только два процента от всего мирового океяна, но зато, это же чистейшая пресная вода, вот так-то, – закончила Пелагея.
– Да и к Жаропеплу своему поближе, – добавила Меланья.
Юноша ждал продолжения рассказа Аглосьи, она грустно посмотрела на него и тихо сказала: «Я схватила её за волосы, русалка отпустила моего жениха, но потянула меня с собой и утопила. Это была Бева. Так я стала русалкой».
– Бежим со мной, – шепнул Ярус, переполняемый нежностью, жалостью и состраданием к Аглосье.
– Да, и где богатства больше вверху или внизу – размышляя, наморщила лоб Меланья, – это, поди ж ты, никому неизвестно.
– Я русалка, мне уже не помочь, – произнесла Аглосья, одевая на голову Яруса венок из лилий и, как будто случайно, коснулась рукой его плеча, и он отчётливо почувствовал холод неживой руки, – ты обязан спастись, потому что я это делаю не только ради тебя, но и ради своего любимого. А у меня, видимо, судьба такая – мужчин спасать, наберись терпения, ты должен быть счастлив со своей девушкой.
В благодарность Ярус незаметно сжал её холодную кисть, а она взглянула на него скорбными глазами, как смотрят со старых фотографий женщины, провожающие своих мужей на войну. Ярус вдруг понял, что теперь он просто обязан спастись и не только ради себя и Зены, но и ради этой погибшей девочки.
– Ну, что, Аглосья, готово? А то, что-то заболтались мы здесь, – сморщилась Пелагея, видно, не очень довольная тем, что слишком много рассказала будущему русалу.
– Да, всё готово, – бодро ответила та.
– Давай, быстро доложи Беве, что молодой вже готов, один плавник там, другой здесь.
– Слушаюсь, – сказала Аглосья, и, поправив венок из лилий на голове юноши, шепнула ему: «Удачи тебе, Ярус!», быстро выплыла из комнаты.
– А Жаропепел, и в самом деле, Беве помог суды выиграть, раз она выполнила его просьбу и затащила тебя под воду, – закончила рассказ Пелагея, и громко почесала свой большой нос всеми когтями одной руки.
– Что Вы сказали? – напрягся Ярус.
– Что слышал, – буркнула Пелагея.
– Так это по желанию Жаропепла я здесь оказался? – возмущённо спросил он.
– А ты как думал? Эт по его наводке, милок, – пискнула Меланья.
– Вот, так-так! – нахмурился Ярус.
– А ты что думал? Что ты такой очешуенный, невъикренный, что сама Бева только о тебе и мечтает? – с усмешкой спросила Пелагея, – конечно, ты милай мальчик, и несравненная с удовольствием с тобой поразвлекается с подачи Жаропепла.
– Не будет меня, не будет проблем у Жаропепла, – сделав вывод, грустно произнёс Ярус.
Глава 16
СВАДЬБА
Дверь открылась, появилась белокурая голова Аглосьи, которая доложила, что всё готово, и Бева разрешила начинать. Лобасты кряхтя всплыли с кресел и, поторапливая будущего русала, поплыли к выходу. Юноша остановился около огромного зеркала. Его отражение не было похоже на прежнего Яруса, перед ним стоял взрослый мужик и со всеми этими цацками он напоминал индейца из дикого племени.
– Ну, как, нравится? – заботливо произнесла Пелагея, поправляя венок на его голове.
– Неплохой новогодний наряд, хотя появиться в нём на праздничной ёлке в одних трусах, в браслетах, ожерельях и с венком на голове было бы как-то не по сезону, – грустно сказал Ярус.
Пелагея открыла дверь и, выглянув из комнаты, прытко поводя большим носом, произнесла: «Усё готово, можно начинать!»
– Что ж, – подумал Ярус, направляясь к двери, – видимо, судьбой уготовано, мне пройти и русалочью свадьбу. Я пройду этот унизительный процесс для того, чтобы попасть в комнату Бевы. Найду берёзку, в ней иглу, а там посмотрим.
Он вошёл в тронный зал за Меланьей, Пелагея плыла следом.
Тут уже было всё готово, конечно, свадебных столов и кушаний
не было, но народу, если можно было назвать так русалок, собралось добрых полсотни. Ярус даже не ожидал, что их окажется так много, у каждой русалки в честь праздника в волосах была заколота белая лилия. Все они плавали отдельными стайками, посредине зала вальяжно расположилась элита подводного царства – лобасты. Судя по всему, приплыли если не все, то очень многие. Некоторые опирались на палки, некоторые на костыли, те, которые уже не могли самостоятельно плавать, поддерживали более крепкие лобасты.
Справа от лобаст плавали мощные мавки, которые и здесь успевали похвастаться друг перед другом своей мускулатурой, но увидев юношу, замерли, прищурились и сопровождали злобным взглядом каждое его движение. Грыля смотрела на Яруса открыто ухмыляясь – разминая шею, она наклоняла голову влево, вправо, делала вращательные движения кистями и предплечьями рук, как будто сейчас ей предстояла схватка на борцовском ковре. Слева от лобаст скромно жались друг к другу салаги подводного мира – щекотухи. В центре стайки находилась Аглосья, когда её взгляд встретился с взглядом Яруса, она чуть прикрыла веки и опустила голову, тем самым дала понять, что она поддерживает и переживает за него.
Пелагея взяла Яруса за руку и провела в центр зала, Меланья подплыла к подружкам-лобастам и подбоченясь гордо спросила:
«Ну что, хорош?» Те русалки, которые совершали отрицательные тики, как по команде начали совершать утвердительные кивки.
– Да, не плох, я бы с ним поиграла в папу с мамой, – сказала лобаста на костылях, и чтобы было понятно остальным, в какую игру она поиграла, сделала несколько движений костылями, напоминающих движения лыжника. Рядом стоящие лобасты, брызнули от смеха, попискивая и похрюкивая при этом.
– Главное, что он не очень старый, – с трудом разгибаясь под огромным горбом, интеллигентно произнесла тощая русалка, пытаясь дрожащими руками приложить к глазам монокль.
– С пивком пойдёт, – облизывая волосатую верхнюю губу, испещрённую глубокими стрелками морщин произнесла тучная русалка, опуская парео и приоткрывая длинные висячие груди.
– А по какому поводу, собственно, собрались, – по замысловатой кривой подплыла к ним ещё одна лобаста с сизым носом.
– Та Бева замус выхотит, – плохо выговаривая слова, ответила лобаста на костылях.
– Поздравляю, значит, погуляем, – нетрезво качнула головой сизеносая, потёрла скрюченные руки и, вытащив из рукава накидки привязанную на резинке флягу, сделала большой глоток.
Заиграла медленная музыка, красиво дополняемая звуками спокойного морского прибоя. Видимо, это было условным сигналом – русалки начали переплывать, занимать определённые места. Мавки всплыли вверх, уступая лобастам дорогу; те медленно, не тратя сил, переместились ближе к трону. С краю строя оказались щекотухи, которые подплыли к мавкам, но в целях безопасности соблюдали дистанцию. В конце концов, все русалки выстроились в две шеренги лицом к лицу, создав коридор от дверей SPA-салона до трона. Меланья схватила Яруса за руку и оказавшись в строю лобаст, юноша почувствовал, как кто-то ущепнул его за задницу. Обернувшись, он увидел, старую русалку на костылях, которая высунув синий язык сквозь коричневые зубы, радостно улыбаясь, промямлила: «Ой, хорос, птенсик!»
– Мадам, у Вас селюсть вставная отклеилась, – передразнивая лобасту, прошепелявил Ярус и окинув взглядом всю эту ораву жадно глядящих на него неудовлетворённых русалок, подумал: «Это хорошо ещё, что у них царица есть, которая держит всех в ежовых рукавицах. А если бы у них анархия была и командовала ими какая-нибудь матка Махно1, так меня бы уже давно на части разорвали и растащили по всему дворцу!»
1Батька Махно, украинский анархист красного толка и революционер, участник гражданской войны 1917-1922 гг. на территории России. Командовал Революционной повстанческой армией Украины.
Музыка затихла, и Пелагея, стоящая в шеренге напротив Яруса громко крикнула: «Её Величество, несравненная Бева!» Зазвучал марш, временами заглушаемый звуками бушующего океана. Дверь открылась, и в тронный зал вплыла сияющая Бева. Вместо голубого повседневного пеньюара на ней было длинное белое платье, ниспадающее до кончика хвоста. На голове у неё красовалась золотая корона с массивным голубым камнем, на запястьях были такие же браслеты, как и у Яруса.
– А вот и невеста, – ухмыльнулся про себя Ярус, – здесь было всё, арбузные груди, и массивный затылок, так кажется было у Ильфа и Петрова, а у моей ещё и хвост есть, о, я уже её своей называю, прости меня, Зеночка, я не это имел ввиду, ты у меня единственная.
Бева величаво проплыла между шеренгами русалок, на мгновенье задержавшись напротив Яруса, окинув его взглядом и, видимо оставшись довольной нарядом жениха, улыбнулась, проплыла дальше и уселась на трон. Музыка прекратилась, Меланья вытолкнула Яруса из строя русалок и повернула его лицом к Беве.
– Несравненная Бева, разрешите представить Вам претендента на почетную должность русала Вашего Величества, Яруса, – растягивая слова и делая длинные паузы, торжественно доложила Пелагея.
Бева гордо качнула головой.
– Плыви к Беве и подай ей руку, – негромко сказала Меланья.
– Плыву, – с сарказмом ответил Ярус и не спеша, пошёл к трону.
Подойдя к Беве, он протянул ей руку, она всплыла с трона и, резко дёрнув юношу за руку, повернула его лицом к русалкам. Он стоял рядом с плавающей царицей, не доставая ей до плеча.
Заиграл марш Мендельсона.
– Несравненная Бева, согласны ли Вы взять в русалы Яруса? – торжественно спросила Пелагея.
– Согласна, – с важностью произнесла Бева.
– Провозглашаю Яруса двадцать вторым русалом Вашего Величества! – громко крикнула Пелагея.
– Постойте, – недоумённо перебил Ярус, – а я, почему меня никто, не спрашивает, согласен ли я стать русалом?
Все русалки дружно рассмеялись.
– А твоё мнение никого не интересует, – Бева сильно, как тисками, сжала Ярусу руку, – понял?
– Понял, – поморщившись, ответил Ярус.
– Провозглашаю Яруса русалом Вашего Величества, – ещё громче повторила Пелагея.
Раздались бурные аплодисменты, все русалки радостно захлопали в ладоши, загремели костылями, и только Аглосья смотрела на действо грустными глазами, даже не поднимая рук для аплодисментов. Из строя русалок выплыла Меланья и протянула Беве и Ярусу два широких пояса, украшенных камнями.
– В честь долгой и верной русалочьей жизни попрошу русалочихся1 обменяться поясами, – умилённо произнесла Пелагея.
1Русалочихся – брачующихся (авт.)
Бева развернула к себе Яруса, наклонилась, одела на него пояс с красными камнями и привычным движением ловко застегнула на широкую пряжку.
– Теперь ты, – негромко сказала Бева и сладостно подняла руки.
Ярусу наклоняться не пришлось, потому что необъятная талия Бевы была у него перед лицом. Обхватить её руками, он не смог бы, поэтому ему пришлось один конец пояса забрасывать на талию с одной стороны и ловить с другой, что удалось только с третьего раза. Но это, как оказалось, была ещё не самая большая проблема. Сложности возникли у Яруса при застёгивании пояса, который оказался не резиновый, а за семь лет прошедших с того времени, когда у царицы был последний русал, её талия претерпела большие изменения, проще говоря, она стала гораздо толще и концы пряжки даже близко не сходились.
Возникла непредвиденная пауза. В это время заскучавшая сизеносая лобаста, слегка покачиваясь, оторвала свой взгляд от пола и, подёргав за костыли соседнюю лобасту, уже плохо выговаривая слова, тихо спросила: «А по какому поводу, собственно, собрались?»
