За передовые и архисложные органы браться не стоило, самое передовое оставим американцам. Мы подхватим наиболее простой процесс, выращивание генно-модифицированных фрагментов поджелудочной железы для восстановления возможности выработки инсулина, с последующей подсадкой ее больным диабетом. Здесь мы опускаем глубокие медицинские термины дабы не перегружать читателя. Отметим лишь, что все сказанное, упрощенный пересказ американского отчета в вышеупомянутом журнале. Для реализации такого дерзкого и масштабного проекта придется уволится и заняться им самому. По всем предварительным прикидкам выходила очень интересная тема. Были все шансы взять реванш за неудачу с античумной вакциной и попробовать повторно насильно навязать стране передовые технологии, преодолевая ее усиленное сопротивление. Ради такого дела, можно было бросить, ставший почти родным агрохолдинг. Назревала медицинская революция в отдельно взятой специализации. Дух захватывало от перспектив. Имея огромный опыт в реализации проектов, Охотник заматерел и уже начал черстветь душой. Его потом многократно перебрасывали с одного завода на другой, но он с гибелью вакцинного завода как-то поутих и перестал воспринимать все излишне новые близко к сердцу. Со временем раны зарубцевались и он превратился в матерого начальника инвестиционного подразделения. Учитывая, что проект нужен для реализации государственных областных программ, то стоило его регистрировать на область. Деньги на раскрутку из областного бюджета выдернуть не получится. Это было ясно как божий день. В последнее время, контроль за целевым использованием бюджетных средств резко усилился и за неповиновение можно было угодить на неприятный разговор с людьми в погонах. Следовательно, деньги на первоначальные телодвижения надо было брать где-то на стороне.
На территории области базировался гигантский производитель свинины, причем гигантский даже по европейским меркам. Как не трудно догадаться, это было предыдущее место работы Охотника. Не составит труда договориться с ним за долю в предприятии 10% о выращивании миллиона стерильных свиней в год. Учитывая, что выращивание свиней кредитовалось Минсельхозом по льготной ставке в 3%, то дело для агрогиганта представлялось крайне выгодным. Кроме того, областной Минсельхоз обещал потратить на это дело свою квоту спонсирования сельхозпроизводителей. Холдинг и до этого собирался вложится в эту область, а тут такое заманчивое предложение. В общем денег на начальные операции удалось наскрести. Правда это были условно связанные инвестиции, только под выращивание химер. Для операционных нужд требовались более свободные средства. Пара местных банков откликнулись на проект и предоставили необходимые начальные средства. Банки трезво оценили потенциал проекта, в котором участвует федеральный гигант. Подключение проекта ко всем немыслимым федеральным программам финансирования производило сильное впечатление. Банки сильно пугались от запредельной новизны проекта, но Охотнику удалось сломить сопротивление после предоставления плана аварийного выхода из бизнеса в случае неудачи, путем продажи всего наработанного агрохолдингу. Ему по любому нужны были дополнительные свиньи, причем в любой виде. Конструкция свинарников заранее была предусмотрена на возможность работать по варианту химера и просто товарная свинья. В сущности, весь проект в этой части представлял собой дополнительную опцию в конструкции свинарников, которую взялся кредитовать областной Минсельхоз. Дабы скрыть нецелевое использование свиней, проект для него обозвали как выращивание экологически чистых свиней. Причем это было не так далеко от истины. Существовали аналоги по выращиванию свиней без применения антибиотиков и отдаленное сходство в конструкциях свинарников действительно наблюдалось. Собственно, это был главный козырь, которым удалось уговорить агрохолдинг. Банкиры внимательно выслушали от финансового отдела холдинга легенду прикрытия, которая иллюстрировалась заранее подготовленной экспертизой отраслевого государственного (псевдо) научного института. По их лицам легко читалось полное непонимание сущности сказанного об особенностях свинарников, но главную мысль они легко ухватили, которая гласила, что дело подготовили на высшем уровне и провала быть не должно. Так появился финансовый поток на организационный этап проекта. Разумеется, с самой сложной частью еще предстояло встретиться. Для начала были сформированы цели и задачи проекта.
Базовый параметр проекта – 1 миллион трансплантаций в год. Операция представляет собой ряд последовательных действий:
подбор свинки,
доставка ее в хирургический корпус,
извлечение фрагмента,
подготовка человека,
вскрытие человека,
подготовка к подсадке фрагмента,
подсадка фрагмента,
закрытие человека,
10 дневное вылеживание человека.
Оперируем 350 дней в году по 12 часов, хирургические смены – сутки через двое. Итого 2900 трансплантаций в сутки за 12 часов, 240 трансплантации в час.
Один хирург-трансплантолог может заниматься подсадкой фрагмента 15 минут, все остальные действия можно сбросить на младших хирургов и операционных медсестер. Чтобы выдержать темп 240 подсадок фрагментов в час, потребуется 60 хирургов-трансплантологов. В первый день 12 часов хирург-трансплантолог оперирует, во 2-й день отдыхает, на 3 день 6 часов консультирует прибывших. Требуется бригада из 180 хирургов, плюс 20 подменных на случай отпусков и больничных. Итого 200 хирургов-трансплантологов. Каждому хирургу-трансплантологу прикрепляется 2 младших хирурга и 4 операционные медсестры. После операции пациент 10 дней отлеживается и наблюдается. Итого больница на 29 000 коек, округляем для ровно счета и на случай осложнений до 30 000. Полная штатная численность выходила, если считать из расчета 5 человек медицинского персонала на каждого пациента, то всего то 6 000 медиков запредельно высочайшей квалификации.
Параметры проекта выглядели слегка экстремальными. Для снижения экстремального характера было принято решение разбить его на три этапа, по 300 тысяч операций в год на каждом этапе. Наложение графика строительства хирургических и иных корпусов подтвердило, что быстро развернуть такую махину не получится. Ключевым и плохо прогнозируемым параметром проекта был график получения рабочих химер-фрагментов. За науку ответить никто толком не решился. Пришлось брать американские параметры графика и по русской традиции умножать их на два. Забегая вперед скажем, что все равно ошиблись и в реальности надо было умножать на три.
При цене операции в 10 000 $ и ее себестоимости в 2 000 $ выходила годовая прибыль в 8 млрд $. Если учесть всякие разные накладные расходы, то прибыль ожидалась в диапазоне 6 – 7 млрд. $ в год, этого должно было хватить на абсолютно все хотелки по преобразованию мира, в одной отдельно взятой области, одной отдельно взятой безбашенной блондинки. С такой ожидаемой рентабельностью планировалось, что со второго года эксплуатации, проект начинает финансироваться из собственной прибыли и ускоренно расплачивается со всеми кредиторами для достижения полной финансовой самостоятельности. Охотник на дух не переносил банкиров и вообще институт русских коммерческих банков. Он искренне считал, что от них надо держаться как можно дальше, в целях общей безопасности бизнеса.
Понятно, что далеко не всем получится выложить такую сумму, но можно пересаживать не только гражданам своей страны. Даже скорее в основном для граждан других стран. Не было никаких сомнений, что подобные клиники будут организованы в США и Западной Европе. К ним быстро подтянутся китайцы. Нам остаются лишь относительно богатые жители стран третьего мира. Но их вполне достаточно, даже в относительно бедных странах. В первый и скорее всего второй год, клиника предусматривалась в основном для работы по соотечественникам. Для сего придется изрядно повозится на предмет получения финансирования операций через ОМС. Здесь придется задействовать губернатора, который светился от удовольствия, что ему предстояли (сладкие) долгие и упорные переговоры с федеральными властями, в стольном граде Москве. В дальнейшем спрос на лечение сахарного диабета спадет и планируется переход на другие органы, в не менее массовых количествах. В целом, коммерческая сторона проекта не вызывала много вопросов. Предполагаемая услуга обладала непревзойденной новизной и вопрос цены отпадал за неимением конкурентов.
Главный вопрос проекта – это кадры для обеспечения бесперебойного потока химер. Генетиков можно привлечь за гранты от федерального правительства, благо они не востребованы внутри страны. Ни для кого не являлось секретом, что научные работники обычно получают зарплату как московские кассиры в продуктовых дискаунтерах. Что ярко демонстрирует реальную нужность этого типа населения для страны. Два научных коллектива из Новосибирска и Питера переехали мгновенно, как только услышали о предлагаемых зарплатах. Охотнику показалось, что больше всего они удивились (или обрадовались) тому, что кто-то внутри страны вообще владеет темой. На их памяти, до сего момента, никто ни разу не интересовался темой CRISPR\Cas 9. Переговоры с ними он вел лично. Заняли они примерно по полчаса на каждый коллектив. Они стремительно согласились и потом долго и утомительно расспрашивали о серьезности намерений новоявленной фирмы. Видимо им до последнего не верилось, что их работа внезапно востребовалась русскими бизнес-заказчиками.
ГЕНЕЗИС ХИМЕРЫ
Примерно через полгода напряженной работы, генетикам удалось повторить американский результат и вырастить не отторгаемый орган. Для обеспечения первичной информацией генетиков, Охотнику пришлось организовать целый отдел по мониторингу последней информации по теме. На его удивление, это оказалось отнюдь не простой задачей. Людей, которые одновременно владеют английским и в состоянии понять, что такое генная инженерия, в области найти не удалось. Пришлось привлекать московские кадры, сначала на подряде, а затем тащить их в область. Рассказывать о круге задач генетикам не пришлось, они с самого начала так вдохновились перспективами, что работали без малейшей подгонки. Они последовательно выдавали образцы тканей и органов химер и передавали их на тестовые операции. Цель была видна, как говорится, не вооруженным взглядом. В идеале нужно было добиться воспроизведения максимального количества органов-химер или в варианте минимум, хотя бы тканей-химер. Американцы приступили к практическому тестированию почек и сердца, следующим этапом пойду почки и печень, а затем остальные ткани. Огромные ожидания были от возможности пересадки кожи и суставов, а также тканей глаза. Стоматологи стояли в очереди на зубы-химеры. Хотя с зубами были сложности. Оказывается генетика шагнула так далеко, что уже предлагалось выращивание зубов из собственных тканей пациента, причем относительно недорого. Всего-то 2000 фунтов стерлингов. Недорого! Воскликнет читатель, вероятно который ни разу не делал себе импланты и всякие прочие виниры. А зря. Стоило бы сначала ознакомится с прайсом зубоделов.
Трансплантологам удалось добиться приживаемости химер-фрагментов в 84%, это было меньше, чем у американцев в тестовых операциях, но вполне достаточно для развертывания конвейерного потока трансплантаций по излечению сахарного диабета. К тому же, как это не цинично прозвучит, корпорации ничего не теряла от 16% неудачных операций. Более того, по истечении нескольких месяцев она давала рекомендацию на повторную трансплантацию с незначительной скидкой, но на всякий случай ограничила количество трансплантаций одного органа тремя повторами. Таким образом, даже создавалась мотив на повторные операции, но Охотник быстро пресек эту порочную практику, начисто лишив повторные трансплантации участия в бонусной программе в зарплате хирургов.
Со строительством гигантского больничного корпуса пришлось основательно повозиться. Виктории с трудом удалось включить областной центр в федеральную программу строительства по всей стране централизованных многопрофильных больниц. Пришлось разбить строительство больничных корпусов на этапы, начальный запихнули в федеральный бюджет, а дальше планировали финансировать из получаемой прибыли. Как обычно, главная проблема подстерегала клинику в наличии коммуникаций. Если говорить простым языком, то электричества и прочего газа для передовой больницы страны, город выделить не может. По банальной причине полного отсутствия излишков оного. То бишь в бюджет проекта попадала газовая теплоэлектростанция. Запихнуть ее в инвестиционные программы города не удавалось, от слова совсем. По самой примитивной причине, наличие полного отсутствия таких программ в городе и области. С самого начала не планировалось в принципе. Для Охотника это было неожиданностью. Он видел огромные масштабы энергетического перевооружения и искренне предполагал, что хотя бы часть из них финансируются из федерального бюджета. Но куда там. Особенно ему понравился ответ главы энергокомпании города, он звучал предельно цинично, вот вам энергия нужна, вы платите. Причем платите конкретно нам по выставленной нами (конской) смете. Для сравнения, в Европе подвод коммуникаций есть обязанность города. Пришлось запроектировать собственный энергетический узел, причем солидного масштаба. Который, в свою очередь, обошелся в полтора раза дешевле, нежели предложение от местных энергетиков.
Единственное с чем не было проблем, так это с желающими построить собственно хирургические и больничные корпуса. Больничных зданий было так много, что их без труда хватило распределить всем местным «уважаемым владельцам» строительных фирм. Некую трудность составило умение распихать по местным подрядчикам примитивные больничные корпуса, а сложный в инженерном обеспечении, хирургический корпус аккуратно перебросить на московские и иностранные строительные компании. Для контроля строительства, Охотнику пришлось забрать половину отдела капитального строительства из одного из своих мест работы так, как местные подрядчики вообще не имели представления о термине «график работ».
Проблемой стал выбор площадки для строительства. Изначально предполагалось построится рядом с городской больницей, но быстро выяснилось, что новый больничный кластер превосходит по площади все больницы города вместе взятые. Пришлось поднять перспективный план развития города из советских архивов и совмещая его с рекомендациями датского проектировщика определить место строительства на одной из окраин города. По размерам больничный кластер в его максимальной комплектации, составил почти четверть города. Датскому проектировщику пришлось оформить дополнительное соглашение на проектирование теплоэнергостанции и прочих дорог, на отнюдь не малую сумму. Фактически он начал проектировать новый город, так как город с новой больницей стал стремительно видоизменяться. Поменялись почти все потоки транспорта и людей по направлению к Chimera inс. Это уже была не новая больница при городе, а город при новой колоссальной больнице. В ходе запуска первого хирургического корпуса и выхаживании первых тысяч пациентов, быстро выяснилось, что все расчеты по штатам полетели к чертям.
На территории области базировался гигантский производитель свинины, причем гигантский даже по европейским меркам. Как не трудно догадаться, это было предыдущее место работы Охотника. Не составит труда договориться с ним за долю в предприятии 10% о выращивании миллиона стерильных свиней в год. Учитывая, что выращивание свиней кредитовалось Минсельхозом по льготной ставке в 3%, то дело для агрогиганта представлялось крайне выгодным. Кроме того, областной Минсельхоз обещал потратить на это дело свою квоту спонсирования сельхозпроизводителей. Холдинг и до этого собирался вложится в эту область, а тут такое заманчивое предложение. В общем денег на начальные операции удалось наскрести. Правда это были условно связанные инвестиции, только под выращивание химер. Для операционных нужд требовались более свободные средства. Пара местных банков откликнулись на проект и предоставили необходимые начальные средства. Банки трезво оценили потенциал проекта, в котором участвует федеральный гигант. Подключение проекта ко всем немыслимым федеральным программам финансирования производило сильное впечатление. Банки сильно пугались от запредельной новизны проекта, но Охотнику удалось сломить сопротивление после предоставления плана аварийного выхода из бизнеса в случае неудачи, путем продажи всего наработанного агрохолдингу. Ему по любому нужны были дополнительные свиньи, причем в любой виде. Конструкция свинарников заранее была предусмотрена на возможность работать по варианту химера и просто товарная свинья. В сущности, весь проект в этой части представлял собой дополнительную опцию в конструкции свинарников, которую взялся кредитовать областной Минсельхоз. Дабы скрыть нецелевое использование свиней, проект для него обозвали как выращивание экологически чистых свиней. Причем это было не так далеко от истины. Существовали аналоги по выращиванию свиней без применения антибиотиков и отдаленное сходство в конструкциях свинарников действительно наблюдалось. Собственно, это был главный козырь, которым удалось уговорить агрохолдинг. Банкиры внимательно выслушали от финансового отдела холдинга легенду прикрытия, которая иллюстрировалась заранее подготовленной экспертизой отраслевого государственного (псевдо) научного института. По их лицам легко читалось полное непонимание сущности сказанного об особенностях свинарников, но главную мысль они легко ухватили, которая гласила, что дело подготовили на высшем уровне и провала быть не должно. Так появился финансовый поток на организационный этап проекта. Разумеется, с самой сложной частью еще предстояло встретиться. Для начала были сформированы цели и задачи проекта.
Базовый параметр проекта – 1 миллион трансплантаций в год. Операция представляет собой ряд последовательных действий:
подбор свинки,
доставка ее в хирургический корпус,
извлечение фрагмента,
подготовка человека,
вскрытие человека,
подготовка к подсадке фрагмента,
подсадка фрагмента,
закрытие человека,
10 дневное вылеживание человека.
Оперируем 350 дней в году по 12 часов, хирургические смены – сутки через двое. Итого 2900 трансплантаций в сутки за 12 часов, 240 трансплантации в час.
Один хирург-трансплантолог может заниматься подсадкой фрагмента 15 минут, все остальные действия можно сбросить на младших хирургов и операционных медсестер. Чтобы выдержать темп 240 подсадок фрагментов в час, потребуется 60 хирургов-трансплантологов. В первый день 12 часов хирург-трансплантолог оперирует, во 2-й день отдыхает, на 3 день 6 часов консультирует прибывших. Требуется бригада из 180 хирургов, плюс 20 подменных на случай отпусков и больничных. Итого 200 хирургов-трансплантологов. Каждому хирургу-трансплантологу прикрепляется 2 младших хирурга и 4 операционные медсестры. После операции пациент 10 дней отлеживается и наблюдается. Итого больница на 29 000 коек, округляем для ровно счета и на случай осложнений до 30 000. Полная штатная численность выходила, если считать из расчета 5 человек медицинского персонала на каждого пациента, то всего то 6 000 медиков запредельно высочайшей квалификации.
Параметры проекта выглядели слегка экстремальными. Для снижения экстремального характера было принято решение разбить его на три этапа, по 300 тысяч операций в год на каждом этапе. Наложение графика строительства хирургических и иных корпусов подтвердило, что быстро развернуть такую махину не получится. Ключевым и плохо прогнозируемым параметром проекта был график получения рабочих химер-фрагментов. За науку ответить никто толком не решился. Пришлось брать американские параметры графика и по русской традиции умножать их на два. Забегая вперед скажем, что все равно ошиблись и в реальности надо было умножать на три.
При цене операции в 10 000 $ и ее себестоимости в 2 000 $ выходила годовая прибыль в 8 млрд $. Если учесть всякие разные накладные расходы, то прибыль ожидалась в диапазоне 6 – 7 млрд. $ в год, этого должно было хватить на абсолютно все хотелки по преобразованию мира, в одной отдельно взятой области, одной отдельно взятой безбашенной блондинки. С такой ожидаемой рентабельностью планировалось, что со второго года эксплуатации, проект начинает финансироваться из собственной прибыли и ускоренно расплачивается со всеми кредиторами для достижения полной финансовой самостоятельности. Охотник на дух не переносил банкиров и вообще институт русских коммерческих банков. Он искренне считал, что от них надо держаться как можно дальше, в целях общей безопасности бизнеса.
Понятно, что далеко не всем получится выложить такую сумму, но можно пересаживать не только гражданам своей страны. Даже скорее в основном для граждан других стран. Не было никаких сомнений, что подобные клиники будут организованы в США и Западной Европе. К ним быстро подтянутся китайцы. Нам остаются лишь относительно богатые жители стран третьего мира. Но их вполне достаточно, даже в относительно бедных странах. В первый и скорее всего второй год, клиника предусматривалась в основном для работы по соотечественникам. Для сего придется изрядно повозится на предмет получения финансирования операций через ОМС. Здесь придется задействовать губернатора, который светился от удовольствия, что ему предстояли (сладкие) долгие и упорные переговоры с федеральными властями, в стольном граде Москве. В дальнейшем спрос на лечение сахарного диабета спадет и планируется переход на другие органы, в не менее массовых количествах. В целом, коммерческая сторона проекта не вызывала много вопросов. Предполагаемая услуга обладала непревзойденной новизной и вопрос цены отпадал за неимением конкурентов.
Главный вопрос проекта – это кадры для обеспечения бесперебойного потока химер. Генетиков можно привлечь за гранты от федерального правительства, благо они не востребованы внутри страны. Ни для кого не являлось секретом, что научные работники обычно получают зарплату как московские кассиры в продуктовых дискаунтерах. Что ярко демонстрирует реальную нужность этого типа населения для страны. Два научных коллектива из Новосибирска и Питера переехали мгновенно, как только услышали о предлагаемых зарплатах. Охотнику показалось, что больше всего они удивились (или обрадовались) тому, что кто-то внутри страны вообще владеет темой. На их памяти, до сего момента, никто ни разу не интересовался темой CRISPR\Cas 9. Переговоры с ними он вел лично. Заняли они примерно по полчаса на каждый коллектив. Они стремительно согласились и потом долго и утомительно расспрашивали о серьезности намерений новоявленной фирмы. Видимо им до последнего не верилось, что их работа внезапно востребовалась русскими бизнес-заказчиками.
ГЕНЕЗИС ХИМЕРЫ
Примерно через полгода напряженной работы, генетикам удалось повторить американский результат и вырастить не отторгаемый орган. Для обеспечения первичной информацией генетиков, Охотнику пришлось организовать целый отдел по мониторингу последней информации по теме. На его удивление, это оказалось отнюдь не простой задачей. Людей, которые одновременно владеют английским и в состоянии понять, что такое генная инженерия, в области найти не удалось. Пришлось привлекать московские кадры, сначала на подряде, а затем тащить их в область. Рассказывать о круге задач генетикам не пришлось, они с самого начала так вдохновились перспективами, что работали без малейшей подгонки. Они последовательно выдавали образцы тканей и органов химер и передавали их на тестовые операции. Цель была видна, как говорится, не вооруженным взглядом. В идеале нужно было добиться воспроизведения максимального количества органов-химер или в варианте минимум, хотя бы тканей-химер. Американцы приступили к практическому тестированию почек и сердца, следующим этапом пойду почки и печень, а затем остальные ткани. Огромные ожидания были от возможности пересадки кожи и суставов, а также тканей глаза. Стоматологи стояли в очереди на зубы-химеры. Хотя с зубами были сложности. Оказывается генетика шагнула так далеко, что уже предлагалось выращивание зубов из собственных тканей пациента, причем относительно недорого. Всего-то 2000 фунтов стерлингов. Недорого! Воскликнет читатель, вероятно который ни разу не делал себе импланты и всякие прочие виниры. А зря. Стоило бы сначала ознакомится с прайсом зубоделов.
Трансплантологам удалось добиться приживаемости химер-фрагментов в 84%, это было меньше, чем у американцев в тестовых операциях, но вполне достаточно для развертывания конвейерного потока трансплантаций по излечению сахарного диабета. К тому же, как это не цинично прозвучит, корпорации ничего не теряла от 16% неудачных операций. Более того, по истечении нескольких месяцев она давала рекомендацию на повторную трансплантацию с незначительной скидкой, но на всякий случай ограничила количество трансплантаций одного органа тремя повторами. Таким образом, даже создавалась мотив на повторные операции, но Охотник быстро пресек эту порочную практику, начисто лишив повторные трансплантации участия в бонусной программе в зарплате хирургов.
Со строительством гигантского больничного корпуса пришлось основательно повозиться. Виктории с трудом удалось включить областной центр в федеральную программу строительства по всей стране централизованных многопрофильных больниц. Пришлось разбить строительство больничных корпусов на этапы, начальный запихнули в федеральный бюджет, а дальше планировали финансировать из получаемой прибыли. Как обычно, главная проблема подстерегала клинику в наличии коммуникаций. Если говорить простым языком, то электричества и прочего газа для передовой больницы страны, город выделить не может. По банальной причине полного отсутствия излишков оного. То бишь в бюджет проекта попадала газовая теплоэлектростанция. Запихнуть ее в инвестиционные программы города не удавалось, от слова совсем. По самой примитивной причине, наличие полного отсутствия таких программ в городе и области. С самого начала не планировалось в принципе. Для Охотника это было неожиданностью. Он видел огромные масштабы энергетического перевооружения и искренне предполагал, что хотя бы часть из них финансируются из федерального бюджета. Но куда там. Особенно ему понравился ответ главы энергокомпании города, он звучал предельно цинично, вот вам энергия нужна, вы платите. Причем платите конкретно нам по выставленной нами (конской) смете. Для сравнения, в Европе подвод коммуникаций есть обязанность города. Пришлось запроектировать собственный энергетический узел, причем солидного масштаба. Который, в свою очередь, обошелся в полтора раза дешевле, нежели предложение от местных энергетиков.
Единственное с чем не было проблем, так это с желающими построить собственно хирургические и больничные корпуса. Больничных зданий было так много, что их без труда хватило распределить всем местным «уважаемым владельцам» строительных фирм. Некую трудность составило умение распихать по местным подрядчикам примитивные больничные корпуса, а сложный в инженерном обеспечении, хирургический корпус аккуратно перебросить на московские и иностранные строительные компании. Для контроля строительства, Охотнику пришлось забрать половину отдела капитального строительства из одного из своих мест работы так, как местные подрядчики вообще не имели представления о термине «график работ».
Проблемой стал выбор площадки для строительства. Изначально предполагалось построится рядом с городской больницей, но быстро выяснилось, что новый больничный кластер превосходит по площади все больницы города вместе взятые. Пришлось поднять перспективный план развития города из советских архивов и совмещая его с рекомендациями датского проектировщика определить место строительства на одной из окраин города. По размерам больничный кластер в его максимальной комплектации, составил почти четверть города. Датскому проектировщику пришлось оформить дополнительное соглашение на проектирование теплоэнергостанции и прочих дорог, на отнюдь не малую сумму. Фактически он начал проектировать новый город, так как город с новой больницей стал стремительно видоизменяться. Поменялись почти все потоки транспорта и людей по направлению к Chimera inс. Это уже была не новая больница при городе, а город при новой колоссальной больнице. В ходе запуска первого хирургического корпуса и выхаживании первых тысяч пациентов, быстро выяснилось, что все расчеты по штатам полетели к чертям.
