Гигантский белый парус наполнился ветром, сверху реяло красное знамя с суровым ликом Иисуса Христа. А под парусом – стоял атаман, между двумя усатыми парубками 8, положив на них руки. Он был невысокий, лысый и выбритый. Задорно улыбаясь, он спрашивал: «Ну как, страшны бусурмане?». Казаки в ответ рассмеялись.
Над стругами парил, взмахивая могучими крыльями, орёл. Миновав их – он полетел над морем. Вдалеке, на горизонте, между синим морем и ясным голубым небом, показалась тёмная зеленоватая полоса русского берега. Вот, уже выглянули холмики, на которых сидели церквушки с крестами.
…
Орёл летел над степью. Заря только разгоралась. Над землёй светилось рыже-золотистое солнышко. Внизу сверкнула тёмная гладь Волги. За ней раскинулся безграничный океан – жёлто-зелёное поле, усыпанное красными, синими и фиолетовыми цветочками. Густой ковыль шелестел и струился в ветру. Вдали, на горизонте, белела длинная Астраханская крепость. А внизу, под крыльями степного орла проплывал казачий городок, обнесённый бревенчатой стеной.
Был тёплый летний вечер. Степан и Алексей медленно гуляли между избами. Шло немало народу – и все в одну сторону. Трусили лошадки. Из кабаков вываливались гурьбой буйные молодцы.
- Куда это они? – спросил Степан у одного пожилого казака, шедшего рядом.
- На круг, сынок! Туда сегодня люди из всех станиц придут!
- Ух ты! – удивлённо отвечал купец.
…
Вся степь покрылась шапками удалых казаков. Тысячи мужчин обступили небольшой холм. Среди толпы были и бывшие узники дербентской галеры. На холме, уперев руки в бока, стоял лысый атаман. Он говорил решительно и громко:
- Я собрал вас здесь, братья, не ради забавы. Сейчас – вечер! – загадочно воскликнул предводитель. – Сегодня ночью… мы захватим Астрахань!
Толпа зашумела. Казаки с тревогой спрашивали друг друга: «Как это так, зачем же Астрахань?».
Атаман продолжал:
- Помните, девять лет назад нас позвали биться со шведами? Мы стояли под Нарвой, мы бились – мы погибали там! – он повысил голос, проговаривая каждое слово. – А Годунов, нашей ратью командовавший, и друг его Щелкалов – побеждать шведов не захотели! Всё велели на стены бросаться, но даже ядер для пушек не соизволили выдать! Зря наши товарищи там гибли – город так и не сдался! Скажите мне, братья! Дорога вам воля, и честь казацкая?!
Людское море всколыхнулось, загрохотали тысячи голосов: «Дорога, батюшка атаман!», «Без воли нам не жить!».
- Тогда, я скажу вам ещё кое-что! Сюда вскорости воевода из Москвы должен приехать. Всех крест заставит поцеловать – все до единого у царя на службе будем, жалованье будем получать!
Казаки зашумели, в толпе послышались гневные возгласы. Атаман разъярённо заорал:
- Мы не враги народу православному! Мы против озверевших от обжорства дьяков и воевод! Пока они пируют в роскошных кремлёвских палатах, мы – погибаем за Россию, и за веру христианскую! Погибаем в кровавых бранях с татарами, и с ногайцами, и с турками! Чтоб их дети могли просыпаться в спальнях золочёных, да в каменьях и жемчугах расхаживать! По наговору лживого Бориски, покойный государь наш Фёдор Иванович, запретил выход крестьянам! Всех убежавших сюда, на волю, скоро начнут хватать – и возвращать назад! – он выдохнул. Атаман продолжал, грозно прищурившись. – Отдохните, и потом собирайтесь. К утру, Астрахань будет в наших руках! А дальше, идём в Москву – правду искать! Царя выберем честного и справедливого – вместо Годунова.
Люди стали расходиться, с шумом и криками переговариваясь друг с другом. Степан тяжело вздыхал, качая головой. Он побрёл в сторону, мимо проходили казаки. Вдруг, из людского потока возник атаман – и подошёл к купцу:
- Я видел, как ты бился с бусурманами! – с улыбкой сказал он, весело подмигнув. – Захочешь, сделаю тебя есаулом!
- Прости, атаман! Хоть по душе мне ваша вольница, но уж больно скучаю по дому! Да и не воин я, а купец.
…
По небу расплылся алый закат, солнышко было красным. На воде качался длинный кораблик. С берега туда затекали люди.
У реки стояли Степан с Алёшкой.
- Пойдёшь с ними? – спросил купец.
- Я теперь с атаманом. Куда-угодно с ним пойду, – ответил друг. Через его плечо протянулся ремень с боеприпасами, к поясу был пристёгнут клинок. – Прощай, Стёпка!
Они крепко обнялись. Степан потрепал лохматую голову друга:
- Прощай! Даст Бог, ещё свидимся!
- Свидимся-свидимся.
Друзья расстались. Купец шагнул на борт корабля.
Гребцы взмахнули длинными вёслами. Судно, полное людей, двинулось в путь, по тёмной глади Волги. Казачий городок растворился в изумрудном океане, ладья шла навстречу бордовому горизонту.
Степан наклонился к товарищам, говоря тихонько:
- Молвил атаман, что на Москве даже рати созвать не успеют – как уж и казаки объявятся!
Все слушали взволнованно, и с интересом. Софрон воскликнул:
- Я не слышал, чтоб под Москву казачьи полки приходили!
- Это да, - задумчиво подтвердил купец. – Видимо, не вышла его затея…
1 Феска – восточная шапочка с кисточкой
2 Баглама – струнный щипковый музыкальный инструмент, популярный на Востоке
3 Каторга – турецкое гребное судно
4 Карбас – вёсельная лодка
5 Паузок – мелкое судно для разгрузки кораблей на мелях
6 Аманат – заложник
7 Струг – казачье судно
8 Парубок – парень
7106 год от сотворения мира (1598 г.).
Сибирь.
Стоял трескучий мороз. Светило солнце. Над заснеженной рекой возвышался большой тёмный утёс. Сверху торчал частокол. По краям утёса были дощатые коробы. Там, у бойниц, сидели зоркие лучники. По льду реки, скрипя сапогами по снегу, стремительно пронеслась вереница служилых людей с пищалями. Они бежали пригнувшись. Свистели стрелы, врезаясь в белоснежный покров.
С обратной стороны пригорка, у ворот в осаждённый городок, преклонив колено, стояла пара десятков стрельцов и казаков в доспехах поверх кафтанов. Они ловко заряжали ружья. Ворота были за обледенелым валом, за которым был ров. С грохотом выстрелила пушка.
Служилые ринулись на вал, к воротам. Один за другим, они стали карабкаться по льду, пытаясь не съехать вниз. Полетели острые стрелы – прямиком в казаков, отскакивая от железа, либо втыкаясь им в руки и ноги. Раздались вопли.
Воевода в сверкающем нагруднике, красном кафтане и шапке на меху стоял, смотря на вздымавшийся вдали холм с вражеской крепостью.
- Приступом, в который раз, наседаем – никак не выходит! – воскликнул его сподручник.
- Скоро сами вылезут, - ответил командующий осадой.
…
Через пару дней, на рассвете, ворота крепости отворились. Чрез ров упал мостик. Несколько сот остяцких воинов в блестящих пластинчатых латах ринулись по мосту. С их острых шлемов спускались чёрные метёлки. Остяки угрожающе кричали, они побежали к лагерю осаждающих.
В тяжёлой битве сабли казаков схлестнулись с топорами, мечами и копьями сибирских ратников. Атака остяков была мощной, но обречённой на провал – под огнём пищалей и пушек разъярённые воины, хотя и побившие многих русских, были уничтожены.
Пронёсшись по мосту, русские ворвались в крепость инородцев. Здесь были улочки, стояло множество обитых глиной полуземлянок. Служилые искали добычи, заходили в дома. Звучали жалобные всхлипы женщин и детей.
Воевода с небольшим отрядом прошлись до другого конца городка, и взобрались на деревянный помост у частокола. С обрывистого утёса открывался вид на заснеженную отмель, реку и бескрайнюю тайгу. Всё было залито светом, снег искрился на солнце.
- Среди убитых – князец. И это последний городок! – торжествующе молвил воевода. – Слава Богу! Мы принесём в Сургут радостную весть!
Два года спустя.
Небо было пасмурным. По реке, среди осенней тайги, плыл длинный каюк. В нём сидели члены одного семейства. Все были в мешковатых малицах из оленьей шкуры.
Среди тёмных елей желтели ярко-оранжевые лиственницы, золотились берёзки. Деревья густо покрывали оба берега. Лодка причалила к месту, где они немного расступались. Группа самоедов вылезла из каюка на берег.
…
Они вышли на опушку леса. Здесь стояло несколько чумов – огромных конических палаток, в которых живут, и с которыми кочуют, обитатели севера. Рядом, из сложенных нарт и шедшего полукругом плетня был сделан просторный загон. В нём паслись серые мохнатые олени, пощипывая красноватый мох.
Навстречу незваным гостям вышло несколько мужчин с луками.
- Зачем пришёл, Вороний глаз?! – вскрикнул один из самоедов. – Сколько наших людей погибло от твоих стрел!
- Я пришёл к Ачикану. Не для того, чтоб воевать! - решительно ответил седоватый гость, глава семейства. – Пускай в чум!
…
Для гостей задушили и разделали нескольких оленей. Их сырое мясо принесли в юрту Ачикана.
Здесь было тепло, и светло от пламенеющего в центре очага. Вокруг него расселись круглолицые самоеды – хозяин с роднёй, и гости. Все с удовольствием поедали кусочки сырой оленины, втягивая губами горячую кровь. Вороний глаз воскликнул:
- Ты знаешь, Ачикан, что мои сородичи живут к югу отсюда? Они не кочуют с оленями, а пасут свиней. Их дома стоят всё время на одном месте!
- Я знаю об этом, - говорил хозяин. – Для чего ты прибыл?
- В их края пришла смерть! Она привела с собой бледнолицых детей подземного мира, детей Нга. Скоро они будут и здесь. Я предлагаю нашим с тобой родам заключить мир! Пускай мои дочери выходят замуж за твоих сыновей, а мои – за твоих сестёр и дочерей, - пожилой самоед наклонился, всматриваясь в огонь костра. – Хозяйка Земли говорила со мной. Я должен уйти из этого мира. Но перед этим – я должен принести ей жертву.
Подумав, хозяин вздохнул и молвил:
- Нам давно пора было примириться, Вороний глаз.
- Дай мне меч! – сказал гость своему сыну, сидевшему рядом. Тот вручил отцу оружие. Вороний глаз поднял его перед собой, и с лязгом выдвинул клинок из ножен. Лезвие заискрилось – в нём отражалось пламя. – Дети Нума, могучие богатыри в железных латах, спустятся с седьмого неба на землю! Их чумы – железные, они приедут в железных нартах. Богатыри помогут нам загнать демонов Нга обратно в преисподнюю!
…
По окончании тёплого приёма, гости направились от стоянки к реке. Вороньему глазу дали отдельный каюк, его понесли несколько человек от Ачикана.
Стоя на берегу, гость обнял и поцеловал всех родственников. Он простился с ними. А потом сел в лодку, и поплыл один. В ветру шумели деревья. С них летели жёлтые листочки, и иголочки лиственниц. С пасмурного неба накрапывала морось.
Каюк Вороньего глаза плыл ещё долго. Наконец, он причалил к небольшой песчаной отмели, под высоким чёрным утёсом. На его верху торчали заросшие травой и мхом обломки частокола.
Пожилой самоед вылез из лодки. На тёмных выступах утёса стояли каменные болванчики – грубые и толстенькие фигурки, подобия людей. На них были намотаны, развеваясь, красные и синие тканые ленточки.
Он присел перед фигурами. Он поставил колени в песок, и положил на них ладони. И начал молиться, зажмурив глаза: «Мать Земли! Я не привёл с собой оленей для тебя! Не привёл и собаки!». Вороний глаз взволнованно завопил, рыдая: «Я готов! Забирай мою жизнь!».
Раздался выстрел – пуля пронзила грудь самоеда, по ней растеклось пятно алой крови. Он рухнул замертво. Труп покатился в реку.
По песку прошли трое человек в кафтанах и с ружьями – русские промышленники. Они подошли к утёсу, и стали с интересом разглядывать каменных болванов. Один из них, отойдя в сторону, углядел высокую чёрную плиту. Поднатужившись, промышленник отвалил её вбок. Открылся проход в пещеру.
Он ступил внутрь, здесь было темновато. Но лившийся через отверстие свет помогал видеть то, что тут имелось. Впереди, во мраке, меж каменных глыб, что-то таинственно и ярко блестело. Человек закричал товарищам с радостью: «Идите быстрей сюда!».
…
В Мангазее пошёл снег. Широкая гладь реки Таз ещё даже не задёрнулась льдом. На просторном бечевнике 1 лежали вверх дном, будто половинки яиц, толстые кораблики. Они постепенно белели, засыпаемые снежинками. Люди в шубах поднимались с пристани по деревянной мостовой, поднимались на холм. А на холме раскинулся поморский городок. Одинокая русская колония, продуваемая ледяными ветрами, на далёком краю земли – между тундрой на севере, и тайгой на юге. Здесь торговали драгоценной пушниной, клыком моржа и мамонтовым бивнем. По мангазейским жилам текли удача, опасность и золото.
Городок был обнесён стеной, правда невысокой. Люди заходили туда через ворота. Тут была своя церковь. Она стояла недалеко от торжища. Люди шли на рынок по мощёной досками улице, между избами. В одной из них сидел Иван.
Он сидел за столом, склонившись над бумагами. В стороне лежали книжки. Его лицо покрылось густой и недлинной, светлой бородой. Макая перо в чернильницу, молодец выписывал строчку за строчкой:
«…и приидохом Божиею милостию по морю студёному к Монгазее».
Записав последнюю строку, Иван поднялся и вышел на улицу.
…
Летали снежинки. На торжище было много народу. Длиннобородые поморы бродили от прилавка к прилавку. Под навесом, были разложены причудливые украшения, выточенные из моржового зуба. Софрон брал их, и с любопытством вертел перед глазами. До него доносились возгласы: «Староста людей в артель 2 кличет! Завтра уже отправляются за рухлядью 3 в тайгу, к зимовью».
Народ расступился. По площади с шумом проехали сани, залаяли впряжённые в них собаки. В санях сидело несколько человек в оленьих шубах.
- Это Дружина с товарищами приехал из Обдорска! – сказал молодому купцу продавец, стоявший за прилавком, и усмехнулся. – Толмач и дружок самояди завсегдашний!
- Я слышал, у вас здесь, в городе, самоеды бывают частенько. Не строят ли козней каких, не нападают? – спросил Софрон.
- Нет! Мы с ними дружим! Привозят к нам соболей, и песцов, и лисичек. А мы им одекуя 4 цветного бусины даём, да котелки всякие и ножички. Вот, недавно так поторговали с нами, и уехали к себе в тундру.
Софрон положил костяные украшения, попрощался с продавцом и пошёл дальше. Вдруг, кто-то грубо схватил его за руку. Молодец обернулся:
- Пойди сюда! – с хрипом воскликнул незнакомец. Одет он был прилично. Под меховой шапкой белело бледное лицо с бородой. Белки глаз налились кровью.
- Что такое?
- Я хочу продать сокровище! Если у тебя есть серебро, - незнакомец захрипел, и закашлялся. Потом показал рукой вперёд, на избу, - приходи ко мне домой, завтра! Там всё узнаешь!
…
В городе была корчма. В корчме было светло, весело и шумно. Здесь наливали мёд. Сюда пришёл Дружина – высокий промышленник, с чёрненькой бородкой и слегка седыми иссиня-чёрными волосами. Ему было лет сорок пять. На лицо он был похож на самоеда.
В здание вошёл Иван. Он знал о приезде опытного охотника и толмача. Дружина стоял у стены. Молодец подошёл к нему, чтобы выведать всё самое интересное. Они разговорились.
- Я иду в поход с артелью, к Верховскому зимовью, - говорил молодец.
- Ты когда-нибудь ходил на промысел?
- Ни разу.
- Что ж, - Дружина прищурил маленькие глазки. – Тебе придётся долго там проторчать, много месяцев. И не жаловаться, а все дела нужные делать на пользу артели. Готов к этому?
Над стругами парил, взмахивая могучими крыльями, орёл. Миновав их – он полетел над морем. Вдалеке, на горизонте, между синим морем и ясным голубым небом, показалась тёмная зеленоватая полоса русского берега. Вот, уже выглянули холмики, на которых сидели церквушки с крестами.
…
Орёл летел над степью. Заря только разгоралась. Над землёй светилось рыже-золотистое солнышко. Внизу сверкнула тёмная гладь Волги. За ней раскинулся безграничный океан – жёлто-зелёное поле, усыпанное красными, синими и фиолетовыми цветочками. Густой ковыль шелестел и струился в ветру. Вдали, на горизонте, белела длинная Астраханская крепость. А внизу, под крыльями степного орла проплывал казачий городок, обнесённый бревенчатой стеной.
Был тёплый летний вечер. Степан и Алексей медленно гуляли между избами. Шло немало народу – и все в одну сторону. Трусили лошадки. Из кабаков вываливались гурьбой буйные молодцы.
- Куда это они? – спросил Степан у одного пожилого казака, шедшего рядом.
- На круг, сынок! Туда сегодня люди из всех станиц придут!
- Ух ты! – удивлённо отвечал купец.
…
Вся степь покрылась шапками удалых казаков. Тысячи мужчин обступили небольшой холм. Среди толпы были и бывшие узники дербентской галеры. На холме, уперев руки в бока, стоял лысый атаман. Он говорил решительно и громко:
- Я собрал вас здесь, братья, не ради забавы. Сейчас – вечер! – загадочно воскликнул предводитель. – Сегодня ночью… мы захватим Астрахань!
Толпа зашумела. Казаки с тревогой спрашивали друг друга: «Как это так, зачем же Астрахань?».
Атаман продолжал:
- Помните, девять лет назад нас позвали биться со шведами? Мы стояли под Нарвой, мы бились – мы погибали там! – он повысил голос, проговаривая каждое слово. – А Годунов, нашей ратью командовавший, и друг его Щелкалов – побеждать шведов не захотели! Всё велели на стены бросаться, но даже ядер для пушек не соизволили выдать! Зря наши товарищи там гибли – город так и не сдался! Скажите мне, братья! Дорога вам воля, и честь казацкая?!
Людское море всколыхнулось, загрохотали тысячи голосов: «Дорога, батюшка атаман!», «Без воли нам не жить!».
- Тогда, я скажу вам ещё кое-что! Сюда вскорости воевода из Москвы должен приехать. Всех крест заставит поцеловать – все до единого у царя на службе будем, жалованье будем получать!
Казаки зашумели, в толпе послышались гневные возгласы. Атаман разъярённо заорал:
- Мы не враги народу православному! Мы против озверевших от обжорства дьяков и воевод! Пока они пируют в роскошных кремлёвских палатах, мы – погибаем за Россию, и за веру христианскую! Погибаем в кровавых бранях с татарами, и с ногайцами, и с турками! Чтоб их дети могли просыпаться в спальнях золочёных, да в каменьях и жемчугах расхаживать! По наговору лживого Бориски, покойный государь наш Фёдор Иванович, запретил выход крестьянам! Всех убежавших сюда, на волю, скоро начнут хватать – и возвращать назад! – он выдохнул. Атаман продолжал, грозно прищурившись. – Отдохните, и потом собирайтесь. К утру, Астрахань будет в наших руках! А дальше, идём в Москву – правду искать! Царя выберем честного и справедливого – вместо Годунова.
Люди стали расходиться, с шумом и криками переговариваясь друг с другом. Степан тяжело вздыхал, качая головой. Он побрёл в сторону, мимо проходили казаки. Вдруг, из людского потока возник атаман – и подошёл к купцу:
- Я видел, как ты бился с бусурманами! – с улыбкой сказал он, весело подмигнув. – Захочешь, сделаю тебя есаулом!
- Прости, атаман! Хоть по душе мне ваша вольница, но уж больно скучаю по дому! Да и не воин я, а купец.
…
По небу расплылся алый закат, солнышко было красным. На воде качался длинный кораблик. С берега туда затекали люди.
У реки стояли Степан с Алёшкой.
- Пойдёшь с ними? – спросил купец.
- Я теперь с атаманом. Куда-угодно с ним пойду, – ответил друг. Через его плечо протянулся ремень с боеприпасами, к поясу был пристёгнут клинок. – Прощай, Стёпка!
Они крепко обнялись. Степан потрепал лохматую голову друга:
- Прощай! Даст Бог, ещё свидимся!
- Свидимся-свидимся.
Друзья расстались. Купец шагнул на борт корабля.
Гребцы взмахнули длинными вёслами. Судно, полное людей, двинулось в путь, по тёмной глади Волги. Казачий городок растворился в изумрудном океане, ладья шла навстречу бордовому горизонту.
***
Степан наклонился к товарищам, говоря тихонько:
- Молвил атаман, что на Москве даже рати созвать не успеют – как уж и казаки объявятся!
Все слушали взволнованно, и с интересом. Софрон воскликнул:
- Я не слышал, чтоб под Москву казачьи полки приходили!
- Это да, - задумчиво подтвердил купец. – Видимо, не вышла его затея…
1 Феска – восточная шапочка с кисточкой
2 Баглама – струнный щипковый музыкальный инструмент, популярный на Востоке
3 Каторга – турецкое гребное судно
4 Карбас – вёсельная лодка
5 Паузок – мелкое судно для разгрузки кораблей на мелях
6 Аманат – заложник
7 Струг – казачье судно
8 Парубок – парень
Глава 5. Из сердца утёса.
7106 год от сотворения мира (1598 г.).
Сибирь.
Стоял трескучий мороз. Светило солнце. Над заснеженной рекой возвышался большой тёмный утёс. Сверху торчал частокол. По краям утёса были дощатые коробы. Там, у бойниц, сидели зоркие лучники. По льду реки, скрипя сапогами по снегу, стремительно пронеслась вереница служилых людей с пищалями. Они бежали пригнувшись. Свистели стрелы, врезаясь в белоснежный покров.
С обратной стороны пригорка, у ворот в осаждённый городок, преклонив колено, стояла пара десятков стрельцов и казаков в доспехах поверх кафтанов. Они ловко заряжали ружья. Ворота были за обледенелым валом, за которым был ров. С грохотом выстрелила пушка.
Служилые ринулись на вал, к воротам. Один за другим, они стали карабкаться по льду, пытаясь не съехать вниз. Полетели острые стрелы – прямиком в казаков, отскакивая от железа, либо втыкаясь им в руки и ноги. Раздались вопли.
Воевода в сверкающем нагруднике, красном кафтане и шапке на меху стоял, смотря на вздымавшийся вдали холм с вражеской крепостью.
- Приступом, в который раз, наседаем – никак не выходит! – воскликнул его сподручник.
- Скоро сами вылезут, - ответил командующий осадой.
…
Через пару дней, на рассвете, ворота крепости отворились. Чрез ров упал мостик. Несколько сот остяцких воинов в блестящих пластинчатых латах ринулись по мосту. С их острых шлемов спускались чёрные метёлки. Остяки угрожающе кричали, они побежали к лагерю осаждающих.
В тяжёлой битве сабли казаков схлестнулись с топорами, мечами и копьями сибирских ратников. Атака остяков была мощной, но обречённой на провал – под огнём пищалей и пушек разъярённые воины, хотя и побившие многих русских, были уничтожены.
Пронёсшись по мосту, русские ворвались в крепость инородцев. Здесь были улочки, стояло множество обитых глиной полуземлянок. Служилые искали добычи, заходили в дома. Звучали жалобные всхлипы женщин и детей.
Воевода с небольшим отрядом прошлись до другого конца городка, и взобрались на деревянный помост у частокола. С обрывистого утёса открывался вид на заснеженную отмель, реку и бескрайнюю тайгу. Всё было залито светом, снег искрился на солнце.
- Среди убитых – князец. И это последний городок! – торжествующе молвил воевода. – Слава Богу! Мы принесём в Сургут радостную весть!
***
Два года спустя.
Небо было пасмурным. По реке, среди осенней тайги, плыл длинный каюк. В нём сидели члены одного семейства. Все были в мешковатых малицах из оленьей шкуры.
Среди тёмных елей желтели ярко-оранжевые лиственницы, золотились берёзки. Деревья густо покрывали оба берега. Лодка причалила к месту, где они немного расступались. Группа самоедов вылезла из каюка на берег.
…
Они вышли на опушку леса. Здесь стояло несколько чумов – огромных конических палаток, в которых живут, и с которыми кочуют, обитатели севера. Рядом, из сложенных нарт и шедшего полукругом плетня был сделан просторный загон. В нём паслись серые мохнатые олени, пощипывая красноватый мох.
Навстречу незваным гостям вышло несколько мужчин с луками.
- Зачем пришёл, Вороний глаз?! – вскрикнул один из самоедов. – Сколько наших людей погибло от твоих стрел!
- Я пришёл к Ачикану. Не для того, чтоб воевать! - решительно ответил седоватый гость, глава семейства. – Пускай в чум!
…
Для гостей задушили и разделали нескольких оленей. Их сырое мясо принесли в юрту Ачикана.
Здесь было тепло, и светло от пламенеющего в центре очага. Вокруг него расселись круглолицые самоеды – хозяин с роднёй, и гости. Все с удовольствием поедали кусочки сырой оленины, втягивая губами горячую кровь. Вороний глаз воскликнул:
- Ты знаешь, Ачикан, что мои сородичи живут к югу отсюда? Они не кочуют с оленями, а пасут свиней. Их дома стоят всё время на одном месте!
- Я знаю об этом, - говорил хозяин. – Для чего ты прибыл?
- В их края пришла смерть! Она привела с собой бледнолицых детей подземного мира, детей Нга. Скоро они будут и здесь. Я предлагаю нашим с тобой родам заключить мир! Пускай мои дочери выходят замуж за твоих сыновей, а мои – за твоих сестёр и дочерей, - пожилой самоед наклонился, всматриваясь в огонь костра. – Хозяйка Земли говорила со мной. Я должен уйти из этого мира. Но перед этим – я должен принести ей жертву.
Подумав, хозяин вздохнул и молвил:
- Нам давно пора было примириться, Вороний глаз.
- Дай мне меч! – сказал гость своему сыну, сидевшему рядом. Тот вручил отцу оружие. Вороний глаз поднял его перед собой, и с лязгом выдвинул клинок из ножен. Лезвие заискрилось – в нём отражалось пламя. – Дети Нума, могучие богатыри в железных латах, спустятся с седьмого неба на землю! Их чумы – железные, они приедут в железных нартах. Богатыри помогут нам загнать демонов Нга обратно в преисподнюю!
…
По окончании тёплого приёма, гости направились от стоянки к реке. Вороньему глазу дали отдельный каюк, его понесли несколько человек от Ачикана.
Стоя на берегу, гость обнял и поцеловал всех родственников. Он простился с ними. А потом сел в лодку, и поплыл один. В ветру шумели деревья. С них летели жёлтые листочки, и иголочки лиственниц. С пасмурного неба накрапывала морось.
Каюк Вороньего глаза плыл ещё долго. Наконец, он причалил к небольшой песчаной отмели, под высоким чёрным утёсом. На его верху торчали заросшие травой и мхом обломки частокола.
Пожилой самоед вылез из лодки. На тёмных выступах утёса стояли каменные болванчики – грубые и толстенькие фигурки, подобия людей. На них были намотаны, развеваясь, красные и синие тканые ленточки.
Он присел перед фигурами. Он поставил колени в песок, и положил на них ладони. И начал молиться, зажмурив глаза: «Мать Земли! Я не привёл с собой оленей для тебя! Не привёл и собаки!». Вороний глаз взволнованно завопил, рыдая: «Я готов! Забирай мою жизнь!».
Раздался выстрел – пуля пронзила грудь самоеда, по ней растеклось пятно алой крови. Он рухнул замертво. Труп покатился в реку.
По песку прошли трое человек в кафтанах и с ружьями – русские промышленники. Они подошли к утёсу, и стали с интересом разглядывать каменных болванов. Один из них, отойдя в сторону, углядел высокую чёрную плиту. Поднатужившись, промышленник отвалил её вбок. Открылся проход в пещеру.
Он ступил внутрь, здесь было темновато. Но лившийся через отверстие свет помогал видеть то, что тут имелось. Впереди, во мраке, меж каменных глыб, что-то таинственно и ярко блестело. Человек закричал товарищам с радостью: «Идите быстрей сюда!».
…
В Мангазее пошёл снег. Широкая гладь реки Таз ещё даже не задёрнулась льдом. На просторном бечевнике 1 лежали вверх дном, будто половинки яиц, толстые кораблики. Они постепенно белели, засыпаемые снежинками. Люди в шубах поднимались с пристани по деревянной мостовой, поднимались на холм. А на холме раскинулся поморский городок. Одинокая русская колония, продуваемая ледяными ветрами, на далёком краю земли – между тундрой на севере, и тайгой на юге. Здесь торговали драгоценной пушниной, клыком моржа и мамонтовым бивнем. По мангазейским жилам текли удача, опасность и золото.
Городок был обнесён стеной, правда невысокой. Люди заходили туда через ворота. Тут была своя церковь. Она стояла недалеко от торжища. Люди шли на рынок по мощёной досками улице, между избами. В одной из них сидел Иван.
Он сидел за столом, склонившись над бумагами. В стороне лежали книжки. Его лицо покрылось густой и недлинной, светлой бородой. Макая перо в чернильницу, молодец выписывал строчку за строчкой:
«…и приидохом Божиею милостию по морю студёному к Монгазее».
Записав последнюю строку, Иван поднялся и вышел на улицу.
…
Летали снежинки. На торжище было много народу. Длиннобородые поморы бродили от прилавка к прилавку. Под навесом, были разложены причудливые украшения, выточенные из моржового зуба. Софрон брал их, и с любопытством вертел перед глазами. До него доносились возгласы: «Староста людей в артель 2 кличет! Завтра уже отправляются за рухлядью 3 в тайгу, к зимовью».
Народ расступился. По площади с шумом проехали сани, залаяли впряжённые в них собаки. В санях сидело несколько человек в оленьих шубах.
- Это Дружина с товарищами приехал из Обдорска! – сказал молодому купцу продавец, стоявший за прилавком, и усмехнулся. – Толмач и дружок самояди завсегдашний!
- Я слышал, у вас здесь, в городе, самоеды бывают частенько. Не строят ли козней каких, не нападают? – спросил Софрон.
- Нет! Мы с ними дружим! Привозят к нам соболей, и песцов, и лисичек. А мы им одекуя 4 цветного бусины даём, да котелки всякие и ножички. Вот, недавно так поторговали с нами, и уехали к себе в тундру.
Софрон положил костяные украшения, попрощался с продавцом и пошёл дальше. Вдруг, кто-то грубо схватил его за руку. Молодец обернулся:
- Пойди сюда! – с хрипом воскликнул незнакомец. Одет он был прилично. Под меховой шапкой белело бледное лицо с бородой. Белки глаз налились кровью.
- Что такое?
- Я хочу продать сокровище! Если у тебя есть серебро, - незнакомец захрипел, и закашлялся. Потом показал рукой вперёд, на избу, - приходи ко мне домой, завтра! Там всё узнаешь!
…
В городе была корчма. В корчме было светло, весело и шумно. Здесь наливали мёд. Сюда пришёл Дружина – высокий промышленник, с чёрненькой бородкой и слегка седыми иссиня-чёрными волосами. Ему было лет сорок пять. На лицо он был похож на самоеда.
В здание вошёл Иван. Он знал о приезде опытного охотника и толмача. Дружина стоял у стены. Молодец подошёл к нему, чтобы выведать всё самое интересное. Они разговорились.
- Я иду в поход с артелью, к Верховскому зимовью, - говорил молодец.
- Ты когда-нибудь ходил на промысел?
- Ни разу.
- Что ж, - Дружина прищурил маленькие глазки. – Тебе придётся долго там проторчать, много месяцев. И не жаловаться, а все дела нужные делать на пользу артели. Готов к этому?