Гриффин зябко поежилась от не ушедшего до конца холода. В кольце когда-то привычных объятий стало лучше, почти хорошо, и готовность верить, не бояться и бороться до конца вспомнилась вместе с юностью. Что-то противное осталось глубоко внутри, как заноза или застрявшая в горле кость. Смешная проблема для взрослой ведьмы, и даже ученицы, но пока силы и осознание в себя еще не пришли… Детство — ненавистное время, которое пытаешься забыть и стать кем-то новым. Пока не поймешь, что от себя не убежать. Чтобы стать кем-то новым, надо убить старого.
— Он умирает сам, от прошедших лет. И того, через что пришлось пройти.
Переступить. Только раскисать и переживать еще и об этом сейчас и не хватало. Втроем с бутылкой. Нет уж, пусть он без нее займется любимым делом. Потом, если будет возможность. А перед встречей лицом к лицу с Лилис, Тхармой и Белладонной нужно выпить для храбрости. Достаточно, чтобы не дрожали колени и древняя привычка слушать и поклоняться не взяла вверх. И не слишком много, чтобы не подвела ясность зрения, твердость руки и память. На боевые заклинания.
<i>И погубишь то, ради чего пожертвовала им. Как типичная баба… женщина. </i>
Все он понимает, как всегда, просто не забыл старых обид. Если бы резкие слова приносили забвение и облегчение. Она помогла Прародительницам покинуть Обсидиан не только из-за обещанного Лилис. Что-то влекло к этому уже давно, странно и неумолимо. Похоже на морок и коварные игры с разумом их наставницы, поэтому она старалась не поддаваться. И не слушать. Звезды словно смеялись, не давая четких и однозначно интерпретируемых ответов. Но она чувствовала и откуда-то знала, не веря себе, что это необходимо. Единственный выход, чтобы замкнулся круг и Уроборос заглотил сам себя. Порождения Древней Тьмы исчезли из их реальности, в настоящем и новом будущем. Неумолимые стражи времени позаботятся об этом, стоит Прародительницам проиграть, на этот раз. И погибшие и потерянные получат новый шанс… не потеряют старый. На них наплевать, если не лгать самой себе, как-то даже…
Гриффин прижала пальцы к вискам, не зная, стоит ли выпускать наружу темное и непроизносимое вслух. Облекать в слова. Нафиг, как выражаются ученицы, и она когда-то — стесняться некого. Саладина она не шокирует, и он ее ни разу не сумел. Может, поэтому она не сражалась с Прародительницами до конца, в прошлый раз. Не старалась спасти Магикс и всех, кто погиб. Потому что хватит, она и так отдала им слишком много. И все мало, нужно еще и умереть — за счастье и процветание. Тех, кого в гробу видала, лучше бы прижала сына к груди и постаралась спасти. А теперь он жив, где-то там, не так уж и далеко. На сорок лет впереди, в другой ветке реальности. Временно другой.
Но для некоторых вещей уже поздно, кажется. Как было, так и есть, ничего не изменится. Им с Саладином, и не только из-за восставших из тьмы Обсидиана бывших наставниц. Момент для «и жили они долго и счастливо» категорически упущен. Или не жили бы. Слишком по-разному видели будущее, и кто они друг для друга. И были так близки и похожи в то же время — странно и необъяснимо.
<i>Пока да, а будущее туманно. Но побыть живыми и вспомнить, как это, — можно успеть.</i>
— И смотря что считать счастьем.
Никто не знает, что это такое, а все время счастливы только дети. Любимые и желанные. И те, кто под кайфом. Алкогольным, наркотическим или неважно каким еще. Можно читернуть, купив билет в личный синтетический рай. И не только так. То, чем они безумно давно не занимались, отлично подойдет. Лучше всего. Если кое-кто не будет противным дурачком и все не испортит. Кажется, все-таки будет.
— По-разному видели будущее? Конечно, просто кто-то…
«Был шлюхой и мерзавкой». И остался. Какой смысл повторять сказанное в запале три тысячи лет назад… но все еще хочется. Да, но за это он ее и любил. А она, наверное, совершила ошибку. Но чего теперь, все шло к тому, к чему пришло. Звезды решили или точно считали и поняли вероятности будущего. Кто бы изгнал Древних Ведьм из Магикса, на долгие тысячелетия? А потом и навсегда. Стань она верной и любящей женой Саладина. И матерью его детей. Он был готов завести их прямо сейчас, постоянно забывая предохраняться.
— Зачем, тебе же была нужна шлюха и мерзавка. Но только твоя.
Спорить и обижаться не хотелось. Тем более на правду. Оскорбительное для светлых моралфагов ведьме только в плюс. Комплимент.
— Я надеялся, что ты будешь шлюхой только со мной.
— Или так, чтобы ты не знал.
Обязательно, не пойди все не так. И жили бы они долго и счастливо, на самом деле. Вечно, счастье было так возможно.
— А ты трахал всех, потому что это другое? Я не была против, ты знаешь.
И он не говорил, что хочет быть только ее и не делить любимую ни с кем и никогда. Как сказано в глупых брачных клятвах. Их нарушают почти все, хотя бы в мечтах, просто не все попадаются. Они не обсудили это прямо и откровенно, как многое другое. Почему-то.
— Конечно, не была. Потому что тебе было плевать! На меня и все, кроме себя и мечты занять их место!
— Нет, но это было важно. Важнее многого.
Не станет она оправдываться, глупо и бесполезно. И Саладину не это надо. Он и сам мечтал никак не о тихой жизни деревенского мага-знахаря. Счастливого в гармонии с природой, повседневных хлопотах и возне с детишками. Пусть и думает, что не отказался бы вернуться и все переиграть. Иногда. Когда одурманенный алкоголем мозг видит сны о несбывшемся. И фразочка, что не в деньгах и успешном успехе счастье не кажется заезженной пошлостью.
— Ну нет… не здесь же!
Хотя почему бы и да. То, что ей только что пришлось проделать — Саладин ни за что не догадается, если не рассказать, — отвлекло и подняло настроение. Но ненадолго — неуютный холод никуда не делся, лишь затаился внутри. Чтобы вновь заледенить руки и сердце, стоило лихорадочному веселью ослабнуть. Ведьма сдавленно захихикала, позволив усадить себя на директорский стол. Видели бы их ученики… и главное — вернулись времена, когда это имело значение. Не уходили, если быть точнее. Щекочущее тепло поцелуев согревало шею, и все сразу — соскучившееся по забытым удовольствиям тело, и душу. Глупые злоязычным девчонки Трикс — их немного жаль — называли ее засохшей древней мумией, и были правы. Ей ничего не хотелось безумно давно, после смерти сына, особенно поддерживать молодость и красоту тела. Зачем? И это было платой — совсем не трудной и приносившей облегчение. Небольшое.
— Да, я хотел подарить тебе кольцо. Когда смогу на него накопить или сбыть поддельные монеты. Чтобы ты родила детей и делала все, что положено жене. А не занималась непотребствами с Белладонной. Был идиотом. Ты бы посмеялась. Можешь сейчас посмеяться. Это снимает стресс.
— Что? — Гриффин протерла глаза рукой, стараясь сфокусировать взгляд. О чем он и зачем… ну, нашел время! Сказанное невнятной скороговоркой дошло не сразу, и… Саладин все это хотел, он серьезно? И очень хорошо скрывал. Она правда может засмеяться, помимо воли — это нервное. — Извини… Я бы не стала смеяться.
Хотя совершенно не представляет, как бы три тысячи лет назад отнеслась к идее пожениться и завести детей. Предложила бы подождать — лет пятьдесят, сто или тысячу… куда спешить? Не бросать же все, что они хотели изменить и добиться. И вообще. Что он любит детей, она всегда знала, и жалеет, что пару раз от них избавилась. Выпив абортивное зелье. Тогда тоже было неловко. Он же ничего не знал… или да?
— Стала бы. Ты себя не помнишь так хорошо, как я. Ничего не изменится и придет к тому же результату.
Если каким-то образом вернуться в прошлое и попробовать еще раз. Можно даже не фантазировать, теряя время.
— Я могу родить тебе детей, потом. Если ты еще хочешь.
«Клонированных из пробирки?» — Саладин уточнять не стал, оставив неприятную правду при себе. «Спасибо, обойдусь» — прозвучит слишком по-хамски, и не хотел он такого говорить. Но на самом деле обойдется. Гриффин заплатила свою цену за ритуал и не многое потеряла. Обретенного сына ей хватит с лихвой. Сказанное почти не отозвалось. Нечего обсуждать — будущее сложилось по-другому, или не сложится никак. Она готова его утешить и пересмотреть прошлое — так трогательно. После помимо воли сорвавшегося признания внутри стало пусто и странно хорошо. Спокойно. Более дикого и неподходящего состояния перед визитом к разрушенному порталу в Обсидиан не придумать.
— Это сделает кто-то другой, кажется… нормальным способом. Только я не помню, как так вышло, совсем. Видимо, мне и не нужно.
Голова сразу болит, стоит попытаться вспомнить. Лучше даже не начинать.
— Подожди, может, не… Береги себя. — Лживые желто-карие глаза ведьмы, изменчивые, как у наставницы, наполнились искренней тревогой. Теплотой и даже чем-то, похожим на влагу. Показалось, или соринка попала.
«Не будь слишком убедительна. Вдруг я послушаю и не пережить бой с Прародительницами придется тебе?» Она же для этого старается — чтобы ему захотелось все порешать и спасти ее жизнь. Снова не дав себе высказаться — так он с ума сойдет, заебало, — Саладин резко захлопнул дверь. Даже ругаться хочется, чего почти не бывает. Он еще выяснит, что здесь происходит. Пока Гриффин не пришла в себя после первого секса за тысячу лет, или даже три. И неожиданных откровений. И не привела себя в приличный вид — с растрепанными волосами вместо неестественно прилизанной высокой прически ее не видел никто, кроме него. Он и в юности обожал распускать ее искусно переплетенные хвосты, косы и башни из волос, больше всего.
<center>***</center>
— Ты думаешь, кольцо кому-то мешало? Изменять и предавать.
И зарезать собственную жену на алтаре… или лабораторный стол тоже подойдет. Она больше не хочет и не будет подозревать его в гадком и ужасном. <s>Даже если зря, пусть.</s> Но он мог бы ей помочь, немного. А не переносить, не сказав ни слова, в пустую лабораторию без окон и выхода. И не смотреть так — непонятно чего выражающим взглядом. Как в одном из кошмаров.
Отраженный зеркальной поверхностью блик (откуда он взялся?) показался лезвием ритуального ножа. Зажатым родной и знакомой рукой. Ласковыми и чуткими пальцами, доводившими ее до пика новых ощущений. Крышесносно сладких и горячих, но нежность трогала сильнее, согревая сердце. Когда он просто гладил ее по волосам или животу. И ему было неприятно, что сказала Лилис про нее, совсем. «Это не твое дело, Лилис, хватит!» пролилось бальзамом на душу.
— Тебе никогда ничего не мешало. Невежливо захлопывать портал перед носом… и так по-мальчишески. Не можешь забыть детские мечты?
Миели вскрикнула и отшатнулась, неловко ударившись головой о мраморную плитку. Новое появление из ниоткуда мерзкой ведьмы не удивило… хотя робкая надежда успела расцвести. Взгляд заметался по сторонам, пытаясь найти выход. Что-то на него похожее, просвет на фоне серебристо-белых плит. Сбежать она по-прежнему не хочет, и не жалеет об упущенной возможности. Что бы ни случилось. Не то, чего всем сердцем хочется, или что-то ужасное, ну и ладно. Зато увидит все, от чего малодушно отворачивалась, и получит ответы.
— Пожалуйста. Только вкратце, нет времени для долгих бесед. Твой любимый наставник достиг предела детских мечтаний. Почти мальчишеское желание убить всех нас сбылось не полностью. Но сделал глупость, два раза, сам виноват.
Какую глупость, она о чем? Ой! Миели не успела опомниться и понять, как реагировать, когда тело решило за нее. И не только… душа? Ощутив себя в крепко, без шансов дернуться, но совсем не больно сжимающих объятиях, захотелось глубоко вдохнуть и зажмуриться. Кислород наполнил легкие легко и досыта, не встретив помех. И боль в спине и животе прошла.
— Где книга, Лилис? Не трать время зря. Твоя правда как кошмарный сон — вроде все логично, но чем дальше, тем страшнее. Создавай портал, или не спасешься даже без меня.
Но что он хочет сделать? Зачем?
— Мою мать звали Элиза. Если тебе еще интересно.
<i>Она была добра со мной, иногда. Но очень уставала и боялась отца. </i>
Что? Миели чуть не задохнулась, глядя на защелкнувшиеся на запястьях держатели. Надежно и почти неощутимо, словно неизвестный материал обили изнутри мягким пушистым мехом. Она замучила Саладина вопросом о матери — настаивала, обижалась, пускалась на хитрости, и в итоге смирилась и отстала. Не хочет он назвать одну из малышек в честь бабушки, вот противный, жалко, что ли… А сейчас выдал невероятный секрет. Зачем, если собрался убить ее и распотрошить, и не дать бедным малышкам родиться в срок?
— Нам нужно поговорить, и не только. Решить одну из твоих проблем. Не главную, к сожалению.
Не главную? Других у него нет, или такая ерунда, что не вспомнить. Мелькор раздраженно оглянулся — с ними не церемонятся, как с пленниками. Или с юными бестолковыми ученицами. Оставили в похожей на камеру комнате с забранными решеткой окнами и бесцеремонно прервали уединение, напугав Флору. Отразившимся от всех стен сразу голосом и темной фигурой, возникшей из пустоты на пороге. Странно, что неведомого в пещере Ледяных духов фея природы не боялась. И собственной смерти во благо других. А от пугающе приглушенного, словно из-под земли, голоса, вздрогнула всем телом и прижалась к нему, ухватив за руку. Ведьмы обожали такие штучки тысячелетия назад, ничего не изменилось. Нежная фея мало с ними общается.
<i>Чтобы не разочароваться, не спеши очаровываться. Но шанс на чудо есть всегда. Не подумала о нежных феечках, извини.</i>
Гриффин? Как-то она сильно изменилась с недавней встречи. Позапрошлой, но в Барьерных горах он пропустил это мимо сознания. Выпила темное омолаживающее зелье своих наставниц, от которого отказывалась долгие столетия? Не совсем то самое — эликсир Белладонны помогал кровожадной древней твари походить на юную девушку. Ослепительно прекрасную блондинку. Как две капли воды — если Ледяная Ведьма не открывала рта и смотрела в сторону. Чтобы спрятать хищно безумный огонь в глазах и не по-девичьи острые клыки. И главное, ничего не ляпнуть. Это портило все, что Белладонна пыталась сделать, иллюзия юности — не самое обидное.
— Затыкал ей рот, когда трахал? Должно быть, неудобно. Сочувствую.
<i>Лучше бы голову отрезал. Сделал доброе дело для Магикса и свою проблему решил, на один раз.</i>
Действительно, тоже вариант. Ее рядом не было, чтобы вовремя подсказать. Три тысячи лет назад Гриффин тоже была остра на язык и развязна, как положено ведьмочке. В меру — наложить на нее сковывающие язык чары не хотелось. Заразительно смеялась над собственными шутками и просто так. А не произносила их с невозмутимо-серьезным лицом таким же тоном.
<i>Получил бы меньше удовольствия. А ты еще сильнее изменился. Совсем не тот, кого я помнила.</i>
Разумное замечание, и не поспоришь. Но они все в одной лодке, готовой в любой момент пойти ко дну. Не выстоять против всплывшего из небытия древнего левиафана. Поэтому ничего личного, только бизнес, как у них говорят. В идеале, конечно, если получится. Раздражать Гриффин и поднимать неудобные вопросы точно не стоит, когда она пришла помочь. Использовать их с Флорой в своих целях, и замечательно.
— Он умирает сам, от прошедших лет. И того, через что пришлось пройти.
Переступить. Только раскисать и переживать еще и об этом сейчас и не хватало. Втроем с бутылкой. Нет уж, пусть он без нее займется любимым делом. Потом, если будет возможность. А перед встречей лицом к лицу с Лилис, Тхармой и Белладонной нужно выпить для храбрости. Достаточно, чтобы не дрожали колени и древняя привычка слушать и поклоняться не взяла вверх. И не слишком много, чтобы не подвела ясность зрения, твердость руки и память. На боевые заклинания.
<i>И погубишь то, ради чего пожертвовала им. Как типичная баба… женщина. </i>
Все он понимает, как всегда, просто не забыл старых обид. Если бы резкие слова приносили забвение и облегчение. Она помогла Прародительницам покинуть Обсидиан не только из-за обещанного Лилис. Что-то влекло к этому уже давно, странно и неумолимо. Похоже на морок и коварные игры с разумом их наставницы, поэтому она старалась не поддаваться. И не слушать. Звезды словно смеялись, не давая четких и однозначно интерпретируемых ответов. Но она чувствовала и откуда-то знала, не веря себе, что это необходимо. Единственный выход, чтобы замкнулся круг и Уроборос заглотил сам себя. Порождения Древней Тьмы исчезли из их реальности, в настоящем и новом будущем. Неумолимые стражи времени позаботятся об этом, стоит Прародительницам проиграть, на этот раз. И погибшие и потерянные получат новый шанс… не потеряют старый. На них наплевать, если не лгать самой себе, как-то даже…
Гриффин прижала пальцы к вискам, не зная, стоит ли выпускать наружу темное и непроизносимое вслух. Облекать в слова. Нафиг, как выражаются ученицы, и она когда-то — стесняться некого. Саладина она не шокирует, и он ее ни разу не сумел. Может, поэтому она не сражалась с Прародительницами до конца, в прошлый раз. Не старалась спасти Магикс и всех, кто погиб. Потому что хватит, она и так отдала им слишком много. И все мало, нужно еще и умереть — за счастье и процветание. Тех, кого в гробу видала, лучше бы прижала сына к груди и постаралась спасти. А теперь он жив, где-то там, не так уж и далеко. На сорок лет впереди, в другой ветке реальности. Временно другой.
Но для некоторых вещей уже поздно, кажется. Как было, так и есть, ничего не изменится. Им с Саладином, и не только из-за восставших из тьмы Обсидиана бывших наставниц. Момент для «и жили они долго и счастливо» категорически упущен. Или не жили бы. Слишком по-разному видели будущее, и кто они друг для друга. И были так близки и похожи в то же время — странно и необъяснимо.
<i>Пока да, а будущее туманно. Но побыть живыми и вспомнить, как это, — можно успеть.</i>
— И смотря что считать счастьем.
Никто не знает, что это такое, а все время счастливы только дети. Любимые и желанные. И те, кто под кайфом. Алкогольным, наркотическим или неважно каким еще. Можно читернуть, купив билет в личный синтетический рай. И не только так. То, чем они безумно давно не занимались, отлично подойдет. Лучше всего. Если кое-кто не будет противным дурачком и все не испортит. Кажется, все-таки будет.
— По-разному видели будущее? Конечно, просто кто-то…
«Был шлюхой и мерзавкой». И остался. Какой смысл повторять сказанное в запале три тысячи лет назад… но все еще хочется. Да, но за это он ее и любил. А она, наверное, совершила ошибку. Но чего теперь, все шло к тому, к чему пришло. Звезды решили или точно считали и поняли вероятности будущего. Кто бы изгнал Древних Ведьм из Магикса, на долгие тысячелетия? А потом и навсегда. Стань она верной и любящей женой Саладина. И матерью его детей. Он был готов завести их прямо сейчас, постоянно забывая предохраняться.
— Зачем, тебе же была нужна шлюха и мерзавка. Но только твоя.
Спорить и обижаться не хотелось. Тем более на правду. Оскорбительное для светлых моралфагов ведьме только в плюс. Комплимент.
— Я надеялся, что ты будешь шлюхой только со мной.
— Или так, чтобы ты не знал.
Обязательно, не пойди все не так. И жили бы они долго и счастливо, на самом деле. Вечно, счастье было так возможно.
— А ты трахал всех, потому что это другое? Я не была против, ты знаешь.
И он не говорил, что хочет быть только ее и не делить любимую ни с кем и никогда. Как сказано в глупых брачных клятвах. Их нарушают почти все, хотя бы в мечтах, просто не все попадаются. Они не обсудили это прямо и откровенно, как многое другое. Почему-то.
— Конечно, не была. Потому что тебе было плевать! На меня и все, кроме себя и мечты занять их место!
— Нет, но это было важно. Важнее многого.
Не станет она оправдываться, глупо и бесполезно. И Саладину не это надо. Он и сам мечтал никак не о тихой жизни деревенского мага-знахаря. Счастливого в гармонии с природой, повседневных хлопотах и возне с детишками. Пусть и думает, что не отказался бы вернуться и все переиграть. Иногда. Когда одурманенный алкоголем мозг видит сны о несбывшемся. И фразочка, что не в деньгах и успешном успехе счастье не кажется заезженной пошлостью.
— Ну нет… не здесь же!
Хотя почему бы и да. То, что ей только что пришлось проделать — Саладин ни за что не догадается, если не рассказать, — отвлекло и подняло настроение. Но ненадолго — неуютный холод никуда не делся, лишь затаился внутри. Чтобы вновь заледенить руки и сердце, стоило лихорадочному веселью ослабнуть. Ведьма сдавленно захихикала, позволив усадить себя на директорский стол. Видели бы их ученики… и главное — вернулись времена, когда это имело значение. Не уходили, если быть точнее. Щекочущее тепло поцелуев согревало шею, и все сразу — соскучившееся по забытым удовольствиям тело, и душу. Глупые злоязычным девчонки Трикс — их немного жаль — называли ее засохшей древней мумией, и были правы. Ей ничего не хотелось безумно давно, после смерти сына, особенно поддерживать молодость и красоту тела. Зачем? И это было платой — совсем не трудной и приносившей облегчение. Небольшое.
— Да, я хотел подарить тебе кольцо. Когда смогу на него накопить или сбыть поддельные монеты. Чтобы ты родила детей и делала все, что положено жене. А не занималась непотребствами с Белладонной. Был идиотом. Ты бы посмеялась. Можешь сейчас посмеяться. Это снимает стресс.
— Что? — Гриффин протерла глаза рукой, стараясь сфокусировать взгляд. О чем он и зачем… ну, нашел время! Сказанное невнятной скороговоркой дошло не сразу, и… Саладин все это хотел, он серьезно? И очень хорошо скрывал. Она правда может засмеяться, помимо воли — это нервное. — Извини… Я бы не стала смеяться.
Хотя совершенно не представляет, как бы три тысячи лет назад отнеслась к идее пожениться и завести детей. Предложила бы подождать — лет пятьдесят, сто или тысячу… куда спешить? Не бросать же все, что они хотели изменить и добиться. И вообще. Что он любит детей, она всегда знала, и жалеет, что пару раз от них избавилась. Выпив абортивное зелье. Тогда тоже было неловко. Он же ничего не знал… или да?
— Стала бы. Ты себя не помнишь так хорошо, как я. Ничего не изменится и придет к тому же результату.
Если каким-то образом вернуться в прошлое и попробовать еще раз. Можно даже не фантазировать, теряя время.
— Я могу родить тебе детей, потом. Если ты еще хочешь.
«Клонированных из пробирки?» — Саладин уточнять не стал, оставив неприятную правду при себе. «Спасибо, обойдусь» — прозвучит слишком по-хамски, и не хотел он такого говорить. Но на самом деле обойдется. Гриффин заплатила свою цену за ритуал и не многое потеряла. Обретенного сына ей хватит с лихвой. Сказанное почти не отозвалось. Нечего обсуждать — будущее сложилось по-другому, или не сложится никак. Она готова его утешить и пересмотреть прошлое — так трогательно. После помимо воли сорвавшегося признания внутри стало пусто и странно хорошо. Спокойно. Более дикого и неподходящего состояния перед визитом к разрушенному порталу в Обсидиан не придумать.
— Это сделает кто-то другой, кажется… нормальным способом. Только я не помню, как так вышло, совсем. Видимо, мне и не нужно.
Голова сразу болит, стоит попытаться вспомнить. Лучше даже не начинать.
— Подожди, может, не… Береги себя. — Лживые желто-карие глаза ведьмы, изменчивые, как у наставницы, наполнились искренней тревогой. Теплотой и даже чем-то, похожим на влагу. Показалось, или соринка попала.
«Не будь слишком убедительна. Вдруг я послушаю и не пережить бой с Прародительницами придется тебе?» Она же для этого старается — чтобы ему захотелось все порешать и спасти ее жизнь. Снова не дав себе высказаться — так он с ума сойдет, заебало, — Саладин резко захлопнул дверь. Даже ругаться хочется, чего почти не бывает. Он еще выяснит, что здесь происходит. Пока Гриффин не пришла в себя после первого секса за тысячу лет, или даже три. И неожиданных откровений. И не привела себя в приличный вид — с растрепанными волосами вместо неестественно прилизанной высокой прически ее не видел никто, кроме него. Он и в юности обожал распускать ее искусно переплетенные хвосты, косы и башни из волос, больше всего.
<center>***</center>
— Ты думаешь, кольцо кому-то мешало? Изменять и предавать.
И зарезать собственную жену на алтаре… или лабораторный стол тоже подойдет. Она больше не хочет и не будет подозревать его в гадком и ужасном. <s>Даже если зря, пусть.</s> Но он мог бы ей помочь, немного. А не переносить, не сказав ни слова, в пустую лабораторию без окон и выхода. И не смотреть так — непонятно чего выражающим взглядом. Как в одном из кошмаров.
Отраженный зеркальной поверхностью блик (откуда он взялся?) показался лезвием ритуального ножа. Зажатым родной и знакомой рукой. Ласковыми и чуткими пальцами, доводившими ее до пика новых ощущений. Крышесносно сладких и горячих, но нежность трогала сильнее, согревая сердце. Когда он просто гладил ее по волосам или животу. И ему было неприятно, что сказала Лилис про нее, совсем. «Это не твое дело, Лилис, хватит!» пролилось бальзамом на душу.
— Тебе никогда ничего не мешало. Невежливо захлопывать портал перед носом… и так по-мальчишески. Не можешь забыть детские мечты?
Миели вскрикнула и отшатнулась, неловко ударившись головой о мраморную плитку. Новое появление из ниоткуда мерзкой ведьмы не удивило… хотя робкая надежда успела расцвести. Взгляд заметался по сторонам, пытаясь найти выход. Что-то на него похожее, просвет на фоне серебристо-белых плит. Сбежать она по-прежнему не хочет, и не жалеет об упущенной возможности. Что бы ни случилось. Не то, чего всем сердцем хочется, или что-то ужасное, ну и ладно. Зато увидит все, от чего малодушно отворачивалась, и получит ответы.
— Пожалуйста. Только вкратце, нет времени для долгих бесед. Твой любимый наставник достиг предела детских мечтаний. Почти мальчишеское желание убить всех нас сбылось не полностью. Но сделал глупость, два раза, сам виноват.
Какую глупость, она о чем? Ой! Миели не успела опомниться и понять, как реагировать, когда тело решило за нее. И не только… душа? Ощутив себя в крепко, без шансов дернуться, но совсем не больно сжимающих объятиях, захотелось глубоко вдохнуть и зажмуриться. Кислород наполнил легкие легко и досыта, не встретив помех. И боль в спине и животе прошла.
— Где книга, Лилис? Не трать время зря. Твоя правда как кошмарный сон — вроде все логично, но чем дальше, тем страшнее. Создавай портал, или не спасешься даже без меня.
Но что он хочет сделать? Зачем?
— Мою мать звали Элиза. Если тебе еще интересно.
<i>Она была добра со мной, иногда. Но очень уставала и боялась отца. </i>
Что? Миели чуть не задохнулась, глядя на защелкнувшиеся на запястьях держатели. Надежно и почти неощутимо, словно неизвестный материал обили изнутри мягким пушистым мехом. Она замучила Саладина вопросом о матери — настаивала, обижалась, пускалась на хитрости, и в итоге смирилась и отстала. Не хочет он назвать одну из малышек в честь бабушки, вот противный, жалко, что ли… А сейчас выдал невероятный секрет. Зачем, если собрался убить ее и распотрошить, и не дать бедным малышкам родиться в срок?
Глава 94
— Нам нужно поговорить, и не только. Решить одну из твоих проблем. Не главную, к сожалению.
Не главную? Других у него нет, или такая ерунда, что не вспомнить. Мелькор раздраженно оглянулся — с ними не церемонятся, как с пленниками. Или с юными бестолковыми ученицами. Оставили в похожей на камеру комнате с забранными решеткой окнами и бесцеремонно прервали уединение, напугав Флору. Отразившимся от всех стен сразу голосом и темной фигурой, возникшей из пустоты на пороге. Странно, что неведомого в пещере Ледяных духов фея природы не боялась. И собственной смерти во благо других. А от пугающе приглушенного, словно из-под земли, голоса, вздрогнула всем телом и прижалась к нему, ухватив за руку. Ведьмы обожали такие штучки тысячелетия назад, ничего не изменилось. Нежная фея мало с ними общается.
<i>Чтобы не разочароваться, не спеши очаровываться. Но шанс на чудо есть всегда. Не подумала о нежных феечках, извини.</i>
Гриффин? Как-то она сильно изменилась с недавней встречи. Позапрошлой, но в Барьерных горах он пропустил это мимо сознания. Выпила темное омолаживающее зелье своих наставниц, от которого отказывалась долгие столетия? Не совсем то самое — эликсир Белладонны помогал кровожадной древней твари походить на юную девушку. Ослепительно прекрасную блондинку. Как две капли воды — если Ледяная Ведьма не открывала рта и смотрела в сторону. Чтобы спрятать хищно безумный огонь в глазах и не по-девичьи острые клыки. И главное, ничего не ляпнуть. Это портило все, что Белладонна пыталась сделать, иллюзия юности — не самое обидное.
— Затыкал ей рот, когда трахал? Должно быть, неудобно. Сочувствую.
<i>Лучше бы голову отрезал. Сделал доброе дело для Магикса и свою проблему решил, на один раз.</i>
Действительно, тоже вариант. Ее рядом не было, чтобы вовремя подсказать. Три тысячи лет назад Гриффин тоже была остра на язык и развязна, как положено ведьмочке. В меру — наложить на нее сковывающие язык чары не хотелось. Заразительно смеялась над собственными шутками и просто так. А не произносила их с невозмутимо-серьезным лицом таким же тоном.
<i>Получил бы меньше удовольствия. А ты еще сильнее изменился. Совсем не тот, кого я помнила.</i>
Разумное замечание, и не поспоришь. Но они все в одной лодке, готовой в любой момент пойти ко дну. Не выстоять против всплывшего из небытия древнего левиафана. Поэтому ничего личного, только бизнес, как у них говорят. В идеале, конечно, если получится. Раздражать Гриффин и поднимать неудобные вопросы точно не стоит, когда она пришла помочь. Использовать их с Флорой в своих целях, и замечательно.
