Время работает против нас, не задерживайтесь. Только ребенка нужно перенести. — Саладин протер глаза и часто заморгал, увидев растущее в колбе создание. — А… это что такое? Никаких жертвоприношений, поняла? Хватит с меня этого!
Гриффин появилась уже некоторое время назад, он тоже не сразу заметил, и занялась манипуляциями со своим… устройством для выращивания детей. Не пытаясь подслушать разговор, или делала это слишком хорошо.
— Не ори, ребенка напугаешь. Я не сошла с ума, эмбрионы слышат звуки. В моем инкубаторе тоже, материал звукопроницаем.
— Ты еще мобиль повесь, — проворчал Саладин и широко раскрыл глаза, когда крутящаяся под мелодию колыбельной сфера материализовалась от щелчка пальцев. Миниатюрные фиолетовые дракончики, черепа и алхимические символы закружились в беззаботном танце, как карусель.
— Мадам… что вы собираетесь сделать с малышкой? Может быть…
«Отдадите ее мне, когда все закончится?» Флора замолчала, сообразив, что будущее слишком туманно. Чтобы планировать, как она с… мужем (они же теперь поженятся?) или родители приютят малышку. Если не найдется мама, или… Никаких или, все будет хорошо. Можно без нее, она согласна. Или Гриффин сама позаботится о дочке Мирты?
— Утилизирую, как биологические отходы, — бесстрастным тоном пояснила ведьма, не отрывая взгляда от шевелящегося в прозрачном коконе зародыша. Крошечная девочка с ярко-красной кожей сосала пальчик, беззвучно причмокивая. Наверное, она же должна? — Эмбрионы слышат и чувствуют вкус околоплодный вод задолго до рождения. Особенно любят сладкий. — Гриффин поднесла к мембране наполненный розоватым раствором шприц.
— Этого ей лучше не слышать.
— Дьявол! — Мелькор в очередной раз вспомнил непонятно что значащее слово. То что нужно, значит.
Стена защищенной сверхнадежными охранными чарами (разговоров-то было) лаборатории заколебалась и пошла волнами, словно перестав быть каменной. И застыла, обретя прозрачность и глубину гигантской глыбы льда. Кондиционированный воздух остыл, обдав не иллюзорным холодом. Мерзко ухмыляющиеся губы первыми материализовались в ледяной толще, дополняясь остальными знакомыми чертами и водопадом серебристо-белых волос.
— Облачная Башня подчиняется им. Как истинным хозяйкам.
Как будто она опять подслушала невысказанное и жаждет возразить. Гриффин побледнела и напряглась, но прятаться за спину Саладина на этот раз не стала. Флора шагнула в сторону, стараясь закрыть сосуд с будущим младенцем. А сам Великий Маг потер переносицу, стараясь сфокусировать взгляд, и выбросил руку вперед, резко и неожиданно твердо. Не отражающий света лазерный меч, слишком темный для светлого мага, беззвучно ударился о ледяное зеркало. Погнулся, не сумев войти, но не отскочил. Лед хрустнул и потемнел, покрывшись паутиной трещин. И снова стал прежней, уже не внушающей доверия стеной.
— Он еще побывает в ней. По-настоящему.
<i>Мою мать звали Элиза. Если тебе еще интересно.</i>
Да, и… Спасибо, но порадоваться и сказать, как это мило, не получается. Если только на миг. Несмотря на весь ужас и сюр ситуации, Миели представила женщину в винтажной крестьянской одежде. Длинной тунике из некрашеной ткани, какую недолго носила сама. В несбывшемся счастливом прошлом, за возможность вернуться в которое не жалко отдать все. Особенно когда ничего и нет, кроме готовой оборваться жизни. Похожую на своего сына, наверное. И босого черноволосого мальчика в серой домотканой рубашке рядом. Мать Великого мага никогда не думала, кем станет ее сын и чего достигнет? Представить не могла. И так и не узнала, что случилось с первенцем после побега? Или Саладин все же встретился с мамой до ее смерти, как-то дал о себе знать? Жизнь обычных людей удручающе коротка, и если вспомнить о матери спустя столетия, будет поздно. Саладин не рассказал ей об этом и многом другом. Красивой дочери знахарки Элизе (бабушку Саладина подозревали в том, что она ведьма, как и всех знахарок) приглянулся заезжий шарлатан. Отсидевший в тюрьме за подделку монет красавчик называл себя самым настоящим магом. И промышлял туманными предсказаниями, бесполезными снадобьями и воровством при случае. Обаятельный проходимец оказался гораздо милее и ласковее мужа. Выйти за угрюмого и раздражительного соседского сына ей пришлось после смерти матери. Или молодая крестьянка просто пригласила мага погадать, и ничего не было? Только муж Элизы не досчитался скопленного на черный день и нескольких дешевых драгоценностей в шкатулке. Разозлившись, он сильно избил супругу и поколачивал всю беременность, словно надеясь, что прижитое непонятно от кого дитя так и не родится.
<i>Нет, я не встретился с ней. И ничего не сказал.</i>
И назвал бесценное имя матери не затем, чтобы она с ним умерла? Было не так обидно. Перед глазами все прыгало и кружилось, как еще никогда не бывало, и сердце бешено колотилось. Больно, словно в груди притаилась маленькая острая иголка.
Миели дернулась на непонятно на что похожем ложе — надежно сковавшие запястья и лодыжки браслеты материализовались из ниоткуда. Превратив стерильно белый лабораторный стол во что-то кошмарное. Залитое ручьями крови каменное ложе, алтарь для темных ритуалов. В глубине лишенных капли света и добра подземелий башни ведьм. Мечущиеся по черному камню стен отблески факела, острый нож в руке с хищными ногтями и безумный довольный блеск голубых глаз. Холодных и пустых, как лед. Это сейчас случится и с ней, неужели? Смертоносное лезвие блеснет в мужской, ласкавшей ее руке, и знакомый взгляд станет таким же? Как у учительницы. Она ждала этого всегда, в глубине души, и видела в кошмарах. Просыпалась в холодном поту и слезах, с трудом переводя дыхание. И с невыразимым облегчением, что все лишь дурацкий сон. Любимый рядом, и не такой, как в бредовых видениях. Ласково обнимает за плечи теплой ладонью и смотрит прямо в глаза, не отводя взгляд. Так, словно на самом деле хочет порадовать и успокоить. И счастлив просыпаться рядом.
<i>Нет. Но ты правильно не доверяешь мне.</i>
«Никому нельзя доверять. Молодец». Хорошо училась и усвоила главное, что еще не раз поможет в жизни. Он никому не верил до конца… почти, один раз было, и зря. У всего есть две причины — та, что красиво звучит, и истинная.
Миели не поняла, услышала последнее у себя в голове, еле различимо, на грани восприятия, или додумала. Как и взгляд. Словно Саладина обидел ее испуг. Животный страх боли и смерти, оказавшийся сильнее веры и решимости. Не только за малышек. А в его взгляде что-то погасло, спряталось за непроницаемый барьер. Когда их глаза встретились. Он надеялся увидеть что-то другое, не выплескивающийся через край ужас — сорян, не получилось. Кто-то слишком хорошо ее напугал и учил никому не верить. Она не хотела обидеть его недоверием… но обидела. Это сильнее нее.
— Забудь. Скоро это перестанет быть важно.
Посмотрев так, словно — непонятно как, но ей стало больно, на этот раз не от страха, — Саладин отвернулся и отошел на несколько шагов. К державшейся пока поодаль наставнице. Рассмотреть за ним Повелительницу Иллюзий не получалось, и хорошо. Уже легче. Мимолетное ласковое, как раньше, пожатие руки согрело ладонь и немного душу. Если это и иллюзия, то пусть. Она вдохнет поглубже, постарается — грудь плотно, до паники и головокружения, сжимали невидимые тиски. И снова начнет ему верить.
— Создавай портал, быстрее. Тот ослабел без подпитки. Ты же не оставила книгу рядом с ним, да?
— Конечно. Я ждала, ты скажешь «дай ее мне».
А боссу того и надо? Она запуталась, пытаясь понять, чего рассчитывает получить Саладин. Если не ее смерть, или и она — звено в цепи? Саладин решил, что она менее ценный член экипажа, и все так. Наверняка, только быть объективной не хочется, и не получается. И не нужно. Лилис не обмануть так просто — попросив книжку как будто подержать. На это и дети не всегда ведутся.
— Нет, было бы глупо. Давай же, или станет поздно, даже для тебя.
Миели содрогнулась от пробравшего до костей холода. Как в ледяной тюрьме — измерение Омега встречало обжигающим лицо и легкие морозом. И ветром, но сейчас резко остывший воздух остался неподвижным. И рядом не было мамы, как там. Мама дарила тепло и свет осужденным за тяжкие преступления, и оставила для нее, немного? Она бы сделала все для спасения любимого, сама. Не нужно обманывать и приковывать к столу, так страшно и обидно. Для этого.
— Я знаю. Ты глу… хорошая девочка.
<i>Поэтому наручники пригодятся. И не нарушат кровообращение.</i>
— Ну не глупи… ты же готов решиться! В новом мире можно начать новую жизнь, а потом вернуть старый.
— Ты надеешься снова все переиграть с моей помощью? Института Времени и коллайдера? Только еще вопрос, кто тогда из нас главный?
— Волновавший тебя всю жизнь? Пусть будешь ты… если поторопишься.
Лилис изменилась в лице — выдержка впервые изменила Праматери Зла — и отпрыгнула в сторону, подальше от непохожего ни на что существа. Пульсирующего, меняющего форму сгустка темной материи. Определенно живого и хищного — существо раскрылось, как бутон цветка, превратившись в полную острых зубов пасть. Тошнотворно нереальную без головы и чрева. Ведьма нервно взмахнула руками, сотворив клубящуюся мутно-черную дымку. Туманное облако окутало существо, заставив поблекнуть и частично истаять, до полупрозрачности.
<i>Это ненадолго.</i>
Не тратя время на банальное замечание, Лилис материализовала книгу в неприметной обложке. Без таинственного блеска и драгоценных инкрустаций, совершенно обычную. И, быстро открыв, замерла, вытянув подрагивающую от усилия руку. Несколько бесконечно долгих секунд ничего не происходило. Страж времени, развоплотившись до состояния полупрозрачной медузы, начал вновь наливаться чернотой. Рядом с другими появившимися из ниоткуда пятнами. Портал в запертый на страницах книги мир материализовался не до конца. Мигал, появляясь и исчезая, как временно замороженный чарами Лилис Стиратель.
— Иначе никак, прости. Я заплачу за это, и не только.
Миели вскрикнула, больше от неожиданности, чем от боли, ощутив царапающее прикосновение. Зачарованно наблюдая за стражем времени, она забыла о собственных проблемах. Острое, как бритва, лезвие, оцарапало предплечье по касательной. Руке стало неприятно мокро и липко, тепловатая жидкость затекла под спину. Откуда так много? Захотелось зажмуриться от страха и умереть до всех ужасов… но голова не кружилась и дурноты не было.
— Миели! Что здесь?..
Что? Она уже умерла, легко и незаметно, и он тоже? Миели открыла глаза, ожидая, что голос брата — предсмертная галлюцинация. Хотя она странно и подозрительно живая. Тугая зеленая петля просвистела в воздухе, опутав зажатую в руках ведьмы книгу. Захват волшебной лозы, любимое заклинание брата, много раз оставлял ее в дураках в их поединках. А он даже не старался, подыгрывая, как мог, мелкой сестренке.
— Ты вовремя.
Саладин пошатнулся и устало прикрыл глаза, потирая лоб заметно подрагивающей рукой. Словно потратил все силы до дна и уже ничего не может. И не хочет. Рукав пиджака потемнел от… крови? Алые капли закапали на серебристо-белый пол, превращаясь в тонкую струйку.
— Я видел нашего отца. Не только видел, потом расс… — Мэлько замолчал на полуслове, глядя расширившимися глазами на зубастые шары. Стражи времени раскрылись, как вывернутые наизнанку ежи, окружая Саладина. Великий маг, казалось, не обращал на них никакого внимания.
— Брось книгу в пасть… кому-нибудь из них. И не промахнись.
<i>Не возвращай ей. И мне тоже не надо. Это единственный шанс закрыть Лилис дорогу в Волшебное измерение. Жаль, не вышло убить, как я рассчитывал. </i>
Портал окреп и стабилизировался от пролитой крови и стараний ведьмы. Незаметно переместившись, Лилис стояла вплотную к нему. Не дав шанса стражам времени отрезать путь к спасению. Но еще медлила, желая увидеть, чем все закончится. Или воспользоваться внезапным шансом.
— Наставник, но… а как же вы?
Мэлько замер, изо всех сил прижав книгу к груди и не понимая, что делать. Взгляд растерянно перебегал от одной зубастой жути к другой, на сестру — Миели здорова и полна жизненных сил, только предельно взволнована. И на застывшего с ненормально спокойным лицом директора. Не спокойным — Саладин смотрел на него, как на безнадежного двоечника. Сморозившего очередную глупость у доски и не понимающего простых указаний.
— Мэлько, нет, отдай ее ему! Пожалуйста, быстрее!
Пусть берет книгу и бежит, глаз Гора же все еще у него? И спасется, как много раз раньше. От Стирателей не сбежать — в том мире, где возникла ошибка, можно лишь поиграть в догонялки. С неизбежным финалом, но с книгой Легендариума Саладин успеет создать портал для себя. Может захватить ее с собой, если нужно немного крови — она поделится и будет счастлива знать… что он где-то жив. Не счастлива, но… Нет, она схватит его за руки, крепко, изо всех сил, и Саладину придется забрать ее с собой. Или убить, но он же на это не пойдет? Раз не пошел сейчас. Сука!
Миели изо всех сил дернулась, пытаясь встать. Мягкие браслеты надежно держали запястья и лодыжки, мешая пошевелиться. Не только силой сверхпрочного материала. Ладно, она тоже кое-чего умеет и сейчас освободится… Кодаторта научил их нескольким прикольным фишкам на такой случай.
— Что бы ты делал на моем месте, Мэлько? Спасся или пошел до конца? Вдруг она вернется, или они? А с потерей книги все закончится. Из пасти Стирателя никто и ничто не возвращается. <footnote>Я устал, я ухожу. (простите, очень хотела это написать и не удержалась)</footnote>
<center>***</center>
— Он еще побывает в ней. По-настоящему.
Саладин судорожно вздохнул, приоткрыв рот, словно Великому магу не хватало воздуха. Черно-синий лазерный меч незаметно исчез, как и появился, бесконтактным нажатием кнопки магнитного браслета. Впечатлит кого угодно из не познавших чудес науки и техномагии миров. И Белладонну с ее сосульками, как запальчиво вознамерился бывший ученик? Хотелось бы надеяться. Единственное, что важно, остальное — тлен и суета. А лучше ли его иллюзорное… не пойми из чего сделанное оружие старых добрых мечей из стали — неизвестно. Смотря в чьей руке и кто выковал.
— Отличная идея. Только не забывай о здравом смысле, ладно?
Ему… им с Флорой уже пора, нельзя дольше задерживаться. Что стены Облачной башни начали превращаться в лед Белладонны, с ее отвратительной физиономией внутри — очень плохой признак. И Гриффин не тем занимается, пора чертовой ведьме прийти в себя. Отстать от шевелящегося в колбе младенца и помочь возлюбленному — бывшему или не совсем. Горячность и туманящие разум напитки — плохие спутники в бою. Прижитый неизвестно от кого ребенок мелкой глупой ведьмочки — это прекрасно, разумеется. Но есть дела поважнее и проблемы посерьезнее. Никто не успокоит мужчину лучше, чем женщина. Все еще любимая и знающая, что делать.
— Малышка…
И Флора отвлекает Гриффин от дела. Фея природы не может не переживать всем сердцем за недосформировавшегося младенца, и сердиться на нее невозможно. Зеленые глаза Флоры влажно заблестели от слез из-за невозможности разорваться и спасти всех сразу.
Гриффин появилась уже некоторое время назад, он тоже не сразу заметил, и занялась манипуляциями со своим… устройством для выращивания детей. Не пытаясь подслушать разговор, или делала это слишком хорошо.
— Не ори, ребенка напугаешь. Я не сошла с ума, эмбрионы слышат звуки. В моем инкубаторе тоже, материал звукопроницаем.
— Ты еще мобиль повесь, — проворчал Саладин и широко раскрыл глаза, когда крутящаяся под мелодию колыбельной сфера материализовалась от щелчка пальцев. Миниатюрные фиолетовые дракончики, черепа и алхимические символы закружились в беззаботном танце, как карусель.
— Мадам… что вы собираетесь сделать с малышкой? Может быть…
«Отдадите ее мне, когда все закончится?» Флора замолчала, сообразив, что будущее слишком туманно. Чтобы планировать, как она с… мужем (они же теперь поженятся?) или родители приютят малышку. Если не найдется мама, или… Никаких или, все будет хорошо. Можно без нее, она согласна. Или Гриффин сама позаботится о дочке Мирты?
— Утилизирую, как биологические отходы, — бесстрастным тоном пояснила ведьма, не отрывая взгляда от шевелящегося в прозрачном коконе зародыша. Крошечная девочка с ярко-красной кожей сосала пальчик, беззвучно причмокивая. Наверное, она же должна? — Эмбрионы слышат и чувствуют вкус околоплодный вод задолго до рождения. Особенно любят сладкий. — Гриффин поднесла к мембране наполненный розоватым раствором шприц.
— Этого ей лучше не слышать.
— Дьявол! — Мелькор в очередной раз вспомнил непонятно что значащее слово. То что нужно, значит.
Стена защищенной сверхнадежными охранными чарами (разговоров-то было) лаборатории заколебалась и пошла волнами, словно перестав быть каменной. И застыла, обретя прозрачность и глубину гигантской глыбы льда. Кондиционированный воздух остыл, обдав не иллюзорным холодом. Мерзко ухмыляющиеся губы первыми материализовались в ледяной толще, дополняясь остальными знакомыми чертами и водопадом серебристо-белых волос.
— Облачная Башня подчиняется им. Как истинным хозяйкам.
Как будто она опять подслушала невысказанное и жаждет возразить. Гриффин побледнела и напряглась, но прятаться за спину Саладина на этот раз не стала. Флора шагнула в сторону, стараясь закрыть сосуд с будущим младенцем. А сам Великий Маг потер переносицу, стараясь сфокусировать взгляд, и выбросил руку вперед, резко и неожиданно твердо. Не отражающий света лазерный меч, слишком темный для светлого мага, беззвучно ударился о ледяное зеркало. Погнулся, не сумев войти, но не отскочил. Лед хрустнул и потемнел, покрывшись паутиной трещин. И снова стал прежней, уже не внушающей доверия стеной.
— Он еще побывает в ней. По-настоящему.
Глава 95
<i>Мою мать звали Элиза. Если тебе еще интересно.</i>
Да, и… Спасибо, но порадоваться и сказать, как это мило, не получается. Если только на миг. Несмотря на весь ужас и сюр ситуации, Миели представила женщину в винтажной крестьянской одежде. Длинной тунике из некрашеной ткани, какую недолго носила сама. В несбывшемся счастливом прошлом, за возможность вернуться в которое не жалко отдать все. Особенно когда ничего и нет, кроме готовой оборваться жизни. Похожую на своего сына, наверное. И босого черноволосого мальчика в серой домотканой рубашке рядом. Мать Великого мага никогда не думала, кем станет ее сын и чего достигнет? Представить не могла. И так и не узнала, что случилось с первенцем после побега? Или Саладин все же встретился с мамой до ее смерти, как-то дал о себе знать? Жизнь обычных людей удручающе коротка, и если вспомнить о матери спустя столетия, будет поздно. Саладин не рассказал ей об этом и многом другом. Красивой дочери знахарки Элизе (бабушку Саладина подозревали в том, что она ведьма, как и всех знахарок) приглянулся заезжий шарлатан. Отсидевший в тюрьме за подделку монет красавчик называл себя самым настоящим магом. И промышлял туманными предсказаниями, бесполезными снадобьями и воровством при случае. Обаятельный проходимец оказался гораздо милее и ласковее мужа. Выйти за угрюмого и раздражительного соседского сына ей пришлось после смерти матери. Или молодая крестьянка просто пригласила мага погадать, и ничего не было? Только муж Элизы не досчитался скопленного на черный день и нескольких дешевых драгоценностей в шкатулке. Разозлившись, он сильно избил супругу и поколачивал всю беременность, словно надеясь, что прижитое непонятно от кого дитя так и не родится.
<i>Нет, я не встретился с ней. И ничего не сказал.</i>
И назвал бесценное имя матери не затем, чтобы она с ним умерла? Было не так обидно. Перед глазами все прыгало и кружилось, как еще никогда не бывало, и сердце бешено колотилось. Больно, словно в груди притаилась маленькая острая иголка.
Миели дернулась на непонятно на что похожем ложе — надежно сковавшие запястья и лодыжки браслеты материализовались из ниоткуда. Превратив стерильно белый лабораторный стол во что-то кошмарное. Залитое ручьями крови каменное ложе, алтарь для темных ритуалов. В глубине лишенных капли света и добра подземелий башни ведьм. Мечущиеся по черному камню стен отблески факела, острый нож в руке с хищными ногтями и безумный довольный блеск голубых глаз. Холодных и пустых, как лед. Это сейчас случится и с ней, неужели? Смертоносное лезвие блеснет в мужской, ласкавшей ее руке, и знакомый взгляд станет таким же? Как у учительницы. Она ждала этого всегда, в глубине души, и видела в кошмарах. Просыпалась в холодном поту и слезах, с трудом переводя дыхание. И с невыразимым облегчением, что все лишь дурацкий сон. Любимый рядом, и не такой, как в бредовых видениях. Ласково обнимает за плечи теплой ладонью и смотрит прямо в глаза, не отводя взгляд. Так, словно на самом деле хочет порадовать и успокоить. И счастлив просыпаться рядом.
<i>Нет. Но ты правильно не доверяешь мне.</i>
«Никому нельзя доверять. Молодец». Хорошо училась и усвоила главное, что еще не раз поможет в жизни. Он никому не верил до конца… почти, один раз было, и зря. У всего есть две причины — та, что красиво звучит, и истинная.
Миели не поняла, услышала последнее у себя в голове, еле различимо, на грани восприятия, или додумала. Как и взгляд. Словно Саладина обидел ее испуг. Животный страх боли и смерти, оказавшийся сильнее веры и решимости. Не только за малышек. А в его взгляде что-то погасло, спряталось за непроницаемый барьер. Когда их глаза встретились. Он надеялся увидеть что-то другое, не выплескивающийся через край ужас — сорян, не получилось. Кто-то слишком хорошо ее напугал и учил никому не верить. Она не хотела обидеть его недоверием… но обидела. Это сильнее нее.
— Забудь. Скоро это перестанет быть важно.
Посмотрев так, словно — непонятно как, но ей стало больно, на этот раз не от страха, — Саладин отвернулся и отошел на несколько шагов. К державшейся пока поодаль наставнице. Рассмотреть за ним Повелительницу Иллюзий не получалось, и хорошо. Уже легче. Мимолетное ласковое, как раньше, пожатие руки согрело ладонь и немного душу. Если это и иллюзия, то пусть. Она вдохнет поглубже, постарается — грудь плотно, до паники и головокружения, сжимали невидимые тиски. И снова начнет ему верить.
— Создавай портал, быстрее. Тот ослабел без подпитки. Ты же не оставила книгу рядом с ним, да?
— Конечно. Я ждала, ты скажешь «дай ее мне».
А боссу того и надо? Она запуталась, пытаясь понять, чего рассчитывает получить Саладин. Если не ее смерть, или и она — звено в цепи? Саладин решил, что она менее ценный член экипажа, и все так. Наверняка, только быть объективной не хочется, и не получается. И не нужно. Лилис не обмануть так просто — попросив книжку как будто подержать. На это и дети не всегда ведутся.
— Нет, было бы глупо. Давай же, или станет поздно, даже для тебя.
Миели содрогнулась от пробравшего до костей холода. Как в ледяной тюрьме — измерение Омега встречало обжигающим лицо и легкие морозом. И ветром, но сейчас резко остывший воздух остался неподвижным. И рядом не было мамы, как там. Мама дарила тепло и свет осужденным за тяжкие преступления, и оставила для нее, немного? Она бы сделала все для спасения любимого, сама. Не нужно обманывать и приковывать к столу, так страшно и обидно. Для этого.
— Я знаю. Ты глу… хорошая девочка.
<i>Поэтому наручники пригодятся. И не нарушат кровообращение.</i>
— Ну не глупи… ты же готов решиться! В новом мире можно начать новую жизнь, а потом вернуть старый.
— Ты надеешься снова все переиграть с моей помощью? Института Времени и коллайдера? Только еще вопрос, кто тогда из нас главный?
— Волновавший тебя всю жизнь? Пусть будешь ты… если поторопишься.
Лилис изменилась в лице — выдержка впервые изменила Праматери Зла — и отпрыгнула в сторону, подальше от непохожего ни на что существа. Пульсирующего, меняющего форму сгустка темной материи. Определенно живого и хищного — существо раскрылось, как бутон цветка, превратившись в полную острых зубов пасть. Тошнотворно нереальную без головы и чрева. Ведьма нервно взмахнула руками, сотворив клубящуюся мутно-черную дымку. Туманное облако окутало существо, заставив поблекнуть и частично истаять, до полупрозрачности.
<i>Это ненадолго.</i>
Не тратя время на банальное замечание, Лилис материализовала книгу в неприметной обложке. Без таинственного блеска и драгоценных инкрустаций, совершенно обычную. И, быстро открыв, замерла, вытянув подрагивающую от усилия руку. Несколько бесконечно долгих секунд ничего не происходило. Страж времени, развоплотившись до состояния полупрозрачной медузы, начал вновь наливаться чернотой. Рядом с другими появившимися из ниоткуда пятнами. Портал в запертый на страницах книги мир материализовался не до конца. Мигал, появляясь и исчезая, как временно замороженный чарами Лилис Стиратель.
— Иначе никак, прости. Я заплачу за это, и не только.
Миели вскрикнула, больше от неожиданности, чем от боли, ощутив царапающее прикосновение. Зачарованно наблюдая за стражем времени, она забыла о собственных проблемах. Острое, как бритва, лезвие, оцарапало предплечье по касательной. Руке стало неприятно мокро и липко, тепловатая жидкость затекла под спину. Откуда так много? Захотелось зажмуриться от страха и умереть до всех ужасов… но голова не кружилась и дурноты не было.
— Миели! Что здесь?..
Что? Она уже умерла, легко и незаметно, и он тоже? Миели открыла глаза, ожидая, что голос брата — предсмертная галлюцинация. Хотя она странно и подозрительно живая. Тугая зеленая петля просвистела в воздухе, опутав зажатую в руках ведьмы книгу. Захват волшебной лозы, любимое заклинание брата, много раз оставлял ее в дураках в их поединках. А он даже не старался, подыгрывая, как мог, мелкой сестренке.
— Ты вовремя.
Саладин пошатнулся и устало прикрыл глаза, потирая лоб заметно подрагивающей рукой. Словно потратил все силы до дна и уже ничего не может. И не хочет. Рукав пиджака потемнел от… крови? Алые капли закапали на серебристо-белый пол, превращаясь в тонкую струйку.
— Я видел нашего отца. Не только видел, потом расс… — Мэлько замолчал на полуслове, глядя расширившимися глазами на зубастые шары. Стражи времени раскрылись, как вывернутые наизнанку ежи, окружая Саладина. Великий маг, казалось, не обращал на них никакого внимания.
— Брось книгу в пасть… кому-нибудь из них. И не промахнись.
<i>Не возвращай ей. И мне тоже не надо. Это единственный шанс закрыть Лилис дорогу в Волшебное измерение. Жаль, не вышло убить, как я рассчитывал. </i>
Портал окреп и стабилизировался от пролитой крови и стараний ведьмы. Незаметно переместившись, Лилис стояла вплотную к нему. Не дав шанса стражам времени отрезать путь к спасению. Но еще медлила, желая увидеть, чем все закончится. Или воспользоваться внезапным шансом.
— Наставник, но… а как же вы?
Мэлько замер, изо всех сил прижав книгу к груди и не понимая, что делать. Взгляд растерянно перебегал от одной зубастой жути к другой, на сестру — Миели здорова и полна жизненных сил, только предельно взволнована. И на застывшего с ненормально спокойным лицом директора. Не спокойным — Саладин смотрел на него, как на безнадежного двоечника. Сморозившего очередную глупость у доски и не понимающего простых указаний.
— Мэлько, нет, отдай ее ему! Пожалуйста, быстрее!
Пусть берет книгу и бежит, глаз Гора же все еще у него? И спасется, как много раз раньше. От Стирателей не сбежать — в том мире, где возникла ошибка, можно лишь поиграть в догонялки. С неизбежным финалом, но с книгой Легендариума Саладин успеет создать портал для себя. Может захватить ее с собой, если нужно немного крови — она поделится и будет счастлива знать… что он где-то жив. Не счастлива, но… Нет, она схватит его за руки, крепко, изо всех сил, и Саладину придется забрать ее с собой. Или убить, но он же на это не пойдет? Раз не пошел сейчас. Сука!
Миели изо всех сил дернулась, пытаясь встать. Мягкие браслеты надежно держали запястья и лодыжки, мешая пошевелиться. Не только силой сверхпрочного материала. Ладно, она тоже кое-чего умеет и сейчас освободится… Кодаторта научил их нескольким прикольным фишкам на такой случай.
— Что бы ты делал на моем месте, Мэлько? Спасся или пошел до конца? Вдруг она вернется, или они? А с потерей книги все закончится. Из пасти Стирателя никто и ничто не возвращается. <footnote>Я устал, я ухожу. (простите, очень хотела это написать и не удержалась)</footnote>
<center>***</center>
— Он еще побывает в ней. По-настоящему.
Саладин судорожно вздохнул, приоткрыв рот, словно Великому магу не хватало воздуха. Черно-синий лазерный меч незаметно исчез, как и появился, бесконтактным нажатием кнопки магнитного браслета. Впечатлит кого угодно из не познавших чудес науки и техномагии миров. И Белладонну с ее сосульками, как запальчиво вознамерился бывший ученик? Хотелось бы надеяться. Единственное, что важно, остальное — тлен и суета. А лучше ли его иллюзорное… не пойми из чего сделанное оружие старых добрых мечей из стали — неизвестно. Смотря в чьей руке и кто выковал.
— Отличная идея. Только не забывай о здравом смысле, ладно?
Ему… им с Флорой уже пора, нельзя дольше задерживаться. Что стены Облачной башни начали превращаться в лед Белладонны, с ее отвратительной физиономией внутри — очень плохой признак. И Гриффин не тем занимается, пора чертовой ведьме прийти в себя. Отстать от шевелящегося в колбе младенца и помочь возлюбленному — бывшему или не совсем. Горячность и туманящие разум напитки — плохие спутники в бою. Прижитый неизвестно от кого ребенок мелкой глупой ведьмочки — это прекрасно, разумеется. Но есть дела поважнее и проблемы посерьезнее. Никто не успокоит мужчину лучше, чем женщина. Все еще любимая и знающая, что делать.
— Малышка…
И Флора отвлекает Гриффин от дела. Фея природы не может не переживать всем сердцем за недосформировавшегося младенца, и сердиться на нее невозможно. Зеленые глаза Флоры влажно заблестели от слез из-за невозможности разорваться и спасти всех сразу.
