— Знала, что тебе не понравится! — сладко улыбнулась Морин, глядя на застывшее лицо Арагорна. — Элронд, я…
— Эм… ну это в общем логично, — по своему обыкновению мягко ответил Элронд, усаживая на скамейку еще не полностью пришедшую в себя дочь. — Но я не буду его так называть, извини.
— Я могу забрать его, — наконец заставил себя сказать Арагорн, пытаясь встретиться взглядом с Арвен, — и воспитать как своего наследника. Только с другим именем, это оставь себе.
— Я сама его воспитаю… в Мордоре.
Волна страха и враждебности от этих… эльфов (только Арагорна и Арвен, или Элронд тоже?) еще недавно лишь порадовала бы ее, но сейчас она невольно попыталась встретиться взглядом с Элрондом. Но он не смотрел на нее, наклонившись над проснувшимся малышом. Арвен, по-прежнему закрыв глаза, полулежала на скамейке. Успокоительный эликсир, которым напоил ее Элронд, погрузил бывшую эльфийскую принцессу в сон.
— В Мордоре? — наконец сумевший частично взять себя в руки Арагорн подошел ближе, разглядывая ее тем же хорошо знакомым взглядом. — Ты не можешь. Гондор всегда будет…
— Противостоять? — засмеялась Морин, уже не думая об Элронде. У нее не получилось не разочаровать его на прощание, они слишком… разные и чужды друг другу. И тьма в ней не может вызвать в нем ничего, кроме отвращения, как и у Арагорна с Арвен. Она такая, какая есть, и никогда не станет кем-то другим. Пусть едет… в свой Благословенный Валинор. — Прекрасно! Значит мне не будет скучно.
— Арагорн! — незаметно подошедший Элронд положил руку ему на плечо. — Отнеси свою… Арвен в дом, ей нужно поспать.
А ей пора уходить, причем уже давно. Она и так до неприличия загостилась. Жаль только, что придется уйти неожиданно, не успев сделать… что-то важное. Этот нуменорец — такой же, как и все остальные. Рожден, чтобы отравлять ей жизнь.
— Морин! — Элронд натянуто улыбнулся и отвел взгляд, с трудом подбирая слова. — Ты не могла бы…
— Не нужно, Элронд, не беспокойся! — Морин на мгновение коснулась ладонью его щеки, заставив зажмуриться. — Я не буду… портить Арвен настроение. Мы уходим… не будем вам мешать по-семейному простить друг друга.
— Морин, я не собирался просить тебя уйти, и я не…
— Знаю! — Морин забрала опять заснувшего сына из его рук. — Но мне правда уже пора. Ты… спасибо тебе.
Выразить словами переполнявшие ее чувства, теплые и обжигающие странной горечью, не было никакой возможности. Поэтому она просто еще раз провела рукой по его щеке, вновь заставив задержать дыхание и зажмуриться, словно ее ладонь была слишком горячей для эльфа. Так оно наверняка и было, Арагорн все время об этом говорил. И, тоже закрыв глаза, быстро поцеловала рядом с уголком рта.
Глава 22
— Госпожа!
А, чтоб его!
— Чего тебе, Уфтхак? — Морин торопливо вытерла выступившие от заходящего за край Изгарных гор кроваво-красного солнечного диска слезы. Она просто смотрела на него… слишком долго. Пока еще смутно донесшийся издалека дребезжащий голос заставил досадливо поморщиться, и даже мысленно посулить не в меру обнаглевшему орку наказание в духе Майрона. Хотя ей и было как-то странно… одиноко, видеть туповатого помощника совсем не хотелось.
Это все хоббиты и их утопающий в зелени край с круглыми дверями нор на склоне холма. После Хоббитании Мордор явно мрачноват, и орки, даже уже почти приучившиеся мыться и вовремя менять одежду, не идут ни в какое сравнение с хоббитами. Она искренне рада, что все случилось именно так, хотя кто же был прав, Элронд или она, ясно так и не стало.
Она, разумеется, и не думала сомневаться в своей правоте, но… Какая теперь разница, если поспорить на любимую тему уже не доведется? Элронд давно оставил ее мир. Пока не совсем ее, но она это непременно исправит, и тогда грустить непонятно из-за чего больше не захочется. Все из-за человеческой сущности, не надо было настолько к ней привыкать.
— Госпожа, там… — орк наконец возник в дверном проеме, недовольно щурясь от бьющего прямо в лицо закатного света.
— Ну что такое? — ругать орка расхотелось, тем более, его общество все же лучше, чем накатившая от раскинувшихся внизу бескрайних выжженных пространств грусть. Еще недавно заливавшие их огненные реки лавы успели застыть, а новые порции расплавленного огня Ородруин пока не извергал.
— Там к вам пришел…
— Кто?
От неожиданности Морин смогла произнести лишь это, а все, что она думала о никчемных бездельниках, из-за которых неслыханное стало возможным, так и осталось невысказанным. Как кто-то, она догадывается, кто, выбирать не из кого, хоббиты конечно на все способны, и им она всегда рада, но тогда Уфтхак сказал бы «пришли», и они точно не могли так скоро здесь оказаться. Разбаловавшийся орк еще имеет наглость докладывать, как будто ничего особенного не произошло… пора ему напомнить про любимую дыбу Майрона, очень, кстати, она тут стоит. Или хотя бы дать подзатыльник.
Кто посмел и, главное, смог дойти до самого сердца Мордора, и так понятно. Арагорн… больше некому. Пришел портить ей настроение, или в надежде получить то, чего до сих пор втайне желает? Она видела это в его мыслях. Читать их, по-мнению Элронда, нехорошо, но она меняться не собирается. Соскучился по ласке, устал от пресной холодной эльфийки? Будет ему огонь, ладно, орки отлично поджарят пятки… сам напросился.
Бросьте его в Ородруин!
Больше всего ей хотелось заорать именно это… разжечь тлеющее в сердце горы пламя можно легко и быстро. И давно пора.
— Приведи его сюда, Уфтхак!
Не зря здесь дыба… почти как та самая, воспоминания о которой будут заставлять содрогаться, наверное, уже до конца мира, сразу после воспоминаний о родах. Она восстановила Барад-Дур в первозданном виде — красивую черную башню, пронзающую облака двурогой вершиной, только без дурацкого Ока. И тот этаж с камерой, в которой когда-то сидела. Орки побаивались сюда заходить без необходимости, поэтому она легко могла найти желанное уединение у бойницы, или на небольшом балконе, с неровно прорубленным в каменной стене входом, когда хотелось ото всех отдохнуть.
— А ваш сын, Госпожа, вы хотели…
Да, она хотела увидеть его, взять на руки и покормить, даже собиралась сама позвать орка, только чуть попозже. Племянница Уфтхака, Мара, и он сам заботились о ее сыне, когда ей было некогда… может, в последнее время это происходило слишком часто?
Морин пыталась сделать то, что ей отлично удавалось раньше, и кое-что еще, чего никогда до этого не делала. Для второго ей был необходим жар Ородруина, но пробуждать вулкан она не спешила. В Гондоре могли принять это за начало войны, а она пока не хотела… и не была готова. У нее недостаточно орков, и еще кое-кого не хватает. И Бауглир может испугаться… лучше подождать с этим, пока он вырастет.
И ей как-то… неудобно перед Элрондом. А ее сын наверняка захочет забрать себе Минас-Тирит, не жить же всю жизнь с мамой. И он никому ничего не обещал, так что если не отдадут по-хорошему…
— Подожди немного, Уфтхак, я приду сама, только поговорю с…
Этой сволочью.
— Ну же… шевелись, болван! Где этот… Элронд?
Она ожидала увидеть кого угодно, но только не его, даже Майрон удивил бы меньше. Морин прислонилась к стене, приоткрыв рот, все еще не до конца поверив, что это не обман обожженных заходящим солнцем усталых глаз. Он должен был быть в Валиноре, уже давно — ничего не держало его в лишенном магии колец Средиземье все эти месяцы.
— Элронд… это правда ты? — вполголоса пробормотала Морин вместо приветствия.
— Да… а ты ждала кого-то другого?
Знакомая ироничная полуулыбка осветила чуть усталое лицо, печать прожитых эпох могла смыть лишь не омраченная злом благодать Бессмертных Земель. Как он все же явился сюда, в край беспросветной Тьмы?
— Я никого не ждала, — горечь от долгого созерцания залитой темнеющим закатным светом безжизненной долины Горгорота истаяла без следа. — Но я рада, что ты пришел.
Забыв про мнущегося у лестницы орка, Морин обняла его за шею, пряча лицо на груди. Элронд осторожно положил руки ей на талию, как всегда — чуть касаясь, не решаясь или не желая прижать к себе. Разгадывать смысл сложных эльфийских заморочек она не будет, раз Элронд все же пришел к ней, и обнял, так раздражающе слабо… то тем хуже для него. Ей нужно… Морин всем телом прижалась к нему, отчаянное желание заполнить сосущую пустоту в груди и в последний раз насладиться прикосновениями… слишком светлого для нее эльфа вытеснило все остальные соображения, как досадные мелочи. Так и оставшиеся скромно лежать на ее талии ладони ощутимо дрогнули.
— Ты грустишь? — Элронд столь же мягко и осторожно погладил ее по волосам. — Почему? У тебя здесь все так… впечатляюще, и это лишь начало, как я полагаю. Нет никаких причин… если только из-за того, что Лаириэль больше тебя не причесывает.
— Я была в Хоббитании, Элронд. — Отстраняться, разрывая затянувшиеся объятия, не хотелось. — И после нее здесь как-то…
— Немного мрачно? И я тебя не обманул, убедилась? — почти прошептал Элронд, наклоняясь к ее уху.
— Но ты мог… или нет? — Тепло объятий уже полностью исцелило ее… на сегодня.
— Да, — серьезно ответил Элронд, мимолетно коснувшись губами затылка и по так и оставшейся с ним привычке слегка погладил уже давно плоский живот. — Я бы не стал тебя огорчать. Вижу, ты рада, хотя этот мир и оказался лучше, чем ты думала. В том числе и из-за этого.
— Но хуже, чем думаешь ты. И из-за того, что не послушали меня, его спасла всего лишь случайность.
Морин вспомнила сжимавшую грудь тревогу, не дающую сполна насладиться тихими зелеными полями и садами Хоббитании. Там все было не по-эльфийски слишком утонченно и приторно, а именно так, как нужно.
— Фродо… а где Сэм? — Она не сразу собралась с духом задать вопрос, изо всех сил стараясь привыкнуть к горьковатому вкусу пива. Вино хоббиты не жаловали, а иного способа расслабиться и успокоить нервы не было.
— Сейчас придет, в саду, наверное. Я хотел… сделать, как ты сказала… — Фродо запнулся, не желая погружаться в тяжкие воспоминания, способные испортить душевный вечер у камина.
Морин остановила его, крепко сжав руку. Проникать в сознание очень просто и удобно, и, что бы там ни говорил Элронд, не всегда плохо. Вид грязных изможденных хоббитов, сцепившихся почти на самом краю заполненного кипящей лавой жерла заставил вновь испытать всю боль и отчаяние того далекого дня.
— Я пытался отобрать у него кольцо… не смог столкнуть туда, — все-таки заговорил Фродо. — И ударил камнем по голове, не насмерть, а только… Прелесть выпала и укатилась вниз… я не сумел ее поймать. И хорошо, потому что, наверное, не смог бы… уничтожить ее. Сэм не держит на меня зла, он все понял.
— Все с вами ясно, я так и думала. — Уточнять, что именно ясно, Морин не стала, и, хотя она и постаралась показать своё недовольство, пиво стало гораздо вкуснее, а танец пожирающего толстые поленья красно-желтого пламени веселее.
— Ну… этот мир в гораздо большей степени твой, чем мой, все правильно. Я приехал попрощаться. — Элронд отступил на шаг и встал напротив: — Вот, это для тебя…
Небольшая черная корона, похожая на эльфийскую изящными изгибами кованого узора, с аккуратными, очень острыми на вид зубцами появилась в его руках словно из ниоткуда, блеснув в сгущающейся тьме тремя крупными прозрачными самоцветами.
— У тебя есть похожая, в истинном облике, а эта для человеческого… чтобы ты не забывала его.
— О… Спасибо! — Морин замерла, закрыв глаза. Появившаяся легкая тяжесть на голове почти не ощущалась. — Стой, я посмотрюсь… в твои глаза.
— Тут уже совсем темно и не…
— Сейчас станет светло, Элронд, пойдем.
Морин взяла его за руку, переплетя свои пальцы с его и увлекла за собой на балкон. Самое время наконец сделать это, да.
— Смотри!
Она отошла на шаг и подняла ладони кверху, беззвучно шевеля губами. Глухой подземный рокот прокатился по стенам башни, заставив их завибрировать, алый огненный столб поднялся в безлунное небо над вершиной Ородруина, ярко осветив ее лицо и черную корону с переливающимися чистым блеском самоцветами, так похожими на…
— Здорово?
— Да… — зачарованно произнес Элронд, не отводя взгляда от двух миниатюрных копий извергающей пламя вершины в почерневших глазах. Огонь глубин изгибался в причудливом завораживающем танце, готовый сжечь… или согреть.
Вновь положив руки ей на талию, он наклонился навстречу обжигающим тем же непривычным и притягательным жаром губам.
— О… — Морин не удержалась от протестующего стона, кладя ладони ему на затылок. Поцелуй эльфа оказался таким же, как и его объятия — упоительно нежным, но слишком мягким и осторожным. Нужно было чуть глубже… и смелее.
— Морин… может мы не… — говорить это совсем не хотелось, а чтобы она его послушала, не хотелось тем более. Стена, к которой он ее прижал, вновь приникая к губам, вибрировала, от извергающегося Ородруина или того, что они собирались сделать.
— Чего хорошего в Валиноре, Элронд? Там же так…
Элронд вздрогнул, на мгновение вынырнув из невозможного упоительного сна. Как она увлекла его сюда, в глубину теперь освещённой красным светом вулканического огня башни, он не заметил. Выжженная пылающим злом бесплодная равнина, вновь извергающий лаву Амон-Амарт и восставшая из небытия черная крепость Барад-Дур не могли и не должны были вызывать ничего, кроме ужаса, а никак не кружащее голову невольное восхищение. Железный стол казался таким же горячим, как по-прежнему танцующее в ее глазах пламя.
— Так скучно… И ничего хорошего, кроме тебя. — Черные волосы упали на лицо, приятное щекочущее ощущение почти не мешало, но что-то удерживало руки над головой, не давая сбросить помеху и обнять ее…
— Ты же знаешь, что бывало с эльфами в Ангбанде? Их заковывали в цепи… вот так… и подвергали немыслимым пыткам. Сейчас узнаешь, каким. — Ее ладони легли на грудь, — ты же не думал, что так просто уйдешь от меня, — и скользнули вниз. — Но благословенный Валинор, — обжигающие теплом пальцы, незаметно расстегнув все пуговицы, проскользнули за пояс, — поможет забыть перенесенные муки. — Морин села у его ног и низко наклонилась, облизав губы.
<center>***</center>
Я больше не увижу Валинор.
Ну и не надо, никогда она по нему не скучала. Наверное, стоило бы заставить их вспомнить ее и признать… это очень трудно и, скорее всего, плохая идея. Или нет? Элронду точно не понравится, но слушать его во всем она не собирается, он вообще… Элронд? Рядом с ней уже никого не было, рука ощутила лишь обычную пустоту.
И не попрощался… все они такие.
— Морин, мне…
Не открывая глаз, она обняла его за шею и с силой притянула к себе, заставив приглушенно вскрикнуть от неожиданности. Ставшие знакомыми чуть прохладные губы осторожно коснулись ее — к тому, что ей нравятся менее бережные ласки, Элронд так и не привык, да и смысла не было. И оставаться здесь тоже… знает она уже, что он хочет сказать. Эльфы больше не могут жить в Средиземье, не увядая, не надо ей таких жертв. Она очень сильно расстроится… гораздо сильнее, чем если он просто уедет.
— Уезжай уже! — она наконец отпустила его, позволив встать. — Может, он еще станет моим, этот ваш Валинор, и ты никуда от меня не денешься.
