Три недели назад Лена сломала ногу на горнолыжном склоне вулкана Этна, из-за чего не могла тренировать собаку для соревнований, но все еще хостила серферов. В очередной раз умиляюсь добродушию сообщества диджитал-ночлежек. Для ночлега Лена дает мне отдельную комнату с просторной кроватью, деревянным столом и видом на море из окна.
— Я: Вы с Крисом ищете в эту комнату соседа, так?
— Лена: Так.
— Я: И почем такая красота сейчас?
— Лена: 250 в месяц + счета, зимой выходит где-то 300, летом подешевле.
— Я: Блин, как дешево, может, переехать к вам?
— Лена: Давай.
— Я: Эх, как только получу паспорт гражданина ЕС, так сразу.
— Лена: Ах да, точно, ты ведь не гражданин.
С собакой идем гулять до Piazza Duomo, главной площади Мессины. В пятницу вечером площадь пуста, можно спокойно снять Пассионату с поводка и потренировать ее на послушание командам. Пока Лена ковыляет на костылях, собаку тренирует Энрико. Пассионата вышла на улицу впервые за неделю. Радости не было предела: за час прогулки собака успела посрать дважды, на что я отшучиваюсь: «Она сегодня продуктивна как никогда!» На улице солнце, но в середине марта все еще холодно из-за морской влажности.
Вернувшись домой, Крис моментально уезжает в клинику на ночную смену. Через полчаса к нам приходит подруга Лены, полька Патриция. Втроем соображаем на ужин рагу из овощей. В процессе готовки выясняем, что морозильная камера не закрывается из-за обилия льда, поэтому следующие полчаса занимаемся ледокольством, словно мы не в Сицилии, а в экспедиции на Северном полюсе. Разбавляю атмосферу неприятной работы имитацией употребления кокаина, накрошив часть соскобленного снега на кухонную доску. Девочкам шутка заходит на ура.
К ужину подходят два итальянца из компании друзей Лены и Энрико — Илано и Димитри. За бокалом вина Димитри заваливает меня вопросами о России и войне с Украиной. В попытках ответить на вопросы о ядерной войне и идеях «плешивого деда» моя менталка возвращается в атмосферу тоски и безысходности первых трех дней войны. Димитри вежливо извиняется за доставленные неудобства.
— Димитри: Ты, конечно, меня извини, но я тебя поспрашиваю, потому что не знаю русского языка, поэтому не могу читать новости и знать вашу точку зрения.
— Я: Точку зрения кого? У нас их две — пропагандистская и ультралиберальная, я за вторую команду болею. Вообще, меня раздражает позиция НАТО, почему они уже две недели как не могут закрыть небо над Украиной? Это решение помогло бы закончить войну за день.
— Димитри: Ну, наверное, они боятся, что дед нажмет красную кнопку и начнет ядерную войну.
— Я: I’d be better of dead than afraid.
Остаток вечера провожу во фрустрации. Ребята ради меня переключаются на английский, но мне понятно, что хотят общаться на итальянском. Благодарю Лену за ужин, прощаюсь с ребятами и отправляюсь спать. Спасибо антипсихотикам, мысли о войне никак не влияют на качество моего сна.
С утра загружаем посудомойку грудой тарелок со вчерашнего ужина, готовим эспрессо в гейзерной кофеварке, пробуем бисквиты от пациентов Энрико. Завязывается интересный разговор за жизнь, но, к сожалению, мне пора на поезд до Неаполя. Короче, даже Энрико не успеваю с ночной смены встретить.
Шеф
В Бари есть вписка к парню по имени Энцо. 29 лет, долго учился на инженера, дошел на PhD, понял, что не его. Сейчас учится онлайн на «энергетической медицине», изучает как взаимосвязаны между собой энергетическое, физическое и ментальное здоровье.
Энцо: «Мне тяжело сидеть за компьютером целый день, фокусироваться на одной штуке — хочу общаться, двигаться».
Живет Энцо с двумя другими пацанами: Антонио и Пьером. Антонио приехал из Севильи перед моим отъездом из Бари, я даже не успел с ним познакомиться и спросить чем занимается и сколько лет. Пьеру 33, колумбиец, был усыновлен семьей из Бари, прожил здесь почти всю жизнь. Сейчас Пьер оканчивает некую secondary school, жалуется на недостаток работы в Италии на ломаном английском, что остался от пяти лет жизни в Лондоне.
Пьер: «Италия красивая, но с работой тут жопа».
Пока Энцо и Пьер угощали меня вкуснейшим рагу из овощей, Валерия и Фламиния — соседки сверху — спустились к нам в квартиру. Валерия порезала палец на кухне, ей нужна помощь. Пьер обрабатывает рану Валерии чем-то похожим на физраствор, затем бережно обматывает палец кухонным полотенцем. Проблема решена, вечером поднимаемся к девочкам отпраздновать победу вкусным пирогом. Ребята запивают красным вином, я ограничиваюсь водой.
— Пьер: Ты что, кроме водки, вообще ничего не пьешь?
— Я: Да как-то и водку не жалую.
За столом разговаривают на итальянском, меня окликают раз в пять минут, интересуются – жив ли еще. У Фламинии с английским все плохо, но свои пробелы в знаниях она компенсирует гостеприимством и добродушием. На прощание Фламиния дарит мне открытку своего родного городка в двадцати километрах от Бари.
На дворе воскресенье и восемь часов вечера. Южная Италия в начале весеннего сезона усыпляет так, что спишь по десять часов в день и все еще хочешь спать. Местные не понимают в чем дело: говорят, организм так может реагировать на смену климата и увеличение солнечного света. Ребята собираются выйти в город поесть да выпить. Простите, ребята, я к вам как-нибудь в другой раз присоединюсь.
На следующий день пересекаемся с Энцо вечером на турниках во дворе дома. Энцо задает много интересных вопросов: про книгу, про решение уволиться в никуда, про кауч.
— Энцо: То есть ты просто так взял и разделся? Это то, о чем тебя просил хост?
— Я: Ну да.
— Энцо: А зачем?
— Я: Не знаю, так карта легла.
— Энцо: А у вас было что-нибудь?
— Я: Нет, я и не хотел ничего, лишь бы было где остановиться в Цюрихе.
В конце дня разогреваем вкусный ужин, съедаем его быстро с голодухи, и меня вырубает. У нас с Энцо режимы дня разные: он просыпается в полдень, я же в полдень уже устаю.
На прощание подняли тему войны, Энцо накачал меня ересью, произнося ее настолько безапелляционно, что мне не хватило сил ничем покрыть.
Энцо: «Это же факт, что у украинцев есть биологическое оружие, вот дед и защищается от него. По Мариуполю вообще не стреляют, они там захватывают военные объекты и вынуждают власти сдаться, да и только».
Энцо называет Путина королем, а НАТО — наглецами, смотрящими ему в тарелку. Тарелку, надеюсь, не летающую. Марк Твен сказал как-то о том, что с глупцами спорить бесполезно — но это не про нас, а про начало двадцатого века. Поживи Марк в наше время пост-правды и шапочек из фольги, он бы обнаружил себя от безысходности на донышке бутылки скотча.
Короче, разговор о войне перечеркнул все позитивные моменты вписки — ощущение: будто в грязи искупался.
Мрамор
В 2020-х у кауча появилась бесплатная альтернатива — Trustroots. Trustroots позиционирует себя как опенсорсная платформа поиска вписок для путешествий без денежных вложений и прочих трюков на стороне технологии. У Trustroots открытый исходный код, каждый может посмотреть, как оно работает, а также добавить в платформу пару фич.
Мой первый хост из Trustroots — Франческо. Договорились на три ночи вписки в Венеции. «Было бы здорово видеть кого-то другого рядом», — сказал Франческо. Мой путь до логова хоста получается весьма тернистым и утомительным. Пишу ему в шесть вечера, он вроде как должен закончить с работой.
— Я: Где мы встретимся?
— Франческо: А ты далеко от вокзала?
— Я: Ну пешком полчаса идти.
— Франческо: Окей, куплю тебе билет.
— Я: Куда?
— Франческо: В Виченцу. 45 минут от Венеции на поезде.
— Я: Вау, окей.
Не то, чтобы у меня были голубые фантазии о квартире у площади Сан-Марко с видом на каналы и гондолы, но Виченца — это действительно далеко. Проще взять койку в хостеле в Венеции. Извини, чувак, но так и поступлю. Да еще и совру тебе, что мне срочно надо во Флоренцию, потому что мой друг туда прилетел.
Франческо встречает меня довольно странным образом.
— Франческо: Ты, наверное, устал и хочешь принять душ?
— Я: Да, устал, но обычно принимаю душ с утра.
— Франческо: Ты можешь принять душ сейчас?
— Я: Ээээ, ладно.
Франческо тридцать шесть лет, владеет фабрикой по изготовлению скульптур из мрамора, у него на фабрике пять рабочих. Сам занимается продажами: контактирует с клиентами, выводит продукцию на новые рынки, коммерциализирует эту красоту. Франческо скинул мне инстаграм своей фабрики, у него двадцать тысяч подписчиков, контент на английском языке и красота на красоте. Парень не походит на стереотипного итальянца: максимально интровертен, сдержан, прагматичен, педантичен, серьезен.
Франческо живет в шикарной двухэтажной квартире: невероятно красивый интерьер, картины, максимальная эстетика. В квартире даже есть терраса на крыше. Поднявшись на террасу, Франческо показывает мне Виченцу на ладони: слева вокзал, справа центр, на рассвете можно увидеть Альпы.
Пока моюсь в душе, Франческо готовит салат. За столом предлагает мне выпить виски.
— Я: Чувак, спасибо, но я не пью алкоголь.
— Франческо: Как? Почему?
— Я: Эмм, проблемы с нервной системой.
— Франческо: Как? Почему?
— Я: Трудное детство.
— Франческо: У тебя случались неприятные события?
— Я: Да просто каждый день детства был переполнен стрессом, напряжением, агрессией, буллингом: что в школе, что в семье, что в секции футбольной.
— Франческо: Оооу, понятно.
Франческо начинает гуглить что такое «хронический синдром усталости» и от чего он возникает. Никогда в жизни не видел человека, настолько заинтересованного в моих болячках — а я еще даже не жаловался, всего лишь отказался от алкоголя. Потом он меня крепко обнимает, от этого становится еще более неловко.
Поужинав, благодарю Франческо за салат и вырубаюсь на ближайшем диване с пятнистым покрывалом. К своему огромному удивлению просыпаюсь утром в одной кровати с Франческо. В комнате Франческо. Этажом выше.
— Я: Как я здесь оказался?
— Франческо: Когда ты вырубился, я пошел в бар с другом, а когда вернулся — увидел тебя здесь.
— Я: Не помню как сюда попал.
Сбоку от кровати заряжается мой телефон — не помню как ставил его заряжаться. Вообще ничего не помню. Точно помню, что во сне отбрыкивался от любого прикосновения, пытаясь защитить свою территорию, свои границы.
Утром завтракаем чашечкой эспрессо, апельсиновым соком и пончиком с лимонным повидлом. Он постоянно хлопает меня по плечу.
— Франческо: Жалко, что ты так быстро уезжаешь.
— Я: Да, мне тоже жаль.
— Франческо: Если бы ты остался, я бы взял тебя с собой в поездку в Милан на машине.
— Я, про себя: То есть он меня бы даже не спросил – хочу ли я вообще с ним куда-то ехать? Кажется, пора валить.
Короче, я сжимаюсь в клубочек и перекатываюсь в хостел неподалеку от вокзала Венеции.
Ливень
В Триесте меня вписывает Отто. В профиле на кауче мало инфы, сам Отто мой профиль вообще не читал, о чем неловко признался при встрече. Считай – вписка вслепую.
Портрет Отто четко нарисовался в моей голове спустя час беседы. Родом из Баварии, тридцать пять лет, пятнадцать из них провел в науке вокруг да около экологии, окружающей среды, метеорологии. В Триесте работает над постдоком в местном университете. Застаю Отто в конце рабочего дня: сегодня парень писал аж две научные статьи. Помимо науки, Отто живет горами и горнолыжкой, даже постит раз в неделю статейки в какой-то небольшой ski-бложек.
— Я: А как ты вообще оказался в Триесте?
— Отто: Делал PhD в Гамбурге, и в принципе был не против там остаться. Город классный — но гор нет. А я родился и вырос в горах, для меня горы как воздух! Да и работу по специальности надо как-то найти. А в Триесте и горы видно, и работа в науке попалась. Поэтому все как-то само собой случилось.
— Я: Звучит классно.
— Отто: А ты как оказался в Берлине?
— Я: Ну сначала пожил в Штатах и там понял, что мир гораздо шире, чем Пенза. Закончил у себя дома бакалавриат, в городе ничего не держало. Чувствовал в Пензе какую-то безысходность и тоску, поэтому переезд был вопросом времени. В один момент мне написали в Линкедин из Швеции — до меня дошло, что в Европу можно ехать прямо сейчас. Пара месяцев интенсива с интервью и техзаданиями — и получил оффер. Все тоже как-то само собой случилось.
— Отто: А где вообще эта твоя Пенза находится?
— Я: Примерно на одной параллели с Москвой, только километров семьсот восточней. Но это все еще Европа.
В Триесте ливень льет как из ведра. В поезде из Венеции мне повезло подобрать кем-то забытый зонт — это помогает дойти до квартиры сухим. Отто живет в двушке на пятьдесят квадратов. Рабочий стол на кухне, спит на антресоли, под антресолью — уютный уголок с матрасом для гостей. На кухонном гарнитуре у Отто десять огромных пакетов чайных трав — заказывает оптом с экономией на доставке. На столе, помимо монитора, табак и кружка с холодным чаем.
Проводим вечер за классическим интеллектуально-кухонным разговором. В сочетании кругозора, любопытства и умения слушать разговор раз за разом проникает сквозь новые смыслы. Кажется, мы можем обсудить что угодно: Германию и алкоголь, депрессию и фатализм, религию и науку, Украину и Россию, войну и мир, прошлое и будущее, нойз-рок и постпанк, нулевые и двадцатые, уберизацию и базовый доход.
На фоне играет старый магнитофон, считывающий компакт-диски. Шазамлю первую понравившуюся песню: в спотифае у этого исполнителя семнадцать слушателей. В десять вечера клонит в сон. В доме появляется Анна, девушка Отто. Происходит смена интеллектуального караула: я ложусь спать, Отто продолжает разговор с Анной.
Ребята просыпаются раньше меня и даже успевают позавтракать. Анна приготовила мне кашу с фруктами и шоколадом, Отто заварил чай из трав и кофе из мокки. С кофе дымится табак: Отто крутит сигарету из табака American Spirit, я достаю пачку Camel, обещая себе курить за день две максимум. Собравшись выходить на вокзал, делаю с Отто селфи на память и обещаю держать его в курсе по вакансиям в Data Science. В свою очередь Отто обещает мне скинуть пару статеек для изучения проблем окружающей среды.
Короче, кауч не умрет до тех пор, пока живы такие ребята, как Отто.
Доставка
В Генуе меня хостит Жакоб: этнический марокканец, родился в Касабланке, в пять лет переехал с родителями в Сардинию, после школы переехал на учебу в Геную, да там и остался. Ему тридцать лет, учебу так и не закончил: ждет, когда в жизни станет полегче, чтобы можно было накопить сил восстановиться в универе и досдать экзамены.
Работает Жакоб в JustEat — самом большом сервисе доставки в Европе, это тот, у которого логотип с вилкой на оранжевом фоне. Самой доставкой Жакоб практически не занимается, работает в «поле», следит за соблюдением правил безопасности во время поездок. Увидев нарушителя на главной площади города Plaza di Ferrara, Жакоб пытается его окликнуть.
Жакоб: «Эй, алло, гараж! — ...Эх, не слышит меня. Будь у меня сейчас смена, снял бы его с доставки и отправил домой. Он по ходу дела вообще в наушниках ехал, поэтому меня не услышал. Ну сколько можно, почему никто правила не соблюдает!»
На площади встречаем друзей Жакоба, ребята не виделись целых три месяца. Ребята хотят пойти поужинать вместе, меня клонит в сон. Второй связки ключей у моего хоста нет. Без обид на меня Жакоб прощается со своими друзьями.
— Я: Вы с Крисом ищете в эту комнату соседа, так?
— Лена: Так.
— Я: И почем такая красота сейчас?
— Лена: 250 в месяц + счета, зимой выходит где-то 300, летом подешевле.
— Я: Блин, как дешево, может, переехать к вам?
— Лена: Давай.
— Я: Эх, как только получу паспорт гражданина ЕС, так сразу.
— Лена: Ах да, точно, ты ведь не гражданин.
С собакой идем гулять до Piazza Duomo, главной площади Мессины. В пятницу вечером площадь пуста, можно спокойно снять Пассионату с поводка и потренировать ее на послушание командам. Пока Лена ковыляет на костылях, собаку тренирует Энрико. Пассионата вышла на улицу впервые за неделю. Радости не было предела: за час прогулки собака успела посрать дважды, на что я отшучиваюсь: «Она сегодня продуктивна как никогда!» На улице солнце, но в середине марта все еще холодно из-за морской влажности.
Вернувшись домой, Крис моментально уезжает в клинику на ночную смену. Через полчаса к нам приходит подруга Лены, полька Патриция. Втроем соображаем на ужин рагу из овощей. В процессе готовки выясняем, что морозильная камера не закрывается из-за обилия льда, поэтому следующие полчаса занимаемся ледокольством, словно мы не в Сицилии, а в экспедиции на Северном полюсе. Разбавляю атмосферу неприятной работы имитацией употребления кокаина, накрошив часть соскобленного снега на кухонную доску. Девочкам шутка заходит на ура.
К ужину подходят два итальянца из компании друзей Лены и Энрико — Илано и Димитри. За бокалом вина Димитри заваливает меня вопросами о России и войне с Украиной. В попытках ответить на вопросы о ядерной войне и идеях «плешивого деда» моя менталка возвращается в атмосферу тоски и безысходности первых трех дней войны. Димитри вежливо извиняется за доставленные неудобства.
— Димитри: Ты, конечно, меня извини, но я тебя поспрашиваю, потому что не знаю русского языка, поэтому не могу читать новости и знать вашу точку зрения.
— Я: Точку зрения кого? У нас их две — пропагандистская и ультралиберальная, я за вторую команду болею. Вообще, меня раздражает позиция НАТО, почему они уже две недели как не могут закрыть небо над Украиной? Это решение помогло бы закончить войну за день.
— Димитри: Ну, наверное, они боятся, что дед нажмет красную кнопку и начнет ядерную войну.
— Я: I’d be better of dead than afraid.
Остаток вечера провожу во фрустрации. Ребята ради меня переключаются на английский, но мне понятно, что хотят общаться на итальянском. Благодарю Лену за ужин, прощаюсь с ребятами и отправляюсь спать. Спасибо антипсихотикам, мысли о войне никак не влияют на качество моего сна.
С утра загружаем посудомойку грудой тарелок со вчерашнего ужина, готовим эспрессо в гейзерной кофеварке, пробуем бисквиты от пациентов Энрико. Завязывается интересный разговор за жизнь, но, к сожалению, мне пора на поезд до Неаполя. Короче, даже Энрико не успеваю с ночной смены встретить.
Шеф
В Бари есть вписка к парню по имени Энцо. 29 лет, долго учился на инженера, дошел на PhD, понял, что не его. Сейчас учится онлайн на «энергетической медицине», изучает как взаимосвязаны между собой энергетическое, физическое и ментальное здоровье.
Энцо: «Мне тяжело сидеть за компьютером целый день, фокусироваться на одной штуке — хочу общаться, двигаться».
Живет Энцо с двумя другими пацанами: Антонио и Пьером. Антонио приехал из Севильи перед моим отъездом из Бари, я даже не успел с ним познакомиться и спросить чем занимается и сколько лет. Пьеру 33, колумбиец, был усыновлен семьей из Бари, прожил здесь почти всю жизнь. Сейчас Пьер оканчивает некую secondary school, жалуется на недостаток работы в Италии на ломаном английском, что остался от пяти лет жизни в Лондоне.
Пьер: «Италия красивая, но с работой тут жопа».
Пока Энцо и Пьер угощали меня вкуснейшим рагу из овощей, Валерия и Фламиния — соседки сверху — спустились к нам в квартиру. Валерия порезала палец на кухне, ей нужна помощь. Пьер обрабатывает рану Валерии чем-то похожим на физраствор, затем бережно обматывает палец кухонным полотенцем. Проблема решена, вечером поднимаемся к девочкам отпраздновать победу вкусным пирогом. Ребята запивают красным вином, я ограничиваюсь водой.
— Пьер: Ты что, кроме водки, вообще ничего не пьешь?
— Я: Да как-то и водку не жалую.
За столом разговаривают на итальянском, меня окликают раз в пять минут, интересуются – жив ли еще. У Фламинии с английским все плохо, но свои пробелы в знаниях она компенсирует гостеприимством и добродушием. На прощание Фламиния дарит мне открытку своего родного городка в двадцати километрах от Бари.
На дворе воскресенье и восемь часов вечера. Южная Италия в начале весеннего сезона усыпляет так, что спишь по десять часов в день и все еще хочешь спать. Местные не понимают в чем дело: говорят, организм так может реагировать на смену климата и увеличение солнечного света. Ребята собираются выйти в город поесть да выпить. Простите, ребята, я к вам как-нибудь в другой раз присоединюсь.
На следующий день пересекаемся с Энцо вечером на турниках во дворе дома. Энцо задает много интересных вопросов: про книгу, про решение уволиться в никуда, про кауч.
— Энцо: То есть ты просто так взял и разделся? Это то, о чем тебя просил хост?
— Я: Ну да.
— Энцо: А зачем?
— Я: Не знаю, так карта легла.
— Энцо: А у вас было что-нибудь?
— Я: Нет, я и не хотел ничего, лишь бы было где остановиться в Цюрихе.
В конце дня разогреваем вкусный ужин, съедаем его быстро с голодухи, и меня вырубает. У нас с Энцо режимы дня разные: он просыпается в полдень, я же в полдень уже устаю.
На прощание подняли тему войны, Энцо накачал меня ересью, произнося ее настолько безапелляционно, что мне не хватило сил ничем покрыть.
Энцо: «Это же факт, что у украинцев есть биологическое оружие, вот дед и защищается от него. По Мариуполю вообще не стреляют, они там захватывают военные объекты и вынуждают власти сдаться, да и только».
Энцо называет Путина королем, а НАТО — наглецами, смотрящими ему в тарелку. Тарелку, надеюсь, не летающую. Марк Твен сказал как-то о том, что с глупцами спорить бесполезно — но это не про нас, а про начало двадцатого века. Поживи Марк в наше время пост-правды и шапочек из фольги, он бы обнаружил себя от безысходности на донышке бутылки скотча.
Короче, разговор о войне перечеркнул все позитивные моменты вписки — ощущение: будто в грязи искупался.
Мрамор
В 2020-х у кауча появилась бесплатная альтернатива — Trustroots. Trustroots позиционирует себя как опенсорсная платформа поиска вписок для путешествий без денежных вложений и прочих трюков на стороне технологии. У Trustroots открытый исходный код, каждый может посмотреть, как оно работает, а также добавить в платформу пару фич.
Мой первый хост из Trustroots — Франческо. Договорились на три ночи вписки в Венеции. «Было бы здорово видеть кого-то другого рядом», — сказал Франческо. Мой путь до логова хоста получается весьма тернистым и утомительным. Пишу ему в шесть вечера, он вроде как должен закончить с работой.
— Я: Где мы встретимся?
— Франческо: А ты далеко от вокзала?
— Я: Ну пешком полчаса идти.
— Франческо: Окей, куплю тебе билет.
— Я: Куда?
— Франческо: В Виченцу. 45 минут от Венеции на поезде.
— Я: Вау, окей.
Не то, чтобы у меня были голубые фантазии о квартире у площади Сан-Марко с видом на каналы и гондолы, но Виченца — это действительно далеко. Проще взять койку в хостеле в Венеции. Извини, чувак, но так и поступлю. Да еще и совру тебе, что мне срочно надо во Флоренцию, потому что мой друг туда прилетел.
Франческо встречает меня довольно странным образом.
— Франческо: Ты, наверное, устал и хочешь принять душ?
— Я: Да, устал, но обычно принимаю душ с утра.
— Франческо: Ты можешь принять душ сейчас?
— Я: Ээээ, ладно.
Франческо тридцать шесть лет, владеет фабрикой по изготовлению скульптур из мрамора, у него на фабрике пять рабочих. Сам занимается продажами: контактирует с клиентами, выводит продукцию на новые рынки, коммерциализирует эту красоту. Франческо скинул мне инстаграм своей фабрики, у него двадцать тысяч подписчиков, контент на английском языке и красота на красоте. Парень не походит на стереотипного итальянца: максимально интровертен, сдержан, прагматичен, педантичен, серьезен.
Франческо живет в шикарной двухэтажной квартире: невероятно красивый интерьер, картины, максимальная эстетика. В квартире даже есть терраса на крыше. Поднявшись на террасу, Франческо показывает мне Виченцу на ладони: слева вокзал, справа центр, на рассвете можно увидеть Альпы.
Пока моюсь в душе, Франческо готовит салат. За столом предлагает мне выпить виски.
— Я: Чувак, спасибо, но я не пью алкоголь.
— Франческо: Как? Почему?
— Я: Эмм, проблемы с нервной системой.
— Франческо: Как? Почему?
— Я: Трудное детство.
— Франческо: У тебя случались неприятные события?
— Я: Да просто каждый день детства был переполнен стрессом, напряжением, агрессией, буллингом: что в школе, что в семье, что в секции футбольной.
— Франческо: Оооу, понятно.
Франческо начинает гуглить что такое «хронический синдром усталости» и от чего он возникает. Никогда в жизни не видел человека, настолько заинтересованного в моих болячках — а я еще даже не жаловался, всего лишь отказался от алкоголя. Потом он меня крепко обнимает, от этого становится еще более неловко.
Поужинав, благодарю Франческо за салат и вырубаюсь на ближайшем диване с пятнистым покрывалом. К своему огромному удивлению просыпаюсь утром в одной кровати с Франческо. В комнате Франческо. Этажом выше.
— Я: Как я здесь оказался?
— Франческо: Когда ты вырубился, я пошел в бар с другом, а когда вернулся — увидел тебя здесь.
— Я: Не помню как сюда попал.
Сбоку от кровати заряжается мой телефон — не помню как ставил его заряжаться. Вообще ничего не помню. Точно помню, что во сне отбрыкивался от любого прикосновения, пытаясь защитить свою территорию, свои границы.
Утром завтракаем чашечкой эспрессо, апельсиновым соком и пончиком с лимонным повидлом. Он постоянно хлопает меня по плечу.
— Франческо: Жалко, что ты так быстро уезжаешь.
— Я: Да, мне тоже жаль.
— Франческо: Если бы ты остался, я бы взял тебя с собой в поездку в Милан на машине.
— Я, про себя: То есть он меня бы даже не спросил – хочу ли я вообще с ним куда-то ехать? Кажется, пора валить.
Короче, я сжимаюсь в клубочек и перекатываюсь в хостел неподалеку от вокзала Венеции.
Ливень
В Триесте меня вписывает Отто. В профиле на кауче мало инфы, сам Отто мой профиль вообще не читал, о чем неловко признался при встрече. Считай – вписка вслепую.
Портрет Отто четко нарисовался в моей голове спустя час беседы. Родом из Баварии, тридцать пять лет, пятнадцать из них провел в науке вокруг да около экологии, окружающей среды, метеорологии. В Триесте работает над постдоком в местном университете. Застаю Отто в конце рабочего дня: сегодня парень писал аж две научные статьи. Помимо науки, Отто живет горами и горнолыжкой, даже постит раз в неделю статейки в какой-то небольшой ski-бложек.
— Я: А как ты вообще оказался в Триесте?
— Отто: Делал PhD в Гамбурге, и в принципе был не против там остаться. Город классный — но гор нет. А я родился и вырос в горах, для меня горы как воздух! Да и работу по специальности надо как-то найти. А в Триесте и горы видно, и работа в науке попалась. Поэтому все как-то само собой случилось.
— Я: Звучит классно.
— Отто: А ты как оказался в Берлине?
— Я: Ну сначала пожил в Штатах и там понял, что мир гораздо шире, чем Пенза. Закончил у себя дома бакалавриат, в городе ничего не держало. Чувствовал в Пензе какую-то безысходность и тоску, поэтому переезд был вопросом времени. В один момент мне написали в Линкедин из Швеции — до меня дошло, что в Европу можно ехать прямо сейчас. Пара месяцев интенсива с интервью и техзаданиями — и получил оффер. Все тоже как-то само собой случилось.
— Отто: А где вообще эта твоя Пенза находится?
— Я: Примерно на одной параллели с Москвой, только километров семьсот восточней. Но это все еще Европа.
В Триесте ливень льет как из ведра. В поезде из Венеции мне повезло подобрать кем-то забытый зонт — это помогает дойти до квартиры сухим. Отто живет в двушке на пятьдесят квадратов. Рабочий стол на кухне, спит на антресоли, под антресолью — уютный уголок с матрасом для гостей. На кухонном гарнитуре у Отто десять огромных пакетов чайных трав — заказывает оптом с экономией на доставке. На столе, помимо монитора, табак и кружка с холодным чаем.
Проводим вечер за классическим интеллектуально-кухонным разговором. В сочетании кругозора, любопытства и умения слушать разговор раз за разом проникает сквозь новые смыслы. Кажется, мы можем обсудить что угодно: Германию и алкоголь, депрессию и фатализм, религию и науку, Украину и Россию, войну и мир, прошлое и будущее, нойз-рок и постпанк, нулевые и двадцатые, уберизацию и базовый доход.
На фоне играет старый магнитофон, считывающий компакт-диски. Шазамлю первую понравившуюся песню: в спотифае у этого исполнителя семнадцать слушателей. В десять вечера клонит в сон. В доме появляется Анна, девушка Отто. Происходит смена интеллектуального караула: я ложусь спать, Отто продолжает разговор с Анной.
Ребята просыпаются раньше меня и даже успевают позавтракать. Анна приготовила мне кашу с фруктами и шоколадом, Отто заварил чай из трав и кофе из мокки. С кофе дымится табак: Отто крутит сигарету из табака American Spirit, я достаю пачку Camel, обещая себе курить за день две максимум. Собравшись выходить на вокзал, делаю с Отто селфи на память и обещаю держать его в курсе по вакансиям в Data Science. В свою очередь Отто обещает мне скинуть пару статеек для изучения проблем окружающей среды.
Короче, кауч не умрет до тех пор, пока живы такие ребята, как Отто.
Доставка
В Генуе меня хостит Жакоб: этнический марокканец, родился в Касабланке, в пять лет переехал с родителями в Сардинию, после школы переехал на учебу в Геную, да там и остался. Ему тридцать лет, учебу так и не закончил: ждет, когда в жизни станет полегче, чтобы можно было накопить сил восстановиться в универе и досдать экзамены.
Работает Жакоб в JustEat — самом большом сервисе доставки в Европе, это тот, у которого логотип с вилкой на оранжевом фоне. Самой доставкой Жакоб практически не занимается, работает в «поле», следит за соблюдением правил безопасности во время поездок. Увидев нарушителя на главной площади города Plaza di Ferrara, Жакоб пытается его окликнуть.
Жакоб: «Эй, алло, гараж! — ...Эх, не слышит меня. Будь у меня сейчас смена, снял бы его с доставки и отправил домой. Он по ходу дела вообще в наушниках ехал, поэтому меня не услышал. Ну сколько можно, почему никто правила не соблюдает!»
На площади встречаем друзей Жакоба, ребята не виделись целых три месяца. Ребята хотят пойти поужинать вместе, меня клонит в сон. Второй связки ключей у моего хоста нет. Без обид на меня Жакоб прощается со своими друзьями.
