Эльф остался устраивать лошадей в небольшом сарайчике, проследив, чтобы им досталось достаточно корма и воды. Юля дернулась помочь ему -- пожалуй, это единственное, что она умела делать хорошо: в отцовском поместье заботилась о своей кобыле Ночке. Но Талли вежливо отказался, и Юльтиниэль в который раз осталась не у дел.
Пока Альга отвоевывала у тетки честно оплаченный ужин, а Оррен перетаскивал снизу тощие тюфяки, она прошлась по тесному чердаку и выглянула в затянутое мутной пленкой маленькое окошко. Ни в одном из окон соседских домов уже давно не виднелись манящие огоньки. Казалось, что деревня затаилась в ожидании чего-то злого, или же вообще вымерла. Ассоциации получались жуткими, но в тоже время весьма притягательными. Так и хотелось выйти из дома и пройтись по пустым улицам... Перед этим все-таки позаимствовав удобные сапожки воровки.
-- Вот, приятного аппетита, -- кое-как поднявшись по узким ступеням на чердак, Альга сгрузила прямо на пол свою добычу: поднос, где на большой тарелке высилась гора свежих блинов и несколько мисочек с вареньями и сметаной и большой кувшин с горячим отваром. -- И еще... -- Девушка хитро улыбнулась и достала из кармана монеты, можно было поклясться -- те самые, что не так давно перекочевали от Рита к хозяйке дома.
-- А не хватится? -- с сомнением протянул эльф и косо глянул в сторону Юли.
-- Нет, она решила, что спрятала их надежно, -- раньше, чем мы съедем, не проверит. Рэль, ты ведь не против возвращения законного имущества?
Юльтиниэль помотала головой, словно бы говоря, что только "за", и улыбнулась воровке в ответ...
-- Завязывала бы ты с этим, -- Рит досадливо пнул ногой последний тюфяк, буркнув, что спать на этом -- унизительно, но на блины покосился с одобрением. Все-таки есть хотелось ужасно, а в животе Юльтиниэль давно раздавались немелодичные рулады голодного желудка. Так что с блинами покончено было очень быстро. Альга с удовольствием пустила в дело сметану -- более на сие кушанье никто не покушался: Рит заедал блины клубничным вареньем, а Юля с Талли поделили мисочку с малиновым.
-- Мы вполне можем обеспечить себя деньгами и не обеднеем, если... -- поддержал друга Таллиэль, но оказался перебит.
-- Думаю, завтра все, кто направляются в Ралию, съедут еще до рассвета -- путь-то не близкий, время нужно правильно рассчитать, -- задумчиво проговорил Рит, когда они уже устраивались на жутко неудобных тюфяках, пытаясь поделить тонкие покрывала и подушки. -- Новые же беглецы раньше полудня не появятся. Так что утром можем на двор переехать: взять нормальные комнаты, заказать ванны. Лучше на день задержимся, лишние деньги заплатим, но хорошо отдохнем.
-- Только "за", -- тут же отозвался Таллиэль. -- Заказов сейчас много, а у меня еще бок не до конца зажил, чтобы опять вас прикрывать.
-- Я тоже согласна, -- сонно откликнулась Альга со своего места.
-- Вот и... -- довольно собрался подводить итог Рит, как воровка его перебила:
-- Рэль, а ты что думаешь?
По недовольному фырку Рита, Юльтиниэль поняла, что ее мнением мужчина забыл поинтересоваться специально, но все-таки ответила:
-- Я не против этого. Особенно, если учесть, что мой голос в расчет брать не собираются, -- едко откликнулась она.
-- Княжна... -- тут же попробовал оправдаться эльф.
Но Юльтиниэль слушать не стала, а пожелав всем спокойных снов, перевернулась на другой бок, плотнее закутавшись в покрывало.
***
Справедливую месть пришлось отложить до лучших времен. Однако на память я никогда не жаловался и, мрачно подумав, что Альга своё обязательно получит, направился встречать "гостя" -- еще одного доказательство того, что император Эолы воевать не хочет категорически.
Вот только беда -- если неожиданно пешка решит взбунтоваться, игроку проще убрать ее с поля, чем объяснять правила поведения фигур на шахматной доске. Пресветлая мать нетерпелива, капризна и мстительна. Она может позволить себе споры и состязания с равными ей творцами, но непослушания собственного создания не потерпит. И накажет не только его, но и всех близких и дорогих ему людей. Или же просто уничтожит Эолу, притворившись Хель. Убийца в прошлом пытается не дать рухнуть миру -- она не сможет помешать Алив.
А более никто из творцов не станет спорить с Великой и мешать ее планам.
Я спустился вниз, почти бегом преодолевая расстояние до зала, где по обычаю должны были происходить переговоры. Под дверями нервно расхаживал из стороны в сторону Ливий, косо поглядывая на невозмутимых гвардейцев, и бормотал под нос что-то нелицеприятное в мой адрес.
-- Оррен! -- разгневанно воскликнул он. -- Где тебя Хель носит?!
-- Где надо, там и носит. Нашли, кого за мной послать, -- Альгу. Ха! Все уже собрались?
-- Давно...
Ливий повел головой, соглашаясь, что выбор был не самым правильным, -- Альга славилась тем, что ловко забывала важные вещи в самые неподходяще моменты. И ладно, если это заключалось в забывании поздравить друга с днём рождения, которое воровка могла легко проигнорировать. Но вот подхлестнуть лошадь и забыть, что впереди обрыв, -- это было в духе Альги. Засмотреться на разгорающееся в камине пламя, уронив непотушенную спичку на ковер, -- тоже. Так что удивляться было абсолютно нечему. Подумаешь, убийцепоклонники приехали, ультиматум выдвигать будут! Куда интереснее узнать: не проснулась ли вдруг у меня ревность?
-- Их там Эриам уже двадцать минут развлекает. К нам император собственной персоной приехал. Совсем страх и совесть потерял, хелина кровь. А наместник обещал подойти попозже, -- глава ордена покривился, но говорить продолжил: -- Хочет, чтобы его явление выглядело более драматично. Эх... и как мы докатились принимать у себя этих проклятых еретиков, поклоняющихся Убийце?!
-- Тише, мой друг, здесь прекрасная слышимость, -- упрекнул я Ливия, не спеша заходить в зал. -- С точки зрения эольцев, еретики -- мы, потому что поклоняемся рыжей лгунье.
-- Клевета! Великая мать создала наш мир, сделав его прекрасной жемчужиной в своем ожерелье. Она вдохнула в нас жизнь, научила добру...
-- Угу, а эольцы уверены, что мир создала Хель, но после творения так устала, что прилегла отдохнуть, а подлая Алив, использовав момент, первой спустилась к юным созданиям и солгала о том, что является их матерью. Хель же, назвав Убийцей, она обвинила во всех грехах. Ты можешь доказать обратное? Вот-вот...
-- Но ведь ты сам общался с Великой матерью! -- воскликнул Ливий, до глубины души возмущенный моей речью.
"Конечно-конечно, именно с ней", -- я мысленно усмехнулся.
И вообще, "история" создания нашего мира, которая должна была быть известна каждому ребенку, выглядела абсолютной чепухой. А как однажды сказала Хель, не только выглядела, но ей и являлась. Но не говорить же разумным существам, что их мир -- очередное игровое поле? А с фантазией туго у всех творцов... Я вот как-то Василия послушал, как у них мир "образовался", и лишь еще раз убедился в правильности своего вывода.
-- Можно подумать, Алив со мной секретами делилась. Скорее уж Хель решит разоткровенничаться.
И ведь не подкопаешься! -- чистую правду сказал.
Глубоко вдохнув, будто перед погружением в холодную воду, я толкнул тяжелую дверь, входя в зал. Ливий остался в коридоре -- ему, как главе ордена Алив, вход к убийцепоклонникам был заказан, также как к нам жрецу Хель. На лице ректора, повернувшегося на протяжный скрип дверей (я поставил в памяти галочку сделать выговор тем, кто петли не смазал), попеременно отразились радость и желание меня придушить за наглое опоздание.
Следом за темным эльфом повернулся высокий (хотя смотря с кем сравнить), широкоплечий мужчина, чей лоб венчал искусно сделанный драгоценный обруч с большим кровавым рубином в центре -- тонкие золотые нити, переплетаясь подобно стеблям растения, удерживали его будто нераскрытый бутон. Холеное, немного вытянутое лицо эольца с несимметричными скулами украшала опрятная бородка, блеклые, почти прозрачные глаза смотрели пристально и оценивающе, а в черных волосах виднелась первая седина. С легким изумлением император оглядел мой растрепанный внешний вид и скривил тонкие губы.
-- Оррен Рит? Признаться, я не удивлен.
-- А чему удивляться? Можно подумать, первый раз встречаемся, Чар... -- пожал плечами я, приближаясь к единственному свободному креслу в совещательном круге.
Советники императора смотрели на меня так, будто готовились наброситься со всех сторон и загрызть, -- столько ненависти было в этих взглядах. Впрочем, на Эриама они смотрели ничуть не менее "дружелюбно". А может, даже и более -- все-таки эльфы в Эоле считались отвратительными порождениями больного сознания Пресветлой. А тут не просто эльф, а еще и темный в придачу...
-- Не первый, -- согласился император. -- Однако сложно было представить кого-то другого на месте нового императора. Вы, Риты, всегда успевали самые удобные места занимать.
-- Совсем даже не нового, -- поправил, -- я исполняю обязанности временного правителя до возвращения его императорского величества -- Кристиана Лита.
-- И он вернется? -- Чар притворно изумился.
-- Со дня на день, -- обрадовал я эольцев.
На лицах двух советников -- одного немолодого лорда с выбеленными сединой волосами и морщинистым, невыразительным лицом, и совсем юного офицера, впрочем, судя по нашивкам, уже получившего генеральское звание, появились одинаковое недоверие и некоторый испуг. А вот император кивнул, соглашаясь с моей торжествующей улыбкой.
Итак, вступление было завершено.
Они нас "прощупали": оценили настроение, форму общения и уровень приёма, сделали какие-то свои -- убийцепоклоннические выводы, и теперь могли приступать к первому акту того фарса, который у нас принято было называть переговорами.
-- Было явление Хель, -- медленно произнес император и замолчал, чтобы дать нам с Эриамом время на переосмысление этой информации.
Мы с ректором изобразили великую мыслительную работу и большую задумчивость. Хель сразу сказала, что Алив прикинулась ее иллюзией. А я всем остальным передал, что Пресветлая мать предупредила о явлении Убийцы.
Запутанно?
Безусловно! Зато все были предупреждены, что без постороннего вмешательства тут явно не обошлось. И вкрадчивый тон Чара нужной реакции не получил.
-- А к нам Алив уже второй раз за год приходила... -- очень внимательно рассматривая подлокотник кресла, сообщил я, словно говорил о ценах на капусту и репу, а не появлении творца. Конечно, между появлениями гостьи прошло чуть больше времени, но я решил, что такое построение фразы будет не столь большой ложью. -- Точнее, ко мне. Предупредила, что Хель стало скучно и она решила поиграть в войну.
-- От любимца рыжей лгуньи не стоило ждать ничего иного, -- раздраженно пробормотал офицер, забывая спросить императорского разрешения на слово. Впрочем, сравнив этих двоих, я нашел определенное сходство в чертах лица, осанке и внимательном прищуре. Кажется, молодого наследника не проинформировали о том, что никто воевать не собирается.
Только немного похулиганить.
Поэтому замечание молодого человека я проигнорировал.
-- Значит, это не намерения получения земли, выходов на ту сторону, или новых договоров о ненападении?
-- Нет, -- покачал головой Чар. -- Боюсь, Хель нужно, чтобы Лирия исчезла с карт нашего мира.
-- Печально это слышать. Тогда, к чему переговоры?
-- Соблюдаю правила приличия, -- тонко улыбнулся Чар и перевел взгляд, рассматривая убранство зала.
Несколько портретов венценосных предков Криса его не заинтересовали, а вот витражные окна удостоились одобрительного кивка; император сильнее прищурился, выдав, что мучается проблемами со зрением, но рассмотрел тонкую ручную работу с нескрываемым удовольствием: части разноцветной мозаики разворачивались цельной картиной, будто не собранной по кусочкам из стекла, а нарисованной гениальным художником. И солнечный свет, преломляясь, оживлял воображение мастера. Для совещательного зала выбрали нейтральное изображение. Это был сад: умиротворяющая зелень деревьев -- сквозь нее просвечивало лазурное небо, тропа, тонущая в густых переплетениях ветвей, яркие плоды, которые, казалось, упадут в ладонь, стоит только протянуть руку, вкрапления цветов на траве и внимательно наблюдающие с той стороны картины дивные птицы, с длинными пестрыми хвостами и широкими крыльями. Их глаза-бусинки впивались в людей, сидящих в зале, будто бы заранее зная всё, что здесь скажут и решат. А еще меня не оставляло ощущение, словно там -- в глубине тропы, почти на самой грани -- можно заметить чей-то расплывчатый силуэт.
Ходили слухи, что этот витраж когда-то был создан мастером, тесно общающимся с творцом, и висел в главной башни академии. А потом этот человек сошел с ума и убил свою семью, после чего его произведение было решено с помощью магии перенести сюда -- в место, не столь часто посещаемое людьми.
Но то были лишь слухи...
Надо сказать, что у нас в Лирии витражи -- одна из тех достопримечательностей, которыми принято хвастаться и показывать высокородным гостям. Ни один замок или храм не обходится без галереи, украшенной стеклянной мозаикой; каждый состоятельный горожанин считает своим долгом заказать в дом хотя бы одно витражное окно -- знак достатка и доброй атмосферы в семье.
Мастера у нас -- что надо. Прадед Криса даже расщедрился: объединил разрозненные школы и создал высшую академию.
Пауза явно затягивалась. Эриам также рассматривал витраж, безуспешно пытаясь понять, что же привлекло внимание его императорского величества, пожилой советник начал клевать носом, офицер, наоборот, злился, бросая гневные взгляды не только на нас с архимагом, но и на Чара.
И наконец, когда я уже подумывал о том, что можно сходить пообедать, пока император занят ознакомлением с обстановкой совещательного зала, мужчина все-таки вспомнил, зачем мы собрались в столь "тёплой" компании.
-- Мы начнем штурм завтра на рассвете, -- произнес он. -- Думаю, теперь, когда все правила приличия соблюдены, мы можем попрощаться и считать переговоры законченными.
-- Не совсем, -- поправил его я. -- У Лирии есть два весомых аргумента в пользу того, что Эоле следует пересмотреть свои планы на ближайшее время и трактовку воли Хель.
-- Да? -- непритворно изумился Чар.
И именно в этот момент, словно почувствовав, что время настало, громко хлопнув дверями, в зал вошел Рик. О да... кажется, даже появление Убийцы под ручку с Пресветлой матерью не произвело бы большего впечатления, чем мрачная фигура наместника Хель, закутанная в черный плащ.
-- Простите за опоздание. -- Брат улыбнулся мне краешком губ и нарочно коснулся железной маски, акцентируя на ней внимание всех присутствующих персон. В нешироких прорезях, создававших иллюзию злобного прищура, задорно блестели синие глаза.
-- А-а...
Как же приятно было наблюдать за удивленным императором, из последних сил пытающимся сохранить лицо. Советники, так и вовсе забыв про все, раскрывали рты.
-- Позвольте представиться, Эрик -- наместник Хель, -- вежливо поздоровался он, останавливаясь за моим креслом. -- Представляю Окраинные земли, находящиеся на территории лирийского государства, и выступаю за его интересы.
Пока Альга отвоевывала у тетки честно оплаченный ужин, а Оррен перетаскивал снизу тощие тюфяки, она прошлась по тесному чердаку и выглянула в затянутое мутной пленкой маленькое окошко. Ни в одном из окон соседских домов уже давно не виднелись манящие огоньки. Казалось, что деревня затаилась в ожидании чего-то злого, или же вообще вымерла. Ассоциации получались жуткими, но в тоже время весьма притягательными. Так и хотелось выйти из дома и пройтись по пустым улицам... Перед этим все-таки позаимствовав удобные сапожки воровки.
-- Вот, приятного аппетита, -- кое-как поднявшись по узким ступеням на чердак, Альга сгрузила прямо на пол свою добычу: поднос, где на большой тарелке высилась гора свежих блинов и несколько мисочек с вареньями и сметаной и большой кувшин с горячим отваром. -- И еще... -- Девушка хитро улыбнулась и достала из кармана монеты, можно было поклясться -- те самые, что не так давно перекочевали от Рита к хозяйке дома.
-- А не хватится? -- с сомнением протянул эльф и косо глянул в сторону Юли.
-- Нет, она решила, что спрятала их надежно, -- раньше, чем мы съедем, не проверит. Рэль, ты ведь не против возвращения законного имущества?
Юльтиниэль помотала головой, словно бы говоря, что только "за", и улыбнулась воровке в ответ...
-- Завязывала бы ты с этим, -- Рит досадливо пнул ногой последний тюфяк, буркнув, что спать на этом -- унизительно, но на блины покосился с одобрением. Все-таки есть хотелось ужасно, а в животе Юльтиниэль давно раздавались немелодичные рулады голодного желудка. Так что с блинами покончено было очень быстро. Альга с удовольствием пустила в дело сметану -- более на сие кушанье никто не покушался: Рит заедал блины клубничным вареньем, а Юля с Талли поделили мисочку с малиновым.
-- Мы вполне можем обеспечить себя деньгами и не обеднеем, если... -- поддержал друга Таллиэль, но оказался перебит.
-- Думаю, завтра все, кто направляются в Ралию, съедут еще до рассвета -- путь-то не близкий, время нужно правильно рассчитать, -- задумчиво проговорил Рит, когда они уже устраивались на жутко неудобных тюфяках, пытаясь поделить тонкие покрывала и подушки. -- Новые же беглецы раньше полудня не появятся. Так что утром можем на двор переехать: взять нормальные комнаты, заказать ванны. Лучше на день задержимся, лишние деньги заплатим, но хорошо отдохнем.
-- Только "за", -- тут же отозвался Таллиэль. -- Заказов сейчас много, а у меня еще бок не до конца зажил, чтобы опять вас прикрывать.
-- Я тоже согласна, -- сонно откликнулась Альга со своего места.
-- Вот и... -- довольно собрался подводить итог Рит, как воровка его перебила:
-- Рэль, а ты что думаешь?
По недовольному фырку Рита, Юльтиниэль поняла, что ее мнением мужчина забыл поинтересоваться специально, но все-таки ответила:
-- Я не против этого. Особенно, если учесть, что мой голос в расчет брать не собираются, -- едко откликнулась она.
-- Княжна... -- тут же попробовал оправдаться эльф.
Но Юльтиниэль слушать не стала, а пожелав всем спокойных снов, перевернулась на другой бок, плотнее закутавшись в покрывало.
***
Справедливую месть пришлось отложить до лучших времен. Однако на память я никогда не жаловался и, мрачно подумав, что Альга своё обязательно получит, направился встречать "гостя" -- еще одного доказательство того, что император Эолы воевать не хочет категорически.
Вот только беда -- если неожиданно пешка решит взбунтоваться, игроку проще убрать ее с поля, чем объяснять правила поведения фигур на шахматной доске. Пресветлая мать нетерпелива, капризна и мстительна. Она может позволить себе споры и состязания с равными ей творцами, но непослушания собственного создания не потерпит. И накажет не только его, но и всех близких и дорогих ему людей. Или же просто уничтожит Эолу, притворившись Хель. Убийца в прошлом пытается не дать рухнуть миру -- она не сможет помешать Алив.
А более никто из творцов не станет спорить с Великой и мешать ее планам.
Я спустился вниз, почти бегом преодолевая расстояние до зала, где по обычаю должны были происходить переговоры. Под дверями нервно расхаживал из стороны в сторону Ливий, косо поглядывая на невозмутимых гвардейцев, и бормотал под нос что-то нелицеприятное в мой адрес.
-- Оррен! -- разгневанно воскликнул он. -- Где тебя Хель носит?!
-- Где надо, там и носит. Нашли, кого за мной послать, -- Альгу. Ха! Все уже собрались?
-- Давно...
Ливий повел головой, соглашаясь, что выбор был не самым правильным, -- Альга славилась тем, что ловко забывала важные вещи в самые неподходяще моменты. И ладно, если это заключалось в забывании поздравить друга с днём рождения, которое воровка могла легко проигнорировать. Но вот подхлестнуть лошадь и забыть, что впереди обрыв, -- это было в духе Альги. Засмотреться на разгорающееся в камине пламя, уронив непотушенную спичку на ковер, -- тоже. Так что удивляться было абсолютно нечему. Подумаешь, убийцепоклонники приехали, ультиматум выдвигать будут! Куда интереснее узнать: не проснулась ли вдруг у меня ревность?
-- Их там Эриам уже двадцать минут развлекает. К нам император собственной персоной приехал. Совсем страх и совесть потерял, хелина кровь. А наместник обещал подойти попозже, -- глава ордена покривился, но говорить продолжил: -- Хочет, чтобы его явление выглядело более драматично. Эх... и как мы докатились принимать у себя этих проклятых еретиков, поклоняющихся Убийце?!
-- Тише, мой друг, здесь прекрасная слышимость, -- упрекнул я Ливия, не спеша заходить в зал. -- С точки зрения эольцев, еретики -- мы, потому что поклоняемся рыжей лгунье.
-- Клевета! Великая мать создала наш мир, сделав его прекрасной жемчужиной в своем ожерелье. Она вдохнула в нас жизнь, научила добру...
-- Угу, а эольцы уверены, что мир создала Хель, но после творения так устала, что прилегла отдохнуть, а подлая Алив, использовав момент, первой спустилась к юным созданиям и солгала о том, что является их матерью. Хель же, назвав Убийцей, она обвинила во всех грехах. Ты можешь доказать обратное? Вот-вот...
-- Но ведь ты сам общался с Великой матерью! -- воскликнул Ливий, до глубины души возмущенный моей речью.
"Конечно-конечно, именно с ней", -- я мысленно усмехнулся.
И вообще, "история" создания нашего мира, которая должна была быть известна каждому ребенку, выглядела абсолютной чепухой. А как однажды сказала Хель, не только выглядела, но ей и являлась. Но не говорить же разумным существам, что их мир -- очередное игровое поле? А с фантазией туго у всех творцов... Я вот как-то Василия послушал, как у них мир "образовался", и лишь еще раз убедился в правильности своего вывода.
-- Можно подумать, Алив со мной секретами делилась. Скорее уж Хель решит разоткровенничаться.
И ведь не подкопаешься! -- чистую правду сказал.
Глубоко вдохнув, будто перед погружением в холодную воду, я толкнул тяжелую дверь, входя в зал. Ливий остался в коридоре -- ему, как главе ордена Алив, вход к убийцепоклонникам был заказан, также как к нам жрецу Хель. На лице ректора, повернувшегося на протяжный скрип дверей (я поставил в памяти галочку сделать выговор тем, кто петли не смазал), попеременно отразились радость и желание меня придушить за наглое опоздание.
Следом за темным эльфом повернулся высокий (хотя смотря с кем сравнить), широкоплечий мужчина, чей лоб венчал искусно сделанный драгоценный обруч с большим кровавым рубином в центре -- тонкие золотые нити, переплетаясь подобно стеблям растения, удерживали его будто нераскрытый бутон. Холеное, немного вытянутое лицо эольца с несимметричными скулами украшала опрятная бородка, блеклые, почти прозрачные глаза смотрели пристально и оценивающе, а в черных волосах виднелась первая седина. С легким изумлением император оглядел мой растрепанный внешний вид и скривил тонкие губы.
-- Оррен Рит? Признаться, я не удивлен.
-- А чему удивляться? Можно подумать, первый раз встречаемся, Чар... -- пожал плечами я, приближаясь к единственному свободному креслу в совещательном круге.
Советники императора смотрели на меня так, будто готовились наброситься со всех сторон и загрызть, -- столько ненависти было в этих взглядах. Впрочем, на Эриама они смотрели ничуть не менее "дружелюбно". А может, даже и более -- все-таки эльфы в Эоле считались отвратительными порождениями больного сознания Пресветлой. А тут не просто эльф, а еще и темный в придачу...
-- Не первый, -- согласился император. -- Однако сложно было представить кого-то другого на месте нового императора. Вы, Риты, всегда успевали самые удобные места занимать.
-- Совсем даже не нового, -- поправил, -- я исполняю обязанности временного правителя до возвращения его императорского величества -- Кристиана Лита.
-- И он вернется? -- Чар притворно изумился.
-- Со дня на день, -- обрадовал я эольцев.
На лицах двух советников -- одного немолодого лорда с выбеленными сединой волосами и морщинистым, невыразительным лицом, и совсем юного офицера, впрочем, судя по нашивкам, уже получившего генеральское звание, появились одинаковое недоверие и некоторый испуг. А вот император кивнул, соглашаясь с моей торжествующей улыбкой.
Итак, вступление было завершено.
Они нас "прощупали": оценили настроение, форму общения и уровень приёма, сделали какие-то свои -- убийцепоклоннические выводы, и теперь могли приступать к первому акту того фарса, который у нас принято было называть переговорами.
-- Было явление Хель, -- медленно произнес император и замолчал, чтобы дать нам с Эриамом время на переосмысление этой информации.
Мы с ректором изобразили великую мыслительную работу и большую задумчивость. Хель сразу сказала, что Алив прикинулась ее иллюзией. А я всем остальным передал, что Пресветлая мать предупредила о явлении Убийцы.
Запутанно?
Безусловно! Зато все были предупреждены, что без постороннего вмешательства тут явно не обошлось. И вкрадчивый тон Чара нужной реакции не получил.
-- А к нам Алив уже второй раз за год приходила... -- очень внимательно рассматривая подлокотник кресла, сообщил я, словно говорил о ценах на капусту и репу, а не появлении творца. Конечно, между появлениями гостьи прошло чуть больше времени, но я решил, что такое построение фразы будет не столь большой ложью. -- Точнее, ко мне. Предупредила, что Хель стало скучно и она решила поиграть в войну.
-- От любимца рыжей лгуньи не стоило ждать ничего иного, -- раздраженно пробормотал офицер, забывая спросить императорского разрешения на слово. Впрочем, сравнив этих двоих, я нашел определенное сходство в чертах лица, осанке и внимательном прищуре. Кажется, молодого наследника не проинформировали о том, что никто воевать не собирается.
Только немного похулиганить.
Поэтому замечание молодого человека я проигнорировал.
-- Значит, это не намерения получения земли, выходов на ту сторону, или новых договоров о ненападении?
-- Нет, -- покачал головой Чар. -- Боюсь, Хель нужно, чтобы Лирия исчезла с карт нашего мира.
-- Печально это слышать. Тогда, к чему переговоры?
-- Соблюдаю правила приличия, -- тонко улыбнулся Чар и перевел взгляд, рассматривая убранство зала.
Несколько портретов венценосных предков Криса его не заинтересовали, а вот витражные окна удостоились одобрительного кивка; император сильнее прищурился, выдав, что мучается проблемами со зрением, но рассмотрел тонкую ручную работу с нескрываемым удовольствием: части разноцветной мозаики разворачивались цельной картиной, будто не собранной по кусочкам из стекла, а нарисованной гениальным художником. И солнечный свет, преломляясь, оживлял воображение мастера. Для совещательного зала выбрали нейтральное изображение. Это был сад: умиротворяющая зелень деревьев -- сквозь нее просвечивало лазурное небо, тропа, тонущая в густых переплетениях ветвей, яркие плоды, которые, казалось, упадут в ладонь, стоит только протянуть руку, вкрапления цветов на траве и внимательно наблюдающие с той стороны картины дивные птицы, с длинными пестрыми хвостами и широкими крыльями. Их глаза-бусинки впивались в людей, сидящих в зале, будто бы заранее зная всё, что здесь скажут и решат. А еще меня не оставляло ощущение, словно там -- в глубине тропы, почти на самой грани -- можно заметить чей-то расплывчатый силуэт.
Ходили слухи, что этот витраж когда-то был создан мастером, тесно общающимся с творцом, и висел в главной башни академии. А потом этот человек сошел с ума и убил свою семью, после чего его произведение было решено с помощью магии перенести сюда -- в место, не столь часто посещаемое людьми.
Но то были лишь слухи...
Надо сказать, что у нас в Лирии витражи -- одна из тех достопримечательностей, которыми принято хвастаться и показывать высокородным гостям. Ни один замок или храм не обходится без галереи, украшенной стеклянной мозаикой; каждый состоятельный горожанин считает своим долгом заказать в дом хотя бы одно витражное окно -- знак достатка и доброй атмосферы в семье.
Мастера у нас -- что надо. Прадед Криса даже расщедрился: объединил разрозненные школы и создал высшую академию.
Пауза явно затягивалась. Эриам также рассматривал витраж, безуспешно пытаясь понять, что же привлекло внимание его императорского величества, пожилой советник начал клевать носом, офицер, наоборот, злился, бросая гневные взгляды не только на нас с архимагом, но и на Чара.
И наконец, когда я уже подумывал о том, что можно сходить пообедать, пока император занят ознакомлением с обстановкой совещательного зала, мужчина все-таки вспомнил, зачем мы собрались в столь "тёплой" компании.
-- Мы начнем штурм завтра на рассвете, -- произнес он. -- Думаю, теперь, когда все правила приличия соблюдены, мы можем попрощаться и считать переговоры законченными.
-- Не совсем, -- поправил его я. -- У Лирии есть два весомых аргумента в пользу того, что Эоле следует пересмотреть свои планы на ближайшее время и трактовку воли Хель.
-- Да? -- непритворно изумился Чар.
И именно в этот момент, словно почувствовав, что время настало, громко хлопнув дверями, в зал вошел Рик. О да... кажется, даже появление Убийцы под ручку с Пресветлой матерью не произвело бы большего впечатления, чем мрачная фигура наместника Хель, закутанная в черный плащ.
-- Простите за опоздание. -- Брат улыбнулся мне краешком губ и нарочно коснулся железной маски, акцентируя на ней внимание всех присутствующих персон. В нешироких прорезях, создававших иллюзию злобного прищура, задорно блестели синие глаза.
-- А-а...
Как же приятно было наблюдать за удивленным императором, из последних сил пытающимся сохранить лицо. Советники, так и вовсе забыв про все, раскрывали рты.
-- Позвольте представиться, Эрик -- наместник Хель, -- вежливо поздоровался он, останавливаясь за моим креслом. -- Представляю Окраинные земли, находящиеся на территории лирийского государства, и выступаю за его интересы.
