К тому же за этот год Василий успел узнать герцога, потому и подозревал, что только-только поднявшийся на ноги Рит окажется категорически против советов и обсуждений и всеми силами постарается потянуть кота... в смысле, пса за хвост -- Василий поправил самого себя, вспомнив об отношении лирийцев к кошкам. А значит, он мог позволить себе немного постоять на аккуратном балкончике, охватывающем часть башни полукругом.
Почему-то вспоминалось его короткое путешествие домой, словно в голове Василия медленно прокручивалась запись того дня, когда он позвал проводника.
Уже через неделю после праздника Начала, проснувшись до рассвета, он вышел из гостеприимного дома герцога с твердым намерением попытать счастья. По правде говоря, было Василию в тот момент немного страшновато. Самую чуточку. Безусловно -- навестить дочку хотелось: сказать, что с ним все в порядке, чтобы она не волновалась, не искала, не плакала по нему... Еще раз напомнить, как он ее любит, и рассказать, что не зря Юлия в детстве так увлекалась книжками про эльфов и мечтала о параллельных мирах -- вот они, пожалуйста: с магией, драконами, принцами, злобными творцами и всяческими неприятностями...
Да, навестить дочь было необходимо. И в тоже время Василий боялся, что проводник не вернёт его обратно, оставив хоть и на родной, но осточертевшей и бесперспективной Земле. Именно поэтому, бредя по улице и заглядывая в глаза прохожим, иномирец не решался подходить к кому-нибудь из них и кликать проводника. Ему совсем не хотелось покидать такой уютный и замечательный мир, где он совершенно невзначай -- из-за слепого случая и глупого совпадения -- обрел столько всего. Ну надо же! -- поражался Василий: больше полувека отмерил, казалось бы, оставив позади все самое лучшее, и неожиданно понял, что на самом деле все только начиналось, и он, наконец, узнал, что такое настоящая жизнь -- когда дышится полной грудью, а на душе тепло-тепло.
И именно на этих мыслях Василий шагнул к молоденькому стражнику и тихо позвал. Безусый мальчишка, всего как две недели допущенный к патрулированию улиц, даже удивиться не успел, когда прямо из воздуха рядом с иномирцем появился слепой музыкант.
Василия проводник поприветствовал очень сердечно, чем даже смутил его. Оказалось, немногие из иномирян все-таки решались обратиться к услугам подобных существ -- трусили, мол, заведут куда-нибудь и оставят гнить. А вспоминали, только если попадали в западни, из которых лишь один выход -- на тот свет.
-- Таких, бывало, заводили, -- честно признался слепец, так и не назвавший своего имени. -- Но не волнуйся, я обязательно верну тебя в этот чудный мир, как только ты наговоришься с дочерью. Только позови... -- улыбнулся он.
Не спрашивая разрешения, проводник дотронулся холодными, неестественно длинными пальцами до лба Василия, и не успел тот моргнуть, как очутился в комнате своей дочки -- Юленьки.
Молодая женщина что-то оживленно печатала за компьютером, сидя к нему спиной. Бойкое щёлканье клавиш и привычный запах кофе, к которому Юлия испытывала безмерную любовь, книжные шкафы, забитые до отказа томами в ярких обложках, -- все это было так привычно и уютно, что Василий несколько секунд просто старался запомнить каждую деталь. Но растянуть мгновение не получилось -- женщина, словно почувствовав взгляд отца, резко развернулась на протяжно скрипнувшем кресле.
-- М-дя... -- только и сказала женщина, склонив голову набок и с удивлением рассматривая неожиданно нашедшегося папу. -- Трава цвела и колосилась... Каким ветром?
Василий никогда не одобрял подобных выражений, в большей части которых вообще не видел какого-либо смысла. Пусть молодежь такое говорит, если не умеет языком пользоваться. А взрослому, образованному человеку -- не пристало. Но чувство юмора у Юлии было странным, не говоря уж о пристрастиях и интересах, и с учетом, что они не мешали ее работе и жизни, с ними можно было мириться.
-- Попутным, -- улыбнулся он. -- Но я ненадолго.
Рассказ получился скомканным. Не удавалось Василию подбирать нужные слова, чтобы описать красоту Лирии и его приключения в компании новых друзей, но он старался. Дочь слушала внимательно и мечтательно улыбалась; не перебивала -- только изредка на особо интересных моментах вздыхала, жалея, что сама не попала в сказку.
-- А мне нельзя как-нибудь к тебе перебраться? -- когда рассказ был окончен, тихо спросила она, ничего более не уточняя. Юлия поверила отцу сразу и безоговорочно. Уже одно его исчезновение и появление из ниоткуда оказалось лучшим доказательством. Заодно теперь становилось понятно, о чем говорил перепуганный до смерти друг Василия, когда она пыталась выяснить, куда пропал папа.
-- Нет, увы, -- возникший рядом с Василием проводник покачал головой. -- Ни один из миров не станет вам родным, пока вы не оставите что-то значительное в этом. Вы не сможете трезво оценивать свои силы и воспринимать новую реальность в ее полноте -- всё будет казаться картонным и ненастоящим. Вашему отцу повезло -- здесь, в этом мире, он успел сделать все, что требовала от него судьба, и она легко отпустила его.
-- А потом? -- незамедлительно задала следующий вопрос Юлия так, словно размышляла, что же может такого оставить на Земле, чтобы получить пропуск в сказку.
-- Позовите, -- улыбнулся проводник, -- для близкого человека Василия я с радостью сделаю исключение. Но постарайтесь не ошибиться в своих расчетах, иначе второй раз я уже не приду.
Иномирец благодарно кивнул и, поняв, что сказано, в общем-то, всё, что нужно, тепло попрощался с дочерью. Правда, он был уверен, что та долго ждать себя не заставит, -- не пройдет и пары лет, как позовет проводника и отправится в другой мир. От мыслей, что не придется расставаться с дочкой навсегда, на сердце Василия стало легко-легко, словно с его плеч кто-то сбросил давящий груз.
Вернувшись обратно в Лирию, иномирец понял, что теперь-то он уж точно может назвать этот мир своим -- и никто не скажет обратного. Даже творцы.
Василий обернулся, увидев, как по лестнице спускается Оррен, заботливо поддерживаемый под руку Альгой; мужчина поприветствовал друзей и вместе с ними направился на совет.
-- И что вы предлагаете? -- я обернулся, надеясь найти поддержку хоть у кого-нибудь. Но и Рик, и Ливий, и Эриам, и Леран, и даже Василий смотрели на меня с совершенно нехорошим выражением лиц. Будто бы не понимали, почему я отказываюсь говорить волшебные слова, которые должны были немедленно всё наладить и исправить.
-- Возможно, ты заедешь к эольцам с предложением, от которого они не смогут оказаться? -- вкрадчиво спросил Эриам.
Леран Дирр сердито глянул на темного эльфа и поспешил высказать свое мнение.
-- Договариваться с убийцепоклонниками? Не думал, что мы можем так низко пасть... -- брезгливо бросил он, и обратился к Ливию: -- Глава, почему вы молчите? Это же против заветов Пресветлой матери -- пытаться говорить с этой проклятой нелюдью.
-- Хм! -- На лицо ректора заползла очень недобрая улыбка. Эриам не терпел, когда его перебивали, каким-то боком задевали и вообще забывали о том, что архимаг это не только красивое слово, но и еще и огромная магическая сила.
-- Употребляя слово "нелюдь", я не имел в виду представителей других рас, -- поспешил исправиться главнокомандующий, быстро осознав, насколько близко он подошел к краю.
Эриам хмыкнул, но дальше усугублять конфликт не стал -- все-таки Леран даже со своей категоричностью по отношению к противнику нужен был нам живым.
-- Не знаю такого предложения, от которого они не смогли бы отказаться... -- честно ответил я, с волнением поглядывая на Альгу. Казалось, что женщина сейчас упадет в обморок, настолько она была бледна, да и взгляд казался каким-то кукольно-застывшим, словно она находилась где-то очень-очень далеко, где находиться не хотела, но была обязана.
Я посмотрел на ясное звездное небо -- ночь уже давно сменила собой дождливый серый вечер, принеся с собой прохладу и спокойствие. Мы переместились из душного и надоевшего до зубной боли зала совещаний на открытую веранду, попросили слуг принести горячие напитки и принялись всё обсуждать по новому кругу, будто за несколько предыдущих могли упустить что-то важное.
Действие целебного настоя, которым меня напоила Альга, уже подходило к концу, -- ломило виски и сдавливало лоб, а после длинных фраз начинался болезненный кашель. Очень хотелось плюнуть на всё и пойти спать, все равно ничего умного или нового сказать уважаемые господа уже не сумели бы при всем своем желании.
Но они упорно продолжали требовать от меня невозможного.
-- Давайте посмотрим на их наступление, и тогда будем делать выводы, -- в который раз попробовал подвести я итог. Устав убеждать, что завтра небо не рухнет на землю, и даже дождь из дохлых лягушек не начнется.
-- Мы не будем сидеть и смотреть, -- резко ответил Леран, поднимаясь с места. -- Мои люди не желают отсиживаться за стенами крепости. Если завтра убийцепоклонники нападут -- они получат достойный отпор.
Опираясь на мягкие подлокотники кресла, я тоже поднялся, правда, с заметным трудом. Немного повело в сторону, но на ногах я удержался. Пригвоздив Лерана к полу фирменным ритовским взглядом, выпустил чуть-чуть проклятия -- так чтобы никто определить его еще не смог, но зато угроза, исходящая от меня, стала более ощутимой. Криво улыбнулся и переспросил:
-- То есть ты считаешь подвигом -- убить десяток вражеских солдат, которые придут только оценить степень нашей защиты? При этом потерять наших людей и окончательно лишиться возможности победить малой кровью. Да, Леран? Тебе приятнее и интереснее посмотреть в глаза женщине, потерявшей единственного сына, чем смирить гордыню и посидеть с парнями в крепости?
Граф Дирр побледнел, дернул высокий ворот, чуть не оторвав пуговицы, словно тот резко стал сдавливать ему горло, не позволяя дышать.
-- Нет, Оррен... -- пробормотал он. -- Конечно же, нет... Я не хочу. Но...
-- Значит, мы решили: завтра просто посмотрим на ситуацию со стороны. Всё понятно? Тогда спокойной ночи.
И я, стараясь держать осанку и борясь с желанием просто лечь на пол -- уснуть, гордо прошествовал с веранды. Альга поспешила следом, остальные провожали меня слегка напряженным молчанием: со стороны Василия и Ливия поддерживающим и ободряющим, со стороны Эриама сонным, а Леран просто не мог подобрать нужных слов.
Воровка дождалась, пока мы пройдем несколько коридоров и поднимемся на один лестничный пролет.
-- И что мы будем делать теперь? -- И не успел я ответить, как Альга поспешно меня перебила: -- Только не говори, что собираешься спать!
-- А живой я тебе совсем не нужен? -- я снова закашлялся.
Воровка несколько секунд раздумывала над вопросом, видимо, боролась с желанием съязвить и продолжить меня мучить. Но все-таки победила доброта и забота:
-- Нужен... -- вздохнула Альга. -- Но так хочется устроить что-нибудь интересненькое. Прямо-таки руки чешутся! Вот Лерану, например. Что он к тебе цепляется? Воевать захотелось! Может, мы его в темницах запрем? Пусть там с мышами воюет, если очень хочется... Только приехал, а уже командует! -- возмущалась воровка всю дорогу до наших покоев.
-- Он не любит эльоцев и всё, что связано с Хель. Предыдущий меченый слуга убил его родителей и сестру. И не надо его винить в том, что он хочет добраться хоть до кого-нибудь. Резкость в высказываниях еще не стала пороком.
-- Все они у тебя добрые и хорошие... -- продолжила бурчать Альга, оглядываясь назад, словно кто-то нас мог подслушивать. -- Такие замечательные, что того и гляди в спине нож обнаружишь.
Я хмыкнул, соглашаясь, что да -- подобралась компания из разряда: "палец в рот не клади -- вместе с головой откусят".
-- Если тебе так хочется чем-нибудь заняться, а не тратить это время на сон, можешь последить за Лераном, или за всеми сразу... послушать, что они говорят, проанализировать собранную информацию и завтра с утра представить мне подробный отчет о проделанной работе с подведенным итогом. Договорились?
Судя по лицу Альги -- шпионить в одиночестве ей жутко не хотелось.
-- Думаешь, удастся узнать, на кого из них показывала Алив? -- с сомнением протянула она, притормозив у двери.
-- Вряд ли. Но раз уж тебе нечем заняться, можно начать с этого.
-- Эх... -- женщина понурила голову, но от слов отказываться не стала. Видимо, воровка ожидала, что я поведусь на старый трюк и начну ее уговаривать никуда не ходить, поберечь силы и вообще посвятить время нам двоим.
Альга пожелала мне сладких снов, ограничилась легким, почти дружеским поцелуем, и танцующей походкой направилась искать остальных членов небольшого совета, которые уже наверняка успели разбрестись по комнатам.
Первыми Альга обнаружила Эриама и Василия -- они продолжили сидеть на веранде. Темный эльф что-то писал в большой тетради, изредка поднимая голову и разглядывая укрытую лунным светом долину каким-то застывшим, мечтательным взглядом. Сейчас окутанный бледными лучами архимаг казался существом другого мира: неуместным в этой реальности, но бесспорно прекрасным. Василий же, спокойно допивающий горячий отвар, являл собой полную противоположность эльфу: вполне себе земной, несколько нелепый по сравнению с идеальным перворожденным, зато привычный.
Альга несколько минут наблюдала за Эриамом и Василием, но разговаривать они не собирались, только наслаждались свежестью ночи, не обращая друг на друга никакого внимания. Иномирцу Альга доверяла во всем, и подозревать его было бы верхом глупости, а вот посмотреть на записи архимага женщине очень хотелось, чтобы уж точно убедиться -- Эриам не строит никаких коварных планов. Хотя какой злодей так проколется, что доверит обычной тетради свои великие замыслы?
Например, Пресветлая Алив, -- подсказала воровке память. Конечно, не классическая злодейка, но та еще зараза и заноза.
Альга невесело улыбнулась и, еще раз посмотрев на мирную картину отдыха двух друзей, отправилась на поиски Ливия и Лерана. А то как-то криво у нее получалось шпионить за подозреваемыми. Она-то надеялась попасть на разгар жарких обсуждений неправоты Оррена, во время которых кто-нибудь обязательно бы прокололся, выдав свои истинные намерения. Во всяком случае, Альга представляла это именно так: она, спрятавшаяся в густой тени угла, затаившая дыхание и обратившаяся в слух, чтобы не упустить ни одной детали; мерзкие заговорщики, обсуждающие дальнейшие действия... потом обязательно погоня (кого за кем, воровка еще не определилась); драматичное разоблачение негодяев перед большой аудиторией и... показательная казнь. Все эти фрагменты никак не хотели выстраиваться в желаемую картину, однако обладали приятно-сладковатым вкусом героизма, который обязательно бы проявила Альга, пытаясь передать полученную информацию Оррену, пробираясь не через спокойную полупустую крепость, а через полчища врагов.
Однако вместо главы ордена первым делом она врезалась в печального Вэра. Вампир выглядел унылее обычного, и, казалось, вообще не смотрел куда идет и кого сбивает с ног. Правда, на сочную фразу Альги он все-таки отреагировал. Даже помог подняться с холодного пола, галантно подав руку, и извинился за невнимательность.
Почему-то вспоминалось его короткое путешествие домой, словно в голове Василия медленно прокручивалась запись того дня, когда он позвал проводника.
Уже через неделю после праздника Начала, проснувшись до рассвета, он вышел из гостеприимного дома герцога с твердым намерением попытать счастья. По правде говоря, было Василию в тот момент немного страшновато. Самую чуточку. Безусловно -- навестить дочку хотелось: сказать, что с ним все в порядке, чтобы она не волновалась, не искала, не плакала по нему... Еще раз напомнить, как он ее любит, и рассказать, что не зря Юлия в детстве так увлекалась книжками про эльфов и мечтала о параллельных мирах -- вот они, пожалуйста: с магией, драконами, принцами, злобными творцами и всяческими неприятностями...
Да, навестить дочь было необходимо. И в тоже время Василий боялся, что проводник не вернёт его обратно, оставив хоть и на родной, но осточертевшей и бесперспективной Земле. Именно поэтому, бредя по улице и заглядывая в глаза прохожим, иномирец не решался подходить к кому-нибудь из них и кликать проводника. Ему совсем не хотелось покидать такой уютный и замечательный мир, где он совершенно невзначай -- из-за слепого случая и глупого совпадения -- обрел столько всего. Ну надо же! -- поражался Василий: больше полувека отмерил, казалось бы, оставив позади все самое лучшее, и неожиданно понял, что на самом деле все только начиналось, и он, наконец, узнал, что такое настоящая жизнь -- когда дышится полной грудью, а на душе тепло-тепло.
И именно на этих мыслях Василий шагнул к молоденькому стражнику и тихо позвал. Безусый мальчишка, всего как две недели допущенный к патрулированию улиц, даже удивиться не успел, когда прямо из воздуха рядом с иномирцем появился слепой музыкант.
Василия проводник поприветствовал очень сердечно, чем даже смутил его. Оказалось, немногие из иномирян все-таки решались обратиться к услугам подобных существ -- трусили, мол, заведут куда-нибудь и оставят гнить. А вспоминали, только если попадали в западни, из которых лишь один выход -- на тот свет.
-- Таких, бывало, заводили, -- честно признался слепец, так и не назвавший своего имени. -- Но не волнуйся, я обязательно верну тебя в этот чудный мир, как только ты наговоришься с дочерью. Только позови... -- улыбнулся он.
Не спрашивая разрешения, проводник дотронулся холодными, неестественно длинными пальцами до лба Василия, и не успел тот моргнуть, как очутился в комнате своей дочки -- Юленьки.
Молодая женщина что-то оживленно печатала за компьютером, сидя к нему спиной. Бойкое щёлканье клавиш и привычный запах кофе, к которому Юлия испытывала безмерную любовь, книжные шкафы, забитые до отказа томами в ярких обложках, -- все это было так привычно и уютно, что Василий несколько секунд просто старался запомнить каждую деталь. Но растянуть мгновение не получилось -- женщина, словно почувствовав взгляд отца, резко развернулась на протяжно скрипнувшем кресле.
-- М-дя... -- только и сказала женщина, склонив голову набок и с удивлением рассматривая неожиданно нашедшегося папу. -- Трава цвела и колосилась... Каким ветром?
Василий никогда не одобрял подобных выражений, в большей части которых вообще не видел какого-либо смысла. Пусть молодежь такое говорит, если не умеет языком пользоваться. А взрослому, образованному человеку -- не пристало. Но чувство юмора у Юлии было странным, не говоря уж о пристрастиях и интересах, и с учетом, что они не мешали ее работе и жизни, с ними можно было мириться.
-- Попутным, -- улыбнулся он. -- Но я ненадолго.
Рассказ получился скомканным. Не удавалось Василию подбирать нужные слова, чтобы описать красоту Лирии и его приключения в компании новых друзей, но он старался. Дочь слушала внимательно и мечтательно улыбалась; не перебивала -- только изредка на особо интересных моментах вздыхала, жалея, что сама не попала в сказку.
-- А мне нельзя как-нибудь к тебе перебраться? -- когда рассказ был окончен, тихо спросила она, ничего более не уточняя. Юлия поверила отцу сразу и безоговорочно. Уже одно его исчезновение и появление из ниоткуда оказалось лучшим доказательством. Заодно теперь становилось понятно, о чем говорил перепуганный до смерти друг Василия, когда она пыталась выяснить, куда пропал папа.
-- Нет, увы, -- возникший рядом с Василием проводник покачал головой. -- Ни один из миров не станет вам родным, пока вы не оставите что-то значительное в этом. Вы не сможете трезво оценивать свои силы и воспринимать новую реальность в ее полноте -- всё будет казаться картонным и ненастоящим. Вашему отцу повезло -- здесь, в этом мире, он успел сделать все, что требовала от него судьба, и она легко отпустила его.
-- А потом? -- незамедлительно задала следующий вопрос Юлия так, словно размышляла, что же может такого оставить на Земле, чтобы получить пропуск в сказку.
-- Позовите, -- улыбнулся проводник, -- для близкого человека Василия я с радостью сделаю исключение. Но постарайтесь не ошибиться в своих расчетах, иначе второй раз я уже не приду.
Иномирец благодарно кивнул и, поняв, что сказано, в общем-то, всё, что нужно, тепло попрощался с дочерью. Правда, он был уверен, что та долго ждать себя не заставит, -- не пройдет и пары лет, как позовет проводника и отправится в другой мир. От мыслей, что не придется расставаться с дочкой навсегда, на сердце Василия стало легко-легко, словно с его плеч кто-то сбросил давящий груз.
Вернувшись обратно в Лирию, иномирец понял, что теперь-то он уж точно может назвать этот мир своим -- и никто не скажет обратного. Даже творцы.
Василий обернулся, увидев, как по лестнице спускается Оррен, заботливо поддерживаемый под руку Альгой; мужчина поприветствовал друзей и вместе с ними направился на совет.
-- И что вы предлагаете? -- я обернулся, надеясь найти поддержку хоть у кого-нибудь. Но и Рик, и Ливий, и Эриам, и Леран, и даже Василий смотрели на меня с совершенно нехорошим выражением лиц. Будто бы не понимали, почему я отказываюсь говорить волшебные слова, которые должны были немедленно всё наладить и исправить.
-- Возможно, ты заедешь к эольцам с предложением, от которого они не смогут оказаться? -- вкрадчиво спросил Эриам.
Леран Дирр сердито глянул на темного эльфа и поспешил высказать свое мнение.
-- Договариваться с убийцепоклонниками? Не думал, что мы можем так низко пасть... -- брезгливо бросил он, и обратился к Ливию: -- Глава, почему вы молчите? Это же против заветов Пресветлой матери -- пытаться говорить с этой проклятой нелюдью.
-- Хм! -- На лицо ректора заползла очень недобрая улыбка. Эриам не терпел, когда его перебивали, каким-то боком задевали и вообще забывали о том, что архимаг это не только красивое слово, но и еще и огромная магическая сила.
-- Употребляя слово "нелюдь", я не имел в виду представителей других рас, -- поспешил исправиться главнокомандующий, быстро осознав, насколько близко он подошел к краю.
Эриам хмыкнул, но дальше усугублять конфликт не стал -- все-таки Леран даже со своей категоричностью по отношению к противнику нужен был нам живым.
-- Не знаю такого предложения, от которого они не смогли бы отказаться... -- честно ответил я, с волнением поглядывая на Альгу. Казалось, что женщина сейчас упадет в обморок, настолько она была бледна, да и взгляд казался каким-то кукольно-застывшим, словно она находилась где-то очень-очень далеко, где находиться не хотела, но была обязана.
Я посмотрел на ясное звездное небо -- ночь уже давно сменила собой дождливый серый вечер, принеся с собой прохладу и спокойствие. Мы переместились из душного и надоевшего до зубной боли зала совещаний на открытую веранду, попросили слуг принести горячие напитки и принялись всё обсуждать по новому кругу, будто за несколько предыдущих могли упустить что-то важное.
Действие целебного настоя, которым меня напоила Альга, уже подходило к концу, -- ломило виски и сдавливало лоб, а после длинных фраз начинался болезненный кашель. Очень хотелось плюнуть на всё и пойти спать, все равно ничего умного или нового сказать уважаемые господа уже не сумели бы при всем своем желании.
Но они упорно продолжали требовать от меня невозможного.
-- Давайте посмотрим на их наступление, и тогда будем делать выводы, -- в который раз попробовал подвести я итог. Устав убеждать, что завтра небо не рухнет на землю, и даже дождь из дохлых лягушек не начнется.
-- Мы не будем сидеть и смотреть, -- резко ответил Леран, поднимаясь с места. -- Мои люди не желают отсиживаться за стенами крепости. Если завтра убийцепоклонники нападут -- они получат достойный отпор.
Опираясь на мягкие подлокотники кресла, я тоже поднялся, правда, с заметным трудом. Немного повело в сторону, но на ногах я удержался. Пригвоздив Лерана к полу фирменным ритовским взглядом, выпустил чуть-чуть проклятия -- так чтобы никто определить его еще не смог, но зато угроза, исходящая от меня, стала более ощутимой. Криво улыбнулся и переспросил:
-- То есть ты считаешь подвигом -- убить десяток вражеских солдат, которые придут только оценить степень нашей защиты? При этом потерять наших людей и окончательно лишиться возможности победить малой кровью. Да, Леран? Тебе приятнее и интереснее посмотреть в глаза женщине, потерявшей единственного сына, чем смирить гордыню и посидеть с парнями в крепости?
Граф Дирр побледнел, дернул высокий ворот, чуть не оторвав пуговицы, словно тот резко стал сдавливать ему горло, не позволяя дышать.
-- Нет, Оррен... -- пробормотал он. -- Конечно же, нет... Я не хочу. Но...
-- Значит, мы решили: завтра просто посмотрим на ситуацию со стороны. Всё понятно? Тогда спокойной ночи.
И я, стараясь держать осанку и борясь с желанием просто лечь на пол -- уснуть, гордо прошествовал с веранды. Альга поспешила следом, остальные провожали меня слегка напряженным молчанием: со стороны Василия и Ливия поддерживающим и ободряющим, со стороны Эриама сонным, а Леран просто не мог подобрать нужных слов.
Воровка дождалась, пока мы пройдем несколько коридоров и поднимемся на один лестничный пролет.
-- И что мы будем делать теперь? -- И не успел я ответить, как Альга поспешно меня перебила: -- Только не говори, что собираешься спать!
-- А живой я тебе совсем не нужен? -- я снова закашлялся.
Воровка несколько секунд раздумывала над вопросом, видимо, боролась с желанием съязвить и продолжить меня мучить. Но все-таки победила доброта и забота:
-- Нужен... -- вздохнула Альга. -- Но так хочется устроить что-нибудь интересненькое. Прямо-таки руки чешутся! Вот Лерану, например. Что он к тебе цепляется? Воевать захотелось! Может, мы его в темницах запрем? Пусть там с мышами воюет, если очень хочется... Только приехал, а уже командует! -- возмущалась воровка всю дорогу до наших покоев.
-- Он не любит эльоцев и всё, что связано с Хель. Предыдущий меченый слуга убил его родителей и сестру. И не надо его винить в том, что он хочет добраться хоть до кого-нибудь. Резкость в высказываниях еще не стала пороком.
-- Все они у тебя добрые и хорошие... -- продолжила бурчать Альга, оглядываясь назад, словно кто-то нас мог подслушивать. -- Такие замечательные, что того и гляди в спине нож обнаружишь.
Я хмыкнул, соглашаясь, что да -- подобралась компания из разряда: "палец в рот не клади -- вместе с головой откусят".
-- Если тебе так хочется чем-нибудь заняться, а не тратить это время на сон, можешь последить за Лераном, или за всеми сразу... послушать, что они говорят, проанализировать собранную информацию и завтра с утра представить мне подробный отчет о проделанной работе с подведенным итогом. Договорились?
Судя по лицу Альги -- шпионить в одиночестве ей жутко не хотелось.
-- Думаешь, удастся узнать, на кого из них показывала Алив? -- с сомнением протянула она, притормозив у двери.
-- Вряд ли. Но раз уж тебе нечем заняться, можно начать с этого.
-- Эх... -- женщина понурила голову, но от слов отказываться не стала. Видимо, воровка ожидала, что я поведусь на старый трюк и начну ее уговаривать никуда не ходить, поберечь силы и вообще посвятить время нам двоим.
Альга пожелала мне сладких снов, ограничилась легким, почти дружеским поцелуем, и танцующей походкой направилась искать остальных членов небольшого совета, которые уже наверняка успели разбрестись по комнатам.
Первыми Альга обнаружила Эриама и Василия -- они продолжили сидеть на веранде. Темный эльф что-то писал в большой тетради, изредка поднимая голову и разглядывая укрытую лунным светом долину каким-то застывшим, мечтательным взглядом. Сейчас окутанный бледными лучами архимаг казался существом другого мира: неуместным в этой реальности, но бесспорно прекрасным. Василий же, спокойно допивающий горячий отвар, являл собой полную противоположность эльфу: вполне себе земной, несколько нелепый по сравнению с идеальным перворожденным, зато привычный.
Альга несколько минут наблюдала за Эриамом и Василием, но разговаривать они не собирались, только наслаждались свежестью ночи, не обращая друг на друга никакого внимания. Иномирцу Альга доверяла во всем, и подозревать его было бы верхом глупости, а вот посмотреть на записи архимага женщине очень хотелось, чтобы уж точно убедиться -- Эриам не строит никаких коварных планов. Хотя какой злодей так проколется, что доверит обычной тетради свои великие замыслы?
Например, Пресветлая Алив, -- подсказала воровке память. Конечно, не классическая злодейка, но та еще зараза и заноза.
Альга невесело улыбнулась и, еще раз посмотрев на мирную картину отдыха двух друзей, отправилась на поиски Ливия и Лерана. А то как-то криво у нее получалось шпионить за подозреваемыми. Она-то надеялась попасть на разгар жарких обсуждений неправоты Оррена, во время которых кто-нибудь обязательно бы прокололся, выдав свои истинные намерения. Во всяком случае, Альга представляла это именно так: она, спрятавшаяся в густой тени угла, затаившая дыхание и обратившаяся в слух, чтобы не упустить ни одной детали; мерзкие заговорщики, обсуждающие дальнейшие действия... потом обязательно погоня (кого за кем, воровка еще не определилась); драматичное разоблачение негодяев перед большой аудиторией и... показательная казнь. Все эти фрагменты никак не хотели выстраиваться в желаемую картину, однако обладали приятно-сладковатым вкусом героизма, который обязательно бы проявила Альга, пытаясь передать полученную информацию Оррену, пробираясь не через спокойную полупустую крепость, а через полчища врагов.
Однако вместо главы ордена первым делом она врезалась в печального Вэра. Вампир выглядел унылее обычного, и, казалось, вообще не смотрел куда идет и кого сбивает с ног. Правда, на сочную фразу Альги он все-таки отреагировал. Даже помог подняться с холодного пола, галантно подав руку, и извинился за невнимательность.
