Все у нас -- Ритов -- не как у нормальных людей. Зато жить интересно!
В жизни всякое случается, но с годами всё реже.
NN
-- В моем мире это называется дежавю, -- усмехнулась Хель.
Пусть на этот раз мы разговаривали не на балконе моего столичного дома, а в родовом замке Ритов, ситуация все равно оставалась до абсурда знакомой. Творец откинулась на спинку кресла, обитую плотным мягким бархатом, смешно поджала ноги: на небольшом сиденье, ограниченном высокими подлокотниками, женщина сложила их немыслимым образом, словно отдельные части, не прилагающиеся к ее телу. Темные, глубоко запавшие глаза, казалось, хотели достать до моей души, -- так пристально смотрела на меня Убийца.
-- Ты что-то хотела обсудить? -- устало уточнил я.
Больше всего прочего сейчас я желал зажмуриться и исчезнуть из реальности на несколько дней или даже лет, не думая о проблемах, планах, делах, долгах, творцах, детях, даже друзьях. А появившаяся как всегда "кстати", Хель только напоминала о том, что такой подарок судьбы на этом свете, простите за каламбур, мне не светит ну никак.
-- Я не смогу помочь тебе, когда Алив придет требовать долг. Она ни за какие сокровища не откажется от данного тобой слова. Ты понимаешь?
-- И не надо. Сомневаюсь, что от меня потребуется что-то ужасное, и я решусь просить помощи у тебя. Хватит. Одного раза оказалось вполне достаточно, -- резко перебил я Хель, почему-то перестав воспринимать ее как весьма опасное существо, способное убить меня так же легко, как выпить чашку чая. Даже проще.
-- Оррен, -- тон Хель стал вкрадчивым, а в прищуре появилась нотка несвойственной ей лукавости, -- неужели ты недоволен тем, что у тебя есть такая замечательная дочь? Ведь, если бы ты отказался от моей помощи тогда, в прошлом, девочка никогда не появилась на свет...
-- Разве я сказал, что о чем-то жалею? Просто не хочу снова зависеть от тебя.
Вернул Убийце кривую улыбку и отвернулся к окну. Разговаривать с творцом о Юльтиниэль было... странно. Нет, вовсе не неприятно. Я всегда знал, что Хель рано или поздно обязательно захочет сменить роль наблюдателя, вспомнив о своей дочери. Единственно, чего я опасался, -- Убийца заявит права на ребёнка и уведет девочку в сумасшедший и жестокий мир творцов.
Как же я этого боялся!
Но Хель сделала предложение, и Юля дерзко отказала. Я не был посвящен в подробности их короткого, эмоционального разговора, но знал, что Убийцу послали в замысловатый поход по далеким лесам и горам, не позволив вставить оправдательного слова. Солнышко мое, когда хочет, так виртуозно хамит, что, как выяснилось, даже творцы теряются.
Оставался один важный вопрос: каким будет следующий шаг? Хель так легко не отступит. И сейчас я пытался понять, что мог упустить из вида. Какую-нибудь мелочь, которая теперь могла сыграть решающую роль.
Творец молчала. Я физически ощущал на себе ее внимательный взгляд. Что ж, придется начинать неприятный разговор первым.
-- Я тронут твоей заботой, но уверен, что Алив не съест меня. Теперь, закончив со вступлением, ты можешь переходить к основной части, ради которой и решила обрадовать меня своим визитом.
Хель кивнула.
-- Ты помнишь, почему я оставила девочку с тобой?
Хорошо, согласен. Пойдем издалека.
-- Помню. -- Я предложил творцу вина, и несколько мгновений, пока наполнял бокалы дивным напитком из личных запасов, думал, как удобнее всего пересказать длинную речь Убийцы, которой она пыталась оправдать свое бегство. -- Ты сказала, что твои сородичи сделают все, чтобы убить ребенка, и не желаешь, чтобы кто-либо знал о девочке. Что изменилось за эти годы?
Женщина посмаковала вино, словно тоже не знала, как ей лучше говорить... или врать. Потом пожала плечами -- такое, по-человечески растерянное, движение неожиданно сразу примирило меня с любым ответом.
-- Она выросла. И доказала, что не носит в себе мое безумие... что я не породила на свет чудовище... Поколение ведь этого больше всего боится. -- Лицо Хель странно помертвело. Казалось, что в один миг ее тело пронзила немыслимая боль, но женщина не могла даже закричать. -- Однажды, как ты выразился, сородичи уже убили моего сына до того, как он успел родиться. Мне этого хватило... Теперь, показав множественной вселенной своего ребенка -- невероятно могущественного, я смогу многое изменить. А заодно доказать, что они все -- тупицы.
-- Значит, для тебя Юльтиниэль -- только инструмент? -- Почему-то удивления не было. Вот в любовь и проснувшиеся материнские чувства я бы точно не поверил.
-- Конечно, для всех творцов дети -- это оружие. Страшная мощь... Нас слишком многое сдерживает: условности, клятвы, предрассудки, усталость. А они -- новое поколение, -- свободны от этого хлама. Девочка нужна мне, Оррен. Что она найдет в этом мире?
-- Спокойствие, семью, любовь, дом, дружбу, -- незамедлительно перечислил я.
-- Стены, -- хмыкнула Хель, отставляя на низкий круглый стол пустой бокал. -- Юля никогда не станет здесь по-настоящему свободной. Она уже понимает это, но продолжает упорствовать. Да, наш мир жесток, но девочка сможет там выжить и стать одной из сильнейших; моя кровь не позволит ей проиграть. Юльтиниэль не понимает, от чего отказывается.
-- И я рад этому. Можешь делать со мной что хочешь, но переубеждать ее я не стану. Юля сделала свой выбор -- такая мать не нужна ей.
Хель кивнула.
-- Знаешь, Оррен Рит, совсем недавно я объясняла ей, как из горделивого, самовлюбленного и наглого парня получился такой замечательный герцог... А теперь я с удовольствием расскажу тебе, что именно заставит Юлю пойти за мной. Да... я открою тебе свою тайну, после чего силой запечатаю это знание в тебе, чтобы ты не нарушил моих планов. Как тебе такая идея?
-- Попробуй, -- легко согласился я. -- Проще найти способ обойти печать, чем мучиться в неведении.
Хель на секунду закрыла глаза, а потом, убедившись, что заклинание не позволит мне поделиться хоть с кем-нибудь услышанным откровением, начала говорить:
-- Алив любит действовать прямо -- она совершает какой-то поступок и получает нужную отдачу: спасла тебя -- потребовала взаимной услуги, пусть и с отсрочкой. Это ее метод, весьма действенный, надо заметить. Поэтому, когда результат нужно получить быстро, даже я прибегаю к его использованию. Но у меня есть то, чего нет у нашей рыжей врушки: умение терпеть. Я могу долго ждать, Оррен, очень и очень долго, постепенно передвигая фигуры на доске так, чтобы они сами того не замечали: не заставляю или принуждаю, как думают некоторые, а формирую нужную идею внутри них самих... -- это куда результативнее. Я сделала с Юльтиниэль то же, что когда-то с тобой: внушила чувство вины. На нем играть интереснее. Ты думал, что своими словами убил Лареллин. Теперь твоя дочь считает... -- тут творец замолчала, подарив мне хитрый взгляд. -- Ну же, сложи два и два. Не думаю, что это сложно.
Действительно, долго искать ответ не пришлось -- дочка сама дала его мне не так давно.
-- Талли? Юльтиниэль думает, что из-за нее он умер, -- прошептал я, с ужасом ожидая продолжения рассказа Хель, абсолютно уверенный, что не захочу это услышать.
-- Да... потому что он сделал все, чтобы девочка так решила. И когда прекрасный светлый эльф снова появится в ее жизни, она пойдет за ним туда, куда он скажет. А точнее, в мой мир. Пока Юля разыгрывала из себя княжну Лареллин, мальчик блестяще примерил на себя роль давно упокоившегося в северных землях лорда Э'кина. То-то бедная Кларисс удивилась, увидев почившего брата! Не меньше, чем князь, когда его больная сестра неожиданно обрела трезвый ум. Талли стал тебе другом и помогал Кристиану с Юльтиниэль, чтобы больше никто не замечал этого: придумал, что эльфийки могут чувствовать нечисть, проиграл спор, чтобы Альга не выступала против поездки в столицу, не помешал освободить Вэра, вовремя соглашался и подталкивал к нужным решениям, был милым и обходительным. Предложил интересный ход с подставой: пришлось немного подкорректировать события, и на свадьбе настоял не Эльрад, а сам князь, но это только пошло времени на пользу. Правда, замечательный мальчик? Уже не раз помогал мне в самых деликатных делах...
-- Кто он?
-- Таллиэль? Ты не поверишь! -- Неожиданно Хель непринужденно рассмеялась. -- Это младший сын Алив, который попытался вырваться из-под опеки Великой мамочки и решил, что ему в этом поможет безумная Убийца. Впрочем, мальчик не в обиде. Я же говорила, что наши дети -- страшное оружие? И, в первую очередь, оно замечательно действует против нас самих. Но главное, что он подходит Юле... намного лучше, чем этот заносчивый полукровка с неправильным прикусом. Юльтиниэль почувствует в Талли родственную душу, и не сможет отказать мне во второй раз. Осталось только подождать...
Хель поднялась с кресла и подошла ко мне. Присев на левый подлокотник, дотронулась до лба холодными пальцами, закрепляя печать.
-- Знаешь, Оррен, -- прошептала она, наклоняясь к моему лицу, -- ведь ты тоже мог бы пойти в мой мир...
-- Шутишь? -- не понял я, размышляя о том, что, кажется, у всех творцов сильные проблемы с понятием личного пространства, но деваться было некуда.
Убийца покачала головой и с легким хлопком исчезла.
***
На этот раз свадьба Кристиана и Юльтиниэль прошла, как и было запланировано, -- без каких-либо эксцессов: ни дочка никуда не сбежала, ни небо на землю не рухнуло, ни земля под ногами не треснула. Даже светопреставления не случилось. Кажется, некоторые из гостей, уже настроившиеся в ожидании чего-нибудь необычного, даже огорчились, когда дело дошло до поедания огромного шоколадно-сливочного торта, украшенного засахаренными ягодами.
Я тихо стоял в углу и, скрепя сердце, принимал поздравления в честь того, что все-таки смог удачно пристроить дочь. Искоса любовался довольными молодоженами, которые вместе смотрелись невероятно гармонично: Юльтиниэль в данный момент громко шутила на тему, что не придется долго привыкать к новой фамилии -- всего-то одна буковка поменялась с "р" на "л", а Крис пытался убедить ее, что в сочетании со звонким именем девушки это звучит намного мелодичнее. Никто и не спорил. Василий танцевал с Элизабет -- изредка в круговерти пар можно было заметить ее строгое темно-синее платье. Недалеко от меня что-то обсуждала с оркскими послами, как обычно неотразимая Шахра'ла. Вот уж кто был бесконечно доволен свадьбой, так это императрица-мать, уверенная, что порочный круг неудачных браков, захвативший в свои сети Литов, наконец-то удалось разорвать. Маришка, ожидая Тэдара, отошедшего за напитками, сочувствующе поглядывала в мою сторону.
-- Как себя чувствуешь? -- осторожно спросил у девушки: было неудобно, что раньше не озаботился ее здоровьем, но все так закрутилось, что я просто забыл об этом.
-- Замечательно, ваша светлость! -- похвасталась Маришка. -- Я сейчас легко могу общаться с водой, если рядом есть хотя бы небольшая лужица. Правда, ничего нового создавать с помощью нее нельзя, но мне и этого хватает. Теперь на меня все так смотрят! Но, думаю, все из-за того ритуала... -- Она замолчала и нахмурилась.
Видимо, вспоминать об этом Маришка не хотела.
-- Думаю, мне стоит как-то поговорить с Вэром, поблагодарить его. Я даже спросила у Дара -- а он сказал, что с радостью попросит у него моей руки. Это нормально?
Усмехнулся:
-- Это прекрасно!
На этой ноте граф, извинившись, увел Маришку куда-то в сторону музыкантов, что-то весело рассказывая ей.
А меня в оборот взяла Альга.
-- Вот скажи, неужели Лерану так нужна была эта война, что, не получив ее, он решил тебя к Хель отправить?
-- Конечно. Ты же сама слышала его планы. Дирру нужен был быстрый переворот... И небольшая победоносная война, которую бы выиграл не исчезнувший император, а защитник, очень бы помогла Лерану в осуществлении его планов. Но когда все накрылось, он, видимо, решил, что меня проще убрать, чем убедить в своей правоте. Хотя вероятнее всего, Алив просто нашла крайнего и заставила его напасть на меня.
Альга покривилась, но дальше спрашивать не стала. О своей небольшой сделке с Пресветлой матерью она мне уже рассказала. Впрочем, даже если бы подруга и упомянула о том, что у творца на меня какие-то планы, я все равно согласился бы на условие Алив. И если с самого начала еще можно было обойтись малой кровью, то теперь Алевтина заставит заплатить за свои уступки сполна.
-- А вообще, интересно, чьи еще скелеты можно отыскать в огромном пыльном шкафу рода Ритов... -- задумчиво протянула Альга.
Я вздрогнул.
-- Не хочу даже пытаться представлять это! -- и, потерев шрам на щеке, добавил: -- Чревато последствиями. Хотя я уверен, рано или поздно придется в этом шкафу как следует порыться: сдуть пыль со всех секретов и тайн.
-- И скелетов.
Кивнул, соглашаясь, что с них в первую очередь. Пусть уж лучше не по шкафам лежат, а украшают галереи поместья. И мы немного помолчали, думая наверняка о разных вещах, не имеющих никакого отношения к содержимому тайников моего рода.
-- Ну что? Нравится? -- Альга проводила задумчивым взглядом изумрудное ожерелье, "протанцевавшее" мимо нее на шее какой-то молодой маркизы, но пересилила себя, и даже не стала ничего комментировать.
Прогресс налицо!
Посмотрев на императора и дочку, которые просто сияли от счастья, окутывающего их, я вздохнул.
-- А куда деваться? Нравится...
-- Тогда, может, тоже перестанешь тянуть пса за хвост?
Я удивился:
-- Мне казалось, что тебя положение дел устраивает...
Альга наградила меня характерным взглядом: "Оррен, ты -- дурак", и ничего отвечать не стала, только обиженно нахохлилась. Потом вдруг улыбнулась, словно бы говоря, что даже если это так, -- ничего страшного, времени у нас еще достаточно. После чего, не слушая возражений, утянула меня за собой в круг танцующих.
А что? Все-таки хорошо быть Орреном Ритом, хотя бы потому, что никем другим я себя просто не представляю!
Эпилог
В жизни всякое случается, но с годами всё реже.
NN
-- В моем мире это называется дежавю, -- усмехнулась Хель.
Пусть на этот раз мы разговаривали не на балконе моего столичного дома, а в родовом замке Ритов, ситуация все равно оставалась до абсурда знакомой. Творец откинулась на спинку кресла, обитую плотным мягким бархатом, смешно поджала ноги: на небольшом сиденье, ограниченном высокими подлокотниками, женщина сложила их немыслимым образом, словно отдельные части, не прилагающиеся к ее телу. Темные, глубоко запавшие глаза, казалось, хотели достать до моей души, -- так пристально смотрела на меня Убийца.
-- Ты что-то хотела обсудить? -- устало уточнил я.
Больше всего прочего сейчас я желал зажмуриться и исчезнуть из реальности на несколько дней или даже лет, не думая о проблемах, планах, делах, долгах, творцах, детях, даже друзьях. А появившаяся как всегда "кстати", Хель только напоминала о том, что такой подарок судьбы на этом свете, простите за каламбур, мне не светит ну никак.
-- Я не смогу помочь тебе, когда Алив придет требовать долг. Она ни за какие сокровища не откажется от данного тобой слова. Ты понимаешь?
-- И не надо. Сомневаюсь, что от меня потребуется что-то ужасное, и я решусь просить помощи у тебя. Хватит. Одного раза оказалось вполне достаточно, -- резко перебил я Хель, почему-то перестав воспринимать ее как весьма опасное существо, способное убить меня так же легко, как выпить чашку чая. Даже проще.
-- Оррен, -- тон Хель стал вкрадчивым, а в прищуре появилась нотка несвойственной ей лукавости, -- неужели ты недоволен тем, что у тебя есть такая замечательная дочь? Ведь, если бы ты отказался от моей помощи тогда, в прошлом, девочка никогда не появилась на свет...
-- Разве я сказал, что о чем-то жалею? Просто не хочу снова зависеть от тебя.
Вернул Убийце кривую улыбку и отвернулся к окну. Разговаривать с творцом о Юльтиниэль было... странно. Нет, вовсе не неприятно. Я всегда знал, что Хель рано или поздно обязательно захочет сменить роль наблюдателя, вспомнив о своей дочери. Единственно, чего я опасался, -- Убийца заявит права на ребёнка и уведет девочку в сумасшедший и жестокий мир творцов.
Как же я этого боялся!
Но Хель сделала предложение, и Юля дерзко отказала. Я не был посвящен в подробности их короткого, эмоционального разговора, но знал, что Убийцу послали в замысловатый поход по далеким лесам и горам, не позволив вставить оправдательного слова. Солнышко мое, когда хочет, так виртуозно хамит, что, как выяснилось, даже творцы теряются.
Оставался один важный вопрос: каким будет следующий шаг? Хель так легко не отступит. И сейчас я пытался понять, что мог упустить из вида. Какую-нибудь мелочь, которая теперь могла сыграть решающую роль.
Творец молчала. Я физически ощущал на себе ее внимательный взгляд. Что ж, придется начинать неприятный разговор первым.
-- Я тронут твоей заботой, но уверен, что Алив не съест меня. Теперь, закончив со вступлением, ты можешь переходить к основной части, ради которой и решила обрадовать меня своим визитом.
Хель кивнула.
-- Ты помнишь, почему я оставила девочку с тобой?
Хорошо, согласен. Пойдем издалека.
-- Помню. -- Я предложил творцу вина, и несколько мгновений, пока наполнял бокалы дивным напитком из личных запасов, думал, как удобнее всего пересказать длинную речь Убийцы, которой она пыталась оправдать свое бегство. -- Ты сказала, что твои сородичи сделают все, чтобы убить ребенка, и не желаешь, чтобы кто-либо знал о девочке. Что изменилось за эти годы?
Женщина посмаковала вино, словно тоже не знала, как ей лучше говорить... или врать. Потом пожала плечами -- такое, по-человечески растерянное, движение неожиданно сразу примирило меня с любым ответом.
-- Она выросла. И доказала, что не носит в себе мое безумие... что я не породила на свет чудовище... Поколение ведь этого больше всего боится. -- Лицо Хель странно помертвело. Казалось, что в один миг ее тело пронзила немыслимая боль, но женщина не могла даже закричать. -- Однажды, как ты выразился, сородичи уже убили моего сына до того, как он успел родиться. Мне этого хватило... Теперь, показав множественной вселенной своего ребенка -- невероятно могущественного, я смогу многое изменить. А заодно доказать, что они все -- тупицы.
-- Значит, для тебя Юльтиниэль -- только инструмент? -- Почему-то удивления не было. Вот в любовь и проснувшиеся материнские чувства я бы точно не поверил.
-- Конечно, для всех творцов дети -- это оружие. Страшная мощь... Нас слишком многое сдерживает: условности, клятвы, предрассудки, усталость. А они -- новое поколение, -- свободны от этого хлама. Девочка нужна мне, Оррен. Что она найдет в этом мире?
-- Спокойствие, семью, любовь, дом, дружбу, -- незамедлительно перечислил я.
-- Стены, -- хмыкнула Хель, отставляя на низкий круглый стол пустой бокал. -- Юля никогда не станет здесь по-настоящему свободной. Она уже понимает это, но продолжает упорствовать. Да, наш мир жесток, но девочка сможет там выжить и стать одной из сильнейших; моя кровь не позволит ей проиграть. Юльтиниэль не понимает, от чего отказывается.
-- И я рад этому. Можешь делать со мной что хочешь, но переубеждать ее я не стану. Юля сделала свой выбор -- такая мать не нужна ей.
Хель кивнула.
-- Знаешь, Оррен Рит, совсем недавно я объясняла ей, как из горделивого, самовлюбленного и наглого парня получился такой замечательный герцог... А теперь я с удовольствием расскажу тебе, что именно заставит Юлю пойти за мной. Да... я открою тебе свою тайну, после чего силой запечатаю это знание в тебе, чтобы ты не нарушил моих планов. Как тебе такая идея?
-- Попробуй, -- легко согласился я. -- Проще найти способ обойти печать, чем мучиться в неведении.
Хель на секунду закрыла глаза, а потом, убедившись, что заклинание не позволит мне поделиться хоть с кем-нибудь услышанным откровением, начала говорить:
-- Алив любит действовать прямо -- она совершает какой-то поступок и получает нужную отдачу: спасла тебя -- потребовала взаимной услуги, пусть и с отсрочкой. Это ее метод, весьма действенный, надо заметить. Поэтому, когда результат нужно получить быстро, даже я прибегаю к его использованию. Но у меня есть то, чего нет у нашей рыжей врушки: умение терпеть. Я могу долго ждать, Оррен, очень и очень долго, постепенно передвигая фигуры на доске так, чтобы они сами того не замечали: не заставляю или принуждаю, как думают некоторые, а формирую нужную идею внутри них самих... -- это куда результативнее. Я сделала с Юльтиниэль то же, что когда-то с тобой: внушила чувство вины. На нем играть интереснее. Ты думал, что своими словами убил Лареллин. Теперь твоя дочь считает... -- тут творец замолчала, подарив мне хитрый взгляд. -- Ну же, сложи два и два. Не думаю, что это сложно.
Действительно, долго искать ответ не пришлось -- дочка сама дала его мне не так давно.
-- Талли? Юльтиниэль думает, что из-за нее он умер, -- прошептал я, с ужасом ожидая продолжения рассказа Хель, абсолютно уверенный, что не захочу это услышать.
-- Да... потому что он сделал все, чтобы девочка так решила. И когда прекрасный светлый эльф снова появится в ее жизни, она пойдет за ним туда, куда он скажет. А точнее, в мой мир. Пока Юля разыгрывала из себя княжну Лареллин, мальчик блестяще примерил на себя роль давно упокоившегося в северных землях лорда Э'кина. То-то бедная Кларисс удивилась, увидев почившего брата! Не меньше, чем князь, когда его больная сестра неожиданно обрела трезвый ум. Талли стал тебе другом и помогал Кристиану с Юльтиниэль, чтобы больше никто не замечал этого: придумал, что эльфийки могут чувствовать нечисть, проиграл спор, чтобы Альга не выступала против поездки в столицу, не помешал освободить Вэра, вовремя соглашался и подталкивал к нужным решениям, был милым и обходительным. Предложил интересный ход с подставой: пришлось немного подкорректировать события, и на свадьбе настоял не Эльрад, а сам князь, но это только пошло времени на пользу. Правда, замечательный мальчик? Уже не раз помогал мне в самых деликатных делах...
-- Кто он?
-- Таллиэль? Ты не поверишь! -- Неожиданно Хель непринужденно рассмеялась. -- Это младший сын Алив, который попытался вырваться из-под опеки Великой мамочки и решил, что ему в этом поможет безумная Убийца. Впрочем, мальчик не в обиде. Я же говорила, что наши дети -- страшное оружие? И, в первую очередь, оно замечательно действует против нас самих. Но главное, что он подходит Юле... намного лучше, чем этот заносчивый полукровка с неправильным прикусом. Юльтиниэль почувствует в Талли родственную душу, и не сможет отказать мне во второй раз. Осталось только подождать...
Хель поднялась с кресла и подошла ко мне. Присев на левый подлокотник, дотронулась до лба холодными пальцами, закрепляя печать.
-- Знаешь, Оррен, -- прошептала она, наклоняясь к моему лицу, -- ведь ты тоже мог бы пойти в мой мир...
-- Шутишь? -- не понял я, размышляя о том, что, кажется, у всех творцов сильные проблемы с понятием личного пространства, но деваться было некуда.
Убийца покачала головой и с легким хлопком исчезла.
***
На этот раз свадьба Кристиана и Юльтиниэль прошла, как и было запланировано, -- без каких-либо эксцессов: ни дочка никуда не сбежала, ни небо на землю не рухнуло, ни земля под ногами не треснула. Даже светопреставления не случилось. Кажется, некоторые из гостей, уже настроившиеся в ожидании чего-нибудь необычного, даже огорчились, когда дело дошло до поедания огромного шоколадно-сливочного торта, украшенного засахаренными ягодами.
Я тихо стоял в углу и, скрепя сердце, принимал поздравления в честь того, что все-таки смог удачно пристроить дочь. Искоса любовался довольными молодоженами, которые вместе смотрелись невероятно гармонично: Юльтиниэль в данный момент громко шутила на тему, что не придется долго привыкать к новой фамилии -- всего-то одна буковка поменялась с "р" на "л", а Крис пытался убедить ее, что в сочетании со звонким именем девушки это звучит намного мелодичнее. Никто и не спорил. Василий танцевал с Элизабет -- изредка в круговерти пар можно было заметить ее строгое темно-синее платье. Недалеко от меня что-то обсуждала с оркскими послами, как обычно неотразимая Шахра'ла. Вот уж кто был бесконечно доволен свадьбой, так это императрица-мать, уверенная, что порочный круг неудачных браков, захвативший в свои сети Литов, наконец-то удалось разорвать. Маришка, ожидая Тэдара, отошедшего за напитками, сочувствующе поглядывала в мою сторону.
-- Как себя чувствуешь? -- осторожно спросил у девушки: было неудобно, что раньше не озаботился ее здоровьем, но все так закрутилось, что я просто забыл об этом.
-- Замечательно, ваша светлость! -- похвасталась Маришка. -- Я сейчас легко могу общаться с водой, если рядом есть хотя бы небольшая лужица. Правда, ничего нового создавать с помощью нее нельзя, но мне и этого хватает. Теперь на меня все так смотрят! Но, думаю, все из-за того ритуала... -- Она замолчала и нахмурилась.
Видимо, вспоминать об этом Маришка не хотела.
-- Думаю, мне стоит как-то поговорить с Вэром, поблагодарить его. Я даже спросила у Дара -- а он сказал, что с радостью попросит у него моей руки. Это нормально?
Усмехнулся:
-- Это прекрасно!
На этой ноте граф, извинившись, увел Маришку куда-то в сторону музыкантов, что-то весело рассказывая ей.
А меня в оборот взяла Альга.
-- Вот скажи, неужели Лерану так нужна была эта война, что, не получив ее, он решил тебя к Хель отправить?
-- Конечно. Ты же сама слышала его планы. Дирру нужен был быстрый переворот... И небольшая победоносная война, которую бы выиграл не исчезнувший император, а защитник, очень бы помогла Лерану в осуществлении его планов. Но когда все накрылось, он, видимо, решил, что меня проще убрать, чем убедить в своей правоте. Хотя вероятнее всего, Алив просто нашла крайнего и заставила его напасть на меня.
Альга покривилась, но дальше спрашивать не стала. О своей небольшой сделке с Пресветлой матерью она мне уже рассказала. Впрочем, даже если бы подруга и упомянула о том, что у творца на меня какие-то планы, я все равно согласился бы на условие Алив. И если с самого начала еще можно было обойтись малой кровью, то теперь Алевтина заставит заплатить за свои уступки сполна.
-- А вообще, интересно, чьи еще скелеты можно отыскать в огромном пыльном шкафу рода Ритов... -- задумчиво протянула Альга.
Я вздрогнул.
-- Не хочу даже пытаться представлять это! -- и, потерев шрам на щеке, добавил: -- Чревато последствиями. Хотя я уверен, рано или поздно придется в этом шкафу как следует порыться: сдуть пыль со всех секретов и тайн.
-- И скелетов.
Кивнул, соглашаясь, что с них в первую очередь. Пусть уж лучше не по шкафам лежат, а украшают галереи поместья. И мы немного помолчали, думая наверняка о разных вещах, не имеющих никакого отношения к содержимому тайников моего рода.
-- Ну что? Нравится? -- Альга проводила задумчивым взглядом изумрудное ожерелье, "протанцевавшее" мимо нее на шее какой-то молодой маркизы, но пересилила себя, и даже не стала ничего комментировать.
Прогресс налицо!
Посмотрев на императора и дочку, которые просто сияли от счастья, окутывающего их, я вздохнул.
-- А куда деваться? Нравится...
-- Тогда, может, тоже перестанешь тянуть пса за хвост?
Я удивился:
-- Мне казалось, что тебя положение дел устраивает...
Альга наградила меня характерным взглядом: "Оррен, ты -- дурак", и ничего отвечать не стала, только обиженно нахохлилась. Потом вдруг улыбнулась, словно бы говоря, что даже если это так, -- ничего страшного, времени у нас еще достаточно. После чего, не слушая возражений, утянула меня за собой в круг танцующих.
А что? Все-таки хорошо быть Орреном Ритом, хотя бы потому, что никем другим я себя просто не представляю!
