— Мне нужна аптека, лавка артефактора и оружейная. А еще ювелирный, где без вопросов возьмут несколько мелочей и дадут честные деньги.
Для начала я хотел только присмотреться: предложить на оценку пару безделиц, с которых ничего крупного не выручишь. Так, составить впечатление и понять, что к чему. И пока в мыслях выстраивалась неплохая картина. Я даже робко понадеялся, что вырву у судьбы шанс жить, не боясь каждого шороха, и так, как хочется, а не как приказала Владычица. И пусть я не разобрался в собственных желаниях, уверен, что что-нибудь обязательно придумаю.
— Я дам адреса и нарисую схему. — Костанцо на минуту задумалась, затем вытащила чистый пергамент и мелким убористым почерком записала контакты и имена продавцов, после чего внизу листа стрелками изобразила, куда двигаться от борделя, чтобы не заблудиться.
Наклонившись рядом, я попытался разобрать знакомые буквы всеобщего, выведенные с сильным наклоном влево.
— Что-то непонятно? — уточнила мадам, заметив, что с местным вариантом языка у меня есть проблемы.
Я помялся, не желая выглядеть безграмотным, но все-таки ткнул в одну из закорючек в имени аптекаря.
— Как это читается?
— Этот знак смягчает предыдущую букву. И поспеши, лучше обойти лавки до полудня. Потом станет слишком жарко. Не думаю, что ты уже готов испытать на себе прелести нашего климата. Не все коренные жители города рискуют выходить в солнцепек на улицу.
О, заодно я узнал, как следует писать собственное имя. Настоящее. Если я, конечно, когда-нибудь воспользуюсь им. А то и вовсе забуду, прикипев к поддельной личности.
Услышав про жару, мысленно содрогнулся. Попасть в самый зной, как вчера, я категорически не хотел и, оценив нарисованный маршрут, прикинул, что, если не произойдет ничего экстренного, успею завершить дела и вернуться в «Женский дом» до того, как солнце поднимется в зенит.
— Что ж, мадам, откланиваюсь.
— Когда вернешься, воспользуйся задней дверью. Лизи оставит ее открытой, — донеслось мне в спину.
Я махнул рукой, показывая, что услышал, и, выйдя на улицу, накинул на голову капюшон. Надеюсь, что скрытое лицо привлечет к себе чуть меньше внимания, чем выставленные напоказ длинные уши и исхудавшая эльфийская физиономия.
Начать, безусловно, следовало с артефактора. Торопливым шагом спускаясь вниз по улочке, я даже жмурился от нетерпения. Чем скорее куплю и настрою амулет, тем быстрее перестану тревожиться из-за каждого взгляда.
Хотя признаюсь — вначале мне было противно пользоваться иллюзиями. Что за жизнь, когда ты вечно играешь роль, лжешь и никому не можешь открыться и показать настоящего себя? Не жизнь это — существование. Впрочем, в моем случае я вряд ли смогу быть откровенным хоть с кем-то в городе. Все тайны и правда остались в Первоземье…
И поскольку альтернативой амулету иллюзии была смерть, выбирать не приходилось.
Утренний город оказался еще красивее, чем дневной. Со стороны океана тянуло свежестью. К запаху йода примешивались цветочные ноты: на подоконниках цвели фуксии и гардении, по фасадам расползался клематис, а из внутренних дворов доносился запах жасмина и померанцев.
Несмотря на то, что шел я через небогатый квартал, все вокруг было чисто. Мостовая подметена, трещины и сколы на стенах замазаны, и я не заметил ни одного бродяги, просящего милостыню.
Людей и нелюдей в ранний час было много. Миновав первый перекресток и оказавшись рядом с несколькими торговыми лавками, я даже угодил в толчею. Очевидно, не мне одному хотелось закончить с планами до полудня, чтобы потом на пару часов спрятаться от палящего солнца.
Мой потрепанный плащ не привлекал внимание, к тому же ни ростом, ни шириной плеч в толпе я не выделялся. Правда, лиц под капюшонами прохожие не прятали, но я все-таки заметил несколько личностей, не желающих светить физиономиями, и никто их пристально не рассматривал. Неблагополучные районы, что поделать. Любопытство здесь чревато последующим нахождением чего-нибудь колюще-режущего между своих ребер.
Торговые лавки только открывались, впуская первых покупателей. Кто-то выставлял небольшие столики прямо на брусчатку, раскладывая товар под носом снующих горожан, превращая и без того узкие улочки в полосу препятствий. Сообразив, что никто не собирается заглядывать мне под капюшон, я успокоился. Даже если погоня прибыла за мной в порт Старого Света с отставанием на день-два и сразу проявила чудеса догадливости, то следующий рейс к этим берегам был через пять дней после моего отплытия. Так что сегодня можно сделать необходимый минимум и наконец-то дать себе небольшую передышку.
Выбравшись на свободный пятачок, я сверился со схемой, которую нарисовала мадам, и растерянно почесал в затылке. Так-то ближе и удобнее было бы начать с аптеки. Если сначала пойти к артефактору, потом придется делать бессмысленный крюк.
Подняв взгляд от схемы, я проследил за движением светила по небосводу. Сейчас еще чувствовалась ночная свежесть, бриз со стороны океана оставлял на губах соль, но воздух стремительно нагревался. Вынужденно укрывшись плащом, я остро ощущал это.
Я вздохнул, решая, что выбрать: сделать личину и получить с непривычки еще один тепловой удар или все-таки помаячить перед аптекарем в своем настоящем облике. В конце концов, из этого получится интересный ложный след. Пусть погоня подумает, было ли что-то с моим здоровьем, раз я первым делом купил лекарства, или, польстившись на легкие деньги, я прощупывал почву для демонстрации целительских навыков.
Толпа, продолжающая уплотняться, пестрела не только смертными. Всего за несколько минут я заметил представителей самых разных рас и даже не мог с уверенностью сказать, кого в ней было больше. Я увидел и орков, и сильфов, и молодых гномов, и стража-оборотня, который позевывая, беседовал с пожилой гоблиншей. Над толпой мелькнуло несколько фей — один из гномов, неудачно вдохнув ссыпавшуюся с крыльев пыльцу, закашлялся на всю улицу.
Решено, иду в аптеку!
Я мысленно обозвал себя слабаком, испугавшимся жары, и в этот момент уловил восхитительный аромат свежайшей выпечки, яблок и корицы. Рот тут же наполнился слюной, и будто под заклинанием подчинения я направился в сторону пекарни, расположившейся на стыке двух улиц. Все-таки овощи и фрукты полезны и даже вкусны, но как же мне сейчас хотелось вредного, сладкого и мучного! Желательно, чтобы там еще и шоколад был.
Ладно, сегодня могу себе позволить!
— Ой, Триада! — засмотревшись на пекарню, я врезался в чье-то крепкое плечо и вдобавок, чуть не упав, наступил незнакомцу на ногу.
— А извиниться? — потребовали у меня.
— Можете начинать! — Никому нельзя вставать между мной и булочками!
Сначала я ощутил терпкое сочетание розового дерева и горького апельсина, и только затем посмотрел, на кого же имел неосторожность налететь…
На меня сверху вниз недобро уставился странный тип. Таких я раньше не видел и даже не смог быстро понять, к какому народу он относится. По чертам лица — человек, но очень бледный, будто вампир, беловолосый, с белесыми ресницами и бровями, но при этом неестественно темными провалами глаз, в которых нельзя было различить, где радужка, а где зрачок. Как необычно!
Одно долгое мгновение спустя я сообразил, что, во-первых, так и не убрал ногу с чужого сапога, а во-вторых, мужчина с таким же любопытством уставился на меня в ответ. Интересно, что он смог разглядеть под… Спохватившись, я с ужасом понял, что от столкновения капюшон сполз, и незнакомец жадно рассматривает мою типично эльфийскую физиономию.
— Триада! — Набросив капюшон, я как можно сильнее затянул завязки и почти бегом добрался до пекарни, скрывшись внутри. Мою ж мать, идиот! Расслабился, называется!
Приникнув к стеклу, я понаблюдал, как человек еще минуту смотрел мне вслед, потом покачал головой и слился с толпой. Хотя «слился» — громко сказано. Неизвестный был выше большей части людей почти на голову и по росту больше напоминал орков. Мужчина словно разрезал утреннюю толчею, как нож — мягкое масло. Я успел только отметить недешевую одежду — классический темно-синий камзол, застегнутый под горло, после чего тип скрылся из вида. Надеяться, что незнакомец легко забудет нашу встречу, не приходилось. Событие, судя по его взгляду, вышло не из заурядных. Однако я готов был молиться и Триединому, и Триаде, чтобы человек покостерил неловкого эльфа, быть может, пересказал случившееся приятелям и выкинул инцидент из головы.
— Что высматриваете, господин?
Рядом раздался любопытный голос, и я повернулся к молодому пекарю, готовому услужить первому посетителю.
— Видел человека с белыми волосами? — Я очень надеялся, что просто какой-нибудь богач забрел туда, где ему не следовало бы находиться.
— Лорда Мертвеца? Конечно! Наверняка с очередной инспекцией направился… а что?
Мертвец? Какое неприятное прозвище! И явно дано за дело. А уж инспекция — так и подавно плохо. Знать бы еще, кого он инспектирует. Но больше мальчишку расспрашивать мне не хотелось. У него прямо на веснушчатой физиономии было написано, какое он трепло.
— На ногу ему наступил… — нехотя проворчал, рассматривая свежие булочки.
— Вот вы растяпа, господин! — бесхитростно выдал юноша. — Правой руке наместника и на ногу!
Я чуть не сел.
Но почему он один? Без свиты? Пешком? Разве так бывает, чтобы второй в городе человек не разъезжал в экипаже под бдительной охраной гвардии, а спокойно разгуливал по неблагополучному кварталу? Еще и с какой-то проверкой! Должно быть, очень страшный человек — лорд Мертвец…
Что ж, мироздание в ультимативной форме показало мне, что даже легкая расслабленность может губительно сказаться на моем дальнейшем выживании. Эту печальную новость я заел аж двумя булочками с корицей и шоколадом и запил странным горьким и очень бодрящим напитком черного цвета, который мне посоветовал мальчишка. Как он его назвал? Кахве? Непривычно, но пробирает!
В аптеке я надолго не задержался. Как уже стало понятно, хорошие целители в городе ценились на вес золота, поэтому в таких местах обитали и торговали те, кого назвать даже середнячками было затруднительно. Я разочарованно пригляделся к составам на полках и подумал, что с закрытыми глазами сварил бы зелья лучшего качества.
Но, увы, заниматься подобным мне было негде и некогда, а потому пришлось довольствовать тем, что было в наличии. Еще и по совершенно грабительским расценкам!
Поэтому я ограничился парой флаконов стандартного восстанавливающего зелья и одним маленьким пузырьком кроветворного — последний, взятый еще из дома, я израсходовал, вляпавшись в неприятную историю с работорговцами в порту. Посмотрев на снадобье, которое позволяло не спать около пяти дней подряд, я решил, что оно наверняка отвратительно сварено с несоблюдением пропорций, и пообещал себе позже найти пусть и более дорогой, зато качественный аналог. Однако напоследок сгорбленный аптекарь удивил меня.
Он, запаковывая позвякивающие флакончики, поинтересовался, сам ли я нашел его лавку или кто-то порекомендовал это место. Новое лицо, точнее, капюшон явно заинтересовал человека. Я спокойно сослался на хозяйку «Женского дома».
— В таком случае, господин, если вдруг вам понадобятся не исцеляющие настои, а иные, запрещенные и смертельные средства, буду рад помочь. — Старичок лукаво подмигнул и отвесил почтительный поклон.
Запрещенные и смертельные? А какое отношение к этому имеет мадам Костанцо? При упоминании «Женского дома» я бы скорее подумал про какие-нибудь специальные зелья контрацепции или для прерывания нежелательной беременности… Но, судя по всему, аптекарь имел в виду яды. Я посмотрел на человека совсем другим взглядом. Что ж, хорошо, учтем.
Место я запомнил.
Следующей точкой на схеме мадам Костанцо был ювелирный. Им заведовал немолодой гоблин, хотя гораздо привычнее за стойкой было бы видеть представителя подгорного племени. Вот гномы отлично разбирались в драгоценных камнях и могли по достоинству оценить две заколки, за которые я рассчитывал получить сумму для нормального существования на ближайший месяц.
Я даже замер в дверях, разочаровавшись в этой рекомендации хозяйки борделя, но зеленокожий торговец, заметив мое смятение, не выразил огорчения, хотя должен был подскочить и уверить в желании угодить любому капризу клиента. Подумав о том, что координат других ювелирных у меня нет, и переступив с ноги на ногу, я решил начать с одной заколки.
Хрупкое украшение легло перед длинным гоблинским носом на специальную подушечку. Я подумал, что даже если цена не устроит, придется соглашаться. Без других рекомендаций сам не разберусь, в каких лавках не зададут лишних вопросов об истории продаваемых мной вещей.
Осмотр украшения не затянулся.
Я ожидал, что гоблин хотя бы вытащит лупу или какой-нибудь другой прибор, чтобы проверить подлинность трех некрупных адамантов редкой чистоты, однако тот несколько минут, не моргая, рассматривал заколку, после чего невозмутимо спросил:
— Крупными или с разменом?
— Пополам, — решил я, подумав, что часть суммы сразу отложу.
На всякий. А то споткнусь опять о кого-нибудь, и погони станет уже две.
Мне стало интересно, как гоблин оценил украшение с одного взгляда. Незаметно сложив пальцы в колдовской знак, я посмотрел на магический фон ювелира и понял, что столкнулся с редким явлением — видящим. Ему не требовались ни приборы, ни рекомендации. Если бы я снял заколку еще с неостывшего тела или принес подделку, гоблин узнал бы об этом тут же и просто указал бы мне на дверь. Или, приняв вещь, доложил бы, куда следует.
Ювелир скрылся в задней комнате, было слышно его кряхтение и приятный звон монет. Я же с любопытством изучил выставленный на витрине ассортимент. Он был настолько неоднороден, сочетая разные детали комплектов, камней и металлов, что даже незнающий человек сразу бы понял, что здесь сбывают вещи с темным прошлым. От нескольких медальонов явно фонило недавно снятыми проклятиями.
Что ж, еще один реверанс для мадам Костанцо.
Однако удачно я присел на ступени борделя!
Гоблин вернулся и положил на стойку два кошеля. В одном лежали пятнадцать золотых. Пересчитывая их, я отметил, что сплав, из которого делали местные деньги, был лучшего качества, чем тот, к которому я привык в Старом Свете. Второй кошель, гораздо больше и тяжелее, оказался набит серебряными и медными монетками. Последние меня позабавили: они были значительно меньше по размеру и отличались самой разной формой, будто бы их чеканили, вообще не заморачиваясь на стандарте.
Золото я тут же убрал на дно ранца, как раз рядом с футляром, в котором хранились мои инструменты. Часть серебряных и медных монет я разложил по карманам, чтобы каждый раз не лазить в кошелек.
Нужно заодно купить что-нибудь вкусное и спрятать в комнате, чтобы во время рабочих часов борделя не пробираться тайком на кухню, если предательски разыграется аппетит.
Я был более чем доволен получившейся суммой, а потому распрощался с гоблином в самом теплом тоне, собираясь обязательно навестить его через несколько дней.
— У вас ведь есть пара к этой прекрасной безделице? — догнал меня вопрос у самого порога.
— Да, — врать видящему не имело никакого смысла. Расстаться со второй заколкой я как раз планировал в следующий заход. — Но я не хочу ходить и греметь монетами, если их можно хранить в ином виде.
Для начала я хотел только присмотреться: предложить на оценку пару безделиц, с которых ничего крупного не выручишь. Так, составить впечатление и понять, что к чему. И пока в мыслях выстраивалась неплохая картина. Я даже робко понадеялся, что вырву у судьбы шанс жить, не боясь каждого шороха, и так, как хочется, а не как приказала Владычица. И пусть я не разобрался в собственных желаниях, уверен, что что-нибудь обязательно придумаю.
— Я дам адреса и нарисую схему. — Костанцо на минуту задумалась, затем вытащила чистый пергамент и мелким убористым почерком записала контакты и имена продавцов, после чего внизу листа стрелками изобразила, куда двигаться от борделя, чтобы не заблудиться.
Наклонившись рядом, я попытался разобрать знакомые буквы всеобщего, выведенные с сильным наклоном влево.
— Что-то непонятно? — уточнила мадам, заметив, что с местным вариантом языка у меня есть проблемы.
Я помялся, не желая выглядеть безграмотным, но все-таки ткнул в одну из закорючек в имени аптекаря.
— Как это читается?
— Этот знак смягчает предыдущую букву. И поспеши, лучше обойти лавки до полудня. Потом станет слишком жарко. Не думаю, что ты уже готов испытать на себе прелести нашего климата. Не все коренные жители города рискуют выходить в солнцепек на улицу.
О, заодно я узнал, как следует писать собственное имя. Настоящее. Если я, конечно, когда-нибудь воспользуюсь им. А то и вовсе забуду, прикипев к поддельной личности.
Услышав про жару, мысленно содрогнулся. Попасть в самый зной, как вчера, я категорически не хотел и, оценив нарисованный маршрут, прикинул, что, если не произойдет ничего экстренного, успею завершить дела и вернуться в «Женский дом» до того, как солнце поднимется в зенит.
— Что ж, мадам, откланиваюсь.
— Когда вернешься, воспользуйся задней дверью. Лизи оставит ее открытой, — донеслось мне в спину.
Я махнул рукой, показывая, что услышал, и, выйдя на улицу, накинул на голову капюшон. Надеюсь, что скрытое лицо привлечет к себе чуть меньше внимания, чем выставленные напоказ длинные уши и исхудавшая эльфийская физиономия.
Начать, безусловно, следовало с артефактора. Торопливым шагом спускаясь вниз по улочке, я даже жмурился от нетерпения. Чем скорее куплю и настрою амулет, тем быстрее перестану тревожиться из-за каждого взгляда.
Хотя признаюсь — вначале мне было противно пользоваться иллюзиями. Что за жизнь, когда ты вечно играешь роль, лжешь и никому не можешь открыться и показать настоящего себя? Не жизнь это — существование. Впрочем, в моем случае я вряд ли смогу быть откровенным хоть с кем-то в городе. Все тайны и правда остались в Первоземье…
И поскольку альтернативой амулету иллюзии была смерть, выбирать не приходилось.
Утренний город оказался еще красивее, чем дневной. Со стороны океана тянуло свежестью. К запаху йода примешивались цветочные ноты: на подоконниках цвели фуксии и гардении, по фасадам расползался клематис, а из внутренних дворов доносился запах жасмина и померанцев.
Несмотря на то, что шел я через небогатый квартал, все вокруг было чисто. Мостовая подметена, трещины и сколы на стенах замазаны, и я не заметил ни одного бродяги, просящего милостыню.
Людей и нелюдей в ранний час было много. Миновав первый перекресток и оказавшись рядом с несколькими торговыми лавками, я даже угодил в толчею. Очевидно, не мне одному хотелось закончить с планами до полудня, чтобы потом на пару часов спрятаться от палящего солнца.
Мой потрепанный плащ не привлекал внимание, к тому же ни ростом, ни шириной плеч в толпе я не выделялся. Правда, лиц под капюшонами прохожие не прятали, но я все-таки заметил несколько личностей, не желающих светить физиономиями, и никто их пристально не рассматривал. Неблагополучные районы, что поделать. Любопытство здесь чревато последующим нахождением чего-нибудь колюще-режущего между своих ребер.
Торговые лавки только открывались, впуская первых покупателей. Кто-то выставлял небольшие столики прямо на брусчатку, раскладывая товар под носом снующих горожан, превращая и без того узкие улочки в полосу препятствий. Сообразив, что никто не собирается заглядывать мне под капюшон, я успокоился. Даже если погоня прибыла за мной в порт Старого Света с отставанием на день-два и сразу проявила чудеса догадливости, то следующий рейс к этим берегам был через пять дней после моего отплытия. Так что сегодня можно сделать необходимый минимум и наконец-то дать себе небольшую передышку.
Выбравшись на свободный пятачок, я сверился со схемой, которую нарисовала мадам, и растерянно почесал в затылке. Так-то ближе и удобнее было бы начать с аптеки. Если сначала пойти к артефактору, потом придется делать бессмысленный крюк.
Подняв взгляд от схемы, я проследил за движением светила по небосводу. Сейчас еще чувствовалась ночная свежесть, бриз со стороны океана оставлял на губах соль, но воздух стремительно нагревался. Вынужденно укрывшись плащом, я остро ощущал это.
Я вздохнул, решая, что выбрать: сделать личину и получить с непривычки еще один тепловой удар или все-таки помаячить перед аптекарем в своем настоящем облике. В конце концов, из этого получится интересный ложный след. Пусть погоня подумает, было ли что-то с моим здоровьем, раз я первым делом купил лекарства, или, польстившись на легкие деньги, я прощупывал почву для демонстрации целительских навыков.
Толпа, продолжающая уплотняться, пестрела не только смертными. Всего за несколько минут я заметил представителей самых разных рас и даже не мог с уверенностью сказать, кого в ней было больше. Я увидел и орков, и сильфов, и молодых гномов, и стража-оборотня, который позевывая, беседовал с пожилой гоблиншей. Над толпой мелькнуло несколько фей — один из гномов, неудачно вдохнув ссыпавшуюся с крыльев пыльцу, закашлялся на всю улицу.
Решено, иду в аптеку!
Я мысленно обозвал себя слабаком, испугавшимся жары, и в этот момент уловил восхитительный аромат свежайшей выпечки, яблок и корицы. Рот тут же наполнился слюной, и будто под заклинанием подчинения я направился в сторону пекарни, расположившейся на стыке двух улиц. Все-таки овощи и фрукты полезны и даже вкусны, но как же мне сейчас хотелось вредного, сладкого и мучного! Желательно, чтобы там еще и шоколад был.
Ладно, сегодня могу себе позволить!
— Ой, Триада! — засмотревшись на пекарню, я врезался в чье-то крепкое плечо и вдобавок, чуть не упав, наступил незнакомцу на ногу.
— А извиниться? — потребовали у меня.
— Можете начинать! — Никому нельзя вставать между мной и булочками!
Сначала я ощутил терпкое сочетание розового дерева и горького апельсина, и только затем посмотрел, на кого же имел неосторожность налететь…
На меня сверху вниз недобро уставился странный тип. Таких я раньше не видел и даже не смог быстро понять, к какому народу он относится. По чертам лица — человек, но очень бледный, будто вампир, беловолосый, с белесыми ресницами и бровями, но при этом неестественно темными провалами глаз, в которых нельзя было различить, где радужка, а где зрачок. Как необычно!
Одно долгое мгновение спустя я сообразил, что, во-первых, так и не убрал ногу с чужого сапога, а во-вторых, мужчина с таким же любопытством уставился на меня в ответ. Интересно, что он смог разглядеть под… Спохватившись, я с ужасом понял, что от столкновения капюшон сполз, и незнакомец жадно рассматривает мою типично эльфийскую физиономию.
— Триада! — Набросив капюшон, я как можно сильнее затянул завязки и почти бегом добрался до пекарни, скрывшись внутри. Мою ж мать, идиот! Расслабился, называется!
Приникнув к стеклу, я понаблюдал, как человек еще минуту смотрел мне вслед, потом покачал головой и слился с толпой. Хотя «слился» — громко сказано. Неизвестный был выше большей части людей почти на голову и по росту больше напоминал орков. Мужчина словно разрезал утреннюю толчею, как нож — мягкое масло. Я успел только отметить недешевую одежду — классический темно-синий камзол, застегнутый под горло, после чего тип скрылся из вида. Надеяться, что незнакомец легко забудет нашу встречу, не приходилось. Событие, судя по его взгляду, вышло не из заурядных. Однако я готов был молиться и Триединому, и Триаде, чтобы человек покостерил неловкого эльфа, быть может, пересказал случившееся приятелям и выкинул инцидент из головы.
— Что высматриваете, господин?
Рядом раздался любопытный голос, и я повернулся к молодому пекарю, готовому услужить первому посетителю.
— Видел человека с белыми волосами? — Я очень надеялся, что просто какой-нибудь богач забрел туда, где ему не следовало бы находиться.
— Лорда Мертвеца? Конечно! Наверняка с очередной инспекцией направился… а что?
Мертвец? Какое неприятное прозвище! И явно дано за дело. А уж инспекция — так и подавно плохо. Знать бы еще, кого он инспектирует. Но больше мальчишку расспрашивать мне не хотелось. У него прямо на веснушчатой физиономии было написано, какое он трепло.
— На ногу ему наступил… — нехотя проворчал, рассматривая свежие булочки.
— Вот вы растяпа, господин! — бесхитростно выдал юноша. — Правой руке наместника и на ногу!
Я чуть не сел.
Но почему он один? Без свиты? Пешком? Разве так бывает, чтобы второй в городе человек не разъезжал в экипаже под бдительной охраной гвардии, а спокойно разгуливал по неблагополучному кварталу? Еще и с какой-то проверкой! Должно быть, очень страшный человек — лорд Мертвец…
Что ж, мироздание в ультимативной форме показало мне, что даже легкая расслабленность может губительно сказаться на моем дальнейшем выживании. Эту печальную новость я заел аж двумя булочками с корицей и шоколадом и запил странным горьким и очень бодрящим напитком черного цвета, который мне посоветовал мальчишка. Как он его назвал? Кахве? Непривычно, но пробирает!
В аптеке я надолго не задержался. Как уже стало понятно, хорошие целители в городе ценились на вес золота, поэтому в таких местах обитали и торговали те, кого назвать даже середнячками было затруднительно. Я разочарованно пригляделся к составам на полках и подумал, что с закрытыми глазами сварил бы зелья лучшего качества.
Но, увы, заниматься подобным мне было негде и некогда, а потому пришлось довольствовать тем, что было в наличии. Еще и по совершенно грабительским расценкам!
Поэтому я ограничился парой флаконов стандартного восстанавливающего зелья и одним маленьким пузырьком кроветворного — последний, взятый еще из дома, я израсходовал, вляпавшись в неприятную историю с работорговцами в порту. Посмотрев на снадобье, которое позволяло не спать около пяти дней подряд, я решил, что оно наверняка отвратительно сварено с несоблюдением пропорций, и пообещал себе позже найти пусть и более дорогой, зато качественный аналог. Однако напоследок сгорбленный аптекарь удивил меня.
Он, запаковывая позвякивающие флакончики, поинтересовался, сам ли я нашел его лавку или кто-то порекомендовал это место. Новое лицо, точнее, капюшон явно заинтересовал человека. Я спокойно сослался на хозяйку «Женского дома».
— В таком случае, господин, если вдруг вам понадобятся не исцеляющие настои, а иные, запрещенные и смертельные средства, буду рад помочь. — Старичок лукаво подмигнул и отвесил почтительный поклон.
Запрещенные и смертельные? А какое отношение к этому имеет мадам Костанцо? При упоминании «Женского дома» я бы скорее подумал про какие-нибудь специальные зелья контрацепции или для прерывания нежелательной беременности… Но, судя по всему, аптекарь имел в виду яды. Я посмотрел на человека совсем другим взглядом. Что ж, хорошо, учтем.
Место я запомнил.
Следующей точкой на схеме мадам Костанцо был ювелирный. Им заведовал немолодой гоблин, хотя гораздо привычнее за стойкой было бы видеть представителя подгорного племени. Вот гномы отлично разбирались в драгоценных камнях и могли по достоинству оценить две заколки, за которые я рассчитывал получить сумму для нормального существования на ближайший месяц.
Я даже замер в дверях, разочаровавшись в этой рекомендации хозяйки борделя, но зеленокожий торговец, заметив мое смятение, не выразил огорчения, хотя должен был подскочить и уверить в желании угодить любому капризу клиента. Подумав о том, что координат других ювелирных у меня нет, и переступив с ноги на ногу, я решил начать с одной заколки.
Хрупкое украшение легло перед длинным гоблинским носом на специальную подушечку. Я подумал, что даже если цена не устроит, придется соглашаться. Без других рекомендаций сам не разберусь, в каких лавках не зададут лишних вопросов об истории продаваемых мной вещей.
Осмотр украшения не затянулся.
Я ожидал, что гоблин хотя бы вытащит лупу или какой-нибудь другой прибор, чтобы проверить подлинность трех некрупных адамантов редкой чистоты, однако тот несколько минут, не моргая, рассматривал заколку, после чего невозмутимо спросил:
— Крупными или с разменом?
— Пополам, — решил я, подумав, что часть суммы сразу отложу.
На всякий. А то споткнусь опять о кого-нибудь, и погони станет уже две.
Мне стало интересно, как гоблин оценил украшение с одного взгляда. Незаметно сложив пальцы в колдовской знак, я посмотрел на магический фон ювелира и понял, что столкнулся с редким явлением — видящим. Ему не требовались ни приборы, ни рекомендации. Если бы я снял заколку еще с неостывшего тела или принес подделку, гоблин узнал бы об этом тут же и просто указал бы мне на дверь. Или, приняв вещь, доложил бы, куда следует.
Ювелир скрылся в задней комнате, было слышно его кряхтение и приятный звон монет. Я же с любопытством изучил выставленный на витрине ассортимент. Он был настолько неоднороден, сочетая разные детали комплектов, камней и металлов, что даже незнающий человек сразу бы понял, что здесь сбывают вещи с темным прошлым. От нескольких медальонов явно фонило недавно снятыми проклятиями.
Что ж, еще один реверанс для мадам Костанцо.
Однако удачно я присел на ступени борделя!
Гоблин вернулся и положил на стойку два кошеля. В одном лежали пятнадцать золотых. Пересчитывая их, я отметил, что сплав, из которого делали местные деньги, был лучшего качества, чем тот, к которому я привык в Старом Свете. Второй кошель, гораздо больше и тяжелее, оказался набит серебряными и медными монетками. Последние меня позабавили: они были значительно меньше по размеру и отличались самой разной формой, будто бы их чеканили, вообще не заморачиваясь на стандарте.
Золото я тут же убрал на дно ранца, как раз рядом с футляром, в котором хранились мои инструменты. Часть серебряных и медных монет я разложил по карманам, чтобы каждый раз не лазить в кошелек.
Нужно заодно купить что-нибудь вкусное и спрятать в комнате, чтобы во время рабочих часов борделя не пробираться тайком на кухню, если предательски разыграется аппетит.
Я был более чем доволен получившейся суммой, а потому распрощался с гоблином в самом теплом тоне, собираясь обязательно навестить его через несколько дней.
— У вас ведь есть пара к этой прекрасной безделице? — догнал меня вопрос у самого порога.
— Да, — врать видящему не имело никакого смысла. Расстаться со второй заколкой я как раз планировал в следующий заход. — Но я не хочу ходить и греметь монетами, если их можно хранить в ином виде.
