Так? Милая, ты забыла -- теперь я не умею прощать. Ты опоздала со своей сказкой ровно на одну жизнь. Теперь перед тобой стоит монстр. И совершенно неважно, предали меня или нет. Этот мир в любом случае захлебнётся собственной кровью.
Развернувшись, я направился к лестнице. Как там сказала Смерть? Уютный ад, где найдётся место для боли и этого мира.
Да, я создам его.
-- Серег, кем ты стал? -- тихий голос.
Страх...
Неужели это говорит Смерть?
-- Тем, кого из меня хотели сделать: судьба, жизнь, случай, ты... Скоро я освобожу Бездну, и её ничто не остановит.
Больше не оборачиваясь, начал спуск, не успев расслышать последнюю фразу Смерти.
Тихая госпожа вздохнула, смотря вслед слуге Бездны.
-- Тебе не позволят, Серег.
Страшный Суд
Вы видели траур на свадебном платье?
Вы пили шампанское "За упокой"?
Вы рвали в отчаянье с шеи распятье?
Тогда и не спорьте, прошу вас, со мной...
Минеева Мария
Город пал к полудню...
Лелья вот уже как третье столетье была торговой столицей людского королевства. Полноводная река, давшая название городу, словно пояс с драгоценностями охватывала весь материк, а затем терялась в Ледяном океане. И сложно было отыскать другое такое место в мире, где встречалось бы столько разных культур и народов, где говорили на сотнях языков и наречий, но понимали друг друга. Любой товар, малейшая прихоть: от запрещённого порошка-дурмана до меднокожих наложниц с другого материка. Изумительное оружие, тонкие ткани, благовония, странные люди, отравленное лезвие в бок... -- в Лельи можно было найти все. Огромной сетью улочек раскинулась она, нежно обхватывая речной изгиб.
А ещё Лелья отличалась высокими крепостными стенами, большим воинским гарнизоном, славившимся особым мастерством и выучкой, и отрядом лучших магов, каждый из которых стоил сотни воинов. Торговая столица надежно защищала свои богатства и с суши, и с воды.
Но тварям безумной госпожи было все равно... Тёмная масса осадила город всего за несколько дней, и если бы оставалась хоть одна лазейка, защитники давно бежали от этого ужаса. Словно какой-то сумасшедший купец решил устроить под высокими белокаменными стенами выставку уродцев. Двухголовые монстры с птичьими клювами, покрытые чешуёй; огромные черные псы на шести лапах; змеевидные чудовища с крыльями и ядовитыми жалами на хвостах. Смрад гниения. Если не страх, то нечеловеческое отвращение, доводящее до рвоты. Безумие... даже самое извращенное создание не могло породить это. Только Бездна. И ощущая её дыхание, люди сходили с ума, превращаясь в бесполезные куски мяса. На место одной убитой твари приходила другая. Они могли ждать вечность, пока город тонет в отчаянье и кошмарах. Пока, поддаваясь панике, недавние друзья режут друг друга, надеясь найти успокоение в чертогах тихой госпожи.
На пятый день оставшиеся маги, выпив черной смерти, открыли ворота.
Лелья пала. Твари Бездны уничтожали всех, чуя людской страх даже в самых надежных убежищах. И шли дальше...
Не война -- абсолютное уничтожение.
Но им некуда было спешить, их господин мог позволить себе растянуть агонию.
-- Приветствую, Шарисс.
В большом овальном зеркале отразилась небольшая гостиная, выполненная в светлых тонах. Мягкие кресла с небольшими подушками, ворсистый ковёр, идеальный порядок, шкафы из редкого белого дерева. Могло показаться, что вся комната, от стен и потолков до вещей, покрыта тонким налетом изморози.
В прошлой жизни мне не нравилась эта слепая красота, теперь она ассоциировалась с холодом, снова проникающим внутрь -- в сердце, в кости. Но сейчас холод не мог причинить боли. Резкий порыв ветра ворвался с той стороны в комнату, заставив огонь в камине нервно дернуться в сторону, а полупрозрачные занавеси вздуться пузырями. Секунда и наваждение исчезло. Снова растеклось тонкое тепло, которое едва поднимало температуру, не в силах согреть старые каменные стены и затаившуюся по углам память.
-- Здравствуй, спаситель.
Сидящий в одном из кресел князь отложил на круглый столик большую книгу с объемным текстом, сделанным специально, чтобы чуткие пальцы Видящего могли различать знаки. Её плотный красный переплёт оказался единственным цветным пятном в белоснежном покое, словно кровавый след. Даже повязка на глазах князя поменяла привычный черный окрас на бесцветный -- знак печали и покоя. Шарисс медленно повернул голову на звук моего голоса, смотря мимо зеркала. На губах Видящего появилась осторожная, доброжелательная улыбка.
-- Сейчас ты скажешь, что ждал меня, не так ли? -- я отпил горячего чая с ягодным привкусом, пытаясь согреться. В замке Эрика всегда царил холод. Совсем другой холод, нежели чем снаружи. Тот мороз был живым, колким... разве что ветер, приходящий с Ледяного океана, отдавал привкусом тлена.
-- Да, ждал, -- слепец вздохнул, -- знал, что обязательно навестишь меня. Ты ведь не поверишь, если я скажу, что это было необходимо для мира? Может быть, для всей множественной вселенной. Жаль, я не могу показать тебе того, что вижу.
-- Почему же не поверю? -- постарался изобразить удивление, отыскав ассоциацию среди пыльных полок воспоминаний. -- Поверю, если убедительно соврешь. Знаешь ли, ещё с прошлой жизни у меня сохранилась глупая привычка верить всему, что красиво говорят... Правда эта вера ничего не изменит.
Шарисс кивнул.
-- Ты поймешь, спаситель. Обязательно поймешь. Как всегда в последний миг, чтобы ничего не успеть исправить, но знание придёт. Оно уже сейчас витает возле тебя. Да, я знал, что тебе потребуется поговорить со мной, но не смог увидеть: о чём? Тебе больше не нужны ответы, извинения, слова...
-- Я хотел спросить, что ты чувствовал, отправляя наивного мальчишку на убой? Как это: видеть всё? Неужели тебя не мучили кошмары того, чему ты шаг за шагом позволял сбыться? Неужели служение старой пряхе настолько важно, что ты согласился довести ту игру до конца?
-- Что я чувствовал... -- эхом повторил князь, -- на это сложно ответить. Ведь для этого я и родился -- помогать исполнять предначертанные события. Кажется, я уже говорил это когда-то давно тому мальчику, но он, к сожалению, не запомнил. Сергей, хоть ты и изменился, всё равно продолжаешь оценивать окружающий мир с позиции человеческого подростка. Абсурд: палач с сознанием обиженного ребёнка. Воистину слепая госпожа любит неожиданные повороты! Да... ты ведь и сам знаешь, что игра далека от завершения. Она продлится даже после моей смерти. И после твоего ухода, спаситель, она не остановиться. Но нет, мне не снились кошмары -- только свобода.
-- Свобода для одного -- рабство остальных.
-- Совсем не обязательно. Это тоже человеческая логика. Свобода для всех возможна, просто тот единственный выход очень сложно найти, -- князь повернул голову ещё чуть-чуть. Теперь могло показаться, что он смотрит мне прямо в глаза. Будто его направляла сама паучиха, спеша убедиться, что игра действительно продолжается, и она не ошиблась в своих расчётах.
-- Я попытаюсь, -- отпил ещё чая, -- можете начинать готовиться к войне. Люди долго не протянут, Андриан уже несколько раз начинал переговоры. Скоро слуги мастера попробуют на прочность защиту вашего леса. Но это после того, как я завершу дела на человеческих землях, там ещё осталось, где развернуться. Так что время есть... Да, князь, знай, когда мы увидимся в следующий раз -- я сорву с тебя эту чертову повязку, чтобы посмотреть в глаза старой пряхе. И даже смогу почувствовать удовольствие, обрекая тебя на смерть. Как ты когда-то обрек меня.
-- Только ты остался жить, спаситель...
-- Ошибаешься. Ответь ещё на один вопрос: почему ты продолжаешь называть меня спасителем даже теперь, зная, что я делаю, кем стал? Это лицемерно и некрасиво.
-- Ты спаситель, Сергей. Это твоя сущность -- она останется такой, в кого ты ни превратишься, кем ни попытаешься быть. Но, кажется, я уже сказал, что ты обязательно всё поймёшь...
-- Пойму, и может быть, против твоих слов успею что-то исправить. До встречи.
Связь оборвалась резко, разбив зеркало. Я не стал его восстанавливать, рассматривая свое отражение, исказившееся в мутных осколках. Они медленно, словно в замедленной съёмке, падали на каменный пол, сверкая в тусклом свете камина, как драгоценности.
-- Значит, всё-таки война, а не истребление? -- Эрик, вышел из тени, отряхивая с плеч начавший таять снег. Последнее время он так же пристрастился проводить время на открытых площадках башен города. -- Моя госпожа будет рада.
-- Значит, война, -- согласился, поднимаясь из кресла, -- но не гарантирую, что твоя госпожа будет рада этой задумке.
-- Нет, игрушка, не будет... Игра закончена, мальчики.
Услышав звонкий голос, я наклонил голову, чтобы никто не заметил моей странной усмешки. Алевтина сидела в том самом кресле, с которого я поднялся несколько секунд назад. Сейчас творец не выглядела хрупкой девочкой. Молодая женщина, сознание услужливо подсказало, что кроме всего прочего -- женщина ослепительно красивая. Разве что этот бездушный взгляд, который портил все очарование и вызывал у меня ассоциацию с отвращением.
Алевтина вообще ассоциировалась у меня с редкой и ядовитой змеёй.
-- Что тебя привело в эту скромную обитель, госпожа? -- последнее слово далось без запинки и внутренних сомнений. Разве что постарался добавить немного иронии. Право слово, у Бездны не может быть господ -- только слуги. Но вот догадывается ли об этом сама творец?
Я подал знак Эрику.
И мастер растворился в наплывающих тенях. Не зря же мы с Эриком трудились над пустотными щитами последние недели с тех пор, как Ирэн сыграла свою роль, "случайно" открыв Девеану моя тайну. Ничего удивительного... я не мог не ощутить, что с девочкой что-то не так, ведь с самого начала я ассоциировал её как свою Ирэн -- взрослую женщину, узнавшую боль. И этот запах отчаянья я не смог бы перепутать ни с чем иным. Понять, что я не единственный помню прошлую жизнь, было уже несложно. А дальше оставалось только играть свои роли.
Стоящий за спинкой кресла надзиратель, различив более не скрываемые эмоции, только сильнее нахмурился, сверля меня тяжёлым взглядом.
-- Ты и привёл, Сергей, -- Алевтина лицемерно вздохнула, -- Девеан принёс тревожные вести, и мне больно видеть подтверждение им.
-- Каменное сердце не может болеть, госпожа.
-- Если бы это было правдой... -- Алив пристально всматривалась в меня, словно надеялась отыскать чертовски важные ответы, -- мне действительно больно, Сергей, что ты так бездарно использовал данный тебе шанс. Я ожидала других результатов, но вместо благородного мстителя, изучающего данные ему силы, вижу наглого щенка, убивающего невиновных людей. И этот щенок, проигнорировав щедрые дары, призвал то, что было заперто Поколением нечеловеческой ценой...
-- Сколько пафоса! Ты сама дала мне свободу действий, госпожа. И я распорядился ей так, как посчитал нужным.
Творец покачала головой, повернувшись к Девеану.
-- Кажется, я просила тебя проследить, чтобы эмоции не нашли лазейку раньше времени? -- в её интонациях прозвучало точно отмеренное раздражение.
-- Простите, Великая, -- с презрением произнес Девеан последнее слово.
Кажется, Алевтина коллекционирует диковинки, не задумываясь о том, что когда-нибудь одна из них всадит отравленный Бездной нож в сердце творцу или, скорее, в спину.
-- О наказании мы поговорим позже. А ты, Сергей, собирайся. Свобода действий закончилась, раз ты решил поиграть с тем, чего не понимаешь. Предателям ты отомстил, так что свои условия сделки я выполнила, -- женщина поднялась из кресла, оправляя короткое светлое платье и зябко ежась от прикосновений игл холода. -- Я разрываю договор...
Струна лопнула.
И совершенно неожиданно я понял, что мне по-настоящему хочется рассмеяться: двух слов хватило, чтобы уничтожить последний барьер, поставленный самой Алевтиной, о котором я даже не подозревал. Слияние с чужой сущностью состоялось. Кажется, творец сама не поняла, какой подарок сделала мне.
-- Да, Сергей, -- женщина расценила мою гримасу по-своему, -- нужно всегда слушать условия, а не слепо соглашаться... я ведь сказала, что у меня будет право остановить тебя? Твои действия ставят существование этого мира под угрозу, а значит.
-- Это значит, что ты, госпожа, разорвала бы договор в любом случае, отыскав какую-нибудь ошибку -- малейшую угрозу в моих действиях. Очень удобно: заключать подобные договоры. Но я понимаю, игрушка, подобная мне, большая редкость и должна храниться под стеклянным колпаком и контролироваться любыми способами. Ты показала, насколько я действительно тебе нужен. Ведь кроме контроля, коллекционеры ужасно опасаются повредить дорогую вещь. Напрасно ты выдала этот досадный страх, я не пойду с тобой, госпожа.
Последнее слово выделил нарочно.
Развернувшись, я вышел из комнаты и, вступив в первую тень, переместился в большой зал. Можно сказать, отступил на заранее заготовленные позиции. Эрик уже ждал меня. Он сидел на последней ступеньке лестницы, разглядывая начерченную на полу правильную геометрическую фигуру. Её грани тускло мигали в полумраке громады, вытесанной в скале, которой и являлась главная башня замка-города. Тьма казалась осязаемой, живой. Она с предвкушением ожидала того, что должно было произойти.
Эрик провел последнюю линию и положил рядом с собой кисточку, испачканную бордовой краской. Мастер не был ни капли расстроен тем, что война всех со всеми откладывалась на неопределённый срок. Новый персонаж занял его внимание полностью и интересовал куда сильнее старшего народа и грязных людских городов.
-- Скажи, ты уверен в том, что собираешься сделать? -- он посмотрел мне в глаза.
-- Абсолютно. Против?
-- Просто я считаю, что это может получиться некрасиво, -- мастер поднялся на ноги и быстро обошел свое творение, -- слишком быстро. Всего несколько недель, как ты расправился с проводниками, и все это время ничего не происходило. Мы разговаривали, наблюдали за уничтожением очередного города, играли, разговаривали... Ещё эта девчонка. И опять разговоры. Холод. Этого времени словно уже нет. И не было. Оно выпало из общей канвы. Странно.
-- Может быть, и к лучшему. Что-то должно оставаться только внутри тебя. Что-то скучно-обыденное, важное только для самого человека. Я постараюсь, чтобы все вышло именно так, как надо, мастер. Не стоит растягивать то, что можешь не успеть довести до конца.
-- О да! -- Алевтина выглядела рассерженной. Чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы гримаса недовольства не портила кукольного личика великого творца. -- Например, сейчас произойдет вот что: ты извинишься за свою последнюю фразу, после чего пойдёшь за мной. Я говорила, что люблю строптивые игрушки, но, кажется, забыла добавить, что всё равно им следует знать своё место. Второй раз просить не буду. Идём...
Девеан покачал головой. Кажется, надзиратель уже жалел о секундном порыве. Впрочем, что только не делают существа, обладающие недостатком души, подчиняясь коротким вспышкам эмоций. Сколько глупости, сколько ошибок. Боль, которую они причиняют в первую очередь себе и своим близким.
Развернувшись, я направился к лестнице. Как там сказала Смерть? Уютный ад, где найдётся место для боли и этого мира.
Да, я создам его.
-- Серег, кем ты стал? -- тихий голос.
Страх...
Неужели это говорит Смерть?
-- Тем, кого из меня хотели сделать: судьба, жизнь, случай, ты... Скоро я освобожу Бездну, и её ничто не остановит.
Больше не оборачиваясь, начал спуск, не успев расслышать последнюю фразу Смерти.
Тихая госпожа вздохнула, смотря вслед слуге Бездны.
-- Тебе не позволят, Серег.
Глава 2.8
Страшный Суд
Вы видели траур на свадебном платье?
Вы пили шампанское "За упокой"?
Вы рвали в отчаянье с шеи распятье?
Тогда и не спорьте, прошу вас, со мной...
Минеева Мария
Город пал к полудню...
Лелья вот уже как третье столетье была торговой столицей людского королевства. Полноводная река, давшая название городу, словно пояс с драгоценностями охватывала весь материк, а затем терялась в Ледяном океане. И сложно было отыскать другое такое место в мире, где встречалось бы столько разных культур и народов, где говорили на сотнях языков и наречий, но понимали друг друга. Любой товар, малейшая прихоть: от запрещённого порошка-дурмана до меднокожих наложниц с другого материка. Изумительное оружие, тонкие ткани, благовония, странные люди, отравленное лезвие в бок... -- в Лельи можно было найти все. Огромной сетью улочек раскинулась она, нежно обхватывая речной изгиб.
А ещё Лелья отличалась высокими крепостными стенами, большим воинским гарнизоном, славившимся особым мастерством и выучкой, и отрядом лучших магов, каждый из которых стоил сотни воинов. Торговая столица надежно защищала свои богатства и с суши, и с воды.
Но тварям безумной госпожи было все равно... Тёмная масса осадила город всего за несколько дней, и если бы оставалась хоть одна лазейка, защитники давно бежали от этого ужаса. Словно какой-то сумасшедший купец решил устроить под высокими белокаменными стенами выставку уродцев. Двухголовые монстры с птичьими клювами, покрытые чешуёй; огромные черные псы на шести лапах; змеевидные чудовища с крыльями и ядовитыми жалами на хвостах. Смрад гниения. Если не страх, то нечеловеческое отвращение, доводящее до рвоты. Безумие... даже самое извращенное создание не могло породить это. Только Бездна. И ощущая её дыхание, люди сходили с ума, превращаясь в бесполезные куски мяса. На место одной убитой твари приходила другая. Они могли ждать вечность, пока город тонет в отчаянье и кошмарах. Пока, поддаваясь панике, недавние друзья режут друг друга, надеясь найти успокоение в чертогах тихой госпожи.
На пятый день оставшиеся маги, выпив черной смерти, открыли ворота.
Лелья пала. Твари Бездны уничтожали всех, чуя людской страх даже в самых надежных убежищах. И шли дальше...
Не война -- абсолютное уничтожение.
Но им некуда было спешить, их господин мог позволить себе растянуть агонию.
***
-- Приветствую, Шарисс.
В большом овальном зеркале отразилась небольшая гостиная, выполненная в светлых тонах. Мягкие кресла с небольшими подушками, ворсистый ковёр, идеальный порядок, шкафы из редкого белого дерева. Могло показаться, что вся комната, от стен и потолков до вещей, покрыта тонким налетом изморози.
В прошлой жизни мне не нравилась эта слепая красота, теперь она ассоциировалась с холодом, снова проникающим внутрь -- в сердце, в кости. Но сейчас холод не мог причинить боли. Резкий порыв ветра ворвался с той стороны в комнату, заставив огонь в камине нервно дернуться в сторону, а полупрозрачные занавеси вздуться пузырями. Секунда и наваждение исчезло. Снова растеклось тонкое тепло, которое едва поднимало температуру, не в силах согреть старые каменные стены и затаившуюся по углам память.
-- Здравствуй, спаситель.
Сидящий в одном из кресел князь отложил на круглый столик большую книгу с объемным текстом, сделанным специально, чтобы чуткие пальцы Видящего могли различать знаки. Её плотный красный переплёт оказался единственным цветным пятном в белоснежном покое, словно кровавый след. Даже повязка на глазах князя поменяла привычный черный окрас на бесцветный -- знак печали и покоя. Шарисс медленно повернул голову на звук моего голоса, смотря мимо зеркала. На губах Видящего появилась осторожная, доброжелательная улыбка.
-- Сейчас ты скажешь, что ждал меня, не так ли? -- я отпил горячего чая с ягодным привкусом, пытаясь согреться. В замке Эрика всегда царил холод. Совсем другой холод, нежели чем снаружи. Тот мороз был живым, колким... разве что ветер, приходящий с Ледяного океана, отдавал привкусом тлена.
-- Да, ждал, -- слепец вздохнул, -- знал, что обязательно навестишь меня. Ты ведь не поверишь, если я скажу, что это было необходимо для мира? Может быть, для всей множественной вселенной. Жаль, я не могу показать тебе того, что вижу.
-- Почему же не поверю? -- постарался изобразить удивление, отыскав ассоциацию среди пыльных полок воспоминаний. -- Поверю, если убедительно соврешь. Знаешь ли, ещё с прошлой жизни у меня сохранилась глупая привычка верить всему, что красиво говорят... Правда эта вера ничего не изменит.
Шарисс кивнул.
-- Ты поймешь, спаситель. Обязательно поймешь. Как всегда в последний миг, чтобы ничего не успеть исправить, но знание придёт. Оно уже сейчас витает возле тебя. Да, я знал, что тебе потребуется поговорить со мной, но не смог увидеть: о чём? Тебе больше не нужны ответы, извинения, слова...
-- Я хотел спросить, что ты чувствовал, отправляя наивного мальчишку на убой? Как это: видеть всё? Неужели тебя не мучили кошмары того, чему ты шаг за шагом позволял сбыться? Неужели служение старой пряхе настолько важно, что ты согласился довести ту игру до конца?
-- Что я чувствовал... -- эхом повторил князь, -- на это сложно ответить. Ведь для этого я и родился -- помогать исполнять предначертанные события. Кажется, я уже говорил это когда-то давно тому мальчику, но он, к сожалению, не запомнил. Сергей, хоть ты и изменился, всё равно продолжаешь оценивать окружающий мир с позиции человеческого подростка. Абсурд: палач с сознанием обиженного ребёнка. Воистину слепая госпожа любит неожиданные повороты! Да... ты ведь и сам знаешь, что игра далека от завершения. Она продлится даже после моей смерти. И после твоего ухода, спаситель, она не остановиться. Но нет, мне не снились кошмары -- только свобода.
-- Свобода для одного -- рабство остальных.
-- Совсем не обязательно. Это тоже человеческая логика. Свобода для всех возможна, просто тот единственный выход очень сложно найти, -- князь повернул голову ещё чуть-чуть. Теперь могло показаться, что он смотрит мне прямо в глаза. Будто его направляла сама паучиха, спеша убедиться, что игра действительно продолжается, и она не ошиблась в своих расчётах.
-- Я попытаюсь, -- отпил ещё чая, -- можете начинать готовиться к войне. Люди долго не протянут, Андриан уже несколько раз начинал переговоры. Скоро слуги мастера попробуют на прочность защиту вашего леса. Но это после того, как я завершу дела на человеческих землях, там ещё осталось, где развернуться. Так что время есть... Да, князь, знай, когда мы увидимся в следующий раз -- я сорву с тебя эту чертову повязку, чтобы посмотреть в глаза старой пряхе. И даже смогу почувствовать удовольствие, обрекая тебя на смерть. Как ты когда-то обрек меня.
-- Только ты остался жить, спаситель...
-- Ошибаешься. Ответь ещё на один вопрос: почему ты продолжаешь называть меня спасителем даже теперь, зная, что я делаю, кем стал? Это лицемерно и некрасиво.
-- Ты спаситель, Сергей. Это твоя сущность -- она останется такой, в кого ты ни превратишься, кем ни попытаешься быть. Но, кажется, я уже сказал, что ты обязательно всё поймёшь...
-- Пойму, и может быть, против твоих слов успею что-то исправить. До встречи.
Связь оборвалась резко, разбив зеркало. Я не стал его восстанавливать, рассматривая свое отражение, исказившееся в мутных осколках. Они медленно, словно в замедленной съёмке, падали на каменный пол, сверкая в тусклом свете камина, как драгоценности.
-- Значит, всё-таки война, а не истребление? -- Эрик, вышел из тени, отряхивая с плеч начавший таять снег. Последнее время он так же пристрастился проводить время на открытых площадках башен города. -- Моя госпожа будет рада.
-- Значит, война, -- согласился, поднимаясь из кресла, -- но не гарантирую, что твоя госпожа будет рада этой задумке.
-- Нет, игрушка, не будет... Игра закончена, мальчики.
Услышав звонкий голос, я наклонил голову, чтобы никто не заметил моей странной усмешки. Алевтина сидела в том самом кресле, с которого я поднялся несколько секунд назад. Сейчас творец не выглядела хрупкой девочкой. Молодая женщина, сознание услужливо подсказало, что кроме всего прочего -- женщина ослепительно красивая. Разве что этот бездушный взгляд, который портил все очарование и вызывал у меня ассоциацию с отвращением.
Алевтина вообще ассоциировалась у меня с редкой и ядовитой змеёй.
-- Что тебя привело в эту скромную обитель, госпожа? -- последнее слово далось без запинки и внутренних сомнений. Разве что постарался добавить немного иронии. Право слово, у Бездны не может быть господ -- только слуги. Но вот догадывается ли об этом сама творец?
Я подал знак Эрику.
И мастер растворился в наплывающих тенях. Не зря же мы с Эриком трудились над пустотными щитами последние недели с тех пор, как Ирэн сыграла свою роль, "случайно" открыв Девеану моя тайну. Ничего удивительного... я не мог не ощутить, что с девочкой что-то не так, ведь с самого начала я ассоциировал её как свою Ирэн -- взрослую женщину, узнавшую боль. И этот запах отчаянья я не смог бы перепутать ни с чем иным. Понять, что я не единственный помню прошлую жизнь, было уже несложно. А дальше оставалось только играть свои роли.
Стоящий за спинкой кресла надзиратель, различив более не скрываемые эмоции, только сильнее нахмурился, сверля меня тяжёлым взглядом.
-- Ты и привёл, Сергей, -- Алевтина лицемерно вздохнула, -- Девеан принёс тревожные вести, и мне больно видеть подтверждение им.
-- Каменное сердце не может болеть, госпожа.
-- Если бы это было правдой... -- Алив пристально всматривалась в меня, словно надеялась отыскать чертовски важные ответы, -- мне действительно больно, Сергей, что ты так бездарно использовал данный тебе шанс. Я ожидала других результатов, но вместо благородного мстителя, изучающего данные ему силы, вижу наглого щенка, убивающего невиновных людей. И этот щенок, проигнорировав щедрые дары, призвал то, что было заперто Поколением нечеловеческой ценой...
-- Сколько пафоса! Ты сама дала мне свободу действий, госпожа. И я распорядился ей так, как посчитал нужным.
Творец покачала головой, повернувшись к Девеану.
-- Кажется, я просила тебя проследить, чтобы эмоции не нашли лазейку раньше времени? -- в её интонациях прозвучало точно отмеренное раздражение.
-- Простите, Великая, -- с презрением произнес Девеан последнее слово.
Кажется, Алевтина коллекционирует диковинки, не задумываясь о том, что когда-нибудь одна из них всадит отравленный Бездной нож в сердце творцу или, скорее, в спину.
-- О наказании мы поговорим позже. А ты, Сергей, собирайся. Свобода действий закончилась, раз ты решил поиграть с тем, чего не понимаешь. Предателям ты отомстил, так что свои условия сделки я выполнила, -- женщина поднялась из кресла, оправляя короткое светлое платье и зябко ежась от прикосновений игл холода. -- Я разрываю договор...
Струна лопнула.
И совершенно неожиданно я понял, что мне по-настоящему хочется рассмеяться: двух слов хватило, чтобы уничтожить последний барьер, поставленный самой Алевтиной, о котором я даже не подозревал. Слияние с чужой сущностью состоялось. Кажется, творец сама не поняла, какой подарок сделала мне.
-- Да, Сергей, -- женщина расценила мою гримасу по-своему, -- нужно всегда слушать условия, а не слепо соглашаться... я ведь сказала, что у меня будет право остановить тебя? Твои действия ставят существование этого мира под угрозу, а значит.
-- Это значит, что ты, госпожа, разорвала бы договор в любом случае, отыскав какую-нибудь ошибку -- малейшую угрозу в моих действиях. Очень удобно: заключать подобные договоры. Но я понимаю, игрушка, подобная мне, большая редкость и должна храниться под стеклянным колпаком и контролироваться любыми способами. Ты показала, насколько я действительно тебе нужен. Ведь кроме контроля, коллекционеры ужасно опасаются повредить дорогую вещь. Напрасно ты выдала этот досадный страх, я не пойду с тобой, госпожа.
Последнее слово выделил нарочно.
Развернувшись, я вышел из комнаты и, вступив в первую тень, переместился в большой зал. Можно сказать, отступил на заранее заготовленные позиции. Эрик уже ждал меня. Он сидел на последней ступеньке лестницы, разглядывая начерченную на полу правильную геометрическую фигуру. Её грани тускло мигали в полумраке громады, вытесанной в скале, которой и являлась главная башня замка-города. Тьма казалась осязаемой, живой. Она с предвкушением ожидала того, что должно было произойти.
Эрик провел последнюю линию и положил рядом с собой кисточку, испачканную бордовой краской. Мастер не был ни капли расстроен тем, что война всех со всеми откладывалась на неопределённый срок. Новый персонаж занял его внимание полностью и интересовал куда сильнее старшего народа и грязных людских городов.
-- Скажи, ты уверен в том, что собираешься сделать? -- он посмотрел мне в глаза.
-- Абсолютно. Против?
-- Просто я считаю, что это может получиться некрасиво, -- мастер поднялся на ноги и быстро обошел свое творение, -- слишком быстро. Всего несколько недель, как ты расправился с проводниками, и все это время ничего не происходило. Мы разговаривали, наблюдали за уничтожением очередного города, играли, разговаривали... Ещё эта девчонка. И опять разговоры. Холод. Этого времени словно уже нет. И не было. Оно выпало из общей канвы. Странно.
-- Может быть, и к лучшему. Что-то должно оставаться только внутри тебя. Что-то скучно-обыденное, важное только для самого человека. Я постараюсь, чтобы все вышло именно так, как надо, мастер. Не стоит растягивать то, что можешь не успеть довести до конца.
-- О да! -- Алевтина выглядела рассерженной. Чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы гримаса недовольства не портила кукольного личика великого творца. -- Например, сейчас произойдет вот что: ты извинишься за свою последнюю фразу, после чего пойдёшь за мной. Я говорила, что люблю строптивые игрушки, но, кажется, забыла добавить, что всё равно им следует знать своё место. Второй раз просить не буду. Идём...
Девеан покачал головой. Кажется, надзиратель уже жалел о секундном порыве. Впрочем, что только не делают существа, обладающие недостатком души, подчиняясь коротким вспышкам эмоций. Сколько глупости, сколько ошибок. Боль, которую они причиняют в первую очередь себе и своим близким.
