— Сэр, — начала она, но тут же сплюнула вместе с липкой слюной. — Господин Харрел.
— Майло, — ответил вдруг мэр. — Я вижу, ты… девочка хорошая. К тому же, мы… мы здесь совсем одни. Ты меня… меня понимаешь? — он голодным взглядом своих поросячьих глаз осматривал Майру с ног до головы.
Мысль о том, что все жители в этом чудном городке — маньяки, быстрее завертелась в голове. А надежда на спасение с той же скоростью угасала. Но Майра не растерялась и продолжила:
— Майло, — произнесла она, стараясь не показывать лицом своё отвращение, как к имени, так и к мэру в целом, — вы не пробовали обращаться к врачу? Ваше состояние…
— Приближает скорую кончину, — он хмыкнул, сделал ещё шаг и уже стоял на второй ступени.
Майра готова была поклясться, что проезжая мимо не видела этих трёх ступеней, ведущих к двери. Видимо, запущенный сад хорошо маскировал их.
— Мы отсюда никогда не уйдём. Здесь… наш дом.
— Я не верю в мистику, — ответила Майра. — Вы сами не видите, что говорите странные, бредовые вещи? Как можно жить на богом забытом острове всю свою жизнь?! Это у вас религия такая? Сектанты? А я то хоть смогу отсюда убраться?
Рядом с Майло она вдруг почувствовала себя спокойнее. Он по-прежнему пугал её, но что он мог сделать? Толстый, потный, неповоротливый и короткорукий. Он сам свалится со ступеней и свернёт себе шею. Майре даже руки пачкать не придётся.
— Всему своё время, милая, — сказал он, делая ещё один шаг. — Всему… своё время.
Внутри было холодно. Мраморные стены и пол превращали здание администрации в самый настоящий склеп. Здесь было темно. Тяжёлый гобелен закрывал высокие окна. Открытая приёмная также была пустой, за исключением, разве что, письменного стола с древним кнопочным телефоном, да стеллажей вдоль глухой стены. На полках стояли книги и картонные папки. Видимо, когда-то здесь кипела работа и какая-никакая, но жизнь.
— Где ваш секретарь? — поинтересовалась Майра. В немой тишине ей не хотелось находиться.
— Секретарь? — Майло выдохнул с облегчением, расстёгивая пуговицы на рубашке.
Майра отвернулась, сделала вид, что рассматривает испещрённую белыми жилами стену.
— У нас в городе не так… много работы, — обмахиваясь руками, Майло побрёл к одной из дверей. — А вы… хотите предложить свою… кандидатуру?
Девушка оставила чемодан у двери, пошла за мэром.
— Н-нет, не думаю, что я сгожусь на эту должность, — но тут она вспомнила про Габриэлу и её предложение работать помощницей директора школы. — Извините, Майло, — она подошла к нему ближе. Остановилась. — Габриэла… Госпожа Кобб, — вспомнила Майра. — Она сказала, что за проживание я могу оплатить только работой в школе. Она это серьёзно?
От услышанного мэр рассмеялся. Его каркающий смех пронёсся по всему залу. Отражался от стен, добавляя эху зловещие нотки.
— Тебе ещё многому… придётся у нас… поучиться, — насмеявшись вдоволь, произнёс он. — А ты, милая,... правда решила остаться… у этой старой… карги? Габриэла даже не умеет… Не умеет с детьми обращаться. Я бы… я не доверил бы ей своего сына, — на мгновение Майло замер. — Если бы он… он был у меня.
На какое-то время Майре показалось, что мужчина впал в забытие. Мрачное прошлое её не интересовало. Она ждала ответ на свой вопрос.
— Я не хочу здесь ничему учиться. И оставаться не хочу. Скажите, как покинуть остров!
Мэр нахмурился. Потом взглянул на Майру со всей серьёзностью.
— Отсюда нельзя... уйти или уехать, — он передёрнул плечами. — Такая вот у нас... судьба: рождаться, служить... своему городу и... умирать... здесь.
Майра на мгновение опешила, но потом встряхнула головой, отгоняя наваждение.
— Но я же не родилась здесь и не росла. Я приехала сюда, понимаете?! Как турист. К вам разве не приезжают туристы? Вы хотя бы знаете, что это за слово такое?
В этот момент она чувствовала себя более чем странно: зная, что это очевидные вещи, по крайней мере для большинства людей, Майра всё же пыталась достучаться до сознания мэра. И в то же время понимала, что этим ставит не только себя в глупое положение, но и самого Майло в ещё более неловкое.
— Я знаю, кто такой... «турист», — от произнесённого слова мужчину передёрнуло, — госпожа...
— Харрингтон, — напомнила Майра.
— Да, да, — он закивал и поплёлся к двери.
Похоже, он собирался зайти в свой кабинет. Однако Майра не решалась следовать за ним. Но и узнать причину, по которой невозможно покинуть остров, ей тоже хотелось. Разрешить внутренний конфликт: идти за мэром или не идти, ей помог сам господин Харрел.
— Если вы... вы, госпожа... Хар... Харрингтон, — он прокашлялся, — хотите узнать, что нас... Нас здесь держит, — он сделал глубокий вдох и продолжил: — Проходите.
Майло протянул руку в сторону закрытой двери, приглашая Майру зайти.
Уильям вернулся домой, погружённый в думы. Голова переполнялась от наводнивших её мыслей: справятся ли Рой и Коул со своей задачей; сколько ещё ему придётся гоняться за оборотнями; не упустит ли он взросление собственной дочери; как отвадить от себя Габриэлу и, наконец: кто такая Майра Харрингтон. Когда Билл прошёл в гостиную, больше похожую на берлогу из-за большого числа спальных мешков на полу, грязной посуды на всех горизонтальных поверхностях и вороха мужской одежды на диване, устало вздохнул, закрыл глаза, слегка надавил на них пальцами. Постоял так немного, пока не услышал знакомый голос.
— Я не собираюсь здесь убираться, — сказала дочь, поёрзав в кресле, на которое она забралась с ногами. — Мне и своей комнаты хватает. И ещё кухни два раза в неделю.
Джоди не смотрела на отца. У неё в руках была книга и карандаш с блокнотом. Девочка делала уроки. Уже за это Билл ей благодарен. Он надеялся, что его единственный ребёнок выберется отсюда, как окончит школу. И не займёт его место, как это сделал он после скоропостижной смерти отца. Охота на оборотней сильно отличается от привычной охоты на беззащитных зверей. И у него были все основания называть лесных животных беззащитными.
— Я уже рад тому, что ты делаешь уроки. Ученье просвящает тебя, — он принялся за уборку. Сначала взялся за спальные мешки.
— Йеп, — протянула Джоди и в подтверждение сказанного надула пузырь из жвачки и тот лопнул. У неё не было желания разговаривать.
Билл скрутил в рулон уже второй мешок, положил его в свободный угол между стеной и комодом. Посмотрел на дочку. Она сидела отстранённо от окружающего мира, от него — родного папы. Где-то там, в её голове, есть другой, более светлый и радужный мир, в котором живут разноцветные пони. Они едят цветы и какают бабочками. От представления последнего Билл поперхнулся и стал кашлять. И как только прокашлялся, вновь взглянул на Джоди. Она, как ни в чём не бывало, что-то чиркала в блокноте.
В комнате висела тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и скрежетом грифеля по бумаге. Уильяму стало не по себе. Вот уже несколько лет, сколько на самом деле — он не помнил, не хотел помнить, они живут с Джоди вдвоём. И, пожалуй, воспитание дочери-подростка даётся ему труднее, чем поимка оборотней. Для этого он был рождён, воспитан и обучен. Но к роли отца его никто не готовил. И теперь он был в растерянности.
— Что вам задали? — рискнул завязать разговор. Билл продолжил сворачивать спальные мешки.
Джоди какое-то время не отвечала. То ли не хотела этого делать, то ли была занята уроками. Но потом всё-таки подала голос:
— Да так, про историю города. Госпожа Кобб лично раздавала темы, — последнее предложение девочка произнесла с отвращением. — Ненавижу её!
И в доказательство своих слов, она швырнула карандаш в голову оленя. Карандаш ударился, отскочил и упал на пол. Вставать за ним Джоди не собиралась.
— И какая тема досталась тебе? — продолжил интересоваться Билл.
— Легенда Тисовой Рощи.
Уильям хмыкнул. Подобрал карандаш и протянул его дочке.
— Тема достойна твоего внимания, — он улыбнулся. — Нашла что-нибудь интересное? — кивнул на книгу.
Джоди взяла карандаш, провела им линию под записью в блокноте и закрыла книгу. Снаружи книга напоминала энциклопедию — такой большой и объёмной она была.
— Только то, что здесь раньше не было никакого острова и не было никакой рощи, — скучающим голосом ответила девочка. — А потом, вдруг, всплыла. Но она не была заселена долгое время.
Уильям одобрительно кивал. Он оставил своё занятие, сел на подлокотник дивана, внимательно слушая Джоди.
— А потом на нём стал расти тис. Его туда никто не завозил. Он сам по себе стал там расти. И я не вижу в этом ничего удивительного. В те древние времена люди не догадывались, наверное, что семена растений на остров могли занести птицы. Или же в этой земле они уже были и только ждали возможности прорасти, — она передёрнула плечами. — Здесь нет ничего мистического.
— Разве? — не сдержался Билл. — То, что этот остров год от года, на протяжении долгого времени всё больше выходил из-под толщи воды и медленно покрывался деревьями — это ли уже не чудо? Но ведь не это главное. А город, который построили в самом его сердце. Ты этого в книге не прочла?
Джоди помотала головой.
— Там скукота. И у меня уже глаза слипаются, — она опустила ноги на пол, собиралась встать, но Билл положил руки на её плечи, удержав на месте.
— А как ты смотришь на то, что я расскажу тебе не такую скучную историю про наш город? Её мне твой дед рассказал. А ему — его отец. Эта история передавалась от отца к сыну в семьях основателей.
— Мои предки были основателями? — оживилась вдруг Джоди. — Почему об этом никто не знает? А семей было несколько? — она сбросила руки отца и вновь забралась в кресло с ногами.
— Да, Джоди, твои предки по моей линии были основателями. Таких семей было четыре: Саммерс, Харрел, Кобб и Бэнкс.
От услышанного у девочки глаза на лоб полезли.
— Габриэла из числа основателей? Ты это серьёзно?!
Билл усмехнулся и помотал головой.
— Нет, её ныне покойный муж. У всех семей рождались сыновья и у этих сыновей тоже были сыновья. Ты хотела мистику? Вот она, в чистом виде!
— Но я ведь не сын, — опомнилась Джоди. — И Габриэла...
Билл хмыкнул, сложил руки на груди.
— Ты даже лучше сына, — он улыбнулся. — У господина и госпожи Кобб нет детей. И после смерти Гарольда его жена утратила связь с основателями. Но времена сейчас другие и никому, особенно нашему мэру, нет никакого дела до соблюдения свода правил, который связывал наши четыре семьи на протяжении столетий.
Джоди прижала книгу к груди, смотрела на отца и, кажется, не моргала.
— Мы вырождаемся, Джоди. Наши семьи. Может быть, это и есть наказание за нарушение правил, — Билл пожал плечами и задумался.
Девочка некоторое время смотрела на него, ждала продолжения. Но отец не спешил говорить. Воспоминания накрыли его с головой, как мягкое одеяло. Джоди привстала, коснулась его колена, попробовала растормошить. Билл недовольно буркнул, как будто спал, а его начали будить.
— Папа, ты хотел рассказать мне про историю города и о семьях-основателях, — напомнила она.
Билл взглянул на Джоди усталым и полным грусти взглядом. Натянул улыбку, отгоняя прочь мрак, застилающий его сознание, встал на ноги и потянулся.
— Давай, завтра, милая. Я очень устал. Да и тебе пора спать.
На удивление отца, дочь повела себя спокойно. Она только дёрнула плечами, обхватила покрепче книгу.
— Хорошо. Спокойной ночи, — сказала она и ушла в свою комнату.
Билл вновь почувствовал себя никчёмным. Интерес Джоди, который он почувствовал, когда заговорил о семьях-основателях, погас. И получится ли у него вновь зажечь искорку? В нём самом взвилось яркое пламя, словно то, о чём он вспомнил, произошло только вчера. Но на самом деле прошло чуть больше десяти лет.
Он вздохнул, запрокинул голову, подставляя лицо тёплому свету люстры. Закрыл глаза. Биллу многое предстояло рассказать Джоди. Но он всё ещё сомневался в её готовности узнать правду о своей матери и о работе отца.
— Госпожа Харрингтон, — позвал Майло уже из кабинета. — Майра, прошу вас... заходите. Будьте моей... моей гостьей.
Ещё на пороге Майра услышала глухой натянутый скрип. А когда зашла в кабинет мэра, увидела, что он сидит в кожаном кресле. Массивный стол перед ним был по традиции завален бумагами. Но удивляло Майру другое: сам кабинет был не очень большим, зато ящиков и стеллажей здесь предостаточно. Несколько деревянных стульев расположились вдоль свободной стены, но между ними стояли высокие металлические ящики, которые обычно можно увидеть в полицейских участках. И то в фильмах.
— А вам здесь не тесно? — спросила она, подходя к одному из стульев.
На ящиках лежала толстым слоем пыль, на стульях — тоже. Майра остановилась, посмотрела на захламлённый стол Майло и на него самого. Мужчина, в силу своей комплектации, сидел настолько близко к столу, насколько мог. Но даже этого не было достаточно для того, чтобы свободно достать ручку из пластиковой подставки, не говоря уже о том, чтобы делать запись. Ни компьютера, ни ноутбука в его кабинете тоже не было.
«В какую временную линию я попала?» — задалась вопросом Майра. Но вслух озвучивать мысль не стала.
— Ну, так, — растерянно произнёс мэр, развёл руки в стороны ещё больше, — городок у нас хоть и маленький, но, — он глубоко вдохнул, — бумаг, как вы сами видите, много. А вот помощников... — он заинтересовано смотрел на Майру.
Наученная горьким опытом, как личной офисной работы, так и общением с Габриэлой Кобб, девушка замотала головой.
— Извините, господин мэр, — начала она.
— Майло. Зовите меня Майло. Мы же с вами здесь... одни. Зачем вся эта... формальность? — он протянул руку, указывая на один из стульев. — Присядьте. В ногах правды нет.
Майра не спешила садиться и уж тем более соглашаться со словами Харрела. В ногах было больше правды, чем во всём этом городке.
— Нет, Майло, — взяла себя в руки , — я знаю к чему вы клоните. Вы хотите предложить мне работу у вас. Как возможность оплатить своё проживание в пансионе этой вашей, — Майра на мгновение опустила взгляд в пол, вспоминая фамилию старухи, — Кобб! — выкрикнула она вдруг.
Мэр покачал головой. В его жесте Майра увидела недовольство сказанным. И уже начала тихонечко ругать себя за такой скорый и смелый ответ.
— Майра, мы с вами... взрослые люди, — он попытался сесть в кресле удобно, но с первого раза у него не получилось. — Так давайте... решать проблемы... по-взрослому.
— О каких «проблемах» вы говорите, Майло? — она подошла ближе к столу. — Я вижу здесь только одну проблему: ваше нежелание отправить меня обратно на материк, — она сложила руки в замок на груди и серьёзно уставилась на мужчину.
Мэр кряхтел, пытаясь вылезти из узкого кресла. Бордовая обивка его трона скрипела так, будто готовилась лопнуть. От частого и сильного дыхания шевелились листки на столе. Харрел всё же решил не напрягаться и остался сидеть в кресле так, как сидел. И стоило ему только прийти в себя после манипуляций со своей тушей, внимание переключилось на Майру.
— Вы видели, что я сейчас... делал? — вдруг задал он встречный вопрос.
Майра была озадачена сменой разговора и сама того не осознавая, кивнула. Мэр продолжил:
— Хорошо. Тогда вы должны... понять, что всем нам будет лучше, и вам в частности, если вы... перестанете пытаться задавать... один и тот же глупый вопрос.
— Майло, — ответил вдруг мэр. — Я вижу, ты… девочка хорошая. К тому же, мы… мы здесь совсем одни. Ты меня… меня понимаешь? — он голодным взглядом своих поросячьих глаз осматривал Майру с ног до головы.
Мысль о том, что все жители в этом чудном городке — маньяки, быстрее завертелась в голове. А надежда на спасение с той же скоростью угасала. Но Майра не растерялась и продолжила:
— Майло, — произнесла она, стараясь не показывать лицом своё отвращение, как к имени, так и к мэру в целом, — вы не пробовали обращаться к врачу? Ваше состояние…
— Приближает скорую кончину, — он хмыкнул, сделал ещё шаг и уже стоял на второй ступени.
Майра готова была поклясться, что проезжая мимо не видела этих трёх ступеней, ведущих к двери. Видимо, запущенный сад хорошо маскировал их.
— Мы отсюда никогда не уйдём. Здесь… наш дом.
— Я не верю в мистику, — ответила Майра. — Вы сами не видите, что говорите странные, бредовые вещи? Как можно жить на богом забытом острове всю свою жизнь?! Это у вас религия такая? Сектанты? А я то хоть смогу отсюда убраться?
Рядом с Майло она вдруг почувствовала себя спокойнее. Он по-прежнему пугал её, но что он мог сделать? Толстый, потный, неповоротливый и короткорукий. Он сам свалится со ступеней и свернёт себе шею. Майре даже руки пачкать не придётся.
— Всему своё время, милая, — сказал он, делая ещё один шаг. — Всему… своё время.
Внутри было холодно. Мраморные стены и пол превращали здание администрации в самый настоящий склеп. Здесь было темно. Тяжёлый гобелен закрывал высокие окна. Открытая приёмная также была пустой, за исключением, разве что, письменного стола с древним кнопочным телефоном, да стеллажей вдоль глухой стены. На полках стояли книги и картонные папки. Видимо, когда-то здесь кипела работа и какая-никакая, но жизнь.
— Где ваш секретарь? — поинтересовалась Майра. В немой тишине ей не хотелось находиться.
— Секретарь? — Майло выдохнул с облегчением, расстёгивая пуговицы на рубашке.
Майра отвернулась, сделала вид, что рассматривает испещрённую белыми жилами стену.
— У нас в городе не так… много работы, — обмахиваясь руками, Майло побрёл к одной из дверей. — А вы… хотите предложить свою… кандидатуру?
Девушка оставила чемодан у двери, пошла за мэром.
— Н-нет, не думаю, что я сгожусь на эту должность, — но тут она вспомнила про Габриэлу и её предложение работать помощницей директора школы. — Извините, Майло, — она подошла к нему ближе. Остановилась. — Габриэла… Госпожа Кобб, — вспомнила Майра. — Она сказала, что за проживание я могу оплатить только работой в школе. Она это серьёзно?
От услышанного мэр рассмеялся. Его каркающий смех пронёсся по всему залу. Отражался от стен, добавляя эху зловещие нотки.
— Тебе ещё многому… придётся у нас… поучиться, — насмеявшись вдоволь, произнёс он. — А ты, милая,... правда решила остаться… у этой старой… карги? Габриэла даже не умеет… Не умеет с детьми обращаться. Я бы… я не доверил бы ей своего сына, — на мгновение Майло замер. — Если бы он… он был у меня.
На какое-то время Майре показалось, что мужчина впал в забытие. Мрачное прошлое её не интересовало. Она ждала ответ на свой вопрос.
— Я не хочу здесь ничему учиться. И оставаться не хочу. Скажите, как покинуть остров!
Мэр нахмурился. Потом взглянул на Майру со всей серьёзностью.
— Отсюда нельзя... уйти или уехать, — он передёрнул плечами. — Такая вот у нас... судьба: рождаться, служить... своему городу и... умирать... здесь.
Майра на мгновение опешила, но потом встряхнула головой, отгоняя наваждение.
— Но я же не родилась здесь и не росла. Я приехала сюда, понимаете?! Как турист. К вам разве не приезжают туристы? Вы хотя бы знаете, что это за слово такое?
В этот момент она чувствовала себя более чем странно: зная, что это очевидные вещи, по крайней мере для большинства людей, Майра всё же пыталась достучаться до сознания мэра. И в то же время понимала, что этим ставит не только себя в глупое положение, но и самого Майло в ещё более неловкое.
— Я знаю, кто такой... «турист», — от произнесённого слова мужчину передёрнуло, — госпожа...
— Харрингтон, — напомнила Майра.
— Да, да, — он закивал и поплёлся к двери.
Похоже, он собирался зайти в свой кабинет. Однако Майра не решалась следовать за ним. Но и узнать причину, по которой невозможно покинуть остров, ей тоже хотелось. Разрешить внутренний конфликт: идти за мэром или не идти, ей помог сам господин Харрел.
— Если вы... вы, госпожа... Хар... Харрингтон, — он прокашлялся, — хотите узнать, что нас... Нас здесь держит, — он сделал глубокий вдох и продолжил: — Проходите.
Майло протянул руку в сторону закрытой двери, приглашая Майру зайти.
Часть 3. Семьи-основатели
Уильям вернулся домой, погружённый в думы. Голова переполнялась от наводнивших её мыслей: справятся ли Рой и Коул со своей задачей; сколько ещё ему придётся гоняться за оборотнями; не упустит ли он взросление собственной дочери; как отвадить от себя Габриэлу и, наконец: кто такая Майра Харрингтон. Когда Билл прошёл в гостиную, больше похожую на берлогу из-за большого числа спальных мешков на полу, грязной посуды на всех горизонтальных поверхностях и вороха мужской одежды на диване, устало вздохнул, закрыл глаза, слегка надавил на них пальцами. Постоял так немного, пока не услышал знакомый голос.
— Я не собираюсь здесь убираться, — сказала дочь, поёрзав в кресле, на которое она забралась с ногами. — Мне и своей комнаты хватает. И ещё кухни два раза в неделю.
Джоди не смотрела на отца. У неё в руках была книга и карандаш с блокнотом. Девочка делала уроки. Уже за это Билл ей благодарен. Он надеялся, что его единственный ребёнок выберется отсюда, как окончит школу. И не займёт его место, как это сделал он после скоропостижной смерти отца. Охота на оборотней сильно отличается от привычной охоты на беззащитных зверей. И у него были все основания называть лесных животных беззащитными.
— Я уже рад тому, что ты делаешь уроки. Ученье просвящает тебя, — он принялся за уборку. Сначала взялся за спальные мешки.
— Йеп, — протянула Джоди и в подтверждение сказанного надула пузырь из жвачки и тот лопнул. У неё не было желания разговаривать.
Билл скрутил в рулон уже второй мешок, положил его в свободный угол между стеной и комодом. Посмотрел на дочку. Она сидела отстранённо от окружающего мира, от него — родного папы. Где-то там, в её голове, есть другой, более светлый и радужный мир, в котором живут разноцветные пони. Они едят цветы и какают бабочками. От представления последнего Билл поперхнулся и стал кашлять. И как только прокашлялся, вновь взглянул на Джоди. Она, как ни в чём не бывало, что-то чиркала в блокноте.
В комнате висела тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и скрежетом грифеля по бумаге. Уильяму стало не по себе. Вот уже несколько лет, сколько на самом деле — он не помнил, не хотел помнить, они живут с Джоди вдвоём. И, пожалуй, воспитание дочери-подростка даётся ему труднее, чем поимка оборотней. Для этого он был рождён, воспитан и обучен. Но к роли отца его никто не готовил. И теперь он был в растерянности.
— Что вам задали? — рискнул завязать разговор. Билл продолжил сворачивать спальные мешки.
Джоди какое-то время не отвечала. То ли не хотела этого делать, то ли была занята уроками. Но потом всё-таки подала голос:
— Да так, про историю города. Госпожа Кобб лично раздавала темы, — последнее предложение девочка произнесла с отвращением. — Ненавижу её!
И в доказательство своих слов, она швырнула карандаш в голову оленя. Карандаш ударился, отскочил и упал на пол. Вставать за ним Джоди не собиралась.
— И какая тема досталась тебе? — продолжил интересоваться Билл.
— Легенда Тисовой Рощи.
Уильям хмыкнул. Подобрал карандаш и протянул его дочке.
— Тема достойна твоего внимания, — он улыбнулся. — Нашла что-нибудь интересное? — кивнул на книгу.
Джоди взяла карандаш, провела им линию под записью в блокноте и закрыла книгу. Снаружи книга напоминала энциклопедию — такой большой и объёмной она была.
— Только то, что здесь раньше не было никакого острова и не было никакой рощи, — скучающим голосом ответила девочка. — А потом, вдруг, всплыла. Но она не была заселена долгое время.
Уильям одобрительно кивал. Он оставил своё занятие, сел на подлокотник дивана, внимательно слушая Джоди.
— А потом на нём стал расти тис. Его туда никто не завозил. Он сам по себе стал там расти. И я не вижу в этом ничего удивительного. В те древние времена люди не догадывались, наверное, что семена растений на остров могли занести птицы. Или же в этой земле они уже были и только ждали возможности прорасти, — она передёрнула плечами. — Здесь нет ничего мистического.
— Разве? — не сдержался Билл. — То, что этот остров год от года, на протяжении долгого времени всё больше выходил из-под толщи воды и медленно покрывался деревьями — это ли уже не чудо? Но ведь не это главное. А город, который построили в самом его сердце. Ты этого в книге не прочла?
Джоди помотала головой.
— Там скукота. И у меня уже глаза слипаются, — она опустила ноги на пол, собиралась встать, но Билл положил руки на её плечи, удержав на месте.
— А как ты смотришь на то, что я расскажу тебе не такую скучную историю про наш город? Её мне твой дед рассказал. А ему — его отец. Эта история передавалась от отца к сыну в семьях основателей.
— Мои предки были основателями? — оживилась вдруг Джоди. — Почему об этом никто не знает? А семей было несколько? — она сбросила руки отца и вновь забралась в кресло с ногами.
— Да, Джоди, твои предки по моей линии были основателями. Таких семей было четыре: Саммерс, Харрел, Кобб и Бэнкс.
От услышанного у девочки глаза на лоб полезли.
— Габриэла из числа основателей? Ты это серьёзно?!
Билл усмехнулся и помотал головой.
— Нет, её ныне покойный муж. У всех семей рождались сыновья и у этих сыновей тоже были сыновья. Ты хотела мистику? Вот она, в чистом виде!
— Но я ведь не сын, — опомнилась Джоди. — И Габриэла...
Билл хмыкнул, сложил руки на груди.
— Ты даже лучше сына, — он улыбнулся. — У господина и госпожи Кобб нет детей. И после смерти Гарольда его жена утратила связь с основателями. Но времена сейчас другие и никому, особенно нашему мэру, нет никакого дела до соблюдения свода правил, который связывал наши четыре семьи на протяжении столетий.
Джоди прижала книгу к груди, смотрела на отца и, кажется, не моргала.
— Мы вырождаемся, Джоди. Наши семьи. Может быть, это и есть наказание за нарушение правил, — Билл пожал плечами и задумался.
Девочка некоторое время смотрела на него, ждала продолжения. Но отец не спешил говорить. Воспоминания накрыли его с головой, как мягкое одеяло. Джоди привстала, коснулась его колена, попробовала растормошить. Билл недовольно буркнул, как будто спал, а его начали будить.
— Папа, ты хотел рассказать мне про историю города и о семьях-основателях, — напомнила она.
Билл взглянул на Джоди усталым и полным грусти взглядом. Натянул улыбку, отгоняя прочь мрак, застилающий его сознание, встал на ноги и потянулся.
— Давай, завтра, милая. Я очень устал. Да и тебе пора спать.
На удивление отца, дочь повела себя спокойно. Она только дёрнула плечами, обхватила покрепче книгу.
— Хорошо. Спокойной ночи, — сказала она и ушла в свою комнату.
Билл вновь почувствовал себя никчёмным. Интерес Джоди, который он почувствовал, когда заговорил о семьях-основателях, погас. И получится ли у него вновь зажечь искорку? В нём самом взвилось яркое пламя, словно то, о чём он вспомнил, произошло только вчера. Но на самом деле прошло чуть больше десяти лет.
Он вздохнул, запрокинул голову, подставляя лицо тёплому свету люстры. Закрыл глаза. Биллу многое предстояло рассказать Джоди. Но он всё ещё сомневался в её готовности узнать правду о своей матери и о работе отца.
Часть 4. Город-клетка
— Госпожа Харрингтон, — позвал Майло уже из кабинета. — Майра, прошу вас... заходите. Будьте моей... моей гостьей.
Ещё на пороге Майра услышала глухой натянутый скрип. А когда зашла в кабинет мэра, увидела, что он сидит в кожаном кресле. Массивный стол перед ним был по традиции завален бумагами. Но удивляло Майру другое: сам кабинет был не очень большим, зато ящиков и стеллажей здесь предостаточно. Несколько деревянных стульев расположились вдоль свободной стены, но между ними стояли высокие металлические ящики, которые обычно можно увидеть в полицейских участках. И то в фильмах.
— А вам здесь не тесно? — спросила она, подходя к одному из стульев.
На ящиках лежала толстым слоем пыль, на стульях — тоже. Майра остановилась, посмотрела на захламлённый стол Майло и на него самого. Мужчина, в силу своей комплектации, сидел настолько близко к столу, насколько мог. Но даже этого не было достаточно для того, чтобы свободно достать ручку из пластиковой подставки, не говоря уже о том, чтобы делать запись. Ни компьютера, ни ноутбука в его кабинете тоже не было.
«В какую временную линию я попала?» — задалась вопросом Майра. Но вслух озвучивать мысль не стала.
— Ну, так, — растерянно произнёс мэр, развёл руки в стороны ещё больше, — городок у нас хоть и маленький, но, — он глубоко вдохнул, — бумаг, как вы сами видите, много. А вот помощников... — он заинтересовано смотрел на Майру.
Наученная горьким опытом, как личной офисной работы, так и общением с Габриэлой Кобб, девушка замотала головой.
— Извините, господин мэр, — начала она.
— Майло. Зовите меня Майло. Мы же с вами здесь... одни. Зачем вся эта... формальность? — он протянул руку, указывая на один из стульев. — Присядьте. В ногах правды нет.
Майра не спешила садиться и уж тем более соглашаться со словами Харрела. В ногах было больше правды, чем во всём этом городке.
— Нет, Майло, — взяла себя в руки , — я знаю к чему вы клоните. Вы хотите предложить мне работу у вас. Как возможность оплатить своё проживание в пансионе этой вашей, — Майра на мгновение опустила взгляд в пол, вспоминая фамилию старухи, — Кобб! — выкрикнула она вдруг.
Мэр покачал головой. В его жесте Майра увидела недовольство сказанным. И уже начала тихонечко ругать себя за такой скорый и смелый ответ.
— Майра, мы с вами... взрослые люди, — он попытался сесть в кресле удобно, но с первого раза у него не получилось. — Так давайте... решать проблемы... по-взрослому.
— О каких «проблемах» вы говорите, Майло? — она подошла ближе к столу. — Я вижу здесь только одну проблему: ваше нежелание отправить меня обратно на материк, — она сложила руки в замок на груди и серьёзно уставилась на мужчину.
Мэр кряхтел, пытаясь вылезти из узкого кресла. Бордовая обивка его трона скрипела так, будто готовилась лопнуть. От частого и сильного дыхания шевелились листки на столе. Харрел всё же решил не напрягаться и остался сидеть в кресле так, как сидел. И стоило ему только прийти в себя после манипуляций со своей тушей, внимание переключилось на Майру.
— Вы видели, что я сейчас... делал? — вдруг задал он встречный вопрос.
Майра была озадачена сменой разговора и сама того не осознавая, кивнула. Мэр продолжил:
— Хорошо. Тогда вы должны... понять, что всем нам будет лучше, и вам в частности, если вы... перестанете пытаться задавать... один и тот же глупый вопрос.
