Он сам не мог потом объяснить себе, каким образом оказался рядом с девушкой, беря её за руку и встречая грустный взгляд глубоких серых глаз:
- Мисс…
- Девочка!.. – Возникшая рядом Мэйбелин взяла за другую руку. – Пойдём.
Вот так, втроём, держась за руки, они приблизились к Энтони, обнимающемуся с дочерью и племянницей, и были немедленно захвачены крепкими объятьями шести дружных рук; а Хайду всё чудилось, что к рукам со всех сторон присоединяются невесомые, но прочные крылья…
Наобнимавшись, молодёжь дружно отправилась задувать свечи по всему дому. Это тоже было традицией. Задувая свечу, молодые люди загадывали желание, и если огонёк погасал с первого раза, можно было рассчитывать на исполнение загаданного. А как билось сердце молодых людей, как алели щёки девушек, когда они, притаившись за тяжёлой шторой и загадав одно на двоих желание, задували свечу, почти соприкоснувшись губами… Сколько убелённых сединами пар с лёгкой грустью смотрели, как задувают свечи их внуки и правнуки, победно сжимая ладошку раскрасневшейся избранницы!..
Помимо романтического, в ритуале поиска и задувания свечей был ещё один смысл – сугубо практический: оставленные догорать свечи вполне могли стать причиной пожара, и потому осторожные хозяева обязательно обходили дом после ухода в свои комнаты восторженных юнцов и девиц.
Сэмюэль Хайд давно вышел из того возраста, когда не терпится найти свечу и загадать желание; но он собирался составить другу компанию по обходу дома и поиску пропущенных окон и незамеченных горящих фитильков. Напрягало другое – рядом с отрешённым видом стояла мисс Эмберли и не торопилась присоединяться к хихикающим где-то в соседних помещениях Хлое и Эстрелле.
Зал, между тем, пустел. Ушли старшие Айджесы и Кроуны, чмокнув Мэйбелин и подав руки Хайду и Энтони либо подставив им для чмоканья ароматные щёчки… Слуги, позёвывая, уносили посуду и ставили на место стулья и банкетки; для большой уборки ещё придёт время, а пока – спрятать с глаз лишнее.
- Пойдёмте, мисс Эмберли, я провожу вас до комнаты. – Капитан разглядел, как девушка с усилием подавила несколько зевков. Однако Жюстина отчего-то покраснела и прикусила губу. Потом запинающимся голосом произнесла:
- Я… Простите, мистер Хайд, но… Благодарю вас… - И опустила голову, смутившись ещё больше.
- Мисс Эмберли, я, конечно, очень страшный шеф полиции, но я не ем молодых девушек, да ещё по утрам после Ночи Пришествия. – Мысленно кляня свой длинный язык и навязанный другом алкогольный коктейль, мужчина склонился к девушке и продолжил тихо и доверительно: - И как раз в силу того, что я – шеф полиции, я никому не расскажу о совершённом вами преступлении. В Ночь Пришествия все преступления, совершённые молодыми девушками, прощаются и предаются забвению. – «Что я несу? О, Боги, пить надо меньше!»… Однако поднятый вверх большой палец Энтони, стоявшего рядом и всё прекрасно расслышавшего, вселял некий оптимизм.
А когда Хайд увидел перед собой поднятое девичье лицо и круглые от удивления глаза, чуть не удивился вслух сам. А затем – едва удержался от смеха, потому что поражённая до глубины души девушка так же тихо поинтересовалась:
- А почему? – А вот Энтони не сдержался и, отвернувшись, тихо похрюкивал, подлец!
- А вы совершили преступление? – Невежливо, вопросом на вопрос ответил капитан, косясь в сторону друга. – Можете облегчить душу, я буду нем, как могила! – Едва не стукнув себя в грудь, Хайд мысленно застонал и поклялся, что алкоголь употреблять больше не станет. Ни за что. Никогда. Веселье за спиной нарастало.
- Да как вы!.. Ничего я не совершила… - Сообразив, что над ней подшутили, как над ребёнком, мисс Эмберли обиженно замолчала.
- Тогда уже говорите, чего вы так испугались, и пойдёмте, провожу вас отдохнуть. – Нормальным голосом предложил со вздохом Хайд.
Вздохнув в свою очередь, девушка решилась:
- Понимаете, мистер Хайд, Эстрелла разбила шар… Там, в холле, когда мы приехали, и никого ещё не было, и мы ждали миссис Эндрюс… - Взгляд Жюстины был полон раскаяния и ещё чего-то такого, что капитан не решился поторопить её рассказ. – Мы хотели рассказать сразу, но… пришёл мистер Эндрюс и почему-то был сердит… и нам стало не по себе… Эстрелла пошла с дядей и тётей, а я – осколки были у меня в руках – убрала их на подоконник. – Девушка ещё раз вздохнула.
- Это всё? – Вот что-то зудело между лопаток, и говорило, что – нет, не всё!
Не всё…
- Когда в начале вечера Эстрелла пошла в холл, чтобы убрать с подоконника осколки, оказалось, что в них уже стоит зажжённая свеча. Но… там было ещё что-то… - Девушка нервно сглотнула.
- Что?! – резче, чем хотелось бы, выстрелил вопросом Хайд. Интуиция вопила во всё горло, что нет времени на уговоры и реверансы.
- Пакетик с мелким порошком! – Так же выпалила мисс Эмберли. – Эстрелла сказала, когда танцевали, а я вспомнила только сейчас… - Договаривала она уже на ходу, потому что капитан тащил её к двери, ближайшей к холлу. От возгласа Энтони: « Сэм, вы куда?!» Хайд отмахнулся на ходу.
Ворвавшись в холл, капитан сразу бросился к окну, за шторой которого угадывался огонёк догоравшей свечи; не выпуская руки болтавшейся хвостиком за его спиной мисс Эмберли, он резко отдернул штору в сторону.
Свеча догорела… Упавший на дно импровизированного подсвечника фитилёк должен был погаснуть, но, встретив горючий материал, разгорелся сильнее…
- На счёт три! Раз!-Два!-Три!-Дуем!!!
Не опомнившаяся от быстрого бега и плохо соображающая девушка, рывком набрала воздух в лёгкие и выдохнула с такой силой, что Хайд, выдыхая с не меньшей дурью, почувствовал, как шевелятся на шее волосы, забранные в низкий хвост. Но, отметив, переключил внимание на ещё тлеющую обёртку пакетика. Дуть уже не имело смысла. Окинув холл быстрым взглядом и не найдя ничего подходящего, он дёрнул тяжёлую портьеру, разом оторвав нижнюю часть, скрутил в плотный комок и прижал к усиленно задымившейся сердцевине круглого осколка; послышался хруст, что-то мелкое впилось в руку, но капитан всё продолжал давить, отсчитывая удары сердца и ожидая сноп искр из-под смятой ткани. Мисс Эмберли была задвинута им себе за спину машинально, сразу после победоносной расправы над горящим фитильком…
- Зачем ты испортил штору, Сэм? – Устало поинтересовался Энтони; окидывая, однако, цепким взглядом полицейского представившуюся картину: раздавленные чуть не в пыль осколки украшения, всё ещё напряжённого друга, кровоточащей рукой что-то придавливающего на подоконнике, побледневшую, с закушенной губой мисс Эмберли за спиной капитана, в условно безопасном месте; и витавший над всем этим кисловатый запах окалины…
- Прости, Энтони, мне никогда не нравился этот цвет… - без малейшего сожаления в голосе меланхолично отозвался его друг и начальник, но вдруг растерял всю меланхолию и темпераментно воскликнул:
- Тони, поддержи!.. – придерживая навалившуюся на него сзади потерявшую сознание Жюстину Эмберли…
Искры так и не появились. Энтони аккуратно уместил на руках ставшую тряпичной куклой девушку и ровным, но быстрым шагом двинулся к жене за помощью, - только после этого Хайд рискнул поднять кусок испорченной шторы и внимательно осмотреть и ткань, и поверхность подоконника. Искр не было. Как не было дыма. Вообще ничего не было. И лишь теперь мужчина позволил себе размять сведённые судорогой плечи, вынуть из кармана камзола платок, прижать к до сих пор кровоточащим порезам и выругаться… пусть не слишком витиевато, зато от души, поминая и доверчивость молодых, и не очень, экспериментаторов, и проделки школяров, сующих свой нос куда не следует!..
На Осеннюю Ярмарку в Городе Старателей собирался весь Белый Каньон, а также жители других Каньонов и Долин, чьи земли примыкали к Белому. Всё сдаваемое внаём жильё в это время было занято, причём заявки принимались заранее. А местные жители предпочитали содержать свои городские дома либо останавливаться у родственников и друзей. Вот и приезжавшие нынешней осенью Кроуны с двумя средними отпрысками остановились у Эндрюсов.
Старшиму поколению не так важны были увеселения, как возможность реализовать продукцию собственного поместья. Джардина занималась цветоводством и наконец-то вывела какой-то особенный сорт зимостойких роз необыкновенного оттенка шампанского. Попутно она увлеклась разведением экзотических ягод, и в этом году прижившаяся у неё редкость дала небывалый урожай.
А Донат с Констаном шатались по лавочкам артефакторов и оружейников и обсуждали всевозможные новинки, горя глазами. Одно такое изобретение, на радостях от удачного завершения торговли, отец приобрёл для них после длительных уговоров. Изделие напоминало охотничье ружьё, но дуло было длиннее и значительно расширялось к концу; к нему прилагались необычного вида патроны и особенный порох – вспыхивающий сильнее, чем обычный, из-за какого-то магического компонента. В саду для безопасного испытания странного оружия было выбрано, несмотря на начало заморозков, место, свободное от всех видов горючего материала, а рядом, на всякий случай, поставили вёдра с водой. Разместив патрон и отсыпав порох точно по инструкции, Ричард Кроун первым произвёл выстрел. От раздавшегося грохота у присутствующих заложило уши, ушедший в небо заряд оставил дымный след, а затем, под треск и шипение, распался на несколько фрагментов, каждый из которых распустился ярким переливающимся соцветием.
Праздничное ружьё, как назвали его сыновья Ричарда, было опробовано всеми представителями мужской части двух семейств и немного соседских – после того, как в сад были призваны женщины, чтобы полюбоваться красивым зрелищем. Затем исследователей и испытателей позвали обедать, и те, проголодавшись на свежем воздухе, позволили себя увести, взяв обещание с младших Эндрюсов отнести оружие и патроны в кабинет Энтони, чтобы запереть до отъезда Кроунов. Вот, наверное, тогда Питер с Алексом и позаимствовали немного пороха, завернув его в импровизированный пакет из упаковки от коробки с патронами, что и спасло хранившийся неизвестно где взрывоопасный «порошок» от преждевременного возгорания – на требующюю особых условий хранения продукцию всегда накладывалась несильная магическая защита от внешних воздействий; но не от огня…
К возвращению Энтони Сэмюэль Хайд взял себя в руки, но теперь уже беспокоился за мисс Эмберли, не находя объяснений её странному обмороку. Если не…
- Ты как? – Стремительно вошедший в холл Энтони Эндрюс ничем не напоминал гостеприимно-вальяжного хозяина, добродушного отца и любителя музыки и развлечений, каким выглядел совсем недавно. Сейчас перед капитаном стоял заместитель, профессионально замечающий каждую мелочь в обстановке и попутно делающий выводы.
- Я-то в порядке, чего мне сделается, а вот девушка… - Хайд испытывал странное чувство обеспокоенности за состояние Жюстины Эмберли.
- Твоей девушке ничего не угрожает, она уже очнулась, и с ней Мэйбелин. Кстати, мы устроили её по соседству с тобой, потому что Хлоя утащила кузину к себе пошептаться, а в гостевом все дрыхнут. – рассказывая, Энтони внимательно изучал всё, что осталось на месте несостоявшегося фейерверка. – Уедут гости, уши оборву обоим! – по всей видимости, он пришёл к тем же выводам, что и его друг.
Разлившийся в душе покой от известия, что с мисс Эмберли всё в порядке или скоро будет, не был нарушен даже этим вот: «твоя девушка». И возражал Хайд вяло, через силу:
- Энтони, ну что ты несёшь?! Ну, какая она моя? А уши пусть остаются при них; лучше в эти уши пару лекций о порохе с наглядной демонстрацией почитай.
- Как это не твоя? – Ощущение, что друг не совсем уж и шутит, крепло с каждой минутой. – Ты с девушкой свечу задул?- Задул! Теперь, как ни крути, обязан жениться! – От появившихся в глазах Тони странных огоньков вновь закололо между лопаток. Уходя от спора, Хайд сосредоточил внимание на картинке за окном и присвистнул от неожиданности – выпавший за ночь снег достигал оконных проёмов, переливаясь в свете утренней зари множеством разноцветных искр.
Отвлёкшись от изучения на полу возле окна чего-то важного, Энтони тоже восхитился открывшейся картиной:
- Вот это да! – И тут же переключился на хозяйственные соображения. – Хорошо, что я не распорядился скребки убрать в сарай! Хотя натыкался постоянно и собирался сказать, чтоб вынесли…
Зима в Белом Каньоне отличалась обильными снегопадами – и не только в Ночь Пришествия, а в любое время суток на протяжении нескольких месяцев. И каждый уважающий себя хозяин держал под рукой снегоуборочный инвентарь различного вида и размера. На случай, когда после снегопада по двору было не пройти, имелись на длинных ручках с перекладиной широкие и тяжёлые деревянные щитки, поверху наделённые козырьком, а по бокам бортиками – что позволяло сгребать за раз больше снега. В обиходе все эти приспособления назывались скребками. В отличие от лопаты, крепившейся к одному круглому черену. И порой за скребки и лопаты приходилось браться всем взрослым мужчинам, проживающим в доме! Вот и у Эндрюсов необходимый инструмент находился всегда под рукой - порой изрядно мешаясь под ногами, но что поделаешь…
- Так, идём спать, хотя бы пару часов, а потом – во двор!- С преувеличенным энтузиазмом заявил Энтони, и Хайд моментально заподозрил друга в попытке избежать неудобных вопросов. И ещё некая мысль на краю сознания не давала настроиться на отдых. Он сосредоточился на этой назойливой мысли и…
- Тони, девушка – маг?
- Кого ты имеешь в виду?
- А что, их несколько?..
- Хороший у нас разговор, содержательный… - рассмеялся Энтони. И выдал: – Да, ТВОЯ девушка – маг. И, если я правильно понял, ты хотел бы убедиться, что с ней всё в порядке. Идём. Только – уговор: СЕЙЧАС ты никаких вопросов ни ей, ни в её присутствии не задаёшь. А чтобы ты не мучился, скажу: ты догадался правильно – магический заряд с пороха забрала она, но не справилась с откатом. Теперь пошли, и ты будешь молча улыбаться.- С этими словами он направился к лестнице, соединяющей все три этажа, начинающейся за колонной. Хайд – следом. Пока – по уговору – молча.
Поднимаясь за другом по удобным ступенькам широкой дугой огибающей шахту дымоходов лестницы и ощущая волны ровного тепла, наполняющего пространство, Сэмюэль Хайд почувствовал, как вдруг и разом навалилась усталость. От бессонной ночи, от всплеска тревоги, от обилия странных событий, а главное – от осознания, что Энтони знает ответы на большинство вопросов и причины большинства событий, - но молчит. Это было… не то чтобы обидно – по опыту совместной работы Хайд знал, что без необходимости его друг информацию придерживать не будет, - однако грыз где-то внутри противный червячок недовольства.
Свернув на этаже направо и миновав длинный ряд дверей, а также выход на старую лестницу, подошли к неплотно закрытой двери в гостевую спальню «для своих»; следующая точно такая же дверь была запертой и вела в «именную» спальню друга семьи Хайда. Не давая вслушаться в негромкие женские голоса, доносящиеся из-за двери, Энтони громко постучал – почему-то в дверной косяк.
- Входи, Тони. – Немедленно пригласила Мэйбелин.
- Мэй, со мной Сэм Хайд. – Оповестил Тони, распахнув дверь, но не торопясь входить.
- Мисс…
- Девочка!.. – Возникшая рядом Мэйбелин взяла за другую руку. – Пойдём.
Вот так, втроём, держась за руки, они приблизились к Энтони, обнимающемуся с дочерью и племянницей, и были немедленно захвачены крепкими объятьями шести дружных рук; а Хайду всё чудилось, что к рукам со всех сторон присоединяются невесомые, но прочные крылья…
Наобнимавшись, молодёжь дружно отправилась задувать свечи по всему дому. Это тоже было традицией. Задувая свечу, молодые люди загадывали желание, и если огонёк погасал с первого раза, можно было рассчитывать на исполнение загаданного. А как билось сердце молодых людей, как алели щёки девушек, когда они, притаившись за тяжёлой шторой и загадав одно на двоих желание, задували свечу, почти соприкоснувшись губами… Сколько убелённых сединами пар с лёгкой грустью смотрели, как задувают свечи их внуки и правнуки, победно сжимая ладошку раскрасневшейся избранницы!..
Помимо романтического, в ритуале поиска и задувания свечей был ещё один смысл – сугубо практический: оставленные догорать свечи вполне могли стать причиной пожара, и потому осторожные хозяева обязательно обходили дом после ухода в свои комнаты восторженных юнцов и девиц.
Сэмюэль Хайд давно вышел из того возраста, когда не терпится найти свечу и загадать желание; но он собирался составить другу компанию по обходу дома и поиску пропущенных окон и незамеченных горящих фитильков. Напрягало другое – рядом с отрешённым видом стояла мисс Эмберли и не торопилась присоединяться к хихикающим где-то в соседних помещениях Хлое и Эстрелле.
Зал, между тем, пустел. Ушли старшие Айджесы и Кроуны, чмокнув Мэйбелин и подав руки Хайду и Энтони либо подставив им для чмоканья ароматные щёчки… Слуги, позёвывая, уносили посуду и ставили на место стулья и банкетки; для большой уборки ещё придёт время, а пока – спрятать с глаз лишнее.
- Пойдёмте, мисс Эмберли, я провожу вас до комнаты. – Капитан разглядел, как девушка с усилием подавила несколько зевков. Однако Жюстина отчего-то покраснела и прикусила губу. Потом запинающимся голосом произнесла:
- Я… Простите, мистер Хайд, но… Благодарю вас… - И опустила голову, смутившись ещё больше.
- Мисс Эмберли, я, конечно, очень страшный шеф полиции, но я не ем молодых девушек, да ещё по утрам после Ночи Пришествия. – Мысленно кляня свой длинный язык и навязанный другом алкогольный коктейль, мужчина склонился к девушке и продолжил тихо и доверительно: - И как раз в силу того, что я – шеф полиции, я никому не расскажу о совершённом вами преступлении. В Ночь Пришествия все преступления, совершённые молодыми девушками, прощаются и предаются забвению. – «Что я несу? О, Боги, пить надо меньше!»… Однако поднятый вверх большой палец Энтони, стоявшего рядом и всё прекрасно расслышавшего, вселял некий оптимизм.
А когда Хайд увидел перед собой поднятое девичье лицо и круглые от удивления глаза, чуть не удивился вслух сам. А затем – едва удержался от смеха, потому что поражённая до глубины души девушка так же тихо поинтересовалась:
- А почему? – А вот Энтони не сдержался и, отвернувшись, тихо похрюкивал, подлец!
- А вы совершили преступление? – Невежливо, вопросом на вопрос ответил капитан, косясь в сторону друга. – Можете облегчить душу, я буду нем, как могила! – Едва не стукнув себя в грудь, Хайд мысленно застонал и поклялся, что алкоголь употреблять больше не станет. Ни за что. Никогда. Веселье за спиной нарастало.
- Да как вы!.. Ничего я не совершила… - Сообразив, что над ней подшутили, как над ребёнком, мисс Эмберли обиженно замолчала.
- Тогда уже говорите, чего вы так испугались, и пойдёмте, провожу вас отдохнуть. – Нормальным голосом предложил со вздохом Хайд.
Вздохнув в свою очередь, девушка решилась:
- Понимаете, мистер Хайд, Эстрелла разбила шар… Там, в холле, когда мы приехали, и никого ещё не было, и мы ждали миссис Эндрюс… - Взгляд Жюстины был полон раскаяния и ещё чего-то такого, что капитан не решился поторопить её рассказ. – Мы хотели рассказать сразу, но… пришёл мистер Эндрюс и почему-то был сердит… и нам стало не по себе… Эстрелла пошла с дядей и тётей, а я – осколки были у меня в руках – убрала их на подоконник. – Девушка ещё раз вздохнула.
- Это всё? – Вот что-то зудело между лопаток, и говорило, что – нет, не всё!
Не всё…
- Когда в начале вечера Эстрелла пошла в холл, чтобы убрать с подоконника осколки, оказалось, что в них уже стоит зажжённая свеча. Но… там было ещё что-то… - Девушка нервно сглотнула.
- Что?! – резче, чем хотелось бы, выстрелил вопросом Хайд. Интуиция вопила во всё горло, что нет времени на уговоры и реверансы.
- Пакетик с мелким порошком! – Так же выпалила мисс Эмберли. – Эстрелла сказала, когда танцевали, а я вспомнила только сейчас… - Договаривала она уже на ходу, потому что капитан тащил её к двери, ближайшей к холлу. От возгласа Энтони: « Сэм, вы куда?!» Хайд отмахнулся на ходу.
Ворвавшись в холл, капитан сразу бросился к окну, за шторой которого угадывался огонёк догоравшей свечи; не выпуская руки болтавшейся хвостиком за его спиной мисс Эмберли, он резко отдернул штору в сторону.
Свеча догорела… Упавший на дно импровизированного подсвечника фитилёк должен был погаснуть, но, встретив горючий материал, разгорелся сильнее…
- На счёт три! Раз!-Два!-Три!-Дуем!!!
Не опомнившаяся от быстрого бега и плохо соображающая девушка, рывком набрала воздух в лёгкие и выдохнула с такой силой, что Хайд, выдыхая с не меньшей дурью, почувствовал, как шевелятся на шее волосы, забранные в низкий хвост. Но, отметив, переключил внимание на ещё тлеющую обёртку пакетика. Дуть уже не имело смысла. Окинув холл быстрым взглядом и не найдя ничего подходящего, он дёрнул тяжёлую портьеру, разом оторвав нижнюю часть, скрутил в плотный комок и прижал к усиленно задымившейся сердцевине круглого осколка; послышался хруст, что-то мелкое впилось в руку, но капитан всё продолжал давить, отсчитывая удары сердца и ожидая сноп искр из-под смятой ткани. Мисс Эмберли была задвинута им себе за спину машинально, сразу после победоносной расправы над горящим фитильком…
- Зачем ты испортил штору, Сэм? – Устало поинтересовался Энтони; окидывая, однако, цепким взглядом полицейского представившуюся картину: раздавленные чуть не в пыль осколки украшения, всё ещё напряжённого друга, кровоточащей рукой что-то придавливающего на подоконнике, побледневшую, с закушенной губой мисс Эмберли за спиной капитана, в условно безопасном месте; и витавший над всем этим кисловатый запах окалины…
- Прости, Энтони, мне никогда не нравился этот цвет… - без малейшего сожаления в голосе меланхолично отозвался его друг и начальник, но вдруг растерял всю меланхолию и темпераментно воскликнул:
- Тони, поддержи!.. – придерживая навалившуюся на него сзади потерявшую сознание Жюстину Эмберли…
Искры так и не появились. Энтони аккуратно уместил на руках ставшую тряпичной куклой девушку и ровным, но быстрым шагом двинулся к жене за помощью, - только после этого Хайд рискнул поднять кусок испорченной шторы и внимательно осмотреть и ткань, и поверхность подоконника. Искр не было. Как не было дыма. Вообще ничего не было. И лишь теперь мужчина позволил себе размять сведённые судорогой плечи, вынуть из кармана камзола платок, прижать к до сих пор кровоточащим порезам и выругаться… пусть не слишком витиевато, зато от души, поминая и доверчивость молодых, и не очень, экспериментаторов, и проделки школяров, сующих свой нос куда не следует!..
На Осеннюю Ярмарку в Городе Старателей собирался весь Белый Каньон, а также жители других Каньонов и Долин, чьи земли примыкали к Белому. Всё сдаваемое внаём жильё в это время было занято, причём заявки принимались заранее. А местные жители предпочитали содержать свои городские дома либо останавливаться у родственников и друзей. Вот и приезжавшие нынешней осенью Кроуны с двумя средними отпрысками остановились у Эндрюсов.
Старшиму поколению не так важны были увеселения, как возможность реализовать продукцию собственного поместья. Джардина занималась цветоводством и наконец-то вывела какой-то особенный сорт зимостойких роз необыкновенного оттенка шампанского. Попутно она увлеклась разведением экзотических ягод, и в этом году прижившаяся у неё редкость дала небывалый урожай.
А Донат с Констаном шатались по лавочкам артефакторов и оружейников и обсуждали всевозможные новинки, горя глазами. Одно такое изобретение, на радостях от удачного завершения торговли, отец приобрёл для них после длительных уговоров. Изделие напоминало охотничье ружьё, но дуло было длиннее и значительно расширялось к концу; к нему прилагались необычного вида патроны и особенный порох – вспыхивающий сильнее, чем обычный, из-за какого-то магического компонента. В саду для безопасного испытания странного оружия было выбрано, несмотря на начало заморозков, место, свободное от всех видов горючего материала, а рядом, на всякий случай, поставили вёдра с водой. Разместив патрон и отсыпав порох точно по инструкции, Ричард Кроун первым произвёл выстрел. От раздавшегося грохота у присутствующих заложило уши, ушедший в небо заряд оставил дымный след, а затем, под треск и шипение, распался на несколько фрагментов, каждый из которых распустился ярким переливающимся соцветием.
Праздничное ружьё, как назвали его сыновья Ричарда, было опробовано всеми представителями мужской части двух семейств и немного соседских – после того, как в сад были призваны женщины, чтобы полюбоваться красивым зрелищем. Затем исследователей и испытателей позвали обедать, и те, проголодавшись на свежем воздухе, позволили себя увести, взяв обещание с младших Эндрюсов отнести оружие и патроны в кабинет Энтони, чтобы запереть до отъезда Кроунов. Вот, наверное, тогда Питер с Алексом и позаимствовали немного пороха, завернув его в импровизированный пакет из упаковки от коробки с патронами, что и спасло хранившийся неизвестно где взрывоопасный «порошок» от преждевременного возгорания – на требующюю особых условий хранения продукцию всегда накладывалась несильная магическая защита от внешних воздействий; но не от огня…
К возвращению Энтони Сэмюэль Хайд взял себя в руки, но теперь уже беспокоился за мисс Эмберли, не находя объяснений её странному обмороку. Если не…
- Ты как? – Стремительно вошедший в холл Энтони Эндрюс ничем не напоминал гостеприимно-вальяжного хозяина, добродушного отца и любителя музыки и развлечений, каким выглядел совсем недавно. Сейчас перед капитаном стоял заместитель, профессионально замечающий каждую мелочь в обстановке и попутно делающий выводы.
- Я-то в порядке, чего мне сделается, а вот девушка… - Хайд испытывал странное чувство обеспокоенности за состояние Жюстины Эмберли.
- Твоей девушке ничего не угрожает, она уже очнулась, и с ней Мэйбелин. Кстати, мы устроили её по соседству с тобой, потому что Хлоя утащила кузину к себе пошептаться, а в гостевом все дрыхнут. – рассказывая, Энтони внимательно изучал всё, что осталось на месте несостоявшегося фейерверка. – Уедут гости, уши оборву обоим! – по всей видимости, он пришёл к тем же выводам, что и его друг.
Разлившийся в душе покой от известия, что с мисс Эмберли всё в порядке или скоро будет, не был нарушен даже этим вот: «твоя девушка». И возражал Хайд вяло, через силу:
- Энтони, ну что ты несёшь?! Ну, какая она моя? А уши пусть остаются при них; лучше в эти уши пару лекций о порохе с наглядной демонстрацией почитай.
- Как это не твоя? – Ощущение, что друг не совсем уж и шутит, крепло с каждой минутой. – Ты с девушкой свечу задул?- Задул! Теперь, как ни крути, обязан жениться! – От появившихся в глазах Тони странных огоньков вновь закололо между лопаток. Уходя от спора, Хайд сосредоточил внимание на картинке за окном и присвистнул от неожиданности – выпавший за ночь снег достигал оконных проёмов, переливаясь в свете утренней зари множеством разноцветных искр.
Отвлёкшись от изучения на полу возле окна чего-то важного, Энтони тоже восхитился открывшейся картиной:
- Вот это да! – И тут же переключился на хозяйственные соображения. – Хорошо, что я не распорядился скребки убрать в сарай! Хотя натыкался постоянно и собирался сказать, чтоб вынесли…
Зима в Белом Каньоне отличалась обильными снегопадами – и не только в Ночь Пришествия, а в любое время суток на протяжении нескольких месяцев. И каждый уважающий себя хозяин держал под рукой снегоуборочный инвентарь различного вида и размера. На случай, когда после снегопада по двору было не пройти, имелись на длинных ручках с перекладиной широкие и тяжёлые деревянные щитки, поверху наделённые козырьком, а по бокам бортиками – что позволяло сгребать за раз больше снега. В обиходе все эти приспособления назывались скребками. В отличие от лопаты, крепившейся к одному круглому черену. И порой за скребки и лопаты приходилось браться всем взрослым мужчинам, проживающим в доме! Вот и у Эндрюсов необходимый инструмент находился всегда под рукой - порой изрядно мешаясь под ногами, но что поделаешь…
- Так, идём спать, хотя бы пару часов, а потом – во двор!- С преувеличенным энтузиазмом заявил Энтони, и Хайд моментально заподозрил друга в попытке избежать неудобных вопросов. И ещё некая мысль на краю сознания не давала настроиться на отдых. Он сосредоточился на этой назойливой мысли и…
- Тони, девушка – маг?
- Кого ты имеешь в виду?
- А что, их несколько?..
- Хороший у нас разговор, содержательный… - рассмеялся Энтони. И выдал: – Да, ТВОЯ девушка – маг. И, если я правильно понял, ты хотел бы убедиться, что с ней всё в порядке. Идём. Только – уговор: СЕЙЧАС ты никаких вопросов ни ей, ни в её присутствии не задаёшь. А чтобы ты не мучился, скажу: ты догадался правильно – магический заряд с пороха забрала она, но не справилась с откатом. Теперь пошли, и ты будешь молча улыбаться.- С этими словами он направился к лестнице, соединяющей все три этажа, начинающейся за колонной. Хайд – следом. Пока – по уговору – молча.
Поднимаясь за другом по удобным ступенькам широкой дугой огибающей шахту дымоходов лестницы и ощущая волны ровного тепла, наполняющего пространство, Сэмюэль Хайд почувствовал, как вдруг и разом навалилась усталость. От бессонной ночи, от всплеска тревоги, от обилия странных событий, а главное – от осознания, что Энтони знает ответы на большинство вопросов и причины большинства событий, - но молчит. Это было… не то чтобы обидно – по опыту совместной работы Хайд знал, что без необходимости его друг информацию придерживать не будет, - однако грыз где-то внутри противный червячок недовольства.
Свернув на этаже направо и миновав длинный ряд дверей, а также выход на старую лестницу, подошли к неплотно закрытой двери в гостевую спальню «для своих»; следующая точно такая же дверь была запертой и вела в «именную» спальню друга семьи Хайда. Не давая вслушаться в негромкие женские голоса, доносящиеся из-за двери, Энтони громко постучал – почему-то в дверной косяк.
- Входи, Тони. – Немедленно пригласила Мэйбелин.
- Мэй, со мной Сэм Хайд. – Оповестил Тони, распахнув дверь, но не торопясь входить.
