Много лет спустя, когда в участок поступил анонимный донос, что хозяин «Вороньего гнезда» избивает свою жену, следователь сразу взялся за дело. Молодая хозяйка отеля вышла к нему в наглухо закрытом платье, набеленная пудрой до невозможности дышать и длинных перчатках, и тихим голосом попросила больше не беспокоить подобной глупостью – у них с мужем всё прекрасно. Отметина от пощечины на лице проступала сквозь пудру, но женщина продолжала стоять на своем.
Дура. Следующие доносы Фертан проигнорировал.
Он навещал отца, когда пришла новость – тьенна Абель погибла. Отправилась вместе с мужем в домик в горах, Луис сумел выбраться, а ее засыпало снегом. Какая нелепая и трагичная смерть! Об этом судачили на каждом углу, а шепотом добавляли – наверняка, Луис жену и прикончил. Следователь был с ними согласен, но причин арестовывать вдовца у него не было – если на месте преступления оставались улики, лавина уничтожила их набело.
Те, кто ушел навсегда, из Пустоши не возвращаются. Тьенны Абель не было два месяца. Фертан присутствовал на ее похоронах – стоял в сторонке, наблюдал за разыгрываемым «безутешным» мужем спектаклем. Нет, были там и те, кто искренне скорбел: полная кухарка, разрыдавшаяся у пустого саркофага, седой охранник. Больше всего было жаль Фрейю, дочь Кайлы – девчонка не проронила ни слезинки, но во взгляде плескалось столько боли, что Фертан не рискнул посмотреть на нее снова.
Он и сам скорбел, хоть тщательно следил, чтобы на лице не отразилось лишних эмоций. А теперь Кайла Абель вернулась из мертвых? Да кто в это поверит!
Следователь отошел от окна, поймав себя на мысли, что слишком пристально рассматривает проходящих мимо рыжеволосых женщин.
– Тьен Фертан, срочный вызов, – постучался к нему помощник. – Авария на серпантине к «Вороньему гнезду». Есть погибший.
– И при чем здесь я? Пусть отправят стражей. Мы не занимаемся дорожными происшествиями.
– Вызов пришел по внутренней связи. Утверждают, что это нападение, – помощник замялся. – Там еще… тьенна Абель.
– Погибла? – он не смог сдержать язвительного вопроса.
– Свидетель, – к счастью, не заметил иронии помощник.
Фертан выдохнул сквозь зубы. Вот как знал, что ничем хорошим эта история не закончится.
– Подгони машину, мы выезжаем. И позови кого-нибудь из лазарета, может понадобиться помощь целителя.
Стража доехала быстро. Относительно быстро, учитывая городские пробки и десяток миль по раскисшей от дождей дороге. За это время Рейн уже связался с Вистоном и кратко обрисовал ситуацию.
– Труп?! Док, ты серьезно? – Судя по хриплому голосу, комиссар то ли простудился, то ли спал на работе, то ли не спал вовсе уже несколько суток – доктор склонялся к последнему варианту. – Ты уже соскучился по своему подвалу? Я тебя отдыхать отправил, а не работать!
– Не уверен, – пробормотал Рейн.
Если бы Кайла вернулась в отель чуточку раньше, а не на одном поезде с ним, он точно обвинил бы комиссара в подлоге: вполне в его духе было сыграть с подчиненным «втемную», подсунув под нос интересную загадку с покушением. А так…
– И что дальше? Хочешь, чтоб я помог с расследованием?
Рейн хотел бы карт-бланш на вмешательство в это дело, парочку защитных артефактов и детектива Квона в помощники. Но срывать с места оперативника Вистон точно не станет, так что пришлось ограничиваться емким «да».
Комиссар немного посопел в амулет, но затем сдался.
– Хорошо. Я свяжусь с главой местного управления и предупрежу, чтобы тебе всячески содействовали, – пообещал он, прежде чем отключиться.
Содействовать Рейну не особо хотели. Оно и понятно – столичных гостей в провинции не жаловали. Мол, лезут не в свои дела, требуют, чтобы плясали под их дудку, а сами местную стражу ни в медяк не ставят. Конечно, в лицо доктору этого не сказали, но, судя по всему, подумали. Тьен Фертан – хмурый следователь с седыми висками, приехавший со своими коллегами на место происшествия, – посмотрел на него, как кровентом одарил. Кайлу же он первым делом проверил на маскирующий артефакт. Не сразу признал, что она настоящая: мало ли кто решил скрыться под обликом уважаемой хозяйки отеля.
– Не хочется говорить шаблонными фразами, но слухи о моей смерти сильно преувеличены, – выдала Кайла и кратко рассказала, как выжила под завалом.
Если Фертан и не поверил, виду не подал. Рейн, например, тоже сомневался – уж слишком гладкой выходила ее история. Столько времени провести под снегом и не получить обморожения? Вряд ли. Но доктор держал эти мысли при себе. Учитывая, что женщину оставил умирать собственный муж, она имела право хранить козырь в рукаве. Кто бы или что ни помогло ей выжить.
Несмотря на подозрения, Фертан не отгонял их от трупа, и на том спасибо. Вытащенный из паромобиля мертвец выглядел куда страшнее, чем в полутемном салоне. Мелкий непрекращающийся дождь размывал кровь, и она струйками стекала к ногам присутствующих. Рейн бросил быстрый взгляд на Кайлу, но та на труп смотрела с равнодушием. Удивительно, что, пройдя по кромке между жизнью и смертью, она не билась в истерике.
Фертан наклонился и откинул с лица покойника длинные спутанные лохмы, с хмурым видом рассматривая погибшего. Судя по всему, он его узнал.
– Эрни Семь Монет, – назвал следователь прозвище, похожее на те, что давали в теневом братстве.
Рейн надеялся, что Эрни не был какой-нибудь шишкой. Не сказать, чтобы преступный мир горой вставал за каждого члена братства – наоборот, особо ретивых могли и сами помочь упечь за решетку, ведь зазря ругаться со стражей никто не любил, – но исключения бывали.
– Отчего он умер? – спросил Фертан.
– Хлыстовая травма. Сломано два шейных позвонка. Скорее всего, занесло на камни, попытался резко затормозить, и вот результат, – доложил его пожилой коллега, закончив осмотр тела.
Рейн пришел к тому же выводу.
– Это был несчастный случай? – по взгляду Фертана было видно – согласитесь, и закроем это дело. Ему наверняка хватало проблем в городе, чтобы разбираться с очередным потенциальным «висяком».
Кайлу Абель такой подход не устраивал, и Рейн прекрасно ее понимал. Тот, кто жаждет смерти хозяйки отеля, вряд ли остановится после первой неудачи. Или второй, если вспомнить снежную лавину.
– Несчастный случай? Как бы не так! Ваш Эрни пытался столкнуть нас с обрыва!
– Тьенна Абель, поумерьте пыл. Он такой же мой, как и ваш, – окоротил ее следователь. – И если на то пошло, это его труп я вижу перед собой
– Хотите сказать, предпочли бы увидеть нас на его месте? – не сдержалась женщина и прикусила губу, догадавшись, что сболтнула лишнего. – Извините, это нервное, – нехотя признала она. Ругаться со следователем было не с руки.
Фертан кивнул, принимая извинения.
– Что, по-вашему, здесь произошло?
Рассказ о преследовании в городе и погоне по горным тропам много времени не занял. А вот удары молний по скалам следователя насторожили, ведь Эрни не был магом. Пришлось стражам снова залезть в паромобиль, и уже через несколько минут следователь с кислым видом рассматривал найденные на полу однозарядные самодельные артефакты, которыми любили баловаться в братстве. Одна проблема – игрушки были слишком дорогими для такой мелкой сошки, как Эрни.
– Похоже, место было выбрано не случайно. Он точно знал ваш маршрут и выбрал дорогу, где сложнее всего развернуться, – вслух задумался Фертан. – Кто бы подумал, что это сыграет против него!
– Мы просто пытались уйти от удара, – буркнула Кайла.
– Удачно ушли. – Следователь еще раз покосился на труп, в одночасье ставший его головной болью.
– Удачно, раз живы, – вмешался в разговор Рейн и хмуро уточнил: – Эрни был убийцей?
Если кто-то заплатил теневому братству за голову Кайлы, можно ждать следующего.
– Эрни занимался всем, за что платят. Его же не случайно «Семь Монет» прозвали. Он за деньги готов был мать родную продать. Тьенна Абель, кому же вы успели помешать? – больше досадуя, чем ожидая услышать ответ, спросил Фертан.
– Не поверите, но я уже составляю список, – без капли иронии поделилась хозяйка отеля.
«И я хотел бы на него посмотреть», – промелькнуло у Рейна в голове, но сказал он другое:
– Мне надо в Пустошь.
Если бы век назад магам сказали, что они будут бродить по миру мертвых, вряд ли кто поверил. Считалось, что только некроманты из сказок могут поднимать трупы или общаться с душами умерших. В реальной жизни всё было куда прозаичнее. Умер, отпели, похоронили. Ровно до того момента, когда был открыт феномен Пустоши. Считалось, что человек попадает в нее сразу после смерти и медленно растворяется, становится ее частью, теряя себя и свою индивидуальность.
Маги могли уйти в Пустошь следом за погибшим и увидеть чужие воспоминания, вплоть до самой его смерти: эдакое путешествие в прошлое. Всё, что не видел и не помнил умерший, покрывалось туманом, в котором легко заблудиться. Чем меньше проходило часов от смерти человека, тем ярче были его воспоминания. Но со времени люди, кэбы, дома теряли очертания. Магам, научившимся ходить по дорогам Пустоши и расследующим убийства, погружаясь в чужую память, приходилось выкручиваться. Искать улики максимально быстро, чтобы не потеряться в тумане и не сойти с ума.
Рейн сам видел, как знакомая улица меняла очертания, обрастала переходами и тупиками, и чем дальше от мертвеца, ставшего проводником в мир Пустоши, тем плотнее становился туман вокруг. Других людей разглядеть и вовсе было невозможно. Вместе с тем нестерпимо хотелось вступить в густую белую пелену. Пустошь манила – то была плата за показанное прошлое. Те маги, кто следовал ее зову, теряли разум и больше не приходили в сознание.
Было время, когда Рейну казалось, что это гуманный способ расстаться с жизнью. Но каждый раз он останавливался на границе тумана и возвращался.
Может, именно из-за подобных размышлений доктор не боялся Пустоши и не чурался использовать ее для раскрытия преступлений. Вот и сейчас проще всего было пойти туда за горе-водителем. Вообще-то за самовольный уход в чужие воспоминания по голове не гладили: никто не мог гулять по Пустоши без разрешения – требовалась долгая бумажная волокита с заполнением бесконечного числа бланков и согласия родственников. Собственно, на этом зависала половина дел: пока получали согласие, от памяти свидетеля, жертвы или обвиняемого оставались одни обрывки, и дальше приходилось разбираться по старинке. В управлении Рейн, скрипя зубами, следовал правилам. Но, во-первых, сейчас он был не в управлении, а во-вторых, штрафов не боялся. Ну, поругает его Вистон, лишит премии – в первый раз, что ли?
Сначала он даже думал наведаться в Пустошь до появления стражей, но, поразмыслив получше, отложил визит до их приезда. Все-таки дорога пустынная, и оставлять женщину одну, пока сам валяешься без сознания, точно не стоит. Он не был параноиком и благодаря целителям не помнил встречу с троллями, но знал – в горах лучше быть настороже.
Благородный порыв имел последствия: Фертан не захотел отпускать его в Пустошь. Ни сейчас, ни после. И припомнил все тридцать два параграфа кодекса, по которому не предоставлялось возможным просматривать чужие воспоминания. В другой раз Рейн отступил бы, дождался бы разрешения, но…
Вистон дал ему карт-бланш. Грех не воспользоваться. Пусть даже начальник спросит за это двойную или тройную цену. Наверняка спросит, причем неважно, будет ли Рейн использовать его имя или нет.
Упоминание комиссара столичного управления подействовало как надо. Рейн пропустил мимо ушей «проклятый аристократ» (не угадали, он обычный выходец из третьего сословия) и «столичный сноб» (здесь тоже можно поспорить), сказанные сквозь зубы, и уселся рядом с трупом. Положил ладонь на окровавленный лоб.
– У тебя час. Не вернешься вовремя – напишу докладную, и плевать, кто тебя прикрывает, – услышал он злое предупреждение и провалился в Пустошь.
Попасть с горной дороги в сонный в утреннем свете паб – то еще приключение! Знакомый, к слову, «Ржавый гвоздь» – Рейн узнал и бармена, и обстановку. Официант прошел сквозь мага, не заметив его, и прямиком направился к стойке. Пустошь воссоздавала мир глазами убитого, а значит, именно здесь выпивал их преследователь.
Улицы города покрывал сизый туман, характерный для мира мертвых и их воспоминаний: похоже, выходить наружу Эрни не собирался.
А вот Рейн вышел. Хотя бы для того, чтобы немного пройтись по брусчатке собственными ногами – он и забыл это потрясающее чувство. Даже холод Пустоши не портил впечатлений. Здесь ему не нужны были протезы, он был таким, как семь лет назад, до встречи с троллями.
В отражении в окне промелькнуло лицо без металлических вставок, и Рейн хмыкнул, наблюдая, как губы искривляются в нормальной улыбке. Было время, когда он прятался в Пустошь от реальности. Может, оттого и пошел в патологоанатомы – на его работе уходить в Пустошь приходилось куда чаще, чем на любой другой. Пусть ненадолго, но тут он снова ощущал себя цельным. Человеком, а не чудовищем.
Пустошь затягивала, обещая забвение и покой. Тогда ему помог вернуться Квон, и первое время присматривал. Наверняка думал, что делает это незаметно, и жутко бесил своим вниманием и заботой. Но с каждым днем Рейн понимал, что именно этого ему не хватало – не жалости, а крепкой руки друга, готового встать рядом и принять его таким, каков он есть.
Доктор подозревал, что их первая и последующие встречи были не случайны, по крайней мере, поначалу, пока шапочное знакомство не переросло в крепкую дружбу. Квону было плевать на его металлические ноги, руку и прочие замененные части тела, на рубленую механическую речь. Они научились понимать друг друга с полуслова.
Квон ненавязчиво вправил ему мозги. Не случайно ведь считался одним из лучших менталистов столицы. Тогда Рейн перестал прятаться в Пустоши при любом удобном случае.
Но всё же – как хорошо! Не хватало разве что сигареты, затянуться терпкой горечью. Рейн не был заядлым курильщиком, но не отказывался при случае. Сейчас, в мрачной обстановке Пустоши, сигарета пришлась бы кстати. А так приходилось лишь вдыхать дымные запахи из паба да наблюдать за скрытым в тумане городом.
Он открыл карманные часы, запоминая время. Прежде чем попасть в чужие воспоминания, доктор отсчитал порядка шести часов, именно столько они провели в городе. Вряд ли кто-то заказал Кайлу раньше – женщина никому не сообщала, что поедет в Ансельм. Либо недоброжелатель увидел ее там, либо подсуетился кто-то из отеля. Дядя или муж? Их реакция на появление Кайлы была весьма однозначной.
– Что там такого интересного? – звонко поинтересовались за его спиной.
– Ничего. Я просто…
Рейн оборвал себя и обернулся, с неверием уставившись на стоящую позади него Кайлу. Конечно, как и любой маг, она способна ходить по туманным дорогам, но… что она тут забыла?
Этот вопрос он задал вслух.
– Я лучше тут посмотрю на живых, чем там – на труп, твое неподвижное тело и кислую физиономию Фертана, – честно ответила женщина, поморщив нос: следователь ей явно не понравился. – Кстати, ты заметил, как он был недоволен? Серьезно, такое ощущение, что он уже успел пообщаться с Луисом и причислить меня к мошенницам. И тебя заодно, раз ты меня сопровождаешь.
– Это его работа. Представь сама: ты приезжаешь на вызов, где рядом с трупом стоят двое и утверждают, что они ни при чем, и вообще, он сам виноват, – пожал плечами Рейн, который привык к кислым минам коллег.
Дура. Следующие доносы Фертан проигнорировал.
Он навещал отца, когда пришла новость – тьенна Абель погибла. Отправилась вместе с мужем в домик в горах, Луис сумел выбраться, а ее засыпало снегом. Какая нелепая и трагичная смерть! Об этом судачили на каждом углу, а шепотом добавляли – наверняка, Луис жену и прикончил. Следователь был с ними согласен, но причин арестовывать вдовца у него не было – если на месте преступления оставались улики, лавина уничтожила их набело.
Те, кто ушел навсегда, из Пустоши не возвращаются. Тьенны Абель не было два месяца. Фертан присутствовал на ее похоронах – стоял в сторонке, наблюдал за разыгрываемым «безутешным» мужем спектаклем. Нет, были там и те, кто искренне скорбел: полная кухарка, разрыдавшаяся у пустого саркофага, седой охранник. Больше всего было жаль Фрейю, дочь Кайлы – девчонка не проронила ни слезинки, но во взгляде плескалось столько боли, что Фертан не рискнул посмотреть на нее снова.
Он и сам скорбел, хоть тщательно следил, чтобы на лице не отразилось лишних эмоций. А теперь Кайла Абель вернулась из мертвых? Да кто в это поверит!
Следователь отошел от окна, поймав себя на мысли, что слишком пристально рассматривает проходящих мимо рыжеволосых женщин.
– Тьен Фертан, срочный вызов, – постучался к нему помощник. – Авария на серпантине к «Вороньему гнезду». Есть погибший.
– И при чем здесь я? Пусть отправят стражей. Мы не занимаемся дорожными происшествиями.
– Вызов пришел по внутренней связи. Утверждают, что это нападение, – помощник замялся. – Там еще… тьенна Абель.
– Погибла? – он не смог сдержать язвительного вопроса.
– Свидетель, – к счастью, не заметил иронии помощник.
Фертан выдохнул сквозь зубы. Вот как знал, что ничем хорошим эта история не закончится.
– Подгони машину, мы выезжаем. И позови кого-нибудь из лазарета, может понадобиться помощь целителя.
***
Стража доехала быстро. Относительно быстро, учитывая городские пробки и десяток миль по раскисшей от дождей дороге. За это время Рейн уже связался с Вистоном и кратко обрисовал ситуацию.
– Труп?! Док, ты серьезно? – Судя по хриплому голосу, комиссар то ли простудился, то ли спал на работе, то ли не спал вовсе уже несколько суток – доктор склонялся к последнему варианту. – Ты уже соскучился по своему подвалу? Я тебя отдыхать отправил, а не работать!
– Не уверен, – пробормотал Рейн.
Если бы Кайла вернулась в отель чуточку раньше, а не на одном поезде с ним, он точно обвинил бы комиссара в подлоге: вполне в его духе было сыграть с подчиненным «втемную», подсунув под нос интересную загадку с покушением. А так…
– И что дальше? Хочешь, чтоб я помог с расследованием?
Рейн хотел бы карт-бланш на вмешательство в это дело, парочку защитных артефактов и детектива Квона в помощники. Но срывать с места оперативника Вистон точно не станет, так что пришлось ограничиваться емким «да».
Комиссар немного посопел в амулет, но затем сдался.
– Хорошо. Я свяжусь с главой местного управления и предупрежу, чтобы тебе всячески содействовали, – пообещал он, прежде чем отключиться.
Содействовать Рейну не особо хотели. Оно и понятно – столичных гостей в провинции не жаловали. Мол, лезут не в свои дела, требуют, чтобы плясали под их дудку, а сами местную стражу ни в медяк не ставят. Конечно, в лицо доктору этого не сказали, но, судя по всему, подумали. Тьен Фертан – хмурый следователь с седыми висками, приехавший со своими коллегами на место происшествия, – посмотрел на него, как кровентом одарил. Кайлу же он первым делом проверил на маскирующий артефакт. Не сразу признал, что она настоящая: мало ли кто решил скрыться под обликом уважаемой хозяйки отеля.
– Не хочется говорить шаблонными фразами, но слухи о моей смерти сильно преувеличены, – выдала Кайла и кратко рассказала, как выжила под завалом.
Если Фертан и не поверил, виду не подал. Рейн, например, тоже сомневался – уж слишком гладкой выходила ее история. Столько времени провести под снегом и не получить обморожения? Вряд ли. Но доктор держал эти мысли при себе. Учитывая, что женщину оставил умирать собственный муж, она имела право хранить козырь в рукаве. Кто бы или что ни помогло ей выжить.
Несмотря на подозрения, Фертан не отгонял их от трупа, и на том спасибо. Вытащенный из паромобиля мертвец выглядел куда страшнее, чем в полутемном салоне. Мелкий непрекращающийся дождь размывал кровь, и она струйками стекала к ногам присутствующих. Рейн бросил быстрый взгляд на Кайлу, но та на труп смотрела с равнодушием. Удивительно, что, пройдя по кромке между жизнью и смертью, она не билась в истерике.
Фертан наклонился и откинул с лица покойника длинные спутанные лохмы, с хмурым видом рассматривая погибшего. Судя по всему, он его узнал.
– Эрни Семь Монет, – назвал следователь прозвище, похожее на те, что давали в теневом братстве.
Рейн надеялся, что Эрни не был какой-нибудь шишкой. Не сказать, чтобы преступный мир горой вставал за каждого члена братства – наоборот, особо ретивых могли и сами помочь упечь за решетку, ведь зазря ругаться со стражей никто не любил, – но исключения бывали.
– Отчего он умер? – спросил Фертан.
– Хлыстовая травма. Сломано два шейных позвонка. Скорее всего, занесло на камни, попытался резко затормозить, и вот результат, – доложил его пожилой коллега, закончив осмотр тела.
Рейн пришел к тому же выводу.
– Это был несчастный случай? – по взгляду Фертана было видно – согласитесь, и закроем это дело. Ему наверняка хватало проблем в городе, чтобы разбираться с очередным потенциальным «висяком».
Кайлу Абель такой подход не устраивал, и Рейн прекрасно ее понимал. Тот, кто жаждет смерти хозяйки отеля, вряд ли остановится после первой неудачи. Или второй, если вспомнить снежную лавину.
– Несчастный случай? Как бы не так! Ваш Эрни пытался столкнуть нас с обрыва!
– Тьенна Абель, поумерьте пыл. Он такой же мой, как и ваш, – окоротил ее следователь. – И если на то пошло, это его труп я вижу перед собой
– Хотите сказать, предпочли бы увидеть нас на его месте? – не сдержалась женщина и прикусила губу, догадавшись, что сболтнула лишнего. – Извините, это нервное, – нехотя признала она. Ругаться со следователем было не с руки.
Фертан кивнул, принимая извинения.
– Что, по-вашему, здесь произошло?
Рассказ о преследовании в городе и погоне по горным тропам много времени не занял. А вот удары молний по скалам следователя насторожили, ведь Эрни не был магом. Пришлось стражам снова залезть в паромобиль, и уже через несколько минут следователь с кислым видом рассматривал найденные на полу однозарядные самодельные артефакты, которыми любили баловаться в братстве. Одна проблема – игрушки были слишком дорогими для такой мелкой сошки, как Эрни.
– Похоже, место было выбрано не случайно. Он точно знал ваш маршрут и выбрал дорогу, где сложнее всего развернуться, – вслух задумался Фертан. – Кто бы подумал, что это сыграет против него!
– Мы просто пытались уйти от удара, – буркнула Кайла.
– Удачно ушли. – Следователь еще раз покосился на труп, в одночасье ставший его головной болью.
– Удачно, раз живы, – вмешался в разговор Рейн и хмуро уточнил: – Эрни был убийцей?
Если кто-то заплатил теневому братству за голову Кайлы, можно ждать следующего.
– Эрни занимался всем, за что платят. Его же не случайно «Семь Монет» прозвали. Он за деньги готов был мать родную продать. Тьенна Абель, кому же вы успели помешать? – больше досадуя, чем ожидая услышать ответ, спросил Фертан.
– Не поверите, но я уже составляю список, – без капли иронии поделилась хозяйка отеля.
«И я хотел бы на него посмотреть», – промелькнуло у Рейна в голове, но сказал он другое:
– Мне надо в Пустошь.
***
Если бы век назад магам сказали, что они будут бродить по миру мертвых, вряд ли кто поверил. Считалось, что только некроманты из сказок могут поднимать трупы или общаться с душами умерших. В реальной жизни всё было куда прозаичнее. Умер, отпели, похоронили. Ровно до того момента, когда был открыт феномен Пустоши. Считалось, что человек попадает в нее сразу после смерти и медленно растворяется, становится ее частью, теряя себя и свою индивидуальность.
Маги могли уйти в Пустошь следом за погибшим и увидеть чужие воспоминания, вплоть до самой его смерти: эдакое путешествие в прошлое. Всё, что не видел и не помнил умерший, покрывалось туманом, в котором легко заблудиться. Чем меньше проходило часов от смерти человека, тем ярче были его воспоминания. Но со времени люди, кэбы, дома теряли очертания. Магам, научившимся ходить по дорогам Пустоши и расследующим убийства, погружаясь в чужую память, приходилось выкручиваться. Искать улики максимально быстро, чтобы не потеряться в тумане и не сойти с ума.
Рейн сам видел, как знакомая улица меняла очертания, обрастала переходами и тупиками, и чем дальше от мертвеца, ставшего проводником в мир Пустоши, тем плотнее становился туман вокруг. Других людей разглядеть и вовсе было невозможно. Вместе с тем нестерпимо хотелось вступить в густую белую пелену. Пустошь манила – то была плата за показанное прошлое. Те маги, кто следовал ее зову, теряли разум и больше не приходили в сознание.
Было время, когда Рейну казалось, что это гуманный способ расстаться с жизнью. Но каждый раз он останавливался на границе тумана и возвращался.
Может, именно из-за подобных размышлений доктор не боялся Пустоши и не чурался использовать ее для раскрытия преступлений. Вот и сейчас проще всего было пойти туда за горе-водителем. Вообще-то за самовольный уход в чужие воспоминания по голове не гладили: никто не мог гулять по Пустоши без разрешения – требовалась долгая бумажная волокита с заполнением бесконечного числа бланков и согласия родственников. Собственно, на этом зависала половина дел: пока получали согласие, от памяти свидетеля, жертвы или обвиняемого оставались одни обрывки, и дальше приходилось разбираться по старинке. В управлении Рейн, скрипя зубами, следовал правилам. Но, во-первых, сейчас он был не в управлении, а во-вторых, штрафов не боялся. Ну, поругает его Вистон, лишит премии – в первый раз, что ли?
Сначала он даже думал наведаться в Пустошь до появления стражей, но, поразмыслив получше, отложил визит до их приезда. Все-таки дорога пустынная, и оставлять женщину одну, пока сам валяешься без сознания, точно не стоит. Он не был параноиком и благодаря целителям не помнил встречу с троллями, но знал – в горах лучше быть настороже.
Благородный порыв имел последствия: Фертан не захотел отпускать его в Пустошь. Ни сейчас, ни после. И припомнил все тридцать два параграфа кодекса, по которому не предоставлялось возможным просматривать чужие воспоминания. В другой раз Рейн отступил бы, дождался бы разрешения, но…
Вистон дал ему карт-бланш. Грех не воспользоваться. Пусть даже начальник спросит за это двойную или тройную цену. Наверняка спросит, причем неважно, будет ли Рейн использовать его имя или нет.
Упоминание комиссара столичного управления подействовало как надо. Рейн пропустил мимо ушей «проклятый аристократ» (не угадали, он обычный выходец из третьего сословия) и «столичный сноб» (здесь тоже можно поспорить), сказанные сквозь зубы, и уселся рядом с трупом. Положил ладонь на окровавленный лоб.
– У тебя час. Не вернешься вовремя – напишу докладную, и плевать, кто тебя прикрывает, – услышал он злое предупреждение и провалился в Пустошь.
Попасть с горной дороги в сонный в утреннем свете паб – то еще приключение! Знакомый, к слову, «Ржавый гвоздь» – Рейн узнал и бармена, и обстановку. Официант прошел сквозь мага, не заметив его, и прямиком направился к стойке. Пустошь воссоздавала мир глазами убитого, а значит, именно здесь выпивал их преследователь.
Улицы города покрывал сизый туман, характерный для мира мертвых и их воспоминаний: похоже, выходить наружу Эрни не собирался.
А вот Рейн вышел. Хотя бы для того, чтобы немного пройтись по брусчатке собственными ногами – он и забыл это потрясающее чувство. Даже холод Пустоши не портил впечатлений. Здесь ему не нужны были протезы, он был таким, как семь лет назад, до встречи с троллями.
В отражении в окне промелькнуло лицо без металлических вставок, и Рейн хмыкнул, наблюдая, как губы искривляются в нормальной улыбке. Было время, когда он прятался в Пустошь от реальности. Может, оттого и пошел в патологоанатомы – на его работе уходить в Пустошь приходилось куда чаще, чем на любой другой. Пусть ненадолго, но тут он снова ощущал себя цельным. Человеком, а не чудовищем.
Пустошь затягивала, обещая забвение и покой. Тогда ему помог вернуться Квон, и первое время присматривал. Наверняка думал, что делает это незаметно, и жутко бесил своим вниманием и заботой. Но с каждым днем Рейн понимал, что именно этого ему не хватало – не жалости, а крепкой руки друга, готового встать рядом и принять его таким, каков он есть.
Доктор подозревал, что их первая и последующие встречи были не случайны, по крайней мере, поначалу, пока шапочное знакомство не переросло в крепкую дружбу. Квону было плевать на его металлические ноги, руку и прочие замененные части тела, на рубленую механическую речь. Они научились понимать друг друга с полуслова.
Квон ненавязчиво вправил ему мозги. Не случайно ведь считался одним из лучших менталистов столицы. Тогда Рейн перестал прятаться в Пустоши при любом удобном случае.
Но всё же – как хорошо! Не хватало разве что сигареты, затянуться терпкой горечью. Рейн не был заядлым курильщиком, но не отказывался при случае. Сейчас, в мрачной обстановке Пустоши, сигарета пришлась бы кстати. А так приходилось лишь вдыхать дымные запахи из паба да наблюдать за скрытым в тумане городом.
Он открыл карманные часы, запоминая время. Прежде чем попасть в чужие воспоминания, доктор отсчитал порядка шести часов, именно столько они провели в городе. Вряд ли кто-то заказал Кайлу раньше – женщина никому не сообщала, что поедет в Ансельм. Либо недоброжелатель увидел ее там, либо подсуетился кто-то из отеля. Дядя или муж? Их реакция на появление Кайлы была весьма однозначной.
– Что там такого интересного? – звонко поинтересовались за его спиной.
– Ничего. Я просто…
Рейн оборвал себя и обернулся, с неверием уставившись на стоящую позади него Кайлу. Конечно, как и любой маг, она способна ходить по туманным дорогам, но… что она тут забыла?
Этот вопрос он задал вслух.
– Я лучше тут посмотрю на живых, чем там – на труп, твое неподвижное тело и кислую физиономию Фертана, – честно ответила женщина, поморщив нос: следователь ей явно не понравился. – Кстати, ты заметил, как он был недоволен? Серьезно, такое ощущение, что он уже успел пообщаться с Луисом и причислить меня к мошенницам. И тебя заодно, раз ты меня сопровождаешь.
– Это его работа. Представь сама: ты приезжаешь на вызов, где рядом с трупом стоят двое и утверждают, что они ни при чем, и вообще, он сам виноват, – пожал плечами Рейн, который привык к кислым минам коллег.
