– Это, тьенна Абель, напрасно... – протянул рыжий страж, тщетно пытаясь подавить зевок. Беннет бросил на него недовольный взгляд, и страж умолк.
Пока он читал, Кайла бродила по комнате, разглядывая обстановку. Словно примеряла, что может забрать в качестве оплаты. Краст дочитал до конца, и ему стало дурно. Сумма была не то чтобы неподъемной, но очень сильно била по кошельку. Настолько, что об открытии нового филиала пришлось бы забыть. А ведь надо было обеспечить Аланде приданое!
– Вы с ума сошли? – осипшим голосом спросил он.
– А что вы хотите? Репутация отеля дорогого стоит, – Кайла безмятежно пожала плечами. Беннет наклонился к ней и что-то прошептал.
– Впрочем, мы можем договориться по-другому, – выслушав охранника, протянула женщина. – Я слышала, ваша дочь работала в лечебнице. В отеле как раз нужен штатный лекарь. Аланда может остаться у нас до конца лета, поработать бесплатно. Естественно, мы обеспечим полный пансион.
– Но у нее помолвка!..
– Вот как? – хозяйка отеля ненадолго задумалась, но закончила без сожаления: – Придется отложить. Я не собираюсь отпускать свою сотрудницу на свидания.
Кайла отвлеклась, и собака, выскользнув у нее из рук, тут же метнулась в угол и зарылась куда-то под подушки. Пожалуй, Краст прекрасно ее понимал – ему было неудобно рядом с Кайлой. Неудивительно, что с этой женщиной даже муж не ладил!
– Мне надо подумать, – пробурчал Краст, а Кайла со вздохом выудила собаку из-под подушки.
– Тьен Краст, кажется, вы не понимаете – я иду вам навстречу. Если вам не интересно, то меня вполне устроит денежная компенсация. Или, быть может, мне обсудить этот вопрос с господином Фертаном? – спросила она, наглаживая обреченно вытянувшуюся на диване псину.
И убить репутацию самого Краста. Придется забыть о помолвке, а не просто отложить ее на время – если кто-то узнает, что вытворяла Аланда, то о каком замужестве может идти речь?
– Хорошо. Моя дочь останется здесь до осени, раз уж сама заварила эту кашу, – нехотя согласился Краст. – Мы можем составить договор?
– Разумеется. Оденьтесь и спускайтесь в мой кабинет, я всё подготовлю. А ты, Аланда, пока пройди с Беннетом – он познакомит тебя с распорядком дня. Ах да, и позаботься о Виви. – Кайла развернулась и бросила уже на пороге: – И не волнуйтесь насчет слухов, тьен Краст. Теперь Аланда под моим руководством, и я никому не позволю ей навредить. Никому.
Почему-то Красту показалось, что говорит она вовсе не о слухах, и желание высечь непутевую дочь розгами сошло на нет.
– Ничего не хочешь мне рассказать?
Луис сел напротив, двумя пальцами отодвинув в сторону миску со сливовым джемом, не желая даже случайно запачкать новый костюм. Кайлу он нашел на кухне, где она завтракала (или уже обедала? Завтрак она благополучно пропустила) свежим творогом, заедая его воздушными вафлями.
– Нет. А должна?
Она оторвалась от тарелки ровно настолько, чтобы разрезать вафлю. По сравнению с первым днем в отеле, Дафна кормила ее просто по-королевски! Кухарка хлопотала, как наседка, с таким воодушевлением отмечая улучшившийся аппетит хозяйки, что Кайле становилось не по себе. Неужели сестра ела как птичка?
Луис скривился, но все-таки продолжил расспросы:
– Слышал, ты наняла на работу тьенну Краст. Зачем? У нас есть семейный доктор.
– Он очень занятой человек, не хочу беспокоить его по пустякам, – пояснила Кайла.
Если подумать, этот семейный доктор даже не удосужился заехать к ней после обморока, а на шрамы сестры и вовсе не обращал внимания. Кайла подумывала, не уволить ли его, но пока не была готова к конфликту с гильдией целителей.
Она задумчиво обмакнула вафлю в соус, но не успела съесть ни кусочка – Луис выбил вилку у нее из рук, а тарелку отшвырнул к стене.
– С ума сошла?
– Я?! – она впервые видела Луиса напуганным.
– Там орехи! Хочешь умереть от анафилактического шока?
И правда, забыла. Кайла вытерла рот салфеткой, лихорадочно решая, что сказать.
– Это лесной орех, а у госпожи аллергия на кедровый. Не волнуйтесь, я за всем присматриваю, – вмешалась Дафна, махнув поваренку рукой, чтобы сбегал за веником.
Ложь слетела с губ кухарки так безмятежно, что Кайла и сама поверила. Кажется, ей стоило поговорить с ней – та выгородила ее, но какие преследовала цели? И поняла ли, кого на самом деле защитила?
Сестра страдала от аллергии на любые орехи. Даже от крошечного орешка во рту она начинала задыхаться и покрываться пятнами. И Дафна прекрасно это знала.
Это выяснилось, когда Кайле и Минте было по пять. Дафна испекла ореховый торт, а близняшки прокрались на кухню, чтобы первыми попробовать лакомство. Они не трогали торт – только слизнули крем с неосторожно оставленного ножа. Кайла вспомнила, как сестра схватилась за горло и начала скрести его пальцами, судорожно пытаясь вздохнуть, а Кайла ничего не могла сделать и отчаянно кричала, зовя на помощь.
Луис, похоже, этого не знал. Морщинка между нахмуренных бровей разгладилась, он как-то вздохнул, расправил плечи. Между тем Дафна поставила перед ним чашку чая и новую тарелку с вафлями перед Кайлой.
– Сегодня такая радость! Госпожа Фрейя возвращается. Вы, наверное, очень счастливы? – спросила она, уводя разговор подальше от опасной темы.
– Очень, – согласился Луис, сделав глоток, и тут же высыпал целый ворох наставлений, что надо сделать за их отсутствие. Как в известной сказке о девочке, которая очень хотела попасть на бал, но сперва исполнить пожелания злобной мачехи.
На взгляд Кайлы, Луис перегибал палку: она сомневалась, что после выматывающего дня в дороге Фрейе будет дело до блеска посуды или накрахмаленных передников.
– Паромобиль еще не починили, так что поедем на омнибусе. Погода нам благоволит, успеем. А если опоздаем, Фрейя подождет в порту, – закончив с Дафной, обратился Луис к жене.
– В порту? – Кайла понадеялась, что ошиблась.
В горном Ансельме был только один порт – воздушный. Он располагался за чертой города в специально отведенном амбаре. И останавливались в нем чертовы дирижабли. Почему-то Кайла была уверена, что Луис повезет ее к поезду. О том, что придется ехать в порт и встречать воздушный корабль, они не договаривались.
Все десять лет после аварии она избегала дирижаблей. Слишком ярко перед глазами вставали тлеющие обломки, собственное падение и боль в спине – поначалу такая, что сходишь с ума, а затем – ее полное отсутствие, когда нет ни рук, ни ног. А вокруг – черный остов, запах гари и изломанные фигуры на снегу, в которых Кайла не хотела признавать погибших пассажиров.
Кайла стоит у самого края скалы. Кажется, один лишний вздох – и она полетит вниз. Широкие женские штаны – мода из Хаврии, зато удобные! – полощутся на ветру, а рубашка, напротив, из-за ветра облепляет тело.
– Ты что, совсем бесстрашная? – Рейн обнимает ее со спины. Он только проснулся и, не обнаружив ее рядом, заволновался. Из пещеры, которую они сегодня приспособили под ночлег, уступа было не видно. – Почему ты всегда так безрассудна?
– Не всегда, я тоже умею бояться, – ворчит она, но поддается ему и отступает от пропасти на шаг.
– И чего же ты боишься? – горячее дыхание щекочет кожу.
– Дирижаблей. – она запрокидывает голову и разглядывает рассветное небо: нежно-голубое, пронизанное розовыми полосками. Одно из облаков напоминает ей летучий корабль, и Кайла ёжится, сильнее прижимаясь к Рейну. – Я очень их боюсь.
– Шутишь? – он фыркает ей в шею, не веря, что она серьезно.
– Нисколько. Едва вижу, забываю, как дышать. Хорошо, они летают здесь редко, чаще через перевал...
От одной мысли, что придется находиться рядом с дирижаблем, Кайлу затрясло. Нет, она не хотела ехать в порт. Может, притвориться, что ей стало плохо? Да тут и притворяться не придется! Во рту стало сухо, а сердце зашлось в мучительно быстром ритме.
– Госпожа, позвольте тарелку. Я вам другую вафлю дам. И немного успокоительного в чай не помешает. А хотите, виски капну? – с заговорщическим видом наклонилась к ней Дафна, и женщина очнулась. Она и сама не заметила, как искрошила вафлю.
– Можно виски. Без чая, – выдавила она.
Сейчас Кайла не знала, чего боится больше – дирижабля или встречи с Фрейей.
Воздушный порт Ансельма походил на старую церковь – если не брать во внимание его размеры. Высоченные стены с узкими окнами, раздвижные двери на сложном механизме, застекленная крыша. Деревья рядом с ангаром казались игрушечными, а люди и подавно.
Тихо в порту не было. Снаружи, под специально оборудованными навесами, дожидались своих пассажиров наемные паромобили и кареты, сновали носильщики, перекрикивались рабочие. Душный запах парусины смешался с запахами железа и кожи.
Гарь и кровь мерещились Кайле при каждом вдохе. Пожалуй, хорошо, что Луис шел рядом с ней – она могла повиснуть на нем, если захлестнет приступ паники. И плевать, что он ей ненавистен, страх все равно сильнее. Кайла старалась дышать медленно и глубоко, но это не помогало. Особенно когда гигантская махина развернулась и стала снижаться, заслоняя собой небо.
Будь проклят тот чокнутый изобретатель, которому пришла в голову мысль запустить машину в небо! И почему Фрейя не могла доехать на поезде? Всего-то на полдня дольше. Пансион святой Аурелии располагался в маленьком городке не очень-то далеко от Ансельма, и единственное, чем славился – перевалочной станцией, с которой можно было разлететься-разъехаться по всей стране.
Кайла сглотнула и все-таки вцепилась в локоть мужа.
– Не волнуйся, Фрейя скоро спустится, – ободряюще сказал Луис, неверно истолковав причину ее беспокойства.
Как же тут не волноваться? Из-за Фрейи она тревожилась еще сильнее!
Наконец дирижабль приземлился. Опустился трап. Людей прибыло немало, и Кайла гадала, сможет ли узнать племянницу.
Зря опасалась. Фрейя выделялась в толпе прибывших, как белая ворона. Клетчатое пансионное платье, строгая прическа, но главное, трость, разом делавшая ее взрослее. Взрослее только на вид – стоило Фрейе заметить их, как она, прихрамывая и огибая других пассажиров, бросилась по трапу вниз.
– Мама!
Кайла не успела и слова сказать, а Фрейя уже влетела в ее объятия. Обняла так крепко, что выбило дух, – и расплакалась. Луис только неодобрительно поморщился на неподобающее поведение дочери, но замечаний делать не стал. В порту было много обнимающихся парочек, и родители с ребенком не выглядели странно.
– Мама, мамочка, это правда ты, – всхлипывала Фрейя и не могла остановиться.
И что с ней делать? Кайла была совершенно растеряна. Она понятия не имела, как вести себя с детьми и тем более как их успокаивать.
У птицелюдов к воспитанию малышни был особый подход. Птенцов растили в заботе и баловали, пока крылья не становились достаточно крепкими, чтобы летать. Затем, в торжественный день первого полета, весь клан собирался благословить птенца взлететь в небо. Едва малявки вставали на крыло, они становились полноправными членами стаи.
К малышам Кайлу не подпускали – в первую очередь ради ее собственной безопасности. Детишки могли проявить агрессию, не задумываясь о последствиях – ударить когтями, разодрать клювом, укусить. Их за это не наказывали – неоперившиеся, что с них возьмешь? Им и так было любопытно, что человек делает в стае. К тому же дети у птицелюдов были редкостью, и потомство тщательно оберегали.
Кайла, сказать по правде, не особенно хотела возиться с голосящей мелкотней. Теперь же ей все-таки предстояло позаботиться о чужом ребенке. Сейчас Кайла поменялась бы с Минтой местами, не задумываясь.
– Ну-ну, милая, хватит. Поплачешь дома. – Она неловко похлопала Фрейю по спине, пытаясь успокоить таким нехитрым способом, но сделала только хуже: от голоса матери, который девочка боялась уже никогда не услышать, она разревелась в голос. – Фрейя, да что с тобой?..
Кайла вздохнула и попыталась вспомнить, как с ними разговаривала мать, когда они начинали капризничать. Не то чтобы мама была строгой... Дома она могла пошутить и дать им повеселиться вволю, но на людях требовала соблюдения этикета. Кайле, которая его терпеть не могла, вечно доставалось! Наверное, это закон бумеранга – теперь ей приходилось учить Фрейю, как себя вести.
Она прочистила горло и опустила руки, перестав обнимать девочку. Та сразу напряглась, вскинула на нее заплаканные глаза, недоумевая, что случилось.
– Юная тьенна, вы ведете себя неприлично. Немедленно возьмите себя в руки, – произнесла Кайла строгим голосом и поймала отголосок воспоминаний: вот она сама, в возрасте Фрейи, стоит у парадной лестницы в нарядном платье с порванным подолом и держится за разбитую коленку, а мама вместо того, чтобы обнять и успокоить, отчитывает ее перед гостями. Крупные злые слезы никак не получается остановить, и Кайла кусает губы. Так обидно ей никогда не было!
Фрейя, в отличие от нее тогда, смогла сдержаться. Только отступила на шаг и низко опустила голову.
– Простите, мама, – голос прозвучал глухо и равнодушно. Слишком равнодушно для той, что еще минуту назад плакала навзрыд.
– Поедем домой. Ты, наверное, устала с дороги, – смягчилась Кайла и потрепала ее по макушке, остро мучаясь оттого, что не может передать и толику материнской любви.
Нет, долго она эту игру не вытянет! Пусть Минта возвращается к своей обычной жизни, Кайла сделает всё возможное, чтобы это случилось как можно скорее.
В холле было непривычно шумно. Прислуга надраивала светильники, снимала шторы, Рюдигер прикрикивал на всех и вся, пытался командовать, но больше мешал. Не участвовали в приготовлениях только постояльцы, но и они то и дело появлялись в холле: посмотреть, как продвигается работа.
– Побере…
Рейн поймал накренившийся шкаф, удерживая его металлической рукой. Ланти, решившая протереть пыль с верхних полок, ойкнула и виновато покосилась на него. Беннет поспешно подхватил шкаф, прокряхтев от натуги: не ожидал, что он окажется таким тяжелым, ведь доктор держал и не морщился.
– И какая муха Луиса укусила? – в сердцах пожаловался он.
– А что случилось?
Рейн на всякий случай подстраховал его, пока горничная вытерла пыль, затем шкаф установили обратно.
– Сегодня приезжает Фрейя, хозяйская дочка. Луис потребовал, чтобы к возвращению всё сияло, вот в отеле и переполох, – передыхая, пояснил Беннет, а у Рейна кольнуло сердце. Он не знал, что у Кайлы есть дочь. Похоже, он многого о ней не знал. – Дафна с самого утра на кухне, готовит ее любимые вафли и шоколадный торт, а остальные заняты уборкой. Обычно Фрейя только на каникулах дома бывает. Слышал, Луис ее сам вызвал, чтобы с матерью повидалась. Это записать куда-то надо!
– Почему?
Он постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно равнодушнее. Видно было, что посплетничать Беннет не прочь. Чтобы не выглядеть лентяем, охранник переставил вазочку с цветами, а после охотно пояснил:
– Хозяйка в ней души не чает. А вот господин Луис… Тут сложнее. Он ведь хотел наследника, а родилась девочка, слабенькая, да еще и с травмой. Мы до года не знали, выживет Фрейя или нет. И хозяйка после родов долго болела, едва выкарабкалась из Пустоши. Целители предупредили, что вторые роды она может не пережить. Какой уж тут сын!
– Хватит трепаться, – прикрикнул на него проходящий мимо Рюдигер.
Беннет закатил глаза и подхватил стол, перетаскивая его ближе к центру зала. Рейн взялся помогать, желая услышать историю до конца, и Беннет продолжил, но немного тише:
Пока он читал, Кайла бродила по комнате, разглядывая обстановку. Словно примеряла, что может забрать в качестве оплаты. Краст дочитал до конца, и ему стало дурно. Сумма была не то чтобы неподъемной, но очень сильно била по кошельку. Настолько, что об открытии нового филиала пришлось бы забыть. А ведь надо было обеспечить Аланде приданое!
– Вы с ума сошли? – осипшим голосом спросил он.
– А что вы хотите? Репутация отеля дорогого стоит, – Кайла безмятежно пожала плечами. Беннет наклонился к ней и что-то прошептал.
– Впрочем, мы можем договориться по-другому, – выслушав охранника, протянула женщина. – Я слышала, ваша дочь работала в лечебнице. В отеле как раз нужен штатный лекарь. Аланда может остаться у нас до конца лета, поработать бесплатно. Естественно, мы обеспечим полный пансион.
– Но у нее помолвка!..
– Вот как? – хозяйка отеля ненадолго задумалась, но закончила без сожаления: – Придется отложить. Я не собираюсь отпускать свою сотрудницу на свидания.
Кайла отвлеклась, и собака, выскользнув у нее из рук, тут же метнулась в угол и зарылась куда-то под подушки. Пожалуй, Краст прекрасно ее понимал – ему было неудобно рядом с Кайлой. Неудивительно, что с этой женщиной даже муж не ладил!
– Мне надо подумать, – пробурчал Краст, а Кайла со вздохом выудила собаку из-под подушки.
– Тьен Краст, кажется, вы не понимаете – я иду вам навстречу. Если вам не интересно, то меня вполне устроит денежная компенсация. Или, быть может, мне обсудить этот вопрос с господином Фертаном? – спросила она, наглаживая обреченно вытянувшуюся на диване псину.
И убить репутацию самого Краста. Придется забыть о помолвке, а не просто отложить ее на время – если кто-то узнает, что вытворяла Аланда, то о каком замужестве может идти речь?
– Хорошо. Моя дочь останется здесь до осени, раз уж сама заварила эту кашу, – нехотя согласился Краст. – Мы можем составить договор?
– Разумеется. Оденьтесь и спускайтесь в мой кабинет, я всё подготовлю. А ты, Аланда, пока пройди с Беннетом – он познакомит тебя с распорядком дня. Ах да, и позаботься о Виви. – Кайла развернулась и бросила уже на пороге: – И не волнуйтесь насчет слухов, тьен Краст. Теперь Аланда под моим руководством, и я никому не позволю ей навредить. Никому.
Почему-то Красту показалось, что говорит она вовсе не о слухах, и желание высечь непутевую дочь розгами сошло на нет.
***
– Ничего не хочешь мне рассказать?
Луис сел напротив, двумя пальцами отодвинув в сторону миску со сливовым джемом, не желая даже случайно запачкать новый костюм. Кайлу он нашел на кухне, где она завтракала (или уже обедала? Завтрак она благополучно пропустила) свежим творогом, заедая его воздушными вафлями.
– Нет. А должна?
Она оторвалась от тарелки ровно настолько, чтобы разрезать вафлю. По сравнению с первым днем в отеле, Дафна кормила ее просто по-королевски! Кухарка хлопотала, как наседка, с таким воодушевлением отмечая улучшившийся аппетит хозяйки, что Кайле становилось не по себе. Неужели сестра ела как птичка?
Луис скривился, но все-таки продолжил расспросы:
– Слышал, ты наняла на работу тьенну Краст. Зачем? У нас есть семейный доктор.
– Он очень занятой человек, не хочу беспокоить его по пустякам, – пояснила Кайла.
Если подумать, этот семейный доктор даже не удосужился заехать к ней после обморока, а на шрамы сестры и вовсе не обращал внимания. Кайла подумывала, не уволить ли его, но пока не была готова к конфликту с гильдией целителей.
Она задумчиво обмакнула вафлю в соус, но не успела съесть ни кусочка – Луис выбил вилку у нее из рук, а тарелку отшвырнул к стене.
– С ума сошла?
– Я?! – она впервые видела Луиса напуганным.
– Там орехи! Хочешь умереть от анафилактического шока?
И правда, забыла. Кайла вытерла рот салфеткой, лихорадочно решая, что сказать.
– Это лесной орех, а у госпожи аллергия на кедровый. Не волнуйтесь, я за всем присматриваю, – вмешалась Дафна, махнув поваренку рукой, чтобы сбегал за веником.
Ложь слетела с губ кухарки так безмятежно, что Кайла и сама поверила. Кажется, ей стоило поговорить с ней – та выгородила ее, но какие преследовала цели? И поняла ли, кого на самом деле защитила?
Сестра страдала от аллергии на любые орехи. Даже от крошечного орешка во рту она начинала задыхаться и покрываться пятнами. И Дафна прекрасно это знала.
Это выяснилось, когда Кайле и Минте было по пять. Дафна испекла ореховый торт, а близняшки прокрались на кухню, чтобы первыми попробовать лакомство. Они не трогали торт – только слизнули крем с неосторожно оставленного ножа. Кайла вспомнила, как сестра схватилась за горло и начала скрести его пальцами, судорожно пытаясь вздохнуть, а Кайла ничего не могла сделать и отчаянно кричала, зовя на помощь.
Луис, похоже, этого не знал. Морщинка между нахмуренных бровей разгладилась, он как-то вздохнул, расправил плечи. Между тем Дафна поставила перед ним чашку чая и новую тарелку с вафлями перед Кайлой.
– Сегодня такая радость! Госпожа Фрейя возвращается. Вы, наверное, очень счастливы? – спросила она, уводя разговор подальше от опасной темы.
– Очень, – согласился Луис, сделав глоток, и тут же высыпал целый ворох наставлений, что надо сделать за их отсутствие. Как в известной сказке о девочке, которая очень хотела попасть на бал, но сперва исполнить пожелания злобной мачехи.
На взгляд Кайлы, Луис перегибал палку: она сомневалась, что после выматывающего дня в дороге Фрейе будет дело до блеска посуды или накрахмаленных передников.
– Паромобиль еще не починили, так что поедем на омнибусе. Погода нам благоволит, успеем. А если опоздаем, Фрейя подождет в порту, – закончив с Дафной, обратился Луис к жене.
– В порту? – Кайла понадеялась, что ошиблась.
В горном Ансельме был только один порт – воздушный. Он располагался за чертой города в специально отведенном амбаре. И останавливались в нем чертовы дирижабли. Почему-то Кайла была уверена, что Луис повезет ее к поезду. О том, что придется ехать в порт и встречать воздушный корабль, они не договаривались.
Все десять лет после аварии она избегала дирижаблей. Слишком ярко перед глазами вставали тлеющие обломки, собственное падение и боль в спине – поначалу такая, что сходишь с ума, а затем – ее полное отсутствие, когда нет ни рук, ни ног. А вокруг – черный остов, запах гари и изломанные фигуры на снегу, в которых Кайла не хотела признавать погибших пассажиров.
***
Кайла стоит у самого края скалы. Кажется, один лишний вздох – и она полетит вниз. Широкие женские штаны – мода из Хаврии, зато удобные! – полощутся на ветру, а рубашка, напротив, из-за ветра облепляет тело.
– Ты что, совсем бесстрашная? – Рейн обнимает ее со спины. Он только проснулся и, не обнаружив ее рядом, заволновался. Из пещеры, которую они сегодня приспособили под ночлег, уступа было не видно. – Почему ты всегда так безрассудна?
– Не всегда, я тоже умею бояться, – ворчит она, но поддается ему и отступает от пропасти на шаг.
– И чего же ты боишься? – горячее дыхание щекочет кожу.
– Дирижаблей. – она запрокидывает голову и разглядывает рассветное небо: нежно-голубое, пронизанное розовыми полосками. Одно из облаков напоминает ей летучий корабль, и Кайла ёжится, сильнее прижимаясь к Рейну. – Я очень их боюсь.
– Шутишь? – он фыркает ей в шею, не веря, что она серьезно.
– Нисколько. Едва вижу, забываю, как дышать. Хорошо, они летают здесь редко, чаще через перевал...
***
От одной мысли, что придется находиться рядом с дирижаблем, Кайлу затрясло. Нет, она не хотела ехать в порт. Может, притвориться, что ей стало плохо? Да тут и притворяться не придется! Во рту стало сухо, а сердце зашлось в мучительно быстром ритме.
– Госпожа, позвольте тарелку. Я вам другую вафлю дам. И немного успокоительного в чай не помешает. А хотите, виски капну? – с заговорщическим видом наклонилась к ней Дафна, и женщина очнулась. Она и сама не заметила, как искрошила вафлю.
– Можно виски. Без чая, – выдавила она.
Сейчас Кайла не знала, чего боится больше – дирижабля или встречи с Фрейей.
***
Воздушный порт Ансельма походил на старую церковь – если не брать во внимание его размеры. Высоченные стены с узкими окнами, раздвижные двери на сложном механизме, застекленная крыша. Деревья рядом с ангаром казались игрушечными, а люди и подавно.
Тихо в порту не было. Снаружи, под специально оборудованными навесами, дожидались своих пассажиров наемные паромобили и кареты, сновали носильщики, перекрикивались рабочие. Душный запах парусины смешался с запахами железа и кожи.
Гарь и кровь мерещились Кайле при каждом вдохе. Пожалуй, хорошо, что Луис шел рядом с ней – она могла повиснуть на нем, если захлестнет приступ паники. И плевать, что он ей ненавистен, страх все равно сильнее. Кайла старалась дышать медленно и глубоко, но это не помогало. Особенно когда гигантская махина развернулась и стала снижаться, заслоняя собой небо.
Будь проклят тот чокнутый изобретатель, которому пришла в голову мысль запустить машину в небо! И почему Фрейя не могла доехать на поезде? Всего-то на полдня дольше. Пансион святой Аурелии располагался в маленьком городке не очень-то далеко от Ансельма, и единственное, чем славился – перевалочной станцией, с которой можно было разлететься-разъехаться по всей стране.
Кайла сглотнула и все-таки вцепилась в локоть мужа.
– Не волнуйся, Фрейя скоро спустится, – ободряюще сказал Луис, неверно истолковав причину ее беспокойства.
Как же тут не волноваться? Из-за Фрейи она тревожилась еще сильнее!
Наконец дирижабль приземлился. Опустился трап. Людей прибыло немало, и Кайла гадала, сможет ли узнать племянницу.
Зря опасалась. Фрейя выделялась в толпе прибывших, как белая ворона. Клетчатое пансионное платье, строгая прическа, но главное, трость, разом делавшая ее взрослее. Взрослее только на вид – стоило Фрейе заметить их, как она, прихрамывая и огибая других пассажиров, бросилась по трапу вниз.
– Мама!
Кайла не успела и слова сказать, а Фрейя уже влетела в ее объятия. Обняла так крепко, что выбило дух, – и расплакалась. Луис только неодобрительно поморщился на неподобающее поведение дочери, но замечаний делать не стал. В порту было много обнимающихся парочек, и родители с ребенком не выглядели странно.
– Мама, мамочка, это правда ты, – всхлипывала Фрейя и не могла остановиться.
И что с ней делать? Кайла была совершенно растеряна. Она понятия не имела, как вести себя с детьми и тем более как их успокаивать.
У птицелюдов к воспитанию малышни был особый подход. Птенцов растили в заботе и баловали, пока крылья не становились достаточно крепкими, чтобы летать. Затем, в торжественный день первого полета, весь клан собирался благословить птенца взлететь в небо. Едва малявки вставали на крыло, они становились полноправными членами стаи.
К малышам Кайлу не подпускали – в первую очередь ради ее собственной безопасности. Детишки могли проявить агрессию, не задумываясь о последствиях – ударить когтями, разодрать клювом, укусить. Их за это не наказывали – неоперившиеся, что с них возьмешь? Им и так было любопытно, что человек делает в стае. К тому же дети у птицелюдов были редкостью, и потомство тщательно оберегали.
Кайла, сказать по правде, не особенно хотела возиться с голосящей мелкотней. Теперь же ей все-таки предстояло позаботиться о чужом ребенке. Сейчас Кайла поменялась бы с Минтой местами, не задумываясь.
– Ну-ну, милая, хватит. Поплачешь дома. – Она неловко похлопала Фрейю по спине, пытаясь успокоить таким нехитрым способом, но сделала только хуже: от голоса матери, который девочка боялась уже никогда не услышать, она разревелась в голос. – Фрейя, да что с тобой?..
Кайла вздохнула и попыталась вспомнить, как с ними разговаривала мать, когда они начинали капризничать. Не то чтобы мама была строгой... Дома она могла пошутить и дать им повеселиться вволю, но на людях требовала соблюдения этикета. Кайле, которая его терпеть не могла, вечно доставалось! Наверное, это закон бумеранга – теперь ей приходилось учить Фрейю, как себя вести.
Она прочистила горло и опустила руки, перестав обнимать девочку. Та сразу напряглась, вскинула на нее заплаканные глаза, недоумевая, что случилось.
– Юная тьенна, вы ведете себя неприлично. Немедленно возьмите себя в руки, – произнесла Кайла строгим голосом и поймала отголосок воспоминаний: вот она сама, в возрасте Фрейи, стоит у парадной лестницы в нарядном платье с порванным подолом и держится за разбитую коленку, а мама вместо того, чтобы обнять и успокоить, отчитывает ее перед гостями. Крупные злые слезы никак не получается остановить, и Кайла кусает губы. Так обидно ей никогда не было!
Фрейя, в отличие от нее тогда, смогла сдержаться. Только отступила на шаг и низко опустила голову.
– Простите, мама, – голос прозвучал глухо и равнодушно. Слишком равнодушно для той, что еще минуту назад плакала навзрыд.
– Поедем домой. Ты, наверное, устала с дороги, – смягчилась Кайла и потрепала ее по макушке, остро мучаясь оттого, что не может передать и толику материнской любви.
Нет, долго она эту игру не вытянет! Пусть Минта возвращается к своей обычной жизни, Кайла сделает всё возможное, чтобы это случилось как можно скорее.
ГЛАВА 8
В холле было непривычно шумно. Прислуга надраивала светильники, снимала шторы, Рюдигер прикрикивал на всех и вся, пытался командовать, но больше мешал. Не участвовали в приготовлениях только постояльцы, но и они то и дело появлялись в холле: посмотреть, как продвигается работа.
– Побере…
Рейн поймал накренившийся шкаф, удерживая его металлической рукой. Ланти, решившая протереть пыль с верхних полок, ойкнула и виновато покосилась на него. Беннет поспешно подхватил шкаф, прокряхтев от натуги: не ожидал, что он окажется таким тяжелым, ведь доктор держал и не морщился.
– И какая муха Луиса укусила? – в сердцах пожаловался он.
– А что случилось?
Рейн на всякий случай подстраховал его, пока горничная вытерла пыль, затем шкаф установили обратно.
– Сегодня приезжает Фрейя, хозяйская дочка. Луис потребовал, чтобы к возвращению всё сияло, вот в отеле и переполох, – передыхая, пояснил Беннет, а у Рейна кольнуло сердце. Он не знал, что у Кайлы есть дочь. Похоже, он многого о ней не знал. – Дафна с самого утра на кухне, готовит ее любимые вафли и шоколадный торт, а остальные заняты уборкой. Обычно Фрейя только на каникулах дома бывает. Слышал, Луис ее сам вызвал, чтобы с матерью повидалась. Это записать куда-то надо!
– Почему?
Он постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно равнодушнее. Видно было, что посплетничать Беннет не прочь. Чтобы не выглядеть лентяем, охранник переставил вазочку с цветами, а после охотно пояснил:
– Хозяйка в ней души не чает. А вот господин Луис… Тут сложнее. Он ведь хотел наследника, а родилась девочка, слабенькая, да еще и с травмой. Мы до года не знали, выживет Фрейя или нет. И хозяйка после родов долго болела, едва выкарабкалась из Пустоши. Целители предупредили, что вторые роды она может не пережить. Какой уж тут сын!
– Хватит трепаться, – прикрикнул на него проходящий мимо Рюдигер.
Беннет закатил глаза и подхватил стол, перетаскивая его ближе к центру зала. Рейн взялся помогать, желая услышать историю до конца, и Беннет продолжил, но немного тише:
