У Ани немного шумело в голове, и тело казалось лёгким-лёгким, как будто ты выпил шампанского. За завтраком она поделилась этим открытием с Оськой, и он сказал, что всегда так чувствует себя после ночной смены.
— А давай танцевать? — вдруг предложила Аня. — Мне сейчас так хорошо! Наверное, это ужасно глупо в нашем положении, но ничего не могу с собой поделать!
Рассмеявшись, Оська изобразил галантный поклон:
— Мадемуазель, прошу!.. Что, в комнату пойдём? Тут места нет.
— Пойдём! Сейчас отодвину мольберт…
Пока Аня уверенными, привычными движениями переносила к стене мольберт и стул с палитрой, красками и кистями, Оська уважительно молчал. А потом вдруг сказал тихо и серьёзно:
— Ань, у тебя замечательный папа. И Лариса Викторовна… она… настоящая королева! А я бы правда на переводчика пошёл, я бы смог. Может, и экзамены нормально сдать смогу, если хорошо подготовиться? Позанимаешься со мной?
Аня совсем не ожидала это услышать. Но Оська ведь такой… с ним можно быть готовой к чему угодно! И она вдруг рассмеялась.
— Ты — удивительный! Знаешь, я очень счастлива начинать новую жизнь вместе с тобой! Потому что у тебя теперь тоже уже не будет так, как раньше. Я почему-то в этом уверена!
Оська покраснел до самых кончиков ресниц, но взгляда не отвёл. Опустившись на одно колено, поцеловал Ане руку, и это снова получилось так торжественно, будто клятва. А потом они танцевали менуэт в крохотной комнате художника, где пахло краской, а в большое окно врывался чистый осенний свет.
Когда вернулся Кирилл Сергеевич, ребята уже спали. Раскладушка была поставлена рядом с диванчиком, и постели разложены так, чтобы можно было смотреть друг на друга, пока глаза не слипнутся окончательно. Лица Ани и Оськи даже во сне казались очень счастливыми. Заметив это, Кирилл Сергеевич усмехнулся и понимающе покачал головой.
А весной они вчетвером переехали в Москву: Аня и папа, и Оська, и Лариса Викторовна. Многое из того, что случилось после того памятного дня, Ане теперь вспоминать не хотелось. Однако результат превзошёл все ожидания! Наверное, потому, что не могло быть иначе: ведь они с Оськой боролись за себя, за своё будущее — и победили.
Когда для Ани нарисовалась перспектива окончить школу в Москве, а потом поступить там в престижный вуз, мама наконец уступила и отпустила дочь жить с отцом. Сама собрала ей вещи, провела по магазинам, чтобы купить «приличную одежду». А ещё открыла для Ани счёт в банке, куда пообещала каждый месяц переводить деньги. Конечно, для Ани всё это было совсем не важно, но ругаться с мамой перед отъездом не хотелось. Теперь они будут жить далеко друг от друга. Аня надеялась, что на расстоянии обида на маму утихнет, так и не превратившись в ненависть. Они очень разные, но всё-таки мама её любит.
У Оськи тоже началась совершенно новая жизнь. Записная книжка, оставленная ему в наследство бабушкой, оказалась волшебным билетом в другой мир. Там были адреса и телефоны весьма известных в творческой среде людей — переводчиков, писателей, критиков, журналистов. С некоторыми из них Кирилл Сергеевич был знаком лично, а с кем-то даже недавно общался во время большого турне от Союза художников, в котором он принимал участие. В разговорах с этими людьми и решилась Оськина судьба: его взяла под своё покровительство Юлия Михайловна Лапина — давняя подруга его бабушки. Она тоже когда-то работала переводчицей, а сейчас жила одна в огромной квартире в центре Москвы. Дети разъехались по разным странам, единственный внук погиб в Чечне, и одинокая старушка сама предложила Оське переехать к ней.
— Представляешь, — с восторгом рассказывал Оська Ане, — у Юлии Михайловны в квартире целый музей! Она свободно говорит на пяти языках, и обещала со мной заниматься ещё французским и немецким. С ума сойти! Знаешь, сколько у неё редких книг на разных языках? Я даже не думал, что такое бывает! И сама она такая добрая, а я ей, наверное, как память о бабушке и о молодости. Теперь буду жить у неё, по хозяйству помогать, и постараюсь скорее найти подработку, чтобы совесть не замучила.
Аня очень радовалась за друга, но всё-таки её беспокоил один вопрос:
— А танцевать ты не бросишь? Лариса Викторовна открывает новую студию, она уже договорилась: её берут на работу в подростковый центр. Здорово, правда? Студию ещё не открыли, а Ларисе Викторовне уже звонят местные ролевики, к ней сразу целый клуб запишется. Только как я без тебя?
— Ну, что ты, принцесса! Я и не собирался танцы бросать. Мы будем самой красивой парой в этом клубе! Кстати, как он будет называться?
Лицо Ани осветилось счастливой улыбкой.
— «Озёрный замок». Правда, здорово?.. И знаешь что ещё? — добавила она, помолчав. — Папа с Ларисой Викторовной, наверное, поженятся.
— Да ну? — Оська от удивления так распахнул свои огромные глазищи, что Аня рассмеялась.
— Мы же теперь вместе живём: папа снял одну квартиру на всех. И я вижу, как они друг на друга смотрят!
Услышав это, Оська отчего-то сильно засмущался, и Ане показалось, что они подумали об одном и том же. Папа и Лариса Викторовна — настоящие король и королева. Это очень правильно, что они сейчас вместе! Ведь не может быть, чтобы тот, кто помогает другим и не предаёт себя, оставался один. Аня и Оська теперь знают об этом, и у них ещё всё впереди.
— А давай танцевать? — вдруг предложила Аня. — Мне сейчас так хорошо! Наверное, это ужасно глупо в нашем положении, но ничего не могу с собой поделать!
Рассмеявшись, Оська изобразил галантный поклон:
— Мадемуазель, прошу!.. Что, в комнату пойдём? Тут места нет.
— Пойдём! Сейчас отодвину мольберт…
Пока Аня уверенными, привычными движениями переносила к стене мольберт и стул с палитрой, красками и кистями, Оська уважительно молчал. А потом вдруг сказал тихо и серьёзно:
— Ань, у тебя замечательный папа. И Лариса Викторовна… она… настоящая королева! А я бы правда на переводчика пошёл, я бы смог. Может, и экзамены нормально сдать смогу, если хорошо подготовиться? Позанимаешься со мной?
Аня совсем не ожидала это услышать. Но Оська ведь такой… с ним можно быть готовой к чему угодно! И она вдруг рассмеялась.
— Ты — удивительный! Знаешь, я очень счастлива начинать новую жизнь вместе с тобой! Потому что у тебя теперь тоже уже не будет так, как раньше. Я почему-то в этом уверена!
Оська покраснел до самых кончиков ресниц, но взгляда не отвёл. Опустившись на одно колено, поцеловал Ане руку, и это снова получилось так торжественно, будто клятва. А потом они танцевали менуэт в крохотной комнате художника, где пахло краской, а в большое окно врывался чистый осенний свет.
Когда вернулся Кирилл Сергеевич, ребята уже спали. Раскладушка была поставлена рядом с диванчиком, и постели разложены так, чтобы можно было смотреть друг на друга, пока глаза не слипнутся окончательно. Лица Ани и Оськи даже во сне казались очень счастливыми. Заметив это, Кирилл Сергеевич усмехнулся и понимающе покачал головой.
Эпилог
А весной они вчетвером переехали в Москву: Аня и папа, и Оська, и Лариса Викторовна. Многое из того, что случилось после того памятного дня, Ане теперь вспоминать не хотелось. Однако результат превзошёл все ожидания! Наверное, потому, что не могло быть иначе: ведь они с Оськой боролись за себя, за своё будущее — и победили.
Когда для Ани нарисовалась перспектива окончить школу в Москве, а потом поступить там в престижный вуз, мама наконец уступила и отпустила дочь жить с отцом. Сама собрала ей вещи, провела по магазинам, чтобы купить «приличную одежду». А ещё открыла для Ани счёт в банке, куда пообещала каждый месяц переводить деньги. Конечно, для Ани всё это было совсем не важно, но ругаться с мамой перед отъездом не хотелось. Теперь они будут жить далеко друг от друга. Аня надеялась, что на расстоянии обида на маму утихнет, так и не превратившись в ненависть. Они очень разные, но всё-таки мама её любит.
У Оськи тоже началась совершенно новая жизнь. Записная книжка, оставленная ему в наследство бабушкой, оказалась волшебным билетом в другой мир. Там были адреса и телефоны весьма известных в творческой среде людей — переводчиков, писателей, критиков, журналистов. С некоторыми из них Кирилл Сергеевич был знаком лично, а с кем-то даже недавно общался во время большого турне от Союза художников, в котором он принимал участие. В разговорах с этими людьми и решилась Оськина судьба: его взяла под своё покровительство Юлия Михайловна Лапина — давняя подруга его бабушки. Она тоже когда-то работала переводчицей, а сейчас жила одна в огромной квартире в центре Москвы. Дети разъехались по разным странам, единственный внук погиб в Чечне, и одинокая старушка сама предложила Оське переехать к ней.
— Представляешь, — с восторгом рассказывал Оська Ане, — у Юлии Михайловны в квартире целый музей! Она свободно говорит на пяти языках, и обещала со мной заниматься ещё французским и немецким. С ума сойти! Знаешь, сколько у неё редких книг на разных языках? Я даже не думал, что такое бывает! И сама она такая добрая, а я ей, наверное, как память о бабушке и о молодости. Теперь буду жить у неё, по хозяйству помогать, и постараюсь скорее найти подработку, чтобы совесть не замучила.
Аня очень радовалась за друга, но всё-таки её беспокоил один вопрос:
— А танцевать ты не бросишь? Лариса Викторовна открывает новую студию, она уже договорилась: её берут на работу в подростковый центр. Здорово, правда? Студию ещё не открыли, а Ларисе Викторовне уже звонят местные ролевики, к ней сразу целый клуб запишется. Только как я без тебя?
— Ну, что ты, принцесса! Я и не собирался танцы бросать. Мы будем самой красивой парой в этом клубе! Кстати, как он будет называться?
Лицо Ани осветилось счастливой улыбкой.
— «Озёрный замок». Правда, здорово?.. И знаешь что ещё? — добавила она, помолчав. — Папа с Ларисой Викторовной, наверное, поженятся.
— Да ну? — Оська от удивления так распахнул свои огромные глазищи, что Аня рассмеялась.
— Мы же теперь вместе живём: папа снял одну квартиру на всех. И я вижу, как они друг на друга смотрят!
Услышав это, Оська отчего-то сильно засмущался, и Ане показалось, что они подумали об одном и том же. Папа и Лариса Викторовна — настоящие король и королева. Это очень правильно, что они сейчас вместе! Ведь не может быть, чтобы тот, кто помогает другим и не предаёт себя, оставался один. Аня и Оська теперь знают об этом, и у них ещё всё впереди.
