Ярослав утвердительно кивнул.
— Сто раз проклял бы своё любопытство! — воскликнул Лас с чувством. — Теперь всё думаться будет… Может, у Руа спросить?
— Спроси, пожалуй. Только вряд ли она скажет тебе что-то определённое, — медленно проговорил Итиль.
— Почему?
— Мне Фроди ничего не говорила… и не скажет. Наверное, нам самим надо всё понять.
— Что — понять?
— Не знаю, Лас. Догадываюсь, что это как-то связано с «ведьминой болезнью».
— А при чём тут мы?
Итиль снова задумчиво поднял глаза к звёздам, потом посмотрел на эльфёнка и ободряюще улыбнулся.
— Если судьба готовит тебе большое приключение, неужели ты от него откажешься?
— Ни за что! — уверенно сказал юный эльф, и добавил просительно: — Но рядом с тобой было бы спокойнее…
Ярослав только молча усмехнулся.
5
Весёлое солнце враз осыпалось на город тёмным золотом и сверкало теперь повсюду. Даже в утреннем звоне трамваев чувствовался его блеск. Редкие прохожие спешили по своим делам, и Лас, проезжая через центр, удивлённо отметил про себя эту немноголюдность. «Надо же, словно два разных города — днём и ночью!» — подумал он.
Но в частном секторе, куда, собственно, и направлялся эльфёнок, жизнь начиналась именно с утра. Из палисадников уже доносился людской гомон, где-то пилили и стучали молотком, кто-то заводил машину, а у колонок, несмотря на утренний час и выходной день, толпились детишки с вёдрами. Лас нагнал семилетнюю Дину, внучку соседки Руаэллин, и подхватил у неё огромный чайник, который девочка едва тащила обеими руками.
— Уф-ф! — Дина деловито поправила красный беретик, сползший ей на лоб. — Доброе утро, Назар! Ты к тёте Марте? А она картошку собирается копать, мне помогать не позволила. Дядя Вася, что через дорогу живёт, нашему Шарику новую будку делает, я ему гвозди подавала. А бабушка пироги поставила, послала меня за чистой водой!
Лас рассмеялся: вот так и узнаешь с утра все новости лучше всякого радио!
— Наш пострел везде поспел! — сказал он, открывая калитку, ведущую на половину соседки. На пороге уже стояла бабушка Дины и, улыбаясь, вытирала мокрые руки о передник.
— Здрас-сте, баб Кать! Не потеряли внучку-то?
— Потеряла, Назар, уж полчаса как потеряла! Ты ступай, Марта тебя ждёт, просила пирогов испечь.
Лас не удивился. Руаэллин трудно было застать врасплох, она всегда точно знала, кто и когда пожалует к ней в гости. Студенты в университете говорили, что она умеет читать мысли. Марту Всеволодовну побаивались, а её предметы учили, не надеясь на «халяву». Но эльфёнка совершенно не смущали суперспособности преподавательницы: во-первых, ему нечего было скрывать, а во-вторых, это очень выручало, когда ему самому не хватало слов, чтобы выразить какую-нибудь особенно сложную мысль. Руа всегда понимала его правильно, и для Назара важно было только это.
Толкнув ажурную калитку и оказавшись в цветущем палисаднике, Лас блаженно зажмурился. Буйство красок и ароматов свойственно осенней поре, поэтому обычно, насладившись первыми всплесками её щедрости, суетливый людской взгляд перестаёт удивляться, спокойно наблюдая открывающуюся ему отовсюду красоту. Но привыкнуть к маленькому саду Руаэллин эльфёнок не мог. Он восхищался этим местом с самого первого дня, когда, после опасных приключений лёжа у открытого окна, с наслаждением впитывал звуки и запахи новой чудесной жизни: серебряный перезвон колокольчиков, терпкий вишнёвый ветерок и фиалковую свежесть. Везде, где бы она ни находилась, волшебница умела создавать вокруг себя атмосферу цветущего вдохновения. Около её дома всегда пели птицы, растения радовали глаз своим крепким, здоровым видом. Любой год в саду Руаэллин оказывался обильно урожайным, и молодая хозяйка щедро делилась с соседями и друзьями крупной клубникой, сочными сливами или душистыми яблоками. Цветы в её палисаднике казались Ласу неувядающими, словно у доброй феи, приютившей Герду из сказки. С ранней весны до поздней осени цвели они, меняясь в зависимости от сезонов и времени суток.
Руаэллин не переставала удивляться и радоваться каждому новому дню. Она учила Ласа обращать внимание только на самые яркие, необычные стороны мира и с улыбкой встречать даже грустный дождик. «Настоящий волшебник — не тот, кто может разогнать тучи, а тот, кому они не мешают видеть солнце, — говорила Руа. — Чудеса подстерегают нас везде, надо только уметь отличать их».
Улыбаясь про себя, Назар вспомнил, как однажды душистым июльским вечером до темноты задержался у волшебницы. Руаэллин поставила самовар, и они пили чай прямо на ступеньках крыльца под первыми звёздами. Тихая песня и неспешный разговор, сплетаясь со звоном колокольчиков на браслетах, рождали ощущение первого в мире чуда — пробуждения эльфов на берегах Куйвиенен… Тогда Лас впервые обратил внимание на запах, заполнивший всё подзвёздное пространство: сладкий и в то же время не назойливый, освежающий, с приятной терпкостью и несмелой горчинкой. Этот аромат был похож на бархат синего неба, едва успевшего потемнеть.
— Пахнет чудесами! — сказал тогда эльфёнок, принюхиваясь.
Руаэллин рассмеялась:
— Это маттиола. Видишь сиреневые цветочки?
— Где?
— Да вот же, перед тобой! Они совсем крошечные.
И Лас увидел скромные звёздочки на трепетных стебельках, тесно сбившиеся у самых ступеней крыльца в маленькую грядку. Днём он думал, что это просто декоративная травка: никаких цветов не было и в помине!
— Разве не чудо — маттиола? Ночные, душистые звёздочки, — проговорил эльфёнок, с детским восторгом растворяясь в незнакомом запахе. — Хорошее имя для хоббитанской девочки…
Сейчас, в первые дни осени, в палисаднике Руа Назара встретили царственные георгины и яркая россыпь разноцветных астр. Бордюры садовых дорожек были аккуратно убраны низенькими бархатцами, и казалось, будто жёлтая разметка указывает направление пути. Охваченный внезапным радостным вихрем, Лас с гиканьем помчался вдоль этой разметки:
— Эй, хозяйка! Помощь идёт!
Руаэллин ждала его в огороде. Верная своим привычкам, она была одета в длинное платье свободного кроя, какое носили некогда поселянки западных королевств. Однотонную грубую ткань чуть оживлял длинный вышитый передник, вместе с подолом юбки подоткнутый за ременную опояску. Лёгкий ветерок кокетливо поигрывал золотистым локоном, выбившимся из-под платка. Сейчас волшебница была похожа на средневековую крестьянскую девушку, и эльфёнок, в восхищении застывший на повороте дорожки, в который раз отметил про себя, что его наставница, наверное, умеет управлять временем.
Опершись на черенок лопаты, молодая женщина приветливо улыбалась своему ученику:
— Доброе утро, Лас! Ты, как всегда, кстати.
Грядок с картошкой оказалось немного, вдвоём они справились за час. Привычный к садово-огородным работам, Назар ловко орудовал лопатой.
— И как тебе юбка не мешает? — удивлялся эльфёнок, глядя, как споро Руа выбирает картошку, складывает её в вёдра и рассыпает на самом солнечном участке огорода.
Волшебница посмеивалась:
— У меня что? Две сотки — баловство одно, только для удовольствия сажаю. А вот у Алиэ — двадцать, и ей там сейчас совсем не сладко…
— Алиэ сейчас картошку копает?! — воткнув лопату в грядку, Лас недоуменно уставился на Руаэллин. Он предполагал, что после вчерашнего разговора в парке сегодня Наташа отправится к Итилю, но никак не на огород! — А ты откуда знаешь?
— Знаю, — уклончиво ответила Руа. — Я много чего знаю. И ты можешь научиться, если захочешь.
У Назара от восторга даже голова закружилась. Подумать только: уметь читать мысли и знать, что, где и у кого сейчас происходит! Это же так интересно! А может, Руаэллин научит его видеть будущее? Или свои прошлые жизни? Вот было бы здорово!
— Разве такое возможно? Научиться? — с сомнением спросил эльфёнок. Он раньше думал, что необыкновенные способности, как особый дар, даются далеко не всем и только от рождения.
— А чем ты, в таком случае, занимаешься в университете? — ответила Руа вопросом. — Изучаешь то, чего раньше не знал, и делаешь то, чего раньше не умел. Запомни, — она внимательно заглянула в ясные глаза своего ученика, жадно ловившего каждое слово, — любой человек на земле рождается гением! И ты — не исключение.
— Но почему тогда все твердят про избранных? Ждут кого угодно: пророков, доброго царя, Мессию, который придёт и спасёт?
— От собственной лени спасти никак нельзя, — улыбнулась Руаэллин. — Если ничего не делать, то ничего и не будет — никаких способностей не разовьётся. А если ты действительно хочешь стать мудрым и великим, то знай — нет предела человеческим возможностям! Совершенствоваться можно бесконечно.
— Ух ты! — Назар перевёл дыхание и снова взялся за лопату. Услышанное с трудом укладывалось в голове. Конечно, он и раньше читал подобные мысли в книгах по психологии и эзотерике, но никогда не догадывался применить их к себе. Неужели и он может стать таким, как Руаэллин? Эльфёнок попытался представить образ себя — супергероя, но тут вмешался внутренний голос, насмешливо напомнивший фразу из мультфильма: «Я — Чёрный Плащ, я — десница судьбы! Все негодяи, готовьте гробы!»
— Нет, Руа, — вздохнул Лас, — я, наверное, на супергероя не потяну…
— А зачем повторять чужие подвиги? — удивлённо заметила волшебница. — Чёрный Плащ. Выдумал тоже! (Назар при этих словах покраснел и отвернулся.) Ты же — эльф! А значит, стремление к познанию и творчеству должно быть тебе изначально присуще. Ищи собственные уникальные таланты, развивай их. И обязательно изучай духовные законы — это основа основ. Вот тогда ты и мысли сможешь читать, и много других полезных умений приобретёшь, поскольку уже будешь знать, на что их направить.
Нет, всё-таки Руаэллин — мудрейший человек! Она всегда так точно может подметить самую суть и высказать её в нескольких словах. Для Ласа огромной загадкой мироздания являлись его собственные мысли: привести их в порядок и построить на их основе какой-то вывод виделось пока юному эльфу мечтой желанной и недостижимой. Но рядом со своей наставницей он начинал понимать сам себя, и за это был ей безмерно благодарен.
— А где узнать про духовные законы?
— Это ты у меня спрашиваешь, студент истфака? — рассмеялась волшебница. — В твоём распоряжении масса книг: Библия, Коран, Веды, труды Конфуция, Рамаяна… Что там ещё? На выбор! Можешь «Велесову книгу» изучить или египетскую «Книгу мёртвых». «Старшая Эдда», опять же… Ты к Семёну обратись, он её наизусть знает! Если не хочешь классику читать, можно найти что-нибудь посовременнее: труды Рериха и Блаватской, например… Но для начала, думаю, и одной книги хватит — толстой такой, в серебряной обложке. Тем более что содержание её тебе уже известно. А перечитать и выделить основные духовные законы труда не составит.
— Профессор Толкин! — догадался Лас. Сердце так и запрыгало от радости: значит, изначально он был на верном пути!
Руаэллин кивнула:
— Именно. Это не просто сказки для детей или героические истории для подростков. Всё гораздо глубже. Миры Профессора многих привлекают своей подкупающей искренностью. Посмотри, разве есть в его произведениях выдающиеся художественные достоинства? Новые изобразительные средства? Литературные изыски? Нет. Но эти миры очень органичны, они пронизаны внутренней логикой и прекрасно вписываются в космогонию любой мифологической системы. Они совершенно не оторваны от реала, потому так близки читателям. Ну и конечно, у Профессора замечательно воплощается стремление каждого человека к идеальным взаимоотношениям.
— Да, любовь чтобы сразу до гроба, дружба — так преданная, клятва — нерушимая… — подхватил Лас. — Вот Итиль меня вчера так прямо и спросил: смогу ли я ему свою жизнь доверить?
— А ты? — Руаэллин с интересом взглянула на своего ученика.
— Растерялся, — честно признался Назар. — От тебя-то что скрывать? Конечно, Итилю я доверяю даже больше, чем себе. Без разговоров пошёл бы за ним, куда угодно! Ну, да ты знаешь. Но…
— Но?
— Если спросил, значит ему самому нужно подтверждение. Значит, он либо в себе не уверен, либо во мне. Иначе и вопроса бы не возникло.
Волшебница одобрительно усмехнулась:
— Тройки по логике тебе явно мало. Я бы пять с плюсом поставила! Только не забывай, Лас, Итиль — рыцарь Фроди. А у эдайн совсем другая логика. Вот наш лучник и мечется между собственными представлениями о мире и тем, как этот мир понимает его наставница. И далеко не всегда ему удаётся найти компромисс.
— А я думал, мораль у всех одна… — задумчиво протянул эльфёнок. — Добро там, зло всякое…
Глаза Руаэллин на мгновение сверкнули необыкновенным, звёздным блеском. Без сомнения, у неё самый лучший ученик на свете! В ответ на безмолвную похвалу, Лас снова застенчиво покраснел, а волшебница произнесла голосом мягким и тёплым:
— Ты непременно придёшь к пониманию сути всех вещей, но позже. Не всё сразу! А о добре и зле мы поговорим за чаем.
6
Когда свежевыкопанная картошка сушилась на солнышке, а умытые огородники сидели на кухне, разговор был продолжен. На жестяном подносе дымком сосновых шишек благоухал самовар, увенчанный расписным заварочным чайником. Румяные пироги красовались на огромном фарфоровом блюде. Лас жмурился, вдыхая разнообразие запахов, наслаждаясь видом по-осеннему сервированного к чаю стола: варенье из чёрной смородины, яблочный бисквит, сливовый джем, груши в сахаре.
— Когда ты всё успеваешь? — изумлялся эльфёнок.
Руаэллин, посмеиваясь, отшучивалась:
— Нам по должности положено. Знаешь, взмахнул волшебной палочкой…
— Нет, правда! — не отставал Лас.
— Правда. — Молодая женщина улыбнулась. — Помнишь, что я говорила: если ничего не делать, то ничего и не будет.
Едва первый голод был утолён, эльфёнок тут же приступил к удовлетворению любопытства.
— Руа, ты обещала про добро и зло, — напомнил он, жуя бисквит.
Волшебница кивнула.
— Слушай и размышляй. Вот тебе первый урок: голод — это плохо, а изобилие на столе — хорошо. Но как бы мы оценили его, если бы не чувствовали голода? Как бы мы узнали, что свет есть именно свет, если бы не было тьмы?
— Значит, зло нужно для того, чтобы мы умели отличать и ценить добро? — догадался Лас.
— В самом упрощённом варианте — да. Так и есть… Жаль только, что люди и этим-то воспользоваться не всегда умеют… — Руа не то вздохнула, не то усмехнулась. — Но всё просто только на первый взгляд. Существуют целые системы миров с разной степенью упорядоченности элементов. Слышал поговорку: хаос — высшая степень порядка? То, что мы зачастую воспринимаем как разрушение, зло, негатив, тоже является системообразующим элементом. Убери его — рухнут многие миры, а не только наш.
— Миры? Какие?
— Разные. Мы своими мыслями порождаем целые системы миров в ментальной проекции. И там тоже живут всякие существа. Мы думаем, что они — плод нашей фантазии, что их нет. А они — оттуда — так же не верят в нас. Но данная теория, как ты понимаешь, всего лишь одна из многих. И все равновероятны, заметь!.. Так вот. Придумывая собственные миры, мы закладываем в их основу ту же эмоционально-ментальную базу, к которой привязаны сами, в своём существовании на Земле. Проще говоря, создавая героев, автор наделяет их собственным видением мира. И как бы он не хотел отойти от привычных рамок, устойчивая система представлений заставляет его энное количество раз проделывать тот же путь.
— Сто раз проклял бы своё любопытство! — воскликнул Лас с чувством. — Теперь всё думаться будет… Может, у Руа спросить?
— Спроси, пожалуй. Только вряд ли она скажет тебе что-то определённое, — медленно проговорил Итиль.
— Почему?
— Мне Фроди ничего не говорила… и не скажет. Наверное, нам самим надо всё понять.
— Что — понять?
— Не знаю, Лас. Догадываюсь, что это как-то связано с «ведьминой болезнью».
— А при чём тут мы?
Итиль снова задумчиво поднял глаза к звёздам, потом посмотрел на эльфёнка и ободряюще улыбнулся.
— Если судьба готовит тебе большое приключение, неужели ты от него откажешься?
— Ни за что! — уверенно сказал юный эльф, и добавил просительно: — Но рядом с тобой было бы спокойнее…
Ярослав только молча усмехнулся.
5
Весёлое солнце враз осыпалось на город тёмным золотом и сверкало теперь повсюду. Даже в утреннем звоне трамваев чувствовался его блеск. Редкие прохожие спешили по своим делам, и Лас, проезжая через центр, удивлённо отметил про себя эту немноголюдность. «Надо же, словно два разных города — днём и ночью!» — подумал он.
Но в частном секторе, куда, собственно, и направлялся эльфёнок, жизнь начиналась именно с утра. Из палисадников уже доносился людской гомон, где-то пилили и стучали молотком, кто-то заводил машину, а у колонок, несмотря на утренний час и выходной день, толпились детишки с вёдрами. Лас нагнал семилетнюю Дину, внучку соседки Руаэллин, и подхватил у неё огромный чайник, который девочка едва тащила обеими руками.
— Уф-ф! — Дина деловито поправила красный беретик, сползший ей на лоб. — Доброе утро, Назар! Ты к тёте Марте? А она картошку собирается копать, мне помогать не позволила. Дядя Вася, что через дорогу живёт, нашему Шарику новую будку делает, я ему гвозди подавала. А бабушка пироги поставила, послала меня за чистой водой!
Лас рассмеялся: вот так и узнаешь с утра все новости лучше всякого радио!
— Наш пострел везде поспел! — сказал он, открывая калитку, ведущую на половину соседки. На пороге уже стояла бабушка Дины и, улыбаясь, вытирала мокрые руки о передник.
— Здрас-сте, баб Кать! Не потеряли внучку-то?
— Потеряла, Назар, уж полчаса как потеряла! Ты ступай, Марта тебя ждёт, просила пирогов испечь.
Лас не удивился. Руаэллин трудно было застать врасплох, она всегда точно знала, кто и когда пожалует к ней в гости. Студенты в университете говорили, что она умеет читать мысли. Марту Всеволодовну побаивались, а её предметы учили, не надеясь на «халяву». Но эльфёнка совершенно не смущали суперспособности преподавательницы: во-первых, ему нечего было скрывать, а во-вторых, это очень выручало, когда ему самому не хватало слов, чтобы выразить какую-нибудь особенно сложную мысль. Руа всегда понимала его правильно, и для Назара важно было только это.
Толкнув ажурную калитку и оказавшись в цветущем палисаднике, Лас блаженно зажмурился. Буйство красок и ароматов свойственно осенней поре, поэтому обычно, насладившись первыми всплесками её щедрости, суетливый людской взгляд перестаёт удивляться, спокойно наблюдая открывающуюся ему отовсюду красоту. Но привыкнуть к маленькому саду Руаэллин эльфёнок не мог. Он восхищался этим местом с самого первого дня, когда, после опасных приключений лёжа у открытого окна, с наслаждением впитывал звуки и запахи новой чудесной жизни: серебряный перезвон колокольчиков, терпкий вишнёвый ветерок и фиалковую свежесть. Везде, где бы она ни находилась, волшебница умела создавать вокруг себя атмосферу цветущего вдохновения. Около её дома всегда пели птицы, растения радовали глаз своим крепким, здоровым видом. Любой год в саду Руаэллин оказывался обильно урожайным, и молодая хозяйка щедро делилась с соседями и друзьями крупной клубникой, сочными сливами или душистыми яблоками. Цветы в её палисаднике казались Ласу неувядающими, словно у доброй феи, приютившей Герду из сказки. С ранней весны до поздней осени цвели они, меняясь в зависимости от сезонов и времени суток.
Руаэллин не переставала удивляться и радоваться каждому новому дню. Она учила Ласа обращать внимание только на самые яркие, необычные стороны мира и с улыбкой встречать даже грустный дождик. «Настоящий волшебник — не тот, кто может разогнать тучи, а тот, кому они не мешают видеть солнце, — говорила Руа. — Чудеса подстерегают нас везде, надо только уметь отличать их».
Улыбаясь про себя, Назар вспомнил, как однажды душистым июльским вечером до темноты задержался у волшебницы. Руаэллин поставила самовар, и они пили чай прямо на ступеньках крыльца под первыми звёздами. Тихая песня и неспешный разговор, сплетаясь со звоном колокольчиков на браслетах, рождали ощущение первого в мире чуда — пробуждения эльфов на берегах Куйвиенен… Тогда Лас впервые обратил внимание на запах, заполнивший всё подзвёздное пространство: сладкий и в то же время не назойливый, освежающий, с приятной терпкостью и несмелой горчинкой. Этот аромат был похож на бархат синего неба, едва успевшего потемнеть.
— Пахнет чудесами! — сказал тогда эльфёнок, принюхиваясь.
Руаэллин рассмеялась:
— Это маттиола. Видишь сиреневые цветочки?
— Где?
— Да вот же, перед тобой! Они совсем крошечные.
И Лас увидел скромные звёздочки на трепетных стебельках, тесно сбившиеся у самых ступеней крыльца в маленькую грядку. Днём он думал, что это просто декоративная травка: никаких цветов не было и в помине!
— Разве не чудо — маттиола? Ночные, душистые звёздочки, — проговорил эльфёнок, с детским восторгом растворяясь в незнакомом запахе. — Хорошее имя для хоббитанской девочки…
Сейчас, в первые дни осени, в палисаднике Руа Назара встретили царственные георгины и яркая россыпь разноцветных астр. Бордюры садовых дорожек были аккуратно убраны низенькими бархатцами, и казалось, будто жёлтая разметка указывает направление пути. Охваченный внезапным радостным вихрем, Лас с гиканьем помчался вдоль этой разметки:
— Эй, хозяйка! Помощь идёт!
Руаэллин ждала его в огороде. Верная своим привычкам, она была одета в длинное платье свободного кроя, какое носили некогда поселянки западных королевств. Однотонную грубую ткань чуть оживлял длинный вышитый передник, вместе с подолом юбки подоткнутый за ременную опояску. Лёгкий ветерок кокетливо поигрывал золотистым локоном, выбившимся из-под платка. Сейчас волшебница была похожа на средневековую крестьянскую девушку, и эльфёнок, в восхищении застывший на повороте дорожки, в который раз отметил про себя, что его наставница, наверное, умеет управлять временем.
Опершись на черенок лопаты, молодая женщина приветливо улыбалась своему ученику:
— Доброе утро, Лас! Ты, как всегда, кстати.
Грядок с картошкой оказалось немного, вдвоём они справились за час. Привычный к садово-огородным работам, Назар ловко орудовал лопатой.
— И как тебе юбка не мешает? — удивлялся эльфёнок, глядя, как споро Руа выбирает картошку, складывает её в вёдра и рассыпает на самом солнечном участке огорода.
Волшебница посмеивалась:
— У меня что? Две сотки — баловство одно, только для удовольствия сажаю. А вот у Алиэ — двадцать, и ей там сейчас совсем не сладко…
— Алиэ сейчас картошку копает?! — воткнув лопату в грядку, Лас недоуменно уставился на Руаэллин. Он предполагал, что после вчерашнего разговора в парке сегодня Наташа отправится к Итилю, но никак не на огород! — А ты откуда знаешь?
— Знаю, — уклончиво ответила Руа. — Я много чего знаю. И ты можешь научиться, если захочешь.
У Назара от восторга даже голова закружилась. Подумать только: уметь читать мысли и знать, что, где и у кого сейчас происходит! Это же так интересно! А может, Руаэллин научит его видеть будущее? Или свои прошлые жизни? Вот было бы здорово!
— Разве такое возможно? Научиться? — с сомнением спросил эльфёнок. Он раньше думал, что необыкновенные способности, как особый дар, даются далеко не всем и только от рождения.
— А чем ты, в таком случае, занимаешься в университете? — ответила Руа вопросом. — Изучаешь то, чего раньше не знал, и делаешь то, чего раньше не умел. Запомни, — она внимательно заглянула в ясные глаза своего ученика, жадно ловившего каждое слово, — любой человек на земле рождается гением! И ты — не исключение.
— Но почему тогда все твердят про избранных? Ждут кого угодно: пророков, доброго царя, Мессию, который придёт и спасёт?
— От собственной лени спасти никак нельзя, — улыбнулась Руаэллин. — Если ничего не делать, то ничего и не будет — никаких способностей не разовьётся. А если ты действительно хочешь стать мудрым и великим, то знай — нет предела человеческим возможностям! Совершенствоваться можно бесконечно.
— Ух ты! — Назар перевёл дыхание и снова взялся за лопату. Услышанное с трудом укладывалось в голове. Конечно, он и раньше читал подобные мысли в книгах по психологии и эзотерике, но никогда не догадывался применить их к себе. Неужели и он может стать таким, как Руаэллин? Эльфёнок попытался представить образ себя — супергероя, но тут вмешался внутренний голос, насмешливо напомнивший фразу из мультфильма: «Я — Чёрный Плащ, я — десница судьбы! Все негодяи, готовьте гробы!»
— Нет, Руа, — вздохнул Лас, — я, наверное, на супергероя не потяну…
— А зачем повторять чужие подвиги? — удивлённо заметила волшебница. — Чёрный Плащ. Выдумал тоже! (Назар при этих словах покраснел и отвернулся.) Ты же — эльф! А значит, стремление к познанию и творчеству должно быть тебе изначально присуще. Ищи собственные уникальные таланты, развивай их. И обязательно изучай духовные законы — это основа основ. Вот тогда ты и мысли сможешь читать, и много других полезных умений приобретёшь, поскольку уже будешь знать, на что их направить.
Нет, всё-таки Руаэллин — мудрейший человек! Она всегда так точно может подметить самую суть и высказать её в нескольких словах. Для Ласа огромной загадкой мироздания являлись его собственные мысли: привести их в порядок и построить на их основе какой-то вывод виделось пока юному эльфу мечтой желанной и недостижимой. Но рядом со своей наставницей он начинал понимать сам себя, и за это был ей безмерно благодарен.
— А где узнать про духовные законы?
— Это ты у меня спрашиваешь, студент истфака? — рассмеялась волшебница. — В твоём распоряжении масса книг: Библия, Коран, Веды, труды Конфуция, Рамаяна… Что там ещё? На выбор! Можешь «Велесову книгу» изучить или египетскую «Книгу мёртвых». «Старшая Эдда», опять же… Ты к Семёну обратись, он её наизусть знает! Если не хочешь классику читать, можно найти что-нибудь посовременнее: труды Рериха и Блаватской, например… Но для начала, думаю, и одной книги хватит — толстой такой, в серебряной обложке. Тем более что содержание её тебе уже известно. А перечитать и выделить основные духовные законы труда не составит.
— Профессор Толкин! — догадался Лас. Сердце так и запрыгало от радости: значит, изначально он был на верном пути!
Руаэллин кивнула:
— Именно. Это не просто сказки для детей или героические истории для подростков. Всё гораздо глубже. Миры Профессора многих привлекают своей подкупающей искренностью. Посмотри, разве есть в его произведениях выдающиеся художественные достоинства? Новые изобразительные средства? Литературные изыски? Нет. Но эти миры очень органичны, они пронизаны внутренней логикой и прекрасно вписываются в космогонию любой мифологической системы. Они совершенно не оторваны от реала, потому так близки читателям. Ну и конечно, у Профессора замечательно воплощается стремление каждого человека к идеальным взаимоотношениям.
— Да, любовь чтобы сразу до гроба, дружба — так преданная, клятва — нерушимая… — подхватил Лас. — Вот Итиль меня вчера так прямо и спросил: смогу ли я ему свою жизнь доверить?
— А ты? — Руаэллин с интересом взглянула на своего ученика.
— Растерялся, — честно признался Назар. — От тебя-то что скрывать? Конечно, Итилю я доверяю даже больше, чем себе. Без разговоров пошёл бы за ним, куда угодно! Ну, да ты знаешь. Но…
— Но?
— Если спросил, значит ему самому нужно подтверждение. Значит, он либо в себе не уверен, либо во мне. Иначе и вопроса бы не возникло.
Волшебница одобрительно усмехнулась:
— Тройки по логике тебе явно мало. Я бы пять с плюсом поставила! Только не забывай, Лас, Итиль — рыцарь Фроди. А у эдайн совсем другая логика. Вот наш лучник и мечется между собственными представлениями о мире и тем, как этот мир понимает его наставница. И далеко не всегда ему удаётся найти компромисс.
— А я думал, мораль у всех одна… — задумчиво протянул эльфёнок. — Добро там, зло всякое…
Глаза Руаэллин на мгновение сверкнули необыкновенным, звёздным блеском. Без сомнения, у неё самый лучший ученик на свете! В ответ на безмолвную похвалу, Лас снова застенчиво покраснел, а волшебница произнесла голосом мягким и тёплым:
— Ты непременно придёшь к пониманию сути всех вещей, но позже. Не всё сразу! А о добре и зле мы поговорим за чаем.
6
Когда свежевыкопанная картошка сушилась на солнышке, а умытые огородники сидели на кухне, разговор был продолжен. На жестяном подносе дымком сосновых шишек благоухал самовар, увенчанный расписным заварочным чайником. Румяные пироги красовались на огромном фарфоровом блюде. Лас жмурился, вдыхая разнообразие запахов, наслаждаясь видом по-осеннему сервированного к чаю стола: варенье из чёрной смородины, яблочный бисквит, сливовый джем, груши в сахаре.
— Когда ты всё успеваешь? — изумлялся эльфёнок.
Руаэллин, посмеиваясь, отшучивалась:
— Нам по должности положено. Знаешь, взмахнул волшебной палочкой…
— Нет, правда! — не отставал Лас.
— Правда. — Молодая женщина улыбнулась. — Помнишь, что я говорила: если ничего не делать, то ничего и не будет.
Едва первый голод был утолён, эльфёнок тут же приступил к удовлетворению любопытства.
— Руа, ты обещала про добро и зло, — напомнил он, жуя бисквит.
Волшебница кивнула.
— Слушай и размышляй. Вот тебе первый урок: голод — это плохо, а изобилие на столе — хорошо. Но как бы мы оценили его, если бы не чувствовали голода? Как бы мы узнали, что свет есть именно свет, если бы не было тьмы?
— Значит, зло нужно для того, чтобы мы умели отличать и ценить добро? — догадался Лас.
— В самом упрощённом варианте — да. Так и есть… Жаль только, что люди и этим-то воспользоваться не всегда умеют… — Руа не то вздохнула, не то усмехнулась. — Но всё просто только на первый взгляд. Существуют целые системы миров с разной степенью упорядоченности элементов. Слышал поговорку: хаос — высшая степень порядка? То, что мы зачастую воспринимаем как разрушение, зло, негатив, тоже является системообразующим элементом. Убери его — рухнут многие миры, а не только наш.
— Миры? Какие?
— Разные. Мы своими мыслями порождаем целые системы миров в ментальной проекции. И там тоже живут всякие существа. Мы думаем, что они — плод нашей фантазии, что их нет. А они — оттуда — так же не верят в нас. Но данная теория, как ты понимаешь, всего лишь одна из многих. И все равновероятны, заметь!.. Так вот. Придумывая собственные миры, мы закладываем в их основу ту же эмоционально-ментальную базу, к которой привязаны сами, в своём существовании на Земле. Проще говоря, создавая героев, автор наделяет их собственным видением мира. И как бы он не хотел отойти от привычных рамок, устойчивая система представлений заставляет его энное количество раз проделывать тот же путь.
