Возможно, он когда-нибудь расскажет об этом, но не сейчас: пока что, главное — дождаться, чтобы Ярослав окончательно выздоровел, и не волновать его понапрасну. Впрочем, с этим у эльфёнка всё равно ничего не получается: похоже, у него просто талант расковыривать старые раны и вызывать болезненные воспоминания! Потому что история, которую сейчас рассказывал Итиль, была явно из тех, о которых хочется забыть навсегда.
Но пауза была недолгой. Улыбнувшись светло и грустно, лучник продолжил:
— Однако опасался я напрасно: Сэм так ничего и не заподозрил, потому что развязка этой истории случилась раньше спектакля. После одной из репетиций мы с Мирой целовались — в первый и последний раз. Всё вышло очень глупо и странно, я до сих пор ей благодарен за то, что она поняла меня правильно… Помню, она задержалась, убирая реквизит: вообще, по спектаклю у неё была большая общественная нагрузка, — а я случайно за чем-то вошёл в подсобку, и мы вдруг поняли, что одни, и сюда никто не войдёт. Во мне тогда словно что-то взорвалось, казалось, сердце лопнет от перенапряжения, если я сейчас же, сию секунду не буду знать точно, та ли это девушка из снов или не та! Я сам её поцеловал, она не была против… И понял — не та. И не смог ей этого объяснить. Мы просто смотрели друг другу в глаза, очень долго, и молчали. Наверное, у меня всё было написано на лице… Я не находил в себе сил произнести хоть слово, но Мира сама сказала, что я ей ничего не должен, и предложила остаться друзьями. Сейчас мы уже заканчиваем четвёртый курс, только я не слышал, чтобы она с кем-то встречалась. Никогда не имел желания это проверять или спрашивать напрямую, но мы ведь почти пять лет общаемся в одной компании, было бы заметно, если бы что-то изменилось.
Итиль задумчиво опустил глаза. Внимательно глянув на друга, Лас спросил с осторожностью:
— Считаешь себя виноватым?
Ярослав утвердительно кивнул и, помолчав некоторое время, словно собираясь с силами, добавил:
— Хотя для этого нет оснований. Потому что вскоре сама судьба предоставила мне возможность извиниться. Буквально за пару дней до начала серии «последних звонков» случилась серьёзная неприятность. Мира с подругами ехали покупать подарки учителям, и где-то в транспорте у них вытащили все общественные деньги. Там оказалось достаточно много, второй раз собирать просто не хватило бы времени, не говоря уже о том, что девочкам было ужасно стыдно. Может, Фроди, как сотрудник библиотеки, что-нибудь придумала бы, но ты же знаешь, как сурово выглядит наша жрица. Она способна напугать кого угодно, а не то что проштрафившихся девчонок! Потому Мира пришла за советом ко мне, и я, не раздумывая, отдал всё, что в течение года собирал на поездку в Питер. Она не отказалась, ведь это были действительно мои деньги, заработанные, а не взятые у кого-то, и я мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Все ребята знали, что я подрабатываю на разгрузке машин в продуктовых магазинах: ещё в десятом классе устроился, а потом не бросил, потому что было стыдно сидеть на шее у Фроди. Вот так оно и получилось… Сэму я тогда сказал, что не набрал нужной суммы, а в долг он даже не предлагал, он меня знает.
Ярослав замолчал и, как показалось Ласу, едва заметно вздохнул. Эльфы ничего не забывают, прошлое для них всегда слишком живо, а шрамы в душе заживают слишком медленно. Ярким воспоминанием в сознании самого эльфёнка сверкнули синие гостиничные сумерки, бесконечные, горькие до слёз, минуты отчаяния, и безжизненная рука Ярослава в собственных ослабевших ладонях.
— Итиль, прости, что я начал этот разговор, — сказал вдруг Назар. — Ты ведь мне тоже ничего не должен…
Лучник улыбнулся.
— Да брось, Лас! Ты бы всё равно сделал это — спас Магистра и поквитался с Идальго. Даже не ради меня, а просто потому, что должен был. Я это тоже понимаю. Но мы с тобой — такие, как есть, и уже ничего не изменишь.
«Такие, как есть… — повторил про себя Назар. — Эльфийские рыцари, давшие клятву». Ярослав согласно кивнул. Умение слышать мысли друг друга, обретённое этой зимой, не пропало, когда война закончилась и жизнь вошла в обычное русло. Потому сейчас не имело смысла что-то скрывать или умалчивать, и конечно, это было главной причиной откровенности Итиля. Но если раньше Лас не раз признавался себе, как много отдал бы, лишь бы слышать мысли Лунного рыцаря, сейчас это умение больше пугало, чем радовало. Потому что Ярослав был другим, слишком на него не похожим. И только теперь, когда их сердца научились говорить, минуя барьер слов и непонимания, Назар осознал, насколько тяжело нести груз сомнений, принадлежащих не тебе. Впрочем, это действительно уже ничего не меняло: судьбы двух рыцарей оказались связаны слишком крепко.
Итиль устало закрыл глаза. Заметив это, эльфёнок задёрнул занавеску, чтобы яркое мартовское солнце не мешало другу отдыхать, а сам вернулся за стол, к учебникам.
Поезд остановился на какой-то затерянной богом станции посреди бескрайних степей и, высыпав на платформу целый вагон шумных студентов, помчался дальше. Ярослав с любопытством обвёл глазами окрестности: в Крыму он ещё никогда не бывал. Если говорить честно, за все свои восемнадцать лет жизни путешествовать ему почти не приходилось: в раннем детстве мама возила его к отцу куда-то на север, кажется, в Мурманск, а потом пару раз брала с собой в дома отдыха, находившиеся неподалёку от их города. Впрочем, это тоже было ещё до школы. Поэтому дорога в поезде для эльфа уже являлась большим событием, однако он стеснялся выражать свой восторг перед Наташей, которую поездами было не удивить.
Но сейчас принцесса тоже с восхищением оглядывалась по сторонам: удивительно — ещё начало августа, а трава вокруг совершенно жёлтая, выгоревшая, лишь кое-где виднеются бледные кустики акаций, похожие на неприкаянных зелёных призраков. Скифские степи, земли древнего Боспора! Место их будущей археологической практики.
— Нас повезут в Керчь или сразу в лагерь? — поинтересовалась Наташа, усаживаясь на рюкзак. Ярослав невольно отвернулся, скрывая улыбку: как же она отличается от прочих девушек даже здесь, на перроне, когда все одеты одинаково — в шорты и разноцветные майки, и все одинаково растрёпаны после ночи, проведённой в поезде!
— Олег Викторович сказал, сразу в лагерь. Сегодня устроимся, искупаемся, а завтра — на раскоп. Но, вроде, нам полагается выходной, может, удастся погулять по какому-нибудь городу?
Принцесса подняла лицо к солнцу и мечтательно зажмурилась.
— Как же я соскучилась по этим местам! В детстве родители возили нас с Элькой в большую турпоездку по Крыму: Севастополь, Ялта, Феодосия, ещё какие-то города… Но я почти ничего не помню! Только море, розовые камешки на пляже и огромные персики. А сейчас было бы здорово погулять по музеям!
— Сейчас мы выросли, — улыбнулся Ярослав. — Я бы тоже по музеям погулял и просто по городу… Говорят, в приморских городах какая-то своя, особенная атмосфера.
— А ты романтик, — заметила Наташа и, прищурившись, внимательно глянула на своего друга.
Ярослав смущённо отвёл глаза. Действительно, погулять по какому-нибудь южному приморскому городу было его давней, ещё детской мечтой, когда он зачитывался книгами Воронковой и Катаева. Сейчас эта мечта совсем рядом и вот-вот готова сбыться. Но оказаться в Крыму вместе с самой прекрасной девушкой на свете — об этом юный эльф не смел даже думать! Как прав он был, принимая для себя судьбу эльфийского рыцаря! С тех пор его жизнь неузнаваемо изменилась…
Университетский автобус — дребезжащий, облезлый «пазик» с водителем по прозвищу Саид — отвёз студентов в экспедиционный лагерь. Брошенный детский сад в селе под Керчью: одна общая комната для девушек, одна — для парней, вместо кроватей — матрацы на полу. В полном распоряжении студентов оказалось целое здание с верандами и запущенным садом. Выразив свой восторг громкими радостными криками и наскоро отметив рюкзаками занятые матрацы, ребята снова высыпали на улицу, чтобы организованной толпой отправиться к морю. Всем уже не терпелось купаться.
Наверное, Ярославу здорово повезло: впервые увидеть море в ясную, тихую погоду с дикого пляжа, заросшего акацией и находящегося далеко от шумных туристов. И возможно, в этом было даже какое-то доброе предзнаменование. Однако юный принц всё равно не мог сейчас ничего оценить: море совершенно ошеломило его! Отойдя подальше от товарищей, которые уже вовсю плескались, взбаламутив чистую воду у берега, Ярослав зачарованно смотрел на водный простор, расстилающийся до самого горизонта. Белые чайки и белые корабли, покинув пределы его внутреннего видения, вырвались на волю, и теперь, казалось, их смогли бы увидеть все, кто захочет! Стоит только прислушаться, присмотреться… Когда-нибудь такой корабль придёт и за ним. Когда это случится? Может, завтра, а может, через тысячу лет, но сейчас нет ничего важнее этой безбрежной глади, сливающейся с небом у горизонта, этой чахлой травы и серебристых акаций. Нет ничего важнее того, что рядом она — его принцесса, его жемчужина, величайшая драгоценность; идёт босиком по жёлтой кромке песка, и улыбка её так же ясна, как южное солнце…
Здесь звёзды — как яблоки,
Море накатом шумит
О чём-то неспешном, своём,
Голубом и прозрачном.
И шёпот волны нам с тобой
Предвещает удачу.
Полынная даль к горизонту,
Дурманя, манит.
Пахучие травы
Вздыхают в ночной тишине.
И мне так спокойно,
Так ясно, так нежно и сладко.
С тобою прожить до конца!
Навсегда! Без остатка
Я жизнь посвятил бы любви
И прозрачной луне.
Здесь верится песням о том,
Что не будет беды,
Что бури — иллюзия,
Вечны лишь даль и закаты.
Ведь сердце твоё
Точно так же покоем объято,
И светится взгляд
Отраженьем вечерней звезды. …
— Яр, а ты что не купаешься? Ты же говорил, что умеешь плавать!
Она смеётся, и он, улыбаясь в ответ, идёт навстречу.
— Умею. Я сейчас… только хочу спросить…
— Да?
— Если бы ты была эльфом, как бы тебя звали?
Вопрос оказался неожиданным. Пытаясь скрыть смущение, Наташа снова рассмеялась.
— Если по Толкину, то — Алиэ… наверное. Так красиво: словно журчит вода, и кто-то поёт нежную песню, и ещё — колокольчики звенят! Но это же глупости, правда? Я даже не знаю, откуда мне придумалось это имя!
Но Ярослав был странно серьёзен. Сейчас его глаза сияли особенно ярко, отчего казались уже не карими, а серебристыми или же просто прозрачными, когда цвет не разберёшь, но можно в них, как в зеркале, разглядеть своё отражение. Девушка застыла, изумлённо глядя на своего друга. А он ответил мягко, без тени улыбки:
— Совсем не глупости. Мне очень нравится! Можно, я буду так тебя называть?
Они стояли и смотрели друг на друга так, будто только сейчас познакомились. Вокруг было лето, солнце и весёлые голоса товарищей-студентов, но это словно бы не касалось их, будто они находились в другой реальности.
— Можно, — наконец выдохнула Наташа и осторожно добавила: — А как мне называть тебя? По-эльфийски?
На короткое мгновение отведя взгляд, словно стыдясь своей нерешительности, Ярослав тихо произнёс:
— Итиль.
Ему показалось, что солнце вдруг погасло: снаружи стало темно, а внутри — больно. Так — надо? Ведь это правильно — доверять? Рано или поздно принцесса узнала бы его имя, и он без сожалений отдал бы ей то, что все эти годы собирал по крупицам. Но сейчас решиться доверить ключ от своего сердца — даже ей! — было слишком непросто, потому что всё ещё казалось преждевременным.
— Яр! Что с тобой, Яр? Ты так побледнел! Тебе плохо? — встревоженный голос Наташи с трудом пробился сквозь пелену, на миг действительно помутившую сознание. Юный эльф качнул головой и смущённо улыбнулся:
— Мне? Мне хорошо. Ты себе даже не представляешь, как мне хорошо! Пошли купаться… Алиэ? …
В первую ночь Ярославу не спалось. День оказался слишком насыщенным новыми впечатлениями, так что юный эльф долго лежал с открытыми глазами, рассеянно глядя в пространство и словно заново проживая каждую минуту с того самого момента, как они утром вышли из поезда. Может быть, через некоторое время он привыкнет? А может — нет. Как привыкнуть к этому необъятному, светлому, словно выгоревшему от солнца небу; к ароматам горьких трав, что витают в прозрачном воздухе; к морю? Даже луна здесь совершенно другая — огромная, зовущая…
Ярослав встал и, натянув майку и шорты, чтобы случайно не смутить кого-нибудь из девушек (мало ли, кому ещё не спится в эту ночь?), выбрался на веранду. Стояла тишина. Полная луна светила так, что видно было ясно и далеко: запущенный, заросший алычой сад, крыши домов, раскидистые кроны абрикосовых деревьев во дворах, а дальше — степь, теряющаяся в лунной дымке. Дневная жара потихоньку спадала, воздух свежел, и из глубины этого нереального пространства доносился треск цикад. Облокотившись на деревянные перила, шершавые от облупившейся краски, принц сумеречных эльфов долго стоял, обратив лицо к луне. Он ни о чём не думал, он был просто счастлив.
Но вдруг сзади послышался шорох. Скрипнула дверь, и на веранду вышел Ёж.
— Не спится? — поинтересовался он. Ярослав только кивнул, предлагая товарищу занять место рядом.
Саша Ёж был, что называется, классическим «рыжим». Говорят, что таким обычно не везёт, а Ежу в первую очередь не повезло с фамилией. Он рассказывал, что при поступлении в университет даже ходил менять паспорт, потому что там забыли поставить точки над «ё», а это никак не состыковывалось с его свидетельством о рождении и паспортами родителей, где точки были. Саша периодически что-то терял и забывал, шнурки на его кроссовках были вечно развязаны, он спотыкался, наступая на них, а завязывая, обязательно ронял сумку или тетрадь. Со стороны это выглядело очень забавно, однокурсницы посмеивались над Сашиной неловкостью, ласково называя его «ёжиком». В ответ он только тяжело вздыхал и печально поднимал к небу голубые глаза с густыми, рыжими, как и волосы, ресницами. Действительно, с такой фамилией никакого прозвища не надо! Но Ёж был чертовски обаятельным, и хотя учился довольно средне, преподаватели, особенно женщины, многое ему прощали за покладистый характер. У девушек он тоже пользовался успехом: вокруг него вечно толпились студентки с филфака, опекавшие Сашу, словно ребёнка. Однако Ёж был личностью вполне самостоятельной, хоть в некотором роде и эксцентричной. Ярослав заметил это с самого первого дня знакомства, так же как то, что Ежу нравится Наташа.
Какое-то время парни молча стояли рядом, глядя на сад и луну. Но убедившись, что они здесь одни, и их никто не может слышать, Саша сказал со вздохом:
— Ярик, вот скажи ты мне, что она в тебе нашла?
Эльф, не оборачиваясь, пожал плечами.
— Ты же вечно по-своему, — продолжил Ёж с лёгким упрёком. — В компанию не заманишь: ни на пьянку, ни в КВН, даже в парк с группой не ходил ни разу. Такое ощущение, что в универ ты ходишь только учиться. Никакого участия в делах коллектива! О чём вы хоть с ней разговариваете?
Ярослав наконец повернулся и, пристально глянув на товарища, заметил:
— Мы с тобой разные, Санёк. И на мир по-разному смотрим. А с Наташей всё не так.
— Вы уже целовались? Или, может, не только? — в голосе Ежа послышалась язвительность. Хотя Ярослав решил не поддаваться на провокации, его ответ помимо воли получился резким, а тон — ледяным.
Но пауза была недолгой. Улыбнувшись светло и грустно, лучник продолжил:
— Однако опасался я напрасно: Сэм так ничего и не заподозрил, потому что развязка этой истории случилась раньше спектакля. После одной из репетиций мы с Мирой целовались — в первый и последний раз. Всё вышло очень глупо и странно, я до сих пор ей благодарен за то, что она поняла меня правильно… Помню, она задержалась, убирая реквизит: вообще, по спектаклю у неё была большая общественная нагрузка, — а я случайно за чем-то вошёл в подсобку, и мы вдруг поняли, что одни, и сюда никто не войдёт. Во мне тогда словно что-то взорвалось, казалось, сердце лопнет от перенапряжения, если я сейчас же, сию секунду не буду знать точно, та ли это девушка из снов или не та! Я сам её поцеловал, она не была против… И понял — не та. И не смог ей этого объяснить. Мы просто смотрели друг другу в глаза, очень долго, и молчали. Наверное, у меня всё было написано на лице… Я не находил в себе сил произнести хоть слово, но Мира сама сказала, что я ей ничего не должен, и предложила остаться друзьями. Сейчас мы уже заканчиваем четвёртый курс, только я не слышал, чтобы она с кем-то встречалась. Никогда не имел желания это проверять или спрашивать напрямую, но мы ведь почти пять лет общаемся в одной компании, было бы заметно, если бы что-то изменилось.
Итиль задумчиво опустил глаза. Внимательно глянув на друга, Лас спросил с осторожностью:
— Считаешь себя виноватым?
Ярослав утвердительно кивнул и, помолчав некоторое время, словно собираясь с силами, добавил:
— Хотя для этого нет оснований. Потому что вскоре сама судьба предоставила мне возможность извиниться. Буквально за пару дней до начала серии «последних звонков» случилась серьёзная неприятность. Мира с подругами ехали покупать подарки учителям, и где-то в транспорте у них вытащили все общественные деньги. Там оказалось достаточно много, второй раз собирать просто не хватило бы времени, не говоря уже о том, что девочкам было ужасно стыдно. Может, Фроди, как сотрудник библиотеки, что-нибудь придумала бы, но ты же знаешь, как сурово выглядит наша жрица. Она способна напугать кого угодно, а не то что проштрафившихся девчонок! Потому Мира пришла за советом ко мне, и я, не раздумывая, отдал всё, что в течение года собирал на поездку в Питер. Она не отказалась, ведь это были действительно мои деньги, заработанные, а не взятые у кого-то, и я мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Все ребята знали, что я подрабатываю на разгрузке машин в продуктовых магазинах: ещё в десятом классе устроился, а потом не бросил, потому что было стыдно сидеть на шее у Фроди. Вот так оно и получилось… Сэму я тогда сказал, что не набрал нужной суммы, а в долг он даже не предлагал, он меня знает.
Ярослав замолчал и, как показалось Ласу, едва заметно вздохнул. Эльфы ничего не забывают, прошлое для них всегда слишком живо, а шрамы в душе заживают слишком медленно. Ярким воспоминанием в сознании самого эльфёнка сверкнули синие гостиничные сумерки, бесконечные, горькие до слёз, минуты отчаяния, и безжизненная рука Ярослава в собственных ослабевших ладонях.
— Итиль, прости, что я начал этот разговор, — сказал вдруг Назар. — Ты ведь мне тоже ничего не должен…
Лучник улыбнулся.
— Да брось, Лас! Ты бы всё равно сделал это — спас Магистра и поквитался с Идальго. Даже не ради меня, а просто потому, что должен был. Я это тоже понимаю. Но мы с тобой — такие, как есть, и уже ничего не изменишь.
«Такие, как есть… — повторил про себя Назар. — Эльфийские рыцари, давшие клятву». Ярослав согласно кивнул. Умение слышать мысли друг друга, обретённое этой зимой, не пропало, когда война закончилась и жизнь вошла в обычное русло. Потому сейчас не имело смысла что-то скрывать или умалчивать, и конечно, это было главной причиной откровенности Итиля. Но если раньше Лас не раз признавался себе, как много отдал бы, лишь бы слышать мысли Лунного рыцаря, сейчас это умение больше пугало, чем радовало. Потому что Ярослав был другим, слишком на него не похожим. И только теперь, когда их сердца научились говорить, минуя барьер слов и непонимания, Назар осознал, насколько тяжело нести груз сомнений, принадлежащих не тебе. Впрочем, это действительно уже ничего не меняло: судьбы двух рыцарей оказались связаны слишком крепко.
Итиль устало закрыл глаза. Заметив это, эльфёнок задёрнул занавеску, чтобы яркое мартовское солнце не мешало другу отдыхать, а сам вернулся за стол, к учебникам.
Глава 6. Экспедиция Крым
Поезд остановился на какой-то затерянной богом станции посреди бескрайних степей и, высыпав на платформу целый вагон шумных студентов, помчался дальше. Ярослав с любопытством обвёл глазами окрестности: в Крыму он ещё никогда не бывал. Если говорить честно, за все свои восемнадцать лет жизни путешествовать ему почти не приходилось: в раннем детстве мама возила его к отцу куда-то на север, кажется, в Мурманск, а потом пару раз брала с собой в дома отдыха, находившиеся неподалёку от их города. Впрочем, это тоже было ещё до школы. Поэтому дорога в поезде для эльфа уже являлась большим событием, однако он стеснялся выражать свой восторг перед Наташей, которую поездами было не удивить.
Но сейчас принцесса тоже с восхищением оглядывалась по сторонам: удивительно — ещё начало августа, а трава вокруг совершенно жёлтая, выгоревшая, лишь кое-где виднеются бледные кустики акаций, похожие на неприкаянных зелёных призраков. Скифские степи, земли древнего Боспора! Место их будущей археологической практики.
— Нас повезут в Керчь или сразу в лагерь? — поинтересовалась Наташа, усаживаясь на рюкзак. Ярослав невольно отвернулся, скрывая улыбку: как же она отличается от прочих девушек даже здесь, на перроне, когда все одеты одинаково — в шорты и разноцветные майки, и все одинаково растрёпаны после ночи, проведённой в поезде!
— Олег Викторович сказал, сразу в лагерь. Сегодня устроимся, искупаемся, а завтра — на раскоп. Но, вроде, нам полагается выходной, может, удастся погулять по какому-нибудь городу?
Принцесса подняла лицо к солнцу и мечтательно зажмурилась.
— Как же я соскучилась по этим местам! В детстве родители возили нас с Элькой в большую турпоездку по Крыму: Севастополь, Ялта, Феодосия, ещё какие-то города… Но я почти ничего не помню! Только море, розовые камешки на пляже и огромные персики. А сейчас было бы здорово погулять по музеям!
— Сейчас мы выросли, — улыбнулся Ярослав. — Я бы тоже по музеям погулял и просто по городу… Говорят, в приморских городах какая-то своя, особенная атмосфера.
— А ты романтик, — заметила Наташа и, прищурившись, внимательно глянула на своего друга.
Ярослав смущённо отвёл глаза. Действительно, погулять по какому-нибудь южному приморскому городу было его давней, ещё детской мечтой, когда он зачитывался книгами Воронковой и Катаева. Сейчас эта мечта совсем рядом и вот-вот готова сбыться. Но оказаться в Крыму вместе с самой прекрасной девушкой на свете — об этом юный эльф не смел даже думать! Как прав он был, принимая для себя судьбу эльфийского рыцаря! С тех пор его жизнь неузнаваемо изменилась…
Университетский автобус — дребезжащий, облезлый «пазик» с водителем по прозвищу Саид — отвёз студентов в экспедиционный лагерь. Брошенный детский сад в селе под Керчью: одна общая комната для девушек, одна — для парней, вместо кроватей — матрацы на полу. В полном распоряжении студентов оказалось целое здание с верандами и запущенным садом. Выразив свой восторг громкими радостными криками и наскоро отметив рюкзаками занятые матрацы, ребята снова высыпали на улицу, чтобы организованной толпой отправиться к морю. Всем уже не терпелось купаться.
Наверное, Ярославу здорово повезло: впервые увидеть море в ясную, тихую погоду с дикого пляжа, заросшего акацией и находящегося далеко от шумных туристов. И возможно, в этом было даже какое-то доброе предзнаменование. Однако юный принц всё равно не мог сейчас ничего оценить: море совершенно ошеломило его! Отойдя подальше от товарищей, которые уже вовсю плескались, взбаламутив чистую воду у берега, Ярослав зачарованно смотрел на водный простор, расстилающийся до самого горизонта. Белые чайки и белые корабли, покинув пределы его внутреннего видения, вырвались на волю, и теперь, казалось, их смогли бы увидеть все, кто захочет! Стоит только прислушаться, присмотреться… Когда-нибудь такой корабль придёт и за ним. Когда это случится? Может, завтра, а может, через тысячу лет, но сейчас нет ничего важнее этой безбрежной глади, сливающейся с небом у горизонта, этой чахлой травы и серебристых акаций. Нет ничего важнее того, что рядом она — его принцесса, его жемчужина, величайшая драгоценность; идёт босиком по жёлтой кромке песка, и улыбка её так же ясна, как южное солнце…
Здесь звёзды — как яблоки,
Море накатом шумит
О чём-то неспешном, своём,
Голубом и прозрачном.
И шёпот волны нам с тобой
Предвещает удачу.
Полынная даль к горизонту,
Дурманя, манит.
Пахучие травы
Вздыхают в ночной тишине.
И мне так спокойно,
Так ясно, так нежно и сладко.
С тобою прожить до конца!
Навсегда! Без остатка
Я жизнь посвятил бы любви
И прозрачной луне.
Здесь верится песням о том,
Что не будет беды,
Что бури — иллюзия,
Вечны лишь даль и закаты.
Ведь сердце твоё
Точно так же покоем объято,
И светится взгляд
Отраженьем вечерней звезды. …
— Яр, а ты что не купаешься? Ты же говорил, что умеешь плавать!
Она смеётся, и он, улыбаясь в ответ, идёт навстречу.
— Умею. Я сейчас… только хочу спросить…
— Да?
— Если бы ты была эльфом, как бы тебя звали?
Вопрос оказался неожиданным. Пытаясь скрыть смущение, Наташа снова рассмеялась.
— Если по Толкину, то — Алиэ… наверное. Так красиво: словно журчит вода, и кто-то поёт нежную песню, и ещё — колокольчики звенят! Но это же глупости, правда? Я даже не знаю, откуда мне придумалось это имя!
Но Ярослав был странно серьёзен. Сейчас его глаза сияли особенно ярко, отчего казались уже не карими, а серебристыми или же просто прозрачными, когда цвет не разберёшь, но можно в них, как в зеркале, разглядеть своё отражение. Девушка застыла, изумлённо глядя на своего друга. А он ответил мягко, без тени улыбки:
— Совсем не глупости. Мне очень нравится! Можно, я буду так тебя называть?
Они стояли и смотрели друг на друга так, будто только сейчас познакомились. Вокруг было лето, солнце и весёлые голоса товарищей-студентов, но это словно бы не касалось их, будто они находились в другой реальности.
— Можно, — наконец выдохнула Наташа и осторожно добавила: — А как мне называть тебя? По-эльфийски?
На короткое мгновение отведя взгляд, словно стыдясь своей нерешительности, Ярослав тихо произнёс:
— Итиль.
Ему показалось, что солнце вдруг погасло: снаружи стало темно, а внутри — больно. Так — надо? Ведь это правильно — доверять? Рано или поздно принцесса узнала бы его имя, и он без сожалений отдал бы ей то, что все эти годы собирал по крупицам. Но сейчас решиться доверить ключ от своего сердца — даже ей! — было слишком непросто, потому что всё ещё казалось преждевременным.
— Яр! Что с тобой, Яр? Ты так побледнел! Тебе плохо? — встревоженный голос Наташи с трудом пробился сквозь пелену, на миг действительно помутившую сознание. Юный эльф качнул головой и смущённо улыбнулся:
— Мне? Мне хорошо. Ты себе даже не представляешь, как мне хорошо! Пошли купаться… Алиэ? …
В первую ночь Ярославу не спалось. День оказался слишком насыщенным новыми впечатлениями, так что юный эльф долго лежал с открытыми глазами, рассеянно глядя в пространство и словно заново проживая каждую минуту с того самого момента, как они утром вышли из поезда. Может быть, через некоторое время он привыкнет? А может — нет. Как привыкнуть к этому необъятному, светлому, словно выгоревшему от солнца небу; к ароматам горьких трав, что витают в прозрачном воздухе; к морю? Даже луна здесь совершенно другая — огромная, зовущая…
Ярослав встал и, натянув майку и шорты, чтобы случайно не смутить кого-нибудь из девушек (мало ли, кому ещё не спится в эту ночь?), выбрался на веранду. Стояла тишина. Полная луна светила так, что видно было ясно и далеко: запущенный, заросший алычой сад, крыши домов, раскидистые кроны абрикосовых деревьев во дворах, а дальше — степь, теряющаяся в лунной дымке. Дневная жара потихоньку спадала, воздух свежел, и из глубины этого нереального пространства доносился треск цикад. Облокотившись на деревянные перила, шершавые от облупившейся краски, принц сумеречных эльфов долго стоял, обратив лицо к луне. Он ни о чём не думал, он был просто счастлив.
Но вдруг сзади послышался шорох. Скрипнула дверь, и на веранду вышел Ёж.
— Не спится? — поинтересовался он. Ярослав только кивнул, предлагая товарищу занять место рядом.
Саша Ёж был, что называется, классическим «рыжим». Говорят, что таким обычно не везёт, а Ежу в первую очередь не повезло с фамилией. Он рассказывал, что при поступлении в университет даже ходил менять паспорт, потому что там забыли поставить точки над «ё», а это никак не состыковывалось с его свидетельством о рождении и паспортами родителей, где точки были. Саша периодически что-то терял и забывал, шнурки на его кроссовках были вечно развязаны, он спотыкался, наступая на них, а завязывая, обязательно ронял сумку или тетрадь. Со стороны это выглядело очень забавно, однокурсницы посмеивались над Сашиной неловкостью, ласково называя его «ёжиком». В ответ он только тяжело вздыхал и печально поднимал к небу голубые глаза с густыми, рыжими, как и волосы, ресницами. Действительно, с такой фамилией никакого прозвища не надо! Но Ёж был чертовски обаятельным, и хотя учился довольно средне, преподаватели, особенно женщины, многое ему прощали за покладистый характер. У девушек он тоже пользовался успехом: вокруг него вечно толпились студентки с филфака, опекавшие Сашу, словно ребёнка. Однако Ёж был личностью вполне самостоятельной, хоть в некотором роде и эксцентричной. Ярослав заметил это с самого первого дня знакомства, так же как то, что Ежу нравится Наташа.
Какое-то время парни молча стояли рядом, глядя на сад и луну. Но убедившись, что они здесь одни, и их никто не может слышать, Саша сказал со вздохом:
— Ярик, вот скажи ты мне, что она в тебе нашла?
Эльф, не оборачиваясь, пожал плечами.
— Ты же вечно по-своему, — продолжил Ёж с лёгким упрёком. — В компанию не заманишь: ни на пьянку, ни в КВН, даже в парк с группой не ходил ни разу. Такое ощущение, что в универ ты ходишь только учиться. Никакого участия в делах коллектива! О чём вы хоть с ней разговариваете?
Ярослав наконец повернулся и, пристально глянув на товарища, заметил:
— Мы с тобой разные, Санёк. И на мир по-разному смотрим. А с Наташей всё не так.
— Вы уже целовались? Или, может, не только? — в голосе Ежа послышалась язвительность. Хотя Ярослав решил не поддаваться на провокации, его ответ помимо воли получился резким, а тон — ледяным.
