— А за такие вопросы можно и в морду получить.
Саша только невесело усмехнулся: драка, вероятно, в его планы не входила.
— Извини. Значит, у меня никаких шансов?
— Ах, вот ты о чём, — протянул Ярослав и, помолчав некоторое время, спокойно добавил: — Я на неё чары не накладывал. Надо быть полным идиотом, чтобы пытаться удержать девушку рядом, не считаясь с её желанием. Она сама должна выбрать, здесь мы с тобой на равных. Но у меня всё серьёзно, Санёк. Надеюсь, ты понял?
— Больной ты, как есть! Честное слово! — покачал головой Ёж. Его медные волосы в лунном свете казались бледно-золотыми, а взгляд был печальным и решительным. Что же, у Ярослава нет права запретить ему ухаживать за девушкой, которая нравится, но что значит их воля перед судьбой? Вещие пряхи уже сплели нити так, что не разорвать. Юный эльф чувствовал, как его связь с принцессой с каждым днём становится все сильнее и глубже, хотя за год, прошедший со дня знакомства, они даже ещё ни разу не держались за руки, не говоря о большем.
В последний раз остановив долгий задумчивый взгляд на полной луне, уже успевшей заметно сменить в небе своё положение, Ярослав мягко улыбнулся:
— Думаешь, ты лучше? Пойдём, Ромео, нам вставать в пять утра.
И они вместе ушли с веранды.
Олег Викторович — преподаватель с кафедры Всеобщей истории, читавший у группы Ярослава Историю Древнего мира и Археологию — был достаточно странным человеком. Это, конечно, явно не отражалось на его внешности и поведении, но при длительном знакомстве невозможно было не заметить, что он всерьёз интересуется уфологией. Впрочем, на кафедре все принимали это за милое чудачество, потому что качество его научной работы не страдало от прочих увлечений. Летом Олег Викторович неизменно выезжал в Крым в составе археологических экспедиций, а в этот год впервые привёз сюда собственную.
Студентам предстояло исследовать участок земли, где планировалось проложить дорогу, на возможность обнаружения памятников периода Боспорского царства. Здесь ещё никто не копал, и когда ранним утром группа впервые оказалась на месте будущего раскопа, ребята не увидели ничего, кроме нескольких пологих холмов, поросших колючей травой. Отпустив студентов свободно «пастись» — бродить и осматриваться, Олег Викторович занялся первичными замерами и разбивкой участка на квадраты, взяв себе в помощники только двух парней.
Ярослав понял, что сегодня работы не будет. Полазив по холмам и выбрав такое место, чтобы даже случайно не помешать начальнику экспедиции, он устроился на одном из склонов с блокнотом и карандашом. Делать всё равно было нечего, а рисовать незнакомый пейзаж оказалось весьма увлекательно. Какое-то время Ярослав ещё краем глаза следил за движениями на холме, где шла подготовка к раскопкам, вслушивался в голоса, доносящиеся оттуда, но общего сбора всё не было, и эльф совершенно погрузился в свой рисунок.
Сколько прошло времени, он не заметил: за одним наброском следовал другой, а фантазия так и рвалась дальше, заставляя вписывать в местный пейзаж античные фигуры. Вот раб с кувшином на голове, вот женщина в покрывале, вот конный воин… Ярослав начал вспоминать таблицы и графические реконструкции из монографий по Древнему миру, и его рисунки становились всё живее и подробнее.
— Любопытно, любопытно… — вдруг услышал он голос над самым ухом, так что едва не подпрыгнул от неожиданности.
Олег Викторович уже некоторое время стоял рядом, внимательно наблюдая за ним, а вся группа в ожидании собралась у автобуса. Возможно, Ярослава звали, но он не слышал.
— Ой, простите! Сейчас иду.
Загадочно улыбнувшись, начальник экспедиции поинтересовался:
— Перо в руках держал?
Ярослав утвердительно кивнул.
— С тушью работать умеешь?
— Да.
— А с калькой?
Эльф непонимающе посмотрел на преподавателя.
— С калькой не умею.
— Не беда, научишься! — весело сказал Олег Викторович и, взяв Ярослава за плечо, тем самым подталкивая по направлению к автобусу, где их все уже ждали, подытожил: — Будешь художничать. Зайди ко мне после обеда, объясню, что делать.
Задача художника экспедиции заключалась в том, чтобы зарисовывать найденные артефакты на кальке тушью — в трёх проекциях, с проставлением размеров. Художник работал в паре с керамистом, который сначала мыл принесённые с раскопа образцы, сортировал по категориям, промерял и заносил описания в полевой журнал. А потом наиболее интересные из них давал художнику для прорисовки. Эти два счастливчика — художник и керамист — были избавлены от вставания в пять утра и махания лопатой на раскопе. Их работа начиналась после обеда, когда ребята приносили в лагерь полные лотки накопанной керамики. А поскольку к ночи требовалось обязательно освободить лотки, чтобы с утра опять везти их на поле, то художник и керамист освобождались также от мытья посуды и помощи поварам по кухне. Подобная работа считалась бы блатной, если бы не одно обстоятельство: всё время после обеда и вечер группа обычно проводила на пляже, куда художник с керамистом не успевали. Впрочем, в их полном распоряжении было утро.
Узнав, что его распорядок дня будет отличаться от общего распорядка группы, Ярослав даже обрадовался. Он ничего не имел против работы лопатой на раскопе, мытья посуды или помощи поварам, но перспектива общественных купаний и вечерних пьянок на пляже вгоняла его в тоску. Сейчас он был избавлен от них совершенно законным образом и уже планировал выстраивать свой день так, чтобы даже при небольшом количестве заданий времени на то, чтобы бесцельно тусоваться с однокурсниками, не оставалось. А первый рабочий день в качестве художника экспедиции подарил юному эльфу радостное открытие: керамистом была выбрана Наташа. Оказалось ли это случайным совпадением, или Олег Викторович в свете увлечений летающими тарелками развил в себе экстрасенсорные способности, а может быть сама принцесса постаралась, — Ярослав не знал и даже не хотел доискиваться. Всё сложилось так, как должно, иначе быть просто не могло.
Работать с Наташей было так же легко, как и общаться. Впрочем, за год учёбы у эльфов оказалось достаточно времени, чтобы привыкнуть друг к другу: на лекциях они неизменно садились рядом, после занятий иногда вместе гуляли по городу, или Ярослав провожал свою подругу домой. Веселее всего было, когда удавалось выбраться куда-нибудь вчетвером: приходили ещё Эльнара и Семён, которые учились на филфаке, в том же корпусе университета. Взяв с собой гитару, мечи и луки со стрелами, ребята отправлялись в лес, подальше от назойливых глаз, и там до позднего вечера рубились и стреляли, разучивали старинные танцы, пели, смеялись и сочиняли истории. У Ярослава с Наташей действительно оказался похожий взгляд на мир, а общие увлечения сближали ещё сильнее.
Теперь им обоим было приятно оставаться вдвоём в огромном здании детского садика. В такие моменты, когда рядом никого не было и никто не мог подслушать, они называли друг друга эльфийскими именами — это стало их секретом, частью таинственной игры, начатой ещё во время учебного года. Возясь с керамикой, Наташа обычно что-то тихо напевала себе под нос, и от этого Ярославу становилось невероятно спокойно. Её голос звенел, как бубенчики, которые она вплетала в волосы. А потом принцесса садилась напротив, за широкий стол, и, вооружившись линейкой, циркулем и полевым журналом, начинала описывать находки.
— Венчик… донце… снова венчик, тонкостенный, чернолаковый… — бормотала она. — А это что за таинственная фигня? Итиль, как ты думаешь, что это такое?
Он брал из её руки непонятный артефакт, вертел в пальцах и, посмеиваясь, возвращал обратно:
— Фигня! Так и запишем.
И девушка, лукаво хихикая, заносила в журнал: «Фрагмент предмета неизвестного назначения. Материал — керамика».
Сам Ярослав старательно осваивал навык работы с калькой, это оказалось не так просто, как говорил начальник экспедиции, но и не так сложно, как думалось самому эльфу. Выстраивать проекции фрагментов керамической посуды и наносить на них штриховку разного типа оказалось делом привычки. Спустя несколько дней он уже уверенно водил пером по большому листу кальки, порой не замечая, что, оторвавшись от своей работы, принцесса подолгу наблюдает за ним. Однажды она сказала:
— Итиль, у тебя шрам на руке. Почему я его раньше не видела?
Юноша смутился.
— Обычно я ношу браслет или часы, чтобы под ремешком было не заметно. Но здесь жарко, а браслеты оставляют тёмные следы.
— Помню, такие изящные украшения с чеканкой в скифском стиле, — медленно проговорила Наташа, словно обращаясь не к другу, а к себе самой. — Обратила внимание на рисунок, и даже как-то всю лекцию разглядывала, но мне совсем не показалось странным, что ты их носишь. Словно так и надо… Скажи, откуда у тебя шрам? — вдруг добавила она, и её серьёзный, внимательный тон заставил сердце эльфа забиться сильнее.
— Случайность: в десятом классе зацепил гвоздём от ящика, — ответил он, опуская глаза. Принцессе не стоило знать о том, что этот шрам — знак его рыцарской клятвы, ведь он появился в тот день, когда Ярослав впервые решился обратиться к Богам с просьбой о помощи. И тогда Боги послали ему Фроди — друга, наставницу, мудрейшего человека, с которым юного эльфа теперь связывали почти родственные отношения.
Но Алиэ только покачала головой, догадавшись, что её друг сказал далеко не всё. А на следующий день, когда они вновь остались одни во всём здании, подошла к нему и с тем же выражением серьёзности и печали протянула плетёную из ниток фенечку.
— Итиль, пожалуйста, сделай мне одолжение — надень! — попросила принцесса. Серебристый голос её дрожал от волнения. — Я не могу смотреть на твой шрам, и глаз от него отвести не могу: мне всё кажется, это — знак, и он предвещает беду. Не буду ничего спрашивать, только закрой его, ладно?
Закусив губу, Ярослав молча протянул вперёд левую руку, и принцесса обвязала его запястье широкой фенечкой, на которой по чёрному фону вилась змейка серебряных ниток, напоминающая лунную дорожку на тёмной глади ночного моря. Когда-то, когда они ещё учились в школе, Эльнара рассказывала, что у хиппи существует традиция обмениваться фенечками в знак дружбы и любви. Тот, кто подарил тебе плетёный браслет, никогда не предаст и всегда придёт на помощь.
Зазвенели серебряные бубенцы, искрами вспыхнуло радужное сияние, осветив пространство ночного неба, где мерцала только одна звезда — Элберет, и где под лучами этой звезды застыл в ожидании Лунный рыцарь. «Что ты делаешь, принцесса?! Догадываешься ли сама о значении этого подарка? Ведь теперь я знаю, чья рука отведёт беду, когда настанет срок исполнить клятву! Теперь ты никогда не оставишь меня. Алиэ, родная… Чем я заслужил такое счастье?!»
Затянув узел фенечки, Наташа бережно и благодарно сжала руку Ярослава в своих мягких ладошках.
— Спасибо, — тихо проговорила она, глядя ему в глаза.
— За что?
— За то, что доверяешь мне…
Несколько мгновений Ярослав смотрел на принцессу, не отнимая своей руки, и чувствовал только то, как горячи её пальцы, и как сильно бьётся собственное сердце, а потом отчаянным, порывистым жестом притянул к себе и сжал в объятиях. Её сердце билось так же сильно…
С этого дня для принца и принцессы словно началась новая жизнь. Они не говорили друг другу о любви, не клялись в верности, да и вообще не несли никакой словесной чепухи, что обычно так щедро дарят друг другу влюблённые. По правде говоря, со стороны вообще не было заметно, что их отношения как-то изменились: та же сердечная, тёплая дружба, добрые шутки, весёлый смех… Только, встречаясь взглядами, глаза их сияли ярче, и в разговоре стало проскальзывать что-то новое, трогательно-личное.
По утрам, когда все ребята работали на раскопе, они вдвоём ходили на море. Не жаркое ещё солнце золотило песок пляжа, а вода была чистой и прохладной. Иногда здесь отдыхал кто-нибудь из местных, деревенских, но чаще Ярослав и Наташа купались одни.
Итиль был абсолютно счастлив. Всё его внутреннее пространство, все мысли и чувства, весь мир вокруг переливались лучистым сиянием смеющихся глаз Алиэ. Она была солнцем, небом и звёздами, озаряя собой и золотую степь, и утреннее море. Теперь та невидимая преграда, которую юный принц не решался переступить, исчезла, и он, не опасаясь больше смутить Алиэ, рядом с ней уже не скрывал своего восхищения и радости.
Они дурачились, плавая в ласковых волнах, а потом подолгу валялись на песке или бродили по берегу в поисках красивых ракушек. Обычно принцесса вплетала в волосы бисерные нити с бубенцами, и теперь, пока она загорала, Итиль осторожно играл этими звенящими прядями, напевая какую-нибудь красивую балладу. Иногда Алиэ брала его руку, рассматривая линии на ладонях, а он в ответ гладил её нежные пальцы. От этих прикосновений внутри становилось очень сладко и звонко, и Итиль всё чаще признавался себе в том, как тяжело становится контролировать себя, когда принцесса так близко.
Однажды, когда они вот так, наплававшись, грелись на песке, Наташа сказала:
— Знаешь, тут всё нереальное, словно другой мир, и даже небо над нами другое. А что будет, когда мы вернёмся домой? Я так не хочу, чтобы всё заканчивалось! Кажется, что я и жить-то начала лишь недавно!
— Значит, не закончится, — улыбнулся Итиль. — Всё так и останется — море, степь, здешние звёзды, огромные, как яблоки… Мы останемся, значит, и этот мир в нас не погаснет.
Посмотрев на него внимательным, пристальным взглядом прищуренных от солнца глаз, принцесса вдруг спросила:
— А где ты живёшь? В каком районе?
— В центре, в новостройке, — удивлённо ответил Ярослав, не ожидавший такого поворота разговора. — Хочешь, заходи в гости: познакомлю тебя с дядей. Он у меня классный!
— Ты живёшь с дядей? — в свою очередь удивилась Алиэ. — А родители?
— Родителей у меня нет.
— Извини… — и, смущённо улыбнувшись, она добавила: — Я ведь совсем ничего о тебе не знаю.
Ласково тронув принцессу за руку, Итиль тихо заметил:
— Я и сам о себе ничего не знал до этого лета… — но тут же весело сказал, меняя тему: — Завтра выходной. Поехали в Феодосию? У Олега Викторовича там дела, он собирается с Саидом на автобусе.
Действительно, на следующий день всем полагался выходной. Начальник экспедиции собирался встречать своего коллегу, прибывающего поездом в Феодосию. Студентам, конечно, предложили провести день на Чёрном море, но автобус отъезжал из лагеря ранним утром, и ребята, посовещавшись, решили, что в выходной в первую очередь стоит выспаться, а потом можно будет дружно махнуть в Керчь на экскурсию. Когда Ярослав сказал, что они с Наташей всё-таки едут с Олегом Викторовичем, товарищи даже не удивились: что с этой парочки возьмёшь? Им-то всю неделю не надо было вставать на раскоп ни свет ни заря, они каждое утро дрыхли сколько влезет!
Поэтому в выходной эльфы оказались полностью предоставленными сами себе. По прибытии в Феодосию их высадили у железнодорожного вокзала, и экспедиционное начальство отправилось по своим делам, простившись с ребятами до вечера.
Мечта Ярослава сбылась! Вот он — курортный город, наполненный беззаботно отдыхающими людьми, широкая набережная, Чёрное море. А рядом — прекрасная принцесса, такая же счастливая, как и он сам.
Саша только невесело усмехнулся: драка, вероятно, в его планы не входила.
— Извини. Значит, у меня никаких шансов?
— Ах, вот ты о чём, — протянул Ярослав и, помолчав некоторое время, спокойно добавил: — Я на неё чары не накладывал. Надо быть полным идиотом, чтобы пытаться удержать девушку рядом, не считаясь с её желанием. Она сама должна выбрать, здесь мы с тобой на равных. Но у меня всё серьёзно, Санёк. Надеюсь, ты понял?
— Больной ты, как есть! Честное слово! — покачал головой Ёж. Его медные волосы в лунном свете казались бледно-золотыми, а взгляд был печальным и решительным. Что же, у Ярослава нет права запретить ему ухаживать за девушкой, которая нравится, но что значит их воля перед судьбой? Вещие пряхи уже сплели нити так, что не разорвать. Юный эльф чувствовал, как его связь с принцессой с каждым днём становится все сильнее и глубже, хотя за год, прошедший со дня знакомства, они даже ещё ни разу не держались за руки, не говоря о большем.
В последний раз остановив долгий задумчивый взгляд на полной луне, уже успевшей заметно сменить в небе своё положение, Ярослав мягко улыбнулся:
— Думаешь, ты лучше? Пойдём, Ромео, нам вставать в пять утра.
И они вместе ушли с веранды.
Олег Викторович — преподаватель с кафедры Всеобщей истории, читавший у группы Ярослава Историю Древнего мира и Археологию — был достаточно странным человеком. Это, конечно, явно не отражалось на его внешности и поведении, но при длительном знакомстве невозможно было не заметить, что он всерьёз интересуется уфологией. Впрочем, на кафедре все принимали это за милое чудачество, потому что качество его научной работы не страдало от прочих увлечений. Летом Олег Викторович неизменно выезжал в Крым в составе археологических экспедиций, а в этот год впервые привёз сюда собственную.
Студентам предстояло исследовать участок земли, где планировалось проложить дорогу, на возможность обнаружения памятников периода Боспорского царства. Здесь ещё никто не копал, и когда ранним утром группа впервые оказалась на месте будущего раскопа, ребята не увидели ничего, кроме нескольких пологих холмов, поросших колючей травой. Отпустив студентов свободно «пастись» — бродить и осматриваться, Олег Викторович занялся первичными замерами и разбивкой участка на квадраты, взяв себе в помощники только двух парней.
Ярослав понял, что сегодня работы не будет. Полазив по холмам и выбрав такое место, чтобы даже случайно не помешать начальнику экспедиции, он устроился на одном из склонов с блокнотом и карандашом. Делать всё равно было нечего, а рисовать незнакомый пейзаж оказалось весьма увлекательно. Какое-то время Ярослав ещё краем глаза следил за движениями на холме, где шла подготовка к раскопкам, вслушивался в голоса, доносящиеся оттуда, но общего сбора всё не было, и эльф совершенно погрузился в свой рисунок.
Сколько прошло времени, он не заметил: за одним наброском следовал другой, а фантазия так и рвалась дальше, заставляя вписывать в местный пейзаж античные фигуры. Вот раб с кувшином на голове, вот женщина в покрывале, вот конный воин… Ярослав начал вспоминать таблицы и графические реконструкции из монографий по Древнему миру, и его рисунки становились всё живее и подробнее.
— Любопытно, любопытно… — вдруг услышал он голос над самым ухом, так что едва не подпрыгнул от неожиданности.
Олег Викторович уже некоторое время стоял рядом, внимательно наблюдая за ним, а вся группа в ожидании собралась у автобуса. Возможно, Ярослава звали, но он не слышал.
— Ой, простите! Сейчас иду.
Загадочно улыбнувшись, начальник экспедиции поинтересовался:
— Перо в руках держал?
Ярослав утвердительно кивнул.
— С тушью работать умеешь?
— Да.
— А с калькой?
Эльф непонимающе посмотрел на преподавателя.
— С калькой не умею.
— Не беда, научишься! — весело сказал Олег Викторович и, взяв Ярослава за плечо, тем самым подталкивая по направлению к автобусу, где их все уже ждали, подытожил: — Будешь художничать. Зайди ко мне после обеда, объясню, что делать.
Задача художника экспедиции заключалась в том, чтобы зарисовывать найденные артефакты на кальке тушью — в трёх проекциях, с проставлением размеров. Художник работал в паре с керамистом, который сначала мыл принесённые с раскопа образцы, сортировал по категориям, промерял и заносил описания в полевой журнал. А потом наиболее интересные из них давал художнику для прорисовки. Эти два счастливчика — художник и керамист — были избавлены от вставания в пять утра и махания лопатой на раскопе. Их работа начиналась после обеда, когда ребята приносили в лагерь полные лотки накопанной керамики. А поскольку к ночи требовалось обязательно освободить лотки, чтобы с утра опять везти их на поле, то художник и керамист освобождались также от мытья посуды и помощи поварам по кухне. Подобная работа считалась бы блатной, если бы не одно обстоятельство: всё время после обеда и вечер группа обычно проводила на пляже, куда художник с керамистом не успевали. Впрочем, в их полном распоряжении было утро.
Узнав, что его распорядок дня будет отличаться от общего распорядка группы, Ярослав даже обрадовался. Он ничего не имел против работы лопатой на раскопе, мытья посуды или помощи поварам, но перспектива общественных купаний и вечерних пьянок на пляже вгоняла его в тоску. Сейчас он был избавлен от них совершенно законным образом и уже планировал выстраивать свой день так, чтобы даже при небольшом количестве заданий времени на то, чтобы бесцельно тусоваться с однокурсниками, не оставалось. А первый рабочий день в качестве художника экспедиции подарил юному эльфу радостное открытие: керамистом была выбрана Наташа. Оказалось ли это случайным совпадением, или Олег Викторович в свете увлечений летающими тарелками развил в себе экстрасенсорные способности, а может быть сама принцесса постаралась, — Ярослав не знал и даже не хотел доискиваться. Всё сложилось так, как должно, иначе быть просто не могло.
Работать с Наташей было так же легко, как и общаться. Впрочем, за год учёбы у эльфов оказалось достаточно времени, чтобы привыкнуть друг к другу: на лекциях они неизменно садились рядом, после занятий иногда вместе гуляли по городу, или Ярослав провожал свою подругу домой. Веселее всего было, когда удавалось выбраться куда-нибудь вчетвером: приходили ещё Эльнара и Семён, которые учились на филфаке, в том же корпусе университета. Взяв с собой гитару, мечи и луки со стрелами, ребята отправлялись в лес, подальше от назойливых глаз, и там до позднего вечера рубились и стреляли, разучивали старинные танцы, пели, смеялись и сочиняли истории. У Ярослава с Наташей действительно оказался похожий взгляд на мир, а общие увлечения сближали ещё сильнее.
Теперь им обоим было приятно оставаться вдвоём в огромном здании детского садика. В такие моменты, когда рядом никого не было и никто не мог подслушать, они называли друг друга эльфийскими именами — это стало их секретом, частью таинственной игры, начатой ещё во время учебного года. Возясь с керамикой, Наташа обычно что-то тихо напевала себе под нос, и от этого Ярославу становилось невероятно спокойно. Её голос звенел, как бубенчики, которые она вплетала в волосы. А потом принцесса садилась напротив, за широкий стол, и, вооружившись линейкой, циркулем и полевым журналом, начинала описывать находки.
— Венчик… донце… снова венчик, тонкостенный, чернолаковый… — бормотала она. — А это что за таинственная фигня? Итиль, как ты думаешь, что это такое?
Он брал из её руки непонятный артефакт, вертел в пальцах и, посмеиваясь, возвращал обратно:
— Фигня! Так и запишем.
И девушка, лукаво хихикая, заносила в журнал: «Фрагмент предмета неизвестного назначения. Материал — керамика».
Сам Ярослав старательно осваивал навык работы с калькой, это оказалось не так просто, как говорил начальник экспедиции, но и не так сложно, как думалось самому эльфу. Выстраивать проекции фрагментов керамической посуды и наносить на них штриховку разного типа оказалось делом привычки. Спустя несколько дней он уже уверенно водил пером по большому листу кальки, порой не замечая, что, оторвавшись от своей работы, принцесса подолгу наблюдает за ним. Однажды она сказала:
— Итиль, у тебя шрам на руке. Почему я его раньше не видела?
Юноша смутился.
— Обычно я ношу браслет или часы, чтобы под ремешком было не заметно. Но здесь жарко, а браслеты оставляют тёмные следы.
— Помню, такие изящные украшения с чеканкой в скифском стиле, — медленно проговорила Наташа, словно обращаясь не к другу, а к себе самой. — Обратила внимание на рисунок, и даже как-то всю лекцию разглядывала, но мне совсем не показалось странным, что ты их носишь. Словно так и надо… Скажи, откуда у тебя шрам? — вдруг добавила она, и её серьёзный, внимательный тон заставил сердце эльфа забиться сильнее.
— Случайность: в десятом классе зацепил гвоздём от ящика, — ответил он, опуская глаза. Принцессе не стоило знать о том, что этот шрам — знак его рыцарской клятвы, ведь он появился в тот день, когда Ярослав впервые решился обратиться к Богам с просьбой о помощи. И тогда Боги послали ему Фроди — друга, наставницу, мудрейшего человека, с которым юного эльфа теперь связывали почти родственные отношения.
Но Алиэ только покачала головой, догадавшись, что её друг сказал далеко не всё. А на следующий день, когда они вновь остались одни во всём здании, подошла к нему и с тем же выражением серьёзности и печали протянула плетёную из ниток фенечку.
— Итиль, пожалуйста, сделай мне одолжение — надень! — попросила принцесса. Серебристый голос её дрожал от волнения. — Я не могу смотреть на твой шрам, и глаз от него отвести не могу: мне всё кажется, это — знак, и он предвещает беду. Не буду ничего спрашивать, только закрой его, ладно?
Закусив губу, Ярослав молча протянул вперёд левую руку, и принцесса обвязала его запястье широкой фенечкой, на которой по чёрному фону вилась змейка серебряных ниток, напоминающая лунную дорожку на тёмной глади ночного моря. Когда-то, когда они ещё учились в школе, Эльнара рассказывала, что у хиппи существует традиция обмениваться фенечками в знак дружбы и любви. Тот, кто подарил тебе плетёный браслет, никогда не предаст и всегда придёт на помощь.
Зазвенели серебряные бубенцы, искрами вспыхнуло радужное сияние, осветив пространство ночного неба, где мерцала только одна звезда — Элберет, и где под лучами этой звезды застыл в ожидании Лунный рыцарь. «Что ты делаешь, принцесса?! Догадываешься ли сама о значении этого подарка? Ведь теперь я знаю, чья рука отведёт беду, когда настанет срок исполнить клятву! Теперь ты никогда не оставишь меня. Алиэ, родная… Чем я заслужил такое счастье?!»
Затянув узел фенечки, Наташа бережно и благодарно сжала руку Ярослава в своих мягких ладошках.
— Спасибо, — тихо проговорила она, глядя ему в глаза.
— За что?
— За то, что доверяешь мне…
Несколько мгновений Ярослав смотрел на принцессу, не отнимая своей руки, и чувствовал только то, как горячи её пальцы, и как сильно бьётся собственное сердце, а потом отчаянным, порывистым жестом притянул к себе и сжал в объятиях. Её сердце билось так же сильно…
С этого дня для принца и принцессы словно началась новая жизнь. Они не говорили друг другу о любви, не клялись в верности, да и вообще не несли никакой словесной чепухи, что обычно так щедро дарят друг другу влюблённые. По правде говоря, со стороны вообще не было заметно, что их отношения как-то изменились: та же сердечная, тёплая дружба, добрые шутки, весёлый смех… Только, встречаясь взглядами, глаза их сияли ярче, и в разговоре стало проскальзывать что-то новое, трогательно-личное.
По утрам, когда все ребята работали на раскопе, они вдвоём ходили на море. Не жаркое ещё солнце золотило песок пляжа, а вода была чистой и прохладной. Иногда здесь отдыхал кто-нибудь из местных, деревенских, но чаще Ярослав и Наташа купались одни.
Итиль был абсолютно счастлив. Всё его внутреннее пространство, все мысли и чувства, весь мир вокруг переливались лучистым сиянием смеющихся глаз Алиэ. Она была солнцем, небом и звёздами, озаряя собой и золотую степь, и утреннее море. Теперь та невидимая преграда, которую юный принц не решался переступить, исчезла, и он, не опасаясь больше смутить Алиэ, рядом с ней уже не скрывал своего восхищения и радости.
Они дурачились, плавая в ласковых волнах, а потом подолгу валялись на песке или бродили по берегу в поисках красивых ракушек. Обычно принцесса вплетала в волосы бисерные нити с бубенцами, и теперь, пока она загорала, Итиль осторожно играл этими звенящими прядями, напевая какую-нибудь красивую балладу. Иногда Алиэ брала его руку, рассматривая линии на ладонях, а он в ответ гладил её нежные пальцы. От этих прикосновений внутри становилось очень сладко и звонко, и Итиль всё чаще признавался себе в том, как тяжело становится контролировать себя, когда принцесса так близко.
Однажды, когда они вот так, наплававшись, грелись на песке, Наташа сказала:
— Знаешь, тут всё нереальное, словно другой мир, и даже небо над нами другое. А что будет, когда мы вернёмся домой? Я так не хочу, чтобы всё заканчивалось! Кажется, что я и жить-то начала лишь недавно!
— Значит, не закончится, — улыбнулся Итиль. — Всё так и останется — море, степь, здешние звёзды, огромные, как яблоки… Мы останемся, значит, и этот мир в нас не погаснет.
Посмотрев на него внимательным, пристальным взглядом прищуренных от солнца глаз, принцесса вдруг спросила:
— А где ты живёшь? В каком районе?
— В центре, в новостройке, — удивлённо ответил Ярослав, не ожидавший такого поворота разговора. — Хочешь, заходи в гости: познакомлю тебя с дядей. Он у меня классный!
— Ты живёшь с дядей? — в свою очередь удивилась Алиэ. — А родители?
— Родителей у меня нет.
— Извини… — и, смущённо улыбнувшись, она добавила: — Я ведь совсем ничего о тебе не знаю.
Ласково тронув принцессу за руку, Итиль тихо заметил:
— Я и сам о себе ничего не знал до этого лета… — но тут же весело сказал, меняя тему: — Завтра выходной. Поехали в Феодосию? У Олега Викторовича там дела, он собирается с Саидом на автобусе.
Действительно, на следующий день всем полагался выходной. Начальник экспедиции собирался встречать своего коллегу, прибывающего поездом в Феодосию. Студентам, конечно, предложили провести день на Чёрном море, но автобус отъезжал из лагеря ранним утром, и ребята, посовещавшись, решили, что в выходной в первую очередь стоит выспаться, а потом можно будет дружно махнуть в Керчь на экскурсию. Когда Ярослав сказал, что они с Наташей всё-таки едут с Олегом Викторовичем, товарищи даже не удивились: что с этой парочки возьмёшь? Им-то всю неделю не надо было вставать на раскоп ни свет ни заря, они каждое утро дрыхли сколько влезет!
Поэтому в выходной эльфы оказались полностью предоставленными сами себе. По прибытии в Феодосию их высадили у железнодорожного вокзала, и экспедиционное начальство отправилось по своим делам, простившись с ребятами до вечера.
Мечта Ярослава сбылась! Вот он — курортный город, наполненный беззаботно отдыхающими людьми, широкая набережная, Чёрное море. А рядом — прекрасная принцесса, такая же счастливая, как и он сам.
