Весь день они бродили по непривычно узким улицам, то и дело взбирающимся в гору; дойдя до генуэзской крепости, лазили по обломкам старых стен; а вернувшись, ещё успели заглянуть в музей и посидеть в маленьком кафе у набережной. Ребята так набегались, что едва забравшись в экспедиционный автобус, Наташа тут же уснула, склонив голову на плечо своего друга. «Теперь — навсегда, до самого последнего часа…» — думал Ярослав, обнимая спящую девушку и безотчётно теребя пальцами чёрную фенечку на своей руке.
Но вдруг его словно обожгло: почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, юный принц настороженно обернулся. На соседнем сиденье устроился чернобородый незнакомец, внимательно изучавший Ярослава чёрными, как угли, глазами. Его худое сухощавое лицо было не старым, но и не молодым, так что о возрасте невозможно было судить даже приблизительно. Чёрные спутанные кудри длинными патлами свисали до самых плеч, а одет он был в какую-то выцветшую и обтрёпанную одежду, напоминавшую рабочую спецовку. Увидев, что юноша обернулся, незнакомец тут же пересел поближе и приветственно кивнул:
— Андрей.
— Ярослав, — улыбнулся в ответ юный эльф: протягивать руку для знакомства он не хотел, не желая будить Наташу. Но чернобородый Андрей это понял: его выразительный взгляд скользнул по длинным волосам спящей девушки и вернулся к лицу студента. Глаза их снова встретились.
— Вы — коллега Олега Викторовича? — спросил Ярослав просто для того, чтобы как-то начать разговор. Его смутило пристальное внимание этого странного человека.
— Да, мы с Олегом вместе учились, — ответил Андрей и добавил: — Давай сразу на «ты», не такой я и старый!
Они перекинулись ещё парой общих фраз, потом Андрей пересел вперёд — к Олегу Викторовичу и Саиду, но принца сумеречных эльфов всё равно не оставляло ощущение, что время от времени чёрные угли глаз с интересом наблюдают за ним.
Когда они приехали в лагерь, и Ярослав проводил Наташу до комнаты, где обитали девушки, он снова заметил Андрея: тот в одиночестве сидел на веранде и, устремив взгляд к звёздному небу, наигрывал на гитаре какую-то бравую мелодию.
— Пусть я погиб, пусть я погиб у Ахерона, пусть кровь моя досталась псам… А, Ярослав! Иди-ка сюда! Знаешь эту песню? — вдруг позвал он, заметив студента, остановившегося в дверях.
Итиль подошёл и присел рядом на дощатый пол, ещё хранивший дневное солнечное тепло.
— Не знаю.
— «Орёл шестого легиона». Высоцкий*. Любишь Высоцкого?
— Творчество — нет. Хотя очень уважаю как личность. Необычные люди всегда вызывают уважение.
Откинув с лица длинную чёрную прядь, Андрей странно усмехнулся.
— Ты, брат, сам — необычная личность! — сказал он. — Сколько через мои руки, так сказать, студентов прошло... В твоих глазах звёзды, свет далёких миров — я сразу это заметил! Вон, мы с Олегом той весной ездили на семинар по уфологии. Там серьёзные дядьки с серьёзными рожами рассуждали про летающие тарелки. Смех один! Всё ждут зелёных человечков с других планет, а хоть бы раз на своих собственных студентов посмотрели: вдруг среди них — пришельцы?
Итиль в молчаливом изумлении смотрел на этого странного человека, который сейчас в неярком свете фонаря сам напоминал пришельца с другой планеты. И ведь бесполезно отпираться: своим чёрным внимательным взглядом Андрей с самых первых минут знакомства точно определил, что Ярослав — не обычный студент. Кто же он такой, этот загадочный коллега начальника экспедиции? Неужели — «видящий»? Или жрец, как Фроди?
А Андрей, словно в ответ на мысли Итиля, вдруг снова усмехнулся и спросил напрямую:
— Ты какой расы?
— Эльф, — ответил Ярослав просто.
— Ясно, — кивнул пришелец. — Посланец Луны, я верно угадал?
— Да.
— А я с Венеры. Ну, будем знакомы! — И он протянул твёрдую, как доска, ладонь.
С появлением Андрея Синицына жизнь студентов экспедиции стала более интересной, но и более упорядоченной. Если первую неделю в свободное время ребята были полностью предоставлены сами себе и развлекались, как могли, то теперь они неизменно крутились вокруг этого весёлого бородатого дядьки, ожидая от него новых затей и с охотой перенимая незнакомые забавы.
При свете дня Андрей совсем не походил на пришельца, напоминая, скорее, типичного туриста, геолога, археолога или спелеолога. Он действительно неоднократно участвовал в археологических экспедициях, занимался исследованием пещер, и турпоходы являлись для него делом привычным. Андрей знал практически всю бардовскую классику и с таким задором пел под гитару, что никому не приходило в голову упрекнуть его в некотором отсутствии слуха. Днём студенты теперь разучивали новые песни, передавая друг другу вырванные из блокнотов листочки с корявыми буквами текстов и значками аккордов, а вечером все собирались на веранде и, устроившись на полу, пели, пуская гитару по кругу. По кругу также ходили железные, пропитанные дымом костра, кружки с чаем: алкоголь на этих посиделках был не принят. Часто на веранду подсаживался Олег Викторович, и когда они вместе с Андреем начинали вспоминать свои прошлые приключения, студенты просто рыдали от смеха. Уважение к начальнику экспедиции тут же возросло многократно, а его бородатый товарищ вообще виделся ребятам существом мифическим и легендарным, едва ли не посланцем самих античных богов.
На раскопе теперь тоже стало намного веселее, потому что пошли первые интересные находки: детали женских украшений, осколки терракотовых статуэток, а однажды удалось поднять целый, не повреждённый, глиняный кувшин. Героем раскопа по праву был Ёж: именно ему принадлежала львиная доля находок, которые начальник экспедиции велел керамисту и художнику особенно тщательно обработать, потому что их планировалось сделать частью музейной коллекции.
Разгружая в лагере лотки с керамикой, Саша с гордостью передавал Наташе самолично найденные ценные образцы. Ярослав, конечно, понимал, что Ёж любыми способами старается привлечь к себе внимание принцессы и заслужить её уважение. Но эльф не мешал товарищу, старательно делая вид, что ничего не замечает: Саша выбрал безупречную тактику, ведь керамисту для занесения данных в полевой журнал действительно надо было знать, в каком квадрате найден тот или иной образец, что лежало с ним рядом, и всё прочее в том же духе. Поэтому, замечая, что Наташа разговаривает с Ежом, Ярослав спешил незаметно исчезнуть из их поля зрения: принцессе он полностью доверял, а конфликт с однокурсником совершенно не входил в его планы.
Но Саша оказался не только героем раскопа. Здесь с ним, так же как дома, периодически что-то случалось, и едва ли не каждый вечер ребята, смеясь, пересказывали друг другу байки о новых похождениях Ежа. Ещё в первый день по приезде он чуть не утонул. Резвясь на мелководье, студенты затеяли игру, которая заключалась в том, чтобы неожиданно прыгнуть кому-нибудь на спину и окунуть в море. Надо было не дать свалить себя и успеть «притопить» кого-то другого. Вот тут и выяснилось, что Саша не умеет плавать: будучи сваленным в воду кем-то из девушек, он чуть не захлебнулся там, где вода едва доставала всем до плеч.
В другой раз, наслушавшись баек Андрея о привидениях в скифских курганах, Ёж подбил друзей отправиться ночью на раскоп. Вооружившись лопатами, трое студентов ушли в степь охотиться за привидениями, однако вернулись неожиданно быстро и чрезвычайно сконфуженными. А на следующий день Ёж усерднее обычного работал на раскопе, и товарищи стали подозревать, что тут дело нечисто. Некоторое время спустя распространился непроверенный слух, что горе-охотники за привидениями наткнулись в ночной степи на начальника экспедиции и его коллегу, возвращавшихся с тайной пирушки в ближайшем санатории.
Подобные истории о том «как у Ежа в руках взорвалась бутылка с яблочной шипучкой», «как кто-то высыпал в отвал лоток черепков, а там сидел Ёж, и всё прилетело ему на голову», «как Ежа едва не забыли на раскопе, потому что он был в яме, из которой уже вытащили лестницу» приобрели характер экспедиционного фольклора. Ребята, посмеиваясь, пересказывали их друг другу, а главный герой только смущённо пожимал плечами: мол, что поделаешь, бывает! Но Ярослав мог бы поклясться: в глубине души Ёж был рад, что о нём в группе ходит столько разговоров, поскольку это привлекало дополнительное внимание девушки, в которую он был влюблён.
С эльфом Саша практически не общался: им и так-то особенно не о чем было разговаривать, а после того, как Ярослав с Наташей вдвоём из всей группы ездили в Феодосию (к тому же вместе с экспедиционным начальством!), Ёж стал намеренно избегать его общества. Ярослав не считал нужным заострять на этом внимание, поскольку ещё со школы привык к непониманию и отчуждению со стороны ровесников, — однако выходки товарища из поля зрения не упускал и, со своей стороны, старался не давать повода для конфликта.
Время экспедиции подходило к концу. По традиции первый заезд новичков должен был завершиться торжественной церемонией посвящения в археологи. Ребята долго старались выпытать у Андрея, какие сюрпризы он им готовит, однако бородатый археолог только ухмылялся.
— Ваше дело — чтобы к девяти вечера рюкзаки уже стояли собранными, всё остальное мы берём на себя, — говорил он.
— Но ведь отъезжаем утром, — возражали студенты. — Зачем так рано собираться?
— Надо — значит надо. И не спорить с начальством!
Так что добиться от него ничего не удалось. Однако самые любопытные девочки заметили, как по вечерам, завершив работу с калькой, Ярослав рисует что-то тушью на черепках, специально принесённых из отвала и не представляющих научной ценности. Когда кто-нибудь из однокурсниц словно случайно подходил к нему, он неизменно закрывал свою работу ладонью и лукаво улыбался:
— Это сюрприз! Андрей не велел показывать.
Нетерпеливое ожидание дня посвящения в археологи немного скрашивало ребятам грусть от того, что экспедиция скоро закончится. Все очень сблизились. Несхожесть взглядов и личные противоречия, столь заметные дома, здесь совершенно потеряли смысл: все были — одна команда, группа приезжих студентов, в отличие от местных деревенских ребят, которые в последние дни часто приходили на их вечерние посиделки с гитарой.
Даже Ярослав, несмотря на свою всегдашнюю обособленность, в экспедиции почти не ощущал оторванности от коллектива. Благодаря Наташе и Андрею, с которым он за эту неделю успел почти сдружиться, Итиль оставался в общем кругу всё чаще и дольше. Парни принимали это как само собой разумеющееся, не обращая внимания, что Ярик в компании обычно молчит, а девушки встречали эльфа радостным оживлением, которого даже не пытались скрыть. Наташа не раз, посмеиваясь, замечала, что у Итиля появились поклонницы, так что скоро ей, возможно, придётся отбивать его у своих весьма настойчивых подруг. На это юный принц только смущённо улыбался, думая о том, что ни одна девушка на свете всё равно не сравнится с его принцессой.
В последний день работа на раскопе завершилась раньше обычного. После обеда ребятам дали несколько часов, чтобы собрать рюкзаки, а потом экспедиционный автобус отвёз всех к морю. От лагеря до моря было не слишком далеко, но и не слишком близко — где-то около трёх километров. Каждый день проходить это расстояние пешком за разговорами, песнями и шутками, в общем, несложно, но сегодня тратить время на долгие прогулки было некогда.
Церемония получилась красочной. Наряженный в белую простыню Андрей (после чего к нему намертво приклеилось прозвище «Орёл Шестого Легиона») с важным видом заставлял каждого опускаться на колени и пить из ложечки душистое крымское вино. Сопровождая свои действия речитативом в гомеровском стиле, он касался плеча студента отмытой для такого случая лопатой и нарекал археологом. После чего Олег Викторович торжественно вручал новопосвящённому шутливую грамоту, где вместо гимна был вписан текст песни «Над берегом клубится пыль веков»**, а вместо сургучной печати — привязан черепок античной амфоры, на котором красовалась нарисованная тушью веранда детского садика с растущим рядом деревцем дикой алычи.
После того, как над каждым студентом был проведён торжественный обряд, вся группа во главе с начальником экспедиции наполнила кружки вином. Начался пир. Песни, байки, хороводы вокруг воткнутой в песок лопаты и просто откровенные дурачества длились на пляже до самого позднего вечера, а когда стемнело, Саид на своём «пазике» отвёз всех обратно в лагерь, где уже ждали деревенские ребята, зашедшие попрощаться. На веранду вынесли магнитофон с кассетами и устроили импровизированную дискотеку.
Ярославу вполне хватило общей кутерьмы на пляже, оставаться на танцы желания уже не было. Ему хотелось попрощаться со степью, с этой древней землёй; хотелось, уйдя подальше от людей, просто сидеть где-нибудь на холме среди звёзд и колючей травы и сердцем разговаривать с местными богами. Поэтому, едва с веранды зазвучала музыка, он устроился немного в стороне, на скамейке под акацией, ожидая удобного случая, чтобы незаметно исчезнуть, когда веселье будет в самом разгаре.
Но вдруг к нему подбежала встревоженная Наташа.
— Яр, — заговорила она сбивчиво. — Машка напилась, настроила своих, и, похоже, сейчас они с нашими подерутся!
Маша была предводительницей «банды» местных деревенских ребят, однако до этого момента ссоры ничто не предвещало.
— А в чём дело, ты в курсе? — спросил Ярослав. Наташа только неопределённо повела плечами.
— Кажется, с ней Ёж говорил. Не знаю, что у них там случилось, только Машка требует медляк и грозится натравить на нас всё село, если… — она вдруг замолчала и, закусив губу, отвернулась.
— Что?
— Если её не поцелует самый красивый парень из наших! — выпалила Наташа, чуть не плача от злости и обиды.
Эльф встал со скамейки, мрачный, как грозовая туча. Раз Маша разговаривала с Ежом, то самый красивый парень, разумеется, — он, Ярослав. Такой подлости от товарища он не ожидал. Ёж, конечно, пьян, но это его не оправдывает: драка с деревенскими в последний день перед отъездом может сильно испортить репутацию Олега Викторовича как начальника экспедиции и поставить крест на возможности приехать сюда в следующий раз — возьмут кого угодно, только не их группу.
Думать было некогда, каждая секунда промедления всё туже затягивала узел конфликта. И Ярослав решился. Подойдя к расстроенной девушке, он осторожно коснулся ладонью её щеки. Она подняла голову, взгляды их встретились.
— Только ты, Алиэ. Одна. Навсегда. Веришь?
Принцесса вздрогнула. Итиль произнёс это едва слышно, но очень твёрдо. В его голосе и взгляде было что-то незнакомое, далёкое и звёздное, как тогда, у моря, когда он впервые назвал ей своё эльфийское имя. И вот сейчас перед ней словно разверзлась пропасть, через которую был перекинут тоненький хрупкий мостик: сделай шаг — и назад уже дороги не будет. Но стоит ли сомневаться? Он будет рядом! Навсегда, до самой последней черты! Можно ли ему не верить?!
На секунду зажмурившись, словно перед прыжком в холодную воду, Алиэ перехватила руку своего друга и просунула пальцы под чёрную фенечку на его запястье, коснувшись шрама.
— Верю.
Даже в скудном свете фонаря, который едва достигал сюда с веранды, было заметно, что Ярослав смертельно побледнел.
Но вдруг его словно обожгло: почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, юный принц настороженно обернулся. На соседнем сиденье устроился чернобородый незнакомец, внимательно изучавший Ярослава чёрными, как угли, глазами. Его худое сухощавое лицо было не старым, но и не молодым, так что о возрасте невозможно было судить даже приблизительно. Чёрные спутанные кудри длинными патлами свисали до самых плеч, а одет он был в какую-то выцветшую и обтрёпанную одежду, напоминавшую рабочую спецовку. Увидев, что юноша обернулся, незнакомец тут же пересел поближе и приветственно кивнул:
— Андрей.
— Ярослав, — улыбнулся в ответ юный эльф: протягивать руку для знакомства он не хотел, не желая будить Наташу. Но чернобородый Андрей это понял: его выразительный взгляд скользнул по длинным волосам спящей девушки и вернулся к лицу студента. Глаза их снова встретились.
— Вы — коллега Олега Викторовича? — спросил Ярослав просто для того, чтобы как-то начать разговор. Его смутило пристальное внимание этого странного человека.
— Да, мы с Олегом вместе учились, — ответил Андрей и добавил: — Давай сразу на «ты», не такой я и старый!
Они перекинулись ещё парой общих фраз, потом Андрей пересел вперёд — к Олегу Викторовичу и Саиду, но принца сумеречных эльфов всё равно не оставляло ощущение, что время от времени чёрные угли глаз с интересом наблюдают за ним.
Когда они приехали в лагерь, и Ярослав проводил Наташу до комнаты, где обитали девушки, он снова заметил Андрея: тот в одиночестве сидел на веранде и, устремив взгляд к звёздному небу, наигрывал на гитаре какую-то бравую мелодию.
— Пусть я погиб, пусть я погиб у Ахерона, пусть кровь моя досталась псам… А, Ярослав! Иди-ка сюда! Знаешь эту песню? — вдруг позвал он, заметив студента, остановившегося в дверях.
Итиль подошёл и присел рядом на дощатый пол, ещё хранивший дневное солнечное тепло.
— Не знаю.
— «Орёл шестого легиона». Высоцкий*. Любишь Высоцкого?
— Творчество — нет. Хотя очень уважаю как личность. Необычные люди всегда вызывают уважение.
Откинув с лица длинную чёрную прядь, Андрей странно усмехнулся.
— Ты, брат, сам — необычная личность! — сказал он. — Сколько через мои руки, так сказать, студентов прошло... В твоих глазах звёзды, свет далёких миров — я сразу это заметил! Вон, мы с Олегом той весной ездили на семинар по уфологии. Там серьёзные дядьки с серьёзными рожами рассуждали про летающие тарелки. Смех один! Всё ждут зелёных человечков с других планет, а хоть бы раз на своих собственных студентов посмотрели: вдруг среди них — пришельцы?
Итиль в молчаливом изумлении смотрел на этого странного человека, который сейчас в неярком свете фонаря сам напоминал пришельца с другой планеты. И ведь бесполезно отпираться: своим чёрным внимательным взглядом Андрей с самых первых минут знакомства точно определил, что Ярослав — не обычный студент. Кто же он такой, этот загадочный коллега начальника экспедиции? Неужели — «видящий»? Или жрец, как Фроди?
А Андрей, словно в ответ на мысли Итиля, вдруг снова усмехнулся и спросил напрямую:
— Ты какой расы?
— Эльф, — ответил Ярослав просто.
— Ясно, — кивнул пришелец. — Посланец Луны, я верно угадал?
— Да.
— А я с Венеры. Ну, будем знакомы! — И он протянул твёрдую, как доска, ладонь.
С появлением Андрея Синицына жизнь студентов экспедиции стала более интересной, но и более упорядоченной. Если первую неделю в свободное время ребята были полностью предоставлены сами себе и развлекались, как могли, то теперь они неизменно крутились вокруг этого весёлого бородатого дядьки, ожидая от него новых затей и с охотой перенимая незнакомые забавы.
При свете дня Андрей совсем не походил на пришельца, напоминая, скорее, типичного туриста, геолога, археолога или спелеолога. Он действительно неоднократно участвовал в археологических экспедициях, занимался исследованием пещер, и турпоходы являлись для него делом привычным. Андрей знал практически всю бардовскую классику и с таким задором пел под гитару, что никому не приходило в голову упрекнуть его в некотором отсутствии слуха. Днём студенты теперь разучивали новые песни, передавая друг другу вырванные из блокнотов листочки с корявыми буквами текстов и значками аккордов, а вечером все собирались на веранде и, устроившись на полу, пели, пуская гитару по кругу. По кругу также ходили железные, пропитанные дымом костра, кружки с чаем: алкоголь на этих посиделках был не принят. Часто на веранду подсаживался Олег Викторович, и когда они вместе с Андреем начинали вспоминать свои прошлые приключения, студенты просто рыдали от смеха. Уважение к начальнику экспедиции тут же возросло многократно, а его бородатый товарищ вообще виделся ребятам существом мифическим и легендарным, едва ли не посланцем самих античных богов.
На раскопе теперь тоже стало намного веселее, потому что пошли первые интересные находки: детали женских украшений, осколки терракотовых статуэток, а однажды удалось поднять целый, не повреждённый, глиняный кувшин. Героем раскопа по праву был Ёж: именно ему принадлежала львиная доля находок, которые начальник экспедиции велел керамисту и художнику особенно тщательно обработать, потому что их планировалось сделать частью музейной коллекции.
Разгружая в лагере лотки с керамикой, Саша с гордостью передавал Наташе самолично найденные ценные образцы. Ярослав, конечно, понимал, что Ёж любыми способами старается привлечь к себе внимание принцессы и заслужить её уважение. Но эльф не мешал товарищу, старательно делая вид, что ничего не замечает: Саша выбрал безупречную тактику, ведь керамисту для занесения данных в полевой журнал действительно надо было знать, в каком квадрате найден тот или иной образец, что лежало с ним рядом, и всё прочее в том же духе. Поэтому, замечая, что Наташа разговаривает с Ежом, Ярослав спешил незаметно исчезнуть из их поля зрения: принцессе он полностью доверял, а конфликт с однокурсником совершенно не входил в его планы.
Но Саша оказался не только героем раскопа. Здесь с ним, так же как дома, периодически что-то случалось, и едва ли не каждый вечер ребята, смеясь, пересказывали друг другу байки о новых похождениях Ежа. Ещё в первый день по приезде он чуть не утонул. Резвясь на мелководье, студенты затеяли игру, которая заключалась в том, чтобы неожиданно прыгнуть кому-нибудь на спину и окунуть в море. Надо было не дать свалить себя и успеть «притопить» кого-то другого. Вот тут и выяснилось, что Саша не умеет плавать: будучи сваленным в воду кем-то из девушек, он чуть не захлебнулся там, где вода едва доставала всем до плеч.
В другой раз, наслушавшись баек Андрея о привидениях в скифских курганах, Ёж подбил друзей отправиться ночью на раскоп. Вооружившись лопатами, трое студентов ушли в степь охотиться за привидениями, однако вернулись неожиданно быстро и чрезвычайно сконфуженными. А на следующий день Ёж усерднее обычного работал на раскопе, и товарищи стали подозревать, что тут дело нечисто. Некоторое время спустя распространился непроверенный слух, что горе-охотники за привидениями наткнулись в ночной степи на начальника экспедиции и его коллегу, возвращавшихся с тайной пирушки в ближайшем санатории.
Подобные истории о том «как у Ежа в руках взорвалась бутылка с яблочной шипучкой», «как кто-то высыпал в отвал лоток черепков, а там сидел Ёж, и всё прилетело ему на голову», «как Ежа едва не забыли на раскопе, потому что он был в яме, из которой уже вытащили лестницу» приобрели характер экспедиционного фольклора. Ребята, посмеиваясь, пересказывали их друг другу, а главный герой только смущённо пожимал плечами: мол, что поделаешь, бывает! Но Ярослав мог бы поклясться: в глубине души Ёж был рад, что о нём в группе ходит столько разговоров, поскольку это привлекало дополнительное внимание девушки, в которую он был влюблён.
С эльфом Саша практически не общался: им и так-то особенно не о чем было разговаривать, а после того, как Ярослав с Наташей вдвоём из всей группы ездили в Феодосию (к тому же вместе с экспедиционным начальством!), Ёж стал намеренно избегать его общества. Ярослав не считал нужным заострять на этом внимание, поскольку ещё со школы привык к непониманию и отчуждению со стороны ровесников, — однако выходки товарища из поля зрения не упускал и, со своей стороны, старался не давать повода для конфликта.
Время экспедиции подходило к концу. По традиции первый заезд новичков должен был завершиться торжественной церемонией посвящения в археологи. Ребята долго старались выпытать у Андрея, какие сюрпризы он им готовит, однако бородатый археолог только ухмылялся.
— Ваше дело — чтобы к девяти вечера рюкзаки уже стояли собранными, всё остальное мы берём на себя, — говорил он.
— Но ведь отъезжаем утром, — возражали студенты. — Зачем так рано собираться?
— Надо — значит надо. И не спорить с начальством!
Так что добиться от него ничего не удалось. Однако самые любопытные девочки заметили, как по вечерам, завершив работу с калькой, Ярослав рисует что-то тушью на черепках, специально принесённых из отвала и не представляющих научной ценности. Когда кто-нибудь из однокурсниц словно случайно подходил к нему, он неизменно закрывал свою работу ладонью и лукаво улыбался:
— Это сюрприз! Андрей не велел показывать.
Нетерпеливое ожидание дня посвящения в археологи немного скрашивало ребятам грусть от того, что экспедиция скоро закончится. Все очень сблизились. Несхожесть взглядов и личные противоречия, столь заметные дома, здесь совершенно потеряли смысл: все были — одна команда, группа приезжих студентов, в отличие от местных деревенских ребят, которые в последние дни часто приходили на их вечерние посиделки с гитарой.
Даже Ярослав, несмотря на свою всегдашнюю обособленность, в экспедиции почти не ощущал оторванности от коллектива. Благодаря Наташе и Андрею, с которым он за эту неделю успел почти сдружиться, Итиль оставался в общем кругу всё чаще и дольше. Парни принимали это как само собой разумеющееся, не обращая внимания, что Ярик в компании обычно молчит, а девушки встречали эльфа радостным оживлением, которого даже не пытались скрыть. Наташа не раз, посмеиваясь, замечала, что у Итиля появились поклонницы, так что скоро ей, возможно, придётся отбивать его у своих весьма настойчивых подруг. На это юный принц только смущённо улыбался, думая о том, что ни одна девушка на свете всё равно не сравнится с его принцессой.
В последний день работа на раскопе завершилась раньше обычного. После обеда ребятам дали несколько часов, чтобы собрать рюкзаки, а потом экспедиционный автобус отвёз всех к морю. От лагеря до моря было не слишком далеко, но и не слишком близко — где-то около трёх километров. Каждый день проходить это расстояние пешком за разговорами, песнями и шутками, в общем, несложно, но сегодня тратить время на долгие прогулки было некогда.
Церемония получилась красочной. Наряженный в белую простыню Андрей (после чего к нему намертво приклеилось прозвище «Орёл Шестого Легиона») с важным видом заставлял каждого опускаться на колени и пить из ложечки душистое крымское вино. Сопровождая свои действия речитативом в гомеровском стиле, он касался плеча студента отмытой для такого случая лопатой и нарекал археологом. После чего Олег Викторович торжественно вручал новопосвящённому шутливую грамоту, где вместо гимна был вписан текст песни «Над берегом клубится пыль веков»**, а вместо сургучной печати — привязан черепок античной амфоры, на котором красовалась нарисованная тушью веранда детского садика с растущим рядом деревцем дикой алычи.
После того, как над каждым студентом был проведён торжественный обряд, вся группа во главе с начальником экспедиции наполнила кружки вином. Начался пир. Песни, байки, хороводы вокруг воткнутой в песок лопаты и просто откровенные дурачества длились на пляже до самого позднего вечера, а когда стемнело, Саид на своём «пазике» отвёз всех обратно в лагерь, где уже ждали деревенские ребята, зашедшие попрощаться. На веранду вынесли магнитофон с кассетами и устроили импровизированную дискотеку.
Ярославу вполне хватило общей кутерьмы на пляже, оставаться на танцы желания уже не было. Ему хотелось попрощаться со степью, с этой древней землёй; хотелось, уйдя подальше от людей, просто сидеть где-нибудь на холме среди звёзд и колючей травы и сердцем разговаривать с местными богами. Поэтому, едва с веранды зазвучала музыка, он устроился немного в стороне, на скамейке под акацией, ожидая удобного случая, чтобы незаметно исчезнуть, когда веселье будет в самом разгаре.
Но вдруг к нему подбежала встревоженная Наташа.
— Яр, — заговорила она сбивчиво. — Машка напилась, настроила своих, и, похоже, сейчас они с нашими подерутся!
Маша была предводительницей «банды» местных деревенских ребят, однако до этого момента ссоры ничто не предвещало.
— А в чём дело, ты в курсе? — спросил Ярослав. Наташа только неопределённо повела плечами.
— Кажется, с ней Ёж говорил. Не знаю, что у них там случилось, только Машка требует медляк и грозится натравить на нас всё село, если… — она вдруг замолчала и, закусив губу, отвернулась.
— Что?
— Если её не поцелует самый красивый парень из наших! — выпалила Наташа, чуть не плача от злости и обиды.
Эльф встал со скамейки, мрачный, как грозовая туча. Раз Маша разговаривала с Ежом, то самый красивый парень, разумеется, — он, Ярослав. Такой подлости от товарища он не ожидал. Ёж, конечно, пьян, но это его не оправдывает: драка с деревенскими в последний день перед отъездом может сильно испортить репутацию Олега Викторовича как начальника экспедиции и поставить крест на возможности приехать сюда в следующий раз — возьмут кого угодно, только не их группу.
Думать было некогда, каждая секунда промедления всё туже затягивала узел конфликта. И Ярослав решился. Подойдя к расстроенной девушке, он осторожно коснулся ладонью её щеки. Она подняла голову, взгляды их встретились.
— Только ты, Алиэ. Одна. Навсегда. Веришь?
Принцесса вздрогнула. Итиль произнёс это едва слышно, но очень твёрдо. В его голосе и взгляде было что-то незнакомое, далёкое и звёздное, как тогда, у моря, когда он впервые назвал ей своё эльфийское имя. И вот сейчас перед ней словно разверзлась пропасть, через которую был перекинут тоненький хрупкий мостик: сделай шаг — и назад уже дороги не будет. Но стоит ли сомневаться? Он будет рядом! Навсегда, до самой последней черты! Можно ли ему не верить?!
На секунду зажмурившись, словно перед прыжком в холодную воду, Алиэ перехватила руку своего друга и просунула пальцы под чёрную фенечку на его запястье, коснувшись шрама.
— Верю.
Даже в скудном свете фонаря, который едва достигал сюда с веранды, было заметно, что Ярослав смертельно побледнел.
