Губы его дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но так и не смог. Несколько секунд эльфы смотрели друг другу в глаза — пристально, отчаянно, так, словно там пробегали кадры их прошлой или будущей жизни, а потом Итиль, сделав над собой усилие, высвободил свою руку из руки принцессы и тихо сказал:
— Пойду танцевать с Машей. Драки не будет.
Атаманша местной «банды» действительно была пьяна. Однако она сильно удивилась, когда Ярослав сам подошёл и пригласил на танец. Смазливо улыбнувшись, девушка обхватила его за плечи, почти повиснув, и сделала знак кому-то из своих ребят, сидевших у магнитофона. Заиграла медленная музыка, на веранду вышли ещё пары, и Ярослав, едва касаясь талии партнёрши, аккуратно повёл её в танце. Все попытки Маши прижаться к нему он тактично отклонял, сопровождая это такой очаровательной улыбкой, что атаманша наконец растаяла.
— Ярик, ты и правда тут самый красивый, этот рыжий хмырь был прав, — сказала она ласково. — И танцуешь классно! Что я раньше тебя сама не разглядела?
— Это даже хорошо, — ответил Ярослав, ловко направляя свою партнёршу в дальний край веранды, где их разговор никто не мог услышать. — Ты очень симпатичная, и боевая, и вообще клёвая, но у меня девушка уже есть.
— Что, правда? — удивилась Маша. И тут же пьяно рассмеялась: — Ну, ты скромняга! А мне этот ваш придурок говорил, что ты не занят! Вот, скотина!.. А кто она? Погоди, догадаюсь… Наташка, да?
Ярослав утвердительно кивнул. Атаманша из-под длинной чёлки вдруг сверкнула на него лукавыми глазами.
— Мы сейчас с тобой танцуем, а она, небось, ревну-ует!
— Нет.
— Почему?
— А что плохого? Это же просто танец.
Маша вздохнула.
— Эх, всё-таки жаль, что вы завтра уезжаете… Я с тобой порхаю, как бабочка, а с нашими недотёпами только ноги береги: оттопчут, медведи! Ну, ладно, пока! Вы ведь с Наташкой сейчас отсюда свалите? Валите, целуйтесь: вон, какая красивая луна!
Благодарно улыбнувшись, Ярослав пожал атаманше руку на прощание и, легко спрыгнув с веранды, исчез в сумерках ночного сада.
Однако сейчас принцу сумеречных эльфов было совсем не до романтики. Как только стало ясно, что драки с местными не будет, Ярослав пошёл разыскивать Ёжа и застал его за безуспешными попытками забраться на проржавевшую лестницу в саду — остаток детской игровой площадки. Саша был совершенно пьян.
— Ёж, пошли, потолкуем, — мрачно позвал Ярослав. Однокурсник поднял на него мутные голубые глаза, однако возражать не стал и, повинуясь приглашающему жесту эльфа, молча последовал за ним.
Ребята вышли с территории лагеря, оставив позади свет фонарей и оживлённое веселье товарищей, миновали несколько деревенских дворов и оказались в степи, на дороге, ведущей к морю. Здесь было безлюдно, а полная луна хорошо освещала окрестности. За тот короткий промежуток времени, что они добирались сюда, Ёж всё-таки успел немного прийти в себя: хоть ноги его и заплетались, взгляд уже был вполне живым и осмысленным. Убедившись, что товарищ достаточно адекватен, чтобы понимать, что происходит, Ярослав, не говоря ни слова, влепил ему увесистую затрещину. Ёж попробовал ответить тем же, но промахнулся.
— Сволочь! — процедил он, добавив к этому ещё несколько непечатных фраз.
— Ты вообще понял, что у нашего вуза из-за тебя могли быть здесь большие проблемы? Нет? — сказал Ярослав, награждая Ежа ещё одним подзатыльником. Тот в ярости взвыл и бросился на эльфа.
— Да плевать я на всё хотел!
И ребята сцепились, повалившись на дорогу. Какое-то время они катались по ней, так что слышались только возня и сопение, но вдруг, получив особенно чувствительный удар, Ёж охнул и опустил кулаки. Медленно поднявшись, Ярослав начал отряхивать одежду, его лицо, разукрашенное несколькими свежими царапинами, казалось спокойным. Некоторое время Саша, сидя на земле, со злостью смотрел на соперника, потом встал и, процедив сквозь зубы что-то нецензурное, пошатываясь, побрёл по направлению к морю. А Ярослав, проводив его взглядом, свернул с дороги в степь и отправился навстречу полной луне.
Если быть честным, то разборки с пьяным Ежом являлись не лучшим выходом из ситуации. Но едва эльф вспоминал о том, что драка сейчас могла получиться совсем другой — с местными, стенка на стенку, — он снова скрипел зубами от желания врезать Ежу по полной программе. То, что этот придурок хочет увести у него девушку, ещё можно было понять и как-то сгладить ситуацию. Но за то, что воспользовавшись именем принцессы, он мог серьёзно подвести всю группу, включая преподавателей, следовало бить морду. В общем-то, так и вышло, упрекнуть себя Ярославу было не в чем. Сейчас ему даже не хотелось думать о том, что предпримет Ёж, когда они вернутся домой. Разумеется, Санёк ничего не забудет и от своих попыток заполучить Наташу не откажется. Но это всё равно будет позже, а пока…
Пока вокруг была крымская степь, её горьковатые запахи и ночная прохлада успокаивали разгорячённую голову. Завтра поезд. Домой. Как же быстро пролетели две недели! Как мало ему оказалось этого неба, и моря, и жёлтой травы, и узких улочек курортного города. Непременно стоит приехать сюда ещё, и возможно даже не раз!.. Опустившись на землю, Итиль долго лежал, раскинув руки, глядя в ночное небо. Звёзды здесь большие, впрямь похожие на яблоки, а луна и вовсе гигантская! Огромный мир — древний, суровый и нежный, прекрасный, как те края, о которых он изредка вспоминал во сне…
Ярослав смотрел в небо до тех пор, пока мысли его совершенно не успокоились. Пора было возвращаться в лагерь. Юный эльф встал и не спеша выбрался на дорогу. Однако, уже сделав несколько шагов по направлению к селу, он вдруг неожиданно для самого себя повернулся и решительно зашагал к морю. Ёж! Рыжий ушёл неизвестно куда — пьяный, расстроенный, совершенно неадекватный. Вдруг его понесло купаться? Плавать он не умеет, а вечером, когда они веселились на пляже, уже было заметно, что море немного штормит. Может, конечно, пока Ярослав бродил по степи, Санёк вернулся в лагерь, но почему-то в это верилось с трудом.
Чем дальше шёл Итиль, тем более странные ощущения овладевали его сердцем. На обычную человеческую тревогу это не было похоже, зато очень напоминало зов откуда-то со стороны. Кто-то вёл его, словно подталкивая в спину, чтобы эльф шёл в строго заданном направлении, не сбиваясь с невидимого маршрута. Внутри звучала тонкая, едва уловимая мелодия степи, и Ярослав, вдохнув поглубже горькие запахи трав, доверился этой песне, этому неведомому проводнику. Добравшись до пляжа, он внимательно осмотрелся. Шумело море, вокруг было пустынно. Песок утоптан их вечерними игрищами, на нём — следы лопаты, под акациями — примятая трава. Немного поколебавшись, Ярослав позвал:
— Ёж! Ё-о-ож!
Тишина. Даже если рыжий где-то здесь, за шумом моря он вполне может ничего не услышать. Сложив ладони рупором, эльф прокричал так громко, как только смог:
— Санё-о-ок! Саша-а-а!
Ответа не было. Но зов в груди не умолкал. Решив, что кричать всё равно бесполезно, Итиль сосредоточился на внутреннем ощущении. Отодвинул в сторону все мысли, как учила его Фроди, и, закрыв глаза, попытался увидеть окружающий пейзаж внутренним взором…
Здесь море казалось серебряным. Не серебристым, а ярко-серебряным, почти стальным, блестящим и ровным, словно твёрдая земля. Шума его тоже не было слышно, только что-то звенело справа — назойливо и тонко, этот звук не ласкал слух, а наоборот, раздражал его. Принц сумеречных эльфов повернул голову и попытался всмотреться дальше. Прибрежная полоса песка, гладкая, как шёлковое полотно, струилась до рощицы акаций, там удобный пляж заканчивался, и начинались большие валуны. Ярослав несколько раз из любопытства доходил туда и, забираясь на высокие камни, смотрел на море. Вот откуда-то из-за этих валунов и доносился зовущий звон — настойчивый, не отпускающий. Открыв глаза и едва вернувшись к ощущениям реальности, Итиль бегом бросился вдоль линии моря к тем самым камням. Да, да, звенит всё ближе! Наверное, за тем высоким валуном…
За камнем лежал Ёж — головой к морю, так, что набегающие волны уже обдавали его осколками пенных брызг. Спит? Пьяному ведь всё равно, где спать! Но если его накроет большой волной, то этот придурок непременно захлебнётся. Надо скорее перетащить его подальше от воды.
— Ёж, вставай! Ну-ка, просыпайся, идиот! Утонешь!
Однако все попытки разбудить Сашу были безуспешными. Приподняв голову товарища, Ярослав вдруг почувствовал, что под его ладонью в одном месте волосы неестественно мокры и спутаны. Внимательно осмотрев свою руку, эльф похолодел: кровь. Вот оно что: рыжий свалился с камня. Полез пьяный и свалился. Ударился головой о другой камень, потерял сознание, и в лагере до утра его не хватятся. А когда хватятся, сколько будут искать? Времени вполне достаточно для того, чтобы захлебнуться или истечь кровью.
— Дебил! — в сердцах выругался Ярослав.
Ежу срочно нужна медицинская помощь! Ближайший медблок находится в санатории, отсюда примерно в трёх километрах, то есть, на таком же расстоянии, что и до их лагеря, где неудачника можно сдать на руки медсестре. Только ни того, ни другого делать совсем нельзя! Почему именно нельзя, Итиль не мог бы сказать точно, он просто чувствовал, что всё случившееся — закономерно. Сейчас Саше ещё можно как-то помочь, но если вдруг рядом окажутся люди, не посвящённые в причину их ссоры, что-то невидимое сразу порвётся, разрушится какое-то хрупкое равновесие, и последствия этого будет совершенно невозможно исправить.
Решение созрело быстро. Стянув с себя футболку и разорвав её на несколько широких лент, Ярослав прежде всего перевязал Ежу голову, чтобы хоть немного остановить кровь. Потом подхватил на руки, как ребёнка, и понёс, стараясь не думать о том, что впереди — целых три километра по пустынной ночной дороге.
Когда он дотащил товарища в лагерь, то сам уже едва стоял на ногах. Хорошо, что ребята под утро все разбрелись по комнатам и спали сном праведников. Оставив неудачника в саду под густыми кустами акаций, Ярослав, спотыкаясь, доплёлся до комнаты, где обитал Андрей, и тихонько постучал. Орёл Шестого Легиона открыл сразу же: он не спал, занимаясь упаковкой рюкзака.
— Ёж голову разбил. Поможешь? — попросил Итиль. Юный эльф понимал, что сам, пошатываясь от усталости, весь в синяках и с руками, залитыми кровью, выглядит едва ли лучше, чем неудачник Саша, но сейчас было не до того.
— Андрей, ты говорил, что — с Венеры. Я слышал, у вас целительство в крови…
Археолог сверкнул чёрным внимательным взглядом так, что Ярославу показалось, будто тот знает всё: и про неудавшуюся провокацию Ежа, и про их драку в степи, и про то, как Итиль, последовав за таинственной силой, нашёл товарища у моря и как потом тащил его обратно в лагерь. Велев Ярославу показать, где он оставил Ежа, и принести из кухонного блока тёплой воды, Андрей быстро взял дело в свои руки: перенёс неудачника в комнату, осмотрел, достал из рюкзака походную аптечку и бинты. Когда Итиль вернулся с кухни с кастрюлей воды, тазом, кружкой и мылом, археолог сказал, улыбнувшись странно, как в день их знакомства:
— Дверь закрой на щеколду. Иди сюда. Смотри внимательно… сердцем смотри.
Ярослав устроился на табурете чуть поодаль: чтобы не мешать, но иметь возможность видеть всё, что делает Андрей, — и уже второй раз за сегодняшнюю ночь попытался сознательно вызвать у себя состояние «другого видения». Ощущения были непривычными, то и дело они пытались сбиться на реальные чувства, особенно пока археолог состригал волосы и промывал рану Ежа, то есть занимался подготовкой к процессу. Но вдруг Ярослав ясно увидел, как с ладоней пришельца потёк зеленоватый свет: Андрей водил руками над головой больного, осторожно касаясь пальцами места вокруг раны, и бормотал:
— Так. Сейчас остановим кровь, уберём последствия сотрясения. Завтра этот фрукт будет огурцом! Даже зашивать не надо, всё само заживёт.
Словно в ответ от головы Ежа навстречу прозрачно-зелёному потоку энергии тут же заструился красно-коричневый. Пришелец усмехнулся:
— Школота! Драться из-за девушки! Хотя, постой… а вот это плохо. Очень плохо!
Зелёный поток с его ладоней вдруг сменился фиолетовым — таким насыщенным, ярким, что Итиль внутренне зажмурился и вздрогнул. Ему показалось, что фонтан фиолетового света обдал и его тоже, окатил с головы до ног — внутри сразу разлилось приятное тепло, физическая усталость растворилась, а картинка внутреннего видения стала намного чётче. Теперь он видел Андрея совершенно по-другому: это был уже не дядька-археолог, лохматый и бородатый, а изящное существо, сотканное из света нежных разноцветных энергий и словно бы окутанное туманным облаком.
Когда Ёж зашевелился, приходя в сознание, Ярослав тоже повертел головой, возвращаясь к реальным ощущениям. Чёрные глаза Андрея были устремлены на него с любопытством, и было ясно, что пришелец видит совсем не то, что обычно отражается в зеркале.
— Лунный воин, Вестник… — заметил Андрей негромко. — У тебя уже есть наставник?
— Да, — кивнул эльф, вспомнив образ Фроди — суровой и ласковой жрицы.
— Проси, чтобы обучил тебя целительству: с твоей задачей это будет не лишним. Сегодня ты всё сделал правильно, но в следующий раз такой удачи, как я, может просто не случиться. А теперь иди! У тебя есть час, чтобы вымыться и переодеться: в шесть буду всех будить, а то на поезд опоздаем.
Когда за эльфом закрылась дверь, Андрей ещё раз внимательно оглядел лежащего на матраце студента и со вздохом пробормотал:
— А у меня есть час, чтобы вправить мозги этому недотёпе. Надо же было выдумать: идти поперёк Судьбы! Владычица хранит своего Вестника, и всех, кто встанет на его пути, собственноручно раскатает в тонкий блинчик. Эх, детский сад!..
Когда Саша Ёж открыл глаза, силясь вспомнить, что с ним вчера случилось такого, что сегодня так сильно болит голова, первым делом он увидел перед собой бородатого Андрея, протягивающего стакан крымской чачи.
— Похмелье, брат, плохое дело. Пей. …
За вокзальной суетой грусть от расставания с этими прекрасными местами как-то притупилась. Зато с новой силой она накатила потом, в поезде. Забравшись на верхнюю полку, Ярослав долго лежал, глядя в окно, на проносящуюся за ним жёлтую степь, кое-где вздымающуюся холмами скифских курганов. А когда пейзаж сменился, и снаружи замелькали пирамидальные тополя, абрикосовые рощи и поля подсолнухов, эльф со вздохом вышел в тамбур. Какое-то время он стоял там один, подставив лицо ветру, бьющему из приоткрытой фрамуги, совершенно ни о чём не думая. Но вот с лязгом отворилась вагонная дверь, и рядом очутился Ёж.
— Ярик, скажи мне честно, — начал он без предисловий, — что было после того, как мы с тобой подрались?
С сожалением оторвавшись от вида за окном, Ярослав повернулся к товарищу. Вспоминать, а тем более рассказывать об их ночных подвигах совершенно не хотелось.
— А ты ничего не помнишь?
— Ну-у… — замялся Ёж. — Я был страшно зол на тебя и решил окунуться, чтобы полегчало. Но там штормило, поэтому лезть в море я побоялся. Помню, как бродил по берегу и обдумывал планы мести. А потом открываю глаза — голова раскалывается, и Андрюха мне даёт похмелиться.
Сейчас Ёж был так забавен в своей похмельной откровенности, что Ярослав невольно фыркнул и заулыбался.
— Пойду танцевать с Машей. Драки не будет.
Атаманша местной «банды» действительно была пьяна. Однако она сильно удивилась, когда Ярослав сам подошёл и пригласил на танец. Смазливо улыбнувшись, девушка обхватила его за плечи, почти повиснув, и сделала знак кому-то из своих ребят, сидевших у магнитофона. Заиграла медленная музыка, на веранду вышли ещё пары, и Ярослав, едва касаясь талии партнёрши, аккуратно повёл её в танце. Все попытки Маши прижаться к нему он тактично отклонял, сопровождая это такой очаровательной улыбкой, что атаманша наконец растаяла.
— Ярик, ты и правда тут самый красивый, этот рыжий хмырь был прав, — сказала она ласково. — И танцуешь классно! Что я раньше тебя сама не разглядела?
— Это даже хорошо, — ответил Ярослав, ловко направляя свою партнёршу в дальний край веранды, где их разговор никто не мог услышать. — Ты очень симпатичная, и боевая, и вообще клёвая, но у меня девушка уже есть.
— Что, правда? — удивилась Маша. И тут же пьяно рассмеялась: — Ну, ты скромняга! А мне этот ваш придурок говорил, что ты не занят! Вот, скотина!.. А кто она? Погоди, догадаюсь… Наташка, да?
Ярослав утвердительно кивнул. Атаманша из-под длинной чёлки вдруг сверкнула на него лукавыми глазами.
— Мы сейчас с тобой танцуем, а она, небось, ревну-ует!
— Нет.
— Почему?
— А что плохого? Это же просто танец.
Маша вздохнула.
— Эх, всё-таки жаль, что вы завтра уезжаете… Я с тобой порхаю, как бабочка, а с нашими недотёпами только ноги береги: оттопчут, медведи! Ну, ладно, пока! Вы ведь с Наташкой сейчас отсюда свалите? Валите, целуйтесь: вон, какая красивая луна!
Благодарно улыбнувшись, Ярослав пожал атаманше руку на прощание и, легко спрыгнув с веранды, исчез в сумерках ночного сада.
Однако сейчас принцу сумеречных эльфов было совсем не до романтики. Как только стало ясно, что драки с местными не будет, Ярослав пошёл разыскивать Ёжа и застал его за безуспешными попытками забраться на проржавевшую лестницу в саду — остаток детской игровой площадки. Саша был совершенно пьян.
— Ёж, пошли, потолкуем, — мрачно позвал Ярослав. Однокурсник поднял на него мутные голубые глаза, однако возражать не стал и, повинуясь приглашающему жесту эльфа, молча последовал за ним.
Ребята вышли с территории лагеря, оставив позади свет фонарей и оживлённое веселье товарищей, миновали несколько деревенских дворов и оказались в степи, на дороге, ведущей к морю. Здесь было безлюдно, а полная луна хорошо освещала окрестности. За тот короткий промежуток времени, что они добирались сюда, Ёж всё-таки успел немного прийти в себя: хоть ноги его и заплетались, взгляд уже был вполне живым и осмысленным. Убедившись, что товарищ достаточно адекватен, чтобы понимать, что происходит, Ярослав, не говоря ни слова, влепил ему увесистую затрещину. Ёж попробовал ответить тем же, но промахнулся.
— Сволочь! — процедил он, добавив к этому ещё несколько непечатных фраз.
— Ты вообще понял, что у нашего вуза из-за тебя могли быть здесь большие проблемы? Нет? — сказал Ярослав, награждая Ежа ещё одним подзатыльником. Тот в ярости взвыл и бросился на эльфа.
— Да плевать я на всё хотел!
И ребята сцепились, повалившись на дорогу. Какое-то время они катались по ней, так что слышались только возня и сопение, но вдруг, получив особенно чувствительный удар, Ёж охнул и опустил кулаки. Медленно поднявшись, Ярослав начал отряхивать одежду, его лицо, разукрашенное несколькими свежими царапинами, казалось спокойным. Некоторое время Саша, сидя на земле, со злостью смотрел на соперника, потом встал и, процедив сквозь зубы что-то нецензурное, пошатываясь, побрёл по направлению к морю. А Ярослав, проводив его взглядом, свернул с дороги в степь и отправился навстречу полной луне.
Если быть честным, то разборки с пьяным Ежом являлись не лучшим выходом из ситуации. Но едва эльф вспоминал о том, что драка сейчас могла получиться совсем другой — с местными, стенка на стенку, — он снова скрипел зубами от желания врезать Ежу по полной программе. То, что этот придурок хочет увести у него девушку, ещё можно было понять и как-то сгладить ситуацию. Но за то, что воспользовавшись именем принцессы, он мог серьёзно подвести всю группу, включая преподавателей, следовало бить морду. В общем-то, так и вышло, упрекнуть себя Ярославу было не в чем. Сейчас ему даже не хотелось думать о том, что предпримет Ёж, когда они вернутся домой. Разумеется, Санёк ничего не забудет и от своих попыток заполучить Наташу не откажется. Но это всё равно будет позже, а пока…
Пока вокруг была крымская степь, её горьковатые запахи и ночная прохлада успокаивали разгорячённую голову. Завтра поезд. Домой. Как же быстро пролетели две недели! Как мало ему оказалось этого неба, и моря, и жёлтой травы, и узких улочек курортного города. Непременно стоит приехать сюда ещё, и возможно даже не раз!.. Опустившись на землю, Итиль долго лежал, раскинув руки, глядя в ночное небо. Звёзды здесь большие, впрямь похожие на яблоки, а луна и вовсе гигантская! Огромный мир — древний, суровый и нежный, прекрасный, как те края, о которых он изредка вспоминал во сне…
Ярослав смотрел в небо до тех пор, пока мысли его совершенно не успокоились. Пора было возвращаться в лагерь. Юный эльф встал и не спеша выбрался на дорогу. Однако, уже сделав несколько шагов по направлению к селу, он вдруг неожиданно для самого себя повернулся и решительно зашагал к морю. Ёж! Рыжий ушёл неизвестно куда — пьяный, расстроенный, совершенно неадекватный. Вдруг его понесло купаться? Плавать он не умеет, а вечером, когда они веселились на пляже, уже было заметно, что море немного штормит. Может, конечно, пока Ярослав бродил по степи, Санёк вернулся в лагерь, но почему-то в это верилось с трудом.
Чем дальше шёл Итиль, тем более странные ощущения овладевали его сердцем. На обычную человеческую тревогу это не было похоже, зато очень напоминало зов откуда-то со стороны. Кто-то вёл его, словно подталкивая в спину, чтобы эльф шёл в строго заданном направлении, не сбиваясь с невидимого маршрута. Внутри звучала тонкая, едва уловимая мелодия степи, и Ярослав, вдохнув поглубже горькие запахи трав, доверился этой песне, этому неведомому проводнику. Добравшись до пляжа, он внимательно осмотрелся. Шумело море, вокруг было пустынно. Песок утоптан их вечерними игрищами, на нём — следы лопаты, под акациями — примятая трава. Немного поколебавшись, Ярослав позвал:
— Ёж! Ё-о-ож!
Тишина. Даже если рыжий где-то здесь, за шумом моря он вполне может ничего не услышать. Сложив ладони рупором, эльф прокричал так громко, как только смог:
— Санё-о-ок! Саша-а-а!
Ответа не было. Но зов в груди не умолкал. Решив, что кричать всё равно бесполезно, Итиль сосредоточился на внутреннем ощущении. Отодвинул в сторону все мысли, как учила его Фроди, и, закрыв глаза, попытался увидеть окружающий пейзаж внутренним взором…
Здесь море казалось серебряным. Не серебристым, а ярко-серебряным, почти стальным, блестящим и ровным, словно твёрдая земля. Шума его тоже не было слышно, только что-то звенело справа — назойливо и тонко, этот звук не ласкал слух, а наоборот, раздражал его. Принц сумеречных эльфов повернул голову и попытался всмотреться дальше. Прибрежная полоса песка, гладкая, как шёлковое полотно, струилась до рощицы акаций, там удобный пляж заканчивался, и начинались большие валуны. Ярослав несколько раз из любопытства доходил туда и, забираясь на высокие камни, смотрел на море. Вот откуда-то из-за этих валунов и доносился зовущий звон — настойчивый, не отпускающий. Открыв глаза и едва вернувшись к ощущениям реальности, Итиль бегом бросился вдоль линии моря к тем самым камням. Да, да, звенит всё ближе! Наверное, за тем высоким валуном…
За камнем лежал Ёж — головой к морю, так, что набегающие волны уже обдавали его осколками пенных брызг. Спит? Пьяному ведь всё равно, где спать! Но если его накроет большой волной, то этот придурок непременно захлебнётся. Надо скорее перетащить его подальше от воды.
— Ёж, вставай! Ну-ка, просыпайся, идиот! Утонешь!
Однако все попытки разбудить Сашу были безуспешными. Приподняв голову товарища, Ярослав вдруг почувствовал, что под его ладонью в одном месте волосы неестественно мокры и спутаны. Внимательно осмотрев свою руку, эльф похолодел: кровь. Вот оно что: рыжий свалился с камня. Полез пьяный и свалился. Ударился головой о другой камень, потерял сознание, и в лагере до утра его не хватятся. А когда хватятся, сколько будут искать? Времени вполне достаточно для того, чтобы захлебнуться или истечь кровью.
— Дебил! — в сердцах выругался Ярослав.
Ежу срочно нужна медицинская помощь! Ближайший медблок находится в санатории, отсюда примерно в трёх километрах, то есть, на таком же расстоянии, что и до их лагеря, где неудачника можно сдать на руки медсестре. Только ни того, ни другого делать совсем нельзя! Почему именно нельзя, Итиль не мог бы сказать точно, он просто чувствовал, что всё случившееся — закономерно. Сейчас Саше ещё можно как-то помочь, но если вдруг рядом окажутся люди, не посвящённые в причину их ссоры, что-то невидимое сразу порвётся, разрушится какое-то хрупкое равновесие, и последствия этого будет совершенно невозможно исправить.
Решение созрело быстро. Стянув с себя футболку и разорвав её на несколько широких лент, Ярослав прежде всего перевязал Ежу голову, чтобы хоть немного остановить кровь. Потом подхватил на руки, как ребёнка, и понёс, стараясь не думать о том, что впереди — целых три километра по пустынной ночной дороге.
Когда он дотащил товарища в лагерь, то сам уже едва стоял на ногах. Хорошо, что ребята под утро все разбрелись по комнатам и спали сном праведников. Оставив неудачника в саду под густыми кустами акаций, Ярослав, спотыкаясь, доплёлся до комнаты, где обитал Андрей, и тихонько постучал. Орёл Шестого Легиона открыл сразу же: он не спал, занимаясь упаковкой рюкзака.
— Ёж голову разбил. Поможешь? — попросил Итиль. Юный эльф понимал, что сам, пошатываясь от усталости, весь в синяках и с руками, залитыми кровью, выглядит едва ли лучше, чем неудачник Саша, но сейчас было не до того.
— Андрей, ты говорил, что — с Венеры. Я слышал, у вас целительство в крови…
Археолог сверкнул чёрным внимательным взглядом так, что Ярославу показалось, будто тот знает всё: и про неудавшуюся провокацию Ежа, и про их драку в степи, и про то, как Итиль, последовав за таинственной силой, нашёл товарища у моря и как потом тащил его обратно в лагерь. Велев Ярославу показать, где он оставил Ежа, и принести из кухонного блока тёплой воды, Андрей быстро взял дело в свои руки: перенёс неудачника в комнату, осмотрел, достал из рюкзака походную аптечку и бинты. Когда Итиль вернулся с кухни с кастрюлей воды, тазом, кружкой и мылом, археолог сказал, улыбнувшись странно, как в день их знакомства:
— Дверь закрой на щеколду. Иди сюда. Смотри внимательно… сердцем смотри.
Ярослав устроился на табурете чуть поодаль: чтобы не мешать, но иметь возможность видеть всё, что делает Андрей, — и уже второй раз за сегодняшнюю ночь попытался сознательно вызвать у себя состояние «другого видения». Ощущения были непривычными, то и дело они пытались сбиться на реальные чувства, особенно пока археолог состригал волосы и промывал рану Ежа, то есть занимался подготовкой к процессу. Но вдруг Ярослав ясно увидел, как с ладоней пришельца потёк зеленоватый свет: Андрей водил руками над головой больного, осторожно касаясь пальцами места вокруг раны, и бормотал:
— Так. Сейчас остановим кровь, уберём последствия сотрясения. Завтра этот фрукт будет огурцом! Даже зашивать не надо, всё само заживёт.
Словно в ответ от головы Ежа навстречу прозрачно-зелёному потоку энергии тут же заструился красно-коричневый. Пришелец усмехнулся:
— Школота! Драться из-за девушки! Хотя, постой… а вот это плохо. Очень плохо!
Зелёный поток с его ладоней вдруг сменился фиолетовым — таким насыщенным, ярким, что Итиль внутренне зажмурился и вздрогнул. Ему показалось, что фонтан фиолетового света обдал и его тоже, окатил с головы до ног — внутри сразу разлилось приятное тепло, физическая усталость растворилась, а картинка внутреннего видения стала намного чётче. Теперь он видел Андрея совершенно по-другому: это был уже не дядька-археолог, лохматый и бородатый, а изящное существо, сотканное из света нежных разноцветных энергий и словно бы окутанное туманным облаком.
Когда Ёж зашевелился, приходя в сознание, Ярослав тоже повертел головой, возвращаясь к реальным ощущениям. Чёрные глаза Андрея были устремлены на него с любопытством, и было ясно, что пришелец видит совсем не то, что обычно отражается в зеркале.
— Лунный воин, Вестник… — заметил Андрей негромко. — У тебя уже есть наставник?
— Да, — кивнул эльф, вспомнив образ Фроди — суровой и ласковой жрицы.
— Проси, чтобы обучил тебя целительству: с твоей задачей это будет не лишним. Сегодня ты всё сделал правильно, но в следующий раз такой удачи, как я, может просто не случиться. А теперь иди! У тебя есть час, чтобы вымыться и переодеться: в шесть буду всех будить, а то на поезд опоздаем.
Когда за эльфом закрылась дверь, Андрей ещё раз внимательно оглядел лежащего на матраце студента и со вздохом пробормотал:
— А у меня есть час, чтобы вправить мозги этому недотёпе. Надо же было выдумать: идти поперёк Судьбы! Владычица хранит своего Вестника, и всех, кто встанет на его пути, собственноручно раскатает в тонкий блинчик. Эх, детский сад!..
Когда Саша Ёж открыл глаза, силясь вспомнить, что с ним вчера случилось такого, что сегодня так сильно болит голова, первым делом он увидел перед собой бородатого Андрея, протягивающего стакан крымской чачи.
— Похмелье, брат, плохое дело. Пей. …
За вокзальной суетой грусть от расставания с этими прекрасными местами как-то притупилась. Зато с новой силой она накатила потом, в поезде. Забравшись на верхнюю полку, Ярослав долго лежал, глядя в окно, на проносящуюся за ним жёлтую степь, кое-где вздымающуюся холмами скифских курганов. А когда пейзаж сменился, и снаружи замелькали пирамидальные тополя, абрикосовые рощи и поля подсолнухов, эльф со вздохом вышел в тамбур. Какое-то время он стоял там один, подставив лицо ветру, бьющему из приоткрытой фрамуги, совершенно ни о чём не думая. Но вот с лязгом отворилась вагонная дверь, и рядом очутился Ёж.
— Ярик, скажи мне честно, — начал он без предисловий, — что было после того, как мы с тобой подрались?
С сожалением оторвавшись от вида за окном, Ярослав повернулся к товарищу. Вспоминать, а тем более рассказывать об их ночных подвигах совершенно не хотелось.
— А ты ничего не помнишь?
— Ну-у… — замялся Ёж. — Я был страшно зол на тебя и решил окунуться, чтобы полегчало. Но там штормило, поэтому лезть в море я побоялся. Помню, как бродил по берегу и обдумывал планы мести. А потом открываю глаза — голова раскалывается, и Андрюха мне даёт похмелиться.
Сейчас Ёж был так забавен в своей похмельной откровенности, что Ярослав невольно фыркнул и заулыбался.
