Значит, всё было напрасно, и путешествию суждено повториться?
Я никак не мог этого принять. Всё это время меня поддерживала только мысль, что в конце пути я обрету целостность. Найду мою собственную истину. Завоюю себе свободу от сомнений и право твёрдо шагать вперёд по избранной дороге. И вот теперь, стоя перед чистым, ясным и холодным зеркалом своего разума, я чувствовал, что снова погружаюсь в пучину отчаяния. Неужели я так и не смогу разбить эту стену и выйти за границы тюрьмы, которую сам себе создал? Неужели вместо того, чтобы обрести свободу, я обречён вечно бежать по вечному кругу времени и пространства? Что же, что я сделал не так?!
Перед глазами пронеслись картины нашего путешествия, и меня вдруг озарило: это был не круг! Это была спираль. Спираль времени, где с каждым новым витком мои возможности расширялись. А драгоценным ключом, открывающим мне двери к собственной свободе, стал Милета.
На первом круге я уступил сомнениям и не последовал за Голосом. На втором — оттолкнул маленького раба, не позволив ему сесть вместе со мной на корабль. На третьем — поддался уговорам бородатого морехода и доверил ему устроить судьбу мальчика. На четвёртом — под пристальным взглядом Хозяина реки на переправе не смог сделать выбор за двоих. На пятом — не принял того, что выбор Милеты не совпал с моим собственным, и настоял, чтобы мальчик остался в деревне вместе с Анной и её матерью. А сейчас — новый выбор. Только в чём он заключается?..
Напряжённо вглядываясь в холодное лицо своего отражения, я вдруг вспомнил слова Милеты, сказанные им однажды на привале, когда мы пересекали пустынные киммерийские степи. «Костёр горит, вот прямо как сейчас… А потом вдруг это кончилось, и мне стало всё равно…» Получается, он описывал наше будущее — то, что происходит сейчас… вернее, произошло сегодня на рассвете. «Наверное, тогда я потерял что-то очень дорогое, но не помню даже того, что это было». В то время я, конечно, не мог о таком подумать, но теперь был твёрдо уверен: он говорил обо мне. Тогда он потерял меня! Значит, и шестой вариант судьбы уже успел когда-то случиться с нами, а сейчас наступил седьмой. Цикл завершился.
— Милета! — прошептал я вслух, сражённый внезапной догадкой. — Брат!
Ключ к моей свободе, человек, которого я искал так долго, оказывается, был со мной с самого начала. Именно надежда на встречу с ним вела меня вперёд, подсказывая верные решения той части моего существа, которая звалась Голосом. И теперь я просто не мог допустить, чтобы он снова — в который раз! — испытал тяжесть отчаяния и прошёл через все ужасы рабства.
От этой мысли меня обдало холодом, и, словно в ответ, мартовский ветер бросил в лицо горсть мелких колючих льдинок. Я зажмурился, заслоняясь рукой от снега, а когда открыл глаза, фигуры напротив уже не было. По телу прокатилась волна жара и трепета, чувства и разум слились в единое целое — и это было подобно взрыву. В первый раз за всю жизнь я по-настоящему ощутил себя творцом собственной судьбы, господином своей свободы. Солнце уже поднялось над лесом, заливая всю долину потоками бледно-жёлтых лучей. Такой же сильный и всемогущий как небесное светило, я простёр к нему руки и закричал:
— Это больше никогда не повторится!
И, взмахнув тугими невидимыми крыльями, помчался туда, куда настойчиво звал Голос сердца, чтобы не позволить начаться заново долгому путешествию через пространство и время.
Над лесом ещё висел прозрачный туман. Солнечные лучи не успели добраться сюда, но сверху все следы и тропинки хорошо просматривались. Милета печально брёл по раскисшему снегу, не поднимая головы, и, казалось, совсем не замечал, что рядом, среди густого кустарника притаились чёрные тени. Тени без лица, которые уносят в бездну души, наполненные отчаянием; сейчас они были совсем рядом и готовились снова продать в рабство бесконечно дорогого мне человека.
— Стойте! — закричал я и рванулся вниз.
Милета вздрогнул и обернулся. Упав с высоты в размокший сугроб, я тут же вскочил и решительно протянул вперёд руку. С ладони сорвался солнечный луч, который ослепил и рассеял тени, притаившиеся в кустах. С широко распахнутыми глазами и робкой улыбкой, не в силах поверить в сбывшееся чудо, Милета бросился ко мне. И когда я заключил его в объятия, то почувствовал, как внутри нас обоих рушатся преграды, а с души слетают заржавевшие оковы.
— Я вспомнил, — бормотал Милета, словно в бреду. — Я всё вспомнил! Я нашёл тебя очень-очень давно. Но ты показался мне богом, сошедшим с небес, поэтому я так и не решился сказать о том, что мы связаны, что моя семья — это ты. Я надеялся только на то, что ты сам узнаешь меня, но этого не случилось. А когда ты ушёл, я едва не умер от отчаяния. В тот день я поклялся перед Богами времени идти по этой дороге хоть целую вечность, до тех пор, пока не стану сильным и достойным быть рядом с тобой. Я был готов на всё, чтобы снова найти тебя, мой господин, мой брат… Но вышло так, что из-за этой клятвы наша дорога свернулась в спираль, и тебе вместе со мной пришлось возвращаться туда снова и снова. Прости, я думал только о себе! Я так сильно перед тобой виноват…
Больше не сдерживая улыбки, я ласково потрепал его по волосам.
— Но ведь боги услышали тебя? Значит, так было нужно нам обоим. Теперь ты обрёл свою силу, и я тоже нашёл что-то очень важное. Спасибо тебе. Я ни о чём не жалею.
Милета в ответ устремил на меня тот самый взгляд, наполненный блеском моря и ароматом кофе, и мне почудилось, будто влажный весенний ветер принёс с собой запахи ливанских кедров и крымской полыни. Возможно, когда-нибудь мы с братом снова отправимся в большое путешествие: навестим места, которые хранят наши воспоминания, и вместе разгадаем все оставшиеся загадки. Но пока ни мне, ни ему не хотелось торопить события.
Впервые за много веков я был так спокоен и счастлив. А магическая спираль стремительно распрямлялась, расстилаясь перед нами широкой дорогой, идущей только вперёд. И Боги времени таинственно улыбались из своих небесных глубин.
К главе «Голос»:
* * *
Когда я услышал твой Голос,
О брат мой,
То был в своей могучей стране
Учёнейшим из мужей.
Немногие жрецы
Могли соперничать со мной
В знании и толковании древних текстов,
Записанных на стенах храмов,
В свитках папируса,
В книгах из кедра и глины.
Но едва я услышал твой Голос,
О брат мой,
Оказалось, что вся моя учёность
Не стоит разбитой раковины моллюска,
Выброшенной приливом на берег.
Потому что была в этом Голосе
Сила богов и слабость людская,
Аромат прекрасных цветов
И лёгкость порхающих бабочек,
Нежный перламутр рассвета над морем
И величие гор на закате.
Твой волшебный Голос,
О брат мой,
Нашёл свой дом в моём сердце.
Он стал рассказывать о подвигах героев,
Которые ещё не успели родиться,
О землях, которые долгие тысячелетия
Спят на дне океана,
О тех невиданных машинах,
В реальность которых я отказывался верить.
И когда однажды твой Голос,
О брат мой,
Позвал, обещая встречу,
Я, не раздумывая, оставил свой дом,
Богатство и власть,
Книги и мудрость,
Составлявшие главное моё сокровище.
Я отправился скитаться по свету,
Беспомощный, словно новорожденный ребёнок,
Но ведомый твоим Голосом,
Стал мудрее жрецов,
Отважнее героев и сильнее стихий.
С каждым шагом,
Уводящим всё дальше
Через пространство и время,
Я постигал замысел богов
И приближался к тебе,
О брат мой,
В надежде, что снова
Мы станем единым целым.
* * *
Нет более прозрачной пустоты,
Чем сердце, одержимое мечтой.
Цветы и статуи, сады, сады...
Но не поётся в клетке золотой.
Услышь меня, мой брат и господин,
Возьми с собой, веди сквозь тьму веков!
Покорен до серебряных седин,
И предан, и в ответ на всё готов!
Владей! Вот тело, разум и душа —
Тебе за свет, за радость бытия.
И час придёт, когда, века смешав,
С тобой единым снова стану я!
К главе «Киммерия»:
* * *
Под степною звездой,
По нагорьям, тягучим, как песнь пастуха,
Где весной распускаются алые маки,
Каждый шаг твоих маленьких ног
Отзывается в небе
И в сердце моём,
О изгнанник,
Забывший навек своё имя.
Среди пальм и цветов гордой родины
Не было тайн.
Ни в одном из папирусов древних,
Сохраняющих мудрости вязь,
Не могло мне открыться,
Как прекрасно под шёлковым небом
Этих бедных равнин
Дорогою одеждой своей
Укрывать твоё тело от ветра,
О странник,
Забывший рожденье своё.
Нам идти ещё долго
Меж камня, полыни и звёзд,
И губами сухими шептать
Молчаливые фразы о северных соснах,
Где покинуть тебя предстоит мне,
О маленький раб,
Никогда не желавший свободы…
К главе «Брат»:
* * *
Ты всё правильно понял: тени вызваны мной.
Я хотел быть рядом и верить тебе в пути,
Ощущать трепетание крыльев за спиной,
Повторять про себя киммерийских степей мотив.
Я, поверь, готов навек остаться рабом,
Лишь бы знать, что ты достигнешь цели своей.
Но когда твои веки скованы тяжким сном,
Бесполезность любви моей жжёт больнее плетей.
И сказать не могу, и дорога петляет вдаль,
И расстаться скоро средь сосен нам предстоит.
Но опять в ночи загорится сердца звезда,
И на север отправится преданный неофит.
Мне же снова — годы плена и темноты,
Воспалённых губ молитвы в густом чаду.
Но однажды меж боли и пепла явишься ты,
И, как тысячи лет назад, я рядом пойду.
Я никак не мог этого принять. Всё это время меня поддерживала только мысль, что в конце пути я обрету целостность. Найду мою собственную истину. Завоюю себе свободу от сомнений и право твёрдо шагать вперёд по избранной дороге. И вот теперь, стоя перед чистым, ясным и холодным зеркалом своего разума, я чувствовал, что снова погружаюсь в пучину отчаяния. Неужели я так и не смогу разбить эту стену и выйти за границы тюрьмы, которую сам себе создал? Неужели вместо того, чтобы обрести свободу, я обречён вечно бежать по вечному кругу времени и пространства? Что же, что я сделал не так?!
Перед глазами пронеслись картины нашего путешествия, и меня вдруг озарило: это был не круг! Это была спираль. Спираль времени, где с каждым новым витком мои возможности расширялись. А драгоценным ключом, открывающим мне двери к собственной свободе, стал Милета.
На первом круге я уступил сомнениям и не последовал за Голосом. На втором — оттолкнул маленького раба, не позволив ему сесть вместе со мной на корабль. На третьем — поддался уговорам бородатого морехода и доверил ему устроить судьбу мальчика. На четвёртом — под пристальным взглядом Хозяина реки на переправе не смог сделать выбор за двоих. На пятом — не принял того, что выбор Милеты не совпал с моим собственным, и настоял, чтобы мальчик остался в деревне вместе с Анной и её матерью. А сейчас — новый выбор. Только в чём он заключается?..
Напряжённо вглядываясь в холодное лицо своего отражения, я вдруг вспомнил слова Милеты, сказанные им однажды на привале, когда мы пересекали пустынные киммерийские степи. «Костёр горит, вот прямо как сейчас… А потом вдруг это кончилось, и мне стало всё равно…» Получается, он описывал наше будущее — то, что происходит сейчас… вернее, произошло сегодня на рассвете. «Наверное, тогда я потерял что-то очень дорогое, но не помню даже того, что это было». В то время я, конечно, не мог о таком подумать, но теперь был твёрдо уверен: он говорил обо мне. Тогда он потерял меня! Значит, и шестой вариант судьбы уже успел когда-то случиться с нами, а сейчас наступил седьмой. Цикл завершился.
— Милета! — прошептал я вслух, сражённый внезапной догадкой. — Брат!
Ключ к моей свободе, человек, которого я искал так долго, оказывается, был со мной с самого начала. Именно надежда на встречу с ним вела меня вперёд, подсказывая верные решения той части моего существа, которая звалась Голосом. И теперь я просто не мог допустить, чтобы он снова — в который раз! — испытал тяжесть отчаяния и прошёл через все ужасы рабства.
От этой мысли меня обдало холодом, и, словно в ответ, мартовский ветер бросил в лицо горсть мелких колючих льдинок. Я зажмурился, заслоняясь рукой от снега, а когда открыл глаза, фигуры напротив уже не было. По телу прокатилась волна жара и трепета, чувства и разум слились в единое целое — и это было подобно взрыву. В первый раз за всю жизнь я по-настоящему ощутил себя творцом собственной судьбы, господином своей свободы. Солнце уже поднялось над лесом, заливая всю долину потоками бледно-жёлтых лучей. Такой же сильный и всемогущий как небесное светило, я простёр к нему руки и закричал:
— Это больше никогда не повторится!
И, взмахнув тугими невидимыми крыльями, помчался туда, куда настойчиво звал Голос сердца, чтобы не позволить начаться заново долгому путешествию через пространство и время.
Над лесом ещё висел прозрачный туман. Солнечные лучи не успели добраться сюда, но сверху все следы и тропинки хорошо просматривались. Милета печально брёл по раскисшему снегу, не поднимая головы, и, казалось, совсем не замечал, что рядом, среди густого кустарника притаились чёрные тени. Тени без лица, которые уносят в бездну души, наполненные отчаянием; сейчас они были совсем рядом и готовились снова продать в рабство бесконечно дорогого мне человека.
— Стойте! — закричал я и рванулся вниз.
Милета вздрогнул и обернулся. Упав с высоты в размокший сугроб, я тут же вскочил и решительно протянул вперёд руку. С ладони сорвался солнечный луч, который ослепил и рассеял тени, притаившиеся в кустах. С широко распахнутыми глазами и робкой улыбкой, не в силах поверить в сбывшееся чудо, Милета бросился ко мне. И когда я заключил его в объятия, то почувствовал, как внутри нас обоих рушатся преграды, а с души слетают заржавевшие оковы.
— Я вспомнил, — бормотал Милета, словно в бреду. — Я всё вспомнил! Я нашёл тебя очень-очень давно. Но ты показался мне богом, сошедшим с небес, поэтому я так и не решился сказать о том, что мы связаны, что моя семья — это ты. Я надеялся только на то, что ты сам узнаешь меня, но этого не случилось. А когда ты ушёл, я едва не умер от отчаяния. В тот день я поклялся перед Богами времени идти по этой дороге хоть целую вечность, до тех пор, пока не стану сильным и достойным быть рядом с тобой. Я был готов на всё, чтобы снова найти тебя, мой господин, мой брат… Но вышло так, что из-за этой клятвы наша дорога свернулась в спираль, и тебе вместе со мной пришлось возвращаться туда снова и снова. Прости, я думал только о себе! Я так сильно перед тобой виноват…
Больше не сдерживая улыбки, я ласково потрепал его по волосам.
— Но ведь боги услышали тебя? Значит, так было нужно нам обоим. Теперь ты обрёл свою силу, и я тоже нашёл что-то очень важное. Спасибо тебе. Я ни о чём не жалею.
Милета в ответ устремил на меня тот самый взгляд, наполненный блеском моря и ароматом кофе, и мне почудилось, будто влажный весенний ветер принёс с собой запахи ливанских кедров и крымской полыни. Возможно, когда-нибудь мы с братом снова отправимся в большое путешествие: навестим места, которые хранят наши воспоминания, и вместе разгадаем все оставшиеся загадки. Но пока ни мне, ни ему не хотелось торопить события.
Впервые за много веков я был так спокоен и счастлив. А магическая спираль стремительно распрямлялась, расстилаясь перед нами широкой дорогой, идущей только вперёд. И Боги времени таинственно улыбались из своих небесных глубин.
Часть 7. Стихотворные этюды к рассказу
К главе «Голос»:
* * *
Когда я услышал твой Голос,
О брат мой,
То был в своей могучей стране
Учёнейшим из мужей.
Немногие жрецы
Могли соперничать со мной
В знании и толковании древних текстов,
Записанных на стенах храмов,
В свитках папируса,
В книгах из кедра и глины.
Но едва я услышал твой Голос,
О брат мой,
Оказалось, что вся моя учёность
Не стоит разбитой раковины моллюска,
Выброшенной приливом на берег.
Потому что была в этом Голосе
Сила богов и слабость людская,
Аромат прекрасных цветов
И лёгкость порхающих бабочек,
Нежный перламутр рассвета над морем
И величие гор на закате.
Твой волшебный Голос,
О брат мой,
Нашёл свой дом в моём сердце.
Он стал рассказывать о подвигах героев,
Которые ещё не успели родиться,
О землях, которые долгие тысячелетия
Спят на дне океана,
О тех невиданных машинах,
В реальность которых я отказывался верить.
И когда однажды твой Голос,
О брат мой,
Позвал, обещая встречу,
Я, не раздумывая, оставил свой дом,
Богатство и власть,
Книги и мудрость,
Составлявшие главное моё сокровище.
Я отправился скитаться по свету,
Беспомощный, словно новорожденный ребёнок,
Но ведомый твоим Голосом,
Стал мудрее жрецов,
Отважнее героев и сильнее стихий.
С каждым шагом,
Уводящим всё дальше
Через пространство и время,
Я постигал замысел богов
И приближался к тебе,
О брат мой,
В надежде, что снова
Мы станем единым целым.
* * *
Нет более прозрачной пустоты,
Чем сердце, одержимое мечтой.
Цветы и статуи, сады, сады...
Но не поётся в клетке золотой.
Услышь меня, мой брат и господин,
Возьми с собой, веди сквозь тьму веков!
Покорен до серебряных седин,
И предан, и в ответ на всё готов!
Владей! Вот тело, разум и душа —
Тебе за свет, за радость бытия.
И час придёт, когда, века смешав,
С тобой единым снова стану я!
К главе «Киммерия»:
* * *
Под степною звездой,
По нагорьям, тягучим, как песнь пастуха,
Где весной распускаются алые маки,
Каждый шаг твоих маленьких ног
Отзывается в небе
И в сердце моём,
О изгнанник,
Забывший навек своё имя.
Среди пальм и цветов гордой родины
Не было тайн.
Ни в одном из папирусов древних,
Сохраняющих мудрости вязь,
Не могло мне открыться,
Как прекрасно под шёлковым небом
Этих бедных равнин
Дорогою одеждой своей
Укрывать твоё тело от ветра,
О странник,
Забывший рожденье своё.
Нам идти ещё долго
Меж камня, полыни и звёзд,
И губами сухими шептать
Молчаливые фразы о северных соснах,
Где покинуть тебя предстоит мне,
О маленький раб,
Никогда не желавший свободы…
К главе «Брат»:
* * *
Ты всё правильно понял: тени вызваны мной.
Я хотел быть рядом и верить тебе в пути,
Ощущать трепетание крыльев за спиной,
Повторять про себя киммерийских степей мотив.
Я, поверь, готов навек остаться рабом,
Лишь бы знать, что ты достигнешь цели своей.
Но когда твои веки скованы тяжким сном,
Бесполезность любви моей жжёт больнее плетей.
И сказать не могу, и дорога петляет вдаль,
И расстаться скоро средь сосен нам предстоит.
Но опять в ночи загорится сердца звезда,
И на север отправится преданный неофит.
Мне же снова — годы плена и темноты,
Воспалённых губ молитвы в густом чаду.
Но однажды меж боли и пепла явишься ты,
И, как тысячи лет назад, я рядом пойду.
