Труп девушки выглядел жутко. Она была раздета - по всей комнате были разбросана ее раскромсанная на куски одежда - джинсы, нижнее белье, майка, кофточка...
- Инна Раднаева, - пробормотал Иванов, глядя на страницу паспорта, который держал в руках. Фамилия была ему знакома. Святослав Раднаев - один из самых известных бизнесменов Главносибирска, владелец большого торгового комплекса на привокзальной площади. Инна была его дочерью.
Сейчас она валялась на медвежьей шкуре перед кожаным диваном - истерзанная, изрезанная огромным тесаком, который насильник и убийца бросил в угли камина.
Рядом с диваном стояла лестница-стремянка. Ее принес сюда директор охранного предприятия. С лестницы спустился стоявший на ней до этого один из экспертов-криминалистов. В руках он держал прозрачный целлофановый пакетик, в котором лежало несколько ниточек материи.
- Мое предположение подтверждается. Он поджидал жертву, расположившись на огромной люстре. И потом спрыгнул на нее.
- Как паук! - проговорил Иванов. Он представил, какой ужас испытала девушка, когда мгновенно пробудилась от рухнувшего на нее тяжелого тела.
- Я обнаружил волосинки ткани на люстре - с рубашки или брюк маньяка. Слой пыли - его словно бы размазывали тряпкой. И еще...
- Но какого черта было взбираться на люстру? Что за экзотический способ нападения? - спросил Иванов, глядя под потолок на массивный круг, к которому крепились подвески огромной, как в каком-нибудь театре, бронзовой люстры.
- Люстра была лишь перевалочным пунктом. Сначала он проник вон туда, - эксперт показал на маленький балкончик, расположенный у стены под потолком. Для чего он предназначался - было непонятно. Скорее всего, дизайнеры устроили его в декоративных целях. Узкая лестничка, которая вела к балкончику, была разобрана. На стене еще можно было различить ее следы в тех местах, в которых она к ней крепилась. На месте лестницы теперь висело несколько живописных полотен.
- На балкончик он пробрался с крыши через окно.
- Получается, он проник сначала на балкон, потом с балкона на люстру, а с нее - прыгнул на жертву.
- Да. К этому моменту она спала. На балконе он мог прятаться довольно долго. За высоким бортиком лежащего человека не видно… Ты перебил меня, а я хотел сказать об одной важной детали. Похоже, он - рыжий. На люстре и на балкончике я нашел несколько рыжих волос. И еще - на полу балкона нарисован знак Сатаны. Перевернутая пятиконечная звезда. Кто-то процарапал ее ножом совсем недавно...
- Все кончено. Понимаешь, я не Илья Муромец. Я принц, который спустился в этот мир с небес, чтобы сделать его чище...
- Если вы принц, - проговорила, давясь слезами Снежана. - То почему же вы так со мной поступили.
- Потому, что так было надо. Ты бы иначе ничего не поняла, мне бы пришлось тебе все слишком долго объяснять. Насилие экономит время...
- Экономит время... - она затряслась в беззвучных рыданиях.
- Мир прогнил, треснул, я понял это, когда слушал вот такую вот штуковину, - Совиньи взял с табуреточки, с лежавших на ней его старых заплатанных шерстяных брюк новенький радиоприемничек с блестящими никелированными вставками. - Мораль упала, кругом эти самые, как их... - верзила прищелкнул пальцами. - Бог посылает на землю черных ангелов вроде меня. Чтобы навести порядок. Но я страдаю... У меня будет очень короткий век. Я предчувствую это. Скоро умру. Черные ангелы долго не живут.
- Черные ангелы?.. - дрожа переспросила Снежана. Она не могла найти свою одежду. Совиньи куда-то зашвырнул ее. Продавщице было холодно.
- Да, нас еще называют падшими ангелами. Мы присоединились к Сатане, когда он поднял мятеж. Там, как у вас говорят, «на небе» - последние слова Совиньи произнес презрительным тоном, показывая, как он относится к неверным словам глупых людей, которые неправильно трактуют его происхождение.
- Что, мятеж сатаны? - бессмысленно повторила Снежана.
- Да, по-вашему на небе, а по нашему - там, в космосе. - Ты слышала про послание Иуды?
- Того, который продал Христа? - невероятным образом Снежана, голая, трясущаяся, над которой надругался Совиньи, начинала втягиваться в этот разговор, настолько поражал он ее своей странностью, тем, что был дик и не к месту здесь.
- Да, было восстание там, на небе. И нам пришлось бежать. Я - что... Вместе со мной в - так у нас называют Главносибирск, бежали Семъяйза, Арестикифа, Ариман, Кокабаел, Тураел, Румъйял, Данел, Нукаел, Баракел, , Армерс, Батаръйял, Базазаел, Ананел, Турхйял, Симанизиел, Иетарел, Тумаел, Тарел, Румаел, Изезеел. Об этом сообщил Иуда. Он сейчас под видом уголовника находится в одной из колоний в семидесяти километрах от Главносибирска.
- Так вы уголовник?
- Я падший ангел. Я потомок тех, что после предыдущего восстания спустился на землю и, сойдясь с земными женщинами, наплодил исполинов и магов...
- Ты маг и шарлатан, Саббатини! - зло проговорил Манжелли.
- А ты знаешь, что после того, как на землю спустились падшие ангелы, которые женились на земных женщинах, они наплодили исполинов и магов... – «международный профессор» сидел напротив психиатра за столом в отдельном кабинете в тайском ресторанчике в центре Главносибирска.
На столе – чайник зеленого чая, пиалы, фрукты. Саббатини и Манжелли уже пообедали и теперь пили чай и беседовали.
- Что? Не понимаю.
- Ну ты же сам сказал, что я маг. Значит, я потомок падшего ангела. А я тебе говорю про послание Иуды...
- Иуды? Кого ты имеешь ввиду? Того самого Иуды, вора в законе, которого не признают вором некоторые из вокзальной главносибирской группировки? Того Иуды, который поднял в колонии восстание, которое было подавлено с большой кровью. И теперь неизвестно - где этот Иуда и вообще жив он или нет?
- Да нет, что ты... Про эту историю я даже не знал. Я далек от колоний, МВД и воров в законе. Я говорю про послание Иуды, - того самого, который был апостолом и который предал Христа. Так вот, Иуда писал, что после того, как грешников на земле станет слишком много, произойдет великий потоп. Такое уже было один раз... Помнишь, Ноев Ковчег, «каждой твари по паре», гора Арарат... Повторится и теперь. Только, может, будет не в форме потопа, а какой-то другой... Понимаешь, перелом времен...
- При чем тут перелом времен? - раздраженно проговорил Манжелли. - Ты обманываешь своих пациентов. Ты не лечишь их, а только продлеваешь их мучения.
В пятидесяти километрах от Главносибирска на крутом берегу реки стояла колония - знаменитый «Красный мамонт». «Мамонтом» ее называли потому, что в километре на север от нее вверх по течению реки лет сорок тому назад обнаружили огромное кладбище этих гигантских доисторических слонов.
Палеонтологи из нескольких стран мира раскапывали его.
Место раскопок окружали усиленные наряды милиции. Ученые несколько раз пытались продвинуться вниз по течению реки, полагая, что там их могут ждать еще более интересные находки. Но власти не советовали им этого делать. Те же, кто как-то проникал через милицейские кордоны, вскоре видели перед собой угрюмые ряды колючки и вышки с часовыми. Желание копать как-то само собой пропадало...
Красным же «Мамонт» назвали потому, что эта зона отличалась тем особым режимом, который был «поперек горла» «цвету» воровского мира - профессиональным преступникам «ворам в законе».
Здесь таких ломали.
Сейчас над зоной, расположенной на высоком берегу реки, словно бы на горке - сгустилась шапка тумана. В какой-то момент белые клочья собрались в огромный круг, который завис над крышами низких бараков колонии - точно нимб над головой святого.
Именно таким «святым» в глазах отпетых уголовников, которых «приютил» на своем высоком берегу реки «Красный мамонт», был самый коварный, кровавый и беспощадный из них - вор в законе по кличке Иуда. Страшный уголовник, равного которому по неукротимой дьявольской злобе, заключенной в его подгоняемом чифирем и наркотиком сердце и голове, укрытой огромной шапкой ярко-рыжих грязных волос, история российского преступного мира не знала.
Свое прозвище он, по воровской легенде, получил после того, как «продал» конкурирующей банде уголовников сведения о том, где находится его мать, тоже уголовница, сколотившая опасную банду грабителей.
Мать была убита, а Иуда продолжил свое восхождение на воровской Олимп.
- Он, этот проповедник - говорила Люда Насте. - Что-то ей болтал, что от того, что она с ним... В общем, про каких-то там богов, про то, что после того, как они в ней... В общем, что после этого где-то там, в космосе произошло восстание. Он ей стихи читал... Да! А одет он был очень даже ничего. Я так поняла, Снежана ему и помогала все эти тряпки выбрать. Перед тем, как они... В общем ты понимаешь, что они делали.
- У вас здесь в Главносибирске народ темный, глупый. Никто тут у вас не понимает, что вас ждет. Ты что, ничего не слышала про восстание в космосе? Или иначе, другими словами - на небесах? Про то, как Сатана поднял восстание против небесных порядков.
Снежана завертела головой. Она была по-прежнему без одежды.
- А про то, как Адам соблазнил Еву, ты слышала... Вообще, ты читала... Мильтона... «Потерянный рай».
Снежана молчала.
Совиньи много раз прослушал повтор радиопостановки по «Потерянному раю» Мильтона - поэме, основанной на ветхозаветном сюжете про восстание Сатаны. Память у верзилы была отличная. Скудность впечатлений, которые он получал от жизни при его лежачем режиме, приводила к тому, что любые радиопередачи, особенно художественные постановки, производили на него особенное впечатление и запоминались во всех подробностях. Особенно ему нравилось запоминать стихи.
«Он, без отпора, за руку повел
Ее на затененный бугорок,
Под сень ветвей, под кров густой листвы...
И асфоделии служили им
Цветочным ложем...
Они любви роскошно предались,
Всем наслажденьям плотским...»
- Повторял Совиньи стихи из радиоспектакля по «Потерянному раю».
- Знаешь, о чем это?
Снежана молчала. Все, произошедшее с ней, представлялось девушке чудовищным. К тому же, она каким-то чутьем начала понимать, что верзила не собирается рассчитываться с ней за ту дорогую одежду, которую он уже успел на себя надеть.
- Это о том, как Адам и Ева вкусили наслаждений после того, как Сатана устроил свой мятеж. Они были в числе его сторонников. Это Мильтон. Потерянный рай. В переводе этого, как его... Штенберга...
Совиньи поднялся со стульчика, на котором сидел. Натянул новые брюки, застегнул их, затянул подобранный Снежаной к брюкам новенький ремень из натуральной кожи с изящной металлической пряжкой.
Верзила был бос. На полу у его ног стояла раскрытая коробка из-под обуви. Рядом с ней - светлокоричневые ботинки из дорогой кожи. На один из ботинок наброшена новенькая пара носков. Еще не распечатанная, с картонной облаткой, с приклеенными к ткани ярлычками.
Совиньи деловито распечатал носки, надел, сунул ноги в ботинки, завязал шнурки. Потом взял со стульчика скомканную и измятую рубашку. Посидев на ней, он успел изрядно ее смять. Надел рубашку на себя, застегнул пуговицы. Потом обратил внимание на противокражные этикетки.
Верзила аккуратно вырвал их из одежды. На том месте, где они были прикреплены, остались дыры.
Сняв с крючка клетчатый пиджак, Совиньи отыскал увесистую противокражную «блямбу» и аккуратно вырвал ее вместе с куском подкладки.
Накинув пиджак на плечи, он вышел из комнатки.
- Я еще вернусь, можешь не сомневаться, - бросил он на ходу. - И не вздумай жаловаться. - предупредил он Снежану. - Я знаю, где ты живешь, и где живут твои родственники.
Совиньи в этот момент не знал, что пройдет совсем немного времени и он сам, вот с точно такими же, как сейчас у Снежаны испуганными и ошарашенными глазами, будет метаться по городу, испытывать чудовищный страх, ужас перед некой неведомой вторгшейся в его жизнь силой, пытаться как-то улизнуть от ее удара, найти какой-то выход из положения.
Когда звук на крыше повторился, официант Гена медленно встал и, стараясь не топать громко, пошел в сторону входной двери. Медленно приотворив ее, высунулся на улицу.
Мать, затаив дыхание, сидела на своем стуле на веранде.
Гена вышел на улицу, поднял голову.
Молодой человек сразу понял - что-то не так. На крыше веранды что-то чернело.
Гена почувствовал, что ноги от страха стали ватными. Больше всего в этот момент официант боялся выдать свои ощущения. Мать недавно перенесла микроинсульт. Ей нельзя волноваться. От страха могло тут же подскочить давление.
Постепенно Генины глаза привыкали к темноте. Теперь мог различить, что на крыше веранды сидит человек. Прежде чем Гена смог окончательно в этом убедиться, большое темное «пятно» заговорило...
ВОЛНЫ РАДИОСТАНЦИЙ
- Мне понадобится время. Нет с собой всех необходимых лекарств, - Саббатини не отрываясь смотрел на огромный бриллиант, вставленный в тонкое золотое «обрамление» кольца. Евлампия заметила это, зажала кольцо в кулаке.
- Я отдам вам кольцо только после того, как своими глазами увижу, что мой сын ходит. Как все люди, что он больше не инвалид... Вы можете это сделать?
- Да, это в моих силах, - спокойно ответил Саббатини. - Но учти, лечение будет очень болезненным...
- Болезнь? Что такое? - глаза Евлампии округлились.
Лежавший на промятой кровати верзила издал какой-то странный звук, похожий то ли на мычание, то ли на глухой сдавленный стон. Все время, что «международный профессор» находился в избе, глаза Савелия непрерывно сверлили его лицо.
- Лекарство нужно будет пить в течение недели. Потом на четыре дня сделать перерыв. Затем еще три дня надо будет пить другое лекарство. К концу первой недели твоему сыну станет очень худо. Отвращение к лекарству появится уже на четвертый день приема, - равнодушным голосом рассказывал «международный профессор». Каждый новый его прием станет приносить все большие мучения. Они будут очень сильными. К тому моменту, когда останется в первой серии принимать лекарство еще в течение одного дня, твой сын будет чувствовать себя так, что ему покажется: если он еще хотя бы раз примет это ужасное лекарство - он умрет. Но в этом-то и будет самое главное дело. Если он сможет заставить себя принять лекарство - у него будет возможность поправиться...
- Поправиться... Возможность? - прошептала Евлампия. - Значит...
- Да, именно значит! - раздраженно проговорил Саббатини. - Потому что, если даже он пропьет лекарство в течение недели, он еще не поправится. На четыре дня он должен будет сделать перерыв. Но, хотя он и перестанет пить лекарство, ему будет очень плохо. Причем состояние его будет ухудшаться. К тому моменту, когда надо будет пить следующее лекарство, твой сын будет уже чуть жив.
- Чуть жив? - опять едва слышно слабым голосом прошептала Евлампия. - Так зачем же...
- Затем, что, когда он начнет пить следующее лекарство, - повысив голос продолжал говорить Саббатини, - ему будет плохо - так же, как и до этого и еще по-другому. Очень плохо. Но он вдруг почувствует, что может ходить!
«Если к этому моменту еще будет, кому чувствовать и ходить!» - подумал про себя Саббатини. Но тут же перед его глазами встала картина - сверкающий редкий бриллиант. Против такого соблазна он не мог устоять!
- Инна Раднаева, - пробормотал Иванов, глядя на страницу паспорта, который держал в руках. Фамилия была ему знакома. Святослав Раднаев - один из самых известных бизнесменов Главносибирска, владелец большого торгового комплекса на привокзальной площади. Инна была его дочерью.
Сейчас она валялась на медвежьей шкуре перед кожаным диваном - истерзанная, изрезанная огромным тесаком, который насильник и убийца бросил в угли камина.
Рядом с диваном стояла лестница-стремянка. Ее принес сюда директор охранного предприятия. С лестницы спустился стоявший на ней до этого один из экспертов-криминалистов. В руках он держал прозрачный целлофановый пакетик, в котором лежало несколько ниточек материи.
- Мое предположение подтверждается. Он поджидал жертву, расположившись на огромной люстре. И потом спрыгнул на нее.
- Как паук! - проговорил Иванов. Он представил, какой ужас испытала девушка, когда мгновенно пробудилась от рухнувшего на нее тяжелого тела.
- Я обнаружил волосинки ткани на люстре - с рубашки или брюк маньяка. Слой пыли - его словно бы размазывали тряпкой. И еще...
- Но какого черта было взбираться на люстру? Что за экзотический способ нападения? - спросил Иванов, глядя под потолок на массивный круг, к которому крепились подвески огромной, как в каком-нибудь театре, бронзовой люстры.
- Люстра была лишь перевалочным пунктом. Сначала он проник вон туда, - эксперт показал на маленький балкончик, расположенный у стены под потолком. Для чего он предназначался - было непонятно. Скорее всего, дизайнеры устроили его в декоративных целях. Узкая лестничка, которая вела к балкончику, была разобрана. На стене еще можно было различить ее следы в тех местах, в которых она к ней крепилась. На месте лестницы теперь висело несколько живописных полотен.
- На балкончик он пробрался с крыши через окно.
- Получается, он проник сначала на балкон, потом с балкона на люстру, а с нее - прыгнул на жертву.
- Да. К этому моменту она спала. На балконе он мог прятаться довольно долго. За высоким бортиком лежащего человека не видно… Ты перебил меня, а я хотел сказать об одной важной детали. Похоже, он - рыжий. На люстре и на балкончике я нашел несколько рыжих волос. И еще - на полу балкона нарисован знак Сатаны. Перевернутая пятиконечная звезда. Кто-то процарапал ее ножом совсем недавно...
***
- Все кончено. Понимаешь, я не Илья Муромец. Я принц, который спустился в этот мир с небес, чтобы сделать его чище...
- Если вы принц, - проговорила, давясь слезами Снежана. - То почему же вы так со мной поступили.
- Потому, что так было надо. Ты бы иначе ничего не поняла, мне бы пришлось тебе все слишком долго объяснять. Насилие экономит время...
- Экономит время... - она затряслась в беззвучных рыданиях.
- Мир прогнил, треснул, я понял это, когда слушал вот такую вот штуковину, - Совиньи взял с табуреточки, с лежавших на ней его старых заплатанных шерстяных брюк новенький радиоприемничек с блестящими никелированными вставками. - Мораль упала, кругом эти самые, как их... - верзила прищелкнул пальцами. - Бог посылает на землю черных ангелов вроде меня. Чтобы навести порядок. Но я страдаю... У меня будет очень короткий век. Я предчувствую это. Скоро умру. Черные ангелы долго не живут.
- Черные ангелы?.. - дрожа переспросила Снежана. Она не могла найти свою одежду. Совиньи куда-то зашвырнул ее. Продавщице было холодно.
- Да, нас еще называют падшими ангелами. Мы присоединились к Сатане, когда он поднял мятеж. Там, как у вас говорят, «на небе» - последние слова Совиньи произнес презрительным тоном, показывая, как он относится к неверным словам глупых людей, которые неправильно трактуют его происхождение.
- Что, мятеж сатаны? - бессмысленно повторила Снежана.
- Да, по-вашему на небе, а по нашему - там, в космосе. - Ты слышала про послание Иуды?
- Того, который продал Христа? - невероятным образом Снежана, голая, трясущаяся, над которой надругался Совиньи, начинала втягиваться в этот разговор, настолько поражал он ее своей странностью, тем, что был дик и не к месту здесь.
- Да, было восстание там, на небе. И нам пришлось бежать. Я - что... Вместе со мной в - так у нас называют Главносибирск, бежали Семъяйза, Арестикифа, Ариман, Кокабаел, Тураел, Румъйял, Данел, Нукаел, Баракел, , Армерс, Батаръйял, Базазаел, Ананел, Турхйял, Симанизиел, Иетарел, Тумаел, Тарел, Румаел, Изезеел. Об этом сообщил Иуда. Он сейчас под видом уголовника находится в одной из колоний в семидесяти километрах от Главносибирска.
- Так вы уголовник?
- Я падший ангел. Я потомок тех, что после предыдущего восстания спустился на землю и, сойдясь с земными женщинами, наплодил исполинов и магов...
***
- Ты маг и шарлатан, Саббатини! - зло проговорил Манжелли.
- А ты знаешь, что после того, как на землю спустились падшие ангелы, которые женились на земных женщинах, они наплодили исполинов и магов... – «международный профессор» сидел напротив психиатра за столом в отдельном кабинете в тайском ресторанчике в центре Главносибирска.
На столе – чайник зеленого чая, пиалы, фрукты. Саббатини и Манжелли уже пообедали и теперь пили чай и беседовали.
- Что? Не понимаю.
- Ну ты же сам сказал, что я маг. Значит, я потомок падшего ангела. А я тебе говорю про послание Иуды...
- Иуды? Кого ты имеешь ввиду? Того самого Иуды, вора в законе, которого не признают вором некоторые из вокзальной главносибирской группировки? Того Иуды, который поднял в колонии восстание, которое было подавлено с большой кровью. И теперь неизвестно - где этот Иуда и вообще жив он или нет?
- Да нет, что ты... Про эту историю я даже не знал. Я далек от колоний, МВД и воров в законе. Я говорю про послание Иуды, - того самого, который был апостолом и который предал Христа. Так вот, Иуда писал, что после того, как грешников на земле станет слишком много, произойдет великий потоп. Такое уже было один раз... Помнишь, Ноев Ковчег, «каждой твари по паре», гора Арарат... Повторится и теперь. Только, может, будет не в форме потопа, а какой-то другой... Понимаешь, перелом времен...
- При чем тут перелом времен? - раздраженно проговорил Манжелли. - Ты обманываешь своих пациентов. Ты не лечишь их, а только продлеваешь их мучения.
***
В пятидесяти километрах от Главносибирска на крутом берегу реки стояла колония - знаменитый «Красный мамонт». «Мамонтом» ее называли потому, что в километре на север от нее вверх по течению реки лет сорок тому назад обнаружили огромное кладбище этих гигантских доисторических слонов.
Палеонтологи из нескольких стран мира раскапывали его.
Место раскопок окружали усиленные наряды милиции. Ученые несколько раз пытались продвинуться вниз по течению реки, полагая, что там их могут ждать еще более интересные находки. Но власти не советовали им этого делать. Те же, кто как-то проникал через милицейские кордоны, вскоре видели перед собой угрюмые ряды колючки и вышки с часовыми. Желание копать как-то само собой пропадало...
Красным же «Мамонт» назвали потому, что эта зона отличалась тем особым режимом, который был «поперек горла» «цвету» воровского мира - профессиональным преступникам «ворам в законе».
Здесь таких ломали.
Сейчас над зоной, расположенной на высоком берегу реки, словно бы на горке - сгустилась шапка тумана. В какой-то момент белые клочья собрались в огромный круг, который завис над крышами низких бараков колонии - точно нимб над головой святого.
Именно таким «святым» в глазах отпетых уголовников, которых «приютил» на своем высоком берегу реки «Красный мамонт», был самый коварный, кровавый и беспощадный из них - вор в законе по кличке Иуда. Страшный уголовник, равного которому по неукротимой дьявольской злобе, заключенной в его подгоняемом чифирем и наркотиком сердце и голове, укрытой огромной шапкой ярко-рыжих грязных волос, история российского преступного мира не знала.
Свое прозвище он, по воровской легенде, получил после того, как «продал» конкурирующей банде уголовников сведения о том, где находится его мать, тоже уголовница, сколотившая опасную банду грабителей.
Мать была убита, а Иуда продолжил свое восхождение на воровской Олимп.
***
- Он, этот проповедник - говорила Люда Насте. - Что-то ей болтал, что от того, что она с ним... В общем, про каких-то там богов, про то, что после того, как они в ней... В общем, что после этого где-то там, в космосе произошло восстание. Он ей стихи читал... Да! А одет он был очень даже ничего. Я так поняла, Снежана ему и помогала все эти тряпки выбрать. Перед тем, как они... В общем ты понимаешь, что они делали.
***
- У вас здесь в Главносибирске народ темный, глупый. Никто тут у вас не понимает, что вас ждет. Ты что, ничего не слышала про восстание в космосе? Или иначе, другими словами - на небесах? Про то, как Сатана поднял восстание против небесных порядков.
Снежана завертела головой. Она была по-прежнему без одежды.
- А про то, как Адам соблазнил Еву, ты слышала... Вообще, ты читала... Мильтона... «Потерянный рай».
Снежана молчала.
Совиньи много раз прослушал повтор радиопостановки по «Потерянному раю» Мильтона - поэме, основанной на ветхозаветном сюжете про восстание Сатаны. Память у верзилы была отличная. Скудность впечатлений, которые он получал от жизни при его лежачем режиме, приводила к тому, что любые радиопередачи, особенно художественные постановки, производили на него особенное впечатление и запоминались во всех подробностях. Особенно ему нравилось запоминать стихи.
«Он, без отпора, за руку повел
Ее на затененный бугорок,
Под сень ветвей, под кров густой листвы...
И асфоделии служили им
Цветочным ложем...
Они любви роскошно предались,
Всем наслажденьям плотским...»
- Повторял Совиньи стихи из радиоспектакля по «Потерянному раю».
- Знаешь, о чем это?
Снежана молчала. Все, произошедшее с ней, представлялось девушке чудовищным. К тому же, она каким-то чутьем начала понимать, что верзила не собирается рассчитываться с ней за ту дорогую одежду, которую он уже успел на себя надеть.
- Это о том, как Адам и Ева вкусили наслаждений после того, как Сатана устроил свой мятеж. Они были в числе его сторонников. Это Мильтон. Потерянный рай. В переводе этого, как его... Штенберга...
Совиньи поднялся со стульчика, на котором сидел. Натянул новые брюки, застегнул их, затянул подобранный Снежаной к брюкам новенький ремень из натуральной кожи с изящной металлической пряжкой.
Верзила был бос. На полу у его ног стояла раскрытая коробка из-под обуви. Рядом с ней - светлокоричневые ботинки из дорогой кожи. На один из ботинок наброшена новенькая пара носков. Еще не распечатанная, с картонной облаткой, с приклеенными к ткани ярлычками.
Совиньи деловито распечатал носки, надел, сунул ноги в ботинки, завязал шнурки. Потом взял со стульчика скомканную и измятую рубашку. Посидев на ней, он успел изрядно ее смять. Надел рубашку на себя, застегнул пуговицы. Потом обратил внимание на противокражные этикетки.
Верзила аккуратно вырвал их из одежды. На том месте, где они были прикреплены, остались дыры.
Сняв с крючка клетчатый пиджак, Совиньи отыскал увесистую противокражную «блямбу» и аккуратно вырвал ее вместе с куском подкладки.
Накинув пиджак на плечи, он вышел из комнатки.
- Я еще вернусь, можешь не сомневаться, - бросил он на ходу. - И не вздумай жаловаться. - предупредил он Снежану. - Я знаю, где ты живешь, и где живут твои родственники.
***
Совиньи в этот момент не знал, что пройдет совсем немного времени и он сам, вот с точно такими же, как сейчас у Снежаны испуганными и ошарашенными глазами, будет метаться по городу, испытывать чудовищный страх, ужас перед некой неведомой вторгшейся в его жизнь силой, пытаться как-то улизнуть от ее удара, найти какой-то выход из положения.
***
Когда звук на крыше повторился, официант Гена медленно встал и, стараясь не топать громко, пошел в сторону входной двери. Медленно приотворив ее, высунулся на улицу.
Мать, затаив дыхание, сидела на своем стуле на веранде.
Гена вышел на улицу, поднял голову.
Молодой человек сразу понял - что-то не так. На крыше веранды что-то чернело.
Гена почувствовал, что ноги от страха стали ватными. Больше всего в этот момент официант боялся выдать свои ощущения. Мать недавно перенесла микроинсульт. Ей нельзя волноваться. От страха могло тут же подскочить давление.
Постепенно Генины глаза привыкали к темноте. Теперь мог различить, что на крыше веранды сидит человек. Прежде чем Гена смог окончательно в этом убедиться, большое темное «пятно» заговорило...
Глава пятая.
ВОЛНЫ РАДИОСТАНЦИЙ
- Мне понадобится время. Нет с собой всех необходимых лекарств, - Саббатини не отрываясь смотрел на огромный бриллиант, вставленный в тонкое золотое «обрамление» кольца. Евлампия заметила это, зажала кольцо в кулаке.
- Я отдам вам кольцо только после того, как своими глазами увижу, что мой сын ходит. Как все люди, что он больше не инвалид... Вы можете это сделать?
- Да, это в моих силах, - спокойно ответил Саббатини. - Но учти, лечение будет очень болезненным...
- Болезнь? Что такое? - глаза Евлампии округлились.
Лежавший на промятой кровати верзила издал какой-то странный звук, похожий то ли на мычание, то ли на глухой сдавленный стон. Все время, что «международный профессор» находился в избе, глаза Савелия непрерывно сверлили его лицо.
- Лекарство нужно будет пить в течение недели. Потом на четыре дня сделать перерыв. Затем еще три дня надо будет пить другое лекарство. К концу первой недели твоему сыну станет очень худо. Отвращение к лекарству появится уже на четвертый день приема, - равнодушным голосом рассказывал «международный профессор». Каждый новый его прием станет приносить все большие мучения. Они будут очень сильными. К тому моменту, когда останется в первой серии принимать лекарство еще в течение одного дня, твой сын будет чувствовать себя так, что ему покажется: если он еще хотя бы раз примет это ужасное лекарство - он умрет. Но в этом-то и будет самое главное дело. Если он сможет заставить себя принять лекарство - у него будет возможность поправиться...
- Поправиться... Возможность? - прошептала Евлампия. - Значит...
- Да, именно значит! - раздраженно проговорил Саббатини. - Потому что, если даже он пропьет лекарство в течение недели, он еще не поправится. На четыре дня он должен будет сделать перерыв. Но, хотя он и перестанет пить лекарство, ему будет очень плохо. Причем состояние его будет ухудшаться. К тому моменту, когда надо будет пить следующее лекарство, твой сын будет уже чуть жив.
- Чуть жив? - опять едва слышно слабым голосом прошептала Евлампия. - Так зачем же...
- Затем, что, когда он начнет пить следующее лекарство, - повысив голос продолжал говорить Саббатини, - ему будет плохо - так же, как и до этого и еще по-другому. Очень плохо. Но он вдруг почувствует, что может ходить!
«Если к этому моменту еще будет, кому чувствовать и ходить!» - подумал про себя Саббатини. Но тут же перед его глазами встала картина - сверкающий редкий бриллиант. Против такого соблазна он не мог устоять!
