Мысленно я извинилась перед приятелем на случай, если это была его счастливая выходная футболка, и взобралась на кровать.
Перина затянула меня, словно болото, мягко приняв в свои объятия и повторив каждый изгиб тела. Тончайшая простыня укрыла ноги, даря то приятное чувство на границе между теплом и прохладой. Я обхватила рукой подушку, прижав к себе и прильнув к ней щекой…
И никак не вписывающееся в эту идиллию похрюкивание и чавканье раздалось у меня над ухом.
Я нехотя подняла ставшие чугунными веки и поняла, что в постели уже не одна. Оставшиеся без внепланового ужина псы были вполне не прочь возместить это досадное недоразумение сном в хозяйской кровати.
А я слишком хотела спать и совершенно не желала тратить еще хоть минуту драгоценной ночи на препирательства с нахальными зверюгами, поэтому лишь махнула рукой и сонно пообещала, что завтра мы к этому разговору еще вернемся.
Кто-то из них наградил меня весьма ощутимым тычком под ребра и захрапел. Я же провалилась в сон спустя несколько мгновений, до глубины души возмущенная этим собачьим произволом.
…первое, что настигло меня утром вместе с солнечными лучами - это осознание, что сейчас я не протопаю босыми ногами к небольшому комоду, что остался мне еще от мамы и даже до сих пор пах ее духами в одном из шкафчиков. Не достану оттуда любимый свитер. Одевшись, не налью чай в подаренную мне Раном кружку с жуткой фотографией нас с ним. Точнее, Ран на ней вышел отлично, а вот меня изрядно перекосило. Тем не менее, рука отчего-то сама тянулась к ней, выбирая ее из десятка прочих, более красивых и куда менее раздражающих.
Потом с ужасом представила, что мне все равно предстоит вернуться в этот погром – посмотреть, что могло уцелеть.
Тьма с ними, с вещами – тряпки дело наживное, да и что им будет? Просохнут, и носи. А вот книги… Целая коллекция книг разных эпох и времен. Пережившая войны, пожары, библиотечную пыль – и погибшая по какому-то дурацкому стечению обстоятельств.
Различные сувениры, жившие в семье еще задолго до моего появления, наверняка разбиты. А те, что не разбиты, вполне могли просто испортиться от воды.
…изо всех сил стараясь не разрыдаться, я порывисто развернулась лицом в подушку, и именно в этот миг распахнулась дверь спальни, являя напарника.
- Понятия не имею, чем такие, как ты, питаются по утрам, но я заказал пиццу. А еще за соком сбегал. Апельсиновый любишь?
Я села в кровати, натянув простыню по самую шею, и неуверенно кивнула, одновременно пожав плечами.
- Что? – не сумел прочитать язык моих путаных жестов напарник. - Да, я знаю, что пицца – это не совсем то, что людям положено на завтрак, но овсянку я варить не умею. И хватит нежиться. Понимаю, что кровать у меня королевская, но это совершенно не значит, что теперь тебе не нужно ходить на работу.
- Работа! – вихрем вылетела из-под простыни я. - Сколько времени?!
- Через пятнадцать минут выходим. – Ран задумчиво потер подбородок, разглядывая меня в своей футболке.
- А ты разве не знал, что девушкам мало пятнадцати минут на сборы? Почему ты меня раньше не разбудил?… - простонала я, прыгая на одной ноге, стараясь попасть в штанину.
- А что, вы разве не от природы красивые? Вот это подстава… - «огорчился» напарник. – Жду на кухне. Я там буду разочарование соком заливать.
Разочарование Ран не только заливал, но и активно заедал. У меня же, в отличие от него, аппетита не было вовсе, равно как и времени на приведение себя в человеческий вид. Волосы наспех стянула в высокий хвост, ополоснула лицо холодной водой, неодобрительно покачала головой, после чего со вздохом сообщила напарнику, что готова выезжать.
Остатки пиццы мы забрали с собой. Бросили коробку на заднее сидение и, как и планировалось, рванули в район Химер.
- Что нам известно про жертву?
- Разведен с первой женой. Был судим. Трое детей, один не его. И все.
- Уныленько. Если родня будет вредничать, поиграем в доброго и злого собирателя душ?
- Ран… Он погиб только девять дней назад. Как думаешь, им там до игр?..
- Я просто предложил, - шутливо насупился напарник. – Надо же тебя как-то из пучины отчаяния вытаскивать.
Район Химер пестрел буйной зеленью деревьев и кустарников. По стенам и балконам домов расползался плющ, превращая обычный частный сектор в лучшем случае в дендрарий, в худшем – в обиталища хоббитов.
Мы взошли на крыльцо дома номер пятнадцать, переглянулись, и Ран, сочтя это сигналом, постучал дверным молотком.
- Кого там принесло? – прозвучало довольно недружелюбно из-за двери. Я сильнее прижала к груди папку с делом, готовясь, если что, ею как защищаться, так и отбиваться.
- Арислана Кэр и Арандар Нуар, собиратели душ, Тринадцатый Департамент. Нам бы хотелось поговорить с Нилмаром Ваэлем или его родственниками.
- Ну я Нилмар Ваэль. Чего хотели, чертовы пожиратели? – Дверь распахнулась, я прильнула к напарнику, тыча его локтем в бок. С порога и с фотографии, прикрепленной к делу, на нас смотрело одно и то же лицо.
- Вышло некоторое недоразумение. Дело в том, что девять дней назад вы трагично скончались, и мы…
- Что за бред?! Майла! – проревел мужчина куда-то внутрь дома. – Это твои шутки? Какого дьявола ты сюда этих клоунов вызвала?!
Не знаю, кем являлась названная Майла, но в доме царила тишина.
- То есть, вы хотите сказать, что не умирали?
- А я что, по-вашему, похож на мертвого? Майла! Дрянная ты девчонка! А ну, живо сюда! Вот я ей устрою! Собственного отчима на тот свет отправить удумала?!
- Боюсь, что Майла вполне себе рискует тоже стать «похожей на мертвую», - шепнул мне на ухо Ран, не сдержав усмешку.
- Простите, дело в том, что… - чуть замялась я, подбирая выражения, чтобы не разъярить клиента окончательно. – К нам поступила часть вашей души, и в связи с этим… Вы должны быть мертвым. Обязаны.
- …а то нас наругают, - подсказал напарник, поставив под угрозу распада всю мою серьезность.
Жуткая гримаса, перекосившая лицо господина Ваэля, наверняка заняла бы первое место в конкурсе страшилок. Мужчина, телосложением похожий на шкаф, вдруг выкинул вперед руку, вцепившись в шею напарника, и с легкостью отшвырнул того в сторону, через забор, в самые кусты. После чего так резво рванул мимо меня, что порывом воздуха едва не выбило папку из моих рук.
- Я в порядке! – донеслось из зелени. – Беги, я догоню.
Покрепче стиснув бумаги, я ринулась следом. Нилмар сбил с ног соседку, отпихнул в сторону детскую коляску и свернул в узкий проход между домами. Я же чуть прибавила скорость, успела обогнуть дом с противоположной стороны и вылететь прямо на убегавшего. От столкновения нас разбросало в разные стороны, и пока мужчина вставал, я сорвала перчатку с левой руки и впечатала ладонь ему в грудь.
- Набегался?
Мягкий свет растекся по рубашке, лицо исказила мука – остатки души никак не желали покидать оболочку. Уши резал противный писк, я отступала, не опуская руки. Белое прозрачное полотно тянулось жвачкой, из последних сил цепляясь за тело.
- Ну же! Понимаю, это не так легко принимать, как хотелось бы, но надо. Для вашей семьи вас уже нет! Вы же им жить мешаете. И душу свою уничтожаете сами!..
Аргументы, пусть и стандартные, но на кого-то действовали, на кого-то нет.
- Да видишь же, ему, похоже, это в радость, - фыркнул напарник, поравнявшись со мной, и, упершись ладонями в колени, перевел дыхание. – Вредный старый черт.
После чего выдернул из-за пояса небольшой металлический жезл, провернул в руке. С лязгом удлинилась одна его сторона, со вспышкой – другая. Очертания длинного изогнутого лезвия проявились в воздухе, и складная коса Рана беззвучно отсекла душу от ложной оболочки, впитав ее в себя наподобие губки.
Пару мгновений образ господина Ваэля еще повисел в воздухе, а после растворился, точно и не было его.
- Нормально. Всегда бы так. - Напарник самодовольно уперся косой в землю, точно посохом.
- Мне кажется, что ты своей игрушкой мне однажды руку оттяпаешь, - проворчала я, надевая перчатку обратно.
- Да не переживай. Максимум палец.
- Придурок, - насмешливо отозвалась я.
- Придурки, милая моя, обычно при дураках, - философски заметил Ран.
Я укоризненно покачала головой, собрала рассыпавшиеся по траве документы и гордо направилась в сторону машины. Напарник вышагивал следом, закинув косу на плечо, точно трудяга после сенокоса, и убирать ее, кажется, не собирался.
Как же хорошо, что наш промагиченный до основания мир уже почти ко всему привык.
Вторая мутная душа оказалась привязанной. Родные так не хотели ее отпускать, что случился надлом – часть все же попала к нам, в Департамент, а часть так и осталась в доме – невидимая никем, тихая, спрятавшаяся в углу, за паутиной.
Разве что, долго искали вещь, за которую она так держалась. Как выяснилось позже, супруг украдкой стащил с тела обручальное кольцо – не корысти ради, а лишь памяти для.
Но вот пока мы добились разрешения осмотреть вещи, пока отговорили нетерпеливого Рана размахивать косой, норовя порушить все в пределах досягаемости, пока осмотрели все, вплоть до зубной щетки - лишь тогда вдовец, достав из шкатулки украшение, вздохнул: «Может, это из-за кольца?»
И невесомая белая субстанция сама подплыла к нам, пробежалась облаком вокруг ладони мужа и растворилась.
Кольцо мы в итоге разрешили оставить. Ушедшим иногда достаточно лишь признания, и это лучший вариант развития событий.
Сложнее, когда душа злится. Когда ее эмоции сильны настолько, что даже позволяют принять облик, схожий с физическим телом. Иногда даже видимый некоторыми, как это было с господином Ваэлем. И, чаще всего, слишком агрессивный.
«Невидимки» были одними из самых проблемных. Они могли как сливаться с вещами, так и просто парить в воздухе, незаметные нашему глазу. Вычислять было противнее всего.
Для полноты картины, как раз такой оказалась наша третья на сегодня душа.
- Обожаю свою работу, - заключил напарник, вися вниз головой рядом с люстрой и скрестив на груди руки. Коса его лезвием застряла между стеной и ножкой шкафа, и напарник какое-то время пытался ее притянуть, но угрозы хозяйки дома: «Повредишь мебель – сломаю шею!» как-то усмиряли его пыл. А ведь Ран мог, поскольку притягивать косу сложными зигзагами он не умел, и велика была угроза, что вместо одного антикварного шкафа станет их у хозяйки два. Правда, для своих обязанностей абсолютно не пригодных.
Поэтому отдувалась одна я – медленно перемещалась по комнате, выставив перед собой левую ладонь и пыталась нащупать нашу жертву.
Играться с напарником душе надоело. Парень рухнул на журнальный стол, проломив его собственной поясницей и зашипев от боли, а, увидев возмущенно распахнутый рот хозяйки, вскочил, словно пружинка, и, выпалив: «Про стол разговоров не было!» - выдернул косу из-за шкафа и рассек крест-накрест воздух, не то вытрепываясь, не то надеясь тем самым нашу беглую душу зацепить.
«Спокойствию» женщины можно было лишь позавидовать. Во всей ситуации с участием чьей-то блудной души, девицы со светящейся рукой, парня с косой и полной разрухи, больше всего ее волновал шкаф и «уроды обманщики», что продали ей дом по дешевке и скрылись в неизвестном направлении.
Неподалеку зашевелилась ваза. Опрокинулась, прокатилась с хрустом по пыльной поверхности комода, сбила статуэтку черной кошки…
- Вы надо мной издеваетесь! – топнула ногой хозяйка.
Тапок ее тоже, видать, возмутился. Он сорвался с ноги и так резво запрыгал по комнате, словно норовя убить невидимого таракана… Ран даже на кресло перескочил, когда я припечатала его рукой.
Свечение разрослось под ладонью – субстанция, похожая на прозрачный кисель, тянулась ко мне, тапок дергался, но никак не хотел с ней расставаться.
В какой-то момент я даже уверилась, что сейчас получу подошвой прямо в лоб, но с криком: «По-оберегись!» и вспышкой косы между нами рухнул Ран.
Меня откинуло в одну сторону, тапок – в другую, сбив им еще одну вазу, самую большую, стоявшую в углу.
- Ну и где? – огорченно произнес напарник, покосившись на все еще голодную косу.
- Здесь, - пробормотала я, демонстрируя ему свою руку.
Душа цеплялась за кожу, точно горячая карамель, вливалась в поры, заполняла собой линии, проникая до самых костей, обжигала кровь, заставляя меня с ужасом ловить каждый миг. Каждый миг её жизни…
И смерти.
Он не догонит. Не найдет меня здесь. Внизу кричит сестра, грозит вызвать полицию.
Слышу шаги, тяжелые удары.
Вдребезги разлетелось стекло.
Защелкнут замок. Все стихло.
На мгновение показалось, что время замерло. Ни шагов, ни криков.
Лишь спустя пару секунд прозвучал удар – гулкий, мягкий, странный… точно топор вошел в податливую плоть.
И снова. Снова. Снова.
А затем шаги на лестнице, все громче. Я слышу их за стеной.
Они удаляются по коридору к нашей комнате. Страшно, хочется плакать и кричать, но даже вздохнуть боязно.
Сестра где-то там, внизу…
Шаги стихли. Проворачиваю ручку двери как можно более неслышно. Выглядываю, озираюсь по сторонам – никого.
На коленках ползу к лестнице, держась за поручни, приподнимаюсь и сползаю на первый этаж.
Вижу полосатые чулки – подаренные сестре на день рождения, выше них… ничего. Остальное лежит поодаль.
Дыхание замирает, звуки за спиной кажутся собственными ударами сердца.
…и боли нет.
Чернота.
- А ну, завязывай! – Крик Рана оборвал чужие нити, взмах косы молнией прошел перед глазами.
Упав на колени, пытаясь отдышаться, я подняла взгляд на напарника. Тот уже стоял, как ни в чем не бывало, театрально убирая несуществующие соринки с лезвия.
- Жива? – между делом поинтересовался он.
- Кажется… - Я тяжело вдохнула, воздух прорвался в легкие, ощущение тела вернулось ко мне. – Ты ее поймал?
- Поймал, все в порядке. Никто не пострадал. Хотя, признаться, глаза ты закатываешь знатно…
- Я и чужие жизни неплохо проживаю, - привычно отозвалась я и встала, вместо протянутой руки напарника опершись на стоящее рядом кресло.
Перед хозяйкой извиняться пришлось мне, зная дипломатичность Рана, с которого станется вежливо послать ее подальше, а потом получить очередную жалобу в адрес руководства.
Женщина настойчиво требовала возместить ей все убытки немедленно, словно мы ее не избавили от «неудобств», а сами же их и подбросили. Да еще и стол сломали, паразиты. «Если ее это утешит – мне было куда больнее, чем столу», - пробурчал Ран, выходя из дома.
Да, хозяйку не устраивало то, что ночами гремит посуда. Что слышатся шаги на лестнице и чьи-то крики.
Но беспорядок в доме после нашего своевременного вмешательства ее не устраивал куда больше.
- Как думаешь, - первым делом спросила я, едва мы сели в машину, - а кем приходились погибшей те, кто продали дом?
- Убийцами, скорее всего, - флегматично отозвался Ран и вжал в пол педаль газа.
- Так, с мутными разобрались. Из новых пятнадцать светлых и шесть темных...
Вписав в протокол цифры, я выдохнула и недоброжелательно покосилась на тумбу, где красовалась еще целая стопка дел.
Люди умирают. Умирают сотнями, тысячами. Из-за старости, болезни, по глупости, по неосторожности – чьей-то или своей…
То, чем они были, чем они жили – все это переходит к нам.
Наш отдел был самым востребованным в Департаменте. Помимо ведения нудной отчетности по «качеству» и «количеству» душ, поступивших в течение дня, нам надлежало еще разыскивать и собирать души мутные, особо проблемные.
Перина затянула меня, словно болото, мягко приняв в свои объятия и повторив каждый изгиб тела. Тончайшая простыня укрыла ноги, даря то приятное чувство на границе между теплом и прохладой. Я обхватила рукой подушку, прижав к себе и прильнув к ней щекой…
И никак не вписывающееся в эту идиллию похрюкивание и чавканье раздалось у меня над ухом.
Я нехотя подняла ставшие чугунными веки и поняла, что в постели уже не одна. Оставшиеся без внепланового ужина псы были вполне не прочь возместить это досадное недоразумение сном в хозяйской кровати.
А я слишком хотела спать и совершенно не желала тратить еще хоть минуту драгоценной ночи на препирательства с нахальными зверюгами, поэтому лишь махнула рукой и сонно пообещала, что завтра мы к этому разговору еще вернемся.
Кто-то из них наградил меня весьма ощутимым тычком под ребра и захрапел. Я же провалилась в сон спустя несколько мгновений, до глубины души возмущенная этим собачьим произволом.
…первое, что настигло меня утром вместе с солнечными лучами - это осознание, что сейчас я не протопаю босыми ногами к небольшому комоду, что остался мне еще от мамы и даже до сих пор пах ее духами в одном из шкафчиков. Не достану оттуда любимый свитер. Одевшись, не налью чай в подаренную мне Раном кружку с жуткой фотографией нас с ним. Точнее, Ран на ней вышел отлично, а вот меня изрядно перекосило. Тем не менее, рука отчего-то сама тянулась к ней, выбирая ее из десятка прочих, более красивых и куда менее раздражающих.
Потом с ужасом представила, что мне все равно предстоит вернуться в этот погром – посмотреть, что могло уцелеть.
Тьма с ними, с вещами – тряпки дело наживное, да и что им будет? Просохнут, и носи. А вот книги… Целая коллекция книг разных эпох и времен. Пережившая войны, пожары, библиотечную пыль – и погибшая по какому-то дурацкому стечению обстоятельств.
Различные сувениры, жившие в семье еще задолго до моего появления, наверняка разбиты. А те, что не разбиты, вполне могли просто испортиться от воды.
…изо всех сил стараясь не разрыдаться, я порывисто развернулась лицом в подушку, и именно в этот миг распахнулась дверь спальни, являя напарника.
- Понятия не имею, чем такие, как ты, питаются по утрам, но я заказал пиццу. А еще за соком сбегал. Апельсиновый любишь?
Я села в кровати, натянув простыню по самую шею, и неуверенно кивнула, одновременно пожав плечами.
- Что? – не сумел прочитать язык моих путаных жестов напарник. - Да, я знаю, что пицца – это не совсем то, что людям положено на завтрак, но овсянку я варить не умею. И хватит нежиться. Понимаю, что кровать у меня королевская, но это совершенно не значит, что теперь тебе не нужно ходить на работу.
- Работа! – вихрем вылетела из-под простыни я. - Сколько времени?!
- Через пятнадцать минут выходим. – Ран задумчиво потер подбородок, разглядывая меня в своей футболке.
- А ты разве не знал, что девушкам мало пятнадцати минут на сборы? Почему ты меня раньше не разбудил?… - простонала я, прыгая на одной ноге, стараясь попасть в штанину.
- А что, вы разве не от природы красивые? Вот это подстава… - «огорчился» напарник. – Жду на кухне. Я там буду разочарование соком заливать.
Разочарование Ран не только заливал, но и активно заедал. У меня же, в отличие от него, аппетита не было вовсе, равно как и времени на приведение себя в человеческий вид. Волосы наспех стянула в высокий хвост, ополоснула лицо холодной водой, неодобрительно покачала головой, после чего со вздохом сообщила напарнику, что готова выезжать.
Остатки пиццы мы забрали с собой. Бросили коробку на заднее сидение и, как и планировалось, рванули в район Химер.
- Что нам известно про жертву?
- Разведен с первой женой. Был судим. Трое детей, один не его. И все.
- Уныленько. Если родня будет вредничать, поиграем в доброго и злого собирателя душ?
- Ран… Он погиб только девять дней назад. Как думаешь, им там до игр?..
- Я просто предложил, - шутливо насупился напарник. – Надо же тебя как-то из пучины отчаяния вытаскивать.
Район Химер пестрел буйной зеленью деревьев и кустарников. По стенам и балконам домов расползался плющ, превращая обычный частный сектор в лучшем случае в дендрарий, в худшем – в обиталища хоббитов.
Мы взошли на крыльцо дома номер пятнадцать, переглянулись, и Ран, сочтя это сигналом, постучал дверным молотком.
- Кого там принесло? – прозвучало довольно недружелюбно из-за двери. Я сильнее прижала к груди папку с делом, готовясь, если что, ею как защищаться, так и отбиваться.
- Арислана Кэр и Арандар Нуар, собиратели душ, Тринадцатый Департамент. Нам бы хотелось поговорить с Нилмаром Ваэлем или его родственниками.
- Ну я Нилмар Ваэль. Чего хотели, чертовы пожиратели? – Дверь распахнулась, я прильнула к напарнику, тыча его локтем в бок. С порога и с фотографии, прикрепленной к делу, на нас смотрело одно и то же лицо.
- Вышло некоторое недоразумение. Дело в том, что девять дней назад вы трагично скончались, и мы…
- Что за бред?! Майла! – проревел мужчина куда-то внутрь дома. – Это твои шутки? Какого дьявола ты сюда этих клоунов вызвала?!
Не знаю, кем являлась названная Майла, но в доме царила тишина.
- То есть, вы хотите сказать, что не умирали?
- А я что, по-вашему, похож на мертвого? Майла! Дрянная ты девчонка! А ну, живо сюда! Вот я ей устрою! Собственного отчима на тот свет отправить удумала?!
- Боюсь, что Майла вполне себе рискует тоже стать «похожей на мертвую», - шепнул мне на ухо Ран, не сдержав усмешку.
- Простите, дело в том, что… - чуть замялась я, подбирая выражения, чтобы не разъярить клиента окончательно. – К нам поступила часть вашей души, и в связи с этим… Вы должны быть мертвым. Обязаны.
- …а то нас наругают, - подсказал напарник, поставив под угрозу распада всю мою серьезность.
Жуткая гримаса, перекосившая лицо господина Ваэля, наверняка заняла бы первое место в конкурсе страшилок. Мужчина, телосложением похожий на шкаф, вдруг выкинул вперед руку, вцепившись в шею напарника, и с легкостью отшвырнул того в сторону, через забор, в самые кусты. После чего так резво рванул мимо меня, что порывом воздуха едва не выбило папку из моих рук.
- Я в порядке! – донеслось из зелени. – Беги, я догоню.
Покрепче стиснув бумаги, я ринулась следом. Нилмар сбил с ног соседку, отпихнул в сторону детскую коляску и свернул в узкий проход между домами. Я же чуть прибавила скорость, успела обогнуть дом с противоположной стороны и вылететь прямо на убегавшего. От столкновения нас разбросало в разные стороны, и пока мужчина вставал, я сорвала перчатку с левой руки и впечатала ладонь ему в грудь.
- Набегался?
Мягкий свет растекся по рубашке, лицо исказила мука – остатки души никак не желали покидать оболочку. Уши резал противный писк, я отступала, не опуская руки. Белое прозрачное полотно тянулось жвачкой, из последних сил цепляясь за тело.
- Ну же! Понимаю, это не так легко принимать, как хотелось бы, но надо. Для вашей семьи вас уже нет! Вы же им жить мешаете. И душу свою уничтожаете сами!..
Аргументы, пусть и стандартные, но на кого-то действовали, на кого-то нет.
- Да видишь же, ему, похоже, это в радость, - фыркнул напарник, поравнявшись со мной, и, упершись ладонями в колени, перевел дыхание. – Вредный старый черт.
После чего выдернул из-за пояса небольшой металлический жезл, провернул в руке. С лязгом удлинилась одна его сторона, со вспышкой – другая. Очертания длинного изогнутого лезвия проявились в воздухе, и складная коса Рана беззвучно отсекла душу от ложной оболочки, впитав ее в себя наподобие губки.
Пару мгновений образ господина Ваэля еще повисел в воздухе, а после растворился, точно и не было его.
- Нормально. Всегда бы так. - Напарник самодовольно уперся косой в землю, точно посохом.
- Мне кажется, что ты своей игрушкой мне однажды руку оттяпаешь, - проворчала я, надевая перчатку обратно.
- Да не переживай. Максимум палец.
- Придурок, - насмешливо отозвалась я.
- Придурки, милая моя, обычно при дураках, - философски заметил Ран.
Я укоризненно покачала головой, собрала рассыпавшиеся по траве документы и гордо направилась в сторону машины. Напарник вышагивал следом, закинув косу на плечо, точно трудяга после сенокоса, и убирать ее, кажется, не собирался.
Как же хорошо, что наш промагиченный до основания мир уже почти ко всему привык.
Вторая мутная душа оказалась привязанной. Родные так не хотели ее отпускать, что случился надлом – часть все же попала к нам, в Департамент, а часть так и осталась в доме – невидимая никем, тихая, спрятавшаяся в углу, за паутиной.
Разве что, долго искали вещь, за которую она так держалась. Как выяснилось позже, супруг украдкой стащил с тела обручальное кольцо – не корысти ради, а лишь памяти для.
Но вот пока мы добились разрешения осмотреть вещи, пока отговорили нетерпеливого Рана размахивать косой, норовя порушить все в пределах досягаемости, пока осмотрели все, вплоть до зубной щетки - лишь тогда вдовец, достав из шкатулки украшение, вздохнул: «Может, это из-за кольца?»
И невесомая белая субстанция сама подплыла к нам, пробежалась облаком вокруг ладони мужа и растворилась.
Кольцо мы в итоге разрешили оставить. Ушедшим иногда достаточно лишь признания, и это лучший вариант развития событий.
Сложнее, когда душа злится. Когда ее эмоции сильны настолько, что даже позволяют принять облик, схожий с физическим телом. Иногда даже видимый некоторыми, как это было с господином Ваэлем. И, чаще всего, слишком агрессивный.
«Невидимки» были одними из самых проблемных. Они могли как сливаться с вещами, так и просто парить в воздухе, незаметные нашему глазу. Вычислять было противнее всего.
Для полноты картины, как раз такой оказалась наша третья на сегодня душа.
- Обожаю свою работу, - заключил напарник, вися вниз головой рядом с люстрой и скрестив на груди руки. Коса его лезвием застряла между стеной и ножкой шкафа, и напарник какое-то время пытался ее притянуть, но угрозы хозяйки дома: «Повредишь мебель – сломаю шею!» как-то усмиряли его пыл. А ведь Ран мог, поскольку притягивать косу сложными зигзагами он не умел, и велика была угроза, что вместо одного антикварного шкафа станет их у хозяйки два. Правда, для своих обязанностей абсолютно не пригодных.
Поэтому отдувалась одна я – медленно перемещалась по комнате, выставив перед собой левую ладонь и пыталась нащупать нашу жертву.
Играться с напарником душе надоело. Парень рухнул на журнальный стол, проломив его собственной поясницей и зашипев от боли, а, увидев возмущенно распахнутый рот хозяйки, вскочил, словно пружинка, и, выпалив: «Про стол разговоров не было!» - выдернул косу из-за шкафа и рассек крест-накрест воздух, не то вытрепываясь, не то надеясь тем самым нашу беглую душу зацепить.
«Спокойствию» женщины можно было лишь позавидовать. Во всей ситуации с участием чьей-то блудной души, девицы со светящейся рукой, парня с косой и полной разрухи, больше всего ее волновал шкаф и «уроды обманщики», что продали ей дом по дешевке и скрылись в неизвестном направлении.
Неподалеку зашевелилась ваза. Опрокинулась, прокатилась с хрустом по пыльной поверхности комода, сбила статуэтку черной кошки…
- Вы надо мной издеваетесь! – топнула ногой хозяйка.
Тапок ее тоже, видать, возмутился. Он сорвался с ноги и так резво запрыгал по комнате, словно норовя убить невидимого таракана… Ран даже на кресло перескочил, когда я припечатала его рукой.
Свечение разрослось под ладонью – субстанция, похожая на прозрачный кисель, тянулась ко мне, тапок дергался, но никак не хотел с ней расставаться.
В какой-то момент я даже уверилась, что сейчас получу подошвой прямо в лоб, но с криком: «По-оберегись!» и вспышкой косы между нами рухнул Ран.
Меня откинуло в одну сторону, тапок – в другую, сбив им еще одну вазу, самую большую, стоявшую в углу.
- Ну и где? – огорченно произнес напарник, покосившись на все еще голодную косу.
- Здесь, - пробормотала я, демонстрируя ему свою руку.
Душа цеплялась за кожу, точно горячая карамель, вливалась в поры, заполняла собой линии, проникая до самых костей, обжигала кровь, заставляя меня с ужасом ловить каждый миг. Каждый миг её жизни…
И смерти.
Он не догонит. Не найдет меня здесь. Внизу кричит сестра, грозит вызвать полицию.
Слышу шаги, тяжелые удары.
Вдребезги разлетелось стекло.
Защелкнут замок. Все стихло.
На мгновение показалось, что время замерло. Ни шагов, ни криков.
Лишь спустя пару секунд прозвучал удар – гулкий, мягкий, странный… точно топор вошел в податливую плоть.
И снова. Снова. Снова.
А затем шаги на лестнице, все громче. Я слышу их за стеной.
Они удаляются по коридору к нашей комнате. Страшно, хочется плакать и кричать, но даже вздохнуть боязно.
Сестра где-то там, внизу…
Шаги стихли. Проворачиваю ручку двери как можно более неслышно. Выглядываю, озираюсь по сторонам – никого.
На коленках ползу к лестнице, держась за поручни, приподнимаюсь и сползаю на первый этаж.
Вижу полосатые чулки – подаренные сестре на день рождения, выше них… ничего. Остальное лежит поодаль.
Дыхание замирает, звуки за спиной кажутся собственными ударами сердца.
…и боли нет.
Чернота.
- А ну, завязывай! – Крик Рана оборвал чужие нити, взмах косы молнией прошел перед глазами.
Упав на колени, пытаясь отдышаться, я подняла взгляд на напарника. Тот уже стоял, как ни в чем не бывало, театрально убирая несуществующие соринки с лезвия.
- Жива? – между делом поинтересовался он.
- Кажется… - Я тяжело вдохнула, воздух прорвался в легкие, ощущение тела вернулось ко мне. – Ты ее поймал?
- Поймал, все в порядке. Никто не пострадал. Хотя, признаться, глаза ты закатываешь знатно…
- Я и чужие жизни неплохо проживаю, - привычно отозвалась я и встала, вместо протянутой руки напарника опершись на стоящее рядом кресло.
Перед хозяйкой извиняться пришлось мне, зная дипломатичность Рана, с которого станется вежливо послать ее подальше, а потом получить очередную жалобу в адрес руководства.
Женщина настойчиво требовала возместить ей все убытки немедленно, словно мы ее не избавили от «неудобств», а сами же их и подбросили. Да еще и стол сломали, паразиты. «Если ее это утешит – мне было куда больнее, чем столу», - пробурчал Ран, выходя из дома.
Да, хозяйку не устраивало то, что ночами гремит посуда. Что слышатся шаги на лестнице и чьи-то крики.
Но беспорядок в доме после нашего своевременного вмешательства ее не устраивал куда больше.
- Как думаешь, - первым делом спросила я, едва мы сели в машину, - а кем приходились погибшей те, кто продали дом?
- Убийцами, скорее всего, - флегматично отозвался Ран и вжал в пол педаль газа.
- Так, с мутными разобрались. Из новых пятнадцать светлых и шесть темных...
Вписав в протокол цифры, я выдохнула и недоброжелательно покосилась на тумбу, где красовалась еще целая стопка дел.
Люди умирают. Умирают сотнями, тысячами. Из-за старости, болезни, по глупости, по неосторожности – чьей-то или своей…
То, чем они были, чем они жили – все это переходит к нам.
Наш отдел был самым востребованным в Департаменте. Помимо ведения нудной отчетности по «качеству» и «количеству» душ, поступивших в течение дня, нам надлежало еще разыскивать и собирать души мутные, особо проблемные.
