Кэран собралась разбудить смертоносную магию, что, оказавшись спущена с привязи, не оставит здесь камня на камне.
Эдвард даже не дернулся. Не переменился в лице. Не отвел взгляда. Он совершенно не боялся, и это казалось даже по-своему удивительным. Гилмор, будучи на его месте, боялся.
— Мне никуда не деться, — согласился Фэринтайн покладистым тоном. — Но и вам, госпожа — тоже. Мы, возможно, последние люди в этом мире, умеющие еще хоть как-то колдовать. Я активировал телепортационную машину из подземелий Каэр Сиди. Я вызвал сегодняшний шторм. Я такой же, как ты. Убей меня, Кэран — и останешься совсем одна.
Ее улыбка разлетелась в осколки. Беспощадные пламя и свет, готовые испепелять все на своем пути, бесследно исчезли. Занесенная рука опустилась.
— Ты упомянул новый мир, — сказала Кэран. — Мне не найдется в этом мире места.
— Ты напрасно так думаешь. Ты наследница влиятельного и славного старинного рода, ошибочно считавшегося потерянным. Заяви о себе — и все королевские дворы Срединных Земель охотно тебя примут. Твое происхождение говорит само за себя.
— И что я буду делать при этих дворах? Я там чужая.
— Это верно. Там — чужая. Чужая в Либурне, Толаде, Тимлейне, Кенриайне. Но ты никогда не будешь чужой во Вращающемся Замке. В подземельях Каэр Сиди остались машины — и кто-то должен наконец разобраться в том, как их использовать. Остались книги по магии — и кто-то должен их прочитать. Я пытался сделать это все сам, и не смог. Одному мне не ни за что справиться. Помоги мне, пожалуйста. Нас обоих ждет большая работа.
— Придворная чародейка эринландского короля, — усмехнулась Кэран. — А я-то метила в повелительницы мира.
— Ну, — усмехнулся в ответ Эдвард, — надо же с чего-то начинать.
Кэран немного подумала. С сожалением покачала головой:
— Прости. Вряд ли я смогу оказаться действительно полезна. Я ведь так и не сумела на самом деле пробудить могущество Вращающегося Замка. Столько всего продумала, перепробовала — и все равно не справилась.
— Ну, я ведь тоже не справился. Эта метель не в счет. Я вызвал ее — но я не имею ни малейшего понятия, что делать дальше. Сила отозвалась — а теперь молчит. Как овладеть ей вновь? А может, и нет там никакого особенного могущества. Машины, артефакты и книги остались — а божественного могущества нету. Может, это байка, придуманная невежественными людьми в темные годы. Байка, призванная объяснить те вещи, которые люди тогда просто не могли понять. Всего лишь легенда. Легенда о Вращающемся Замке. Чтобы убедиться наверняка, нам придется проверить. И я предлагаю тебе нечто большее, чем звание придворной чародейки. Я скоро вступаю на трон и королю Эринланда понадобится королева. Я не вижу для себя лучшей кандидатуры, чем ты. Ты целеустремленна, отважна и умна. Ты чертовски красива. И нравишься мне с первой минуты, когда я тебя увидел, хоть мы и сошлись тогда в бою. Но с самых тех пор я не могу тебя забыть, и поэтому предлагаю тебе стать моей женой. Разумеется, ты вправе отказаться. Но я все равно прошу.
— Мне сложно поверить во внезапные чувства ко мне, что у вас, похоже, вспыхнули.
Герцог Фэринтайн немного помолчал, прежде чем ответить. Его глаза чуть посветлели, изменили цвет, из фиолетовых сделавшись льдистыми.
— Дело не в одних только чувствах, — сказал он наконец. — Мой покойный кузен руководствовался чувствами в каждом своем шаге — и швырнул наше государство в едва не оказавшийся погибельным огонь. Мне кажется, человек должен руководствоваться прежде всего разумом. Мой разум говорит мне, этот брак необходим. В большей степени, чем был бы необходим мой брак с леди Кэмерон, хотя соображения политических интересов, казалось бы, требовали именно его. Ты амбициозна, Кэран. Ты стремишься к власти. Сейчас горечь поражения склонила твою голову к земле — но пройдет время, и ты вновь воспрянешь. Тебя можно либо убить, либо дать то, чего ты так рьяно жаждешь. С имеющимися знаниями и навыками, ты слишком полезна — нашей стране, всей земле — чтобы лишать тебя жизни. Поступать так оказалось бы преступлением. Лучше вручить тебе необходимое — в определенной степени, в ограниченной мере. Я разделю с тобой власть, и буду смотреть, распорядишься ли ты ей разумно. Мы станем союзниками, и либо погибнем — либо обретем ту самую славу, о которой мечтал король Хендрик. Славу, что не померкнет в веках.
Кэран молчала на произнесенную Фэринтайном речь очень долго. Наверно, не меньше пяти минут, а то и все десять. Задумчиво отворачивалась то и дело, глядя куда-то вдаль и закусив губу. Ворошила носком окованного сталью сапога мягкий снег.
А потом она внезапно взяла — и сделала шаг вперед. Уткнулась Эдварду лицом в плечо. Закрыла глаза. Гнев и ярость таяли, как тает снег по весне. Подгибались ноги.
Фэринтайн обнял ее и помог не упасть.
После всего вышеописанного состоялся, разумеется, пир на весь мир. Устроен этот пир был в честь победы эринландской армии над гарландской и заключения с Клиффом Рэдгаром прочного мира. И в честь восшествия на престол нового государя. И в честь внезапной для всего королевства помолвки означенного государя с чудесным образом вернувшейся наследницей старинного рода Кэйвенов. Очень много нашлось поводов для празднования — как их все не отметить.
Вино и эль лились рекой, и вечеринка удалась на славу. Тем не менее, где-то ближе к полуночи Гледерик Брейсвер внезапно ощутил, что его карета вот-вот превратится в тыкву.
Не то чтобы званый вечер вышел каким-то неудачным. Напротив, веселье получилось просто отменное. Гости от души отпраздновали избавление от прежних угроз и тягот, нависавших над Эринландом, и бурно радовались началу новой, по всем признакам более благополучной эпохи. Чествовали вдовствующую королеву Кэмерон, показавшую себя в только что закончившейся войне воином куда более славным, чем ее непутевый покойный муж. Поднимали тосты за счастье короля Эдварда с его молодой прекрасной невестой — горделивой и непредсказуемой, как настоящая чародейка из сказки. Восхваляли всех остальных героев минувшей битвы — Эйрана Дэйрина, Остромира, Гленана Кэбри, Джеральда Лейера, Томаса Свона, и прочих, и прочих, и прочих. Не обошли вниманием, конечно, и Гледерика. Юноша строго-настрого запретил друзьям трепаться о его высоком происхождении — но неопределенность его статуса, вкупе с явным благоволением, которое питали к Гледерику король и королева, немедленно придали его персоне еще большей таинственности в глазах общественности.
Чего только не болтали при дворе про Дэрри Брейсвера. То есть про сэра Гледерика, разумеется.
Говорили, что он путешествующий инкогнито чужеземный принц, лумейский или, быть может, иберленский — и вот это как раз было, в каком-то смысле, не так уж и далеко от истины.
Говорили, что он древний чародей тысячи лет от роду, с помощью оккультных заклинаний (а быть может, и путем заключения хитроумных сделок с силами тьмы) заполучивший вечную юность и приведший свою воспитанницу и ученицу, леди Кэран, лорду Эдварду под венец. А заодно и подчинивший себе черной магией волю лорда Эдварда. Ночной тенью нависший над троном.
Говорили, что он незаконнорожденный младший брат Хендрика Грейдана, после тайного соглашения отказавшийся от притязаний на корону. И вроде бы, получивший за такую уступку несметные богатства. Тут Гледерик отчаянно пожалел, что во всей суматохе и в самом деле не догадался выпросить у сэра Эдварда побольше денег — но лишний раз дергаться он уже не хотел. Юноша понимал, что произвел на эринландского короля на удивление благоприятное впечатление, и отчаянно не хотел это впечатление портить.
Иногда связи гораздо полезнее денег. А уж благоволение властителя целой немаленькой страны стоит подороже даже десятка доверху набитых золотом сундуков. Разве нет?
В общем, болтали про Гледерика черте что, хотя и не только про него, конечно. Про будущую венценосную чету сплетничали еще больше. Официально ни Эдвард, ни Кэран пока не объявляли, что владеют какой-либо магией, и, хотя слухи на этот счет все равно курсировали, большинство придворных трепачей, как смог заметить Дэрри, пересказывали подобные слухи без особенной веры в их правдивость. И правда, кто вообще в наш просвещенный век уверует в возвращение сказочного волшебства? Уж явно не образованные люди, какими полагали себя таэрвернские придворные. Тем более, воспользовавшись снятой осадой, либурнские купцы как раз привезли новую модель телескопа, изготовленную мастерами южных земель, и это прихотливое изобретение прочно приковало к себе внимание просвещенной публики.
Как бы там ни было, где-то под вечер Дэрри резко ощутил тоску. Юноша оставил свой кубок с вином недопитым, хлопнул по плечу Гленана, обсуждавшего последние новости с Джеральдом и на удивление прилично себя ведущим Томасом, и тихонько выскользнул из банкетного зала. Двери за спиной Гледерика захлопнулись, прочно оградив его от всеобщего веселья и шума. Юноша пробрался в одну из темных и тихих замковых галерей, настежь распахнул окно и уселся на подоконник, свесив ноги во двор и вдыхая морозный декабрьский воздух. Звезды оставались, как прежде, колючими и далекими, но светили как-то даже по-свойски.
На мгновение Дэрри испытал желание спуститься в Нижний Город и все-таки отыскать там Стефани — но вскорости эту мысль отмел. Ему нельзя было оставаться в этих краях. Следовало идти дальше. Иначе он просто пустит в Таэрверне корни, и обрастет мхом, как отец. Рыцарем при королевском дворе быть, конечно, гораздо лучше, чем управляющим у купца — но это все равно что-то не то. Неправильно оставаться где-то здесь, когда где-то там, за горизонтом, притаился целый мир.
— И сделался зеленый Эринланд пригож и весел, и со всех сторон благолепен, да только не про мою честь, — сказал Гледерик вслух.
— Не очень-то вы оптимистично настроены после столь бурных возлияний, я погляжу, — сказал молодой женский голос у него за спиной.
Гледерик неловко развернулся, едва не вывалившись из окна, и посмотрел на серьезную светловолосую девушку, что незаметно подобралась к нему сзади. Где-то он ее уже видел. Ах да, конечно. Невеста сэра Эдварда. Бывшая невеста, с которой Фэринтайн расстался, сославшись на отсутствие романтических чувств.
— Вы меня простите, — сказал Гледерик, — но сами вы явно новичок относительно выпивки. Как раз на этой стадии и начинают грустить. Меня сейчас дико тянет смотреть на звезды. Вспоминать разные прошлые несчастливо окончившиеся истории. И заодно читать грустные стихи, разумеется, — Дэрри улыбнулся.
Гвенет Уортон села на подоконник, рядом с Гледериком, и накрыла его ладонь своей.
— Почитайте мне грустные стихи, — сказала она настойчиво, пристально глядя юноше в глаза.
Как настоящий джентльмен, он согласился, тем более разных стихов знал достаточно много, и был сейчас как раз в подходящем настроении, чтобы их вспомнить. Гледерик принялся от души декламировать всякого рода лирические вирши, временами искоса поглядывая на внимательно его слушавшую молодую леди.
Примерно после двенадцатого сонета Дэрри осторожно спросил:
— А вы вообще сильно злитесь на лорда Эдварда? Ну, насчет разрыва помолвки и всего такого прочего.
— Я зла на него как черт, — сказала Гвенет, а потом, слегка подумав, вдруг сама с собой не согласилась. — Хотя, все-таки, наверно не очень сильно зла. Все равно это был бы брак по расчету. Потеряла одного Фэринтайна, потеряла сразу следом другого Фэринтайна — невелика потеря, в общем. Вы, кстати, часом не Фэринтайн, кем бы вы ни были? А то про вас много разного говорят.
Нахмурясь, Гледерик принялся вспоминать свою запутанную, в глубь веков уходящую родословную. Про родственные связи с Айтвернами он что-то смутно читал, но на этом его познания в данном вопросе заканчивались.
— Насколько мне известно — все-таки нет, — сообщил Дэрри, осторожно подбирая слова. — Не могу, конечно, поручиться наверняка. Спустя столько-то лет, и это еще учитывая всякие возможные морганатические браки и незаконные связи. Но я все же глубоко сомневаюсь, что мы с сэром Эдвардом состоим в родстве.
— Это хорошо, — выдохнула Гвенет с немалым облегчением. — Я несчастная девица, почти что в беде. Вы — недавно вернувшийся с поля битвы рыцарь. И, вроде бы, довольно храбрый рыцарь. Я одинока и всеми покинута, а у вас все равно нет прекрасной дамы. Луна в небе романтично нам светит. Давайте целоваться, сэр Гледерик. Иначе мы безвозвратно упустим эту ночь.
Дэрри учтиво наклонил голову, картинно прижав ладонь к груди. Он старался держаться с изяществом, полагающимся заправскому аристократу, и ничуть не ударить перед графской дочкой в грязь лицом.
— Я верный слуга вашей милости, дорогая леди, — сказал Гледерик негромко. — Можете на меня рассчитывать.
Все последующие дни потонули в делах и заботах. Новый король вступал на престол в Таэрверне — наследник и потомок прежних Владык Холмов, что уже правили в незапамятные годы здешней страной. Фэринтайны, некогда уступившие корону и Каэр Сиди государям из иных родов, вновь возвращались в родные стены. Леди Кэмерон отреклась в пользу сэра Эдварда от трона, оставшись, впрочем, сама при дворе, окруженная всем положенным ей почетом. Овдовевшая королева не выглядела слишком печальной.
— Мне никогда не требовалась власть, — сказала она спокойно при всех. — Это Хендрик вцепился в нее за обе руки. Ради нее и пал. Мне был нужен только он сам, не его титул. Впрочем, хоть моего мужа не стало, я найду еще, зачем жить. Мне всего два десятка зим, милорды, а когда стукнет три, я уже буду вновь счастлива в браке, — Кэмерон вызывающе усмехнулась, но взгляд ее оставался грустным.
Сэр Эдвард сдержал свое слово — он и в самом деле раздал дворянские титулы многим храбрецам из тех, кто в дни осады защищал город. Эринландское рыцарство полегло почти все — но король сказал, что скоро создаст в стране кавалерию нового типа, которая окажется куда более мобильной и легкой. Отряды эти станут называться драгунскими и гусарскими — подобные им, сказал Эдвард, уже существовали некогда в седую старину. Придется выдать оружейникам заказы на прочные кирасы заместо громоздких лат — заодно разоренным войной мастерским прибавится работы. Казна щедро обещала эту работу оплатить.
Фэринтайн также обещал начал закупать в Венетии огнестрельное оружие. Первые слухи о подобной новинке уже явились с востока вместе с купцами. Для начала планировалось приобрести партию пушек, а там, возможно, аркебузы и мушкеты. Будет их поначалу немного, и они еще не завтра вытеснят арбалет с луком — однако понемногу все-таки начнут теснить.
Незаметно почти для всех начала сменяться эпоха.
С Гарландом в самом деле был заключен мир. Никто на этот раз не стал называть его вечным — но обе стороны обещали придерживаться его условий настолько долго, насколько у них это получится. Эдвард Фэринтайн отпустил домой всех прежде задержанных в Таэрверне пленников, включая Питера Уорвика, сквайра, просидевшего два месяца в темнице. Клифф Рэдгар в свою очередь обещал вернуть дань, полученную от Хендрика летом, а также очистить от своих солдат все территории, захваченные им начиная с битвы на реке Твейн.
Эдвард верил, что Клифф не соврет. Ради победы Рэдгар сделал все, что смог — но когда понял, что этой победы уже не достичь, он предпочел не лить лишнюю кровь и удовлетвориться тем, что имел и раньше.
Эдвард даже не дернулся. Не переменился в лице. Не отвел взгляда. Он совершенно не боялся, и это казалось даже по-своему удивительным. Гилмор, будучи на его месте, боялся.
— Мне никуда не деться, — согласился Фэринтайн покладистым тоном. — Но и вам, госпожа — тоже. Мы, возможно, последние люди в этом мире, умеющие еще хоть как-то колдовать. Я активировал телепортационную машину из подземелий Каэр Сиди. Я вызвал сегодняшний шторм. Я такой же, как ты. Убей меня, Кэран — и останешься совсем одна.
Ее улыбка разлетелась в осколки. Беспощадные пламя и свет, готовые испепелять все на своем пути, бесследно исчезли. Занесенная рука опустилась.
— Ты упомянул новый мир, — сказала Кэран. — Мне не найдется в этом мире места.
— Ты напрасно так думаешь. Ты наследница влиятельного и славного старинного рода, ошибочно считавшегося потерянным. Заяви о себе — и все королевские дворы Срединных Земель охотно тебя примут. Твое происхождение говорит само за себя.
— И что я буду делать при этих дворах? Я там чужая.
— Это верно. Там — чужая. Чужая в Либурне, Толаде, Тимлейне, Кенриайне. Но ты никогда не будешь чужой во Вращающемся Замке. В подземельях Каэр Сиди остались машины — и кто-то должен наконец разобраться в том, как их использовать. Остались книги по магии — и кто-то должен их прочитать. Я пытался сделать это все сам, и не смог. Одному мне не ни за что справиться. Помоги мне, пожалуйста. Нас обоих ждет большая работа.
— Придворная чародейка эринландского короля, — усмехнулась Кэран. — А я-то метила в повелительницы мира.
— Ну, — усмехнулся в ответ Эдвард, — надо же с чего-то начинать.
Кэран немного подумала. С сожалением покачала головой:
— Прости. Вряд ли я смогу оказаться действительно полезна. Я ведь так и не сумела на самом деле пробудить могущество Вращающегося Замка. Столько всего продумала, перепробовала — и все равно не справилась.
— Ну, я ведь тоже не справился. Эта метель не в счет. Я вызвал ее — но я не имею ни малейшего понятия, что делать дальше. Сила отозвалась — а теперь молчит. Как овладеть ей вновь? А может, и нет там никакого особенного могущества. Машины, артефакты и книги остались — а божественного могущества нету. Может, это байка, придуманная невежественными людьми в темные годы. Байка, призванная объяснить те вещи, которые люди тогда просто не могли понять. Всего лишь легенда. Легенда о Вращающемся Замке. Чтобы убедиться наверняка, нам придется проверить. И я предлагаю тебе нечто большее, чем звание придворной чародейки. Я скоро вступаю на трон и королю Эринланда понадобится королева. Я не вижу для себя лучшей кандидатуры, чем ты. Ты целеустремленна, отважна и умна. Ты чертовски красива. И нравишься мне с первой минуты, когда я тебя увидел, хоть мы и сошлись тогда в бою. Но с самых тех пор я не могу тебя забыть, и поэтому предлагаю тебе стать моей женой. Разумеется, ты вправе отказаться. Но я все равно прошу.
— Мне сложно поверить во внезапные чувства ко мне, что у вас, похоже, вспыхнули.
Герцог Фэринтайн немного помолчал, прежде чем ответить. Его глаза чуть посветлели, изменили цвет, из фиолетовых сделавшись льдистыми.
— Дело не в одних только чувствах, — сказал он наконец. — Мой покойный кузен руководствовался чувствами в каждом своем шаге — и швырнул наше государство в едва не оказавшийся погибельным огонь. Мне кажется, человек должен руководствоваться прежде всего разумом. Мой разум говорит мне, этот брак необходим. В большей степени, чем был бы необходим мой брак с леди Кэмерон, хотя соображения политических интересов, казалось бы, требовали именно его. Ты амбициозна, Кэран. Ты стремишься к власти. Сейчас горечь поражения склонила твою голову к земле — но пройдет время, и ты вновь воспрянешь. Тебя можно либо убить, либо дать то, чего ты так рьяно жаждешь. С имеющимися знаниями и навыками, ты слишком полезна — нашей стране, всей земле — чтобы лишать тебя жизни. Поступать так оказалось бы преступлением. Лучше вручить тебе необходимое — в определенной степени, в ограниченной мере. Я разделю с тобой власть, и буду смотреть, распорядишься ли ты ей разумно. Мы станем союзниками, и либо погибнем — либо обретем ту самую славу, о которой мечтал король Хендрик. Славу, что не померкнет в веках.
Кэран молчала на произнесенную Фэринтайном речь очень долго. Наверно, не меньше пяти минут, а то и все десять. Задумчиво отворачивалась то и дело, глядя куда-то вдаль и закусив губу. Ворошила носком окованного сталью сапога мягкий снег.
А потом она внезапно взяла — и сделала шаг вперед. Уткнулась Эдварду лицом в плечо. Закрыла глаза. Гнев и ярость таяли, как тает снег по весне. Подгибались ноги.
Фэринтайн обнял ее и помог не упасть.
После всего вышеописанного состоялся, разумеется, пир на весь мир. Устроен этот пир был в честь победы эринландской армии над гарландской и заключения с Клиффом Рэдгаром прочного мира. И в честь восшествия на престол нового государя. И в честь внезапной для всего королевства помолвки означенного государя с чудесным образом вернувшейся наследницей старинного рода Кэйвенов. Очень много нашлось поводов для празднования — как их все не отметить.
Вино и эль лились рекой, и вечеринка удалась на славу. Тем не менее, где-то ближе к полуночи Гледерик Брейсвер внезапно ощутил, что его карета вот-вот превратится в тыкву.
Не то чтобы званый вечер вышел каким-то неудачным. Напротив, веселье получилось просто отменное. Гости от души отпраздновали избавление от прежних угроз и тягот, нависавших над Эринландом, и бурно радовались началу новой, по всем признакам более благополучной эпохи. Чествовали вдовствующую королеву Кэмерон, показавшую себя в только что закончившейся войне воином куда более славным, чем ее непутевый покойный муж. Поднимали тосты за счастье короля Эдварда с его молодой прекрасной невестой — горделивой и непредсказуемой, как настоящая чародейка из сказки. Восхваляли всех остальных героев минувшей битвы — Эйрана Дэйрина, Остромира, Гленана Кэбри, Джеральда Лейера, Томаса Свона, и прочих, и прочих, и прочих. Не обошли вниманием, конечно, и Гледерика. Юноша строго-настрого запретил друзьям трепаться о его высоком происхождении — но неопределенность его статуса, вкупе с явным благоволением, которое питали к Гледерику король и королева, немедленно придали его персоне еще большей таинственности в глазах общественности.
Чего только не болтали при дворе про Дэрри Брейсвера. То есть про сэра Гледерика, разумеется.
Говорили, что он путешествующий инкогнито чужеземный принц, лумейский или, быть может, иберленский — и вот это как раз было, в каком-то смысле, не так уж и далеко от истины.
Говорили, что он древний чародей тысячи лет от роду, с помощью оккультных заклинаний (а быть может, и путем заключения хитроумных сделок с силами тьмы) заполучивший вечную юность и приведший свою воспитанницу и ученицу, леди Кэран, лорду Эдварду под венец. А заодно и подчинивший себе черной магией волю лорда Эдварда. Ночной тенью нависший над троном.
Говорили, что он незаконнорожденный младший брат Хендрика Грейдана, после тайного соглашения отказавшийся от притязаний на корону. И вроде бы, получивший за такую уступку несметные богатства. Тут Гледерик отчаянно пожалел, что во всей суматохе и в самом деле не догадался выпросить у сэра Эдварда побольше денег — но лишний раз дергаться он уже не хотел. Юноша понимал, что произвел на эринландского короля на удивление благоприятное впечатление, и отчаянно не хотел это впечатление портить.
Иногда связи гораздо полезнее денег. А уж благоволение властителя целой немаленькой страны стоит подороже даже десятка доверху набитых золотом сундуков. Разве нет?
В общем, болтали про Гледерика черте что, хотя и не только про него, конечно. Про будущую венценосную чету сплетничали еще больше. Официально ни Эдвард, ни Кэран пока не объявляли, что владеют какой-либо магией, и, хотя слухи на этот счет все равно курсировали, большинство придворных трепачей, как смог заметить Дэрри, пересказывали подобные слухи без особенной веры в их правдивость. И правда, кто вообще в наш просвещенный век уверует в возвращение сказочного волшебства? Уж явно не образованные люди, какими полагали себя таэрвернские придворные. Тем более, воспользовавшись снятой осадой, либурнские купцы как раз привезли новую модель телескопа, изготовленную мастерами южных земель, и это прихотливое изобретение прочно приковало к себе внимание просвещенной публики.
Как бы там ни было, где-то под вечер Дэрри резко ощутил тоску. Юноша оставил свой кубок с вином недопитым, хлопнул по плечу Гленана, обсуждавшего последние новости с Джеральдом и на удивление прилично себя ведущим Томасом, и тихонько выскользнул из банкетного зала. Двери за спиной Гледерика захлопнулись, прочно оградив его от всеобщего веселья и шума. Юноша пробрался в одну из темных и тихих замковых галерей, настежь распахнул окно и уселся на подоконник, свесив ноги во двор и вдыхая морозный декабрьский воздух. Звезды оставались, как прежде, колючими и далекими, но светили как-то даже по-свойски.
На мгновение Дэрри испытал желание спуститься в Нижний Город и все-таки отыскать там Стефани — но вскорости эту мысль отмел. Ему нельзя было оставаться в этих краях. Следовало идти дальше. Иначе он просто пустит в Таэрверне корни, и обрастет мхом, как отец. Рыцарем при королевском дворе быть, конечно, гораздо лучше, чем управляющим у купца — но это все равно что-то не то. Неправильно оставаться где-то здесь, когда где-то там, за горизонтом, притаился целый мир.
— И сделался зеленый Эринланд пригож и весел, и со всех сторон благолепен, да только не про мою честь, — сказал Гледерик вслух.
— Не очень-то вы оптимистично настроены после столь бурных возлияний, я погляжу, — сказал молодой женский голос у него за спиной.
Гледерик неловко развернулся, едва не вывалившись из окна, и посмотрел на серьезную светловолосую девушку, что незаметно подобралась к нему сзади. Где-то он ее уже видел. Ах да, конечно. Невеста сэра Эдварда. Бывшая невеста, с которой Фэринтайн расстался, сославшись на отсутствие романтических чувств.
— Вы меня простите, — сказал Гледерик, — но сами вы явно новичок относительно выпивки. Как раз на этой стадии и начинают грустить. Меня сейчас дико тянет смотреть на звезды. Вспоминать разные прошлые несчастливо окончившиеся истории. И заодно читать грустные стихи, разумеется, — Дэрри улыбнулся.
Гвенет Уортон села на подоконник, рядом с Гледериком, и накрыла его ладонь своей.
— Почитайте мне грустные стихи, — сказала она настойчиво, пристально глядя юноше в глаза.
Как настоящий джентльмен, он согласился, тем более разных стихов знал достаточно много, и был сейчас как раз в подходящем настроении, чтобы их вспомнить. Гледерик принялся от души декламировать всякого рода лирические вирши, временами искоса поглядывая на внимательно его слушавшую молодую леди.
Примерно после двенадцатого сонета Дэрри осторожно спросил:
— А вы вообще сильно злитесь на лорда Эдварда? Ну, насчет разрыва помолвки и всего такого прочего.
— Я зла на него как черт, — сказала Гвенет, а потом, слегка подумав, вдруг сама с собой не согласилась. — Хотя, все-таки, наверно не очень сильно зла. Все равно это был бы брак по расчету. Потеряла одного Фэринтайна, потеряла сразу следом другого Фэринтайна — невелика потеря, в общем. Вы, кстати, часом не Фэринтайн, кем бы вы ни были? А то про вас много разного говорят.
Нахмурясь, Гледерик принялся вспоминать свою запутанную, в глубь веков уходящую родословную. Про родственные связи с Айтвернами он что-то смутно читал, но на этом его познания в данном вопросе заканчивались.
— Насколько мне известно — все-таки нет, — сообщил Дэрри, осторожно подбирая слова. — Не могу, конечно, поручиться наверняка. Спустя столько-то лет, и это еще учитывая всякие возможные морганатические браки и незаконные связи. Но я все же глубоко сомневаюсь, что мы с сэром Эдвардом состоим в родстве.
— Это хорошо, — выдохнула Гвенет с немалым облегчением. — Я несчастная девица, почти что в беде. Вы — недавно вернувшийся с поля битвы рыцарь. И, вроде бы, довольно храбрый рыцарь. Я одинока и всеми покинута, а у вас все равно нет прекрасной дамы. Луна в небе романтично нам светит. Давайте целоваться, сэр Гледерик. Иначе мы безвозвратно упустим эту ночь.
Дэрри учтиво наклонил голову, картинно прижав ладонь к груди. Он старался держаться с изяществом, полагающимся заправскому аристократу, и ничуть не ударить перед графской дочкой в грязь лицом.
— Я верный слуга вашей милости, дорогая леди, — сказал Гледерик негромко. — Можете на меня рассчитывать.
Эпилог
Все последующие дни потонули в делах и заботах. Новый король вступал на престол в Таэрверне — наследник и потомок прежних Владык Холмов, что уже правили в незапамятные годы здешней страной. Фэринтайны, некогда уступившие корону и Каэр Сиди государям из иных родов, вновь возвращались в родные стены. Леди Кэмерон отреклась в пользу сэра Эдварда от трона, оставшись, впрочем, сама при дворе, окруженная всем положенным ей почетом. Овдовевшая королева не выглядела слишком печальной.
— Мне никогда не требовалась власть, — сказала она спокойно при всех. — Это Хендрик вцепился в нее за обе руки. Ради нее и пал. Мне был нужен только он сам, не его титул. Впрочем, хоть моего мужа не стало, я найду еще, зачем жить. Мне всего два десятка зим, милорды, а когда стукнет три, я уже буду вновь счастлива в браке, — Кэмерон вызывающе усмехнулась, но взгляд ее оставался грустным.
Сэр Эдвард сдержал свое слово — он и в самом деле раздал дворянские титулы многим храбрецам из тех, кто в дни осады защищал город. Эринландское рыцарство полегло почти все — но король сказал, что скоро создаст в стране кавалерию нового типа, которая окажется куда более мобильной и легкой. Отряды эти станут называться драгунскими и гусарскими — подобные им, сказал Эдвард, уже существовали некогда в седую старину. Придется выдать оружейникам заказы на прочные кирасы заместо громоздких лат — заодно разоренным войной мастерским прибавится работы. Казна щедро обещала эту работу оплатить.
Фэринтайн также обещал начал закупать в Венетии огнестрельное оружие. Первые слухи о подобной новинке уже явились с востока вместе с купцами. Для начала планировалось приобрести партию пушек, а там, возможно, аркебузы и мушкеты. Будет их поначалу немного, и они еще не завтра вытеснят арбалет с луком — однако понемногу все-таки начнут теснить.
Незаметно почти для всех начала сменяться эпоха.
С Гарландом в самом деле был заключен мир. Никто на этот раз не стал называть его вечным — но обе стороны обещали придерживаться его условий настолько долго, насколько у них это получится. Эдвард Фэринтайн отпустил домой всех прежде задержанных в Таэрверне пленников, включая Питера Уорвика, сквайра, просидевшего два месяца в темнице. Клифф Рэдгар в свою очередь обещал вернуть дань, полученную от Хендрика летом, а также очистить от своих солдат все территории, захваченные им начиная с битвы на реке Твейн.
Эдвард верил, что Клифф не соврет. Ради победы Рэдгар сделал все, что смог — но когда понял, что этой победы уже не достичь, он предпочел не лить лишнюю кровь и удовлетвориться тем, что имел и раньше.
