Мужчина небрежно сгрёб их ближайшую коробку и, заняв место в центре, вальяжно расположился на кресле с колёсиками.
— Ну-с...— обвёл он молодых людей колким взглядом.— И с кем же имею честь общаться?
— Да мы, в общем...— ответил Лёня, посмотрев на своих приятелей,— просто студенты. Выжить пытаемся.
— Это понятно. А имена-то у вас есть, просто студенты?
— Леонид. Это Валя. А это Толик,— представил примолкших друзей парень.
— Очень приятно, Лёня, Валя и Толя,— незнакомец улыбнулся.— А меня можете звать просто Пётр Петрович.
— Петрович,— тихо повторил и усмехнулся Толик, но мужчина услышал его и тут же нахмурившись, поправил:
— Пётр Петрович. С известного вам времени, я в одиночку управляю работой этого научного учреждения.
— А вы учёный, да?— уточнила Валя, вспомнив о ценном грузе, припрятанном в её рюкзаке.
— В некотором роде.
— А Бориса Сергеевича не знаете?
— Да...— на лице учёного изобразилось лёгкое презрение,— я знаю этого господина.
— Дело в том... Это он сказал нам, что здесь может быть кто-то из его коллег. И что они, возможно, окажут нам помощь.
— Что ж, это была на удивление разумная рекомендация.
— А ещё он просил передать свои записи,— девушка протянула Петру Петровичу толстую тетрадь.
Тот взял её и начал с неохотой листать. И пока учёный переворачивал страницу за страницей, выражение его лица то становилось хмурым, то выражало лёгкое удивление, то края губ искривлялись в иронической ухмылке. Наконец Пётр Петрович отложил записи и задумчиво пробормотал:
— Что ж, тут есть пара интересных идей... Возможно, они помогут мне...
— А что вы собираетесь делать?— спросил Леонид.
— Продолжать свои исследования, естественно.
— Здесь? В такое время?— удивилась Валя.
— А что вас, собственно, так поражает, барышня?— переспросил Пётр Петрович.— Когда для моего интеллекта находится подходящая задача, я занимаюсь её решением.
— Всё ясно! Очередной сумасшедший учёный… Пошли отсюда, пока зомбари не очухались...— разочарованно махнул рукой Толян, и сделал несколько решительных шагов к двери, но остановился, увидев, что приятели его не поддержали.
— Не слишком ли много сумасшедших учёных на один апокалипсис?— расхохотался мужчина.— Вы не находите это странным?
— Я нахожу, что нам нужно как можно быстрее свалить подальше!— уверенно ответил парень.
— Да? И куда же? В пригород? В область? В другой город? Чего ради? Учитывая то, как быстро они размножаются, уже через пару недель нигде не будет безопасно.
— Вы же сказали, что заражения нет,— уточнил Леонид.
— Это не заражение. Это экспансия,— ответил учёный.— И пока что её никто не может даже замедлить.
— Но ведь ситуация должна нормализоваться. С этим начнут бороться...— неуверенно проговорила Валентина.
— Кто, позвольте узнать? Правительство? Спецслужбы? Военные?— на лице Петра Петровича изобразилось выражение усталого скептицизма.— Вы видите их эффективную и организованную работу? Лично я её не наблюдаю. Вероятно, они либо сбежали, либо в панике, либо сами уже превратились в этих тварей...
Мужчина встал, раздосадовано бросил толстую тетрадь на стол, так что она громко шлёпнулась в тишине, и подошёл к окну. Молча заложив руки в карманы, он стоял в ярком пятне солнечного света и смотрел на улицу, где на снегу чернели неподвижные тела.
— Знаете, в чём проблема вашего поколения? У вас нет целей,— вдруг проговорил учёный.— Вы считаете, что ваши личные истории очень важны, но для общей истории они ровным счётом ничего не значат. Вы привыкли, что всё делается как бы само собой. Даже ваши мелкие проблемы решают за вас. И вы уже не способны сделать что-то по-настоящему большое и великое, потому что не видите картину в целом.
Пётр Петрович, прищурился, словно хотел что-то разглядеть вдали за лесом, где клубился желтоватый туман.
— А я вижу это... Мир изменился. Свет поляризуется, колебания становятся когерентными, в воздухе возникают необычные молекулярные агрегаты, всё охлаждается и упорядочивается. Словно кто-то поворачивает термодинамическую стрелу времени вспять...
— Кто-то?— переспросил Леонид.
— Я выразился образно,— Пётр Петрович обернулся и строго посмотрел на студентов.— Разумеется, мы имеем дело не с проявлением чьей-то сверхъестественной воли, а с каким-то природным явлением. Нечто вроде поля вероятности, на фундаментальном уровне влияющего на поведение частиц.
— Но ведь нельзя объяснить всё одними вашими частицами!— воскликнула Валентина.— Вокруг происходит слишком много странного... На меня напала дохлая кошка! Трупы ходят толпами! Они же, блин, двигаются! Они убивают людей! Творится какой-то кошмар!
Леонид осторожно взял девушку за плечо, и она остановилась, громко выдохнув. Кажется, Валентине давно хотелось выговориться.
— А ещё у вас в лесу валяется чья-то отпиленная нога,— уже спокойнее добавила она.
— Это нога... Того, кого надо, нога,— улыбнулся Пётр Петрович.— Хотите знать, как они работают? Я покажу.
в которой современный кинематограф оказывается недооценённым, а неизвестный аниматор устраивает анимацию в красных тонах
Группа молодых людей прошла по тёмному узкому коридору, устланному бордовым ковролином, и через плотно зашторенные двери попала в небольшой душноватый зал.
— Пригласительные?— спросил толстый парень с вьющимися волосами, похожий на распушившийся одуванчик, который сразу же показался Кириллу неприятным.
— Да, пожалуйста,— он достал из кармана своих узких брюк в клетку смартфон и открыл на экране картинку с QR-кодом. Толстяк не без удовольствия считал его камерой своего мобильника и, улыбнувшись лоснящейся от пота физиономией, ответил:
— Проходите, занимайте свободные места.
Зал был уже наполовину полон. Перед экраном, чуть приподнятом на невысоком подиуме, в четыре ряда были расставлены офисные стулья с блестящими ножками. Показ ещё не начался, поэтому в тёплом воздухе, с которым не справлялся дешёвый кондиционер, слышались негромкие разговоры и запах кофе. Обычная атмосфера камерного кинозала при книжном клубе, куда стекалась местная думающая общественность в поисках культурного досуга.
— А давайте после кино зайдём к Серёже,— предложила Оля, устраиваясь на стуле между Кириллом и Настей.— Попробуем настоящий глинтвейн и поиграем в настолки.
— А давайте,— кивнул парень, задумчиво почесав ровно подстриженную в барбершопе бородку.
Удовлетворившись ответом, девушка мельком посмотрела на подругу и, поправив прядь волос, выбившуюся из её ассиметричного каре, забросила ногу на ногу. Сегодня она определённо была довольна собой. Чёрные чуть расклешённые книзу брюки со стрелками идеально подошли к чёрной же безрукавой блузке с рубашечным воротом, а подвязанный под него строгий белый галстук в сочетании с короткой стрижкой создавал некий эклектичный образ эмансипированной девушки в стиле унисекс и женщины вамп образца 30-х годов.
Ещё раз оглядев зал, она утвердилась в мысли, что сегодня была визуально сильнее всех этих занудных задротов, не следящих за собой, и перевела уставший взгляд на экран. Собравшаяся публика, хоть и состояла преимущественно из читающих завсегдатаев книжных магазинов, и правда выглядела довольно разношёрстной. На первом ряду скромно заняла места с краю взрослая пара: женщина в строгом платье и крупный лысеющий мужчина в сиреневой рубашке. Через пару пустых сидений расположились две подружки — классические офисные работницы, корчащие из себя инстаграммных модниц с подкаченными губами и всё никак не умолкающие. По соседству, через несколько никем не примечательных людей, вытянул ноги в проход долговязый парень с длинными вьющимися волосами, напоминающий то ли дизайнера-программиста, то ли гея-байкера. Остальных зрителей Оля просто не успела рассмотреть и оценить, потому что свет окончательно погас и на экране пошли заставки с начальными титрами.
Девушка относилась к авторскому фестивальному кино довольно скептически, хотя и не показывала вида. По крайней мере, Кириллу нравилась подобная дичь, а пронырливая сучка Настя при первой возможности поддерживала этот интерес своими заумными разглагольствованиями о скрытых смыслах, тонком авторском замысле и интересных режиссёрских решениях.
Первая короткометражка о суицидальной влюблённой паре, погибшей накануне свадьбы, была, судя по всему, не понята зрителями или воспринята как комедия, потому что и дебильные офисные подружки и кто-то из заднего ряда весь фильм подхихикивали над репликами героев. Вторая история про мужчину, патологически одержимого мытьём рук оказалась для аудитории более понятной. Но, умудрённая опытом фестивальных показов, Оля знала, что первые картины всегда только разогревочные, а самая жесть начинается ближе к середине. Так произошло и в этот раз.
Начавшись как обычная романтическая история про подростков, сюжет очередной короткометражки вывернул к тому, что белый парень проиграл чернокожей девушке спор, и теперь она, нацепив страпон, заставляет своего молодого человека имитировать исполнение минета в присутствии его друзей. Смешки в зале сменились перешёптываниями. Болтливые пухлогубые девушки с первого ряда, обмениваясь возмущёнными репликами, начали собираться на выход. Взрослая пара, как ни странно, досмотрела фильм со сдержанным интересом, потому как за свою долгую жизнь они, вероятно, видели ещё и не такое. Поблёскивая своими закруглёнными очками в толстой оправе, стервозная Настя начала нащебётывать на ухо Кириллу что-то про «цепко ухваченные фильмом тренды современного толерантного общества».
Тем временем на экране уже начался новый фильм про парочку преступников-психопатов, совершавших ограбления, нарядивших в ростовые костюмы котика и медвежонка. Оля немного нахмурилась, вспомнив, что буквально за пятнадцать минут до начала сеанса они видели в парке такого же человека в костюме лисёнка, который улёгся прямо на лавочке. Девушка предположила тогда, что ему, возможно, стало плохо, но друзья отшутились, что «зверёк просто перебрал или устал на работе», и поспешили в кино.
Внезапный грохот, раздавшийся за спиной, заставил её отвлечься и от картины и от своих размышлений. В первые секунды Оля даже не поверила своим глазам. В дверях стоял человек в костюме с лавочки в парке. Вся его фигура казалась напряжена, как пружина, белый синтетический мех на груди перепачкан кровью, а в мохнатой лапе была зажата тяжёлая медная стойка. Одна из тех, при помощи которых в фойе обычно отгораживали лентой зону кафе от остального пространства книжного магазина. В ногах ряженого лиса валялся пухлый «одуван» с проломленной головой. Перешагнув грузное тело, лисёнок двинулся в зал.
— Неожиданно!— невозмутимо проговорил Кирилл.— Организаторы не упоминали, что кроме фильмов будет ещё и тематический перформанс.
— О, это сейчас в тренде,— не преминула вставить свои «пять копеек» Настя.— Фильм как бы шагает в зал, разрушая четвёртую стену, и, ломая границы между жанрами, создаёт эффект полного погружения.
Однако в следующее мгновения у молодых людей напрочь пропала охота вести искусствоведческие разговоры, ведь вошедший с размаху погрузил свою импровизированную биту в голову лысеющего мужчины. В сторону напомаженных девушек брызнула кровь и кусочки мозга, в ответ последовали истошные крики. Дядька с раскроенным черепом сполз на пол, вторым резким ударом лисёнок отправил к нему его спутницу.
Зрители повскакивали со своих мест, но не решились ринуться к выходу, потому что убийца уверенно преградил им дорогу. Одна из девушек, всё так же продолжая взвизгивать, начала снимать происходящее на телефон, будто камера и всё происходящее на экране, как-то могли оградить её от творившегося в реальности кошмара. Тем временем, лисёнок, не встречая должного сопротивления, с размаху вырубил ещё пару человек. На этот раз удары пришлись наискось, вдавливая внутрь головы проломленные височные кости. Второй оказался не точным, но настолько сильным, что, сорвав с бедолаги кусок волос вместе с кожей, частично скальпировал его и обнажил беловатый череп.
Желая защититься стулом, как щитом, высокий длинноволосый парень попытался сбить нападавшего с ног, но сразу же получил удар металлической дубинкой в колено и со стоном упал в темноту зала. Отпихнув стул ногой, лисёнок добил лежащего парой ударов, и уверенно шагнул в сторону оставшихся зрителей.
— Кирилл! Ну сделай же что-нибудь!— нервически закричала Настя, но растерянный парень только смотрел в оцепенении на медленно надвигавшегося синтетического зверя. Собравшись с мыслями, Оля, сама не ожидая от себя такой решимости, вдруг обеими руками схватила окровавленную дубинку нападавшего и повисла на ней всем своим весом.
— Хватайте его вместе!— только успела выкрикнуть она, как тут же была отброшена в сторону какой-то нечеловеческой силой.
Лисёнок неторопливо взял медную стойку двумя лапами, словно примеряясь, как ему будет удобнее и вдруг с размаху вогнал её прямо в грудь замершему у стены Кириллу. Блестящий шар-набалдашник почти полностью вошёл внутрь его тела, проломив и вжав внутрь сразу несколько рёбер. Захрипев, парень съехал по стенке вниз.
Толкая друг друга и запинаясь за перевёрнутые стулья, зрители наконец-то устремились к выходу. Кто-то упал и на него наступили, кто-то оказался уже совсем близко к спасительной двери, но убийца не намеревался никого отпускать. Методично нанося удары в спины убегающих людей, он продолжал ломать позвоночники и черепа.
Когда Оля открыла глаза, она поняла, что не контролирует и почти не чувствует левую руку, которую, похоже, сломала при падении. Корчась от боли, девушка всё-таки нашла в сумочке длинную позолоченную ручку — её гордость — довольно качественную реплику настоящего «Паркера». Она осторожно поднялась на ноги и через полумрак кинозала увидела пушистую фигуру, нависшую над Настей. Та в испуге сжалась в комок в углу у сцены, прямо под экраном, на котором бородатый скандинав ожесточённо метелил битой здоровенную рыбину. Один взмах медной дубинки, ставшей уже по-настоящему кроваво-красной, и голова соперницы превратилась в бесформенное месиво.
В бессильном отчаянии Оля сделала последний рывок и всадила авторучку прямо в центр рыжей холки. Больше сил у неё ни на что не осталось, и она, потеряв равновесие, упала спиной прямо на экран. Мелькание проектора на миг ослепило девушку. Звуки вокруг словно стихли. Только музыка на финальных титрах пробивалась откуда-то издалека. «Всё... Неужели всё?» — подумала Оля. Вместо ответа на фоне гаснущего проектора появилась здоровая мохнатая голова с нашитыми пластиковыми глазами и окровавленной улыбающейся мордой. В лапе лисёнок сжимал поблёскивающий золотом «Паркер». Этот слабый блеск в полумраке — последнее, что увидела и запомнила девушка, потому что через секунду авторучка несколько раз резко вошла в её глазницы.
в которой майор Захарчук совершает должностное преступление, благодаря чему армия и народ оказываются едины перед лицом общего внешнего врага
Выражая полнейшее непонимание на своём круглом лице, Захарчук снизу вверх уставился на ворвавшегося в отделение бойца. Дежурному, привыкшему к виду щуплых оперов в потёртой гражданке и упитанных начальников-проверяющих в несходящихся на животе кителях, спецназовец казался каким-то великаном.
— Ну-с...— обвёл он молодых людей колким взглядом.— И с кем же имею честь общаться?
— Да мы, в общем...— ответил Лёня, посмотрев на своих приятелей,— просто студенты. Выжить пытаемся.
— Это понятно. А имена-то у вас есть, просто студенты?
— Леонид. Это Валя. А это Толик,— представил примолкших друзей парень.
— Очень приятно, Лёня, Валя и Толя,— незнакомец улыбнулся.— А меня можете звать просто Пётр Петрович.
— Петрович,— тихо повторил и усмехнулся Толик, но мужчина услышал его и тут же нахмурившись, поправил:
— Пётр Петрович. С известного вам времени, я в одиночку управляю работой этого научного учреждения.
— А вы учёный, да?— уточнила Валя, вспомнив о ценном грузе, припрятанном в её рюкзаке.
— В некотором роде.
— А Бориса Сергеевича не знаете?
— Да...— на лице учёного изобразилось лёгкое презрение,— я знаю этого господина.
— Дело в том... Это он сказал нам, что здесь может быть кто-то из его коллег. И что они, возможно, окажут нам помощь.
— Что ж, это была на удивление разумная рекомендация.
— А ещё он просил передать свои записи,— девушка протянула Петру Петровичу толстую тетрадь.
Тот взял её и начал с неохотой листать. И пока учёный переворачивал страницу за страницей, выражение его лица то становилось хмурым, то выражало лёгкое удивление, то края губ искривлялись в иронической ухмылке. Наконец Пётр Петрович отложил записи и задумчиво пробормотал:
— Что ж, тут есть пара интересных идей... Возможно, они помогут мне...
— А что вы собираетесь делать?— спросил Леонид.
— Продолжать свои исследования, естественно.
— Здесь? В такое время?— удивилась Валя.
— А что вас, собственно, так поражает, барышня?— переспросил Пётр Петрович.— Когда для моего интеллекта находится подходящая задача, я занимаюсь её решением.
— Всё ясно! Очередной сумасшедший учёный… Пошли отсюда, пока зомбари не очухались...— разочарованно махнул рукой Толян, и сделал несколько решительных шагов к двери, но остановился, увидев, что приятели его не поддержали.
— Не слишком ли много сумасшедших учёных на один апокалипсис?— расхохотался мужчина.— Вы не находите это странным?
— Я нахожу, что нам нужно как можно быстрее свалить подальше!— уверенно ответил парень.
— Да? И куда же? В пригород? В область? В другой город? Чего ради? Учитывая то, как быстро они размножаются, уже через пару недель нигде не будет безопасно.
— Вы же сказали, что заражения нет,— уточнил Леонид.
— Это не заражение. Это экспансия,— ответил учёный.— И пока что её никто не может даже замедлить.
— Но ведь ситуация должна нормализоваться. С этим начнут бороться...— неуверенно проговорила Валентина.
— Кто, позвольте узнать? Правительство? Спецслужбы? Военные?— на лице Петра Петровича изобразилось выражение усталого скептицизма.— Вы видите их эффективную и организованную работу? Лично я её не наблюдаю. Вероятно, они либо сбежали, либо в панике, либо сами уже превратились в этих тварей...
Мужчина встал, раздосадовано бросил толстую тетрадь на стол, так что она громко шлёпнулась в тишине, и подошёл к окну. Молча заложив руки в карманы, он стоял в ярком пятне солнечного света и смотрел на улицу, где на снегу чернели неподвижные тела.
— Знаете, в чём проблема вашего поколения? У вас нет целей,— вдруг проговорил учёный.— Вы считаете, что ваши личные истории очень важны, но для общей истории они ровным счётом ничего не значат. Вы привыкли, что всё делается как бы само собой. Даже ваши мелкие проблемы решают за вас. И вы уже не способны сделать что-то по-настоящему большое и великое, потому что не видите картину в целом.
Пётр Петрович, прищурился, словно хотел что-то разглядеть вдали за лесом, где клубился желтоватый туман.
— А я вижу это... Мир изменился. Свет поляризуется, колебания становятся когерентными, в воздухе возникают необычные молекулярные агрегаты, всё охлаждается и упорядочивается. Словно кто-то поворачивает термодинамическую стрелу времени вспять...
— Кто-то?— переспросил Леонид.
— Я выразился образно,— Пётр Петрович обернулся и строго посмотрел на студентов.— Разумеется, мы имеем дело не с проявлением чьей-то сверхъестественной воли, а с каким-то природным явлением. Нечто вроде поля вероятности, на фундаментальном уровне влияющего на поведение частиц.
— Но ведь нельзя объяснить всё одними вашими частицами!— воскликнула Валентина.— Вокруг происходит слишком много странного... На меня напала дохлая кошка! Трупы ходят толпами! Они же, блин, двигаются! Они убивают людей! Творится какой-то кошмар!
Леонид осторожно взял девушку за плечо, и она остановилась, громко выдохнув. Кажется, Валентине давно хотелось выговориться.
— А ещё у вас в лесу валяется чья-то отпиленная нога,— уже спокойнее добавила она.
— Это нога... Того, кого надо, нога,— улыбнулся Пётр Петрович.— Хотите знать, как они работают? Я покажу.
Глава 21. Лисёнок
в которой современный кинематограф оказывается недооценённым, а неизвестный аниматор устраивает анимацию в красных тонах
Группа молодых людей прошла по тёмному узкому коридору, устланному бордовым ковролином, и через плотно зашторенные двери попала в небольшой душноватый зал.
— Пригласительные?— спросил толстый парень с вьющимися волосами, похожий на распушившийся одуванчик, который сразу же показался Кириллу неприятным.
— Да, пожалуйста,— он достал из кармана своих узких брюк в клетку смартфон и открыл на экране картинку с QR-кодом. Толстяк не без удовольствия считал его камерой своего мобильника и, улыбнувшись лоснящейся от пота физиономией, ответил:
— Проходите, занимайте свободные места.
Зал был уже наполовину полон. Перед экраном, чуть приподнятом на невысоком подиуме, в четыре ряда были расставлены офисные стулья с блестящими ножками. Показ ещё не начался, поэтому в тёплом воздухе, с которым не справлялся дешёвый кондиционер, слышались негромкие разговоры и запах кофе. Обычная атмосфера камерного кинозала при книжном клубе, куда стекалась местная думающая общественность в поисках культурного досуга.
— А давайте после кино зайдём к Серёже,— предложила Оля, устраиваясь на стуле между Кириллом и Настей.— Попробуем настоящий глинтвейн и поиграем в настолки.
— А давайте,— кивнул парень, задумчиво почесав ровно подстриженную в барбершопе бородку.
Удовлетворившись ответом, девушка мельком посмотрела на подругу и, поправив прядь волос, выбившуюся из её ассиметричного каре, забросила ногу на ногу. Сегодня она определённо была довольна собой. Чёрные чуть расклешённые книзу брюки со стрелками идеально подошли к чёрной же безрукавой блузке с рубашечным воротом, а подвязанный под него строгий белый галстук в сочетании с короткой стрижкой создавал некий эклектичный образ эмансипированной девушки в стиле унисекс и женщины вамп образца 30-х годов.
Ещё раз оглядев зал, она утвердилась в мысли, что сегодня была визуально сильнее всех этих занудных задротов, не следящих за собой, и перевела уставший взгляд на экран. Собравшаяся публика, хоть и состояла преимущественно из читающих завсегдатаев книжных магазинов, и правда выглядела довольно разношёрстной. На первом ряду скромно заняла места с краю взрослая пара: женщина в строгом платье и крупный лысеющий мужчина в сиреневой рубашке. Через пару пустых сидений расположились две подружки — классические офисные работницы, корчащие из себя инстаграммных модниц с подкаченными губами и всё никак не умолкающие. По соседству, через несколько никем не примечательных людей, вытянул ноги в проход долговязый парень с длинными вьющимися волосами, напоминающий то ли дизайнера-программиста, то ли гея-байкера. Остальных зрителей Оля просто не успела рассмотреть и оценить, потому что свет окончательно погас и на экране пошли заставки с начальными титрами.
Девушка относилась к авторскому фестивальному кино довольно скептически, хотя и не показывала вида. По крайней мере, Кириллу нравилась подобная дичь, а пронырливая сучка Настя при первой возможности поддерживала этот интерес своими заумными разглагольствованиями о скрытых смыслах, тонком авторском замысле и интересных режиссёрских решениях.
Первая короткометражка о суицидальной влюблённой паре, погибшей накануне свадьбы, была, судя по всему, не понята зрителями или воспринята как комедия, потому что и дебильные офисные подружки и кто-то из заднего ряда весь фильм подхихикивали над репликами героев. Вторая история про мужчину, патологически одержимого мытьём рук оказалась для аудитории более понятной. Но, умудрённая опытом фестивальных показов, Оля знала, что первые картины всегда только разогревочные, а самая жесть начинается ближе к середине. Так произошло и в этот раз.
Начавшись как обычная романтическая история про подростков, сюжет очередной короткометражки вывернул к тому, что белый парень проиграл чернокожей девушке спор, и теперь она, нацепив страпон, заставляет своего молодого человека имитировать исполнение минета в присутствии его друзей. Смешки в зале сменились перешёптываниями. Болтливые пухлогубые девушки с первого ряда, обмениваясь возмущёнными репликами, начали собираться на выход. Взрослая пара, как ни странно, досмотрела фильм со сдержанным интересом, потому как за свою долгую жизнь они, вероятно, видели ещё и не такое. Поблёскивая своими закруглёнными очками в толстой оправе, стервозная Настя начала нащебётывать на ухо Кириллу что-то про «цепко ухваченные фильмом тренды современного толерантного общества».
Тем временем на экране уже начался новый фильм про парочку преступников-психопатов, совершавших ограбления, нарядивших в ростовые костюмы котика и медвежонка. Оля немного нахмурилась, вспомнив, что буквально за пятнадцать минут до начала сеанса они видели в парке такого же человека в костюме лисёнка, который улёгся прямо на лавочке. Девушка предположила тогда, что ему, возможно, стало плохо, но друзья отшутились, что «зверёк просто перебрал или устал на работе», и поспешили в кино.
Внезапный грохот, раздавшийся за спиной, заставил её отвлечься и от картины и от своих размышлений. В первые секунды Оля даже не поверила своим глазам. В дверях стоял человек в костюме с лавочки в парке. Вся его фигура казалась напряжена, как пружина, белый синтетический мех на груди перепачкан кровью, а в мохнатой лапе была зажата тяжёлая медная стойка. Одна из тех, при помощи которых в фойе обычно отгораживали лентой зону кафе от остального пространства книжного магазина. В ногах ряженого лиса валялся пухлый «одуван» с проломленной головой. Перешагнув грузное тело, лисёнок двинулся в зал.
— Неожиданно!— невозмутимо проговорил Кирилл.— Организаторы не упоминали, что кроме фильмов будет ещё и тематический перформанс.
— О, это сейчас в тренде,— не преминула вставить свои «пять копеек» Настя.— Фильм как бы шагает в зал, разрушая четвёртую стену, и, ломая границы между жанрами, создаёт эффект полного погружения.
Однако в следующее мгновения у молодых людей напрочь пропала охота вести искусствоведческие разговоры, ведь вошедший с размаху погрузил свою импровизированную биту в голову лысеющего мужчины. В сторону напомаженных девушек брызнула кровь и кусочки мозга, в ответ последовали истошные крики. Дядька с раскроенным черепом сполз на пол, вторым резким ударом лисёнок отправил к нему его спутницу.
Зрители повскакивали со своих мест, но не решились ринуться к выходу, потому что убийца уверенно преградил им дорогу. Одна из девушек, всё так же продолжая взвизгивать, начала снимать происходящее на телефон, будто камера и всё происходящее на экране, как-то могли оградить её от творившегося в реальности кошмара. Тем временем, лисёнок, не встречая должного сопротивления, с размаху вырубил ещё пару человек. На этот раз удары пришлись наискось, вдавливая внутрь головы проломленные височные кости. Второй оказался не точным, но настолько сильным, что, сорвав с бедолаги кусок волос вместе с кожей, частично скальпировал его и обнажил беловатый череп.
Желая защититься стулом, как щитом, высокий длинноволосый парень попытался сбить нападавшего с ног, но сразу же получил удар металлической дубинкой в колено и со стоном упал в темноту зала. Отпихнув стул ногой, лисёнок добил лежащего парой ударов, и уверенно шагнул в сторону оставшихся зрителей.
— Кирилл! Ну сделай же что-нибудь!— нервически закричала Настя, но растерянный парень только смотрел в оцепенении на медленно надвигавшегося синтетического зверя. Собравшись с мыслями, Оля, сама не ожидая от себя такой решимости, вдруг обеими руками схватила окровавленную дубинку нападавшего и повисла на ней всем своим весом.
— Хватайте его вместе!— только успела выкрикнуть она, как тут же была отброшена в сторону какой-то нечеловеческой силой.
Лисёнок неторопливо взял медную стойку двумя лапами, словно примеряясь, как ему будет удобнее и вдруг с размаху вогнал её прямо в грудь замершему у стены Кириллу. Блестящий шар-набалдашник почти полностью вошёл внутрь его тела, проломив и вжав внутрь сразу несколько рёбер. Захрипев, парень съехал по стенке вниз.
Толкая друг друга и запинаясь за перевёрнутые стулья, зрители наконец-то устремились к выходу. Кто-то упал и на него наступили, кто-то оказался уже совсем близко к спасительной двери, но убийца не намеревался никого отпускать. Методично нанося удары в спины убегающих людей, он продолжал ломать позвоночники и черепа.
Когда Оля открыла глаза, она поняла, что не контролирует и почти не чувствует левую руку, которую, похоже, сломала при падении. Корчась от боли, девушка всё-таки нашла в сумочке длинную позолоченную ручку — её гордость — довольно качественную реплику настоящего «Паркера». Она осторожно поднялась на ноги и через полумрак кинозала увидела пушистую фигуру, нависшую над Настей. Та в испуге сжалась в комок в углу у сцены, прямо под экраном, на котором бородатый скандинав ожесточённо метелил битой здоровенную рыбину. Один взмах медной дубинки, ставшей уже по-настоящему кроваво-красной, и голова соперницы превратилась в бесформенное месиво.
В бессильном отчаянии Оля сделала последний рывок и всадила авторучку прямо в центр рыжей холки. Больше сил у неё ни на что не осталось, и она, потеряв равновесие, упала спиной прямо на экран. Мелькание проектора на миг ослепило девушку. Звуки вокруг словно стихли. Только музыка на финальных титрах пробивалась откуда-то издалека. «Всё... Неужели всё?» — подумала Оля. Вместо ответа на фоне гаснущего проектора появилась здоровая мохнатая голова с нашитыми пластиковыми глазами и окровавленной улыбающейся мордой. В лапе лисёнок сжимал поблёскивающий золотом «Паркер». Этот слабый блеск в полумраке — последнее, что увидела и запомнила девушка, потому что через секунду авторучка несколько раз резко вошла в её глазницы.
Глава 22. Осада
в которой майор Захарчук совершает должностное преступление, благодаря чему армия и народ оказываются едины перед лицом общего внешнего врага
Выражая полнейшее непонимание на своём круглом лице, Захарчук снизу вверх уставился на ворвавшегося в отделение бойца. Дежурному, привыкшему к виду щуплых оперов в потёртой гражданке и упитанных начальников-проверяющих в несходящихся на животе кителях, спецназовец казался каким-то великаном.
