— Да уж…
Минут на пять они призадумались.
— Погоди! А как насчёт озера? Вода, правда, холодная… Улит вон сбежал в тёплые страны…
Но оказалось, температура для амфибриона — полная ерунда.
Мир уже радостно потирал руки:
— Подходящую внешнюю среду наша амфибия зараз себе наколдует, пользуясь силой источника. Главное, чтобы в её распоряжении была вода...
Решили, постановили, оделись и понеслись, размахивая, вроде как даже слегка нагревшейся колбой.
— Сейчас-сейчас мы тебя на новое место пристроим!
— Будешь сыром в масле кататься!
— Погоди! А при чем здесь сыр?
— Притом же, причём и масло…, — разъяснять подробности Жозеф не собирался, — Того гляди, наши вернутся, к инициативе приколеблются… А животинке теперь что? Весь век в колбе коротать? Тогда чем мы лучше того самого школьного мага?
В таком приподнято воинственном настроении парни выплеснули дождавшуюся своего счастья амфибию в глубину студёной воды, присели на корточки и принялись ждать.
Окоченевшая к чертям амфибия ждала вместе с ними, мелко трясясь, но даже не догадываясь, что для подогрева этой самой воды ей нужно делать.
******************
Испорченное настроение — это вам не серые клетки. Пусть медленно, но восстанавливается.
Если первую часть пути домой я вызывающе молчала, поголовно дуясь на всех и вся, то во второй наконец разродилась. Правда, не ребёнком, а вопросом:
— Послушай, Алисия, а ты готовить случайно не умеешь?
Но что получила равнодушный ответ:
— Случайно нет, — она нехотя оторвалась от окна, перестав считать встречные машины, — Сама ведь знаешь! В нашем мире у каждого — полутелесные слуги. У моих родителей например работает настоящий придворный повар. Готовил в своё время родовитым магам, да королям. За него знаешь была какая драка? Желающие под храмом дневали и ночевали, поджидая, когда вылетит душа. А тот, кто не успел, тот без повара остался...
— То есть получается, вы нагло порабощаете умерших? — не смог не вставить свой любопытный нос в наш разговор Штефан.
Но Алисию правда не смущала:
— Ну допустим порабощаем! Что тут такого? На души с вылета и до самого ухода официально открыта охота.
— А тебе самой-то не страшно? — навалились мы не неё, — Вот так кто-нибудь после смерти подловит...
Только та мыслила непробиваемо:
— А кому меня ловить? Я ведь — не какой-нибудь медиум или повар. От меня в посмертии толку мало.
Что называется, попробуй с такой поговорить. Она ещё не то про эксплуатацию душ расскажет. Хотя с другой стороны, если представить кого-то в своём подчинении, аж завидки берут...
— Эх, мне бы хоть завалящего повара..., — обратилась я беспомощно к пропыленному лобовому стеклу.
Только на этот раз не оно, а Алисия меня успокоила:
— Так в чем же проблема? Попроси хоть Саву, хоть брата. Они тебе мгновенно какую-нибудь приблудную душу наколдуют. Благо, Вир — рядом. Лови, да лови...
А ведь действительно...
Я уже собралась идее порадоваться, как вдруг Штефан подчистую обломил весь кайф:
— Точно-точно! Попроси Саву или братца. Они тебе на пару каких-нибудь казематников наловят, быстро пристроив поварами на кухню. Плевать, что злодеи или там душители! Главное — чтобы кашу умели варить.
Мимоходом искромсал такую хорошую идею! Как тут не взвыть принародно в голос:
— Ах, ему, видите ли, казематники не нравятся! Тогда сам вари свою идиотскую кашу! А я не собираюсь всю жизнь обслуживать ваш пиратский корабль! Нет у меня сил на такое количество!
Но не успела толком распалиться, как громко тренькнул мобильный звонок прямо в гущу нашего разговора. Штефан отчего-то резко напрягся, попросил:
— Арин, сними! Может важное по работе...
— Хм... И они конечно шлют тебе эсэмески? — разблокировав, раскрыла входящие, чтобы вслух прочитать, с каждым слогом все больше удивляясь, — “Уважаемый господин Штайн, добро пожаловать к нам на борт. Команда “Люфтханса” рада приветствовать вас на однопересадочном рейсе по маршруту Москва-Берлин-Бремен..." Что? Какая Москва? Какой Бремен? — ничего не понимая, прочитанному не веря, не догоняя за всем этим дурдомом своим расслабленным умом, я все ещё недоверчиво глядела на Штефана.
Он между тем уже успел съехать на обочину, спешно вырубив мотор, забегал по рулю беспокойными пальцами. Нехотя, с трудом выдавил объяснение:
— Ты уж прости меня, птичка... Но в делах любви хороши любые методы, — секунду помолчал и под дых ударом, — Я пригласил твоих родителей к нам на Рождество...
— Что? Родителей? Зачем? — абсурдность услышанного не вмещалась в чуть припорошеный снегом предпраздничный день. Я переспросила осторожно, — Ты наверно шутишь?
Прокашлявшись он ответил:
— Увы, птичка. Это чистая правда. Сегодня вечером они прилетают...
Лучше бы он этого не говорил! Лучше бы он вообще не говорил ничего! Нет, не так! Лучше бы он никогда ничего не делал, начиная со дня нашего знакомства! А ещё лучше — чтобы в своё время, не заглядывая, мимо турбюро прошёл. Принесло мне его на глупую голову.
От понимания последнего ярость вспыхнула в груди. Руки отчаянно похолодели. Тело будто струной выгнулось, всё ещё прикованное ремнём к сиденью. Изгибаясь в удавке этого ремня я вдруг внезапно почувствовала магию — не свою, не проклятийную, магию нашего с магом не рождённого ребёнка. Только была она не светлой, а сумрачной, отчаянно полуночной, как мрачные лабиринты далёкого подземелья в глубине мира Недушей.
Эта странная магия плескалась во мне, пенно шипела, пока наконец не достигла краёв. Сырым чужим голосом я спросила мужа:
— На сколько же ты их пригласил?
Он, казалось, не ожидал от меня такого спокойствия. Медленно, осторожно ответил:
— На две недели, — незаметно нащупал дверную ручку, явно не доверяя установившейся тишине, но выскочить наружу не хватило времени.
— Ах, на две.., — решение созрело мгновенно, — Тогда, милый, поступим по справедливости, — пальцы накрепко вцепились в его коленку, чтобы о побеге даже думать не смел. — Уверена, остальные тоже будут рады знакомству с тестем и тёщей, — наклонилась к нему чуть ближе, — Но поскольку родители знают тебя в лицо и даже слыхом не слыхивали про многомужество, придётся тебе на время поделиться с другими рыцарями внешностью.
Он разом на сиденье осел:
— Как это?
— А вот так. Приедем — увидишь. А сейчас гони! — закрыла глаза, настроилась мыслями на волну Яня, — Где ты, мелкокалиберный прохвост?
Тот вроде как не слишком обрадовался:
— Чего тебе хозяйка?
А голос такой, будто его от важнейших дел отвлекают.
— Может я тебе, прохиндей, мешаю? Может лучше на неделе позвонить? То есть по черепушке отменталить?
Янь сразу уловил размеры хозяйской злости, проблеял просительно:
— Пожалуй на неделе не надо. Сейчас только с важными делами разберусь...
Меня прямо до комариного зуда удивило, что там у придворного за архиважнейшие дела:
— Если не секрет, с кем ты и чем там занимаешься?
А из среднего уха:
— Увы. Секрет, — отбрехнулся и бросил трубку.
Ну я тебе покажу, мелкий голохвостый вредитель!
Вообще-то прежде чем с магией в контакт входить, было бы неплохо порасспросить Яня. Но раз вилла все ближе, а рогатый наставник, если верить ощущениям, все дальше придётся обойтись своими не обученными силами. Лишь бы только такая активность ребёнку не помешала.
Напряглась, сконцентрировалась, представив нашу рыцарскую команду в виде эдакого дракона с четырьмя разнокалиберными головами, глупо хихикнула, но обезобразить их внешностью Штефана не успела. Поскольку в подкорку прокрался теперь уже вполне себе реальный голос:
— Послушай, Арина! А разве в вашем мире беременным можно вот так безнаказанно колдовать?
— Погоди! Что значит "безнаказанно"?
Меня не то, чтобы взволновал странный вопрос Алисии, просто захотелось узнать детали:
— А что, есть миры, где вера или правительство это запрещают?
И услышала:
— Причём здесь правительство? Разве у вас за беременными не наблюдают лекари? А если все-таки наблюдают, то почему тебе твой не сказал, что колдовство на последнем сроке истощает ауру ребёнка?
Вот так ненавязчиво, но крайне жестоко я узнала:
— Значит магическое самоуправство теперь до родов откладывается? — Штефан вроде как даже на водительском сиденье подрос.
Зато меня от страха задним числом скукожило:
— И как же мне теперь из расставленной им ловушки без магии выбираться? — покосилась на улыбающегося предателя, осторожно сама себя спросила, — А если не слишком сильно зарядить уже проверенным проклятием?
Но обидчик поблажки не давал:
— Слышь, Алисия, проклятье — это тоже колдовство?
Та нагло поддакнула:
— А как же!
Вот тут я и поняла, что грядёт первостатейная крышка.
— И что же мне теперь? Предъявить весь этот бардак родителям? — в желудке от предчувствия похолодело, — Так они меня на пожизненно в Германию выселят без права звонить и появляться. Или всех охапкой в отпуск услать? — мысль показалась приятно-навязчивой. Если бы не самодовольная гримаса Штефана за компанию с твёрдой догадкой, — Не уедут ведь...
На этом, к сожалению, умные идеи закончились, а глупые вместе с машиной, посигналив, свернули на родную парковку. Как говорится "приехали"...
********************
Не все мечты проходят испытание реальностью, а некоторые так даже исполняются с единственной целью — сделать нам плохо.
Так было с Лёшкой. Он начал довольно быстро жалеть, что повёлся на поводу у какого-то там духа, наобещавшего с три короба: и дом, и гарем, и остальные блага в придачу. Но с исполнением не спешившего.
— Ты тут не толчись пока! — велел тот, — Поживи для начала в заброшенном Аглаином доме. А я, как только с делами справлюсь, сам сразу к вам прилечу и все удобства скопом предоставлю.
Проклятый проходимец! Полчаса проблуждав по заброшенному кладбищу, они наконец обнаружили прогнившую калитку, ведущую в заснеженный огород. Продрались сквозь сугробы ещё нетоптанного снега, насобирав его полные ботинки, матерясь одновременно на земном и иномирном, вышли на пустынный задний двор.
При всем при этом озлобевшая до звериного состояния Лешкина спутница крайне затрудняла их без того нелёгкий поход. Царапалась, кусалась, при случае норовила поставить подножку, чтобы, пользуясь суматохой, удрать. Чем ей не нравится их общий план, Лешке было не понятно.
— Ну что же ты все кобелишься? Сказал же — на шаг от себя не пущу! Заканчивай брыкаться! —
когда после третьего предупреждения реакции не последовало, пришлось связать чертовке руки. Когда это тоже не помогло, пригрозил, — Если не перестанешь дурить, окуну тебя в Аглаин колодец.
Странно, но шуточная угроза подействовала. Арина-Криспина-по-совместительству-Сонька, зажав в связанных руках — судя по всему — крайне ценную переноску, понуро потрусила к распахнутым на продув, но вполне себе невредимым задним дверям. На секунду Лешке стало ее даже жалко. Не слишком, слегка. Зато за порогом жалость к другим закончилась, а к себе началась.
Дом был разграблен пусть не подчистую, но катастрофально. Основное прихватили хозяева, до остального добрались местные. Выкрученные лампочки, размонтированные розетки, мумифицированные объедки, подсохшие экскременты на полу. При виде такого банкета Арина встала, как вкопанная. Лёшка только грубо выругался. Кот в переноске заныл.
— Выпусти ты его что ль? Может до ветра животинке нужно? — он даже сам удивился наплыву сочувствия к четверолапому. Вроде с детства котов не любил... А тут прямо судьбой озаботился.
От таких предложений спутница нахмурилась:
— Да ведь сбежит! Знаю я этого беспокойного. Целый месяц сидел при чертятах кормильцем...
— Это при каких ещё чертятах? — не поверив своим ушам, Лёшка склонился поближе к переноске. В сгустившихся сумерках за пластиковой сеткой зверски поблёскивала пара зелёных глаз, а в придачу к ним — шесть кроваво-красных. Болотными звёздочками. Парню стало не по себе, — Неужто взаправду черти?
Из переноски эхом откликнулось:
— Челти!
— Челти!
— Взаплавду челти! — мелкими писклявыми голосами.
Лешку аж недоверием подбросило. Хотя какое тут недоверие? Сам ведь недавно у демонов гостевал.
— Ладно… Значит взял жену с чертями, — подвёл он итог.
— Какую ещё жену? — Арина в который раз разъярилась.
Подальше от побегов и прочего греха парень решил поселить спутницу в кладовку. Комнат в доме у ведьмы — немерено, да только почти все с окнами. Разве только небольшая каморка справа от кухни. Втолкнул сопротивляющуюся девушку в глубину:
— Посиди здесь! А я дом обследую! — отыскал в спальне почти новый, частично изгвазданный матрас, втащил в крошечную комнатушку, велел, — Спать будешь тут. А кота из переноски выпусти! Я все двери запер. Пусть по дому послоняется. Глядишь, распугает бесхозно подселившихся мышей.
При упоминании последних Арина сразу пошла на попятную:
— Ну, разве только ради мышей, — посокрушалась, — Кормить этого упыря нечем. Так что пусть сам себя кормит.
Вытащенный из переноски, Васька радостно взмуркнул, секундно затряс ушами, вспенился шерстью и с готовностью юркнул в домашнюю глубину. Ну а Лешка устроился на покрывале под дверью, на всякий случай предупредив:
— Даже не думай бежать! Все равно найду! Только потом сто раз пожалеешь, — уточнил для проформы, — Это я с виду такой добрый, а как поднимусь!
Кажется, спутница поверила. Свернулась в углу, накрыв себя и переноску предложенным для согрева одеялом, повозилась, сонно пробормотала:
— Деревянный. Как есть деревянный, — а через пару минут, судя по звукам, уже спала...
Ну и хорошо. Ну и ладно...
Для хороших новостей нет неподходящего времени, ну а с плохими тем более — нет терпения ждать. Прямо будто злодей какой меня за язык дёргает, тянет.
— Ребята, представляете, что наш полицай учудил? Тайком от остальных пригласил в гости моих родителей. И они сегодня вечером прилетают, — выпалила я, только переступив порог прихожей. Сокрушённо оглядела разруху, оценила, утёрлась, всхлипнула, окатив всех своей беспомощностью, — Что делать-то будем? — плюхнулась обессиленно на ближайшую лестничную ступеньку, поскольку больше приземлиться было некуда. Полный послевоенный развал.
На полу ровно по центру коридора, указывая макушкой на вход, лежала приготовленная для обувания рождественская ёлка. Дитер как раз намеревался натянуть на неё металлическую галошу. Карл уже почти размахнулся топором, то есть его тыльной, безопасной частью. Ну а маг с коробкой украшений в руках с любопытством, но сохраняя некоторое расстояние, наблюдал за процессом из распахнутых смежных дверей.
В общем, пришлась новость под руки... Причём под все сразу.
Услыхав такое, Дитер от неожиданности выронил приготовленную галошу, но ещё до того, как она плюхнулась на пол, Карл саданул по ней обухом. С неслабой подачи та отчаянно завертелась, чуть подпрыгнула, предательски отрикошетила к магу. Получив два кило на ногу он отчаянно взвыл:
— Да что же вы, бл*ди? Не видите? Я босиком!
Но прежде чем коробка звонко ухнула на пол, кто-то беременный и наивный окончательно понял:
— Хана нам! Хана! Родители едут. А в доме и постели — бардак. К тому же какая-то тварь за моей спиной обучила
Минут на пять они призадумались.
— Погоди! А как насчёт озера? Вода, правда, холодная… Улит вон сбежал в тёплые страны…
Но оказалось, температура для амфибриона — полная ерунда.
Мир уже радостно потирал руки:
— Подходящую внешнюю среду наша амфибия зараз себе наколдует, пользуясь силой источника. Главное, чтобы в её распоряжении была вода...
Решили, постановили, оделись и понеслись, размахивая, вроде как даже слегка нагревшейся колбой.
— Сейчас-сейчас мы тебя на новое место пристроим!
— Будешь сыром в масле кататься!
— Погоди! А при чем здесь сыр?
— Притом же, причём и масло…, — разъяснять подробности Жозеф не собирался, — Того гляди, наши вернутся, к инициативе приколеблются… А животинке теперь что? Весь век в колбе коротать? Тогда чем мы лучше того самого школьного мага?
В таком приподнято воинственном настроении парни выплеснули дождавшуюся своего счастья амфибию в глубину студёной воды, присели на корточки и принялись ждать.
Окоченевшая к чертям амфибия ждала вместе с ними, мелко трясясь, но даже не догадываясь, что для подогрева этой самой воды ей нужно делать.
******************
Испорченное настроение — это вам не серые клетки. Пусть медленно, но восстанавливается.
Если первую часть пути домой я вызывающе молчала, поголовно дуясь на всех и вся, то во второй наконец разродилась. Правда, не ребёнком, а вопросом:
— Послушай, Алисия, а ты готовить случайно не умеешь?
Но что получила равнодушный ответ:
— Случайно нет, — она нехотя оторвалась от окна, перестав считать встречные машины, — Сама ведь знаешь! В нашем мире у каждого — полутелесные слуги. У моих родителей например работает настоящий придворный повар. Готовил в своё время родовитым магам, да королям. За него знаешь была какая драка? Желающие под храмом дневали и ночевали, поджидая, когда вылетит душа. А тот, кто не успел, тот без повара остался...
— То есть получается, вы нагло порабощаете умерших? — не смог не вставить свой любопытный нос в наш разговор Штефан.
Но Алисию правда не смущала:
— Ну допустим порабощаем! Что тут такого? На души с вылета и до самого ухода официально открыта охота.
— А тебе самой-то не страшно? — навалились мы не неё, — Вот так кто-нибудь после смерти подловит...
Только та мыслила непробиваемо:
— А кому меня ловить? Я ведь — не какой-нибудь медиум или повар. От меня в посмертии толку мало.
Что называется, попробуй с такой поговорить. Она ещё не то про эксплуатацию душ расскажет. Хотя с другой стороны, если представить кого-то в своём подчинении, аж завидки берут...
— Эх, мне бы хоть завалящего повара..., — обратилась я беспомощно к пропыленному лобовому стеклу.
Только на этот раз не оно, а Алисия меня успокоила:
— Так в чем же проблема? Попроси хоть Саву, хоть брата. Они тебе мгновенно какую-нибудь приблудную душу наколдуют. Благо, Вир — рядом. Лови, да лови...
А ведь действительно...
Я уже собралась идее порадоваться, как вдруг Штефан подчистую обломил весь кайф:
— Точно-точно! Попроси Саву или братца. Они тебе на пару каких-нибудь казематников наловят, быстро пристроив поварами на кухню. Плевать, что злодеи или там душители! Главное — чтобы кашу умели варить.
Мимоходом искромсал такую хорошую идею! Как тут не взвыть принародно в голос:
— Ах, ему, видите ли, казематники не нравятся! Тогда сам вари свою идиотскую кашу! А я не собираюсь всю жизнь обслуживать ваш пиратский корабль! Нет у меня сил на такое количество!
Но не успела толком распалиться, как громко тренькнул мобильный звонок прямо в гущу нашего разговора. Штефан отчего-то резко напрягся, попросил:
— Арин, сними! Может важное по работе...
— Хм... И они конечно шлют тебе эсэмески? — разблокировав, раскрыла входящие, чтобы вслух прочитать, с каждым слогом все больше удивляясь, — “Уважаемый господин Штайн, добро пожаловать к нам на борт. Команда “Люфтханса” рада приветствовать вас на однопересадочном рейсе по маршруту Москва-Берлин-Бремен..." Что? Какая Москва? Какой Бремен? — ничего не понимая, прочитанному не веря, не догоняя за всем этим дурдомом своим расслабленным умом, я все ещё недоверчиво глядела на Штефана.
Он между тем уже успел съехать на обочину, спешно вырубив мотор, забегал по рулю беспокойными пальцами. Нехотя, с трудом выдавил объяснение:
— Ты уж прости меня, птичка... Но в делах любви хороши любые методы, — секунду помолчал и под дых ударом, — Я пригласил твоих родителей к нам на Рождество...
— Что? Родителей? Зачем? — абсурдность услышанного не вмещалась в чуть припорошеный снегом предпраздничный день. Я переспросила осторожно, — Ты наверно шутишь?
Прокашлявшись он ответил:
— Увы, птичка. Это чистая правда. Сегодня вечером они прилетают...
Лучше бы он этого не говорил! Лучше бы он вообще не говорил ничего! Нет, не так! Лучше бы он никогда ничего не делал, начиная со дня нашего знакомства! А ещё лучше — чтобы в своё время, не заглядывая, мимо турбюро прошёл. Принесло мне его на глупую голову.
От понимания последнего ярость вспыхнула в груди. Руки отчаянно похолодели. Тело будто струной выгнулось, всё ещё прикованное ремнём к сиденью. Изгибаясь в удавке этого ремня я вдруг внезапно почувствовала магию — не свою, не проклятийную, магию нашего с магом не рождённого ребёнка. Только была она не светлой, а сумрачной, отчаянно полуночной, как мрачные лабиринты далёкого подземелья в глубине мира Недушей.
Эта странная магия плескалась во мне, пенно шипела, пока наконец не достигла краёв. Сырым чужим голосом я спросила мужа:
— На сколько же ты их пригласил?
Он, казалось, не ожидал от меня такого спокойствия. Медленно, осторожно ответил:
— На две недели, — незаметно нащупал дверную ручку, явно не доверяя установившейся тишине, но выскочить наружу не хватило времени.
— Ах, на две.., — решение созрело мгновенно, — Тогда, милый, поступим по справедливости, — пальцы накрепко вцепились в его коленку, чтобы о побеге даже думать не смел. — Уверена, остальные тоже будут рады знакомству с тестем и тёщей, — наклонилась к нему чуть ближе, — Но поскольку родители знают тебя в лицо и даже слыхом не слыхивали про многомужество, придётся тебе на время поделиться с другими рыцарями внешностью.
Он разом на сиденье осел:
— Как это?
— А вот так. Приедем — увидишь. А сейчас гони! — закрыла глаза, настроилась мыслями на волну Яня, — Где ты, мелкокалиберный прохвост?
Тот вроде как не слишком обрадовался:
— Чего тебе хозяйка?
А голос такой, будто его от важнейших дел отвлекают.
— Может я тебе, прохиндей, мешаю? Может лучше на неделе позвонить? То есть по черепушке отменталить?
Янь сразу уловил размеры хозяйской злости, проблеял просительно:
— Пожалуй на неделе не надо. Сейчас только с важными делами разберусь...
Меня прямо до комариного зуда удивило, что там у придворного за архиважнейшие дела:
— Если не секрет, с кем ты и чем там занимаешься?
А из среднего уха:
— Увы. Секрет, — отбрехнулся и бросил трубку.
Ну я тебе покажу, мелкий голохвостый вредитель!
Вообще-то прежде чем с магией в контакт входить, было бы неплохо порасспросить Яня. Но раз вилла все ближе, а рогатый наставник, если верить ощущениям, все дальше придётся обойтись своими не обученными силами. Лишь бы только такая активность ребёнку не помешала.
Напряглась, сконцентрировалась, представив нашу рыцарскую команду в виде эдакого дракона с четырьмя разнокалиберными головами, глупо хихикнула, но обезобразить их внешностью Штефана не успела. Поскольку в подкорку прокрался теперь уже вполне себе реальный голос:
— Послушай, Арина! А разве в вашем мире беременным можно вот так безнаказанно колдовать?
— Погоди! Что значит "безнаказанно"?
Меня не то, чтобы взволновал странный вопрос Алисии, просто захотелось узнать детали:
— А что, есть миры, где вера или правительство это запрещают?
И услышала:
— Причём здесь правительство? Разве у вас за беременными не наблюдают лекари? А если все-таки наблюдают, то почему тебе твой не сказал, что колдовство на последнем сроке истощает ауру ребёнка?
Вот так ненавязчиво, но крайне жестоко я узнала:
— Значит магическое самоуправство теперь до родов откладывается? — Штефан вроде как даже на водительском сиденье подрос.
Зато меня от страха задним числом скукожило:
— И как же мне теперь из расставленной им ловушки без магии выбираться? — покосилась на улыбающегося предателя, осторожно сама себя спросила, — А если не слишком сильно зарядить уже проверенным проклятием?
Но обидчик поблажки не давал:
— Слышь, Алисия, проклятье — это тоже колдовство?
Та нагло поддакнула:
— А как же!
Вот тут я и поняла, что грядёт первостатейная крышка.
— И что же мне теперь? Предъявить весь этот бардак родителям? — в желудке от предчувствия похолодело, — Так они меня на пожизненно в Германию выселят без права звонить и появляться. Или всех охапкой в отпуск услать? — мысль показалась приятно-навязчивой. Если бы не самодовольная гримаса Штефана за компанию с твёрдой догадкой, — Не уедут ведь...
На этом, к сожалению, умные идеи закончились, а глупые вместе с машиной, посигналив, свернули на родную парковку. Как говорится "приехали"...
********************
Не все мечты проходят испытание реальностью, а некоторые так даже исполняются с единственной целью — сделать нам плохо.
Так было с Лёшкой. Он начал довольно быстро жалеть, что повёлся на поводу у какого-то там духа, наобещавшего с три короба: и дом, и гарем, и остальные блага в придачу. Но с исполнением не спешившего.
— Ты тут не толчись пока! — велел тот, — Поживи для начала в заброшенном Аглаином доме. А я, как только с делами справлюсь, сам сразу к вам прилечу и все удобства скопом предоставлю.
Проклятый проходимец! Полчаса проблуждав по заброшенному кладбищу, они наконец обнаружили прогнившую калитку, ведущую в заснеженный огород. Продрались сквозь сугробы ещё нетоптанного снега, насобирав его полные ботинки, матерясь одновременно на земном и иномирном, вышли на пустынный задний двор.
При всем при этом озлобевшая до звериного состояния Лешкина спутница крайне затрудняла их без того нелёгкий поход. Царапалась, кусалась, при случае норовила поставить подножку, чтобы, пользуясь суматохой, удрать. Чем ей не нравится их общий план, Лешке было не понятно.
— Ну что же ты все кобелишься? Сказал же — на шаг от себя не пущу! Заканчивай брыкаться! —
когда после третьего предупреждения реакции не последовало, пришлось связать чертовке руки. Когда это тоже не помогло, пригрозил, — Если не перестанешь дурить, окуну тебя в Аглаин колодец.
Странно, но шуточная угроза подействовала. Арина-Криспина-по-совместительству-Сонька, зажав в связанных руках — судя по всему — крайне ценную переноску, понуро потрусила к распахнутым на продув, но вполне себе невредимым задним дверям. На секунду Лешке стало ее даже жалко. Не слишком, слегка. Зато за порогом жалость к другим закончилась, а к себе началась.
Дом был разграблен пусть не подчистую, но катастрофально. Основное прихватили хозяева, до остального добрались местные. Выкрученные лампочки, размонтированные розетки, мумифицированные объедки, подсохшие экскременты на полу. При виде такого банкета Арина встала, как вкопанная. Лёшка только грубо выругался. Кот в переноске заныл.
— Выпусти ты его что ль? Может до ветра животинке нужно? — он даже сам удивился наплыву сочувствия к четверолапому. Вроде с детства котов не любил... А тут прямо судьбой озаботился.
От таких предложений спутница нахмурилась:
— Да ведь сбежит! Знаю я этого беспокойного. Целый месяц сидел при чертятах кормильцем...
— Это при каких ещё чертятах? — не поверив своим ушам, Лёшка склонился поближе к переноске. В сгустившихся сумерках за пластиковой сеткой зверски поблёскивала пара зелёных глаз, а в придачу к ним — шесть кроваво-красных. Болотными звёздочками. Парню стало не по себе, — Неужто взаправду черти?
Из переноски эхом откликнулось:
— Челти!
— Челти!
— Взаплавду челти! — мелкими писклявыми голосами.
Лешку аж недоверием подбросило. Хотя какое тут недоверие? Сам ведь недавно у демонов гостевал.
— Ладно… Значит взял жену с чертями, — подвёл он итог.
— Какую ещё жену? — Арина в который раз разъярилась.
Подальше от побегов и прочего греха парень решил поселить спутницу в кладовку. Комнат в доме у ведьмы — немерено, да только почти все с окнами. Разве только небольшая каморка справа от кухни. Втолкнул сопротивляющуюся девушку в глубину:
— Посиди здесь! А я дом обследую! — отыскал в спальне почти новый, частично изгвазданный матрас, втащил в крошечную комнатушку, велел, — Спать будешь тут. А кота из переноски выпусти! Я все двери запер. Пусть по дому послоняется. Глядишь, распугает бесхозно подселившихся мышей.
При упоминании последних Арина сразу пошла на попятную:
— Ну, разве только ради мышей, — посокрушалась, — Кормить этого упыря нечем. Так что пусть сам себя кормит.
Вытащенный из переноски, Васька радостно взмуркнул, секундно затряс ушами, вспенился шерстью и с готовностью юркнул в домашнюю глубину. Ну а Лешка устроился на покрывале под дверью, на всякий случай предупредив:
— Даже не думай бежать! Все равно найду! Только потом сто раз пожалеешь, — уточнил для проформы, — Это я с виду такой добрый, а как поднимусь!
Кажется, спутница поверила. Свернулась в углу, накрыв себя и переноску предложенным для согрева одеялом, повозилась, сонно пробормотала:
— Деревянный. Как есть деревянный, — а через пару минут, судя по звукам, уже спала...
Ну и хорошо. Ну и ладно...
Глава 2.
Для хороших новостей нет неподходящего времени, ну а с плохими тем более — нет терпения ждать. Прямо будто злодей какой меня за язык дёргает, тянет.
— Ребята, представляете, что наш полицай учудил? Тайком от остальных пригласил в гости моих родителей. И они сегодня вечером прилетают, — выпалила я, только переступив порог прихожей. Сокрушённо оглядела разруху, оценила, утёрлась, всхлипнула, окатив всех своей беспомощностью, — Что делать-то будем? — плюхнулась обессиленно на ближайшую лестничную ступеньку, поскольку больше приземлиться было некуда. Полный послевоенный развал.
На полу ровно по центру коридора, указывая макушкой на вход, лежала приготовленная для обувания рождественская ёлка. Дитер как раз намеревался натянуть на неё металлическую галошу. Карл уже почти размахнулся топором, то есть его тыльной, безопасной частью. Ну а маг с коробкой украшений в руках с любопытством, но сохраняя некоторое расстояние, наблюдал за процессом из распахнутых смежных дверей.
В общем, пришлась новость под руки... Причём под все сразу.
Услыхав такое, Дитер от неожиданности выронил приготовленную галошу, но ещё до того, как она плюхнулась на пол, Карл саданул по ней обухом. С неслабой подачи та отчаянно завертелась, чуть подпрыгнула, предательски отрикошетила к магу. Получив два кило на ногу он отчаянно взвыл:
— Да что же вы, бл*ди? Не видите? Я босиком!
Но прежде чем коробка звонко ухнула на пол, кто-то беременный и наивный окончательно понял:
— Хана нам! Хана! Родители едут. А в доме и постели — бардак. К тому же какая-то тварь за моей спиной обучила
