Принц успел переменить изящный костюм на удобный, выучить пару матерных фраз, выгнать домой из штаба утонченных дам и адъютантов и торжественно поклялся не уезжать с этой войны без победы. То ли просто не любил проигрывать, то ли ... а бог этих принцев знает.
Кардинал, про себя помянул горе-вояк непастырскими выражениями, вслух выразил глубокое сочувствие, вытащил из знаменитой папки чистый лист и выписал сам себе приказ об увеличении выдачи средств на тайную дипломатию. На этом уровне его планам не могла помешать никакая мушкетёрская жена.
Король подписал приказ о выпуске пушек по украденным у московитов чертежам. Инженеры ругались и говорили, что такие калибры невозможны, от слова совсем. Король бодрился и говорил с инженерами ласково, но холодел внутри - на украденных чертежах была пометка "уменьшенная копия".
Королева... ну, это государственная тайна вообще-то. Но застрявший на фронте претендент на место под балдахином её откровенно порадовал. Настолько явно, что кое-кто начал говорить о государственной измене. Королеве было плевать. Конспирация её утомила.
А колесу истории было, в общем-то, всё равно куда катиться.
Городок был маленький, неказистый : фахверковые, двухэтажные домики под острыми крышами, втиснутые чьей-то прихотью между горами и быстрой холодной речкой.
«Хохкройтендорф. Вот дал господь имечко», - усмехнулся, глянув на криво приколоченную к дереву доску с надписью, высокий, хмурый человек, закутанный из-за холода во все, что можно. Усмехнулся посиневшими от мороза губами еще раз и вернулся в строй. Длинная человеческая змея медленно шла из-за гор в долину, поближе к свету и теплу. Шла краса и гордость армии австрийского императора, прошедшая всю эту пока-еще-не-тридцатилетнюю войну рота капитана Лесли — или невеселая компания как они сами себя иногда называли. Сто пятьдесят человек в строю и почти столько же гуртом у обозных телег. Чей то мудреный приказ отправил их маршировать зимой на другой край страны. Зачем — авторы приказов, похоже, и сами не знали. Командир роты, высокий, молодой, упрямый шотландец с весело сверкавшими глазами, оглядел темнеющий впереди городок и улыбнулся про себя. Хотя-бы несколько следующих дней можно провести в тепле и под крышей. Его люди, спасаясь от холодного ветра, накрутили на себя все, что могли и шли сквозь снег стаей каких-то пугал.
"Прапорщик, предупредите горожан, что мы свои, - сказал он, обернувшись к собравщимся за его спиной офицерам, - пусть готовят квартиры."
Порыв ледяного ветра налетел, ударил, выбил остатки тепла из одежды. Капитан Яков Лесли поежился, надвинул изрядно потертую шляпу глубже на высокий лоб и, с непонятной грустью, посмотрел на желтый, трепещущий свет далеких окон. Рота зашла в городок, разместилась, изрядно напугав горожан, и отоспалась в тепле пару дней. А на третий взбунтовалась.
На утреннее построение солдаты явились вдруг неожиданно трезвыми, а кое-кто, ко всеобщему удивлению, даже побрился. Ротный Мастер-Сержант, невысокий, почти квадратный и очень хитрый мужик шагнул вперед и, ласково улыбаясь одними губами, заявил капитану, что так жить нельзя, караул устал, а жалование в очередной раз не получено...
Капитан сделал вид что удивился. Потом сказал пару как-бы-суровых фраз. Актер из него был плохой, мастер-сержант не видел необходимости прикидываться, так что с формальностями покончили быстро - зачитали список требований, выбрали предводителя — мастер-сержанта, конечно, дураков спорить не нашлось, и отправились радовать жителей городка новостями - рота зашла на день, а оставалась надолго.
Оставшийся в одиночестве капитан подхватил под мышку ротное знамя и пошел к себе на квартиру - спать. Мастер-сержант очень хотел чтобы мятеж прошел по правилам и как положено, не хуже чем у испанцев - признанных мастеров этого дела. Сержант был мужик хитрющий, опытный, но малограмотный, так что его речь и список требований капитан вчера сам и писал. Почти всю ночь. Жалование не платили никому - и ему тоже.
Городское начальство, узнав новости, вначале испугалось, потом подумало и отправилось составлять список разрушенного злобными мятежниками имущества, чтобы в свой черед выбить из казны хоть что-то. Составление оного затянулось до ночи. Сержант тоже не вчера родился и вежливо предупредил господ советников, что без денег и жратвы рота и впрямь что-нибудь разрушит. Дипломатов не было ни на одной стороне, так что переговоры прошли быстро.
По городу зашагали солдатские патрули, пугая жителей блеском стали, выправкой и необычайно трезвым видом. Преступность неорганизованная на всякий случай попряталась подальше.
Ганс Флайберг, высокий, вечно хмурый мушкетер роты Лесли прошелся под ручку со своей женой Магдой по городским лавкам. Горожанки шипели вполголоса, плевались и пинали своих мужей, оторопело провожавших взглядом ее стройную, даже под мешковатой зимней одеждой, фигуру, и длинные светлые волосы, выбивающиеся из-под мужской шапки. Ганс, лучший стрелок роты, смотрел на продавцов с характерным для его профессии прищуром, чем очень помогал жене торговаться. От его взгляда лавочники бледнели, тряслись и делали скидки.
Потом Магда зашла в харчевню пообедать. В результате, в городе исчезла преступность организованная. Зато пошли слухи о бешеной солдатской бабе, устроившей банде кривого хмыря досрочный переезд на кладбище. Что сталось с главарем - рассказывали отдельно, шепотом и на ушко, заставляя горожанок краснеть, а мужчин — кого мечтать, а кого и нервно оглядываться.
Магда ругалась матерно, краснела, говорила сержанту что все было не так и почему люди верят в эти россказни.
"Ну, Магда, верить - дело добровольное. Особенно во всякую фигню. Хотят, значит хотят." - добродушно успокаивал ее сержант, посмеиваясь в колючие усы.
Мушкетер Ганс тайно от Магды сунул ему бутылку местного пойла - теперь пущенный хитрющим сержантом слух защищал жену не хуже его мушкета.
Городские советники с поклоном передали сержанту мешок денег и нижайшую просьбу бунтовать подольше.
Капитан Лесли, оставшейся, по правилам игры, верным присяге, сидел у себя в обнимку со знаменем, пил и пел шотландские песни. Холодный ветер срывал с гор снег и бросал его на крутые двускатные, крашенные под черепицу, дранковые крыши. Шла зима - холодная, снежная, промозглая зима тысяча шестьсот ...капитану было решительно, все равно какого года.
На третий день капитану надоело пить в одиночестве. Он медленно прочитал про себя свое генеалогическое древо от себя, любимого назад до самого Брюса, короля Шотландии - иногда это помогало от похмелья, умылся и вышел во двор. Там он напялил на одиноко стоявшее во дворе пугало свою перевязь - то есть, формально передал ему верховное командование лояльными кайзеру силами в городе, поручил ему не щадя жизни охранять империю и ротное знамя и, слегка пошатываясь пошел на улицу. Пугало стоически приступило к выполнению новых обязанностей.
Под штаб компания заняла двухэтажный дом на рыночной площади. Мастер-сержант с перешедшим на сторону зла капитаном разбирали переписку - генеральный штаб откуда то издалека призывал лояльных королевских подданных (то есть, теперь пугало) оставаться лояльными, обещая золотые горы когда-нибудь в будущем, а мятежников вежливо именовал благородными и достославными защитниками отчества и просил принять во внимание и подождать. Немного, пока рак на горе не свистнет.
Сержант, которого мятеж разом поднял из "эй, каналья" в "благородные и достославные" удовлетворенно хмыкнул и пробормотал "вот что хороший бунт делает".
Ветер выл в печных трубах как бы поддакивая.
Вдруг, дверь хлопнула и на пороге появилось нечто. Приглядевшись, солдаты разглядели малиновый плащ, белую шляпу и так далее - короче вошедший невысокий, кругленький господин ухитрился одеться во все цвета радуги.
— Кто здесь командир? - спросило нечто - мне срочно нужен имперский командующий
"Зайдите на задний двор, спросите пугало. Вы с ним хорошо поладите" - подумал капитан, но мастер-сержант ощутимо толкнул его в бок - в ротную эпопею сторонних посвящать не стоило.
— Имперский командующий - это генерал в Вене, - коротко ответил Капитан, - а гарнизоном здесь командую я.
Цветастый господин, глянув на потрепанный капитанский колет и видавшие виды сапоги, выразил недоверие. Яков предъявил свой документ - единственный документ, который дворянину не зазорно предъявить. Хороший документ, правильный - пять пядей длинны, двойная заточка, толедская сталь, витая валлонская гарда вся в зарубках от частого употребления. Полномочия капитана немедленно признали убедительным и очень вежливо попросили "их светлость" не горячится.
— К делу, - коротко сказал капитан, пока его до "его святейшества" не повысили.
— В город прибывает принцесса ... - дальше следовал бесконечный набор букв в котором шотландское ухо выхватывало только отдельные фон и цур бергская.... вас просят построить гарнизон для торжественной встречи.
— К вашим услугам, только строить некого. Мятеж у нас. Эта, как ее, - капитан решил показаться образованным и вставил мудреное латинское слово, - революция.
Цветастый господин побледнел, затрясся, отскочил к окну, и очень внимательно посмотрел сквозь полуоткрытые ставни на площадь.
"Что он надеялся там увидеть, интересно? - подумал капитан, - площадь как площадь, ничего особенного. Люди ходят, шумят, Магда вот с Гансом костер разложили... "
— А что, в ваших краях революции как то иначе выглядят?
Карета их светлости въезжала в город. Капитан смотрел на нее с улицы, ежась от забиравшегося под дырявый плащ холодного ветра. Глаза увидели сначала шестерку белых лошадей с плюмажами, форейтора, потом карету - тоже белую, открытую - "по такой-то погоде" - подумал было он , но потом на глаза попались снежно - белые волосы, выбивавшиеся из под меховой шапки, точеные брови, глаза ... Тут капитал забыл не то что думать, но дышать. Льдисто-голубые глаза, казалось, смотрели прямо на него. Ветер подкрался, поднял заряд снега , кинул прямо в лицо - что то попало под веки, капитан на миг сморгнул, зажмурился - а когда он открыл их вновь, белой кареты на улице уже не было.
С другого угла площади кортеж наблюдала Магда и всё отдельное капральство солдатских жен - и не только наблюдало, но и комментировало. По их авторитетному мнению одевалась принцесса вульгарно, на рожу была весьма и весьма так себе, на фигуру еще хуже, белые волосы были объявлены определенно не своими, а мелькнувшая на мгновение ножка - кривой. Все прочие капральства роты были с ними в корне не согласны, но благоразумно держали свое мнение при себе - пехотные шлемы-морионы по зимнему времени сданы в обоз, а без них спорить с быстрыми не только на язык, но и на руку ротными дамами было опасно.
Их светлость заняла небольшой уединенный особнячок на окраине и практически не выходила оттуда. Ажиотаж быстро схлынул, о принцессе почти все забыли. Впрочем, далеко не все.
На следующий день Магда, мушкетер Ганс и мастер-сержант отдыхали от трудов праведных за кружкой в кабаке на площади. Магда куталась в шубку, подаренную ей домохозяйкой за быстрое и качественное отваживание неподходящего жениха от ее невеликовозрастной дочки.
— Вот всего-то привычке красивым назвала, а он в лице изменился и бежать. - рассказывала она со смехом.
— Наверное к пруду, - в тон ей улыбнулся сержант и ловко увернулся от оплеухи.
— Да ну тебя. Дочка правда чуть в драку не полезла. Еле объяснила.
— Объяснила что ?
— Что мой Ганс от меня почему то не бегает ... и вообще за жизнь поговорили. Я то семь раз замужем, знаю что к чему.
— Ты хозяйкиной дочке, надеюсь, это не сказала ? - деловито уточнил мастер-сержант.
— Cказала, а что ?
— Ну, поздравляю, теперь весь город гадает, куда ты дела предыдущих шестерых. Так что теперь ты точно черная вдова и ведьма. - сержант добродушно засмеялся,
— То-то хозяйка мне с утра пирожок подсунула, да бедненьким обозвала. - добавил Ганс, посмеиваясь тоже...
— Да ну вас, - Магда не знала, то ли засмущаться, то-ли побить кого-нибудь.
— Да мы то знаем. А они нет. - отрезал Сержант. Некоторое время все молчали.
— Гляньте, - Магда смотрела в окно, - а капитан то наш... По площади зигзагами бегал капитан Лесли, занимая у ветеранов гроши и тут же тратя их на наведение глянца на мундир, плащ и сапоги.
— Влюбился. Интересно в кого. Нашим никому не повезло, точно. - Авторитетно заключила Магда и задумалась. Кое-кто из ротных дам по капитану безнадежно сох, а кто-то и откровенно клеился, чего Лесли по молодости и остаткам пуританского воспитания не замечал. Капитан был удачлив, щедр, не дрался даже в пьяном виде. А еще молодость, не совсем страшная рожа, и происхождение от каких-то древних королей в качестве приятного дополнения. Глубоко замужней Магде было, конечно, все равно, но за товарок обидно. И вообще, симпатичного капитана Магда давно считала ротной собственностью. А ротную собственность надо беречь.
— А это очень плохо, - Сардж внезапно посерьезнел, его только что добродушно-расслабленное лицо внезапно сжалось, стало жестким и решительным. Мятеж в роте был хорошо отрепетированной комедией, в котором капитану было отведена очень важная роль. Деньги если и пришлют, то ему. А он в свою очередь примет у мятежников глубокие извинения и выдаст жалование. А если Капитан женится и оставит службу - роту просто вычеркнут из списков. Вместе с долгами. Вариант с пугалом - это на самый крайний случай. В штабах тоже не совсем дураки сидели.
— И вообще. Странно как то с принцессой этой, - добавил Сардж, крепко подумав, - по нынешним временам принцессы с бриллиантами и без армии не ходят. Подозрительно..."
Последних слов можно было бы и не говорить - Магда поправила шубку и решительно рванулась на улицу - разбираться.
Уже на улице подумала, что надо бы захватить сковородку, потом решила не тратить время. Какая-то Фон... Цур... или как ее там - не французская армия, хватит и подручных средств. Впрочем, разборки пришлось отложить - капитана она не поймала, только видела, как за ним захлопнулась дверь небольшого особняка на окраине.
Тут ее догнали остальные - сержант изрядно запыхался, муж шел невозмутимо, с мушкетом на плече. Магда заметила дымок из-под его широкой шляпы - он заплетал фитиль в длинные волосы. Выслушав Магдин доклад, Сержант немедленно послал за людьми и приказал установить за особняком наблюдение.
— Попытается выехать с капитаном - задержать и послать за мной немедленно, - накручивал он подчиненных.
— А если откажется ?
— Мы армия или что ? У нас мятеж или где ? Устройте им фурию, и чтобы не хуже чем гишпаньола (furia hispaniola — испанская ярость прим. Авт.), - сержант в молодости служил у испанцев и с тех пор млел от всего западного.
— Только вежливо. Мы же не венгры какие, - добавил он потом, немного подумав.
Кардинал, про себя помянул горе-вояк непастырскими выражениями, вслух выразил глубокое сочувствие, вытащил из знаменитой папки чистый лист и выписал сам себе приказ об увеличении выдачи средств на тайную дипломатию. На этом уровне его планам не могла помешать никакая мушкетёрская жена.
Король подписал приказ о выпуске пушек по украденным у московитов чертежам. Инженеры ругались и говорили, что такие калибры невозможны, от слова совсем. Король бодрился и говорил с инженерами ласково, но холодел внутри - на украденных чертежах была пометка "уменьшенная копия".
Королева... ну, это государственная тайна вообще-то. Но застрявший на фронте претендент на место под балдахином её откровенно порадовал. Настолько явно, что кое-кто начал говорить о государственной измене. Королеве было плевать. Конспирация её утомила.
А колесу истории было, в общем-то, всё равно куда катиться.
Глава Образцово-показательный мятеж
Городок был маленький, неказистый : фахверковые, двухэтажные домики под острыми крышами, втиснутые чьей-то прихотью между горами и быстрой холодной речкой.
«Хохкройтендорф. Вот дал господь имечко», - усмехнулся, глянув на криво приколоченную к дереву доску с надписью, высокий, хмурый человек, закутанный из-за холода во все, что можно. Усмехнулся посиневшими от мороза губами еще раз и вернулся в строй. Длинная человеческая змея медленно шла из-за гор в долину, поближе к свету и теплу. Шла краса и гордость армии австрийского императора, прошедшая всю эту пока-еще-не-тридцатилетнюю войну рота капитана Лесли — или невеселая компания как они сами себя иногда называли. Сто пятьдесят человек в строю и почти столько же гуртом у обозных телег. Чей то мудреный приказ отправил их маршировать зимой на другой край страны. Зачем — авторы приказов, похоже, и сами не знали. Командир роты, высокий, молодой, упрямый шотландец с весело сверкавшими глазами, оглядел темнеющий впереди городок и улыбнулся про себя. Хотя-бы несколько следующих дней можно провести в тепле и под крышей. Его люди, спасаясь от холодного ветра, накрутили на себя все, что могли и шли сквозь снег стаей каких-то пугал.
"Прапорщик, предупредите горожан, что мы свои, - сказал он, обернувшись к собравщимся за его спиной офицерам, - пусть готовят квартиры."
Порыв ледяного ветра налетел, ударил, выбил остатки тепла из одежды. Капитан Яков Лесли поежился, надвинул изрядно потертую шляпу глубже на высокий лоб и, с непонятной грустью, посмотрел на желтый, трепещущий свет далеких окон. Рота зашла в городок, разместилась, изрядно напугав горожан, и отоспалась в тепле пару дней. А на третий взбунтовалась.
На утреннее построение солдаты явились вдруг неожиданно трезвыми, а кое-кто, ко всеобщему удивлению, даже побрился. Ротный Мастер-Сержант, невысокий, почти квадратный и очень хитрый мужик шагнул вперед и, ласково улыбаясь одними губами, заявил капитану, что так жить нельзя, караул устал, а жалование в очередной раз не получено...
Капитан сделал вид что удивился. Потом сказал пару как-бы-суровых фраз. Актер из него был плохой, мастер-сержант не видел необходимости прикидываться, так что с формальностями покончили быстро - зачитали список требований, выбрали предводителя — мастер-сержанта, конечно, дураков спорить не нашлось, и отправились радовать жителей городка новостями - рота зашла на день, а оставалась надолго.
Оставшийся в одиночестве капитан подхватил под мышку ротное знамя и пошел к себе на квартиру - спать. Мастер-сержант очень хотел чтобы мятеж прошел по правилам и как положено, не хуже чем у испанцев - признанных мастеров этого дела. Сержант был мужик хитрющий, опытный, но малограмотный, так что его речь и список требований капитан вчера сам и писал. Почти всю ночь. Жалование не платили никому - и ему тоже.
Городское начальство, узнав новости, вначале испугалось, потом подумало и отправилось составлять список разрушенного злобными мятежниками имущества, чтобы в свой черед выбить из казны хоть что-то. Составление оного затянулось до ночи. Сержант тоже не вчера родился и вежливо предупредил господ советников, что без денег и жратвы рота и впрямь что-нибудь разрушит. Дипломатов не было ни на одной стороне, так что переговоры прошли быстро.
По городу зашагали солдатские патрули, пугая жителей блеском стали, выправкой и необычайно трезвым видом. Преступность неорганизованная на всякий случай попряталась подальше.
Ганс Флайберг, высокий, вечно хмурый мушкетер роты Лесли прошелся под ручку со своей женой Магдой по городским лавкам. Горожанки шипели вполголоса, плевались и пинали своих мужей, оторопело провожавших взглядом ее стройную, даже под мешковатой зимней одеждой, фигуру, и длинные светлые волосы, выбивающиеся из-под мужской шапки. Ганс, лучший стрелок роты, смотрел на продавцов с характерным для его профессии прищуром, чем очень помогал жене торговаться. От его взгляда лавочники бледнели, тряслись и делали скидки.
Потом Магда зашла в харчевню пообедать. В результате, в городе исчезла преступность организованная. Зато пошли слухи о бешеной солдатской бабе, устроившей банде кривого хмыря досрочный переезд на кладбище. Что сталось с главарем - рассказывали отдельно, шепотом и на ушко, заставляя горожанок краснеть, а мужчин — кого мечтать, а кого и нервно оглядываться.
Магда ругалась матерно, краснела, говорила сержанту что все было не так и почему люди верят в эти россказни.
"Ну, Магда, верить - дело добровольное. Особенно во всякую фигню. Хотят, значит хотят." - добродушно успокаивал ее сержант, посмеиваясь в колючие усы.
Мушкетер Ганс тайно от Магды сунул ему бутылку местного пойла - теперь пущенный хитрющим сержантом слух защищал жену не хуже его мушкета.
Городские советники с поклоном передали сержанту мешок денег и нижайшую просьбу бунтовать подольше.
Капитан Лесли, оставшейся, по правилам игры, верным присяге, сидел у себя в обнимку со знаменем, пил и пел шотландские песни. Холодный ветер срывал с гор снег и бросал его на крутые двускатные, крашенные под черепицу, дранковые крыши. Шла зима - холодная, снежная, промозглая зима тысяча шестьсот ...капитану было решительно, все равно какого года.
На третий день капитану надоело пить в одиночестве. Он медленно прочитал про себя свое генеалогическое древо от себя, любимого назад до самого Брюса, короля Шотландии - иногда это помогало от похмелья, умылся и вышел во двор. Там он напялил на одиноко стоявшее во дворе пугало свою перевязь - то есть, формально передал ему верховное командование лояльными кайзеру силами в городе, поручил ему не щадя жизни охранять империю и ротное знамя и, слегка пошатываясь пошел на улицу. Пугало стоически приступило к выполнению новых обязанностей.
Под штаб компания заняла двухэтажный дом на рыночной площади. Мастер-сержант с перешедшим на сторону зла капитаном разбирали переписку - генеральный штаб откуда то издалека призывал лояльных королевских подданных (то есть, теперь пугало) оставаться лояльными, обещая золотые горы когда-нибудь в будущем, а мятежников вежливо именовал благородными и достославными защитниками отчества и просил принять во внимание и подождать. Немного, пока рак на горе не свистнет.
Сержант, которого мятеж разом поднял из "эй, каналья" в "благородные и достославные" удовлетворенно хмыкнул и пробормотал "вот что хороший бунт делает".
Ветер выл в печных трубах как бы поддакивая.
Вдруг, дверь хлопнула и на пороге появилось нечто. Приглядевшись, солдаты разглядели малиновый плащ, белую шляпу и так далее - короче вошедший невысокий, кругленький господин ухитрился одеться во все цвета радуги.
— Кто здесь командир? - спросило нечто - мне срочно нужен имперский командующий
"Зайдите на задний двор, спросите пугало. Вы с ним хорошо поладите" - подумал капитан, но мастер-сержант ощутимо толкнул его в бок - в ротную эпопею сторонних посвящать не стоило.
— Имперский командующий - это генерал в Вене, - коротко ответил Капитан, - а гарнизоном здесь командую я.
Цветастый господин, глянув на потрепанный капитанский колет и видавшие виды сапоги, выразил недоверие. Яков предъявил свой документ - единственный документ, который дворянину не зазорно предъявить. Хороший документ, правильный - пять пядей длинны, двойная заточка, толедская сталь, витая валлонская гарда вся в зарубках от частого употребления. Полномочия капитана немедленно признали убедительным и очень вежливо попросили "их светлость" не горячится.
— К делу, - коротко сказал капитан, пока его до "его святейшества" не повысили.
— В город прибывает принцесса ... - дальше следовал бесконечный набор букв в котором шотландское ухо выхватывало только отдельные фон и цур бергская.... вас просят построить гарнизон для торжественной встречи.
— К вашим услугам, только строить некого. Мятеж у нас. Эта, как ее, - капитан решил показаться образованным и вставил мудреное латинское слово, - революция.
Цветастый господин побледнел, затрясся, отскочил к окну, и очень внимательно посмотрел сквозь полуоткрытые ставни на площадь.
"Что он надеялся там увидеть, интересно? - подумал капитан, - площадь как площадь, ничего особенного. Люди ходят, шумят, Магда вот с Гансом костер разложили... "
— А что, в ваших краях революции как то иначе выглядят?
Карета их светлости въезжала в город. Капитан смотрел на нее с улицы, ежась от забиравшегося под дырявый плащ холодного ветра. Глаза увидели сначала шестерку белых лошадей с плюмажами, форейтора, потом карету - тоже белую, открытую - "по такой-то погоде" - подумал было он , но потом на глаза попались снежно - белые волосы, выбивавшиеся из под меховой шапки, точеные брови, глаза ... Тут капитал забыл не то что думать, но дышать. Льдисто-голубые глаза, казалось, смотрели прямо на него. Ветер подкрался, поднял заряд снега , кинул прямо в лицо - что то попало под веки, капитан на миг сморгнул, зажмурился - а когда он открыл их вновь, белой кареты на улице уже не было.
С другого угла площади кортеж наблюдала Магда и всё отдельное капральство солдатских жен - и не только наблюдало, но и комментировало. По их авторитетному мнению одевалась принцесса вульгарно, на рожу была весьма и весьма так себе, на фигуру еще хуже, белые волосы были объявлены определенно не своими, а мелькнувшая на мгновение ножка - кривой. Все прочие капральства роты были с ними в корне не согласны, но благоразумно держали свое мнение при себе - пехотные шлемы-морионы по зимнему времени сданы в обоз, а без них спорить с быстрыми не только на язык, но и на руку ротными дамами было опасно.
Их светлость заняла небольшой уединенный особнячок на окраине и практически не выходила оттуда. Ажиотаж быстро схлынул, о принцессе почти все забыли. Впрочем, далеко не все.
На следующий день Магда, мушкетер Ганс и мастер-сержант отдыхали от трудов праведных за кружкой в кабаке на площади. Магда куталась в шубку, подаренную ей домохозяйкой за быстрое и качественное отваживание неподходящего жениха от ее невеликовозрастной дочки.
— Вот всего-то привычке красивым назвала, а он в лице изменился и бежать. - рассказывала она со смехом.
— Наверное к пруду, - в тон ей улыбнулся сержант и ловко увернулся от оплеухи.
— Да ну тебя. Дочка правда чуть в драку не полезла. Еле объяснила.
— Объяснила что ?
— Что мой Ганс от меня почему то не бегает ... и вообще за жизнь поговорили. Я то семь раз замужем, знаю что к чему.
— Ты хозяйкиной дочке, надеюсь, это не сказала ? - деловито уточнил мастер-сержант.
— Cказала, а что ?
— Ну, поздравляю, теперь весь город гадает, куда ты дела предыдущих шестерых. Так что теперь ты точно черная вдова и ведьма. - сержант добродушно засмеялся,
— То-то хозяйка мне с утра пирожок подсунула, да бедненьким обозвала. - добавил Ганс, посмеиваясь тоже...
— Да ну вас, - Магда не знала, то ли засмущаться, то-ли побить кого-нибудь.
— Да мы то знаем. А они нет. - отрезал Сержант. Некоторое время все молчали.
— Гляньте, - Магда смотрела в окно, - а капитан то наш... По площади зигзагами бегал капитан Лесли, занимая у ветеранов гроши и тут же тратя их на наведение глянца на мундир, плащ и сапоги.
— Влюбился. Интересно в кого. Нашим никому не повезло, точно. - Авторитетно заключила Магда и задумалась. Кое-кто из ротных дам по капитану безнадежно сох, а кто-то и откровенно клеился, чего Лесли по молодости и остаткам пуританского воспитания не замечал. Капитан был удачлив, щедр, не дрался даже в пьяном виде. А еще молодость, не совсем страшная рожа, и происхождение от каких-то древних королей в качестве приятного дополнения. Глубоко замужней Магде было, конечно, все равно, но за товарок обидно. И вообще, симпатичного капитана Магда давно считала ротной собственностью. А ротную собственность надо беречь.
— А это очень плохо, - Сардж внезапно посерьезнел, его только что добродушно-расслабленное лицо внезапно сжалось, стало жестким и решительным. Мятеж в роте был хорошо отрепетированной комедией, в котором капитану было отведена очень важная роль. Деньги если и пришлют, то ему. А он в свою очередь примет у мятежников глубокие извинения и выдаст жалование. А если Капитан женится и оставит службу - роту просто вычеркнут из списков. Вместе с долгами. Вариант с пугалом - это на самый крайний случай. В штабах тоже не совсем дураки сидели.
— И вообще. Странно как то с принцессой этой, - добавил Сардж, крепко подумав, - по нынешним временам принцессы с бриллиантами и без армии не ходят. Подозрительно..."
Последних слов можно было бы и не говорить - Магда поправила шубку и решительно рванулась на улицу - разбираться.
Уже на улице подумала, что надо бы захватить сковородку, потом решила не тратить время. Какая-то Фон... Цур... или как ее там - не французская армия, хватит и подручных средств. Впрочем, разборки пришлось отложить - капитана она не поймала, только видела, как за ним захлопнулась дверь небольшого особняка на окраине.
Тут ее догнали остальные - сержант изрядно запыхался, муж шел невозмутимо, с мушкетом на плече. Магда заметила дымок из-под его широкой шляпы - он заплетал фитиль в длинные волосы. Выслушав Магдин доклад, Сержант немедленно послал за людьми и приказал установить за особняком наблюдение.
— Попытается выехать с капитаном - задержать и послать за мной немедленно, - накручивал он подчиненных.
— А если откажется ?
— Мы армия или что ? У нас мятеж или где ? Устройте им фурию, и чтобы не хуже чем гишпаньола (furia hispaniola — испанская ярость прим. Авт.), - сержант в молодости служил у испанцев и с тех пор млел от всего западного.
— Только вежливо. Мы же не венгры какие, - добавил он потом, немного подумав.
