Безбожники

16.04.2025, 09:32 Автор: Джон Эйк

Закрыть настройки

Показано 4 из 6 страниц

1 2 3 4 5 6



       Она не ответила. Палец вновь легонько коснулся спускового крючка. Огонь трещал, вгрызаясь в угли. Тени на стенах плясали, превращая людей в великанов, а потом — в карликов. Завывание ветра сливалось с храпом мулов, бормотанием Генри, шуршанием карт. В этой какофонии не было покоя — лишь усталое перемирие меж тех, кто ненавидел друг друга, но цеплялся за жизнь одинаково яростно.
       
       Внезапно вход завесила чья-то тень. Все замерли — даже мулы прекратили жевать, уши навострились. В проёме, затянутом снежной кисеёй, стоял человек. Лицо, покрытое багровыми пятнами, вздулось, словно трупное; изо рта свисала кровавая нить слюны. Рукава его рваной парки блестели от соплей и гноя, пальцы, почерневшие от обморожений, впились в каменную стену. Воздух болезненной затхлостью ударил в нос даже прежде, чем он сделал шаг вперёд.
       
       Генри вскочил и бросился навстречу незнакомцу, с грохотом опрокинув жестяную банку тушёнки.
       — Божечки... Давайте... давайте его к огню!
       — Не подходи к нему! — Чарли резко выставила ружьё поперёк груди Генри. Больной валился внутрь, бормоча что-то на ломаном английском. Его сапог, развалившийся, на гнилой подошве, шлёпнул в лужу.
       
       Бернард уже стоял, вытирая нож, с которого только что ел, об штанину.
       — Вали отсюда, чумазый! Тут приличная компания.
       Люк, не отрываясь от карт, бросил:
       — Привет, товарищ! Принёс нам тиф или чуму?
       — Помогите... — голос звучал как скрип ржавых петель. — Золото... у меня карта...
       — Карта в рай, дружок. Там прямо, не сворачивая. — Люк наконец поднял взгляд, широко зевая.
       Эрик открыл один глаз, не меняя позы.
       — Вероятность, что карта подлинная пять процентов. Вероятность заражения при контакте — сто.
       — Слышали? — Чарли дёрнула стволом, оттесняя Генри. — Через неделю ты будешь гнить заживо. Хочешь разделить судьбу?
       Генри задрожал, но упёрся:
       — Мы не можем... не можем просто...
       — Можем. — Чарли передёрнула затвор. Звук металла ударил по ушам. — Он умрёт. И утащит нас за собой.
       Больной рухнул на колени, вытаскивая из-под рубахи свёрток.
       — Возьмите... — он сунул карту Генри, — ...только не гоните...
       Генри, бледнея, принял бумагу, тут же выронив её. На пергаменте проступили кровавые отпечатки.
       — Хватит! — Чарли ударила прикладом в грудь больного. Тот упал, захрипев. — Вали! Или пристрелю.
       
       Человек завыл, как подстреленный волк и пополз к выходу. Его пальцы скреблись по камню, и звук резал барабанные перепонки. И вот больной исчез в темноте проёма, расстворился в снежной пурге перевала. Генри зарыдал, как ребёнок, уткнувшись лицом в колени. Люк, усмехаясь, подобрал карту кончиком трости:
       — Ну что, господа, рискнём проверить?
       Бернард плюнул в огонь. Слюна зашипела на раскалённых углях.
       — Проверь сам. На том свете.
       Люк пожал плечами и бросил грязный пергамент в огонь. Пламя вздрогнуло, слизывая коричневые пятна засохшей крови.
       Тень от входа качнулась — ветер принёс последний хрип: «Сдохнете... вы все... безбожники...».
       
       Чарли опустилась на камень, положив ружьё поперёк колен. Пальцы её, обычно твёрдые как сталь, дрожали, цепляясь за приклад. Она уставилась в огонь, где догорали угли — языки пламени отражались в её глазах, словно пытались выжечь воспоминание о жёлтых глазах чумного. Челюсть свело так, что болели виски, но расслабить её она не могла — будто кожу на лице натянули сыромятными ремнями. Где-то в груди, под слоями вымерзшего прагматизма, шевелилось щемящее чувство — эхо той девчонки, которой она была когда-то. Чарли знала этого человека. Нет, не его лично — его тип. Такие всегда умирали первыми: наивные, доверчивые, с картами, нарисованными в дешёвых портовых салунах.
       
       — Вот и понятно, почему это Тропа Мёртвой Лошади, — Люк щёлкнул языком, ткнув тростью в угли. — Только кони тут — не главные покойнички. — Он кивнул в сторону выхода из пещеры. — Человечина гниёт быстрее. Особенно с душком алчности.
       Чарли провела ладонью по стволу, стирая несуществующую грязь.
       — Поэтому и сторонись общественных лагерей. — Голос её звучал глухо, будто из-под земли. — В прошлом году под Доусоном... — она замолчала, резко встряхнув головой, словно отгоняя наваждение. — Там умерли тридцать человек. От дизентерии. Пили из одного ручья. Куда сами же и ссали.
       Бернард, раздирая консервную банку ножом, хрипло засмеялся:
       — А этот кретин, — он ткнул клинком в сторону Генри, — готов облизать каждую лужу, лишь бы золотишко найти.
       — Заткнись! — Генри внезапно вскочил, тыча дрожащим пальцем в Чарли. — Ты... ты его убила! Выгнала как собаку!
       
       Тишина повисла густо, как смола. Чарли медленно подняла глаза — теперь они горели, как угли в печи.
       — Он был мёртв ещё до того, как вошёл сюда, — её шёпот резал громче крика. — А ты хочешь последовать за ним?
       Люк рассмеялся, развалившись на тюках.
       — Ох, умилительно! Наш мистер Хэлдон внезапно обрёл совесть. Может, подаришь ему свой паёк, Чарли?
       Бернард хмыкнул, доставая флягу, которую ему дала Чарли:
       — Думал, золото в горах само в руки падает? Здесь каждый сам за себя.
       
       Чарли встала, поправляя перевязь ружья. Тень от её фигуры, растянувшись по стене, накрыла всех, как саван.
       — Утром снимаемся. Постарайтесь поспать...
       
       Огонь потрескивал, пожирая последние угли. Чарли села у входа, спиной к теплу, лицом к тьме. Ружьё на коленях, глаза полуприкрыты — не спала. Слушала. Слушала, как за стенами пещеры вой ветра сливался с хриплым кашлем умирающего где-то в снегах. Слушала, как Эрик методично перелистывает страницы. Как Люк бросает карты на камень. Как Бернард точит нож. Как всхлипывает от ярости Генри.
       Она не ошибалась насчёт лагерей. Да и здесь, в этой каменной ловушке, зараза уже была. Нет, не тиф. И не чума. Страх.
       


       Глава 4. Сердце медведя


       I
       
       Утро встретило их грязно-серым маревом. Тропа, сузившаяся до козей тропки из-за вчерашней метели, превратилась в адскую толкучку: десятки людей, лошадей, мулов, собак и даже один упряжный козёл топтались на месте. Впереди, у крутого подъёма, застряла упряжка собак — псы грызлись, запутавшись в постромках. Дальше перекошенная лошадь скользила копытами по обледеневшим камням, пытаясь утащить за собой перегруженные сани. Возница, краснорожий здоровяк с бородой лопатой, орал на вьючное животное и щёлкал хлыстом. Левее у тропы сидел сухой старик с прозрачными глазами и предлагал каждому встречному купить у него «чудо-мазь от обморожений» из медвежьего жира и ртути.
       
       — Ну что, красавцы, — Люк растянул губы в улыбке, поправляя цилиндр, который уже выглядел так, будто его жевали медведи. — Готовы постоять в очереди? Как в лучших борделях Сан-Франциско...
       
       Бернард, выдирая мула из сугроба, плюнул на замёрзший навоз под копытами. Его ручищи дрожали не от холода — от ярости.
       
       — Эй, бородач! — Люк приложил ладони ко рту. — Твою клячу уже в раю ждут! Освободи дорогу!
       — Сам ты кляча! — мужик размахивал кнутом, едва не сбивая шляпу с соседа. — Лезь по скалам, если нутро чешется!
       
       Генри, всё ещё молчавший с ночи, несмело заговорил:
       — Может... может, правда, обойдём?
       Чарли сузила чёрные глаза, осматривая потенциальные маршруты.
       — Нет, сорвёмся. У нас животных много... — Покачала она головой.
       
       Эрик, листая блокнот, пробормотал:
       — Средняя скорость движения — ноль целых три десятых мили в час. Для преодоления перевала потребуется четырнадцать дней семь часов...
       — Заткнись, счетовод! — Бернард перебил его, пиная снег. — Или я тебя заставлю считать скорость моего кулака.
       
       Где-то впереди, в толпе, завязалась перепалка, переходящая в драку. Козёл, почуяв неладное, рванул в сторону, увлекая за собой сани. Ящики с солониной рухнули, банки покатились под ноги толпы. Перевёрнутые тобогганы за спиной козла бренчали, ударяясь об камни и снежный наст, пугая несчастное животное ещё больше.
       
       — Вот и угощение, — Люк поднял банку, смахивая с неё снег. — «Свинина по-армейски, 1884 год».
       Чарли брезгливо сморщилась, отбирая у него банку и выбрасывая обратно в снег.
       — Выбрось. Это гниль.
       — О, золотая лихорадка! — Люк притворно вздохнул. — Вчера — шампанское, сегодня — падаль. Завтра, глядишь, друг друга жрать начнём.
       
       Терпение Бернарда (а он им никогда не отличался) лопнуло. Он, протискиваясь вперёд, внезапно заорал:
       — Дорогу, сволочи! Или я проложу её через ваши трупы!
       
       Толпа на мгновение замерла, десятки красных от мороза лиц повернулись в сторону огромного, как медведь-шатун, мужчины. И через секунду начался хаос. Животные рвали упряжь, люди орали, сани опрокидывались. Бернард уже сцепился с каким-то старателем: они мотали друг друга за грудки, рыча проклятия и угрозы.
       
       — Лавина! — высокий, с надрывной хрипотцой, голос Чарли прорезал воздух, как горячий нож масло.
       
       И это сработало, люди с тропы кинулись кто куда. Чарли схватила Бернарда за рукав, оттаскивая от разъярённого старателя, который, впрочем, уже пропустил пару ударов по морде.
       Группа в хаосе паники прошла по освободившейся тропе, уворачиваясь от ничего непонимающего люда и обходя застрявшие упряжи и опрокинутый скарб.
       — А я всегда говорил, что добрый кулак и маленькая хитрость куда лучше дипломатии. — Протянул Люк, переступая через деревянный ящик, из которого высыпались патроны.
       
       К полудню они выбрались на относительно свободный участок. Но перед ними, серпантином вьющимся к перевалу, стояла новая очередь. Сотни людей, словно муравьи, ползли вверх, роняя ящики, ругаясь и молясь.
       — Знаете, — Люк устало вздохнул, вертя в руках трость, — есть в аду специальный круг для тех, кто придумал золотую лихорадку. Там вечные заторы, и все едят консервы 1884 года. А вместо Харона — старик с ртутной мазью.
       Бернард, разглядывая сбитые костяшки на руке, хрипло рассмеялся:
       — Ага. Ты там будешь конферансье...
       
       
       II
       
       Тропа перед затором немного расширилась, образовав карман, где группа могла перевести дух. Чарли присела на корточки, поправляя подпругу на вьюке мула Эрика. Её пальцы, обмотанные грязными бинтами, двигались автоматически, но взгляд скользнул к Люку, который безучастно шурудил тростью в чьём-то потухшем костровище.
       
       — Генри проболтался, что вы пригласили его в долю. — Она бросила фразу через плечо, будто справлялась о погоде. — Говорит, у вас уже есть участок на Клондайке. Где именно?
       
       Люк, чиркнув спичкой, закурил, пряча лицо за дымом.
       — О, мисс Чарли, вы хотите стать нашей соседкой? Советую — вид на реку просто божественный. Как говорил один китайский философ: особенно, когда трупы плывут мимо.
       Она наконец встала, повернувшись к Люку лицом.
       — Река Юкон широка. Конкретнее.
       — Конкретнее? — Люк сделал театральную паузу. — Видите ли, между ручьём Медвежьей Крови и...
       — Медвежья Кровь пересохла два года назад, — перебила Чарли, поднимаясь. Её пальцы привычным движением поправили перевязь винтовки.
       
       Бернард сгрёб снег с валуна, садясь и доставая нож из-за пояса. Кобура на его бедре качнулась.
       — Ты что, экскурсию тут затеяла? — хрипло рявкнул он.
       — Просто любопытно, — Чарли наклонила голову, глаза сузились в щели. — Участки вдоль Юкона нумеруются. Какой номер вашего?
       
       Люк выдохнул дым колечком, наблюдая, как его разрывает ветер.
       — Двадцать один. Чёртова дюжина навыворот. — Он достал из-за пазухи бумагу, смятую, будто её вырвали из мёртвой руки. — Подписано шерифом Скагуэя Блэквудом. Лично.
       Чарли взяла документ кончиками сбитых пальцев. Чернила расплылись, печать была кривой — подделка, сделанная впопыхах.
       — Блэквуд, — она медленно произнесла, — сгнил от сифилиса ещё три месяца назад. Его подпись теперь ставит попугай в борделе «У Мэйбл».
       
       Тишина повисла густо, прерываемая лишь хрустом снега под ногами Генри. Он топтался на месте, переминаясь с ноги на ногу, будто в штаны наложил.
       — Ч-Чарли... — запинаясь, начал он, но Бернард вскочил, перебивая:
       — Хватит трепаться! — Нож в его руке блеснул, указывая на тропу. — Ты нас в Доусон ведёшь или мозги нам пудришь?
       
       Чарли подошла к Люку вплотную. Ростом она ему едва доставала до подбородка, но он сделал шаг назад.
       — Юкон не прощает лжецов, — она говорила тихо, чтобы не слышали другие. — Здесь либо копаешь золото, либо свою могилу. Вы что копаете, Эштон?
       
       Люк улыбнулся, доставая из кармана серебряный доллар. Монета закружилась на пальце, слепя отблесками.
       — Мечты, дорогая. Мечты и возможности. — Он ловко поймал монету, спрятав её в кулак. — А ты? Что ищешь в этой грязи?
       Она не ответила. Вместо этого резко развернулась, крикнув Генри:
       — Проверь вьюки. Если сено промокло — мулы сдохнут раньше нас.
       
       Люк, медленно выдыхая, повернулся к Бернарду и шепнул:
       — Надо быстрее вальнуть этих двоих. Пока она не раскрыла нас.
       
       Бернард сжал рукоять ножа. Впереди, на повороте, гора обрушенных саней перекрыла путь — десятки людей дрались за право пройти первыми. Крики, проклятия, звон металла.
       — Ночью, — выдохнул Бернард, впиваясь взглядом в спину Чарли. — Пока спит.
       
       
       III
       
       Бернард ворочал груду покорёженных саней. Дерево трещало, железные скобы визжали, словно раненые звери, а из-под его сапог вылетали комья снега. Он успевал перекрикиваться с другими старателями, которые просили не ломать их сани, но Бернард был глух к их мольбам.
       — Чёртовы гробы на полозьях! — рычал он, швыряя в сторону доску с торчащим гвоздём. Какой-то старатель, с лицом изъеденным оспой, завопил, хватая его за рукав:
       — Да это мои сани, сволочь!
       Бернард развернулся, и мужчина от неожиданности осел в снег.
       — Твои? — Бернард вытер лицо рукавом, оставляя на щеке грязную полосу. — Теперь это дрова. Вали, собирай по винтику.
       
       Шли они медленно, как цепь каторжан. Справа — стена скалы, покрытая ледяной коркой, слева — обрыв с острой крошкой камней. И когда тропа сузилась до козьей стежки, Чарли заговорила. Голос звучал чётко, перерезая вой ветра:
       — Мне всё равно, какое дерьмо вы наговорили друг другу. — Она обернулась, и Люк замер, увидев в её глазах отблеск ледника. — Доведу вас до Доусона. Возьму свои деньги. А дальше — топитесь в Юконе, режьте друг друга или пляшите на костях. Мне плевать.
       Слова падали, как камни в пропасть. Генри, шагавший сзади, всхлипнул. Бернард фыркнул, но Люк лишь ухмыльнулся, придерживая цилиндр, что порывы ветра то и дело пытались сорвать с его головы:
       — Какая прозаичность, мисс Чарли. А я-то думал, вы нас полюбили.
       — Люблю только животных, — она щёлкнула языком, и её лошадь ткнулась мордой в плечо, оставляя слюдяной след. — Они хотя бы не врут.
       Бернард, увязая в снегу и качаясь, как пьяный матрос, хрипло засмеялся:
       — Слышал, Генри? Ты ей и пса на поводке не заменишь.
       
       Генри вздрогнул. Его пальцы сжали чемодан так, что кожа побелела. В голове крутились обрывки мыслей: «Участка нет... Они всё время переглядывались...» Он метнул взгляд на Люка — тот улыбался, словно торговец, взвешивающий золото на подкрученных весах. На Бернарда — великан скалился, по его виду можно было только догадываться, какие сцены насилия мелькают у него в голове. Даже Эрик, этот ходячий труп, что постоянно плыл за ними словно призрак, вдруг казался хищной птицей, выжидающей возможность полакомиться падалью.
       
       — Может... — Генри ускорил шаг, догоняя Чарли. Его мозолистая рука схватила её за рукав. — Может, вернёмся? Я заплачу вдвое...
       Чарли замерла. На миг в её взгляде мелькнуло что-то — не жалость, но холодный расчёт охотника, взвешивающего риски. Потом она резко дёрнула поводья.
       

Показано 4 из 6 страниц

1 2 3 4 5 6