А моя одержимость Древним Египтом просто выла от желания обследовать каждый уголок этого странного мира. Пока я размышляла, быстро потемнело, прохладный ветер прошёлся по обнажённым плечам, заставляя поёжиться. Матис подскочил ко мне, тыкаясь носом в ладонь.
— Если ты пришла в себя, то пора возвращаться, скоро ужин, — отчуждённо произнёс наставник, устремив взгляд на статую Анубиса на крыше центрального здания храма. Казалось, он забыл о моём присутствии, полностью погрузившись в созерцание.
— Не уверена, что смогу что-то съесть, — подавив спазм желудка, ответила ему, рассматривая наставника из-под ресниц. Он действительно был идеалом любой женщины.
— Хенти! Хенти! — раздался крик одного из послушников, бегущего по дорожке к нам. — Визирь Неферети мёртв!
— Что же, пришло время испытаний, — голос Хенти звучал задумчиво. Затем он посмотрел на меня и сказал: — Дойдёшь сама?
Я рассеянно кивнула, смотря как наставник, не сказав больше ни слова, развернулся и потопал в сторону главного здания храма.
На следующее утро я отвела Матиса в специальный вольер для шакалов. Да, при храме был устроен огромный, удобный вольер для священных животных Анубиса. Специально обученный жрец следил за их комфортом и питанием.
Чувство одиночества накатило, когда я удалялась от вольера. Всё же за неделю, успела привязаться к шакалу, который почти всегда неотступно сопровождал меня.
Припустив шагу, побежала к погребальной номер десять, пряча нос в чёрный полупрозрачный шарф, который смастерила прошлой ночью. Постоянно падать в обморок мне не хотелось.
Забежав внутрь, столкнулась с оценивающим взглядом Хенти, который с торжественным выражением лица, что уже, само по себе, было не очень хорошим знаком, начал приветствие.
— Доброе утро, — проговорил он, когда мы все выстроились полукругом перед ним. — Вы, вероятно, догадались, ваша группа будет очень занята, пока наши лучшие бальзамировщики сосредоточатся на подготовке визиря к похоронам. Мы все были впечатлены вашими вчерашними успехами, — на миг он пристально посмотрел на меня, но затем продолжил говорить, посматривая и на остальных послушников: — Поэтому мы хотим поручить вам специальные обязанности. Не беспокойтесь, рядом с вами будут находиться младшие жрецы, чтобы помогать советами. Также некоторые из вас будут допущены к работе над частичными мумификациями. Это ваш шанс доказать храму, чтобы именно вы достойны служить нашему мастеру. А сейчас начнём день с уборки!
Мумификации… когда-то я мечтала посмотреть на этот процесс, но сейчас это меня ужасно пугало. Но, увидев сияющие лица послушников, поняла, что только меня одну. Они все действительно радовались предоставленной чести.
Я же сморщила нос, благо никто не заметил из-за шарфа и побрела вслед за остальными к чулану, где хранились швабры с вениками. Каждое утро начиналось с уборки помещений храма. Конечно, не самое интересное занятие, но каждый раз нас направляли в разные уголки храма, так что можно было спокойно обследовать их.
— Никару, Эш-Эрата, вы работаете в паре, — голос Хенти заставил остановиться на месте. — Для вас двоих у меня имеется особое задание.
— В паре с ней? — послышался ворчливый голос Никару.
Если наставник и услышал бормотание сына жреца, то никак не отреагировал.
— Следуйте за мной, — проговорил подошедший к нам младший жрец.
— Куда? — спросила я, переживая, что особое задание мне совсем не понравится.
— В отдел мумификации, — спокойно пояснил младший жрец. — Вы должны быть очень внимательными и делать всё в точности, как я вам покажу, — угроза того, что случится что-то плохое, если мы не сделаем так, как он сказал, чувствовалась в его словах. — Что вы знаете о частичной мумификации?
— Это самый дешёвый вариант, — с презрением в голосе ответил Никару, встав слева от жреца и подальше от меня.
Я просто пожала плечами, не зная ничего о частичной мумификации, чем заработала надменный взгляд своего напарника поневоле.
— Многие не рассматривают этот вариант, пока не услышат о расходах, связанных с бальзамированием, — произнёс младший жрец, заводя нас в погребальную, стены которой были покрыты чёрной краской. Но даже не это заставило меня замереть на месте, а несколько металлических столов с телами.
Я бросила взгляд на Никару, ожидая, что он скажет что-нибудь язвительное, раз он так презирает частичную мумификацию, но тот благоразумно промолчал.
— Первое, что нам нужно сделать — это слепок лица, — проговорил младший жрец, подведя нас к первому телу на столе. — Вы найдёте все необходимые материалы в первом ведре. Эш-Эрата, возьми кусок льна и накинь на лицо усопшего.
Мне хотелось отказаться и бежать, но вместо этого под насмешливым взглядом Никару подхватила кусок сухого полотна со стола и, прикрыв глаза, приложила к лицу «клиента». Я постаралась успокоиться. Ну да, трупы. Брезгливо поморщилась и поспешно перевела взгляд на вёдра. Одно из них было с водой, а второе оказалось доверху наполнено тряпками, пропитанными каким-то раствором и льняными полосами.
— А перчаток нет? — не смогла удержаться от вопроса, даже оглянулась в поисках.
— Уважение к мёртвым не позволяет нам использовать ничего, кроме собственных рук. Продолжай, Эш-Эрата, — лаконично ответил младший жрец, видно привыкший к тупым вопросам желторотых послушников.
Главное — вымыть руки, по крайней мере, десять раз после процедуры, и всё будет в порядке. Со вздохом я опустила руку во второе ведро и вытащила одну из полосок. Раствор сделал её скользкой и ужасно неприятной на ощупь, но из книг знала, что скоро он высохнет, принимая нужный вид маски.
— Зачем мы это делаем? — спросил Мистер всезнайка, который в отличие от меня, должен был бы знать, что именно мы делаем. На мгновение мне показалось, что от него исходило презрение, но судя по тому, как он смотрел на полоски, тут было что-то ещё.
— Если семья желает похоронить тело, то наша работа будет использована, как посмертная маска, — спокойно ответил младший жрец.
— А если решат не хоронить тело? — задала вопрос я, внимательно слушая жреца.
— Разные вещи, — с удивительным терпением ответил жрец. — Некоторые из них передаются в дар медицинским школам, другие кремируются. Очень немногих скармливают священным животным при определённых обстоятельствах. Но умерший должен всё обговорить ещё при жизни и оставить завещание, — продолжил жрец, беря в руки свиток. — Никару, нам нужен амулет в виде сердца скарабея. Самый простой из них. И простая стеклянная банка. Принесёшь со склада?
Сын жреца явно не ожидал, что его сделают мальчиком на побегушках, поэтому ответил не сразу.
— Конечно, — Никару быстро исчез за дверью, пока я продолжила накладывать вязкие полоски на лицо «заказчика», стараясь, чтобы они лежали как можно более ровно.
— Ты хорошо справляешься, — заверил меня младший жрец. — Умение пригодиться всегда, независимо от уровня мумификации. С помощью современного метода маску можно сделать позже. Но на данном этапе лучше использовать традиционный метод. Иначе можно получить нечто, что не будет похоже на лицо усопшего. Поверь мне, ты не захочешь совершить такую ошибку.
— А что, были прецеденты?
— Один из послушников в моём наборе совершил ошибку. Он не смог стать жрецом.
— Только из-за одной ошибки? — Постаралась не показывать удивления. Ведь, возможно, для жителей этого мира это известная истина. А вот для одной попаданки — нет.
— Не только. В храме, в котором я обучался, не было такой же системы распределения учеников по парам на основе их способностей, как у вас.
Мы погрузились в молчание, пока я заканчивала слепок лица. Положив последнюю полоску, посмотрела на жреца и спросила, совершенно не представляя, что делать:
— Что теперь?
— Просушка. Можешь вымыть руки.
Помчалась к раковине, опустив руки под проточную воду, тщательно оттирая известковый раствор, начавший подсыхать на коже. Даже когда Никару появился в комнате, я всё тёрла руки, пока они не покраснели и не стали чистыми.
На столе уже стояла простая стеклянная банка с крышкой, а рядом скарабей без каких-либо украшений. С трудом сдержала желание взять его в руки и перевернуть, чтобы проверить, есть ли иероглифы на его брюшке.
— Хорошо. Теперь мы начнём с частичного бальзамирования, — проговорил жрец. — Хотя правильнее было бы назвать это бальзамированием сердца. Мы собираемся использовать тот же раствор, что и при современном методе, но в более концентрированной смеси.
— Иногда сердце также заливают смолой, чтобы оно было лучше защищено, — пробормотала я, вспоминая книги по египтологии.
— Правильно, Эш-Эрата. Конечно, позже вам самим придётся доставать сердце, но для первого раза я облегчил задачу. Никару, подними ведро с водой и окажи честь усопшему, — жрец передал застывшему выскочке сердце.
— Угу, — руки парня дрожали, пока он, стараясь не уронить и бережно держа сердце, промывал его водой.
— А теперь смотрите. Мы помещаем его в бальзамирующую жидкость, чтобы оно ей пропиталось, — жрец осторожно опустил сердце в тазик. — После использования инструментов вы должны положить их в корзину с красной лентой, чтобы в конце дня их забрали для стерилизации. Никогда не используйте один и тот же скальпель или троакар на двух разных органах. Всегда тщательно мойте руки между ними.
Мы послушно закивали, ничего не отвечая.
— Как только процесс бальзамирования завершится, мы запечатаем сердце в банку и упакуем его вместе с маской. Затем отправим жрецам, ответственным за подготовкой к погребению, — продолжил жрец. — А теперь переходим к следующему этапу.
Одновременно два страдальческих стона огласили погребальную, чем я и Никару заработали укоризненный взгляд младшего жреца. Он не дал ни одной поблажки во время дальнейшего проведения процедуры.
Я бросила взгляд на дверь кладовки, чтобы убедиться, что никто не смотрит на меня, нырнула за одну из больших бочек и, переведя дыхание, поползла на выход, чтобы Никару меня не заметил.
Мы целый день занимались частичной мумификацией! Мои руки были красными от постоянного мытья с чистящими растворами, которые были так далеки до наших увлажняющих для нежной кожи. А во рту постоянно присутствовал вкус бальзамирующих веществ, что мне просто необходимо было выползти наружу!
Если бы многие из старших жрецов не были вовлечены в семидесятидневный традиционный процесс мумификации визиря, а уровень смертности не превышал норму, то нас бы не использовали сейчас как рабочую силу.
— Эш-Эрата, куда ты собралась?
Передо мной возникли немного запылённые сандалии, одна из которых нетерпеливо притопывала. Я подняла голову и встретилась с холодным взглядом Хенти. Он молчал и, поджав губы, внимательно смотрел на меня, что ужасно нервировало.
— Учусь подражать своему фамильяру. Он ходит на четвереньках, вот и я решила попробовать, — ответила, понимая, что раз наставник здесь, то и сбежать не получится.
— Хм. Никару, сколько тел вы обработали?
— Около двадцати, — голос Никару из-за его спины звучал неуверенно и сла?бо, а сам он был белее снега.
— На сегодня всё, — решил наш наставник, осматривая меня. — А то ужин пропустите. Завтра тогда с утречка пойдёте в третью погребальную, там ещё много работы доставили. Вы хорошо справились. И, Эш-Эрата, ты можешь подняться на ноги. Уверен, Матис оценит твоё рвение, — сказав, он развернулся и оставил нас с Никару одних.
Простонав, я попыталась подняться на ноги, но потеряла равновесие и осела на попу. Передо мной появилась рука Никару.
— Спасибо, — пробормотала я, цепляясь за руку и с трудом поднимаясь на дрожащие ноги.
— Ты хорошо держалась, — что-то похожее на искреннюю озабоченность промелькнуло на его лице, но затем он добавил: — для девчонки.
— Удивила тебя, Никару? — усмехнулась я, стоя напротив него.
— Пошли на ужин, а? А то там ничего съестного не останется, кроме засушенных скарабеев, — буркнул сын жреца, выходя из погребальной.
На ужин мы всё-таки пошли, хотя и с одинаковым выражением лёгкой тошноты на лицах. Никару даже жевал без особого удовольствия. А мне кусок в горло не лез.
Двери столовой распахнулись, и в зал вошёл Верховный жрец Анубиса, а за ним невероятно красивый, стройный парень, с характе?рным миндалевидным разрезом карих, почти чёрных глаз, подведённых чёрной краской, символизирующую его высокое положение в обществе. На голове он носил клафт, что-то типа полосатой косынки, поверх которой был надет тонкий золотой обруч. Два конца платка свисали на полуприкрытую грудь парня, прикрывая медальон Амон-Ра. Но платок с синими продольными полосами мог носить только фараон. Вошедший же был слишком молод, а я слышала, что фараон в возрасте. Только вот, на головном уборе красовался урей — золотое изображение кобры, олицетворяющей богиню Уаджит, дополненная головой коршуна, знаком Нехебт, которые являлись обязательными атрибутами любого царского головного убора.
Пристальный взгляд жреца заскользил по сторонам и замер на Никару, который явно заметил гостей и со звуком уронил ложку на пол.
— Никару! — от звука своего имени мой напарник замер и довольно сильно напрягся, даже желваки заходили на его челюсти.
— А, Никару, ты здесь, — проговорил Верховный жрец, быстрыми шагами направляясь к нам. — Я хотел бы представить тебя нашему уважаемому гостю, Его Высочеству принцу Амасису.
Принцу?! В Храме?! Мои глаза, наверное, стали круглыми, словно блюдца. Я никогда не ожидала, что увижу настоящего принца Египта вживую, а не обёрнутого в саван.
— Ваше Высочество, — проговорил Никару, мгновенно подскочив и низко склонив голову, показывая уважение.
— А это наша дуам нетжер, Благословенная Анубисом Эш-Эрата, — непонятно зачем добавил жрец.
Тёмный взгляд принца скользнул по моему лицу, пробегая по запыленной тунике.
— Приятно познакомиться с вами обоими, — бархатистым голосом проговорил принц Амасис. — Почему бы вам двоим не устроить мне экскурсию по храму, а Верховный жрец сможет вернуться к своим обязанностям?
По выражению лица Верховного жреца я могла сказать, что он был не особенно рад такому повороту событий. Хотя подозреваю не потому, что он не доверяет нам, а просто потому, что надеялся произвести хорошее впечатление на принца лично. Но просьба королевской особы — это не то, что можно проигнорировать.
— Да, конечно. Вдвоём они вполне справятся с экскурсией, — с тяжелым вздохом, опровергающие его слова, ответил жрец. — Пошлите за мной, когда закончите.
Амасис не ответил, просто лёгким жестом руки отпустил трёх грозных охранников, стоявших позади него, и посмотрел на нас с мальчишеской улыбкой:
— Показывайте дорогу, послушники Никару и Эш-Эрата.
— Что бы вы хотели увидеть, са несу Амасис? — почтительно спросил Никару, выводя нас из столовой.
— Всё. Это первый раз, когда я посещаю храм смерти, — ответил он. — Мой отец попросил меня представлять его интересы на похоронах визиря. Я приехал вчера и хотел изучить обстановку, прежде чем займусь приготовлениями.
— Так вы собираетесь пробыть здесь какое-то время, са несу? — немного натянуто спросил Никару.
— По крайней мере, неделю. Отец хочет, чтобы я остался до тех пор, пока не будет избран следующий визирь, чтобы помочь сгладить переходный период.
Я нахмурилась от его слов. Почему фараон отослал сына подальше от дворца? Что может быть опасного в избрании нового визиря? Странно как-то всё.
— Если ты пришла в себя, то пора возвращаться, скоро ужин, — отчуждённо произнёс наставник, устремив взгляд на статую Анубиса на крыше центрального здания храма. Казалось, он забыл о моём присутствии, полностью погрузившись в созерцание.
— Не уверена, что смогу что-то съесть, — подавив спазм желудка, ответила ему, рассматривая наставника из-под ресниц. Он действительно был идеалом любой женщины.
— Хенти! Хенти! — раздался крик одного из послушников, бегущего по дорожке к нам. — Визирь Неферети мёртв!
— Что же, пришло время испытаний, — голос Хенти звучал задумчиво. Затем он посмотрел на меня и сказал: — Дойдёшь сама?
Я рассеянно кивнула, смотря как наставник, не сказав больше ни слова, развернулся и потопал в сторону главного здания храма.
ГЛАВА 10
На следующее утро я отвела Матиса в специальный вольер для шакалов. Да, при храме был устроен огромный, удобный вольер для священных животных Анубиса. Специально обученный жрец следил за их комфортом и питанием.
Чувство одиночества накатило, когда я удалялась от вольера. Всё же за неделю, успела привязаться к шакалу, который почти всегда неотступно сопровождал меня.
Припустив шагу, побежала к погребальной номер десять, пряча нос в чёрный полупрозрачный шарф, который смастерила прошлой ночью. Постоянно падать в обморок мне не хотелось.
Забежав внутрь, столкнулась с оценивающим взглядом Хенти, который с торжественным выражением лица, что уже, само по себе, было не очень хорошим знаком, начал приветствие.
— Доброе утро, — проговорил он, когда мы все выстроились полукругом перед ним. — Вы, вероятно, догадались, ваша группа будет очень занята, пока наши лучшие бальзамировщики сосредоточатся на подготовке визиря к похоронам. Мы все были впечатлены вашими вчерашними успехами, — на миг он пристально посмотрел на меня, но затем продолжил говорить, посматривая и на остальных послушников: — Поэтому мы хотим поручить вам специальные обязанности. Не беспокойтесь, рядом с вами будут находиться младшие жрецы, чтобы помогать советами. Также некоторые из вас будут допущены к работе над частичными мумификациями. Это ваш шанс доказать храму, чтобы именно вы достойны служить нашему мастеру. А сейчас начнём день с уборки!
Мумификации… когда-то я мечтала посмотреть на этот процесс, но сейчас это меня ужасно пугало. Но, увидев сияющие лица послушников, поняла, что только меня одну. Они все действительно радовались предоставленной чести.
Я же сморщила нос, благо никто не заметил из-за шарфа и побрела вслед за остальными к чулану, где хранились швабры с вениками. Каждое утро начиналось с уборки помещений храма. Конечно, не самое интересное занятие, но каждый раз нас направляли в разные уголки храма, так что можно было спокойно обследовать их.
— Никару, Эш-Эрата, вы работаете в паре, — голос Хенти заставил остановиться на месте. — Для вас двоих у меня имеется особое задание.
— В паре с ней? — послышался ворчливый голос Никару.
Если наставник и услышал бормотание сына жреца, то никак не отреагировал.
— Следуйте за мной, — проговорил подошедший к нам младший жрец.
— Куда? — спросила я, переживая, что особое задание мне совсем не понравится.
— В отдел мумификации, — спокойно пояснил младший жрец. — Вы должны быть очень внимательными и делать всё в точности, как я вам покажу, — угроза того, что случится что-то плохое, если мы не сделаем так, как он сказал, чувствовалась в его словах. — Что вы знаете о частичной мумификации?
— Это самый дешёвый вариант, — с презрением в голосе ответил Никару, встав слева от жреца и подальше от меня.
Я просто пожала плечами, не зная ничего о частичной мумификации, чем заработала надменный взгляд своего напарника поневоле.
— Многие не рассматривают этот вариант, пока не услышат о расходах, связанных с бальзамированием, — произнёс младший жрец, заводя нас в погребальную, стены которой были покрыты чёрной краской. Но даже не это заставило меня замереть на месте, а несколько металлических столов с телами.
Я бросила взгляд на Никару, ожидая, что он скажет что-нибудь язвительное, раз он так презирает частичную мумификацию, но тот благоразумно промолчал.
— Первое, что нам нужно сделать — это слепок лица, — проговорил младший жрец, подведя нас к первому телу на столе. — Вы найдёте все необходимые материалы в первом ведре. Эш-Эрата, возьми кусок льна и накинь на лицо усопшего.
Мне хотелось отказаться и бежать, но вместо этого под насмешливым взглядом Никару подхватила кусок сухого полотна со стола и, прикрыв глаза, приложила к лицу «клиента». Я постаралась успокоиться. Ну да, трупы. Брезгливо поморщилась и поспешно перевела взгляд на вёдра. Одно из них было с водой, а второе оказалось доверху наполнено тряпками, пропитанными каким-то раствором и льняными полосами.
— А перчаток нет? — не смогла удержаться от вопроса, даже оглянулась в поисках.
— Уважение к мёртвым не позволяет нам использовать ничего, кроме собственных рук. Продолжай, Эш-Эрата, — лаконично ответил младший жрец, видно привыкший к тупым вопросам желторотых послушников.
Главное — вымыть руки, по крайней мере, десять раз после процедуры, и всё будет в порядке. Со вздохом я опустила руку во второе ведро и вытащила одну из полосок. Раствор сделал её скользкой и ужасно неприятной на ощупь, но из книг знала, что скоро он высохнет, принимая нужный вид маски.
— Зачем мы это делаем? — спросил Мистер всезнайка, который в отличие от меня, должен был бы знать, что именно мы делаем. На мгновение мне показалось, что от него исходило презрение, но судя по тому, как он смотрел на полоски, тут было что-то ещё.
— Если семья желает похоронить тело, то наша работа будет использована, как посмертная маска, — спокойно ответил младший жрец.
— А если решат не хоронить тело? — задала вопрос я, внимательно слушая жреца.
— Разные вещи, — с удивительным терпением ответил жрец. — Некоторые из них передаются в дар медицинским школам, другие кремируются. Очень немногих скармливают священным животным при определённых обстоятельствах. Но умерший должен всё обговорить ещё при жизни и оставить завещание, — продолжил жрец, беря в руки свиток. — Никару, нам нужен амулет в виде сердца скарабея. Самый простой из них. И простая стеклянная банка. Принесёшь со склада?
Сын жреца явно не ожидал, что его сделают мальчиком на побегушках, поэтому ответил не сразу.
— Конечно, — Никару быстро исчез за дверью, пока я продолжила накладывать вязкие полоски на лицо «заказчика», стараясь, чтобы они лежали как можно более ровно.
— Ты хорошо справляешься, — заверил меня младший жрец. — Умение пригодиться всегда, независимо от уровня мумификации. С помощью современного метода маску можно сделать позже. Но на данном этапе лучше использовать традиционный метод. Иначе можно получить нечто, что не будет похоже на лицо усопшего. Поверь мне, ты не захочешь совершить такую ошибку.
— А что, были прецеденты?
— Один из послушников в моём наборе совершил ошибку. Он не смог стать жрецом.
— Только из-за одной ошибки? — Постаралась не показывать удивления. Ведь, возможно, для жителей этого мира это известная истина. А вот для одной попаданки — нет.
— Не только. В храме, в котором я обучался, не было такой же системы распределения учеников по парам на основе их способностей, как у вас.
Мы погрузились в молчание, пока я заканчивала слепок лица. Положив последнюю полоску, посмотрела на жреца и спросила, совершенно не представляя, что делать:
— Что теперь?
— Просушка. Можешь вымыть руки.
Помчалась к раковине, опустив руки под проточную воду, тщательно оттирая известковый раствор, начавший подсыхать на коже. Даже когда Никару появился в комнате, я всё тёрла руки, пока они не покраснели и не стали чистыми.
На столе уже стояла простая стеклянная банка с крышкой, а рядом скарабей без каких-либо украшений. С трудом сдержала желание взять его в руки и перевернуть, чтобы проверить, есть ли иероглифы на его брюшке.
— Хорошо. Теперь мы начнём с частичного бальзамирования, — проговорил жрец. — Хотя правильнее было бы назвать это бальзамированием сердца. Мы собираемся использовать тот же раствор, что и при современном методе, но в более концентрированной смеси.
— Иногда сердце также заливают смолой, чтобы оно было лучше защищено, — пробормотала я, вспоминая книги по египтологии.
— Правильно, Эш-Эрата. Конечно, позже вам самим придётся доставать сердце, но для первого раза я облегчил задачу. Никару, подними ведро с водой и окажи честь усопшему, — жрец передал застывшему выскочке сердце.
— Угу, — руки парня дрожали, пока он, стараясь не уронить и бережно держа сердце, промывал его водой.
— А теперь смотрите. Мы помещаем его в бальзамирующую жидкость, чтобы оно ей пропиталось, — жрец осторожно опустил сердце в тазик. — После использования инструментов вы должны положить их в корзину с красной лентой, чтобы в конце дня их забрали для стерилизации. Никогда не используйте один и тот же скальпель или троакар на двух разных органах. Всегда тщательно мойте руки между ними.
Мы послушно закивали, ничего не отвечая.
— Как только процесс бальзамирования завершится, мы запечатаем сердце в банку и упакуем его вместе с маской. Затем отправим жрецам, ответственным за подготовкой к погребению, — продолжил жрец. — А теперь переходим к следующему этапу.
Одновременно два страдальческих стона огласили погребальную, чем я и Никару заработали укоризненный взгляд младшего жреца. Он не дал ни одной поблажки во время дальнейшего проведения процедуры.
ГЛАВА 11
Я бросила взгляд на дверь кладовки, чтобы убедиться, что никто не смотрит на меня, нырнула за одну из больших бочек и, переведя дыхание, поползла на выход, чтобы Никару меня не заметил.
Мы целый день занимались частичной мумификацией! Мои руки были красными от постоянного мытья с чистящими растворами, которые были так далеки до наших увлажняющих для нежной кожи. А во рту постоянно присутствовал вкус бальзамирующих веществ, что мне просто необходимо было выползти наружу!
Если бы многие из старших жрецов не были вовлечены в семидесятидневный традиционный процесс мумификации визиря, а уровень смертности не превышал норму, то нас бы не использовали сейчас как рабочую силу.
— Эш-Эрата, куда ты собралась?
Передо мной возникли немного запылённые сандалии, одна из которых нетерпеливо притопывала. Я подняла голову и встретилась с холодным взглядом Хенти. Он молчал и, поджав губы, внимательно смотрел на меня, что ужасно нервировало.
— Учусь подражать своему фамильяру. Он ходит на четвереньках, вот и я решила попробовать, — ответила, понимая, что раз наставник здесь, то и сбежать не получится.
— Хм. Никару, сколько тел вы обработали?
— Около двадцати, — голос Никару из-за его спины звучал неуверенно и сла?бо, а сам он был белее снега.
— На сегодня всё, — решил наш наставник, осматривая меня. — А то ужин пропустите. Завтра тогда с утречка пойдёте в третью погребальную, там ещё много работы доставили. Вы хорошо справились. И, Эш-Эрата, ты можешь подняться на ноги. Уверен, Матис оценит твоё рвение, — сказав, он развернулся и оставил нас с Никару одних.
Простонав, я попыталась подняться на ноги, но потеряла равновесие и осела на попу. Передо мной появилась рука Никару.
— Спасибо, — пробормотала я, цепляясь за руку и с трудом поднимаясь на дрожащие ноги.
— Ты хорошо держалась, — что-то похожее на искреннюю озабоченность промелькнуло на его лице, но затем он добавил: — для девчонки.
— Удивила тебя, Никару? — усмехнулась я, стоя напротив него.
— Пошли на ужин, а? А то там ничего съестного не останется, кроме засушенных скарабеев, — буркнул сын жреца, выходя из погребальной.
На ужин мы всё-таки пошли, хотя и с одинаковым выражением лёгкой тошноты на лицах. Никару даже жевал без особого удовольствия. А мне кусок в горло не лез.
Двери столовой распахнулись, и в зал вошёл Верховный жрец Анубиса, а за ним невероятно красивый, стройный парень, с характе?рным миндалевидным разрезом карих, почти чёрных глаз, подведённых чёрной краской, символизирующую его высокое положение в обществе. На голове он носил клафт, что-то типа полосатой косынки, поверх которой был надет тонкий золотой обруч. Два конца платка свисали на полуприкрытую грудь парня, прикрывая медальон Амон-Ра. Но платок с синими продольными полосами мог носить только фараон. Вошедший же был слишком молод, а я слышала, что фараон в возрасте. Только вот, на головном уборе красовался урей — золотое изображение кобры, олицетворяющей богиню Уаджит, дополненная головой коршуна, знаком Нехебт, которые являлись обязательными атрибутами любого царского головного убора.
Пристальный взгляд жреца заскользил по сторонам и замер на Никару, который явно заметил гостей и со звуком уронил ложку на пол.
— Никару! — от звука своего имени мой напарник замер и довольно сильно напрягся, даже желваки заходили на его челюсти.
— А, Никару, ты здесь, — проговорил Верховный жрец, быстрыми шагами направляясь к нам. — Я хотел бы представить тебя нашему уважаемому гостю, Его Высочеству принцу Амасису.
Принцу?! В Храме?! Мои глаза, наверное, стали круглыми, словно блюдца. Я никогда не ожидала, что увижу настоящего принца Египта вживую, а не обёрнутого в саван.
— Ваше Высочество, — проговорил Никару, мгновенно подскочив и низко склонив голову, показывая уважение.
— А это наша дуам нетжер, Благословенная Анубисом Эш-Эрата, — непонятно зачем добавил жрец.
Тёмный взгляд принца скользнул по моему лицу, пробегая по запыленной тунике.
— Приятно познакомиться с вами обоими, — бархатистым голосом проговорил принц Амасис. — Почему бы вам двоим не устроить мне экскурсию по храму, а Верховный жрец сможет вернуться к своим обязанностям?
По выражению лица Верховного жреца я могла сказать, что он был не особенно рад такому повороту событий. Хотя подозреваю не потому, что он не доверяет нам, а просто потому, что надеялся произвести хорошее впечатление на принца лично. Но просьба королевской особы — это не то, что можно проигнорировать.
— Да, конечно. Вдвоём они вполне справятся с экскурсией, — с тяжелым вздохом, опровергающие его слова, ответил жрец. — Пошлите за мной, когда закончите.
Амасис не ответил, просто лёгким жестом руки отпустил трёх грозных охранников, стоявших позади него, и посмотрел на нас с мальчишеской улыбкой:
— Показывайте дорогу, послушники Никару и Эш-Эрата.
— Что бы вы хотели увидеть, са несу Амасис? — почтительно спросил Никару, выводя нас из столовой.
— Всё. Это первый раз, когда я посещаю храм смерти, — ответил он. — Мой отец попросил меня представлять его интересы на похоронах визиря. Я приехал вчера и хотел изучить обстановку, прежде чем займусь приготовлениями.
— Так вы собираетесь пробыть здесь какое-то время, са несу? — немного натянуто спросил Никару.
— По крайней мере, неделю. Отец хочет, чтобы я остался до тех пор, пока не будет избран следующий визирь, чтобы помочь сгладить переходный период.
Я нахмурилась от его слов. Почему фараон отослал сына подальше от дворца? Что может быть опасного в избрании нового визиря? Странно как-то всё.
