Марготта

- Так что, дальше можно не рассказывать?
       Вместо ответа старушенция замахнулась на парня клюшкой, но тот ловко нырнул под стол и уже оттуда продолжил:
       - Ну, с конём мы вроде как подружились, а тут уже темнеть начинало, домой пора. Ну я и решил, что сейчас на нём проедусь, а на следующий день верну. Оседлал, поехал. А тут вдруг волки из-за деревьев как повыскакивали… Я его в галоп пустил, а на тропинку ещё не выехали, тут кусты всякие, корни торчат… Он, значит, споткнулся, упал, я с него кубарем – сам не понял, как жив остался. А тут и эта… уважаемая госпожа подлетела, орёт, ругается. Оказалось, что конь шею свернул. Ну так я же не нарочно. А она… - Глазастый аккуратно высунулся из-под стола, уселся на прежнее место и уже оттуда подмигнул ведьме. Та губы поджала, но перебивать не стала. - …Она, значит, сказала, что если я повинен в смерти благородного животного, то сам должен на его место встать. Ну, или что-то в этом роде. И я стал… им… То есть самим собой, но конём. Пару дней простоял в стойле… Приятного, конечно, мало. И тут примерно неделю назад средь бела дня является…
       Парень вдруг нервно сглотнул и замолчал, словно что-то сообразил, или вспомнил. Что-то такое, о чём совершенно не хотел бы рассказывать.
       - Ну договаривай, чего уж теперь, - велела Тётушка. Мне даже показалось, что она если и догадывается, что дальше произошло, то на все сто процентов не уверена. И хочет, как минимум, услышать ещё одну версию событий. Ну а что? Даже ведьмы имеют право что-то не знать или сомневаться. Особенно если их в это время дома не было. В конце концов, мало ли дел у Верховной. Тёть Лену тоже вечно поймать невозможно, разве что нечаянно наткнуться.
       Глазастый тем временем собрался с духом и продолжил:
       - Пришла сюда, в общем, шайка грабителей. В рассказы о здешней нечисти они не больно-то верили, и удивлялись, почему это в таком густом лесу до сих пор никакие разбойники не завелись. И решили стать первыми. А пока искали приличное место для стоянки – наткнулись на этот дом. А потом и на меня. И они меня, вы не поверите, увели!
       - Почему, очень даже поверим, - хмыкнула я. – По-моему, в этом мире все поголовно только и делают, что удирают из дому, лезут без спросу куда не просят, а потом уводят друг у друга коней.
       - Почему все? Я, например, не удрал, меня выгнали, - пробубнил Кьяло.
       - В данном случае, это не принципиально. А медальон с волком, подозреваю, они тоже отсюда спёрли?
       - Ну не я же! Они тут вообще неплохо пошерстили. Зато наша глубокоуважаемая ведьма больше не будет оставлять дорогие вещи без присмотра. И дешёвые тоже…
       - А ваша глубокоуважаемая ведьма, - Волчья Тётушка горделиво выпрямилась, - в это время пыталась освободить оборотня, которого эти безбожники поймали и заперли в клетку.
       - Это которые Поклонники Старых Богов, что ли?
       - Да какие они Поклонники?! Дуралеи они и безбожники. За что и пострадали. Это же надо было придумать – бедную зверюшку обижать. Да он в жизни своей никого пальцем не тронул.
       - Слышала бы вас Тьяра. - хмыкнула я. – Или Хозяин. Да и меня эта «бедная зверюшка» чуть на части не разорвала возле городских ворот.
       - Ой ли? Так уж и разорвала? Или признала медальон и подбежала поздороваться?
       Я неожиданно вспомнила привычку крупных собак приветствовать человека, ставя передние лапы ему на плечи и вылизывая лицо. Оборотень ведь действительно не набрасывался на меня, просто решил по-дружески уронить на землю. А я так испугалась, что пожелала ему сдохнуть. И убила его.
       - Так что же? Получается, что я виновата? – В душе всколыхнулось что-то не слишком приятное. Не жалость, скорее обида на весь белый свет.
       - Да кто же теперь разберёт. И вообще, чудо ушастое, у тебя же глаза слипаются. Шла бы ты спать.
       - Нет, я дослушать хочу! – Я упрямо тряхнула головой и повернулась к Глазастому, - Ну увели они тебя, а дальше?
       - А что дальше? – неожиданно резко огрызнулся парень, - Дальше они поближе к дороге подобрались, меня вместе с остальными лошадьми в кустах привязали, а сами ушли. Я хотел отвязаться – не получилось. Пришлось ждать. А тут крики, вопли… Потом ты пришла, меня забрала и на тракт вывела. А там сплошные трупы… Ты же сама всё знаешь, так зачем глупые вопросы задаешь?
       - Нормальные вопросы, - запротестовала я. – Чего ты так на меня взъелся?
       - Ты бы тоже взъелась, если бы тебя сначала превратили в лошадь, а потом убили твоего брата, а тебе пришлось бы везти убийцу…
       - Ничего не поняла, - опешила я. – Какого брата? Какого убийцу? Что-то я туго соображаю с недосыпа.
       - Убийца – это ты, - медленно, почти по слогам проговорил Глазастый. – Ты убила парня-лучника. А он был моим братом. Иначе хрен бы я позволил им увести себя отсюда. Пошёл я только с ним, и только потому, что надеялся объяснить ему всё, что произошло. И заодно узнать, где его до этого год носило. Но не успел, потому что кое-кто…
       - А кое-кому, между прочим, тоже жить хотелось. А этот твой распрекрасный братец застрелить меня собирался, и застрелил бы, только я первая успела. Что, скажешь, мне надо было встать перед ним по стойке смирно, и покорно принять мученическую смерть? Так?
       - Нет! Ты… Тебе… Да всё ты правильно сделала, - махнул рукой парень, неожиданно сменив гнев на милость. – Я только потому тебя из седла и не выбросил на первом же повороте, что ты просто защищалась. Только всё равно мерзко это.
       - Мерзко – столько времени молчать и притворяться бессловесной тварью, - вмешался Кьяло. – Ты ведь и в конском обличии мог всё объяснить. По крайней мере, попытался бы. Тогда мы бы раньше сюда вернулись, и тебя бы раньше расколдовали.
       - А смысл? Лошадью быть проще. Всё за тебя решают, кормят тебя, чистят. А сейчас мне что делать? Как я домой вернусь после всего этого, да ещё и с известием, что Итьер погиб? Они с отцом, конечно, крепко в своё время поругались, но…
       - Погодите, ребята, уважьте старушку, - перебила его Тётушка. – Вот это вы сейчас про которого из тех душегубов говорите? Не про того ли, с палёной рожей?
       Глазастый мрачно кивнул. Чем, почему-то, изрядно насмешил ведьму.
       - Да разве же это дело – живого человека раньше времени хоронить. Бесы с вами! Пожгло его, конечно, неплохо, но уж всяко не до смерти. А я, знаете, болезных на своей территории не бросаю, не по-людски это. Подобрала, подлечила малость. Ничего так, оклемался. Отсюда, по крайней мере, на своих двоих ушёл. Но рожицу-то ему, конечно, знатно подпалило. А до того, видать, красивый парень был. И как только рука поднялась такого калечить?
       - Да мне как-то не до его внешности было, - отмахнулась я, пытаясь скрыть за ворчанием радость от того, что лучник жив. Пусть он хоть сто раз бандит и разбойник, но жить с осознанием того, что я этого бандита и разбойника укокошила… Нет уж, пусть такими вещами Хозяин развлекается, у него нервы явно крепче.
       Кстати, интересно, где он сейчас? Из горящего Убежища-то хоть выбрался?
       А я-то хороша! Радуюсь, что сняла со своей совести одно убийство, и при этом забываю, что только что подожгла целый дом. С людьми. Вот уж действительно – горбатого могила исправит.
       - О чём задумалась, детка? – окликнула меня Тётушка. И не дождавшись ответа припечатала: - Э, да ты уже не просто засыпаешь, а прямо-таки спишь! Ну-ка марш в постель, красавица!
       Красавица из меня, конечно, исключительно на любителя. Но ведь приятно же.
       А в углу уже возникла кровать с восхитительно-мягкой периной. В которую я и свалилась, изо всех сил мечтая, чтобы не было больше никаких снов. А то прямо какое-то «Что делать?» фэнтезийного пошиба! Первый сон Веры Павловны, второй сон Веры Павловны...
       
       Щёлк! Сдавленный крик. Громогласный мат, исполненный дуэтом. Дзыньк! Щёлк! Щёлк!
       - Нет, я так больше не могу, я пошёл! Прикроешь? – Голос Кьяло, словно из-под перины.
       - Ты что, псих? Да плевать на твой браслет, они тебя и с ним, и без него одинаково продырявят.
       - Не дождётесь!
       Ну когда же я наконец научусь просыпаться быстро?
       Щёлк! Щёлк! Дзыньк! Снова крик, но уже откуда-то издалека. Должно быть, из-под двух перин.
       Надо проснуться, надо! Открыть глаза!
       Открыла. Выяснила, что спала носом в подушку. Теперь поднять голову… хоть чуть-чуть приподнять и осмотреться…
       - Лежи, дура!
       Чья-то сильная рука вдавила меня обратно в кровать.
       - Если хочешь слезть, то просто перекатись на пол. А потом забейся в угол и не рыпайся там.
       Я же спросонья послушалась! Сначала хлопнулась всем телом вниз, потом заползла под кровать и уже оттуда, потирая ушибленное плечо, жалобно протянула:
       - Высоко-о-о!
       - Аккуратнее падать надо было!
       Дзыньк! Щёлк! Дзыньк!
       Ещё через десяток «щёлков» и «дзыньков» я наконец-то начала разбираться в окружающей обстановке. Первое, что бросилось в глаза – Волчья Тётушка, раскинувшаяся на полу в багровом ореоле собственной крови и со стрелой, торчащей из-под лопатки. Отсутствие признаков жизни было до обидного очевидным. Жалко бабульку. Вот так бесславно и погибают Верховные… Но как же не вовремя-то!
       Возле окна обнаружился Глазастый с луком в руках и стрелой в зубах (прям царевна-лягушка какая-то). Ещё одна стрела уже лежала на тетиве… Дзыньк!
       Ага, поняла. Когда «дзыньк» - это выстрел с нашей стороны, а когда в нас, то получается…
       Щёлк! Щёлк! Сразу две стрелы впаялись в ножку кровати, чудом не оцарапав мне ухо. Я так и не поняла, по какой траектории они летели… И тут до меня резко дошёл смысл всего происходящего.
       - Эй, а от кого отбиваемся-то?
       - Одсдажи.
       - Чего?
       Бывший конь злобно на меня покосился, потом вытащил изо рта стрелу и повторил:
       - От стражи, говорю.
       - Как от стражи? Это что, Хозяин на меня так обиделся что ли?
       - Да причём тут Муллен?! Он даже если сразу за нами галопом поскакал, то раньше рассвета сюда не доберётся. Тем более, что он – внешняя стража, а тут городская хренью страдает. Мы когда из Тангара выезжали, они как раз собирались толпой идти Тётушку бить, помнишь?
       - Честно говоря, нет, - созналась я. – И сколько их там?
       - А я знаю? Ну, человек двадцать, не меньше. Половина с луками и самострелами. И чую, что скоро им придёт в голову… Ну вот, я же говорил!
       В оконную раму, а затем и в противоположную стену вонзились стрелы, обмотанные горящей паклей. Огонь начал было расходиться по деревянному строению, но неожиданно зашипел и погас. Я победно улыбнулась. Ломать, как говориться, не строить, а тушить – не разжигать! Хоть что-то я умею!
       Глазастый хотел ещё пару раз выстрелить в охамевших стражников, но в лесу вдруг раздалась крики, вопли… и в окно ввалился Кьяло, весь в крови и со стрелой, торчащей из плеча.
       - Тебе помочь? – Я бросилась к нему, но Глазастый перехватил меня на полпути и пинком загнал обратно под кровать.
       - Сиди и не выпендривайся. Без тебя как-нибудь разберёмся.
       - Чего? Ты думаешь, что говоришь, кобыла блохастая? Когда это ты успел себя главным назначить?
       - Час назад, пока ты дрыхла, а мы тут отстреливались. Вот сейчас у нас стрелы кончатся, что делать будем?
       - А много осталось?
       - Целых две!
       - Нет, ну вы тут вообще обалдели, что ли? – пробормотал Кьяло, плюхаясь на пол рядом с моим укрытием. – Я, значит, жизнью рискую, на разведку выхожу, а они мало того что стреляют не туда, куда надо, так ещё и ругаются!
       - Кто это тут не туда стреляет? - Глазастый подскочил к раненому, остервенело потрясая последними стрелами, причём древко одной из них было уже порядком обслюнявленное.
       - А в меня кто попал?
       - А я тебя из-за этого дурацкого браслета просто не заметил!
       - А этот дурацкий браслет, между прочим, перестал работать в самый неподходящий момент. Я только троих уложил, начал к четвёртому примериваться-а-а-а-а…
       Я думала, что только в голливудских фильмах стрелы из самих себя вытаскивают вот так запросто. Ну, с криком конечно, и зажмурившись… Но зато самостоятельно! Глазастый уважительно присвистнул и вернулся к наблюдательному посту возле окна. А я, набравшись храбрости, подползла поближе к Кьяло.
       - Больно?
       - Терпимо. У тебя в запасе, случаем, никакого волшебного зелья нет, чтоб раны заживлять?
       - Откуда? Сам же знаешь, что нет. Но хоть перевязать-то тебя надо? Эй, коняга, снимай рубашку.
       Глазастый повёл себя на удивление покорно, даже «конягу» стерпел. И рубашку снял безропотно. Эх, такие кружева на бинты изводить… Жалко! Белый батист сразу же пропитался кровью, а Кьяло, наоборот, побледнел ещё сильнее, чем после нашего непонятного прыжка в пространстве.
       - Всё, сейчас отключусь, - прошептал он, приваливаясь к стенке и закрывая глаза.
       - Не надо! – гаркнула я, сама не ожидая от себя такого взрыва эмоций. – Не вздумай тут сознание терять, неженка эльфийская. Ты же тяжёлый, как бегемот, больной ожирением! Я тебя просто никуда не утащу… А ты что застыл?
       Последнее предложение относилось уже к Глазастому. Тот повернулся ко мне и подмигнул. Грустно так, проникновенно…
       - У них тоже кончились стрелы. Или терпение. Или то и другое. Короче, нас сейчас будут штурмом брать. В вечной любви друг другу будем признаваться, или и так сойдёт?
       - Да пошёл ты… - из последних сил пробормотал Кьяло. Но в обморок не упал. Наоборот, как-то странно напрягся, задёргался… Я отшатнулась к стенке и начала судорожно вспоминать всё, что я знаю об эпилепсии. Но тут парень неожиданно открыл глаза… Лучше бы не открывал – радужки у него стали янтарно-жёлтыми, а зрачки вертикальными.
       Упс!
       Пока я приходила в себя от ступора, а Глазастый пытался выбрать изо всех висящих на стенке мечей наиболее подходящий к случаю, Кьяло спокойно встал и прошёл к выходу, попутно прихватив из угла топор. А потом вышел и тихо прикрыл за собой дверь.
       И почти сразу же снаружи раздался нечеловеческий рёв и крики, полные ужаса и отчаяния. Нечто похожее я уже слышала, когда Тётушка, мир её праху, натравила своих волков на Поклонников Старых Богов. Кстати, где сейчас эти волки, хотела бы я знать? Видимо, разбежались, почуяв смерть хозяйки. А медальон…
       Я рванулась к телу Верховной, добросовестно обыскала, но ничего не нашла. Разве что Глюка, высунувшегося из какой-то щели в полу и что-то там по-своему бормотавшего. Но в этот раз у меня не было ни времени, ни желания его слушать.
       Бывший конь тем временем основательно вооружился, и больше всего теперь походил на выставку средневекового оружия. По-моему, у него столько рук не было, сколько он вещей на себя навешал. Помедлив, я тоже сняла со стены длинный кинжал. Вкупе с моим ростом – больше и не надо.
       - Ну что, пойдём умирать с честью? – Парень махнул мечом в направлении двери.
       - Ну не сидеть же здесь, пока этот берсерк там развлекается. Одно слово – псих.
       - Ну он же говорил, что его в детстве прокляли…
       И плечом к плечу, подбадривая себя бородатыми шутками, мы вышли навстречу неминуемой смерти. А за нами, не переставая верещать и страдальчески закатывать глаза, выбежал Глюк.
       То, что стражников возле избушки собралось намного больше, чем двадцать, я поняла сразу же. Насколько больше – несколько секунд спустя, когда глаза попривыкли к темноте. С Кьяло, конечно, уже справились, и теперь он просто лежал неподалёку, как медведь, не вовремя впавший в зимнюю спячку. Он ещё дышал – я чувствовала это, но подойти и убедиться, конечно не дали.
       Я выставила вперёд кинжал и в который уже раз за день обозвала себя дурой. Потому что если бы не я – ничего этого не было бы. Всё кончилось бы намного раньше и намного проще. Ну что ж…