Лоно горело и изнывало от жажды почувствовать в себе нечто большее, чем пальцы. Нечто горячее, пульсирующее, вламывающееся, являющееся частью того, кто сводил с ума её тело, оставляя лишь сгорающую от неистового желания оболочку.
Лили прежде и подумать не могла, что станет так терять голову от чувственного удовольствия. Что в подобные моменты разум напрочь отключается, и остается только тело, которому плевать, что она там думает об Эрике Дэвлине и до каких пределов он превратил её жизнь в ад. Оно лишь требует своей порции наслаждения и лучше Лили знает, от кого получит максимальное - самое острое, самое сладкое, самое запретное.
Эрик лизнул, а потом подул на то место, которое только что прикусил. Кожа мгновенно покрылась мурашками, а и без того затвердевшие соски превратились в невыносимо чувствительные горошины, для которых трение о лиф превращалось в пытку. Эрик же, распаляя её агонию, начал покрывать шею Лили медленными чувственными поцелуями, спускаясь к ключицам и не прекращая терзать лоно. Пальцы уже скользили по обильной смазке, а бугорок у неё между ног горел и дрожал от напряжения, от нарастающего ощущения близкой развязки.
Русалка и сама не заметила, как её блузка оказалась наполовину расстегнута. Эрик вобрал в рот одну из нежных маковок, прямо через материю лифа, и Лили хлестнула между ног умопомрачительная горячая волна. Девушка тихо вскрикнула, выгнувшись и неосознанно прижавшись к морскому черту теснее, за что была немедленно вознаграждена: к указательному пальцу внутри неё прибавился средний, а их движения стали требовательней. Лили учащенно задышала от слегка болезненного – все-таки совсем недавно она была девственницей, и узкий вход не был готов к таким грубым ласкам, - но вместе с тем бесконечно сладкого вторжения.
Эрик на этот раз не торопился, хотя и сам был возбужден так, что аж горел, а вот Лили буквально плавилась от того, что он творил с её телом. Продолжая посасывать её грудь через блузку, он слегка прикусил и потянул сосок, вызвав у неё сдавленный чувственный всхлип, но тут же отпустил, дразня легкими прикосновения языка и губ. Ещё несколько мгновений продолжал ласкать её грудь и лоно и вдруг… прекратил.
Лили, которую уже несло к вершине экстаза, захныкала от разочарования.
- Попроси, - потребовал он, - попроси продолжить.
Русалка застонала, не соображая, кого и о чем он просит, и тут же судорожно втянула в себя воздух от слишком сильных буквально разрывающих её ощущений, когда Эрик всадил в неё сразу три пальца и задвигал ими, одновременно ритмично сжимая грудь всей ладонью.
Руки девушки лихорадочно заскользили по каменным мышцам его груди, которые ощущались даже сквозь ткань, по широким плечам, горячей шее с напряженными венами, зарылись в мягкие вьющиеся волосы и коснулись теплых рогов. Толком не осознавая, что творит, Лили подалась вперед и протяжно лизнула правый рог – от основания к кончику, наслаждаясь его гладкостью и чувствуя, как он стремительно нагревается под её язычком. Эрик содрогнулся всем телом и издал какой-то дикий гортанный стон, словно она провела языком по его члену, и, Лили, кожей ощутив обрушившуюся на него волну наслаждения, проделала то же самое со вторым рогом, только на этот раз слегка втянула в рот и пососала кончик.
Морской черт окаменел от напряжения.
- Никто… никогда… - выдохнул он срывающимся голосом.
И по прокатывающейся по его телу дрожи русалка поняла, что он вот-вот кончит. Но Эрик чудовищным усилием воли отодвинул Лили от себя и, продолжая бешено двигать пальцами у неё в промежности, приказал:
- Скажи, что тебе нравится! Что сама меня хочешь!
О чем он говорит? Лили видела, как шевелятся его дрожащие от напряжения губы, приоткрывая клыки, видела, как горят черные, как морская бездна, глаза, страстно пожирая её, и даже слышала невероятно хриплый и оттого безумно сексуальный голос, от которого её удовольствие многократно усиливалось, но не понимала ни слова. Неважно, слова неважны, пусть просто продолжает дарить ей это наслаждение, потому что ещё чуть-чуть, и она взлетит, перестанет существовать, растворится в этом раскаляющем лоно ритме…
Но морской черт резко вытащил пальцы и обвел ими скользкий пульсирующий вход, увлажняя Лили её же смазкой и дразня подушечками, а второй рукой обхватил напряженную до предела грудь русалки и сжал так, что в глазах потемнело.
- Скажи: хочу, чтобы ты меня трахнул.
- Хочу… - начала Лили и запнулась, задыхаясь и ерзая в тщетной попытке усесться так, чтобы его пальцы снова оказались внутри, а не снаружи.
- Чтобы, - подсказал он, надавив на бугорок между ног.
- Чтоообы… - охнула Лили, судорожно двигая бедрами, но чувствуя, как наслаждение начинает ускользать от неё, хоть и может в любой момент вернуться, подогреваемое подразнивающими поглаживаниями.
- Ты меня трахнул.
- Ты меня… - повторила она, хватая ртом вязкий от сексуального напряжения воздух, и вздрогнула от ворвавшейся в их уединение пронзительной трели мобильфона.
Оставшийся лежать на соседнем сидении «Марин» верещал входящим вызовом, выдергивая русалку из полутрансового состояния, в которое её вогнало непреодолимое притяжение тел. И с Лили словно дурман схлынул. Реальность возвращалась трудно и болезненно, как накатившее наутро после слишком бурной вечеринки похмелье.
- Скажи, Лили! – встряхнул её Эрик, глядя на русалку с какой-то безумной почти мольбой и не обращая внимания на разрывающую перепонки трель.
Но к ней уже вернулась способность мыслить. Девушка вдруг поняла, что обнимает морского черта за шею, бесстыже прогнувшись в пояснице, да ещё и трется о его каменный от возбуждения пах своим розовым распаленным местечком. Сдавленно ахнув, она отпрянула и скатилась на пол, ударившись спиной о сидение напротив.
- Нет, не хочу! Можешь снова заставить меня силой, но по доброй воле мой ответ «нет»!
Потянувшийся было к ней Эрик застыл, и Лили показалось, что он сейчас просто сомкнет пальцы у неё на горле и придушит – таким страшным стало у него лицо. Но морской черт вместо этого схватил громко пищащий «Марин» и с силой швырнул его о стенку над её головой. Русалка взвизгнула, зажав уши ладонями и зажмурившись. Её осыпало коралловыми осколками дорогущего аппарата.
- Да что тебе надо?! Остальные же хотят! Почему с тобой должно быть по-другому?!
Не должно быть, - хотела ответить Лили. Просто отпусти меня. Зачем тебе я, когда вокруг десятки тех, кто с радостью примет твою благосклонность хоть на месяц, хоть на одну ночь? Но голос не повиновался, как и тело, съежившееся на полу. Лили только дрожала, прижав колени к груди и в страхе глядя на хозяина, почти ожидая, что он все-таки сорвется, но Эрик усилием воли взял себя в руки. Посмотрел на Лили сверху вниз так, словно она была какой-то невообразимой мерзостью.
- Сядь, вещь, я тебя не испорчу и не сломаю. Сейчас не испорчу и не сломаю, - добавил он.
Лили, боясь снова вывести его из себя, нащупала за спиной сидение и буквально вползла на него, постаравшись отодвинуться как можно дальше.
Но морской черт не обращал внимания на её маневры – равнодушно отвернулся к окну, и можно было бы подумать, что он совсем успокоился, если б не красноречивый бугор в паху и не тяжело вздымающаяся грудь. Но то ли Эрик посчитал ниже своего достоинства самоудовлетворяться у неё на глазах или брать её после слов о том, что она его не хочет, то ли злость пересиливала даже болезненное возбуждение, но он не предпринимал никаких действий, чтобы от него избавиться.
И Лили против воли чувствовала такую же болезненную неудовлетворенность. В низу живота неприятно тянуло пустотой, подготовленное и до сих пор слегка пульсирующее лоно требовало наполненности, требовало горячих толчков – неважно, пальцами ли, членом, - набухшая грудь тоже ныла и покрывалась мурашками, стоило вспомнить, как её мяли и сжимали жадные ладони, как Эрик втягивал, посасывал и прикусывал вершинки. Лили прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Она солгала и не солгала одновременно, когда сказала, что не хочет его.
Лили не хотела: весь её разум восставал при мысли о том, чтобы хотеть того, кто издевался над ней, насильно лишил невинности, разрушил мечту, теперь вот похитил и считал всего лишь вещью в конце концов! Но вся проблема заключалась в том, что с Эриком разум напрочь отключался, как будто морской черт знал какую-то секретную кнопку. И не одну – словно Лили была с ног до головы усыпана этими кнопками, превращающими её в стонущее лишенное воли и изнывающее от желания подобие разумного морского вида. Вот только когда туман вожделения рассеивался, становилось стыдно, горько и обидно. А ещё хотелось вымыться и до конца жизни не подходить к зеркалу.
- К-куда ты меня везешь? – все же решилась выдавить она очень тихо.
Эрик даже не шелохнулся, и русалка подумала – не расслышал. Но тут он повернул к ней свое совершенное, а сейчас застывшее бесстрастной маской, лицо и криво усмехнулся.
- Туда, где хранятся все мои вещи. Ко мне домой.
- Зачем? Сколько ты собираешься меня там держать?
- Столько, сколько понадобится, чтобы вещь запомнила, что она вещь, и научилась вести себя соответствующе.
Горло стиснуло, глаза защипало. Он ведь специально подбирал такие слова, чтобы уколоть побольнее. Лили это прекрасно понимала, но ничего не могла с собой поделать – каждое попадало точно в цель ядовитой стрелой.
- А потом?
- Выкину… или передарю. Кто ж заранее задумывается о таких мелочах?
- Меня будут искать!
Эрик откровенно рассмеялся.
- Тебя, малёк? Кому сдалась провинциальная рыбешка, у которой не выдержали нервы из-за предстоящего Отбора, и которая сама заявила ректору, что хочет отчислиться и вернуться в свою дыру, а когда он отказался подписать заявление, взяла да и сбежала? Ну а в дороге разное случается, особенно с молодыми девушками. Не все, кто выезжает из пункта А добираются до пункта Б.
Русалка похолодела. Каждый следующий аргумент словно плитой придавливал её к сидению, сгибал плечи, подвешивал к сердцу новый грузик отчаяния. Потому что морской черт был прав: все выглядело так, будто Лили бросила все сама и уехала без официального разрешения. Она ведь утром оставила на подушке Альки прощальную записку, и есть две свидетельницы того, как она выплывала от ректора, в банке подтвердят, что она забрала вклад, а в кассе – что купила билет на кита…
Если же кто-то видел, как её похищали, или этот момент зафиксировала система наблюдения, то Эрик легко откупится, заставит всех молчать. Но как же он так быстро узнал про её утренний визит к ректору? Лили настолько торопилась уладить дела и сесть на кита, что попросту не взяла в расчет морского черта. Думала, будет уже далеко, когда он спохватится, что «собственность» ускользнула из-под носа.
Кора… - поняла она. Наверняка, барракуда, гоняя чай с подружкой-секретаршей, подслушала их с ректором разговор и рассказала Эрику или Вивиан, а та уже - Эрику, или отправила ему анонимное сообщение… А банк… он ведь принадлежит семье морского черта. И неважно, в какой именно филиал Лили бы обратилась – центральный или какой-нибудь из мелких. Они все принадлежат Дэвлинам. Может, ему сообщил кто-то из… Ладно, сейчас уже неважно, как это произошло, важно то, что её никто не станет искать. А время, драгоценное время, которого у её бабушки осталось совсем немного, ускользало.
- Хозяин, прошу! – взмолилась она и, сглотнув слезы, переступила через гордость и опустилась на колени. – Моя бабушка больна. Я должна успеть к ней, чтобы…
- Бабушка? – перебил морской черт, веселясь. – Отчего так мало драмы? Почему не вся семейка разом? Или деревню накрыла эпидемия, а вакцина только у тебя?
Не поверил. А может, поверил, но плевать на это хотел. И для Эрика все, что не столица, - деревня.
Пересилив себя, Лили подползла ближе, устроившись возле его хвоста.
- Можно я… я, - она задыхалась от застрявших в горле слов, которые никак не получалось вытолкнуть, но наконец справилась с собой и докончила чуть дрожащим голосом, - доставлю вам удовольствие?
Морской черт смотрел на коленопреклонённую девушку, откровенно наслаждаясь ситуацией и её униженной позой.
- Как? – произнес он с довольной усмешкой.
Лили протянула руку и положила подрагивающую ладонь на его возбужденную плоть, все ещё натягивающую пояс, хоть уже и не так сильно, как в самом начале ссоры. Как только её ладошка коснулась укрытого тканью члена, Эрик судорожно втянул в себя воздух, а под пальцами стало горячее и тверже…
- Можно? – спросила Лили.
- Значит, теперь ты меня хочешь? – уточнил он, растягивая слова и продолжая рассматривать её с ленивой усмешкой, словно лежащая на мужском достоинстве девичья рука ничуть его не волновала.
Русалка на миг зажмурилась, чувствуя, как кровь прилила к шее и щекам, но выпалила:
- Да, я вас очень хочу, хозяин.
- Сама?
- Сама. Никого и никогда так не хотела!
- И ты мне отсосешь? Вот этим хорошеньким ртом.
Лили сглотнула, чувствуя, как все внутри переворачивается от протеста, а в низу живота снова собирается… томительное тепло, и бессознательно облизнула пересохшие губы. Эрик проводил взглядом её мелькнувший язычок и нетерпеливо поторопил.
- Ну?
- Да, хозяин: буду ласкать и руками и ртом – как прикажете. Как вам больше нравится.
- Потому что сама этого хочешь?
- Да… - Лили набрала в грудь воздуха и выпалила на едином выдохе. – Трахните меня, пожалуйста, хозяин. Я очень этого хочу.
Глаза черта замерцали и подернулись поволокой, а под пальцами Лили увеличилось и запульсировало. Но набрасываться на неё он не спешил. Секунд десять рассматривал в упор, а потом взял её ладонь и брезгливо отбросил.
- Пропала охота, вещь, как-нибудь в другой раз. Но ты на правильном пути, продолжай в том же духе, и не сегодня-завтра мне, может, и захочется тебе вставить.
Лили показалось, что ей надавали пощечин. Она опустила горящее лицо и вернулась на сидение напротив, забившись в уголок и обняв себя за плечи. Салон расплывался, а глаза невыносимо жгло, словно в них перца насыпали, но она не позволяла себе расплакаться.
Колесница слегка притормозила и после паузы продолжила путь. По окнам снаружи мягко прошлись водоросли – изгородь расступалась, но как только они проехали, снова затвердела до прочности камня.
- Мы на месте, - объявил Эрик то, что Лили и так уже поняла.
Дом у Эрика был не просто шикарный. Примерно так она представляла себе королевский дворец. Что же тогда во дворце, если предел её представлений о роскоши здесь?..
Их подвезли к главному входу и, плывя к дверям, Лили краем глаза заметила за автоматически закрывающейся дверью гаража вереницу колесниц, среди которых попалась и знакомая – та, на которой Эрик возил её в кино и ресторан.
- Вы планируете сегодня ещё выезжать, айрэ? – уточнил возница. – Оставить эту или, - взмах в сторону гаража, - подготовить другую?
- Пока не знаю, - коротко бросил Эрик, придерживая Лили за локоть. – Пусть мото-конек будет готов, на всякий случай.
И только тогда до Лили дошло, что весь этот парк колесниц принадлежит ему. А их с бабушкой, дедушкой и Джес домишко размером даже меньше его гаража…
Русалка быстро огляделась в поисках других слуг и, заприметив какого-то карпа, подстригавшего губки на идеальном газоне, напряглась, но Эрик, разгадав намерение, сжал стальными пальцами её предплечье.
Лили прежде и подумать не могла, что станет так терять голову от чувственного удовольствия. Что в подобные моменты разум напрочь отключается, и остается только тело, которому плевать, что она там думает об Эрике Дэвлине и до каких пределов он превратил её жизнь в ад. Оно лишь требует своей порции наслаждения и лучше Лили знает, от кого получит максимальное - самое острое, самое сладкое, самое запретное.
Эрик лизнул, а потом подул на то место, которое только что прикусил. Кожа мгновенно покрылась мурашками, а и без того затвердевшие соски превратились в невыносимо чувствительные горошины, для которых трение о лиф превращалось в пытку. Эрик же, распаляя её агонию, начал покрывать шею Лили медленными чувственными поцелуями, спускаясь к ключицам и не прекращая терзать лоно. Пальцы уже скользили по обильной смазке, а бугорок у неё между ног горел и дрожал от напряжения, от нарастающего ощущения близкой развязки.
Русалка и сама не заметила, как её блузка оказалась наполовину расстегнута. Эрик вобрал в рот одну из нежных маковок, прямо через материю лифа, и Лили хлестнула между ног умопомрачительная горячая волна. Девушка тихо вскрикнула, выгнувшись и неосознанно прижавшись к морскому черту теснее, за что была немедленно вознаграждена: к указательному пальцу внутри неё прибавился средний, а их движения стали требовательней. Лили учащенно задышала от слегка болезненного – все-таки совсем недавно она была девственницей, и узкий вход не был готов к таким грубым ласкам, - но вместе с тем бесконечно сладкого вторжения.
Эрик на этот раз не торопился, хотя и сам был возбужден так, что аж горел, а вот Лили буквально плавилась от того, что он творил с её телом. Продолжая посасывать её грудь через блузку, он слегка прикусил и потянул сосок, вызвав у неё сдавленный чувственный всхлип, но тут же отпустил, дразня легкими прикосновения языка и губ. Ещё несколько мгновений продолжал ласкать её грудь и лоно и вдруг… прекратил.
Лили, которую уже несло к вершине экстаза, захныкала от разочарования.
- Попроси, - потребовал он, - попроси продолжить.
Русалка застонала, не соображая, кого и о чем он просит, и тут же судорожно втянула в себя воздух от слишком сильных буквально разрывающих её ощущений, когда Эрик всадил в неё сразу три пальца и задвигал ими, одновременно ритмично сжимая грудь всей ладонью.
Руки девушки лихорадочно заскользили по каменным мышцам его груди, которые ощущались даже сквозь ткань, по широким плечам, горячей шее с напряженными венами, зарылись в мягкие вьющиеся волосы и коснулись теплых рогов. Толком не осознавая, что творит, Лили подалась вперед и протяжно лизнула правый рог – от основания к кончику, наслаждаясь его гладкостью и чувствуя, как он стремительно нагревается под её язычком. Эрик содрогнулся всем телом и издал какой-то дикий гортанный стон, словно она провела языком по его члену, и, Лили, кожей ощутив обрушившуюся на него волну наслаждения, проделала то же самое со вторым рогом, только на этот раз слегка втянула в рот и пососала кончик.
Морской черт окаменел от напряжения.
- Никто… никогда… - выдохнул он срывающимся голосом.
И по прокатывающейся по его телу дрожи русалка поняла, что он вот-вот кончит. Но Эрик чудовищным усилием воли отодвинул Лили от себя и, продолжая бешено двигать пальцами у неё в промежности, приказал:
- Скажи, что тебе нравится! Что сама меня хочешь!
О чем он говорит? Лили видела, как шевелятся его дрожащие от напряжения губы, приоткрывая клыки, видела, как горят черные, как морская бездна, глаза, страстно пожирая её, и даже слышала невероятно хриплый и оттого безумно сексуальный голос, от которого её удовольствие многократно усиливалось, но не понимала ни слова. Неважно, слова неважны, пусть просто продолжает дарить ей это наслаждение, потому что ещё чуть-чуть, и она взлетит, перестанет существовать, растворится в этом раскаляющем лоно ритме…
Но морской черт резко вытащил пальцы и обвел ими скользкий пульсирующий вход, увлажняя Лили её же смазкой и дразня подушечками, а второй рукой обхватил напряженную до предела грудь русалки и сжал так, что в глазах потемнело.
- Скажи: хочу, чтобы ты меня трахнул.
- Хочу… - начала Лили и запнулась, задыхаясь и ерзая в тщетной попытке усесться так, чтобы его пальцы снова оказались внутри, а не снаружи.
- Чтобы, - подсказал он, надавив на бугорок между ног.
- Чтоообы… - охнула Лили, судорожно двигая бедрами, но чувствуя, как наслаждение начинает ускользать от неё, хоть и может в любой момент вернуться, подогреваемое подразнивающими поглаживаниями.
- Ты меня трахнул.
- Ты меня… - повторила она, хватая ртом вязкий от сексуального напряжения воздух, и вздрогнула от ворвавшейся в их уединение пронзительной трели мобильфона.
Оставшийся лежать на соседнем сидении «Марин» верещал входящим вызовом, выдергивая русалку из полутрансового состояния, в которое её вогнало непреодолимое притяжение тел. И с Лили словно дурман схлынул. Реальность возвращалась трудно и болезненно, как накатившее наутро после слишком бурной вечеринки похмелье.
- Скажи, Лили! – встряхнул её Эрик, глядя на русалку с какой-то безумной почти мольбой и не обращая внимания на разрывающую перепонки трель.
Но к ней уже вернулась способность мыслить. Девушка вдруг поняла, что обнимает морского черта за шею, бесстыже прогнувшись в пояснице, да ещё и трется о его каменный от возбуждения пах своим розовым распаленным местечком. Сдавленно ахнув, она отпрянула и скатилась на пол, ударившись спиной о сидение напротив.
- Нет, не хочу! Можешь снова заставить меня силой, но по доброй воле мой ответ «нет»!
Потянувшийся было к ней Эрик застыл, и Лили показалось, что он сейчас просто сомкнет пальцы у неё на горле и придушит – таким страшным стало у него лицо. Но морской черт вместо этого схватил громко пищащий «Марин» и с силой швырнул его о стенку над её головой. Русалка взвизгнула, зажав уши ладонями и зажмурившись. Её осыпало коралловыми осколками дорогущего аппарата.
- Да что тебе надо?! Остальные же хотят! Почему с тобой должно быть по-другому?!
Не должно быть, - хотела ответить Лили. Просто отпусти меня. Зачем тебе я, когда вокруг десятки тех, кто с радостью примет твою благосклонность хоть на месяц, хоть на одну ночь? Но голос не повиновался, как и тело, съежившееся на полу. Лили только дрожала, прижав колени к груди и в страхе глядя на хозяина, почти ожидая, что он все-таки сорвется, но Эрик усилием воли взял себя в руки. Посмотрел на Лили сверху вниз так, словно она была какой-то невообразимой мерзостью.
- Сядь, вещь, я тебя не испорчу и не сломаю. Сейчас не испорчу и не сломаю, - добавил он.
Лили, боясь снова вывести его из себя, нащупала за спиной сидение и буквально вползла на него, постаравшись отодвинуться как можно дальше.
Но морской черт не обращал внимания на её маневры – равнодушно отвернулся к окну, и можно было бы подумать, что он совсем успокоился, если б не красноречивый бугор в паху и не тяжело вздымающаяся грудь. Но то ли Эрик посчитал ниже своего достоинства самоудовлетворяться у неё на глазах или брать её после слов о том, что она его не хочет, то ли злость пересиливала даже болезненное возбуждение, но он не предпринимал никаких действий, чтобы от него избавиться.
И Лили против воли чувствовала такую же болезненную неудовлетворенность. В низу живота неприятно тянуло пустотой, подготовленное и до сих пор слегка пульсирующее лоно требовало наполненности, требовало горячих толчков – неважно, пальцами ли, членом, - набухшая грудь тоже ныла и покрывалась мурашками, стоило вспомнить, как её мяли и сжимали жадные ладони, как Эрик втягивал, посасывал и прикусывал вершинки. Лили прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Она солгала и не солгала одновременно, когда сказала, что не хочет его.
Лили не хотела: весь её разум восставал при мысли о том, чтобы хотеть того, кто издевался над ней, насильно лишил невинности, разрушил мечту, теперь вот похитил и считал всего лишь вещью в конце концов! Но вся проблема заключалась в том, что с Эриком разум напрочь отключался, как будто морской черт знал какую-то секретную кнопку. И не одну – словно Лили была с ног до головы усыпана этими кнопками, превращающими её в стонущее лишенное воли и изнывающее от желания подобие разумного морского вида. Вот только когда туман вожделения рассеивался, становилось стыдно, горько и обидно. А ещё хотелось вымыться и до конца жизни не подходить к зеркалу.
- К-куда ты меня везешь? – все же решилась выдавить она очень тихо.
Эрик даже не шелохнулся, и русалка подумала – не расслышал. Но тут он повернул к ней свое совершенное, а сейчас застывшее бесстрастной маской, лицо и криво усмехнулся.
- Туда, где хранятся все мои вещи. Ко мне домой.
- Зачем? Сколько ты собираешься меня там держать?
- Столько, сколько понадобится, чтобы вещь запомнила, что она вещь, и научилась вести себя соответствующе.
Горло стиснуло, глаза защипало. Он ведь специально подбирал такие слова, чтобы уколоть побольнее. Лили это прекрасно понимала, но ничего не могла с собой поделать – каждое попадало точно в цель ядовитой стрелой.
- А потом?
- Выкину… или передарю. Кто ж заранее задумывается о таких мелочах?
- Меня будут искать!
Эрик откровенно рассмеялся.
- Тебя, малёк? Кому сдалась провинциальная рыбешка, у которой не выдержали нервы из-за предстоящего Отбора, и которая сама заявила ректору, что хочет отчислиться и вернуться в свою дыру, а когда он отказался подписать заявление, взяла да и сбежала? Ну а в дороге разное случается, особенно с молодыми девушками. Не все, кто выезжает из пункта А добираются до пункта Б.
Русалка похолодела. Каждый следующий аргумент словно плитой придавливал её к сидению, сгибал плечи, подвешивал к сердцу новый грузик отчаяния. Потому что морской черт был прав: все выглядело так, будто Лили бросила все сама и уехала без официального разрешения. Она ведь утром оставила на подушке Альки прощальную записку, и есть две свидетельницы того, как она выплывала от ректора, в банке подтвердят, что она забрала вклад, а в кассе – что купила билет на кита…
Если же кто-то видел, как её похищали, или этот момент зафиксировала система наблюдения, то Эрик легко откупится, заставит всех молчать. Но как же он так быстро узнал про её утренний визит к ректору? Лили настолько торопилась уладить дела и сесть на кита, что попросту не взяла в расчет морского черта. Думала, будет уже далеко, когда он спохватится, что «собственность» ускользнула из-под носа.
Кора… - поняла она. Наверняка, барракуда, гоняя чай с подружкой-секретаршей, подслушала их с ректором разговор и рассказала Эрику или Вивиан, а та уже - Эрику, или отправила ему анонимное сообщение… А банк… он ведь принадлежит семье морского черта. И неважно, в какой именно филиал Лили бы обратилась – центральный или какой-нибудь из мелких. Они все принадлежат Дэвлинам. Может, ему сообщил кто-то из… Ладно, сейчас уже неважно, как это произошло, важно то, что её никто не станет искать. А время, драгоценное время, которого у её бабушки осталось совсем немного, ускользало.
- Хозяин, прошу! – взмолилась она и, сглотнув слезы, переступила через гордость и опустилась на колени. – Моя бабушка больна. Я должна успеть к ней, чтобы…
- Бабушка? – перебил морской черт, веселясь. – Отчего так мало драмы? Почему не вся семейка разом? Или деревню накрыла эпидемия, а вакцина только у тебя?
Не поверил. А может, поверил, но плевать на это хотел. И для Эрика все, что не столица, - деревня.
Пересилив себя, Лили подползла ближе, устроившись возле его хвоста.
- Можно я… я, - она задыхалась от застрявших в горле слов, которые никак не получалось вытолкнуть, но наконец справилась с собой и докончила чуть дрожащим голосом, - доставлю вам удовольствие?
Морской черт смотрел на коленопреклонённую девушку, откровенно наслаждаясь ситуацией и её униженной позой.
- Как? – произнес он с довольной усмешкой.
Лили протянула руку и положила подрагивающую ладонь на его возбужденную плоть, все ещё натягивающую пояс, хоть уже и не так сильно, как в самом начале ссоры. Как только её ладошка коснулась укрытого тканью члена, Эрик судорожно втянул в себя воздух, а под пальцами стало горячее и тверже…
- Можно? – спросила Лили.
- Значит, теперь ты меня хочешь? – уточнил он, растягивая слова и продолжая рассматривать её с ленивой усмешкой, словно лежащая на мужском достоинстве девичья рука ничуть его не волновала.
Русалка на миг зажмурилась, чувствуя, как кровь прилила к шее и щекам, но выпалила:
- Да, я вас очень хочу, хозяин.
- Сама?
- Сама. Никого и никогда так не хотела!
- И ты мне отсосешь? Вот этим хорошеньким ртом.
Лили сглотнула, чувствуя, как все внутри переворачивается от протеста, а в низу живота снова собирается… томительное тепло, и бессознательно облизнула пересохшие губы. Эрик проводил взглядом её мелькнувший язычок и нетерпеливо поторопил.
- Ну?
- Да, хозяин: буду ласкать и руками и ртом – как прикажете. Как вам больше нравится.
- Потому что сама этого хочешь?
- Да… - Лили набрала в грудь воздуха и выпалила на едином выдохе. – Трахните меня, пожалуйста, хозяин. Я очень этого хочу.
Глаза черта замерцали и подернулись поволокой, а под пальцами Лили увеличилось и запульсировало. Но набрасываться на неё он не спешил. Секунд десять рассматривал в упор, а потом взял её ладонь и брезгливо отбросил.
- Пропала охота, вещь, как-нибудь в другой раз. Но ты на правильном пути, продолжай в том же духе, и не сегодня-завтра мне, может, и захочется тебе вставить.
Лили показалось, что ей надавали пощечин. Она опустила горящее лицо и вернулась на сидение напротив, забившись в уголок и обняв себя за плечи. Салон расплывался, а глаза невыносимо жгло, словно в них перца насыпали, но она не позволяла себе расплакаться.
Колесница слегка притормозила и после паузы продолжила путь. По окнам снаружи мягко прошлись водоросли – изгородь расступалась, но как только они проехали, снова затвердела до прочности камня.
- Мы на месте, - объявил Эрик то, что Лили и так уже поняла.
ГЛАВА 4
Дом у Эрика был не просто шикарный. Примерно так она представляла себе королевский дворец. Что же тогда во дворце, если предел её представлений о роскоши здесь?..
Их подвезли к главному входу и, плывя к дверям, Лили краем глаза заметила за автоматически закрывающейся дверью гаража вереницу колесниц, среди которых попалась и знакомая – та, на которой Эрик возил её в кино и ресторан.
- Вы планируете сегодня ещё выезжать, айрэ? – уточнил возница. – Оставить эту или, - взмах в сторону гаража, - подготовить другую?
- Пока не знаю, - коротко бросил Эрик, придерживая Лили за локоть. – Пусть мото-конек будет готов, на всякий случай.
И только тогда до Лили дошло, что весь этот парк колесниц принадлежит ему. А их с бабушкой, дедушкой и Джес домишко размером даже меньше его гаража…
Русалка быстро огляделась в поисках других слуг и, заприметив какого-то карпа, подстригавшего губки на идеальном газоне, напряглась, но Эрик, разгадав намерение, сжал стальными пальцами её предплечье.
