- Больше… не могу… - хныча, выдавила она, сотрясаясь в спазмах очередного оргазма.
- Ещё немного… потерпи, - прорычали где-то над ухом, врезаясь в её тело с бешеным напором и безжалостно притиснув к кровати, когда девушка попыталась слабо сопротивляться.
Её запястья, прижатые к постели, широко разведенные и согнутые в коленях ноги, чужая рука на горле и последний самый глубокий толчок, от которого затряслись и рухнули в пропасть сразу оба, одновременно: она – с жалобным вскриком, он – с глухим низким стоном облегчения, уткнувшись носом ей в висок.
Возвращаться в реальность не хотелось. Там ждали нерешенные проблемы и необходимость лицемерить, а последнее Лили не любила больше всего и в общем-то не умела. Но вечно прятаться в чувственном забвении не будешь, да и тело уже напомнило о себе покалыванием в руках и ногах, а в голову вереницей потянулись тягостные мысли о её положении и ситуации в семье, вытесненные на какое-то время сексуальным марафоном.
Воспоминание о нем заставило девушку прикусить губу. Теперь, когда русалка отдышалась и чувствовала полную и исчерпывающую удовлетворенность, не верилось, что это она недавно так себя вела, с таким пылом отдавалась Эрику. Конечно, секс с ним был частью плана, но в какой-то момент план напрочь вылетел из головы. Может, это произошло тогда, у зеркала? Или когда её ноги обнимали морского черта за поясницу, пока сам он… Или… нет, не будет она сейчас вспоминать!
Эрик скатился с неё, но не торопился вставать с постели. Лежал рядом, лениво поигрывая волосами Лили, обводя лиловой прядкой её же соски. Потом наклонился и поцеловал её в губы – но не в привычной грубовато-напористой манере, а долгим чувственным поцелуем, заставившим русалку потянуться ему навстречу, нежно прильнуть. Потом отстранился, окинул её тело довольным взглядом и произнес с сытой улыбкой.
- Давно хотел так тебя оттрахать, но ожидание того стоило.
Лили словно ударили. Не таких слов девушка ждет после того, как позволила парню то, что она позволила сегодня Эрику. А не позволила бы – взял бы сам. Ну вот почему ему вечно нужно все опошлить и испортить?! «Что здесь портить? – тут же едко поинтересовался внутренний голосок. - Ты для него лишь тело, и он никогда этого не скрывал. Да тебе никогда и не нужно было от него что-то большее, только свобода». Внутренний голос был совершенно прав и говорил разумные вещи. Тогда почему же ей так больно и обидно?
Но Лили постаралась не выдать чувств и даже придвинулась к Эрику, уже гладившему её тело с видом насытившегося обжоры, который все же не может устоять против того, чтобы взять в руки и лизнуть заманчивое лакомство, даже если не осталось сил его съесть.
- Я перееду к вам в спальню, хозяин? – невинно поинтересовалась она.
- Зачем? – лениво откликнулся морской черт. - Тут всего-то за углом. Лучше буду навещать тебя здесь.
«Навещать тебя здесь» - он и не собирается её выпускать! К Лили окончательно вернулась способность трезво мыслить. Как Эрик там сказал ещё в колеснице? «Выкину… или передарю. Кто ж заранее задумывается о таких мелочах?»
Она отвернула лицо, не в силах смотреть в его снова пьянеющие от вожделения глаза. Наверное, Лили должно льстить, что предел мечтаний десятков адепток Академии хочет именно её. Вот только не льстит. И не радует. Наоборот, приносит одни беды и разочарования, теперь уже не только ей, но и семье.
Да, физически Лили с ним хорошо, но Эрик никогда не видел в ней личность, достойную того, чтобы с её мнением и желаниями считались. Никогда не был с ней нежен и внимателен, демонстрируя лишь грубоватую страсть, а все, что шло вразрез с его мнением, воспринимал, как ересь, которую нужно немедленно искоренить, подавить, не разбираясь. Вот и сейчас ему проще не вести диалог, а посадить её в клетку, как какую-то зверушку, до тех пор, пока Лили не придет к «правильному» решению – то есть удовлетворяющему его. Сломать, если потребуется, как он это сделал в свой визит в общежитие. Он не знает, какой её любимый цвет, и что она предпочитает жареные водоросли морским камешкам, потому что никогда не спрашивал, потому что ему на это чхать. Лили будет любить те цвета и те блюда, которые укажет он.
Эрик и сам не понимает, насколько близок к истине, когда в приступе злости или, пытаясь уколоть, называет Лили «вещью». Для него она действительно просто его вещь. Да и чего ещё ожидать от того, кто требует называть его хозяином?
- Знаешь, малёк, а я не против немного позже повторить, - со смешком произнес морской черт, нагнувшись, обхватил губами её сосок, слегка потянув.
Взгляд Лили остановился на зеркале, видевшем сегодня столько непристойностей, сколько, наверное, не видело с момента изготовления. И вот теперь отражающем новую… Хотя ей-то откуда знать? Может, Эрик всех любовниц сюда водит и на этой самой кровати перед этим зеркалом имеет? Последняя мысль заставила девушку брезгливо приподняться и отплыть, к явному неудовольствию морского черта.
Русалка оправила платье перед зеркалом, прикрыв грудь, и вдруг неверяще коснулась своей шеи. Воспаленная полоса исчезла! Кожа в этом месте снова была мягкой и нежной. Но как? Когда? Она лишь помнит, как Эрик провел там языком… Так он что, залечил?
- Я больше не твоя? – спросила Лили, не успев толком обдумать формулировку, и тут же осознала ошибку.
Эрик резко поднялся и очутился рядом несколькими взмахами плавника.
- Моя до последней чешуйки, - зарычал он, остановившись вплотную и слегка нависая над Лили. В глазах опасно замерцало. – Когда ты это уже усвоишь? Мне просто не нравится видеть испорченную обертку.
Даже у Лили были свои пределы терпения.
- Вещь сохраняет товарный вид, когда с ней бережно обращаются, - холодно произнесла она, и радужки морского черта начали наливаться чернотой.
Русалка уже пожалела о несдержанности, но брать слова назад было поздно. Лучше вернуться к плану. Несмотря на то, что она довольно долго пробыла трансформировавшейся, неприятных признаков пока не проявилось: в ушах не шумело, в глазах не двоилось. Но Лили, слегка покачнувшись, притворилась, что с ней происходит и то, и другое. Эрик покривился, обхватил за талию, не давая упасть, вытащил гребень, который, похоже, всегда теперь носил с собой, и не слишком деликатничая провел по её волосам.
Лили для вида судорожно вздохнула, встряхнула головой, а потом, придвинувшись, положила ладони ему на грудь и погладила мягкими соблазняющими движениями.
- Мне уже лучше. Хозяин хотел повторить? – лукаво спросила она.
Морской черт замер, а потом хмыкнул и снова потянулся за гребнем, но Лили остановила.
- А мы можем, - девушка опустила ресницы в притворном смущении, - сделать это без трансформации?
Без трансформации способ был фактически всего один – тот, с которого начался их вечер.
Эрик ухмыльнулся.
- Ты меня сегодня удивляешь, малёк. Недавно была такой скромницей.
Но его глаза уже жадно шарили по её телу. Миг, и Лили опять оказалась прижата к нему, а его руки скользили по её спине и попке, сдвигая ткань, наслаждаясь податливым девичьим телом.
- Покажу тебе ещё один способ без трансформации, - жарко шепнул он.
Морской бог знает почему, но Эрик действительно не мог перед ней устоять. Только на этот раз Лили, для вида вздрагивая, выгибаясь и слегка постанывая, сохраняла ясную голову. И когда он целовал её в шею, а руками мял ягодицы, русалка аккуратно потянулась к торчащему из кармана его пояса золотому уголку. Пальцы подрагивали от нетерпения. Ещё чуть-чуть, и она воссоединится с частичкой своей сущности, снова станет хозяйкой собственного тела!
Лили потратила днём больше двух часов, подыскивая по водоскрину похожий гребень, и нашла почти точную копию. Чтобы скачанная голограмма ощущалась, как материальный предмет, она поместила внутрь обычный гребень, которым её причесывала Дэлайла, и подправила настройки непрозрачности. Теперь оставалось только осуществить подмену и надеяться, что Эрик хватится не сразу, и у неё будет хотя бы ночь на побег.
Русалка так сосредоточилась на незаметном вытаскивании гребня из кармана, что перестала откликаться на ласки морского черта.
- Что с тобой? – удивился он. – Как деревянная…
- Ничего, - пролепетала Лили, выдавив улыбку и поспешно прильнув теснее, - просто хочу побыстрее перейти к тому способу…
Она учла все, кроме одного – зеркала.
И вспомнила о нем, лишь когда взгляд Эрика замер на чем-то за её спиной, и он, не меняя положения, резко, до хруста стиснул запястье. Лили вскрикнула от боли, выпустив гребень, который громко брякнулся на пол. Морской черт медленно наклонился за ним, и девушка, задрожав, отступила, прижимая к груди ноющую руку.
- Соскучилась, значит, да? – спросил Эрик жутким свистящим шепотом, разгибаясь так же неторопливо. - И извиниться хотела?
Русалка, пятясь, выставила ладонь.
- Хозяин, пожалуйста…
Следующую фразу морской черт рявкнул так, что за стеклом заметались рыбки:
- Избавиться от следов ошейника, выкрасть гребень – это так ты скучала, да?!
- Эрик, - жалобно произнесла Лили, - ты ведь и сам понимаешь, что не можешь держать меня здесь вечно. Это незаконно! И я не врала, когда говорила, что бабушка больна, и… - Лили осеклась, взвизгнув, поскольку морской черт схватил первый попавшийся предмет – стул, - и швырнул о шкаф.
Дверцы от удара распахнулись, и оттуда выплыла голограмма арфы. Эрик тронул её, словно не веря глазам, и вода вокруг рогов забурлила. Если считать по десятибалльной шкале, то сегодняшним вечером Лили умудрилась вывести его из себя на все сто.
- Разве я не велел тебе забыть об этом идиотском конкурсе?! – заорал он.
Русалку уже откровенно трясло.
- Эрик, послушай…
Но он не собирался ничего слушать. Ещё ни разу Лили не видела его таким взбешенным. Он начал громить все подряд, разламывая мебель в щепки. Русалка съежилась в углу и, накрыв уши ладонями, в ужасе наблюдала, как он разносит комнату. Досталось и водоскрину: Эрик с такой силой швырнул пульт о стену аквариума, что устройство разлетелось на тысячу осколков, а на стекле осталась царапина – ещё чуть-чуть и пробил бы до трещины. Водному матрасу повезло меньше: он лопнул от удара острым обломком чего-то ранее уничтоженного, и наполняющее его вещество хлынуло на пол вместе со всем содержимым. Несчастные рыбки, физически не приспособленные жить в открытой воде, судорожно разевали рты, трепыхаясь на ковре.
Русалка плакала от страха, почти не сомневаясь, что, покончив с комнатой, Эрик возьмется за неё, но морской черт не тронул Лили.
- Ты моя, и никуда от меня не денешься, поняла?! Заруби это у себя в мозгу! – прорычал он напоследок и выплыл, едва не вынеся дверь.
Минут пять спустя в комнату влетела Дэлайла, запричитала при виде погрома и бросилась к рыдающей в углу Лили. Вместе они попытались спасти рыбок, перекладывая их ладонями с пола в кувшин, который служанка наполнила остатками жидкости из матраса. Всё это время Лили, не переставая, плакала. Она сделала только хуже! Вдруг Эрик вернется, чтобы наказать её? Но морской черт больше не приплыл в этот вечер, и полночи Лили помогала Дэлайле приводить комнату в порядок. Вместе они выметали осколки, собирали обломки и ставили на место перевернутую мебель, хотя её осталось немного – большую часть Эрик уничтожил.
Служанка покинула Лили лишь глубокой ночью, жестами пообещав, что завтра поставят новую кровать. Русалка свернулась калачиком в кресле, всхлипывая и пытаясь внушить себе, что ещё не все потеряно: Эрик перебесится и остынет, нужно только подождать и выработать новый план. Но сердце сжималось от нехорошего предчувствия: она задела Эрика так глубоко, как и сама не ожидала.
Худшие опасения подтвердились: морской черт остыл, но не простил. Он не стал избегать её и снова наказывать Лили одиночеством, а себя – воздержанием. Наоборот, приплывал каждый вечер. Пользовал её, как последнюю девку, чаще всего в положении сзади, и уплывал, оставляя Лили измученной и в слезах. Любые попытки русалки поговорить с ним, достучаться, игнорировал, а в последний раз просто зажал ей рот, продолжая врезаться в тело мощными толчками.
На прелюдии больше не распылялся: сразу кидал девушку на кровать или прижимал к стене или ставил на колени. И что самое гадкое, Лили в ней не нуждалась: даже если её тело не было готово в момент проникновения, стоило морскому черту сделать внутри несколько жестких движений, как все увлажнялось, приветствуя это грубое насильственное вторжение, выбивавшее из неё жалобные стоны и крики.
О её удовольствии Эрик тоже больше не заботился: удовлетворив похоть, сразу уплывал. И только одного не мог скрыть за цинично-равнодушной маской: возбуждения. Он всегда её хотел и, кажется, ещё больше злился от этого.
Через день комната была уже более-менее восстановлена, и Дэлайла даже новый пульт от водоскрина принесла, но Лили утратила интерес к занятиям, которые поддерживали её в предыдущие дни вынужденного затворничества. И правда, зачем ей танцевать, играть на арфе, учить этикет - чтобы лишний раз позлить Эрика?
Единственное, что она продолжала делать – смотрела новости по водоскрину. Жила тайной надеждой, что вот-вот увидит свой портрет в криминальных хрониках, и диктор серьезным голосом попросит всех, кто располагает сведениями о пропавшей русалке, срочно сообщить об этом по номеру на экране. Но прошло уже две недели с момента её похищения, а никому и дела не было до Лили, словно так и надо. Эка невидаль, как сказал Эрик, девушки ведь каждый день пропадают!
Зато нашли её сумку. Прямо не сказали, что именно её, но сообщили, что какое-то время назад (а данные по неустановленной причине поступили только сейчас) на станции был обнаружен предмет, вызвавший переполох у служащих вокзала, однако детали корреспондентам выяснить не удалось. Известно лишь, что за находкой почти сразу приехали и забрали. Кто именно приехал и забрал, опять-таки не уточнялось, но Лили не сомневалась, что это наемники Эрика опомнились.
Новость окончательно убила в русалке надежду на то, что кто-то обнаружит, помимо драгоценного пояса, и её документы, включая именной пропуск в институт, и передаст их Стражам… Значит, теперь даже её удостоверение личности у морского черта, ей никуда от него не деться! А бабушка тем временем угасает… Девушка старалась не думать о том, что за истекшее время ситуация могла и ухудшиться.
Когда Эрик явился этим вечером, Лили не сопротивлялась и просто молча ждала, когда все закончится. А едва он поднялся, чтобы, как обычно, уплыть, тихонько отвернулась к стене, обняв себя руками и ожидая услышать щелчок закрывающейся двери. Но щелчка все не было, и Лили вдруг почувствовала мягкое прикосновение к волосам. Когда удивленно обернулась, Эрик уже плыл к выходу. Нет, наверняка, показалось…
Наконец, дверь хлопнула, и русалка осталась одна. Обои приглушили свет, переключаясь на ночной режим – уже перевалило далеко за полночь. Но сколько Лили ни старалась, сон не шёл. Тогда русалка перевернулась на другой бок и стала наблюдать за обитателями туннеля, от которых её отделяло сверхпрочное стекло. На нем так и осталась царапина с той ссоры почти неделю назад.
Юркие тени метались в придонных травах, более крупные их собратья степенно огибали препятствия, оставляя за плавниками мерцающий след, дикие кораллы тихо переливались.
- Ещё немного… потерпи, - прорычали где-то над ухом, врезаясь в её тело с бешеным напором и безжалостно притиснув к кровати, когда девушка попыталась слабо сопротивляться.
Её запястья, прижатые к постели, широко разведенные и согнутые в коленях ноги, чужая рука на горле и последний самый глубокий толчок, от которого затряслись и рухнули в пропасть сразу оба, одновременно: она – с жалобным вскриком, он – с глухим низким стоном облегчения, уткнувшись носом ей в висок.
ГЛАВА 6
Возвращаться в реальность не хотелось. Там ждали нерешенные проблемы и необходимость лицемерить, а последнее Лили не любила больше всего и в общем-то не умела. Но вечно прятаться в чувственном забвении не будешь, да и тело уже напомнило о себе покалыванием в руках и ногах, а в голову вереницей потянулись тягостные мысли о её положении и ситуации в семье, вытесненные на какое-то время сексуальным марафоном.
Воспоминание о нем заставило девушку прикусить губу. Теперь, когда русалка отдышалась и чувствовала полную и исчерпывающую удовлетворенность, не верилось, что это она недавно так себя вела, с таким пылом отдавалась Эрику. Конечно, секс с ним был частью плана, но в какой-то момент план напрочь вылетел из головы. Может, это произошло тогда, у зеркала? Или когда её ноги обнимали морского черта за поясницу, пока сам он… Или… нет, не будет она сейчас вспоминать!
Эрик скатился с неё, но не торопился вставать с постели. Лежал рядом, лениво поигрывая волосами Лили, обводя лиловой прядкой её же соски. Потом наклонился и поцеловал её в губы – но не в привычной грубовато-напористой манере, а долгим чувственным поцелуем, заставившим русалку потянуться ему навстречу, нежно прильнуть. Потом отстранился, окинул её тело довольным взглядом и произнес с сытой улыбкой.
- Давно хотел так тебя оттрахать, но ожидание того стоило.
Лили словно ударили. Не таких слов девушка ждет после того, как позволила парню то, что она позволила сегодня Эрику. А не позволила бы – взял бы сам. Ну вот почему ему вечно нужно все опошлить и испортить?! «Что здесь портить? – тут же едко поинтересовался внутренний голосок. - Ты для него лишь тело, и он никогда этого не скрывал. Да тебе никогда и не нужно было от него что-то большее, только свобода». Внутренний голос был совершенно прав и говорил разумные вещи. Тогда почему же ей так больно и обидно?
Но Лили постаралась не выдать чувств и даже придвинулась к Эрику, уже гладившему её тело с видом насытившегося обжоры, который все же не может устоять против того, чтобы взять в руки и лизнуть заманчивое лакомство, даже если не осталось сил его съесть.
- Я перееду к вам в спальню, хозяин? – невинно поинтересовалась она.
- Зачем? – лениво откликнулся морской черт. - Тут всего-то за углом. Лучше буду навещать тебя здесь.
«Навещать тебя здесь» - он и не собирается её выпускать! К Лили окончательно вернулась способность трезво мыслить. Как Эрик там сказал ещё в колеснице? «Выкину… или передарю. Кто ж заранее задумывается о таких мелочах?»
Она отвернула лицо, не в силах смотреть в его снова пьянеющие от вожделения глаза. Наверное, Лили должно льстить, что предел мечтаний десятков адепток Академии хочет именно её. Вот только не льстит. И не радует. Наоборот, приносит одни беды и разочарования, теперь уже не только ей, но и семье.
Да, физически Лили с ним хорошо, но Эрик никогда не видел в ней личность, достойную того, чтобы с её мнением и желаниями считались. Никогда не был с ней нежен и внимателен, демонстрируя лишь грубоватую страсть, а все, что шло вразрез с его мнением, воспринимал, как ересь, которую нужно немедленно искоренить, подавить, не разбираясь. Вот и сейчас ему проще не вести диалог, а посадить её в клетку, как какую-то зверушку, до тех пор, пока Лили не придет к «правильному» решению – то есть удовлетворяющему его. Сломать, если потребуется, как он это сделал в свой визит в общежитие. Он не знает, какой её любимый цвет, и что она предпочитает жареные водоросли морским камешкам, потому что никогда не спрашивал, потому что ему на это чхать. Лили будет любить те цвета и те блюда, которые укажет он.
Эрик и сам не понимает, насколько близок к истине, когда в приступе злости или, пытаясь уколоть, называет Лили «вещью». Для него она действительно просто его вещь. Да и чего ещё ожидать от того, кто требует называть его хозяином?
- Знаешь, малёк, а я не против немного позже повторить, - со смешком произнес морской черт, нагнувшись, обхватил губами её сосок, слегка потянув.
Взгляд Лили остановился на зеркале, видевшем сегодня столько непристойностей, сколько, наверное, не видело с момента изготовления. И вот теперь отражающем новую… Хотя ей-то откуда знать? Может, Эрик всех любовниц сюда водит и на этой самой кровати перед этим зеркалом имеет? Последняя мысль заставила девушку брезгливо приподняться и отплыть, к явному неудовольствию морского черта.
Русалка оправила платье перед зеркалом, прикрыв грудь, и вдруг неверяще коснулась своей шеи. Воспаленная полоса исчезла! Кожа в этом месте снова была мягкой и нежной. Но как? Когда? Она лишь помнит, как Эрик провел там языком… Так он что, залечил?
- Я больше не твоя? – спросила Лили, не успев толком обдумать формулировку, и тут же осознала ошибку.
Эрик резко поднялся и очутился рядом несколькими взмахами плавника.
- Моя до последней чешуйки, - зарычал он, остановившись вплотную и слегка нависая над Лили. В глазах опасно замерцало. – Когда ты это уже усвоишь? Мне просто не нравится видеть испорченную обертку.
Даже у Лили были свои пределы терпения.
- Вещь сохраняет товарный вид, когда с ней бережно обращаются, - холодно произнесла она, и радужки морского черта начали наливаться чернотой.
Русалка уже пожалела о несдержанности, но брать слова назад было поздно. Лучше вернуться к плану. Несмотря на то, что она довольно долго пробыла трансформировавшейся, неприятных признаков пока не проявилось: в ушах не шумело, в глазах не двоилось. Но Лили, слегка покачнувшись, притворилась, что с ней происходит и то, и другое. Эрик покривился, обхватил за талию, не давая упасть, вытащил гребень, который, похоже, всегда теперь носил с собой, и не слишком деликатничая провел по её волосам.
Лили для вида судорожно вздохнула, встряхнула головой, а потом, придвинувшись, положила ладони ему на грудь и погладила мягкими соблазняющими движениями.
- Мне уже лучше. Хозяин хотел повторить? – лукаво спросила она.
Морской черт замер, а потом хмыкнул и снова потянулся за гребнем, но Лили остановила.
- А мы можем, - девушка опустила ресницы в притворном смущении, - сделать это без трансформации?
Без трансформации способ был фактически всего один – тот, с которого начался их вечер.
Эрик ухмыльнулся.
- Ты меня сегодня удивляешь, малёк. Недавно была такой скромницей.
Но его глаза уже жадно шарили по её телу. Миг, и Лили опять оказалась прижата к нему, а его руки скользили по её спине и попке, сдвигая ткань, наслаждаясь податливым девичьим телом.
- Покажу тебе ещё один способ без трансформации, - жарко шепнул он.
Морской бог знает почему, но Эрик действительно не мог перед ней устоять. Только на этот раз Лили, для вида вздрагивая, выгибаясь и слегка постанывая, сохраняла ясную голову. И когда он целовал её в шею, а руками мял ягодицы, русалка аккуратно потянулась к торчащему из кармана его пояса золотому уголку. Пальцы подрагивали от нетерпения. Ещё чуть-чуть, и она воссоединится с частичкой своей сущности, снова станет хозяйкой собственного тела!
Лили потратила днём больше двух часов, подыскивая по водоскрину похожий гребень, и нашла почти точную копию. Чтобы скачанная голограмма ощущалась, как материальный предмет, она поместила внутрь обычный гребень, которым её причесывала Дэлайла, и подправила настройки непрозрачности. Теперь оставалось только осуществить подмену и надеяться, что Эрик хватится не сразу, и у неё будет хотя бы ночь на побег.
Русалка так сосредоточилась на незаметном вытаскивании гребня из кармана, что перестала откликаться на ласки морского черта.
- Что с тобой? – удивился он. – Как деревянная…
- Ничего, - пролепетала Лили, выдавив улыбку и поспешно прильнув теснее, - просто хочу побыстрее перейти к тому способу…
Она учла все, кроме одного – зеркала.
И вспомнила о нем, лишь когда взгляд Эрика замер на чем-то за её спиной, и он, не меняя положения, резко, до хруста стиснул запястье. Лили вскрикнула от боли, выпустив гребень, который громко брякнулся на пол. Морской черт медленно наклонился за ним, и девушка, задрожав, отступила, прижимая к груди ноющую руку.
- Соскучилась, значит, да? – спросил Эрик жутким свистящим шепотом, разгибаясь так же неторопливо. - И извиниться хотела?
Русалка, пятясь, выставила ладонь.
- Хозяин, пожалуйста…
Следующую фразу морской черт рявкнул так, что за стеклом заметались рыбки:
- Избавиться от следов ошейника, выкрасть гребень – это так ты скучала, да?!
- Эрик, - жалобно произнесла Лили, - ты ведь и сам понимаешь, что не можешь держать меня здесь вечно. Это незаконно! И я не врала, когда говорила, что бабушка больна, и… - Лили осеклась, взвизгнув, поскольку морской черт схватил первый попавшийся предмет – стул, - и швырнул о шкаф.
Дверцы от удара распахнулись, и оттуда выплыла голограмма арфы. Эрик тронул её, словно не веря глазам, и вода вокруг рогов забурлила. Если считать по десятибалльной шкале, то сегодняшним вечером Лили умудрилась вывести его из себя на все сто.
- Разве я не велел тебе забыть об этом идиотском конкурсе?! – заорал он.
Русалку уже откровенно трясло.
- Эрик, послушай…
Но он не собирался ничего слушать. Ещё ни разу Лили не видела его таким взбешенным. Он начал громить все подряд, разламывая мебель в щепки. Русалка съежилась в углу и, накрыв уши ладонями, в ужасе наблюдала, как он разносит комнату. Досталось и водоскрину: Эрик с такой силой швырнул пульт о стену аквариума, что устройство разлетелось на тысячу осколков, а на стекле осталась царапина – ещё чуть-чуть и пробил бы до трещины. Водному матрасу повезло меньше: он лопнул от удара острым обломком чего-то ранее уничтоженного, и наполняющее его вещество хлынуло на пол вместе со всем содержимым. Несчастные рыбки, физически не приспособленные жить в открытой воде, судорожно разевали рты, трепыхаясь на ковре.
Русалка плакала от страха, почти не сомневаясь, что, покончив с комнатой, Эрик возьмется за неё, но морской черт не тронул Лили.
- Ты моя, и никуда от меня не денешься, поняла?! Заруби это у себя в мозгу! – прорычал он напоследок и выплыл, едва не вынеся дверь.
Минут пять спустя в комнату влетела Дэлайла, запричитала при виде погрома и бросилась к рыдающей в углу Лили. Вместе они попытались спасти рыбок, перекладывая их ладонями с пола в кувшин, который служанка наполнила остатками жидкости из матраса. Всё это время Лили, не переставая, плакала. Она сделала только хуже! Вдруг Эрик вернется, чтобы наказать её? Но морской черт больше не приплыл в этот вечер, и полночи Лили помогала Дэлайле приводить комнату в порядок. Вместе они выметали осколки, собирали обломки и ставили на место перевернутую мебель, хотя её осталось немного – большую часть Эрик уничтожил.
Служанка покинула Лили лишь глубокой ночью, жестами пообещав, что завтра поставят новую кровать. Русалка свернулась калачиком в кресле, всхлипывая и пытаясь внушить себе, что ещё не все потеряно: Эрик перебесится и остынет, нужно только подождать и выработать новый план. Но сердце сжималось от нехорошего предчувствия: она задела Эрика так глубоко, как и сама не ожидала.
ГЛАВА 7
Худшие опасения подтвердились: морской черт остыл, но не простил. Он не стал избегать её и снова наказывать Лили одиночеством, а себя – воздержанием. Наоборот, приплывал каждый вечер. Пользовал её, как последнюю девку, чаще всего в положении сзади, и уплывал, оставляя Лили измученной и в слезах. Любые попытки русалки поговорить с ним, достучаться, игнорировал, а в последний раз просто зажал ей рот, продолжая врезаться в тело мощными толчками.
На прелюдии больше не распылялся: сразу кидал девушку на кровать или прижимал к стене или ставил на колени. И что самое гадкое, Лили в ней не нуждалась: даже если её тело не было готово в момент проникновения, стоило морскому черту сделать внутри несколько жестких движений, как все увлажнялось, приветствуя это грубое насильственное вторжение, выбивавшее из неё жалобные стоны и крики.
О её удовольствии Эрик тоже больше не заботился: удовлетворив похоть, сразу уплывал. И только одного не мог скрыть за цинично-равнодушной маской: возбуждения. Он всегда её хотел и, кажется, ещё больше злился от этого.
Через день комната была уже более-менее восстановлена, и Дэлайла даже новый пульт от водоскрина принесла, но Лили утратила интерес к занятиям, которые поддерживали её в предыдущие дни вынужденного затворничества. И правда, зачем ей танцевать, играть на арфе, учить этикет - чтобы лишний раз позлить Эрика?
Единственное, что она продолжала делать – смотрела новости по водоскрину. Жила тайной надеждой, что вот-вот увидит свой портрет в криминальных хрониках, и диктор серьезным голосом попросит всех, кто располагает сведениями о пропавшей русалке, срочно сообщить об этом по номеру на экране. Но прошло уже две недели с момента её похищения, а никому и дела не было до Лили, словно так и надо. Эка невидаль, как сказал Эрик, девушки ведь каждый день пропадают!
Зато нашли её сумку. Прямо не сказали, что именно её, но сообщили, что какое-то время назад (а данные по неустановленной причине поступили только сейчас) на станции был обнаружен предмет, вызвавший переполох у служащих вокзала, однако детали корреспондентам выяснить не удалось. Известно лишь, что за находкой почти сразу приехали и забрали. Кто именно приехал и забрал, опять-таки не уточнялось, но Лили не сомневалась, что это наемники Эрика опомнились.
Новость окончательно убила в русалке надежду на то, что кто-то обнаружит, помимо драгоценного пояса, и её документы, включая именной пропуск в институт, и передаст их Стражам… Значит, теперь даже её удостоверение личности у морского черта, ей никуда от него не деться! А бабушка тем временем угасает… Девушка старалась не думать о том, что за истекшее время ситуация могла и ухудшиться.
Когда Эрик явился этим вечером, Лили не сопротивлялась и просто молча ждала, когда все закончится. А едва он поднялся, чтобы, как обычно, уплыть, тихонько отвернулась к стене, обняв себя руками и ожидая услышать щелчок закрывающейся двери. Но щелчка все не было, и Лили вдруг почувствовала мягкое прикосновение к волосам. Когда удивленно обернулась, Эрик уже плыл к выходу. Нет, наверняка, показалось…
Наконец, дверь хлопнула, и русалка осталась одна. Обои приглушили свет, переключаясь на ночной режим – уже перевалило далеко за полночь. Но сколько Лили ни старалась, сон не шёл. Тогда русалка перевернулась на другой бок и стала наблюдать за обитателями туннеля, от которых её отделяло сверхпрочное стекло. На нем так и осталась царапина с той ссоры почти неделю назад.
Юркие тени метались в придонных травах, более крупные их собратья степенно огибали препятствия, оставляя за плавниками мерцающий след, дикие кораллы тихо переливались.
