– Примерно неделю назад, – сказала она, стоя посередине комнаты в моей футболке и натягивая атласные трусики на свою сочную попу так, чтобы я видел все движение от начала и до конца. В пол оборота глянула на меня, с легкой ухмылкой. Спокойно ответила, не подозревая, что пробелы в памяти все еще дают о себе знать. Ее бровь знакомым движением дернулась вверх.
– Неделю?
– Алло! Забыл уже? Мы вернулись, занесли вещи… Я приняла душ, ты приготовил поесть, – бровь вверх, ухмылка. Она провела руками по своим ягодицам.
– Из парка?
– Мне страшно уже. Честно. Если это розыгрыш какой–то, то прекрати. Слышишь!? – девушка посмотрела на меня теми же нарочито широко раскрытыми глазами, как тогда а парке. – Мы же общались сутки напролет, Арман! – ровным голосом сказала она. – Ты обещал беречь меня, не обижать… Я доверилась. – снова менялась интонация и позиция тела.
– Все, что было сегодня помню, и чувства, и что я к тебе испытываю за все это время помню. А как очутился в парке, и что было потом, ну хоть убей!
Рита подошла ко мне вплотную и, уткнувшись носом мне в шею, замолкла. Что за черт! Мне эта хрень вся с глюками в хронологии и ее переменах порядком надоела, и я не хотел расстраивать девушку, она вроде тоже настрадалась. Что уж говорить об этой абсолютно ненормальной ситуации – склонить девушку к половой близости, находясь в частичном неведении о своей жизни. Несмотря на то, что она была не против. И я не принуждал… я совращал, манипулировал, искушал… она соглашалась, позволяла и провоцировала… Иногда это был флирт, чтоб скоротать время, иногда трахались, с упоением, яростно, неистово и по той же причине...
Вспышка... Яркая вспышка... Еще раз вспышка...
Я был дома один... И был немного растерян от сложившейся ситуации, что не мешало мне думать о набухших половых губах Маргариты. Да, именно о них с раскрытой щелью. Несмотря на весь окружающий фарс со своей нелогичностью и отсутствием каких-либо объяснений, я тупо сидел и в мечтах пускал слюни на ее шикарное тело. К тому же я надеялся, что все скоро закончится, и я проснусь.
Но мои надежды прервал телефонный звонок. Рита беспокоилась обо мне, и это было трогательно... Я видел, что она напугана и как неумело это скрывала, поэтому перевел тему разговора про ее работу. А затем, неожиданно для нас обоих, и на свою голову, послал ее в туалет для учителей пописать, прежде чем сетовать на условия в школе и ее необходимости в ремонте.
Через полчаса я смотрел высланное видео, где она это делает. Вернее, как изумительно красиво она это делает, и с такой нежностью и, одновременно, на грани вульгарности. Никогда бы не думал, что это может завораживать. Но именно в ее исполнении это послужило триггером... Я как будто подглядывал за старшеклассницей. "Старшеклассницей! Остановись!" – В каком-то отчаянии выкрикнуло сознание.
Нет, я должен был видеть это воочию, живьем. Тут же озвучил ей о своей возрастающей напасти, не дающей мне покоя.
На следующее утро, как ни в чем не бывало, Рита попросила, держа за руку, отвезти ее в ванную поссать. И подобное волеизъявление повторилось несколько раз. По ее словам, постыдность данной процедуры ее сильно заводила в силу своей нетипичной развратности. Я понимал, что все это основано на безграничном доверии. Рита оставалась милой птичкой, не меняя своей детскости. Это пугало и возбуждало одновременно. Я видел, как она стеснялась, и даже полагал, что Рита по-своему решила помочь мне с провалами памяти. Хотя, какая тут взаимосвязь – я был без понятия. Но это сработало. Возможно, это просто совпадение, но вспышки в голове прекратились.
Поначалу мне было неловко наблюдать, как она спускала трусы и усаживалась на унитаз. Я делал вид, что умываюсь, чищу зубы... Потом, с каждым днем подходил к ней все ближе и ближе... Подбирался робко, с трепетом, но без угрызения совести. Мне захотелось поместить ее в просторную душевую кабину, чтоб она по-девичьи присела и описалась в стыдобе, показывая, как она умеет делать это изящно и красиво. Наверное, меня привлекало то, что это было похоже на сквирт с поглаживанием губ и раздвиганием их в стороны для пущей наглядности.
Все как-то налаживалось само собой, последствия амнезии отходили на второй план, благодаря уходу и стараниям Маргариты облегчить мои попытки пролить свет на все происходящее. Она помогала по дому, держала все в чистоте, вкусно готовила, хоть и не любила возиться у плиты. А наши загадочные отношения, включая интим, становились все изащренее и пикантнее...
– Выпори меня, – однажды довольно буднично попросила Рита, когда мы сели обедать. Как будто заниматься поркой было для нас ежедневной рутиной.
– Сейчас... Только доем... – в тон ей подыграл я.
– Я серьезно. Поможешь утолить мои желания? – в глазах ее отразилась страсть.
– Давай без книжных фраз. Слишком вычурно.
– Но я хочу быть наказана.
– Ты ни в чем не провинилась, дитя мое, – рассмеялся я. – Но если вознамерилась, изволь покаяться в своих низменных помыслах, грязная блудница!
В тот день, видимо, я переборщил с поркой ремнем... Несмотря на то, что первая "пощечина" была пробной она вздрогнула – боль от первого удара всегда сильнее, чем ожидаешь, но Рита настояла продолжать. Я сглупил и послушался, потому что полагал, что это ей нравится, думал, что ей самой это необходимо. Очарованный формами ее задницы, я хлестал и прислушивался к подавленным стонам, что исходили из ее нутра. Я порол размеренно, придерживая ремень на покрасневших ягодицах, и старался иногда задеть внутреннюю область бедер. Где-то на двадцатом ударе, который прошелся поперек нижних полушарий Рита, постанывая, попыталась от боли свести ноги вместе, но я не разрешил.
– Стой неподвижно. Ноги шире!
Ее аппетитная жопа горела со следами красных полосок, казалось, что больше ей уже не выдержать. Я снова размахнулся и ужалил беззащитную филейную часть девушки. Удары ремнем ритмично ложились на уже изрядно побитую попу один за другим без паузы. Рита изо всех сил старалась не кричать, чему я был удивлен. Она мычала, скулила, кусала губы, но держалась, и только тихо всхлипывала уже в конце. Я поздно осознал, что последний взмах был лишним. Девушка завопила, когда ремень намеренно попал между ног, обжигая распухшие губки. Визг сменился бурным плачем. Оговоренное стоп-слово не было использовано, и вопреки всему, я отбросил мужской атрибут в сторону и возненавидел его, как инструмент причиняющий страдания именно ей.
Подойдя к ней вплотную, я встал на колени, обнял это чудное дрожащее создание за талию и начал целовать ее выше лобка... каждый сантиметр кожи, каждый уголок... Из нее все сочилось... и запах женской плоти одурманивал...
– Прости меня. Я не садист. Не знаю, что на меня нашло.
Я действительно был в недоумении от собственной жестокости. И вообще, от того откуда взялись эти навыки и извращенные повадки в целом во время совместного проживания с Маргаритой.
– Все хорошо... Я не думала, что... – не договорив, Рита выбежала в ванную и я услышал ее всхлипы.
Она плакала. Не от обиды или обжигающей боли, от которой перехватывает дыхание, а задница начинает пылать после ударов...
Эта боль не влечет за собой, ни отвращения, ни ненависти, ни страха. Эта боль чиста и возбуждает, как и любое другое физическое прикосновение. Она подобна оргазму, в котором забываешь обо всем на свете.
Я этого и добивался, но все же, в который раз удивился тому, как эта девушка выносит несвойственное мне поведение.
Рита спокойно развалилась на сидушке унитаза, облокотившись о сливной бачок и раздвинув ноги. Она опять смотрела прямо в мои глаза. Снова тот жаркий взгляд и эта чертова бровь вверх. Грудным сильным голосом говорила, что достигла некого состояния нирваны, словила блаженство, и что ничего дискомфортного не чувствует, лишь умиротворение. Меня почему-то охватило огромное чувство заботы о ней. Я вытер ее сопли и слезы своей майкой и поцеловал ее уже не детские глаза.
Рита с этой знакомой усмешкой на своих горячих губах быстро расстегнула мне джинсы, благо возиться с ремнем не было необходимости, и рванула их вниз. В ход пошли женские шаловливые ручки, отчего член окаменел и его разрывало от напряжения... От напряжения происходящего, от напряжения поиметь эту красивую мордашку.
– Делай со мной что хочешь, – тихо сказала Рита, дерзко глядя снизу мне в глаза с вызовом.
– Возьми в рот, – я мог и не говорить это, но она явно ждала команды.
Девушка беспрекословно забрала мой член себе в рот голодно и сразу глубоко. Медленно сдвигаясь назад, круговыми движениями языка она начала вылизывать головку, и опять глубоко всасалась, даря неистовое блаженство. Но я отстранился на секунду, боясь своих действий, потому что меня начали одолевать отнюдь не заботливые чувства, хотелось ее поиметь грубо, хотелось отомстить насилием за то, чего я явно не помнил. Рита поняла мои мысли, желания и неуловимым взглядом дала добро. Хотя, в тот момент меня ничто не сдержало бы. Я бы взял свое в любом случае. Я схватил в кулак прядь ее волос и насадил на член как можно глубже. Когда член уперся ей в гортань, а губы девушки плотно прижались к моему паху дольше, чем могла осилить, она захрипела.
Я трахал ее в рот, вынимал и дрочил перед ее лицом, давая ей возможность отдышаться, и заново трахал... С уголков ее рта по подбородку стекали и капали вскипевшие слюни. При этом, все это время Рита справляла малую нужду... ссала самым бесстыдным образом. Мы действовали, как единая помпа, покуда родник ее не иссяк.
Я был взбешен от возбуждения... был на грани физиологического потрясения и весьма близок к кульминации...
Погрузившись в нее до предела и ощущая ее каждой клеточкой своего существа, я почувствовал, как по нарастающей волна наслаждения заставила меня незамедлительно извергнуться. Не сдержав рыка, и содрогнувшись всем телом, я опустошался в глотку девушки. Опустошал не только содержимое яиц, но и удерживая ее за волосы, освобождался от того гнева, что таилась в недрах моего сознания. Окончательно утратив контроль над собой, я сдавленно завопил, ошеломленный от количества изливавшейся спермы. И Рита справилась, выдоив меня до последней капли, досуха. Ее глаза победоносно сияли.
Слезы, слюна, сперма – все смешалось на ее лице и капало, и Рита была прекрасна в таком обличии.
Поздним вечером, отдышавшись, когда мы лежали голышом и что-то обсуждали, Рита неожиданно оседлала меня, и якобы ненароком, пустила пару капель мочи на мой член. Внимательно понаблюдав за моей реакцией, она обмочилась, пустив слабую струю. Потом, она попросила пометить ей вульву своей мужской струей... как некий обряд принадлежности. Я с удовольствием заметил, как она смутилась при этом. Меня все это очень возбудило, но я отказался.
– Ты и так моя, – угомонил я ее порыв. – Пойдем лучше в душ.
Я ее мыл, как маленькую девочку, словно в этот час она снова превратилась в своих подопечных учениц в школе. Я ловил себя на мысли, что этой ролью она будит во мне запретное. Это странное поведение женщины-ребенка с влажными ни то серыми, ни то карими глазами и такой же мокрой промежости.
И абсолютно некстати начал вспоминать...
– Ты не... Рита! – только и успел сказать я, но мое озарение прервалось...
Вспышка... Яркая вспышка... Еще раз вспышка...
Отсутствующие фрагменты в памяти начали проявляться один за другим... Мутно появились и очертания комнаты, где я находился. До боли знакомой комнаты. Это была палата больницы, куда я забрел, надев очки в первый раз. Я бы подумал, что они заработали, и я заново переместился в другой мир, но присутствие Антона исключило эту версию.
– Очнулся, блять? – он чуть не с криком выбежал из палаты и начал звать врача.
Потихоньку приходя в себя, я присмотрелся. Палата все таки немногим отличалась. Но в основном все та же просторная одноместная со всеми удобствами комната с отделкой цвета хаки. Если б не Антон, я бы задался вопросом, в какой реальности я нахожусь. Его присутствие сильно упрощало понимание о моей локации, так как искусственный мир по степени реальности ничем не отличался от настоящего. Меня рассмешила мысль о том, что таким темпом я вскоре не на шутку запутаюсь, который из них действительно настоящий. Мое нахождение в этой палате тому подтверждение.
Я отцепил с себя медицинские датчики, от чего рядом стоящий монитор завопил, и присел на край койки спиной к дверям. Больничная пижама, в которую я был одет, судя по качеству, была не из дешевого пошива. Такие вряд ли выдавались в бюджетных городских больницах. Через минуту на зов аппарата в палату, не спеша, вошла врач. С этим бесстрастным выражением лица медика, будто ее никто и не звал. Антон куда-то делся, врач появилась одна без моего друга или своих коллег.
Все эти последние события, которые нарушили мою повседневную и умеренную жизнь, меня начали порядком бесить. Они резко вторглись в мой обычный обиход и застали меня врасплох быстротой своих действий. И помимо отсутствия каких-либо объяснений, что происходит, меня абсолютно не устраивало то, что это было мне не подвластно.
Как правило, доктора приходят на осмотр с новостями хорошими или плохими, задают дежурные вопросы для галочки, отвечают на заданные пациентом, и уходят, желая скорейшего выздоровления. Если, конечно, случай не летальный. Мой врач молча уселась рядом. Знакомая до боли волна желания тут же накрыла мое тело, снова выключая способность соображать.
– Кто ты на этот раз? Оксана, Рита или вообще какая-то Настя? – спросил я и подметил про себя, как удачно она села. Прямой луч солнца освещал изящные коленки женщины в коротком белом халате врача.
– В основном, Оксана, – рассмеялась она. – Оксана Михайловна.
– Весело вам, как я вижу, Оксана Михайловна. Это какой-то эксперимент? Вот это все?! И где я вообще?
Закидывать ее дальнейшими вопросами, допрашивать, тем более с пристрастием, естественно хотелось, но не сейчас. Вопросов было достаточно, и с каждым днем их колличество увеличивалось...
Почему-то я знал изначально, что ее зовут Оксана, а вот кто она, откуда она и кем мне приходится, не имел ни малейшего представления. Почему потерял сознание между ее ног перед тем, как кончить... Почему в Рите я не узнал ее. Может, потому что она моложе выглядела, прикидываясь невинной девицей. Нет, не в этом причина. Об этом фрагменте жизни с ней и сколько времени я пролежал тут, я собирался разузнать в первую очередь. Но находясь в некой глубокой прострации, решил не торопиться. Чего я боялся? Разузнать правду? Не думаю. Я больше всего этого хотел. Но хотение Оксаны преобладало над всеми моими желаниями. Где-то внутри грудной клетки я чувствовал, что возжелал ее давно, еще до этих событий. И возможно, своими допросами и познанием правды я нарушу ее расположенность ко мне. А меня устраивала ее взаимность, вопреки всей этой хуйни. Быть может, это было не искренне, а ради какой-то неизвестной мне причины или цели, но я не хотел утратить перспективы трогать эту женщину. Господи, да, может, это вообще не моя Оксана.
Я снова уставился на колени доктора. Мне хотелось прикоснуться к ним, положить руки на них в надежде, что это прольет свет на окружающую меня мистику. И я опять подумал о сексе.
– Неделю?
– Алло! Забыл уже? Мы вернулись, занесли вещи… Я приняла душ, ты приготовил поесть, – бровь вверх, ухмылка. Она провела руками по своим ягодицам.
– Из парка?
– Мне страшно уже. Честно. Если это розыгрыш какой–то, то прекрати. Слышишь!? – девушка посмотрела на меня теми же нарочито широко раскрытыми глазами, как тогда а парке. – Мы же общались сутки напролет, Арман! – ровным голосом сказала она. – Ты обещал беречь меня, не обижать… Я доверилась. – снова менялась интонация и позиция тела.
– Все, что было сегодня помню, и чувства, и что я к тебе испытываю за все это время помню. А как очутился в парке, и что было потом, ну хоть убей!
Рита подошла ко мне вплотную и, уткнувшись носом мне в шею, замолкла. Что за черт! Мне эта хрень вся с глюками в хронологии и ее переменах порядком надоела, и я не хотел расстраивать девушку, она вроде тоже настрадалась. Что уж говорить об этой абсолютно ненормальной ситуации – склонить девушку к половой близости, находясь в частичном неведении о своей жизни. Несмотря на то, что она была не против. И я не принуждал… я совращал, манипулировал, искушал… она соглашалась, позволяла и провоцировала… Иногда это был флирт, чтоб скоротать время, иногда трахались, с упоением, яростно, неистово и по той же причине...
Вспышка... Яркая вспышка... Еще раз вспышка...
Я был дома один... И был немного растерян от сложившейся ситуации, что не мешало мне думать о набухших половых губах Маргариты. Да, именно о них с раскрытой щелью. Несмотря на весь окружающий фарс со своей нелогичностью и отсутствием каких-либо объяснений, я тупо сидел и в мечтах пускал слюни на ее шикарное тело. К тому же я надеялся, что все скоро закончится, и я проснусь.
Но мои надежды прервал телефонный звонок. Рита беспокоилась обо мне, и это было трогательно... Я видел, что она напугана и как неумело это скрывала, поэтому перевел тему разговора про ее работу. А затем, неожиданно для нас обоих, и на свою голову, послал ее в туалет для учителей пописать, прежде чем сетовать на условия в школе и ее необходимости в ремонте.
Через полчаса я смотрел высланное видео, где она это делает. Вернее, как изумительно красиво она это делает, и с такой нежностью и, одновременно, на грани вульгарности. Никогда бы не думал, что это может завораживать. Но именно в ее исполнении это послужило триггером... Я как будто подглядывал за старшеклассницей. "Старшеклассницей! Остановись!" – В каком-то отчаянии выкрикнуло сознание.
Нет, я должен был видеть это воочию, живьем. Тут же озвучил ей о своей возрастающей напасти, не дающей мне покоя.
На следующее утро, как ни в чем не бывало, Рита попросила, держа за руку, отвезти ее в ванную поссать. И подобное волеизъявление повторилось несколько раз. По ее словам, постыдность данной процедуры ее сильно заводила в силу своей нетипичной развратности. Я понимал, что все это основано на безграничном доверии. Рита оставалась милой птичкой, не меняя своей детскости. Это пугало и возбуждало одновременно. Я видел, как она стеснялась, и даже полагал, что Рита по-своему решила помочь мне с провалами памяти. Хотя, какая тут взаимосвязь – я был без понятия. Но это сработало. Возможно, это просто совпадение, но вспышки в голове прекратились.
Поначалу мне было неловко наблюдать, как она спускала трусы и усаживалась на унитаз. Я делал вид, что умываюсь, чищу зубы... Потом, с каждым днем подходил к ней все ближе и ближе... Подбирался робко, с трепетом, но без угрызения совести. Мне захотелось поместить ее в просторную душевую кабину, чтоб она по-девичьи присела и описалась в стыдобе, показывая, как она умеет делать это изящно и красиво. Наверное, меня привлекало то, что это было похоже на сквирт с поглаживанием губ и раздвиганием их в стороны для пущей наглядности.
Все как-то налаживалось само собой, последствия амнезии отходили на второй план, благодаря уходу и стараниям Маргариты облегчить мои попытки пролить свет на все происходящее. Она помогала по дому, держала все в чистоте, вкусно готовила, хоть и не любила возиться у плиты. А наши загадочные отношения, включая интим, становились все изащренее и пикантнее...
– Выпори меня, – однажды довольно буднично попросила Рита, когда мы сели обедать. Как будто заниматься поркой было для нас ежедневной рутиной.
– Сейчас... Только доем... – в тон ей подыграл я.
– Я серьезно. Поможешь утолить мои желания? – в глазах ее отразилась страсть.
– Давай без книжных фраз. Слишком вычурно.
– Но я хочу быть наказана.
– Ты ни в чем не провинилась, дитя мое, – рассмеялся я. – Но если вознамерилась, изволь покаяться в своих низменных помыслах, грязная блудница!
В тот день, видимо, я переборщил с поркой ремнем... Несмотря на то, что первая "пощечина" была пробной она вздрогнула – боль от первого удара всегда сильнее, чем ожидаешь, но Рита настояла продолжать. Я сглупил и послушался, потому что полагал, что это ей нравится, думал, что ей самой это необходимо. Очарованный формами ее задницы, я хлестал и прислушивался к подавленным стонам, что исходили из ее нутра. Я порол размеренно, придерживая ремень на покрасневших ягодицах, и старался иногда задеть внутреннюю область бедер. Где-то на двадцатом ударе, который прошелся поперек нижних полушарий Рита, постанывая, попыталась от боли свести ноги вместе, но я не разрешил.
– Стой неподвижно. Ноги шире!
Ее аппетитная жопа горела со следами красных полосок, казалось, что больше ей уже не выдержать. Я снова размахнулся и ужалил беззащитную филейную часть девушки. Удары ремнем ритмично ложились на уже изрядно побитую попу один за другим без паузы. Рита изо всех сил старалась не кричать, чему я был удивлен. Она мычала, скулила, кусала губы, но держалась, и только тихо всхлипывала уже в конце. Я поздно осознал, что последний взмах был лишним. Девушка завопила, когда ремень намеренно попал между ног, обжигая распухшие губки. Визг сменился бурным плачем. Оговоренное стоп-слово не было использовано, и вопреки всему, я отбросил мужской атрибут в сторону и возненавидел его, как инструмент причиняющий страдания именно ей.
Подойдя к ней вплотную, я встал на колени, обнял это чудное дрожащее создание за талию и начал целовать ее выше лобка... каждый сантиметр кожи, каждый уголок... Из нее все сочилось... и запах женской плоти одурманивал...
– Прости меня. Я не садист. Не знаю, что на меня нашло.
Я действительно был в недоумении от собственной жестокости. И вообще, от того откуда взялись эти навыки и извращенные повадки в целом во время совместного проживания с Маргаритой.
– Все хорошо... Я не думала, что... – не договорив, Рита выбежала в ванную и я услышал ее всхлипы.
Она плакала. Не от обиды или обжигающей боли, от которой перехватывает дыхание, а задница начинает пылать после ударов...
Эта боль не влечет за собой, ни отвращения, ни ненависти, ни страха. Эта боль чиста и возбуждает, как и любое другое физическое прикосновение. Она подобна оргазму, в котором забываешь обо всем на свете.
Я этого и добивался, но все же, в который раз удивился тому, как эта девушка выносит несвойственное мне поведение.
Рита спокойно развалилась на сидушке унитаза, облокотившись о сливной бачок и раздвинув ноги. Она опять смотрела прямо в мои глаза. Снова тот жаркий взгляд и эта чертова бровь вверх. Грудным сильным голосом говорила, что достигла некого состояния нирваны, словила блаженство, и что ничего дискомфортного не чувствует, лишь умиротворение. Меня почему-то охватило огромное чувство заботы о ней. Я вытер ее сопли и слезы своей майкой и поцеловал ее уже не детские глаза.
Рита с этой знакомой усмешкой на своих горячих губах быстро расстегнула мне джинсы, благо возиться с ремнем не было необходимости, и рванула их вниз. В ход пошли женские шаловливые ручки, отчего член окаменел и его разрывало от напряжения... От напряжения происходящего, от напряжения поиметь эту красивую мордашку.
– Делай со мной что хочешь, – тихо сказала Рита, дерзко глядя снизу мне в глаза с вызовом.
– Возьми в рот, – я мог и не говорить это, но она явно ждала команды.
Девушка беспрекословно забрала мой член себе в рот голодно и сразу глубоко. Медленно сдвигаясь назад, круговыми движениями языка она начала вылизывать головку, и опять глубоко всасалась, даря неистовое блаженство. Но я отстранился на секунду, боясь своих действий, потому что меня начали одолевать отнюдь не заботливые чувства, хотелось ее поиметь грубо, хотелось отомстить насилием за то, чего я явно не помнил. Рита поняла мои мысли, желания и неуловимым взглядом дала добро. Хотя, в тот момент меня ничто не сдержало бы. Я бы взял свое в любом случае. Я схватил в кулак прядь ее волос и насадил на член как можно глубже. Когда член уперся ей в гортань, а губы девушки плотно прижались к моему паху дольше, чем могла осилить, она захрипела.
Я трахал ее в рот, вынимал и дрочил перед ее лицом, давая ей возможность отдышаться, и заново трахал... С уголков ее рта по подбородку стекали и капали вскипевшие слюни. При этом, все это время Рита справляла малую нужду... ссала самым бесстыдным образом. Мы действовали, как единая помпа, покуда родник ее не иссяк.
Я был взбешен от возбуждения... был на грани физиологического потрясения и весьма близок к кульминации...
Погрузившись в нее до предела и ощущая ее каждой клеточкой своего существа, я почувствовал, как по нарастающей волна наслаждения заставила меня незамедлительно извергнуться. Не сдержав рыка, и содрогнувшись всем телом, я опустошался в глотку девушки. Опустошал не только содержимое яиц, но и удерживая ее за волосы, освобождался от того гнева, что таилась в недрах моего сознания. Окончательно утратив контроль над собой, я сдавленно завопил, ошеломленный от количества изливавшейся спермы. И Рита справилась, выдоив меня до последней капли, досуха. Ее глаза победоносно сияли.
Слезы, слюна, сперма – все смешалось на ее лице и капало, и Рита была прекрасна в таком обличии.
Поздним вечером, отдышавшись, когда мы лежали голышом и что-то обсуждали, Рита неожиданно оседлала меня, и якобы ненароком, пустила пару капель мочи на мой член. Внимательно понаблюдав за моей реакцией, она обмочилась, пустив слабую струю. Потом, она попросила пометить ей вульву своей мужской струей... как некий обряд принадлежности. Я с удовольствием заметил, как она смутилась при этом. Меня все это очень возбудило, но я отказался.
– Ты и так моя, – угомонил я ее порыв. – Пойдем лучше в душ.
Я ее мыл, как маленькую девочку, словно в этот час она снова превратилась в своих подопечных учениц в школе. Я ловил себя на мысли, что этой ролью она будит во мне запретное. Это странное поведение женщины-ребенка с влажными ни то серыми, ни то карими глазами и такой же мокрой промежости.
И абсолютно некстати начал вспоминать...
– Ты не... Рита! – только и успел сказать я, но мое озарение прервалось...
Вспышка... Яркая вспышка... Еще раз вспышка...
ГЛАВА 4
Отсутствующие фрагменты в памяти начали проявляться один за другим... Мутно появились и очертания комнаты, где я находился. До боли знакомой комнаты. Это была палата больницы, куда я забрел, надев очки в первый раз. Я бы подумал, что они заработали, и я заново переместился в другой мир, но присутствие Антона исключило эту версию.
– Очнулся, блять? – он чуть не с криком выбежал из палаты и начал звать врача.
Потихоньку приходя в себя, я присмотрелся. Палата все таки немногим отличалась. Но в основном все та же просторная одноместная со всеми удобствами комната с отделкой цвета хаки. Если б не Антон, я бы задался вопросом, в какой реальности я нахожусь. Его присутствие сильно упрощало понимание о моей локации, так как искусственный мир по степени реальности ничем не отличался от настоящего. Меня рассмешила мысль о том, что таким темпом я вскоре не на шутку запутаюсь, который из них действительно настоящий. Мое нахождение в этой палате тому подтверждение.
Я отцепил с себя медицинские датчики, от чего рядом стоящий монитор завопил, и присел на край койки спиной к дверям. Больничная пижама, в которую я был одет, судя по качеству, была не из дешевого пошива. Такие вряд ли выдавались в бюджетных городских больницах. Через минуту на зов аппарата в палату, не спеша, вошла врач. С этим бесстрастным выражением лица медика, будто ее никто и не звал. Антон куда-то делся, врач появилась одна без моего друга или своих коллег.
Все эти последние события, которые нарушили мою повседневную и умеренную жизнь, меня начали порядком бесить. Они резко вторглись в мой обычный обиход и застали меня врасплох быстротой своих действий. И помимо отсутствия каких-либо объяснений, что происходит, меня абсолютно не устраивало то, что это было мне не подвластно.
Как правило, доктора приходят на осмотр с новостями хорошими или плохими, задают дежурные вопросы для галочки, отвечают на заданные пациентом, и уходят, желая скорейшего выздоровления. Если, конечно, случай не летальный. Мой врач молча уселась рядом. Знакомая до боли волна желания тут же накрыла мое тело, снова выключая способность соображать.
– Кто ты на этот раз? Оксана, Рита или вообще какая-то Настя? – спросил я и подметил про себя, как удачно она села. Прямой луч солнца освещал изящные коленки женщины в коротком белом халате врача.
– В основном, Оксана, – рассмеялась она. – Оксана Михайловна.
– Весело вам, как я вижу, Оксана Михайловна. Это какой-то эксперимент? Вот это все?! И где я вообще?
Закидывать ее дальнейшими вопросами, допрашивать, тем более с пристрастием, естественно хотелось, но не сейчас. Вопросов было достаточно, и с каждым днем их колличество увеличивалось...
Почему-то я знал изначально, что ее зовут Оксана, а вот кто она, откуда она и кем мне приходится, не имел ни малейшего представления. Почему потерял сознание между ее ног перед тем, как кончить... Почему в Рите я не узнал ее. Может, потому что она моложе выглядела, прикидываясь невинной девицей. Нет, не в этом причина. Об этом фрагменте жизни с ней и сколько времени я пролежал тут, я собирался разузнать в первую очередь. Но находясь в некой глубокой прострации, решил не торопиться. Чего я боялся? Разузнать правду? Не думаю. Я больше всего этого хотел. Но хотение Оксаны преобладало над всеми моими желаниями. Где-то внутри грудной клетки я чувствовал, что возжелал ее давно, еще до этих событий. И возможно, своими допросами и познанием правды я нарушу ее расположенность ко мне. А меня устраивала ее взаимность, вопреки всей этой хуйни. Быть может, это было не искренне, а ради какой-то неизвестной мне причины или цели, но я не хотел утратить перспективы трогать эту женщину. Господи, да, может, это вообще не моя Оксана.
Я снова уставился на колени доктора. Мне хотелось прикоснуться к ним, положить руки на них в надежде, что это прольет свет на окружающую меня мистику. И я опять подумал о сексе.
